Неожид. встреча, или со мной случилось получудо

   Неожиданная встреча, или со мной случилось получудо
  Говорят, что вы никогда не встретите 85 процентов тех людей, с которыми учились в институте, университете, были на стажировке, практике, по направлению работали молодым специалистом на предприятии и так далее...
  Возможно, это правда. К сожалению.
  А бывает и так, что вы встречаете тех людей, которые вам не нужны или даже неприятны, - вы жаждете встретить приятных вам людей, и мужчин, и женщин, молодых парнях и девушках, часто вспоминаете о них и спустя десятки лет, а... не судьба увидеть их хотя бы издали...
  Но вот недавно мне встретился (в междугородной маршрутке) уже, в сущности пожилой мужчина, судя по внешности - почти мой ровесник, ненамного моложе меня. Просто кто-то из более молодых пассажиров уступил ему место рядом со мной. А иначе мы могли и не разговориться. Точнее, их было двое - оба пожилых, но один сказал другому на своём языке: "Ты, Минович, садись, а я, что ж, потерплю". А этот язык я прекрасно понимал. (Бывал я во многих республиках, в командировках, а способности к языкам у меня есть. Да и как не усвоить хотя бы в общем язык коренного народа, слыша его чуть ли не каждый день в течение пяти лет?)... 
  Скорее всего, в такой встрече не было никакого чуда, но, оказалось, этот человек был из другой республики (ведь когда-то был единый и могучий Советский Союз), из города, в котором я учился и жил, - и этот человек теперь приехал доставать какие-то запчасти для своего завода, без которых тот завод не мог производить ничего в той далёкой теперь бывшей республике... Меня заинтересовало имя или отчество - Минович... Этот человек, может и не признался бы, что из того же города и республики, где в молодости учился и работал я, но это я его спросил, может, нетактично:
  - Вы случайно не знали такого - Михаила Миновича?..
  - А что-о?.. - удивился, конечно, искренне.
  - В молодости я с ним работал, точнее, под его руководством, и я многому у него научился. Практику в городе я проходил случайно, но благодаря ему я остался в городе, а не отправили меня в глушь. И я был неопытен, и если бы не он, из меня бы ничего не получилось, даже заклевали бы и затоптали. Да и денег он мне занимал не раз...
  - Да, это мой отец...
  Я заговорил на его языке, и человек окончательно сдался, расцвёл и блаженно размяк, не ожидая услышать родную речь. Он всё же оказался не таким скрытным и необщительным, подозрительным, как мне показалось вначале и как и следовало ожидать в наше время, поверил мне... Дальше мы говорили на его языке. Я первым хитро проявил такую инициативу. Вот примерный перевод:
  - Сколько я уже набегался, доставая эти детали! А сколько мороки с паспортом, а ещё и с гостиницами. Про таможню я вообще молчу, там и свои пограничники, и ваши такие подозрительные. Вдруг я контрабанду везу, взял в своём городе, чтобы у вас продать?.. Или вдруг я террорист? Все эти проверки... А если бы была одна страна, всего этого бы не было! Может, вы обидитесь, но я вам прямо скажу: тогда, в девяносто первом, Ельцин своё дело сделал... Помню, сидели как-то днём в кабинете главного инженера, и года не прошло после после развала Союза, не демонстрация была, седьмое ноября было девяносто второго года, все стали почему-то презирать Октябрьский праздник, сделали седьмое рабочим днём, но под окнами завода и нашего бюро собрались какие-то люди и орали: "Русские вон из нашей страны! Она не ваша! Мы вас не звали!"  Оскорбления выкрикивали: "Русские, не мешайте нам жить! Оккупанты! Едите наш хлеб и пьёте наше вино, а мы вас обрабатываем!" Некоторых я узнавал в лицо, были они из нашего завода, и такие для этого митинга нашлись, молодые. Один знал, что наш директор - русский, иначе не орал бы: "Вон русского директора! Уезжай на родину, коня твоего подковём! Счастливой дороги и плохой тропинки"... Это фразеологизм такой... Директор наш тоже был в кабинете, сказал, помню, негромко с усмешкой: "Так жена у меня местная, да и она смесь, её мать вообще болгарка, а отец из греков"... -"Ну и ну... - помню, аж закачал головой и завздыхал главный инженер. - Какое время пришло... Что натворили эти люди?.." Наверное, имел ввиду тех, кто подписал Беловежское соглашение или как оно называется... А главный инженер был наш, чистокровный, вовсе не русский... Он и сейчас главный.
  - А директора уволили? - спросил я.
  - Уволили, но не сразу. Наверное, не из-за этих крикунов. Уволили не сразу. Думали заменить на нашего, но увидали, что справляется,- зачем увольнять? И говорил по-прежнему по-русски со всеми, и на совещаниях, и все оохотно отвечали ему по-русски... А лет через шесть всё же уволили, придрались уже в мэрии, что не знает национального языка, и уволили.
  Меня всё это интересовало, но, откровенно говоря, не настолько, ведь и столько лет прошло, да я и не такой уж великий политик.
  - Ваш отец, минович - как?- спросил я заинтересованно.
  Думал ответит: "Умер давно от старости", даже был готов вздохнуть: "Да, старость есть старость"...,- но услышал:
  - Отец ещё живой. Уже не выходит из дома, но живой,- охотно отвечал мой попутчик...
  - Передавайте ему от меня привет. Хороший человек. Скажите, что я до сих пор его помню  и уважаю. -  Я назвал своё имя... - сказал я с улыбкой.
