Трагедия и герои. Беларусь. Лето 1941 года

«Тот, кто не знает прошлого, не имеет будущего».
Академик-историк П.Тарле.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Прошло более 77 лет со дня внезапного нападения нацистской Германии на СССР 22 июня 1941 года, но страсти вокруг вопроса внезапности нападения не утихают до сих пор. Время потребовало опровергнуть, научно-популярным методом, официально закрепившийся в литературе и учебниках тезис о вне-запности нападения Германии на СССР. Так, о чем и о ком данная книга? Кни-га охватывает всего два – два с половиной месяца с начала очень тяжелого и страшного для советского многонационального народа лета 1941 года. Для более полного понимания происходивших событий, их причин и последствий первые три главы, из двенадцати, охватывают время накануне Великой Отече-ственной войны   с января по 22 июня 1941 года, международные и военные аспекты, конкретные шаги и планы высшего государственного, партийного и военного руководства СССР.
Следующие семь глав посвящены боевым действиям дивизий, механизиро-ванных корпусов, армий и соединений Красной Армии на территории Бело-руссии. Посвящены героизму и самоотверженности советских воинов – погра-ничников, пехотинцев, танкистов, летчиков, а также советских патриотов из местного населения, как в западных, так и в восточных областях республики; освещают проблемы эвакуации, создания и деятельности истребительных ба-тальонов и подразделений народного ополчения. Раскрывается суть человеко-ненавистнического плана нацистов – плана «Ост», начавшегося осуществлять-ся на оккупированной территории Белоруссии с первых же дней оккупации. Две последние главы посвящены действиям сотрудников госбезопасности и внутренних дел (с 20 июля 1941 года объединенных в один наркомат – НКВД) и их смертельной схватке с гитлеровскими спецслужбами.
Нами осуществлена попытка показать, на имеющихся материалах, мужество и героизм многих тысяч воинов Красной Армии, местных жителей и первых групп, и отрядов партизан, подпольщиков, чекистов, благодаря которым страшный вал, казавшихся непобедимыми, дивизий Вермахта замедлился, по-неся существенные потери и ощутив чувствительные удары по своему тылу. Начало краха нацистского плана агрессии «Барбаросса» было положено в Бе-лоруссии, где во многом был сорван график военных действий Вермахта на основном – Московском направлении. Когда было выиграно главное условие для развертывания успешной обороны и своевременной эвакуации промыш-ленности на Восток – время, когда наиболее мощная военная группировка Вермахта, группа армий «Центр», застряла у Могилева, Гомеля, Витебска, Ро-гачева, Жлобина и других местах, когда гитлеровское командование вынужде-но было во многом использовать свои резервы.
Максимально возможное внимание уделено выяснению объективных, и, особенно, субъективных причин разгрома первого эшелона Советских войск на западных границах и причин поражения второго эшелона в центральной ча-сти Белоруссии, причинам нашей неготовности к партизанской и подпольной борьбе, и тем трудностям для партизан и подпольщиков, которые проявились в борьбе с захватчиками на оккупированной территории Белоруссии. А также причинам больших потерь, срыву многих расчетов командования, отсутствия надежной технической связи и потерям многих баз с вооружением, боеприпа-сами, продовольствием, медикаментами.
Одной из задач является напоминание ныне живущим о подвигах, совер-шенных бойцами и командирами Красной Армии, партизанами, подпольщика-ми, чекистами, советскими патриотами, и назвать, по возможности, имена и фамилии, совершивших эти подвиги, отдавших свои жизни за нашу Победу над фашизмом.
Факты, приводимые в книге, в основе своей взяты из опубликованных за по-следние 30 40 лет источников. Это не случайно, так как анализ и обобщение известных, но покрытых пылью времени, а то и вообще малоизвестных, или по разным причинам игнорируемых фактов, дает во многом другую историче-скую картину, чем та, которая сложилась в научной литературе за 73 года по-сле Победы. Например, опровергается кочующий из книги в книгу, из учебни-ка в учебник, в документальных кино и телефильмах, идеологический миф о внезапности нападения Германии на СССР. О численном превосходстве Вер-махта в танках и боевой авиации, об игнорировании в Москве сообщений со-ветской разведки о подготовке фашистской агрессии против СССР и в том числе против Белоруссии.
Опираясь на известные материалы и факты, мы освещаем вопрос того, как летом 1941 года Белоруссия оказалась в центре геополитических процессов в мире, и как сражения Красной Армии и борьба белорусского народа оказали самое непосредственное влияние на их ход в начале войны и на конечный ис-ход этих процессов.
Материал книги построен по комплексному плану, излагает события нака-нуне войны и с момента начала агрессии с разных сторон и по разным направ-лениям, сводя их к общей картине начала войны, причин наших неудач и как срывались планы немецких опытных генералов-штабистов, командиров диви-зий и командующих армиями. Одновременно описываются и наши достиже-ния: глубинный патриотизм воинов Красной Армии и местных жителей, орга-низующую и руководящую роль Компартии Белоруссии. Ее партийных орга-нов на местах, сотен и тысяч рядовых коммунистов и комсомольцев, беспар-тийных антифашистски настроенных людей в западных областях БССР, мно-гие из которых были участниками освободительной борьбы белорусского народа на территории Западной Белоруссии, временно находившейся под вла-стью Польши до 17 сентября 1939 года.
Было бы большим упущением, если бы на страницах книги не рассматрива-лись ошибки, недостатки и просчеты, допущенные руководством страны, про-счеты в сроках начала войны и фанатичная приверженность договору о взаим-ном ненападении. Сюда вписываются халатность, неумение руководить вой-сками, отсутствие авиации, артиллерии, танков, потеря на границе складов с оружием, боеприпасами, горючим из-за неразумного или умышленно непра-вильного их расположения, миллионы пленных и погибших, быстрая потеря территории. Все это из-за ошибочной предвоенной наступательной доктрины, слабого обучения молодого командного состава армии, шапкозакидательских настроений   «на чужой территории, малой кровью, быстро», отсутствия бое-вого опыта у армейского командного состава в отличие от генералов Вермах-та. Погоня за количеством, а не качеством, сворачивание в середине тридца-тых годов проводившейся подготовки будущих партизан и подпольщиков. К недостаткам также относятся явное преувеличение наших сил и возможностей и сильная недооценка сил и возможностей противника, отсутствие планов эва-куации промышленности и людей, плохое представление условий действий партизанских подразделений и подпольных организаций после захвата врагом части, а затем и всей территории БССР.
Для полного понимания обстановки на вторую половину июня 1941 года в излагаемом материале не обойдены молчанием крайне странные действия ру-ководства Западного Особого Военного Округа, которые могли быть вызваны как непрофессионализмом мало знающих, зато много о себе воображающих командиров. Их растерянностью и паникой после нападения нацистской Гер-мании, так и не исключающейся возможности военного заговора, приведшие к самым трагическим последствиям для советских войск и складывающейся об-становки на Западном фронте. Только раскрытие архивов НКВД и новые обоснованные публикации смогут дать однозначный ответ на имеющиеся предположения.
Также не случаен упор по тексту на фамилии тех, кто жертвенно принял на себя первый, самый страшный удар Вермахта, кто уходил в тыл врага для ор-ганизации народной борьбы, кто самостоятельно, в условиях смертельной опасности начинал создавать подпольные патриотические организации, со-вершать диверсии, вести разведку. К сожалению, не всегда в публикациях есть имена или инициалы, фамилии патриотов. В свою очередь для большего удоб-ства прочтения материалов книги мы не стали указывать инициалы тех госу-дарственных, партийных и военных руководителей, фамилии которых часто повторяются в тексте.
Внимание в книге к фамилиям проявлено по двум причинам. Во-первых, при изложении исторического прошлого, о котором речь в книге, не должно быть абстрактности. Поэтому надо знать, по долгу памяти живущих, о тех, кто в са-мые тяжелые и трагические дни для народа и страны встал на их защиту. Во-вторых, у многих из них остались родные – сыновья и дочери, теперь уже, ви-димо, внуки и правнуки, родственники. И они вправе знать какие героические дела совершали летом 1941 года их отцы, деды-прадеды, и гордиться их по-двигами. Эта книга как раз о тех, кто погиб в смертельной борьбе с нацистски-ми агрессорами, и о тех, кто выжил и после освобождения Белоруссии подни-мал ее народное хозяйство, строил дома, новые заводы, дороги.
Мировая общественность высоко оценила вклад белорусского народа в уничтожение нацизма и фашизма, поэтому вполне заслуженно Белоруссия, наряду с Украиной, стала основателем Организации Объединенных Наций (ООН), в числе первых подписав ее Устав и Устав Международного Суда в июне 1945 года.
За прошедшие годы Белоруссия (Беларусь) претерпела кардинальные изме-нения в социальной и политической жизни Республики. Ее многонационально-го населения, что было бы невозможно без героической и трагической, для многих и многих, борьбы с гитлеровскими захватчиками летом 1941 года.
Все использованные в книге факты и материалы почерпнуты из обобщаю-щих научных трудов по теме борьбы белорусского народа в годы Великой Отечественной войны. Из научных монографий белорусских и российских ис-ториков в части начала войны; публикаций газет, журналов, Интернета, вос-поминаний тех лиц, которые принимали непосредственное участие в борьбе с фашистами летом 1941 года в Белоруссии; немногочисленных архивных дан-ных. На все использованные источники указывают соответствующие сноски.
В технической подготовке этой книги, ее редактировании активное участие приняли наши друзья: член Союза журналистов СССР (до 1991 г.), член Сою-за журналистов Беларуси Татьяна Ионовна Петрова и специалист в области компьютерных технологий Валерий Алексеевич Букин.
Книга подготовлена и издана при финансовой поддержке чтящего память о патриотах нашей Республики, бойцах и командирах Красной Армии, партиза-нах и подпольщиках. И тех советских патриотах разных национальностей, кто отдал свои жизни в борьбе с фашизмом за свободу белорусского народа, его счастливую жизнь и процветание Александра Николаевича Козюлько.
Авторы просят читателей свои отзывы, пожелания, архивные материалы, письменные воспоминания участников событий лета 1941 года в Беларуси присылать по адресу: Минск, ул. Кедышко, дом 23, квартира 53, Киселев Ва-силий Кузьмич; Минск, ул. Толстого, дом 4, квартира 110, Шалимо Николай Петрович.
Этим вы окажете неоценимую услугу по более глубокой и детальной прора-ботке вопроса феномена весны – лета 1941 года в Беларуси.


 
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
НАКАНУНЕ

К концу 1940 года в мире сложилась следующая военно-политическая ситу-ация. Нацистская Германия Гитлера и фашистская Италия Муссолини заняли в Европе, за исключением территорий Англии и СССР, господствующее поло-жение, а в Азии их мощным союзником выступала милитаристская Япония, захватившая большую часть территории Китая. Союзником Англии являлись Соединенные Штаты Америки с их колоссальной промышленностью и огром-ными природными богатствами контролируемой США Южной Америки. Бу-дучи формально нейтральными, США всерьез опасались претензий Германии, которую поддерживали Италия и Япония, на мировое господство.
На стороне Англии были ее доминионы   Австралия, Новая Зеландия, Кана-да, Индия. Германию, которая уже успела захватить одиннадцать европейских стран, поддерживали, оставаясь якобы нейтральными, Испания, Португалия, а также ее союзники: Венгрия, Словакия, Румыния, Болгария, Финляндия. Боясь Германии, помогали ей Швеция и Швейцария, готова была выступить на сто-роне Германии и Турция.
В уже идущей, Второй Мировой войне, действительно нейтральным госу-дарством был лишь Союз Советских Социалистических Республик, строящий сталинскую модель социализма и успешно осуществивший в 20-е – 30-е годы индустриализацию, насильственную коллективизацию и культурную револю-цию. К началу Великой Отечественной войны это было единое, высокоцен-трализованное государство с общим государственным, партийным, профсоюз-ным и комсомольским аппаратом, довольно мощной Красной Армией. И все они были объединены общей идеологией и строгой партийной и государствен-ной дисциплиной. Население, особенно молодежь, воспитывалось в духе марксизма-ленинизма, неизбежности в, исторической перспективе, победы со-циализма сначала в Европе, а потом и во всемирном масштабе, готовности до последней капли крови защищать социальные завоевания советской власти, независимость и территориальную целостность родины. Неотъемлемой частью СССР была и Белорусская Советская Социалистическая Республика, которая имела небольшую внутреннюю автономию, но не имела своей финансовой си-стемы и своей армии, во многом была ограничена во внутренней политике и полностью – от участия во внешней политике. Республика все свои более-менее серьезные шаги вынуждена была согласовывать с Москвой и полностью выполняла все директивы, поступавшие из Кремля от руководства Всесоюз-ной Коммунистической партии (большевиков) – правящей и единственной партии в СССР.
