Моя жалоба

   Живу я в большом городе. Высокие дома – это норма, они выстроились в ряд. Целая улица одинаковых домов, как солдаты в строю. А рядом с этими домами протянулась целая вереница следующих домов. Несколько таких улиц и получается тайга, где вместо великанов деревьев есть огромные постройки. И люди по дорогам снуют, как муравьи. Кто пешком, кто на машине, но все в движении.

   А между домами люди посадили деревья. Одни вымахали выше пятого этажа, а некоторые достигли только третьего. То ли не могли больше расти, то ли не хотели – этого никто не знал.

   А виновница этого рассказа и самой жалобы жила на третьем этаже. Ее окна упирались в мои, ведь мой дом был напротив. Девица была такая, что глаз не отвести. Бедра, талия, грудь, попочка… все это я видел каждый вечер, и этот образ будил мечты и зажигал надежды.  За сценами жизни в ее квартире я не мог не наблюдать. И увидеть все можно было с легкостью, но у нее была защита – это орех, который рос прямо напротив ее окна. Какое бы положение я не занимал у себя возле окна, орех мне показывал только кусочки событий, которые происходили у нее в квартире. А если еще и ветер становился на ее сторону, то я вообще лишен был всех удовольствий.

   Девушка вела себя в квартире, на мой взгляд, развязно. Приходила домой, раздевалась медленно, как будто показывая «мол, смотри, какая я красивая». По очереди снимала то  кофточку, то юбочку.  Вот, снят лифчик, трусики и она отправляется в ванную.

   Что там она делала, это было мне не видно, но после душа она возвращалась в комнату и медленно вытиралась. Я видел, как ее грудь движется в так ее движений. Чаще она по квартире ходила голая, она жила сама и видно была уверена, что никто не видит ее «ненормального» поведения. Если бы не орех, я бы это видел чаще. С биноклем я сидел у окна и ждал, но орех, как хранитель ее тайных желаний прикрывал самые интересные сценки. Это выводило меня из себя, и решил я перекочевать на дерево, поближе к ее окну.

   Было лето, зеленые шапки деревьев смогли бы меня прикрыть, да и полез я тогда, когда солнышко спряталось за горизонтом, а фонари освещали дорогу, а не дворы. На шее у меня висел бинокль, и я готовился к романтической встрече с прекрасной половиной человечества.

   Она уже вышла из ванной (мне было прекрасно видно всю комнату), вытерла длинные ножки, животик, грудь. Взяла ночнужку… я от переживаний, чуть не свалился. Неужели наденет эти тряпки и все… сеанс закончится. Но нет, она подержала ее в руках и бросила на стул, а сама уселась в кресло. Почистила яблоко и медленно начала его откусывать, по маленькому кусочку, а я, сидя на орехе, мечтал, чтобы это яблоко в ее руках не уменьшалось.

   Пухленькие губки касались яблочной мякоти, а я чувствовал, что слабею, вскоре я понял, что лечу вниз. Ветка, на которой я сидел, не выдержала моего веса, и я начал свой полет вниз с высоты третьего этажа.

   Очнулся в больнице. Вижу,  нога и рука в гипсе. Голова, как после бомбежки. Боль такая, что глаза и те больно открывать, а рядом кто-то сидит. Думаю - это я в раю и это ангел сидит, присмотрелся – моя соседка.

    – Очнулся, - сказала она кому-то.

   Все вокруг пришло в движение, и я вновь куда-то провалился, где мог безнаказанно дотронуться до любой части ее тела, но как только я прикасался, боль пронизывала меня. Это как предупреждение. Я еще тогда решил, что если выкарабкаюсь, то подам жалобу.

   Справедливость отсутствовала на том свете и на этом. Хотя в тот момент я не мог понять, где тот, а где этот свет.

   Через недельку я мог рассмотреть стены палаты, колбочки, тумбочку и ее. Она приходила меня проведывать, мы познакомились. Я все время видел глубокий разрез в ее кофточке и большего желания, как поцеловать эту складку, между ее упругими грудями,  у меня не было. И когда я уже мог говорить, она спросила:

   - Вы что так любите орехи, что за ними полезли ночью на дерево?

   Я понял, что я опять лечу в бездну. Не мог же я признаться, что, как мальчишка полез на дерево подсматривать за нею.

   - Я принесла вам орехов, когда выздоровеете, я вам их почищу – это безопаснее, чем ночью их рвать.

   Болезнь затянулась, она часто навещала меня в больнице, а когда ее не было, я клялся, что когда выберусь отсюда, то подам жалобу, пусть накажут. Это несправедливо, что орех видит ее чаще, чем я. Это несправедливо, что он может видеть ее и зимой и летом, каждую ночь.

   Вскоре я мог сам передвигаться и когда меня выписали из больницы, первым делом я пошел и подал жалобу в ЗАГС. Соседка была рядом и совсем не сопротивлялась, а решила ждать суда.

   Знаете, с тех пор, я не ем орехов. Но я могу прикоснуться к ее бессовестному телу на глазах огромного ореха, который мне сейчас завидует.  Мне нравится, что она не поменяла свои привычки и часто ходит по комнате голая. Пусть орех завидует, что я могу любоваться ею. Я подал жалобу, дождался решения и теперь могу быть с нею не через улицу, а рядышком,   зимой и летом, а главное, каждую ночь.

Июнь, 2019 год