  До самого конца пути о многом говорили... Его товарищ и не вмешивался вовсе, но смотрел на меня внимательно. И без вражды, нейтрально, а, может, даже достаточно доброжелательно. Понимал ои он русский язык - не знаю.
  - У нас многое изменилось, но не всё хорошо, не всё так, как хотелось бы, - сдержанно буркнул мой попутчик, Матвей, сын Михаила Миновича, которого я хорошо помнил до сих пор.
  - У нас лучше или хуже? - прямо спросил я.
  - Я думаю, и у нас, и у вас было бы лучше, если бы сохранился Союз,- уклончиво ответил Матвей, сын моего хорошего знакомого молодости, старшего товарища. Другом он мне всё же не был и десятки лет назад. Опекал меня, помогал по доброте своей. Сейчас его сын, Матвей Минович, качая головой, говорил негромко: - Я человек, можно сказать, простой, но, если бы Союз не развалился, я сейчас бы не маялся так долго, а было бы проще всё достать. Так я хотя бы в командировке, еду не за свой счёт, ночевать на вокзалах не буду, и в общежитиях не буду, всё равно место в гостиницах забронировано, а простые рабочие?.. Меня, командировочного, примут, детали, машины я в конце концов достану, отправлю железной дорогой, но я не завидую простым рабочих из нашей страны, которых у вас и не ждут!
  - И их жалко, и ещё больше жаль, что ничем не могу помочь вам из уважения к вашему отцу,- сказал я. - Я же тоже простой человек. Если будет время, приезжайте в мой город, будете гостем. Короче, позвоните и заходите...
  - Думаю, вряд ли,- довольно долго подумав, серьёзно сказал Матвей. - Сколько беготни мне предстоит... Дай бог уложиться в командировочный срок. Я и не думал, что придётся ехать и в маршрутке в какой-то филиал, а вот  надо. А обратный билет на самолёт уже куплен...
  Я всё же оставил ему номер своего сотового.
  - А Михаилу Миновичу всё равно передавайте привет. - Я быстро и искренне оживился. - Скажите ему, что до сих пор помню его добро, и уважаю как человека и специалиста. Пусть обязательно позвонит по этому номеру, что я вам дал. Скажите Миновичу, что этот номер и для него. У вас, конечно, тоже есть интернет, где его сейчас нет, так сказать? Знаю, старые люди не любят интернет, скайп, но вдруг вы ему поможете, вдруг заинтересуется? А вы могли бы ему помочь...
  Я понял из ответа Матвея, что я почти угадал...
  -Он старичок, но не дурак. Смотрел несколько раз, когда я за компьютером, -сказал Матвей. - А телевизор отец иногда смотрит.
  Что касается меня, думаете, я просто так сказал, из вежливости? Наоборот, я и в самом деле хотел, чтобы Михаил Минович мне позвонил, отозвался... Я так думаю: не позвонит - значит, я для него не так много и значу, ведь он многим делал добро. Или не позвонит просто из-за своей старческой рассеянности, из-за естественного стариковского равнодушия и оскудения. Я - и то уже состарился, так сказать, что же говорить о нём?.. Но, может, Минович всё же вспомнит меня?.. Он же делал мне добро не в расчёте на благодарность, а "просто так", как и многим другим молодым людям...
  А не вспомнит меня Михаил Минович, - что ж! Лучше было бы встретиться с ним самим, чем с его сыном, но судьба устроила мне встречу всего лишь с его сыном, Матвеем, который меня и не видел ни разу... Ибо город моей студенческой молодости - очень большой. И тогда был очень большим, почти миллионником, хотя и не Москва и не Ленинград, так сказать. Михаил Минович многим делал добро, а не только мне, и если всех, кого жаль, приглашать к себе домой, что будет? Да я и не пошёл бы,- зачем?.. Хороший человек и так сделал мне много добра. А я, как многие молодые люди, к тому же и гордый был, тяготы жизни хотел преодолевать сам. Это так естественно в 19 лет! Да и родители меня не забывали, хотя они были скромные колхозники, много сделать для меня не могли. Но всё равно было приятно встретить хотя бы его сына. Не чудо, так почти чудо. Уж точно - получудо! 
  А вдруг когда-нибудь я встречу и девушку, которую любил в молодости, которую помню до сих пор? Даже уважаемой жене боюсь случайно о ней проговориться, чтобы не приревновала... Вдруг эта девушка не окажется среди тех 85 процентов друзей и приятных знакомых моей молодости, которых мне не суждено встретит никогда?..
  О, это было бы уже не получудо, а настоящее чудо!.. Хотя бы поглядеть на неё, какой бы старой она ни стала, спросить, как у неё дела... Поискать через Твиттер, одноклассников?.. А что, если я для неё уже давно - совершенно чужой человек?.. Спит с другим в обнимку за шею, и ей хорошо... Жене я ничего не сказал "об таких об моих мыслях", так сказать, но сказал другим довольно близким людям на работе, и одна женщина, хорошая моя знакомая, мне говорит: "Не жалей о ней. Все женщины кошки. Бабы быстро забывают мужиков, когда не видят их, когда их нет рядом. Спит где-нибудь с мужем, обняв его за шею. У неё и дети, может, внуки - зачем она тебе?". Грубо, но совсем зря не говорила бы...
   Вероятность встречи ничтожна: а вдруг она, не дай бог, банально... уже умерла?.. Ромео и Джульетта любили друг друга, так то - первая любовь, в 16 и в 14 лет, но, простите, что осталось бы от их любви к старости или даже этак лет через десять-двенадцать?..