В общем, со значительными отступлениями, проводилась политика в инте-ресах большинства населения – рабочих, колхозного крестьянства, советской интеллигенции, служащих. При этом надо учитывать, что хотя на словах про-возглашалась диктатура пролетариата в союзе с трудовым крестьянством, на деле власть и экономическая, и политическая, и в сфере культуры находилась в руках партийно-советской бюрократии. Но, несмотря на серьезные недостат-ки в экономике в предвоенные годы (3-я пятилетка: 1938 – первая половина 1941 года) были серьезные сдвиги в лучшую сторону в положении трудящих-ся, и пусть и не большой, но все же рост заработной платы в промышленной сфере. Например, в стеклянной промышленности БССР в 1939 году по сравне-нию с 1938 годом среднегодовая зарплата рабочих увеличилась на 10,2%. Среднегодовая зарплата рабочих витебских предприятий «Красный метал-лист» и имени С.М.Кирова повысилась на 21,2%. А на одном из крупнейших предприятий не только в Белоруссии, а и в СССР «Гомсельмаш» зарплата ра-бочих стала весомее. Среднемесячная оплата труда увеличилась на 15%. Од-новременно возросли денежные доходы на одну колхозную семью на 10%, выдача зерна на трудодень (минимум составлял 80 трудодней в год)   на 19%. Конечно же, это не обеспечивало жизни трудящихся по принципу «как в Раю». В 1940 году среднемесячная оплата труда в колхозах СССР равнялась 12 руб-лям, в совхозах была 22 рубля, на промышленных предприятиях 34 рубля. Близкими к этим показателям были и соответствующие показатели оплаты труда и в БССР.
Белоруссия была в основном аграрно-промышленным регионом СССР. 70 процентов населения жило в сельской местности. Продукция сельского хозяй-ства, несмотря на серьезные ошибки и во многом неправильную политику в коллективизации, понемногу росла. Если в 1933 году урожайность зерновых культур в БССР была в колхозах 6,3 центнера с гектара, то в 1940 году уже выращивалось семь центнеров с гектара. Удой молока на одну корову в 1934 году равнялся 810 литрам молока, а в 1939 году он составлял уже 834 литра молока на одну корову.
Очень острой была жилищная проблема, особенно в связи с резким ростом городского населения в результате индустриализации. Но и она решалась. Ес-ли за всю вторую пятилетку (1933 1937 годы) трудящиеся получили от госу-дарства 490 тысяч квадратных метров жилья, то за 3,5 года третьей пятилетки уже 490 тысяч квадратных метров. Естественно, что до полного решения жи-лищной проблемы было очень далеко. Перед войной на каждого городского жителя приходилось только 5,6 квадратных метров жилья. Надо отметить, что для решения жилищной проблемы искали и находили в итоги различные пути. Так в стране большой размах при поддержке государства получило индивиду-альное строительство жилья. Будущие жильцы получали долговременный де-нежный заем. Руководству предприятий было рекомендовано оказывать по-мощь застройщикам строительными материалами, транспортом, рабочей си-лой. Таким образом, за годы третьей пятилетки было построено 90 тысяч квадратных метров жилья, что на 30 тысяч больше по сравнению со второй пятилеткой. В городах проводились водопроводные сети и канализация. К 1941 году водопровод был в шестнадцати белорусских городах, а канализация в шести. Самым крупным промышленным, транспортным и жилым центром республики стал Минск с 250 тысячами жителей в 1940 году, против 105 ты-сяч ранее.
Много внимания уделялось решению социальных проблем. К началу 1941 года на промышленных предприятиях насчитывалось 395 медицинских пунк-тов, а в 1938 году их было всего 282. В республике действовало 36 санаториев для взрослых и детей. Путевки в санатории во многом оплачивали профсою-зы. Было также 32 дома отдыха с общей численностью на 5500 мест. Почти все фабрики и заводы имели детские сады и ясли. В городах был осуществлен переход к обязательному семилетнему школьному образованию. Широкое распространение получило семилетнее образование и на селе. Развивалось и высшее образование. В высших учебных заведениях Республики обучалось 21,5 тысяч студентов. Успешно складывалась национальная интеллигенция, хотя некоторая ее часть была затронута массовыми политическими репресси-ями в 1937 1938 годах. По данным статистики на 1 января 1941 года в народ-ном хозяйстве и учреждениях культуры работало 27,7 тысяч специалистов с высшим образованием и около 60 тысяч со средним, которых подготовили 31 высшее учебное заведение и 102 техникума. К началу 1941 года 85 процентов населения в БССР было грамотным.
Таким образом, белорусскому народу в войне против немецких захватчиков было, что защищать летом 1941 года и за что бороться в годы оккупации. Хо-тя, конечно, на первом месте была борьба за свободу и независимость Родины, против физического уничтожения и полного ограбления.
Как уже отмечалось, в Белоруссии не было своего Министерства иностран-ных дел, что лишало республику возможности проводить внешнюю политику даже через Москву, или самостоятельно вести внешнюю торговлю. Поэтому внешняя политика СССР являлась в тоже время на 100% внешней политикой БССР. Следует отметить, что в 1921 1922 годах у БССР был свой МИД, но он был упразднен в 1923 году в результате образования СССР и добровольной передаче его функций в единое общесоюзное Министерство иностранных дел. С усилением тенденций централизации во второй половине 20-х годов была постепенно свернута и своя внешняя торговля. Общесоюзными были и погра-ничные войска, органы государственной безопасности, размещение, переброс-ка командования, частей и соединений Красной Армии на территорию Бело-руссии. Осенью 1939 года, без обсуждения в Минске и без согласия белорус-ского правительства, Литовской республике Москва передала Вильнюсский край с городом Вильно, а летом 1945 года
Польше отошла Белостокская область и некоторые районы Брестской обла-сти. Причиной отобрания белорусских земель в пользу других государств бы-ли политические расчеты тогдашнего руководства Кремля.
Надо иметь в виду, что осенью 1939 года произошло воссоединение Запад-ной и Восточной Белоруссии и к пяти областям, находившимся в составе БССР с 1921 года – Минской, Могилевской, Витебской, Гомельской, Полес-ской, добавились еще вновь образованные пять областей   Брестская, Бело-стокская, Барановичская, Вилейская, Пинская, а население увеличилось с 5,6 миллиона человек до 10,2 миллиона. Площадь республики увеличилась со 125,6 тысяч квадратных километров до 223 тысяч. Это стало возможным в ре-зультате двустороннего процесса: с одной стороны упорная борьба населения Западной Белоруссии за свое национальное и социальное освобождение, а с другой   заключение 23 августа 1939 года пакта о ненападении между СССР и Третьим рейхом, и договора о дружбе и границах от 28 сентября 1939 года между ними в итоге военного разгрома Польши Германией и освободительно-го похода Красной Армии в Западной Белоруссии и Западной Украине в сен-тябре 1939 года.
К осени 1940 года сложилась патовая военно-стратегическая обстановка в Европе. Нацистская Германия не смогла ни завоевать Англию военным путем, ни заключить с нею мир на своих условиях. Англия, доминионы и поддержи-вающие их Соединенные Штаты Америки не могли нанести поражение Герма-нии, и ее союзникам. На море господствовала Англия, а на суше Германия. Воздушное наступление Германии на Англию летом и осенью 1940 года про-валилось. Образно говоря, происходила битва слона с китом.
Но время играло против гитлеровской Германии. Постепенно США, не смотря на официальную политику «изоляционизм» и «нейтралитета», втягива-лись в европейскую войну. 17 декабря 1940 года Ф. Рузвельт заявил о необхо-димости оказать Англии помощь на основе ленд-лиза   предоставления оружия и снаряжения взаймы или в аренду, а 29 декабря подчеркнул, что с нацистами ни одна страна не может жить в мире и что «США должны стать военным ар-сеналом демократии». 8 марта 1941 года законопроект о ленд-лизе был принят американским конгрессом. За годы войны США предоставили оружия, мате-риалов, нефти и продовольствия Англии на тридцать миллиардов долларов. В тоже время США предоставили СССР помощь в три раза меньше   всего на де-сять миллиардов долларов, и прекратили эту помощь в мае 1945 года, несмот-ря на все наши потери в численности населения и ущерб народному хозяйству страны в результате военных действий Германии.
Весной-летом 1941 года США добились согласия Англии и Дании на высад-ку американских войск и создания военных баз в Исландии и Гренландии, пе-редали Англии 50 эсминцев в обмен на ряд баз в Вест-Индских Бермудских островах. В обстановке особой секретности Англия и США в марте 1941 года приняли план «АВС-1», который предусматривал ведение военных действий прежде всего против Германии.
В этих конкретных условиях   Второй мировой войны, многое зависело от позиции СССР при наличии у него большой армии и значительного вооруже-ния. Политическая и военная верхушка нацистской Германии, руководствуясь принятой ими на вооружение идеологией антикоммунизма, последовательным антисоветизмом, немного «приглушенным» Пактом о не нападении, который был в глазах Гитлера и военно-политической верхушки исключительно вре-менным явлением. И расчетами на установление своего мирового господства, уже в конце июня 1940 года приняли принципиальное решение о войне с СССР. Гитлер заявил высшему военному руководству: «Россия должна быть уничтожена весной 1941 года. Советское государство должно быть разрушено одним ударом». Вследствие военных действий против Югославии и Греции весной 1941 года срок начала операции против СССР был передвинут на ко-нец июня.
Сначала стратегическое планирование проводила группа во главе с генера-лом Марксом, но после детального обсуждения представленного плана, по ко-торому основной удар должен был быть через Украину на Москву, а вспомо-гательный через Прибалтику и Белоруссию на Ленинград, и проведения ряда оперативно-штабных игр, этот план отвергли. Новый план одновременного тройного удара на Москву, Киев, Ленинград силами группы армий «Центр», «Юг», «Север», разработали заместитель начальника Высшего Военного Ко-мандования (ОКВ) генерал Йодль, генерал Паулюс и полковник Хойзингер.
Главным был удар на Москву через Белоруссию и Смоленск войсками группы армий «Центр» (далее по тексту – ГАЦ). Замысел заключался в том, чтобы мощным ударом авиации и танков, при поддержке артиллерии и пехо-ты, прорвать фронт Красной Армии, окружить и уничтожить по частям ее со-единения и быстро продвигаться вглубь страны, добивая остатки уцелевших войск и громя подходящие резервы. До 15 августа достичь Москвы, на юге овладеть Донецким угольно – металлургическим районом, а на севере завла-деть Ленинградом, и до 1 октября завершить операцию против СССР, то есть до осенней распутицы и зимы. 18 декабря 1940 года этот план был утвержден Гитлером. План получил название «Барбаросса»   по имени германского импе-ратор проводившего военные походы против славян и активного проводника политики захвата земель, богатств и рабов на Востоке. В разгроме СССР гит-леровцы видели главное условие для успеха установления своего мирового господства.
Нацисты сделали все, чтобы это решение о войне с СССР в 1941 году и сам план операции «Барбаросса» были совершенно секретными. С этой целью бы-ло сделано всего шесть экземпляров плана, и они все были заперты в личном сейфе Гитлера и выдавались под бдительным наблюдением только представи-теля военной верхушки с обязательным и быстрым возвращением назад, а о сроках начала войны с СССР Гитлер говорил своему окружению только устно и неоднократно их менял. Запускались и явно провокационные, а то и недо-стоверные, преувеличенные слухи. Наряду с этим всячески пропагандирова-лась с осени 1940 года операция «Морской лев» по высадке десанта Вермахта в Англии весной-летом 1941 года, хотя на самом деле она была сначала отло-жена, а позже вообще свернута.
