Глава 1

ДИКИЕ ОСИНЫ


РОМАН  (ФЭНТАЗИ)






                ПРЕДИСЛОВИЕ



Никто не знал достоверно когда и каким образом  в королевстве Топлсвилль народ разделился на две враждующие стороны. Историки разных школ предлагали огромное количество противоречивших друг другу версий, из которых наиболее логичной и последовательной казалась следующая:
Говорили, что некогда трибун королевства, исполнявший, согласно обычаю, неофициально  должность короля,  сильно страдал аллергией, вызываемой тополиным пухом. Тополя приказали спиливать и заменять осинами, полезными для здоровья.
Поскольку большинство городских парков состояло из тополей и вход в них был закрыт "в связи с производством работ по благоустройству",  жители столицы заволновались:
«Заготовим осиновых колов, - предателям не сносить голов!» - горланили они, устраивая митинги  у стен Главной Коллегии по Озеленению и Благоустройству.
Нашлись и «сторонники замены флоры».
«Известно ли вам, - вещали они, - что купола церквей покрывают дощечками, сделанными из осины, дабы не пролезла внутрь нечистая сила?!»
Трибун со временем благополучно почил в бозе, а его преемники деревья  более не трогали, но два лагеря, многие адепты которых не знали первопричины, продолжали враждовать.
Несмотря на то что этот сценарий был оспорен видными историками тополеведами, в одном они не могли не согласиться, а именно в том, что в описываемое время в столице возникли два огромных родильных центра, владелец одного  их которых выступал за тополя; другого - за осины.
  Сделавшись молотом и наковальней для человеческих судеб, они очень быстро начали восприниматься сакральными и  стали в один ряд с храмом богини Котират. Каждому  родившемуся в них делали мистическую прививку, после которой на запястье на всю жизнь оставался знак либо в виде тополиного листа, либо - осинового, таким образом определяя вектор развития мировоззрения младенца и его положение в обществе.
  Как тем, так и другим появившимся на свет прочили высшее предназначение, и поскольку рождённые в той и другой высокомерно поглядывали друг на друга, их взаимная неприязнь укоренилась.
Того кто, по причине увечья, не мог предъявить руку для идентификации или родился в домашних условиях, презирали как те, так и другие.
Особенно лютую злобу вызывали утверждающие, что ценность человека заключается в личных качествах, а не в татуировке.


ГЛАВА 1

Евгений постучал в дверь, вошёл в деканат и поздоровался.
Зам декана, худощавый тридцатилетний брюнет, сидевший за столом секретаря, скользнул взглядом по студенту и едва заметно кивнул.
 Евгений спросил о дате защиты дипломной. Зам, не отрывая взора от бумаг, лежащих перед ним, и поигрывая ручкой в белых тонких пальцах, сказал:
- Тема не входит в перечень.
- Единственная претензия? - Евгений усмехнулся.
- Нет, - зам декана произнёс жёстким тоном. -  Нагородили глупостей. Прочли десяток сомнительных книг и думаете смести научные школы, как листья с тротуара?!
- Обсудим на защите!
- Её не будет, - послышался голос декана.
Евгений обернулся и увидел Белкина, пожилого невысокого мужчину с густыми, чёрными, чуть тронутыми сединой волосами и бородкой также посеребрённой. - Вам доверили доступ в архив, а вы занялись очернительством! Даю месяц переписать, - декан, обдав Евгения холодным взглядом серых глаз, прошёл в свой кабинет.
Зам склонился над методичкой, им же составленной; студент поспешил на улицу, где его ожидала Настя, приёмная дочь декана, которая училась на одном курсе с Евгением. Вид её милого личика, длинных чёрных волос, тонкой талии и стройных ножек притягивал взгляды проезжавших и проходивших мимо мужчин.
- Защита отменяется, - сказал Евгений, подойдя к девушке и посмотрев в упор в её серые зеленоватого оттенка глаза . - Улетаю в Валиумск.
- Надолго?
- Да.
- Что случилось?
- Ничего. У меня там родители...
Он вздохнул.
- Я с тобой, - тихо произнесла Настя.
- Не хватало, чтобы ещё и у тебя возникли неприятности.
- Наука нужна отчиму!  А мне - ты!
Вечером Настя сказала Белкину о предстоящем отъезде.
- Слушать не желаю! - отчеканил Аркадий Иванович. - Защита - через две недели.
 - Написать заявление? - спокойным, но твёрдым тоном произнесла она.
Белкину хотелось сказать что-то в менторском духе, но заметив в глазах Насти блеск решимости, он промолчал.
На следующее утро Евгений принёс в деканат заявление с просьбой предоставить отпуск в связи с «семейными обстоятельствами».
Евгений отдал бумагу заму. Тот, мельком взглянув, положил её на стол и кивком указал на приоткрытую дверь кабинета декана.
Евгений вошёл и поздоровался. Белкин ответил неприязненным взглядом.
- Не стыдно вовлекать в это мою дочь? - глухо проговорил он.
- Падчерицу? -  с усмешкой произнёс Евгений. - Извините, хотел сказать приёмную дочь?
Осведомлённость и сарказм студента взбесили декана.
- Не сметь прикасаться к ней! - крикнул он.
- Поздно! - Евгений смерил декана презрительным взглядом. - Надо было лучше приглядывать за ней, а не строчить пропагандистские статейки, сеющие ненависть к осинам.
Глаза декана вспыхнули гневом.
Он достал из шкафа дипломную Евгения,  бросил её на пол и принялся топтать.
Отшвырнув ногой коленкоровую папку к выходу, Белкин ткнул в грудь Евгения пальцем и рявкнул:
- Забери свой мусор и вон отсюда!
Евгений, побледнев от ярости, схватил палец декана и хрустнул им обратно сгибу.
- Вон! -  крикнул декан, уставившись на покалеченный перст.
 Евгений, не притронувшись к дипломной, выбежал из кабинета.
На следующей день во время лекции в аудиторию вошли двое полицейских в форме и, надев на Евгения наручники и обступив с двух сторон, увели.  Вечер этого дня Евгений встретил в камере следственного изолятора, мысленно готовясь к допросу.