Но все потуги нацистов сохранить тайну плана «Барбаросса» оказались тщетными. Уже через десять дней, после принятия плана войны с СССР, о нем и основном его содержании, опираясь на. сведения советских разведчиков из среды немецких антифашистов, было доложено в Москву военным атташе по-сольства СССР в Германии генералом В.И. Тупиковым. Он сообщил о трех основных группировках Вермахта, которые будут наступать на Москву, Киев и Ленинград.
Несколько позже была от него информация о создании группировок войск на границах СССР. Одновременно из разных разведывательных источников поступали сведения, что Германия сосредотачивает для войны против СССР девять полевых армий, всего до 150 дивизий, состав которых постоянно нарастал. За два месяца (март-апрель 1941 г.) число развернутых дивизий у границ СССР увеличилась с 70 до 107, а в мае их было уже 119 дивизий. К 22 июня 1941 года Разведуправление Генерального Штаба Красной Армии, опи-раясь не только на сведения от заграничной агентуры, но и на информацию разведки западных пограничных особых военных округов   ЗапОВО (Белорус-сия), КОВО (Киевский), ОдОВО (Одесский), ПрибОВО (Прибалтийский), на начало войны, оценивало группировку войск Германии и ее союзников против СССР в 191 дивизию. Из них немецких 146. Эти данные весьма близки к немецким данным   199 и 154 дивизии соответственно. Так что советская раз-ведка о силах и намерениях врага докладывала точно.
Еще 20 марта 1941 года начальник Разведуправления Генерального штаба Красной Армии Ф.И. Голиков представил руководству доклад, который со-держал сведения исключительной важности. В нем излагались варианты воз-можных направлений главных ударов гитлеровских войск при нападении на Советский Союз в соответствии с планом «Барбаросса». Приводилось заявле-ние крупного немецкого офицера: «Мы полностью изменили наш план. Мы направляемся на восток, на СССР. Мы заберем у СССР хлеб, уголь, нефть. То-гда мы будем непобедимы и можем продолжать войну с Англией и Амери-кой».
Очень важным было точное определение срока нападения. А вот с этим бы-ло много неясностей. Разведчики сообщили двенадцать разных дат на первую половину 1941 года. Одиннадцать дат прошли, а никакого нападения не про-изошло. Одно дело подтянуть, сосредоточить и даже развернуть войска, и, со-всем другое дело, реально напасть. Это могло быть и провокацией, и заигры-ванием, и игрой на нервах ради получения политических, экономических и даже военных выгод в ведущейся европейской войне, как со стороны Англии, так и Германии. То, что воевать в 1941 году придется, в Москве сомнения не вызывало. Весь вопрос   когда?
Ради исторической правды надо отметить, что окончательный срок нападе-ния   22 июня нацистское политико-военное высшее командование установило только двенадцатого июня, за десять дней до нападения отдав кодированный приказ изготовившемся к нападению на СССР войскам   «Дортмунд». Так что колебания и нерешительность и Генерального секретаря ЦК ВКП(б), ставшего с 5 мая 1941 года и Председателем Совета Народных Комиссаров СССР И.В. Сталина, и Народного комиссара обороны С.К. Тимошенко, и начальника Ге-нерального штаба Красной Армии Г.К. Жукова были вполне объяснимы. Страна и армия еще не были готовы к тяжелой и длительной войне с таким сильным противником как нацистская Германия и многомиллионный, до зубов вооруженный Вермахт. В докладе Ф.И. Голикова от 20 марта 1941 года ука-зывался только ориентировочный срок: «… начало военных действий против СССР следует ожидать между 15 мая и 15 июня 1941 года». Наступило 16 июня, а никакой войны нет, тем более, что Голиков делает вывод: «Наиболее возможным сроком начала действий против СССР будет являться момент по-сле победы над Англией и после заключения с ней почетного для Гитлера ми-ра». Это было правдоподобно, ибо гитлеровцы сосредоточили в оккупирован-ных портах Западной Европы до четырех тысяч судов, способных транспор-тировать до полумиллиона войск, а на побережье Бельгии и Северной Франции было сконцентрировано две армии общей численность в 25 дивизий.
Удалось ли советской разведке все же установить точную дату нападения Германии на Советский Союз? Да, удалось, но всего за несколько дней, а то и часов до нападения. Впервые эта дата прозвучала 16 июня в сообщении из Берлина, всего через четыре дня после отдачи сигнала «Дортмунд», а 21 июня   в донесении военного атташе во Франции генерала Н.С. Суслопарова. В тот же день один из сотрудников посольства Германии в Москве сообщил, что нападение назначено на три часа утра 22 июня. Однако времени у советского руководства для активного противодействия практически уже не было. Крайне тревожные сигналы приходили и от разведки западных военных округов. Так в сводке разведотдела штаба Западного особого военного округа (Беларусь) от 21 июня 1941 года сообщалось: «1. По имеющимся данным, основная часть немецкой армии в полосе против Западного ОВО заняла исходное положение. 2. На всех направлениях отмечается подтягивание частей и средств усиления к границе. 3. Всеми средствами разведки проверяется расположение войск у границы и в глубине».
Тексты почти всех документов и радиограмм, касающихся военных приго-товлений Германии и сроков нападения, докладывались регулярно: Сталину (два экземпляра), Молотову, Берии, Ворошилову, Наркому обороны Тимо-шенко и Начальнику Генерального штаба Жукову.
Свою невольную лепту в преуменьшении сил вражеской армии, наряду с со-вершенно точными оценками ранее, внесло и руководство разведуправления Генерального штаба, которое 1 июня 1941 года оценивало общее распределе-ние вооруженных сил Германии, следующим образом: против Англии (на всех фронтах) 122-126 дивизий (42,6%), против СССР – 120-122 дивизии (41,6%). На самом же деле против СССР было 62% от числа всех немецких дивизий, да еще 44-48 дивизий находились в резерве.
В результате был подтвержден ошибочный вывод, что Германия не начнет войны против СССР, не победив Англию, а также, что процесс сосредоточения немецких сил у границы СССР еще не завершен. Значит, есть еще некоторое время, не следует пока объявлять в войсках боевую тревогу, а всю страну пе-реводить на военные рельсы.
Такова была тяжелая цена ошибки и политического руководства, и военных, и разведчиков, которые рассчитывали максимально оттянуть начало войны, но не смогли это сделать, оказавшись в плену как неправильных расчетов, так и отсутствия трезвого анализа складывающейся обстановки и излишних надежд на мирное, дипломатическое решение агрессивных притязаний нацистской Германии. Такой подход к оценке вопроса войны и мира разделяли и И.В. Ста-лин, и Наркомат Обороны вместе с Генеральным штабом, и все Политбюро ЦК ВКП (б), и МИД СССР.
Дополнительный беспорядок и хаос в анализ туманной и противоречивой международной военно-политической обстановки вносили и события на миро-вой арене весной 1941 года. В марте 1941 года США заявили о патрулирова-нии своих судов, перевозящих боеприпасы и снаряжение в Англию. Президент США Ф. Рузвельт 27 мая объявил о введении в США «неограниченного чрез-вычайного положения». В конце марта министр иностранных дел Германии И. Риббентроп сказал послу Японии в Германии Х. Осиме: «Если Советский Со-юз в один прекрасный день займет позицию, которую Германия сочтет угро-жающей, то фюрер разобьет Россию». Министр иностранных дел Японии И. Мацуока заверил Гитлера и Риббентропа, что пакт о нейтралитете, который он предполагает заключить с СССР, Япония отбросит в сторону, как только начнется советско-германская война. 9 мая 1941 года Риббентроп напомнил Токио обещание относительно вступления Японии в войну против СССР в случае Германо-Советского конфликта. История доказывает, в большинстве случаев, страна, воюющая на два фронта, как правило, терпит поражение. Вот Гитлер и надеялся зажать, с этой целью, СССР между будущими германским и японским фронтами. Япония к тому времени уже располагала в Корее и Се-верном Китае Квантунской армией численностью 750 000 солдат и офицеров, 1155 танков и 1800 самолетов. Посол Японии Осима встретился 3-4 июня с Гитлером и Риббентропом и обсуждал вопрос о роли Японии в предстоящих операциях гитлеровских войск против СССР. 16 июня Осима сообщил в То-кио, что война между Германией и СССР начнется на следующей неделе. Нацисты считали, что их вермахт и один сможет справиться с Красной Армией и отводили Японии роль, сковывающей силы против СССР, которому не сле-дует давать возможности пользоваться всеми имеющимися у него людскими и материальными ресурсами, накопленными на Дальнем Востоке. СССР при-шлось летом 1941 года держать несколько десятков дивизий на дальневосточ-ных рубежах для предотвращения японской агрессии. 
В апреле 1941 года стремясь привлечь СССР на сторону агрессивного «Тройственного пакта» (Германия, Италия, Япония) и на данном этапе полу-чить перевес над блоком Англия   США, император Японии Хирохито пред-ложил СССР вступить в этот пакт четвертым членом. Но И.В. Сталин и В.М. Молотов (глава правительства СССР), отказались от такой «чести». Они от-лично понимали сугубую временность предлагаемого пакта, и что в таком «союзе» СССР будет играть роль лошади, а Германия и Япония   всадника, что Советский Союз намеревались использовать только в качестве поставщика многочисленного «пушечного мяса» и природных ресурсов. Не надо забывать, что в Москве хорошо знали о существовании плана «Барбаросса» и о пере-броске войск Германии к советской границе. Гитлер предоставил в мае Стали-ну сверхсекретные материалы: оперативные карты и детальные планы герман-ского нападения на Турцию, как доказательство полного к нему доверия, и что дивизии Вермахта двинутся не на СССР, а только на Восток и даже, что 22 июня шесть дивизий сразу будут десантированы в Турцию. Гитлер тоже отка-зался от участия СССР в «Тройственном пакте», так как считал, что время су-ществования СССР очень скоро закончится и нацистская Германия после во-енной победы над Красной Армией и оккупации территории СССР сначала станет полным господином во всей Европе, а затем и всего мира. Тем более, что в Берлине вынашивали планы в перспективе оккупации Италии (осуще-ствили осенью 1943 года) и войны с Японией после разгрома США.
Но гитлеровцы опасались войны сразу на два фронта   против СССР и союза Англии и США, помня горькие уроки проигрыша в Первой мировой войне. Накануне войны с СССР они стремились к соглашению с Англией на основе компромиссного мира. Вероятнее всего именно с этой целью заместитель Гит-лера по нацистской партии Р. Гесс, располагая от Гитлера его заверением о том, что «он не намерен предъявлять Англии стеснительных условий», выле-тел 10 мая 1941 года в Англию, и там, хотя и был арестован и помещен в ком-фортабельную тюрьму, все же имел беседы с официальными лицами Англии: лорд – канцлером Д. Саймоном и представителем английского МИДа А Кирк-патриком. Возможно, тайно, с Гессом беседовал и сам премьер-министр Ан-глии У. Черчиль. Гесс предлагал разграничить сферы влияния между Германи-ей и Италией с одной стороны и Англией   с другой. Английская сфера ограни-чивалась рамками ее колониальной империи, а державы «оси Берлин – Рим» должны были стать полновластными хозяевами в Европе.
Это был минимум для заключения мира, а максимум   союз с Германией против Советского Союза. В этом случае территория СССР расчленялась на три зоны. Первая будет принадлежать Германии, и ее граница пройдет по реке Обь. Вторая зона, расположенная между реками Обь и Лена, достанется Ан-глии. США достанется восточная часть СССР, включая Камчатку и Охотское море. Далее начиналась зона интересов Японии.
Гесс настолько был заинтересован в сговоре с Англией перед войной с СССР, или хотя бы в ее нейтралитете, что проинформировал английскую сто-рону о сроках начала военного конфликта Германии с СССР   в конце июня 1941 года. К тайному эмиссару Гитлера на Британских островах отнеслись очень серьезно, и о планах расчленения СССР передавались за океан по засек-реченным каналам правительственной связи и спецслужб Англии и США.  Сговор не состоялся из-за того, что и в Лондоне, и в Вашингтоне понимали, что после разгрома СССР, Гитлер обязательно кинется на них. Только по этой причине они в СССР видели своего союзника в борьбе с агрессией Германии и Японии. Другое дело, что они готовы были воевать до последнего советского и германского солдата, и вне своей территории.
Таким образом, мужественное и упорное сопротивление советских войск при поддержке населения против главной группировки Вермахта на террито-рии Белоруссии летом 1941, сорвало планы нацистов зажать СССР в кольце двух фронтов, отрезвляюще действовало на военное командование Англии и США, которые прочили вермахту быструю и легкую победу.
Увидев, что Москва устояла, что Вермахт вынужденно ввязался в крово-пролитные и длительные бои, правящие круги Японии решили отложить войну с СССР и напасть 7 декабря 1941 года на США, а 8-го на Англию. Переговоры с Гессом были заморожены, когда стало ясно, что план «Барбаросса» начал давать серьезные сбои и значительно вышел из запланированных временных рамок осуществления. Так что, развернувшиеся в Белоруссии события оказы-вали непосредственное влияние летом 1941 года не только на весь Советско-Германский фронт, но и на мировые военно-политические действия.
Но об этом, о самих событиях, информация в последующих главах. Надо сказать, что в Кремль поступали предупреждения от ведущих политиков Ан-глии и США о подготовке Германией нападения на СССР, о сосредоточении на его границе ударной силы Вермахта   танковых дивизий. Так, 19 апреля 1941 года У. Черчилль информировал И.В. Сталина, что немцы, после 20 мар-та, начали переброску в южную часть Польши трех из находящихся в Румы-нии пяти бронетанковых дивизий. Предупреждение на этот счет было сделано также заместителем государственного секретаря США С. Уэллесом в беседе с полномочным представителем СССР в Вашингтоне К.А. Уманским в начале 1941 года. Кроме того, за две недели до нападения Германии на СССР, было заявление Ф. Р. Рузвельта о том, что если только Сталин не спровоцирует вой-ну, то США будут на стороне Советского Союза. Это являлось фактом огром-ного значения, и поэтому Сталин старался всячески избегать любых обвине-ний в провокации и во многом жертвовал боевой готовностью советских войск, принеся их в жертву политическим интересам.
Можно много спорить, но его действия на тот момент привели к тому, что летом 1941 года Англия и США были вынуждены примкнуть к СССР в войне против Германии. Начала складываться антигитлеровская коалиция, которая оказалась решающей силой в разгроме и нацистской Германии, и милитарист-ской Японии, и фашистской Италии. Миролюбивая, спокойная и последова-тельная политика СССР оказала решающее влияние на западных руководите-лей. Уже 20 июня американский посол, выполняя поручение президента США Ф. Рузвельта, передал премьер-министру Великобритании У. Черчиллю, что в случае германского нападения на СССР, он выступит в поддержку «любой де-кларации, которую может сделать, приветствуя СССР как союзника». Превра-тится ли такая декларация в реальную помощь и действия зависело уже не от дипломатов, а от стойкости и самоотверженности советских людей в смер-тельной борьбе с беспощадным и сильным врагом, в том числе во многом и в Белоруссии. Высказывая советскому руководству предупреждения в отноше-нии намерений нацистского руководства, готовясь стать военными союзника-ми СССР, правительства Англии и США при этом руководствовались, прежде всего, своими интересами. Спасение Англии зависело от того, будут ли силы Германии отвлечены на войну против СССР. США же видели возможность резкого ослабления своего империалистического соперника   Германии в ре-зультате ожесточенной борьбы советских войск с вермахтом и хотели полу-чить свободу действий на Тихом океане для ликвидации Японии, как своего конкурента в борьбе за Китай и ряда других стран. К тому же английская и американская информация не содержала чего-либо нового.
Советскому высшему руководству и командованию были известны нацист-ские планы войны против СССР, включая и план «Барбаросса», может быть не в деталях, но, в основном, точно.
Обстановка продолжала накаляться до состояния скорого взрыва. СССР пытался всеми способами упредить его, или хотя бы отодвинуть, на несколько недель или пару-тройку месяцев. А там подходит осень, затем зима -и кто, как и зачем будет воевать с Советским Союзом в это время года? Вероятность успеха для противника будет очень малой, а провала, поражения   очень большой. Таким образом, выигрывался бы еще один год   до лета 1942 года, и тогда можно было бы привести, если не в полный, то хотя бы в относительный порядок Красную Армию, нарастить вооружение, постепенно перевести народное хозяйство на военные рельсы. И.В. Сталин говорил в 1942 году У. Черчиллю в Москве: «… я думал, что мне удастся выиграть месяцев шесть или около этого». Но курс в Берлине был взят только на молниеносную и победо-носную войну-блицкриг. 20 июня советское правительство передало в МИД Германии через своего посла текст ноты о неоднократном нарушении совет-ской границы немецкими самолетами и предложило затронуть в беседе с Риб-бентропом или его заместителем вопросы советско-германских отношений во всей их совокупности. В ответ было молчание германской стороны на ноту, так и на сообщение ТАСС о подтверждении «мирных намерений Германии».
В статье М. Маркаряна, опубликованной 20 апреля 2005 года в журнале «Самиздат»: «Каких событий, ждал Сталин 22 июня 1941 года? Что произо-шло 22 июня 1941 года?» говорится, что рассказал незадолго до своей смерти личный переводчик Сталина В.М. Бережков об одном из документов секрет-ной переписки Сталина и Гитлера накануне начала войны. Он сказал: «21 июня получили телеграмму от Сталина. Он предлагает встречу с Гитлером. Он по-нимает: война принесет несчастье двум народам, и чтобы избежать этого, нуж-но немедленно начать переговоры, выслушать германские претензии. И.В. Сталин был готов на большие уступки: транзит немецких войск через нашу территорию в Афганистан, Иран, передачу части земель бывшей Польши. Де-канозов (посол СССР в Берлине) поручил мне дозвониться до ставки Гитлера и передать все это. Но меня опередил телефонный звонок: нашего посла про-сили прибыть в резиденцию Риббентропа. Риббентроп: «Фюрер решился на упредительную войну против СССР, наши войска уже перешли границу». О том, что важная государственная телеграмма была получена 21-го числа, Бе-режков сообщал в советское время, но о содержании молчал, как «рыба». 
Насколько правдива данная публикация, сказать довольно трудно. Но то, что за последующие годы никем она не опровергнута, заставляет задуматься. Следует также учитывать, что данный документ вполне соответствует лихо-радочным попыткам советской стороны любой ценой сохранить мир и втянуть Берлин в переговоры, и неплохо согласуется с официально признанными ша-гами Москвы во второй половине июня, перед началом войны. А об ожидании встречи лидеров СССР и Германии в июле писал сам Гитлер в письме от 14 мая 1941 года Сталину, которое сегодня уже известно, стараясь максимально запутать и обмануть советское руководство накануне скорого вторжения в СССР.
Гитлеровское руководство придавало первостепенное значение дезинфор-мации политического и военного руководства СССР о планах войны, о ее сро-ках, о направлении и силе ударов Вермахта, о своих требованиях   экономиче-ских и политических, о готовящейся агрессии Германии по отношению к дру-гим странам, о запланированной высадке немецких войск на Британские ост-рова летом 1941 года. Нацисты хорошо понимали, что полностью скрыть со-средоточение многомиллионной армии, тысяч танков и самолетов, десятков тысяч орудий и минометов у границы СССР невозможно, но можно придать им меньший размах, скрыть действительные цели, попытаться переключить внимание на другие, невоенные проблемы, создать иллюзию надежды на бу-дущие мирные переговоры.
Главным условием победы в блицкриге гитлеровские стратеги считали вне-запность нападения. Высшее командование Вермахта. (ОКВ) издало две ди-рективы   от 15 февраля и 12 мая 1941 года, о проведении мероприятий «по дезинформации советского военного командования». Первоначально, в период с 15 февраля по 14 марта, надлежало поддерживать версию, что руководство рейха еще не решило, где начать весеннее наступление   против Греции, Ан-глии или в Северной Африке. Во второй период, с середины апреля, когда за-маскировать переброску десятков дивизий на восток будет уже невозможно, его (блицкриг) хотели представить отвлекающим маневром, с целью скрыть «последние приготовления для вторжения в Англию».
По линии МИД Германии, а также с помощью тех лиц, которые, так или иначе, кон-тактируют с советским посольством, распространяли слухи о желании Германии по-лучить на длительный срок в аренду Украину, или, оно будет настаивать на значи-тельном участии в экономике Бакинских нефтепромыслов, или потребует право про-хода немецких дивизий через Украину и Кавказ в Иран, Турцию и Ирак. Через двой-ного агента под псевдонимом «Лицеист» латышского эмигранта   журналиста О. Бер-линкса, работавшего, якобы, на резидента советской разведки в посольстве СССР А.З. Кобулова, а на самом деле на штандартенфюрера СС Р. Ликуса, шла дезинформация. «Лицеист» сообщал, а его информация передавалась в Москву, что взоры фюрера и его генералов якобы обращены в сторону Ближнего и Среднего Востока, других реги-онов, но только не России. 
Сыграла свою роль в дезинформации и ситуация вокруг Турции. Она коле-балась между Германией и Англией. В Генеральном штабе Вермахта были разработаны в феврале 1941 года подробнейшие планы вторжения на Ближний Восток через Турцию и далее в Ирак с целью захвата источников нефти. Они создавались параллельно с планом «Барбаросса». Для «убеждения» Турции вермахт сосредоточил на границе с ней 15 дивизий. По плану, вторжение в Турцию должно было произойти весной-летом 1941 года и носило название «Анатолийская операция». Все это давало Москве основание предполагать, что войска Германии постепенно сосредотачиваются и увеличиваются не про-тив СССР, а для захвата Ближнего Востока с нефтью. Это подтверждали и сведения Разведуправления Генерального штаба Красной Армии в спецсооб-щении от 15 мая: «Перегруппировка немецких войск за первую половину мая характеризуется, … дальнейшим усилением сил для действий против Англии на Ближнем Востоке, в Африке и на территории Норвегии». Хотя в этом со-общении и указывается на увеличение группировки Вермахта против СССР на протяжении всей, западной и юго-западной, границы, но основным районом сосредоточения немецких войск указывается на южные регионы   южная часть генерал-губернаторства (так гитлеровцы называли Польшу), Словакии и се-верную часть Молдавии. Гитлер предоставил Сталину секретные материалы: детальные планы германского нападения на Турцию, как доказательство пол-ного к нему доверия и что дивизии Вермахта двинутся не на СССР, а только на Восток и далее. Но в Москве не знали о прекращении в конце мая подготовки «Анатолийской операции», а 18 июня Германия без огласки подписала дого-вор с Турцией о дружбе и ненападении, обезопасив себе южный фланг в войне с СССР. Из Турции в Германию стали поставлять значительное количество продовольствия, марганец для выплавки высококачественной стали. Турецкое правительство после агрессии Германии против СССР гарантировало немец-ким войскам беспрепятственный проход через свою территорию, а осенью 1941 года, ожидая скорого падения Москвы, готовилось напасть на советское Закавказье. В мае 1941 года, когда началась переброска большого количества немецких войск и боевой техники в Восточную Пруссию по плану «Барбарос-са» Гитлер объяснял все это необходимостью маскировки и указывал Кремлю на сложности Ближневосточной операции. Вся надежда нацистов была только на внезапность и чрезвычайную силу первого удара Вермахта по Красной Ар-мии. Еще 18 декабря в подписанном Гитлером плане войны с СССР требова-лось максимально маскировать прибытие войск на советскую границу и раз-вернуть строительство оборонительных укреплений с марта 1941 года, чтобы создать впечатление у СССР, что Германия опасается нападения со стороны Красной Армии и готовится к защите, абсолютно не думая о нападении самой.
Но Сталин и советское военно-политическое руководство мало доверяло разным слухам и осторожно относилось к часто противоречивым донесениям своей разведки. Убеждали только факты и реальные действия. И вполне реаль-ным казалось смещение гитлеровской агрессии в южном направлении   мимо СССР. Второго марта немецкие войска вступили в Болгарию, а 29 апреля ок-купирована материковая часть Греции, в мае захвачен в ходе воздушно-десантной операции стратегически важный остров в Средиземном море Крит, греческие и турецкие острова в Эгейском море. В Северной Африке весной 1941 года высаживается немецкий экспедиционный корпус под командовани-ем генерала Э. Роммеля и рвется через Ливию в Египет. В Генеральном штабе Германии по указанию фюрера разработан план завоевания Афганистана и вторжения с его территории в Индию   «жемчужину Британской короны», с датой проведения операции   сентябрь. Под руководство Германии перешли, присоединившись к «тройственному пакту», Румыния, Венгрия, Болгария, в которые были введены немецкие войска.
Разве эти факты, на первый взгляд, не убеждали в военной экспансии Герма-нии в южном направлении? А то, что дивизии Вермахта сосредоточены на се-веро-западных и западных границах СССР в Финляндии, Восточной Пруссии, Польше   это все мелочи, не стоит волноваться, скоро они оттуда уйдут то ли для высадки в Англию, то ли в Турции   так заявляют в Берлине. Фюрер вкрадчиво намекает Москве, что, во-первых, надежда на мирное урегулирова-ние советско германских противоречий сохраняется, а, во-вторых, наращива-ние рейхом военных сил у советских границ преследует цель оказать полити-ческое давление на Кремль с целью получения больших экономических выгод.
Из всего этого у советского руководства должен сформироваться четкий вывод   в 1941 году никакой войны нацистской Германии с СССР не будет, а вероятно в 1942, но не факт. В 1943 году   возможно. Таким образом, год, а то и два, сохранится мирное небо   спите спокойно, не тревожьтесь. Главное в та-кой дезинформации, что она во многом соответствовала нашим надеждам и планам руководства на укрепление обороноспособности страны. А всего было проведено немцами осенью 1940   весной 1941 года до 70 различных дезин-формационных операций.
В мае 1941 года, желая максимально обмануть советское руководство и за-путать советское руководство, к проведению работы по дезинформации под-ключился сам Гитлер. С этой целью он 14 мая обращается с письмом о пер-спективах развития событий в Европе и сосредоточении немецких войск у со-ветских границ к Сталину. Насколько сегодня об этом известно, письмо было вторым посланием фюрера германского рейха вождю советского народа и ру-ководителю единственной и правящей политической партии в СССР. Первое было в январе 1941 года, уже после утверждения плана «Барбаросса», в кото-ром содержались призывы к укреплению связей воюющей Германии и нейтрального СССР в области торговли, экономики и учета взаимных интере-сов, а также предложение о личной встрече   где-то летом 1941 года, для ре-шения имеющихся проблем в отношениях двух стран. Подчеркнуто выража-лось миролюбивое отношение нацистского руководства к Советскому Союзу и готовность развивать равноправные связи. Первое послание было передано через послов. Что и как, отвечал Сталин Гитлеру на это послание, неизвестно и по сей день. Да и о тексте послания Гитлера 14 мая 1941 года стало известно только в июне 2008 года, через 67 лет. Вот он: «Я пишу это письмо в момент, когда я окончательно пришел к выводу, что невозможно достичь долговре-менного мира в Европе   не только для нас, но и для будущих поколений без окончательного крушения Англии и разрушения ее как государства. Как вы хорошо знаете, я уже давно принял решение осуществить ряд военных мер с целью достичь этой цели. Чем ближе час решающей битвы, тем значительнее число стоящих передо мной проблем. Для массы германского народа ни одна война не является популярной, а особенно война против Англии, потому что германский народ считает англичан братским народом, а войну между ними   трагическим событием. Не скрою от Вас, что я думал подобным же образом и несколько раз предлагал Англии условия мира. Однако оскорбительные отве-ты на мои предложения и расширяющаяся экспансия Англичан в области во-енных операций, с явным желанием втянуть весь мир в войну, убедили меня в том, что нет пути выхода из этой ситуации, кроме вторжения на Британские острова. Английская разведка самым хитрым образом начала использовать концепцию «братоубийственной войны» для своих целей, используя ее в своей пропаганде – и не без успеха. Оппозиция моему решению стала расти во мно-гих элементах германского общества, включая представителей высокопостав-ленных кругов. Вы, наверняка, знаете, что один из моих заместителей, герр Гесс, в припадке безумия вылетел в Лондон, чтобы пробудить в англичанах чувство единства. По моей информации, подобные настроения разделяют не-сколько генералов моей армии, особенно те, у которых в Англии имеются родственники.
Эти обстоятельства требуют особых мер. Чтобы организовать войска вдали от английских глаз и в связи с недавними операциями на Балканах, значитель-ное число моих войск, около 80 дивизий, расположены у границ Советского Союза. Возможно, это порождает слухи о возможности военного конфликта между нами. Хочу заверить Вас -и даю слово чести, что это неправда… В этой ситуации невозможно исключить случайные эпизоды военных столкновений. Ввиду значительной концентрации войск, эти эпизоды могут достичь значи-тельных размеров, делая трудным определение, кто начал первым. Я хочу быть с Вами абсолютно честным. Я боюсь, что некоторые из моих генералов могут сознательно начать конфликт, чтобы спасти Англию от ее грядущей судьбы и разрушить мои планы. Речь идет о времени более месяца. Начиная, примерно, с 15   20 июня, я планирую начать массовый перевод войск от Ва-ших границ на Запад. В соответствии с этим, я убедительно прошу Вас, насколько возможно, не поддаваться провокациям, которые могут стать делом рук тех из моих генералов, которые забыли о своем долге. И, само собой, не придавать им особого значения. Стало почти невозможно избежать провока-ции моих генералов. Я прошу о сдержанности, не отвечать на провокации и связываться со мной немедленно по известным Вам каналам. Только таким образом мы можем достичь общих целей, которые, как я полагаю, согласова-ны. Ожидаю встречи в июле. Искренне Ваш, Адольф Гитлер». 
До начала войны оставалось 38 дней. С полным напряжением работали же-лезные дороги, перебрасывая войска, танки и артиллерию, боеприпасы на по-граничные станции, на аэродромы приземлялись тысячи самолетов, дивизии выдвигались в районы сосредоточения перед атакой. Зачем нужно было такое письмо Гитлера Сталину в это время? Все определялось директивой № 121 (план «Барбаросса»). В ней четко говорилось: «Решающее значение должно быть придано тому, чтобы наши намерения напасть не были раскрыты». В свя-зи с этим ставка делалась, прежде всего, на сохранение замысла войны, введе-ние Советского Союза в заблуждение, быстроту развертывания больших масс немецких войск у границ СССР, нанесения внезапного удара по не подгото-вившимся советским войскам и захвата с первых часов войны стратегической инициативы. Тем более, что в Берлине хорошо знали силу и разветвленность советской разведки и, как докладывал генеральный штаб Вермахта Гитлеру, после 15 июня очень сложно будет сохранить в тайне военные приготовления против СССР. Именно поэтому в письме Гитлера указываются даты – 18 по 20 июня, как начало планируемой переброски войск на Запад для решающего удара по Англии.
 
ГЛАВА ВТОРАЯ.
ВОЕННАЯ ГРОЗА НАДВИГАЕТСЯ

Как же готовилась гитлеровская Германия к войне СССР? На Западе, осо-бенно в ФРГ, в исторических исследованиях и в военно научных работах, а также в мемуарах нацистских генералов, содержатся сетования на то, что Гер-мания плохо приготовилась к войне, не развернула в 1941 году на полную мощь свою военную промышленность, недостаточно произвела танков, само-летов, орудий и минометов, мало было сформировано дивизий Вермахта, Гит-лер и его генеральный штаб недооценили силу советских войск, находящихся в приграничных округах, что и привело к срыву плана «Барбаросса»».
Так ли это? Известные цифры и факты говорят иное. В первую очередь эко-номика, которая являлась базой для ведения как успешной наступательной, так и оборонительной войны. Сравним основные экономические показатели Гер-мании и СССР в 1940 году (в миллионах тонн)   производство стали   31,8 и 18, чугуна – 25 и 15, угля 439 и 165, проката 26 и 13. Кроме этого, в Германии станочный парк, в промышленности, составлял 1 миллион 694 тысячи единиц оборудования против 710 тысяч металлорежущих станков СССР. Электро-энергии в Германии было произведено 77 миллиардов киловатт часов против 46 в СССР. Германия к 1941 по главным промышленным показателям вышла на второе место в мире после США. Так что, Третий рейх к лету 1941 имел мощный фундамент экономики, превосходивший экономику СССР в 2-2,5 ра-за и для ликвидации этого разрыва СССР требовалось еще не менее двух мир-ных пятилеток. 
Другое дело, что эффективность планово-командной социалистической си-стемы была выше государственно – капиталистической системы нацистской Германии, опиравшейся на крупные частные монополии, мелкий и средний ка-питал, а также на помещичьи – юнкерские хозяйства в аграрном секторе. Гото-вясь к новой мировой войне с целью завоевания мирового господства, в первую очередь против СССР, гитлеровский режим с 1933 по 1939 годы раз-вязал кровавый террор   бросил в тюрьмы и концлагеря до миллиона немцев, убил десятки тысяч антифашистов, сумел отравить человеконенавистнической идеологией расового превосходства души большинства из 70 миллионов немцев. Он укрепил свои позиции в глазах мелкой буржуазии, рабочих, кре-стьян, загипнотизированных успешными завоеваниями вермахтом небольших стран Европы без больших жертв, их ограбления и поднятия за этот счет жиз-ненного уровня населения Германии при бешеном росте прибылей монополий от огромных заказов. Всячески культивировалась ненависть к евреям и славя-нам, презрение к другим народам, единства «арийской расы господ» и непобе-димости Вермахта.
Вооруженные силы Германии к лету 1941 года были наиболее сильными, обученными и хорошо вооруженными в мире, а их офицерский состав являлся высококвалифицированным и опытным. Десятки миллионов немцев осознанно поддерживали агрессивные действия нацистов, которые путем безудержного террора, игры на самых низменных чувствах и предрассудках, обманом и обещаниями «райской жизни для немцев» за счет других народов, сумели при-влечь их на свою сторону и убедить в правильности и обоснованности полити-ки агрессии и захвата «жизненного пространства». Находившиеся на свободе антифашисты ушли в глубокое подполье, были слабо организованы, не было единства, и они не пользовались поддержкой у большинства населения. Гитле-ровскому режиму удалось создать сплоченную вокруг него Германию.
Она и ее союзники, и оккупированные страны Европы, превосходили СССР и по численности населения   283 миллиона человек против 194 миллионов (в границах по состоянию на 22 июня 1941 года), что не могло не отразиться и на соотношении количества трудовых ресурсов и на мобилизационных возмож-ностях. Так как миллионы немцев были призваны в ряды все разрастающегося Вермахта, военно-воздушные силы, в другие военные формирования, а также направлены в военную промышленность, то вставал вопрос, кто будет рабо-тать на стройках, в угольных шахтах, в сельском хозяйстве и так далее. Ответ был в чисто нацистском духе   в принудительном порядке ввезли в Германию в 1940–1941 годах, до 22 июня, свыше трех миллионов иностранных рабочих, еще в качестве подневольной рабочей силы были использованы несколько миллионов военнопленных, в основном, из Польши и Франции. Этим был зна-чительно расширен военно-промышленный комплекс: если в 1939 году в нем было занято около 2,5 миллиона человек, то в мае 1941 года их численность возросла до 5,5 миллиона человек.  Значительно увеличились, как общая чис-ленность Вермахта, так и число вновь формируемых дивизий. Уже летом 1940 их было 40. На восток рейха было передислоцировано три армии в количестве до полумиллиона солдат и офицеров. Удвоилось число дивизий сухопутной армии, вновь сформировано 14 танковых и 10 моторизованных дивизий   ос-новной ударной силы Вермахта. Произошло резкое увеличение вооружения армии, и ее автотранспортных возможностей с использованием оружия, бое-припасов и снаряжения 180 разбитых немцами противников Германии. Тро-фейными машинами были оснащены 94 дивизии Вермахта, что сильно увели-чило подвижность и маневренность гитлеровских войск. К лету 1941 года во всем мире не было армии более укомплектованной боевой техникой и транс-портом. С сентября 1939 года по июнь 1941 численность Вермахта возросла более чем втрое   до 8,5 миллиона человек. Для сравнения: к лету 1941 года Красная Армия насчитывала в целом более 5,2 миллионов человек.
Опираясь на мощную экономику, и имеющиеся трудовые ресурсы, Герма-ния в 1940 году выпустила 10 тысяч 250 самолетов, 2 тысячи 200 танков и бронемашин, 5 тысяч 900 орудий калибром 75 и более миллиметров, 1 милли-он 351,7 тысяч винтовок, до 171 тысячи пулеметов. Проходил процесс насы-щения армии автоматическим оружием. Если в 1940 году германские оружей-ные заводы выпускали всего 175 тысяч автоматов, то в 1941 году уже 325 ты-сяч. Наращивался выпуск танков и штурмовых орудий (самоходных артилле-рийских установок). Так, в первой половине 1941 года было выпущено еще 1 тысяча 366 танков и 255 штурмовых орудий. Кроме того, нацисты поставили на службу своей военной машине и трофейную бронетехнику. Они захватили в Чехословакии 1 тысячу 200 танков, еще около 3 тысяч им досталось после разгрома английских и французских войск в 1940 году. Это была, в целом, ко-лоссальная военная мощь.
Гитлера и его генералов можно обвинить в чем угодно, но не в том, что к войне против СССР они плохо подготовились. 
Как же реагировал Советский Союз, его руководство на явно агрессивный курс нацистской Германии, резкое усиление сил Вермахта и возможностей ее экономики? Нельзя забывать, что Белоруссия была неотъемлемой частью Со-ветского Союза и проводила внутреннюю политику в полном соответствии с указаниями Москвы. Республика поставляла в общесоюзный фонд значитель-ное количество продуктов сельского хозяйства, имеющегося сырья для легкой и пищевой промышленности, обладала важными транспортными возможно-стями   железнодорожными и шоссейными дорогами, развивала сеть аэродро-мов для военно-воздушных сил Красной Армии, большое количество белору-сов служило в советских войсках. Широко развивалась не только текстильная и обувная промышленность, но и завершилось строительство танкоремонтно-го завода в Минске и Могилевского авиационного. Благодаря успешной инду-стриализации и создания сильной экономической базы, значительно выросло производство боевой техники. Только самолетов было выпущено 15 тысяч 735, в том числе 5 тысяч 629 современных марок, ничем не уступающих ма-шинам ВВС Германии. Нарастал выпуск боевых машин и в танковой промыш-ленности. Если в 1940 году было выпущено 358 тяжелых и средних танков (КВ и Т-34), то в первом полугодии 1941 года их было выпущено 1 тысяча 503. Но наряду с новыми танками продолжался выпуск и старых моделей тан-ков (БТ и Т-26). Танк Т-34 в 1941–1942 годах был лучшим средним танком в мире, а тяжелый танк КВ являлся самым мощным. У Германии таких танков не было вообще. В западных приграничных округах СССР находилось более 30 тысяч орудий и минометов, а вермахт для боев на Востоке имел 31 тысячу. Численность Красной Армии к началу войны достигла 5,5 миллионов человек.
Так что ни количественного, ни качественного превосходства боевой техни-ки Вермахт перед Красной Армией не имел. Почему СССР, имея меньшую экономическую базу, чем Германия, смог иметь примерное равенство в боевой технике? Это объясняется тремя причинами. Во-первых, более эффективное использование имеющихся ресурсов; во-вторых, из сельского хозяйства, в ре-зультате коллективизации и широкого внедрения сельхозмашин, были привле-чены большие трудовые ресурсы, в-третьих, широкое использование принуди-тельного труда (более 2 миллионов, заключенных в ГУЛАГе). В результате на начало Великой Отечественной войны возможности танковых и авиационных заводов СССР в 1,5 раза превосходили возможности германской промышлен-ности. Была укреплена трудовая дисциплина. Указом Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 года все трудящиеся переходили на восьмичасовой ра-бочий день и семи дневную рабочую неделю. Запрещался самовольный пере-ход рабочих, служащих, инженерно-технических работников на другие пред-приятия и вводилась уголовная ответственность за опоздания или прогулы по месту работы, помогло высоким темпам развития оборонной промышленно-сти. Росли и расходы на выполнение программ обеспечения обороны страны. В 1940 году на это было направлено почти треть государственного бюджета страны, а в 1941 году 43,4%, что позволяло ускорить развитие оборонной промышленности.
Так что руководство СССР отнюдь «не сидело, сложа руки», а принимало действенные контрмеры, стараясь обуздать все усиливающегося нацистского агрессора. Но не все смогли сделать, что было необходимо. В результате мо-билизационные потребности Красной Армии удовлетворялись полностью только по винтовкам и пулеметам, и на 90% в тяжелой артиллерии. Недоста-точным было обеспечение армии минометами, автоматическим стрелковым вооружением, мелкокалиберными зенитными пушками. Нужно иметь в виду, что на новые типы современной, на то время, боевой техники и вооружения приходилось всего 15-18% от общей численности. Основная же часть боевой техники все еще оставалась старой.
На что еще рассчитывало нацистское руководство, готовясь к войне с Со-ветским Союзом и надеясь на быстрый разгром Красной Армии? В первую очередь на нашу слабую организованность и недостатки в подготовке команд-ных кадров в армии, на незавершенность перевооружения советских войск на современные виды оружия.
Так видный офицер Генерального штаба Вермахта полковник А. Кинцель докладывал своему командованию еще за полгода до начала войны: «Сила Красной Армии   в большом количестве вооружения, непритязательности, за-калке и храбрости солдат. Слабость заключается в неповоротливости коман-диров всех степеней, привязанности к схеме и повсеместно ощутимом недо-статке организованности». При обсуждении плана «Барбаросса» в Ставке Гит-лера 3-го февраля 1941 года начальник штаба сухопутных сил Ф. Гальдер до-кладывал: «Количественное превосходство у русских, качественное   у нас» и пояснил: «У противника много танков, но плохих, наскоро собранная техника. Артиллерией русские вооружены нормально. Командование артиллерией не-удовлетворительное» Начальник разведывательного управления Генштаба Вермахта К. Типпельскирх отмечал: «Отборные командные кадры русских па-ли жертвой широкой политической чистки в 1937 году. Русско-финская война вскрыла недостаточную тактическую подготовку среднего и младшего ко-мандного звена…. Казалось невероятным… чтобы эти недостатки… могли быть ликвидированы в короткий срок».
Свою тяжелую и крайне отрицательную роль сыграли массовые политиче-ские репрессии 1937   1938 годов, которые сильно затронули командный со-став Красной Армии. Сами репрессии были вызваны крайне ожесточенной борьбой в правящих кругах СССР, в руководстве вооруженных сил, в партий-ном, комсомольском, профсоюзном, идеологическом аппарате властей на со-юзном, республиканском, областном, городском и районном уровнях. Борьба шла как за различные модели построения социализма в СССР, так и за личное положение и лидерство в сложившемся к середине тридцатых годов бюрокра-тическом командно-принудительном строе, отходе от принципов хотя бы ча-стичной демократии и от коллективного руководства, беспощадном подавле-нии не только инакомыслящих, но даже сомневающихся. И все это происхо-дило в условиях обостряющейся международной обстановки, резкого возрас-тания угрозы большой войны.
Во внутриполитической острой борьбе потерпела поражение группа М.Н. Тухачевского и других видных военных, а победила группа И.В. Сталина, и поддерживающая ее группировка части военных и партийных деятелей. Эта группа установила в стране свою единоличную власть, подавляя путем ре-прессий всех несогласных, колеблющихся, в будущем, возможно, потенциаль-но опасных власть предержащим. Значительную роль в расширении репрессий играли карьеризм и зависть к более успешным, а также личные счеты. Только с мая 1937 года по сентябрь 1938 года было репрессировано или уволено 39 тысяч 761 командир и политработник Вооруженных Сил. Репрессии смели всех командующих военными округами, на 90% был обновлен состав их заме-стителей, помощников, начальников штабов, начальников родов войск и служб, на 80%   руководящий состав корпусных управлений и дивизий, на 91% командиры полков, их заместители и начальники штабов. Были репресси-рованы также многие ученые, конструкторы военной техники, преподаватели военных академий и училищ, а их труды изъяты из обращения как «враже-ские».
В результате в 1941 году недостаток командных кадров, только в сухопут-ных войсках, составляла 66 тысяч 900 человек. Но это было связано не только с репрессиями, но и со значительным увеличением численности Красной Ар-мии, которая выросла за два предвоенных года почти в 3,5 раза. В итоге   па-дение качественного уровня военной подготовки командиров войск. Накануне войны только 7% командиров Вооруженных Сил СССР имели высшее воен-ное образование, а 37% не прошли полного курса обучения даже в средних во-енно-учебных заведениях. Те же процессы происходили в звене полк – диви-зия. В 1940 году 200 командиров полков имели за плечами только курсы младших лейтенантов. Дважды Герой Советского Союза Маршал А.М. Васи-левский, начальник Генерального Штаба Красной Армии с июня 1942 года от-мечал: «Без 37 года, возможно, и не было б вообще войны в 1941 году». Несомненно, то, что решение Гитлера начать войну с СССР в 1941 году, в су-щественной степени базировалось и на оценке масштабности уничтожения во-енных кадров Красной Армии. Мало того, что армия, начиная с полков, была обезглавлена, она была еще и, во многом, морально разложена.
Принуждение, насилие, репрессии, порождавшие атмосферу страха, сковы-вали инициативу и командиров, и красноармейцев, резко снижали творческий потенциал Красной Армии. Все это трагически сказалось на начальном этапе Великой Отечественной войны.
Следовательно, вывод командования Вермахта, что способности и опыт вновь назначенного, часто не имеющего должной подготовки, высшего ко-мандного состава Красной Армии, не соответствует «требованиям командова-ния крупными войсковыми соединениями» в немалой степени соответствовало действительности. Капитаны, нередко, становились командирами дивизий, по-тому, что все, кто были выше, или расстреляны, или арестованы и брошены в лагеря ГУЛАГа, или «вычищены» из армии, как недостаточно благонадежные. Люди, не имевшие опыта командования дивизиями, становились командую-щими армиями и военными округами. Во многом причины неудач и пораже-ний наших войск в первый период войны и в этом. В документах генштаба Вермахта привлекается внимание к тому, что и высший и низший командный состав советских войск отличается недостатком опыта и знаний, самостоя-тельности и инициативы. В тоже время отмечается хороший уровень воспита-ния и обучения сержантского состава. Высоко оценивается простой солдат, а их было огромное большинство. Он характеризуется твердым и непритяза-тельным, храбрым и волевым. В отношении танковых войск гитлеровцы вы-нужденно отмечали, что танковые соединения в численном отношении силь-ны, частично вооружены современными машинами и боеспособны, но вряд ли смогут в достаточной степени быстро обеспечить восполнение людских и ма-териальных потерь. Об артиллерии указывали на то, что она лишь частично оснащена современными видами вооружения и на многих участках фронта в начале войны создалось впечатление о ее полном отсутствии.
Большое внимание гитлеровское руководство уделяло получению досто-верных сведений о силах Красной Армии с помощью разведки, в основном с помощью агентуры. Ее вербовали на основе материальных благ за передавае-мые сведения. Как отмечал гитлеровский генерал-лейтенант Г. Пикенброк в качестве этих материальных благ выступали водка, продукты питания, от-дельные вещи, одежда и, конечно, деньги.
Часть агентуры забрасывалась в тыл Красной Армии путем нелегального перехода сухопутной границы, часть при помощи авиации с парашютным де-сантированием. Завербовывали и жителей пограничных сел. Число агентов, возвратившихся обратно составляло почти 50% от заброшенных, а остальных часто задерживали и разоблачали пограничники, военные контрразведчики, территориальные органы государственной безопасности, сотрудники НКВД на транспорте, при выявлении фальшивых документов во время проверки их у граждан. Несмотря на значительные потери, завербованная агентура и обратно вернувшиеся агенты, часто добывали ценные для командования Вермахта све-дения   агентов было не десятки, а сотни. Немецкое командование даже из раз-розненных и частичных данных, обобщая и анализируя их, получало ценные и нужные ему сведения, хотя и эта разведывательная информация агентов не-редко носила ориентировочный характер.
Так, из находившихся в западных приграничных округах, из 170 стрелковых дивизий немецкая разведка выявила 146, из 35 кавалерийских дивизий и 2-х бригад агенты насчитали 26,5, из 60 танковых и механизированных дивизий выявили 35. В Генеральном штабе Вермахта, в военной разведке (Абвер), ко-нечно, кое-что знали, но далеко не полностью о силах Красной Армии. Хотя, нужно признать, что в ЗапОВО (территория Беларуси) гитлеровские шпионы сумели выявить расположение и численность многих воинских частей, полу-чить сведения о предприятиях оборонной промышленности, о состоянии и пропускной способности коммуникаций.
С вражеской агентурой вели беспощадную борьбу. В мае 1941 года, в связи с обострением обстановки, личный состав органов госбезопасности БССР уже работал в условиях особого положения. В этот период, чекистами, в итоге ак-тивных и сложных розыскных мероприятий в Брестской, Белостокской и дру-гих областях были выявлены и разоблачены многие, хорошо подготовленные агенты немецких спецслужб. У некоторых шпионов и диверсантов, кроме оружия и взрывчатки был изъят сильнодействующий препарат сибирской яз-вы, который предполагалось использовать для возбуждения болезни у лоша-дей, коров, овец и других животных. За два дня до войны, то есть 20 июня, в ЦК Компартии Белоруссии, наркомом государственной безопасности, М.Ф. Цанава, сообщалось, что на территорию СССР немцами осуществлена заброс-ка диверсантов. В результате работы органов госбезопасности, только на Мин-ском направлении в период с 18 по 22 июня 1941 года были захвачены или уничтожены несколько десятков разведывательно-диверсионных групп Абве-ра (военной разведки Вермахта).
О задачах агентов нацистских спецслужб, в связи с подготовкой агрессии против СССР, можно судить по полученному заданию, завербованным геста-по, и направленному на территорию Западной Белоруссии В.И. Дашкевичем, по национальности поляком, бывшим капралом польской армии и стражником Гродненской тюрьмы (до сентября 1939), проживавшему в городе Лида. Тре-бовалось от него, совместно с другим агентом по имени Яник:
1. Установить, на каких улицах, и под какими номерами домов в городе Гродно помещаются коммунистические и советские организации;
2. Собрать сведения о настроениях местного населения и его отношение к советской власти;
3.Собрать подробные сведения о количестве частей Красной Армии рас-положенных в городе Гродно и, в особенности танковых частей, выяснить их нумерацию и типы танков, состоящих на вооружении.
Перед заброской они получили одну тысячу рублей и три килограмма саха-рина. Разведданные Дашкевич должен был собрать путем личного наблюдения и осторожных бесед с местным населением. Он был задержан чекистами 9 мая 1941 года на станции Мосты Белостокской железной дороги.  Но, к сожале-нию, таких агентов было немало и не все они вовремя были обезврежены..
Руководство немецкой разведки получало разведывательную информацию о расположении советских частей, аэродромов и количестве самолетов на них, системе противовоздушной обороны, о местах ангаров с бронетанковой тех-никой, о дислокации различных складов.
Накануне войны на западных границах СССР были развернуты 10 авиараз-ведывательных эскадрилий, снабженных очень точной и чувствительной фо-тотехникой, где были собраны лучшие летчики и наблюдатели. Авиаразведка давала точные и достаточно полные данные о советских войсках и боевой тех-нике.
Однако сведения требовались как можно чаще   не реже одного раза в сутки, чтобы, сравнивая снимки за последующие дни, можно было увидеть происхо-дящие изменения в расположении частей Красной Армии. И это проводилось в жизнь с типичной немецкой педантичностью. За период с 19 апреля по 19 июня 1941 года советской ПВО были зафиксированы 180 перелетов границы СССР немецкими самолетами. В среднем, три полета каждый день. Проводили детальную аэрофотосъемку всей территории от западной границы СССР на глубину 100 150 километров. Нашим истребителям и зенитной артиллерии было запрещено открывать по немецким самолетам огонь, так как не хотели давать гитлеровцам повод для начала войны, а поэтому немецкие самолеты только вытеснялись за границу СССР, или принудительно сажали на наши аэродромы и потом возвращали немецкой стороне, и самолеты, и оборудова-ние, правда без фотопленки, обратно. От наших ВВС, ПВО, пограничников требовалось только детально фиксировать места и время полетов, далее МИД СССР направлял в МИД Германии Ноты протеста и предлагал немцам прекра-тить провокационные полеты. Ноты протеста были направлены в Берлин и в апреле, и в мае, и в июне. Последняя такая Нота была передана в МИД Герма-нии вечером 21 июня, когда танки Вермахта прогревали моторы и выдвига-лись к границе. Миролюбие вещь хорошая и полезная, но излишнее миролю-бие вредно. В Кремле до последнего пытались если не предотвратить, то от-срочить нацистскую агрессию против Советского Союза. Фашистам предлог не всегда был нужен, особенно если нападение заранее спланировано. Особен-но поучительна история с «Юнкерсом-52», который привез личное послание Гитлера Сталину от 14 мая 1941 года. О его перелете германо-советской гра-ницы 15 мая и беспрепятственном полете до Москвы никто из политического и военного руководства в тот день не был проинформирован. Нарком обороны СССР Тимошенко и начальник Генерального штаба Красной Армии Жуков, видимо, побоялись доложить об этом Сталину. Только 10 июня 1941 года, всего за 12 дней до войны, по этому факту был отдан секретный Приказ № 0035, который получили по списку командующие военными округами и еще небольшой круг военных чинов. Но Сталина в списке не было, хотя письмо он получил. Легко представить его реакцию на доклад о том, что фашистский са-молет без всякого приглашения и сопровождения наших самолетов легко пе-ресек западную границу СССР и беспрепятственно приземлился в Москве.
Что конкретно указывалось в этом Приказе? В нем говорилось: «15 мая 1941 года германский внерейсовый самолет Ю 52 совершенно беспрепят-ственно был пропущен через государственную границу и совершил перелет по советской территории через Белосток, Минск, Смоленск в Москву. Никаких мер к прекращению его полета со стороны органов ПВО принято не было».
До начала войны оставалось всего 37 дней. В воздухе витает предчувствие неумолимо надвигающейся грозы, особенно это ощущали военные. Как же в этой обстановке несут службу силы противовоздушной обороны ЗапОВО? Читаем приказ дальше: «Посты ВНОС 4-й отдельной бригады ПВО Западного особого военного округа, вследствие плохой организации службы ВНОС, об-наружили, нарушивший границу, самолет, лишь тогда, когда он углубился на советскую территорию на 29 километров, но, не зная силуэтов германских са-молетов (!) приняли его за рейсовый самолет ДС-3 и ничего о появлении вне рейсового Ю-52 не оповестили». Можно представить уровень боевой выучки в частях ПВО округа! Как явствует из Приказа то, что границу пересек Ю-52 знали в Белостоке, но… Белостокский аэропорт… также не поставил в извест-ность командиров 4-й бригады ПВО и 9-й смешанной авиадивизии, так как связь с ними была прервана военнослужащими. Командование 9-й смешанной авиадивизии никаких мер к надлежащему восстановлению связи не приняло, а вместо этого сутяжничало с Белостокским аэропортом о том, кому надлежит восстановить нарушенную связь. Никем не остановленный Ю-52 (по классу самолет-разведчик), спокойно долетел до Смоленска и приблизился к Москве. Вот здесь наверняка должны были поднять эскадрильи перехватчиков?! Но ничего не произошло. Начальник штаба ВВС генерал-майор Володин и начальник первого отдела штаба ВВС генерал-майор Грендаль, зная о само-вольном пересечении границы германским самолетом, разрешают ему сесть… И где?!   на Московском аэродроме!
В принципе, если погода была хорошей, немецкие летчики могли разглядеть Кремль. Авторы Приказа, констатируя потерю бдительности, неблагополуч-ное состояние системы ПВО ЗапОВО, никого не сняли с должности, ограни-чившись выговорами и постановкой на вид. Но этот полет сквозь главные си-лы наших ПВО, оказался страшным предвестником надвигавшейся грозы фа-шистского вторжения. И 22 июня сотни наших боевых самолетов были со-жжены на десятках аэродромов и посадочных площадках, не успев даже под-няться в воздух. Правда за такую «боеготовность» поплатились и Володин, и Грендаль. Маршал Жуков, видимо догадывался, что их расстрел был попыт-кой «спрятать концы в воду» и поэтому молчал об этой истории много лет.
Какие данные, и в какое время, добывали подразделения советской развед-ки, находившиеся в Белоруссии в первой половине 1941 года? Сразу надо от-метить, что конкретно от разведчиков наркомата госбезопасности БССР и от разведотдела штаба ЗапОВО сведения передавали и руководству ЦК Компар-тии Белоруссии, и в полном объеме пересылались в Москву. Так 5 апреля 1941 года руководитель компартии Белоруссии П.К.Пономаренко получил спецсо-общение от наркома госбезопасности республики Л.Ф. Цанавы с пометкой «Совершенно секретно. Только лично». В нем указывалось, что с 4-го по 25 марта на железнодорожную станцию Волочин прибыло с Варшавского направления 62 военных эшелона, из них: 18   с пехотой, 10   с кавалерией, 8   с артиллерией, 26   с боеприпасами и продовольствием. В лесу близ местечка Хотылово располагается танковая часть, имеющая до 100 танков. Танки для маскировки зимой были выкрашены в белый цвет, а теперь покрашены в зеле-ный. Моторизованные части, и противотанковая артиллерия находились в ле-сах около города Бело–Подляска. Гитлеровцы всячески старались скрыть со-средоточение своих больших сил вблизи советско-германской границы. Со-ветские разведчики смогли установить общую группировку германских войск против БССР, которая, ориентировочно, состояла к апрелю 1941 года из 26–27 пехотных дивизий, свыше одной мотодивизии, одной кавалерийской диви-зии, трех кавалерийских бригад, и более двух авиаполков. Для возможного массового приема боевой авиации были построены новые аэродромы в районе города Демблин; около города Суволки, в районе деревень Соколовка, Под-ледь. Активно функционировал и военный аэродром в городе Демблин. Они строились и расширялись с прицелом на быстрый прием передислоцируемой с запада авиации.
Еще 20 июня под грифом «Совершенно секретно» в ЦК получили очень важное и ценное сообщение наркомата госбезопасности БССР о переброске германских войск из более отдаленных районов к советской границе. Развед-данные получили, как от закордонной агентуры, так и путем разведывательно-го опроса нарушителей государственной границы и сведений от УПВ (Управ-ление пограничных войск). Отмечались продолжающиеся интенсивные воен-но-мобилизационные приготовления немцев на сопредельной территории.
Разведывательные органы НКГБ и Красной Армии правильно оценивали и фиксировали сведения о резком усилении, к началу июня, сосредоточении сил Вермахта. Так еще 5 июня 1941 года по информации штаба ЗапОВО против нашей 4-й армии, куда входили четыре пехотных, две танковые дивизии и одна смешанная авиадивизия, немцы сосредоточили на Брестском направлении, 15 пехотных и две моторизованные дивизии.
Крайне тревожное сообщение поступило 21 июня от командующего 3-й ар-мией генерала В.И. Кузнецова. Он сообщал из Гродно, что вдоль границы ве-чером сняты проволочные заграждения, а в лесу слышен гул многочисленных моторов. Сообщения с этими сведениями за подписью начштаба округа В.Е. Климовских было направлено в Генштаб. Вечером 21 июня начальник развед-отдела ЗапОВО С.В. Блохин лично проинформировал командующего округом Д.Т. Павлова, что по сообщениям разведки на границе очень тревожно и немецкие войска приведены в полную боевую готовность. Как отреагировал Павлов? Он ответил, что «этого не может быть и это чепуха, какая – то». Весь труд разведчиков был напрасен. Ибо принимать какие либо меры предосто-рожности было не велено. .
Почему? Ответ на этот вопрос будет дан позже, как и о причинах крайнего благодушия генерала Павлова.
Надо отметить, что еще в начале 1939 года был создан специальный 7-й от-дел приграничной разведки в Разведуправлении Красной Армии. Весной 1941 года было созвано совещание начальников Разведотделов приграничных во-енных округов. На этом совещании была вскрыта вопиющая беспечность в подготовке к действиям в условиях войны. Агентурная разведка Разведотде-лов западных военных округов была недостаточно укомплектована кадрами. Большинство агентов являлись местными жителями, которые не имели досту-па к важной информации. Да и агентурную разведку приграничных округов ориентировали на выявление подготовки Германии к нападению на СССР только с 24 мая 1941 года. Что же касается войсковой и радиоразведки Запад-ных военных округов, то они также не были укомплектованы опытными кад-рами, и недостаточно оснащены техническими средствами. То же можно ска-зать и о воздушной разведке. Вплоть до мая 1941 года она велась силами раз-ведывательных авиаполков, имевших только 157 самолетов на всю советско-германскую границу от Балтийского, до Черного моря – явная переоценка возможности и оперативности получения сведений. Но, несмотря на все недо-статки и трудности военная разведка давала важную информацию. Из спецсо-общения Разведотдела ЗапОВО от 3 июня 1941 года: «В течение второй поло-вины мая немцы увеличили свою группировку войск на 2–3 ПД (пехотных ди-визий) и две бронетанковые дивизии СС. Особенно характерно прибытие ар-тиллерийских частей, танковых подразделений и бронемашин. На основании ряда проверенных агентурных данных военная подготовка Германии против СССР за последнее время, особенно с 25 мая, проводится более интенсив-но…» Разведотдел ЗапОВО на основании этих и других фактов предупрежда-ет, что возможность начала военных действий против СССР не исключается в июне месяце. В разведсводке от 21 июня говорится: «1. По имеющимся дан-ным, основная часть немецкой армии в полосе против Западного ОВО, заняла исходное положение. 2. На всех направлениях отмечается подтягивание частей и средств усиления к границе. 3. Всеми средствами разведки проверяется рас-положение войск у границы. 
Истекали последние часы мирного июня 1941 года. Особое внимание наши Разведотделы уделяли вероятному времени нападения Германии на СССР. Так, в сообщении НКГБ БССР от 29 мая 1941 года указывалось, что война Германии с СССР должна начаться в ближайшее время (из сведений во время разговора с секретарем «Российского Фашистского Союза» В. Ковицким). Со-трудник гестапо, некто Конечный, высказался так: «Не позднее, как 20 июня 1941 года, должна начаться война с Советским Союзом». Одиннадцатого июня 1941 года заместитель наркома госбезопасности БССР С.Т. Духович доклады-вал Первому Секретарю ЦК КП(б)Б П. Пономаренко, что по полученным агентурным материалам, предоставленными УПВ НКВД БССР и опросам нарушителей границы установлено, что среди населения, а также со стороны служащих германской армии и железнодорожников распространяются слухи, что война Германии и СССР должна начаться в конце июня месяца 1941 го-да.  Эта информация дублировалась в Москву.
А что Кремль – высшее политическое и военное руководство СССР и Крас-ной Армии? В период «перестройки» и «победы демократии» внушались мыс-ли о том, что во всем виноват Сталин: то он слишком верил Гитлеру и «Пакту о ненападении», то очень боялся Германии и Вермахта, то, по непонятным причинам, не доверял предупреждениям советской разведки, и плохо и мало готовил страну и армию к неизбежной войне. А в ответ на тревожные сигналы с мест успокаивал тем, что немцы выполняют все договоренности и никакой войны не будет, до последнего не верил в вероломство Гитлера, и не предпри-нимал необходимых мер для мобилизации на возможную агрессию нацистов. И лишь когда частично открылись архивы (в начале XXI-го века) и стали вы-ходить более или менее достоверные воспоминания (без купюр) многих дей-ствовавших партийных, государственных и военных лиц, появились научные труды, опирающиеся на имевшиеся архивные материалы, стали создавать честные и объективные телепередачи о начальном и предвоенном периодах нашей общей истории   появилась реальная возможность подробно исследо-вать, обобщать, анализировать и делать выводы, какими бы неприятными, горькими они не были бы, и не укладывающиеся в ту схему, которую нам навязывали много лет. Осознавали ли в Кремле всю опасность, грозящую СССР от Третьего рейха, какие предпринимались встречные контрмеры, что-бы не допустить нацистскую агрессию или, если она произойдет, дать реши-тельный отпор. Частично о принимаемых мерах по укреплению промышлен-ности и мощи Красной Армии уже говорилось ранее.
Известно, что для вторжения и захвата европейской части СССР немецким руководством были созданы три мощные группы Вермахта и войск, стран   союзников Германии: «Север», «Центр», «Юг» и группировка армий восточ-ной Финляндии с численность в 5,5 миллиона солдат и офицеров. На их во-оружении находилось свыше 47 тысяч орудий и минометов, около 4300 тан-ков и штурмовых орудий, 4980 боевых самолетов. 
Это была невиданная в истории войн колоссальная концентрация войск и боевой техники. Гитлеровская Германия, ее генералитет и высшее военно-политическое руководство сделали ставку на сверхмощный единый и внезап-ный удар по советским войскам, быстрый их разгром и последующий захват основных промышленных, сельскохозяйственных и добывающих районов Со-ветского Союза, парализацию транспортных узлов и коммуникаций.
Что этому к 22 июня смогла противопоставить Красная Армия? СССР имел 303 дивизии: 198 стрелковых, 13 кавалерийских, 31 моторизованную, 61 тан-ковую, 22 бригады   общей численностью более 5,2 миллиона человек. В за-падных военных округах находилось 170 дивизий и 2 бригады. На их воору-жении 13 тысяч танков (из них 8,8 тысячи исправных), 7,4 тысячи боевых са-молетов, 46 тысяч 830 стволов артиллерии и минометов. Если сравнивать, то советские войска на западе страны уступали войскам Германии, и ее союзни-кам почти в два раза по численности. Но по танкам превосходили в 2,5 раза, в полтора раза по количеству самолетов, практически равны были по артилле-рии и минометам. 
Так что если судить по такому показателю как количество, то никаких особо тревожных ожиданий не должно было быть, если, конечно, не учитывать каче-ственное превосходство Вермахта, боевой опыт почти двух лет современной войны у гитлеровских войск, более лучшей авиации, умения правильно и быстро применять танковые соединения, высококвалифицированный офицер-ский корпус и хорошо обученный рядовой состав, лучшее обеспечение авто-транспортом. Однако быстро догнать Вермахт по качеству войск было невоз-можно в тех конкретных условиях. Сталин и руководство СССР видели при-ближение войны, знали о сосредоточении немецких войск на западных грани-цах, но хотели максимально ее оттянуть, чтобы лучше подготовиться к обо-роне страны. В Москву поступило более 100 сообщений от советских развед-чиков о подготовке агрессии Германии.
В стране проводились определенные оборонительно-подготовительные ме-ры, учитывая, хоть частично, информацию от разведорганов. В феврале 1941 года был утвержден новый мобилизационный план (МОБ-41). В соответствии с ним намечалось сформировать десятки новых дивизий. С учетом опыта, ве-дущейся Второй мировой войны, было принято решение о создании механи-зированных корпусов, о реорганизации ВВС, о создании дальнебомбардиро-вочной авиации. В условиях весны – начала лета 1941 года были приняты до-полнительные меры по усилению приграничных округов. Из Сибири, с Даль-него Востока, из Средней Азии выдвигались стратегические резервы в составе пяти армий (16-я, 19-я, 21-я, 22-я, 20-я) и одного корпуса. Одна армия и кор-пус направлены в Украину, еще одна в Прибалтику, а три армии в Белоруссию. Такое изменение выдвижения резервов, когда основная часть резервов направ-лена в Белоруссию на рубеж реки Днепр и Западной Двины, а не в Украину, было связано со следующим обстоятельством. И.В. Сталин, основываясь на добытых разведкой данных о плане генерала Маркса, отверг предложенный Генеральным штабом Красной Армии, которым тогда руководил маршал Б.М. Шапошников, план обороны западной границы. Не согласился он и с выводом Генштаба, что в случае нападения гитлеровской Германии, главный удар будет нанесен через Белоруссию на смоленско-московском направлении, как впо-следствии и оказалось. 
Но когда весной 1941 года стало известно, что главные силы Вермахта со-средотачиваются севернее Полесья, никто не решился сообщить Сталину о его стратегической ошибке. Слишком сильно проявлялся «культ личности»   Ста-лин не мог ошибаться! Для тех, кто думал, тем более говорил «не так», суще-ствовал НКВД, лагеря заключенных, а то и расстрел. Очень жива была среди военных память о репрессиях 1937–1938 годах. Хотя факты вещь упрямая и высшее военное командование решило «в рабочем порядке» часть сил с Укра-ины перебросить в район Смоленска. Однако войска должны были прибывать туда и в Белоруссию только в первых числах июля. Правительство в начале 1941 года утвердило лишь план мобилизации и план строительства Вооружен-ных Сил на текущий год, что явно было недостаточно для отражения вторже-ния. Из почти 12 миллионов учтенных военнообязанных более четырех мил-лионов были необученными, не владели даже элементарными знаниями воен-ного дела. Особенно острым был недостаток в пулеметчиках, минометчиках, артиллеристах, радистах водителей автомашин, трактористах, а также техни-ков и инженеров.  Слабых участков было много.
Большое значение в 1940 году – первой половине 1941 года придавалось накоплению государственных ресурсов и мобилизационных запасов. Их объе-мы за полтора года возросли в два раза, что позволяло быстро вооружить и обмундировать несколько миллионов, призванных в ряды армии, и, в случае войны, обеспечить, хотя бы на несколько месяцев, работу многих предприятий оборонной промышленности. С конца мая 1941 года начался призыв 793 ты-сяч советских граждан из запаса «для прохождения учебных сборов». Так начиналась постепенная и частичная мобилизация, была задержана и демоби-лизация старослужащих Красной Армии в связи со сложной и опасной между-народной обстановкой. Это позволило, не привлекая внимания за рубежом, увеличить численность Красной Армии к концу июня 1941 года по сравнению с 1937 годом в три раза и превысить цифру состава армии более чем на пять миллионов человек. Для обучения сотен тысяч призывников и для командова-ния ими, нужны были квалифицированные военные кадры. Откуда их взяли, прямо пишет в своих мемуарах один из руководителей НКГБ СССР П.А. Су-доплатов: «Правда, половину из репрессированных военных чинов возвратили из тюрем и лагерей ГУЛАГа в армию, но их явно было недостаточно, чтобы управиться с обучением всей массы новобранцев.
Отдельно принимались меры по обеспечению управляемости войсками по-граничных округов, их безопасности и связи. Двадцать седьмого мая принима-ется решение о создании фронтовых полевых командных пунктов управления, хорошо защищенных от ударов авиации и вынос на них штабов округов, кото-рые в случае войны сразу становились штабами фронтов. Срок готовности фронтовых пунктов, с 13-го июня. К сожалению, сроки строительства затяги-вались.
Так в Минске только в первый день войны инженерно-техническим работ-никам было поручено построить командный пункт-убежище. В бункере пред-полагалось сосредоточить центр обороны Минска. Было приказано сделать его из материалов особой прочности и оснастить новейшими средствами связи. Строители беспрерывно трудились несколько суток, не уходя домой на отдых. Но 24 июня строительство бункера было прекращено из-за приближения к го-роду немецких войск и начала эвакуации в сторону Могилева, включая коман-дование ЗапОВО, руководства ЦК КПБ (б) и руководящих сотрудников.
Интересная ситуация произошла в высшем советском руководстве 15 мая 1941 года. Располагая достоверными данными разведки о завершающейся подготовке Германии к нападению на СССР, Нарком обороны Тимошенко и начальник Генштаба Жуков встретились со Сталиным и представили на его рассмотрение проект директивы о приведении всех войск Красной Армии в полную боевую готовность. Было предложено нанести упреждающий удар по гитлеровским войскам, еще не успевшим окончательно сгруппировать силы и частью находившиеся еще на транспортных коммуникациях, когда их штабы были разбросаны, а авиация не собрана в единый кулак. Сам проект директивы подготовил заместитель начальника оперативного отдела Генштаба А.М. Ва-силевский, будущий дважды Герой Советского Союза, маршал и с июля 1941 года начальник Генерального штаба Красной Армии, выдающийся военный стратег и опытнейший штабист. Этот проект директивы отнюдь не был слу-чайным. Еще в марте 1941 года был разработан первый план контрудара по Вермахту в случае его вторжения в СССР. План имел название «Гром» и он должен был начаться, если Гитлер и его генералы решатся на агрессию против СССР, после 12 июня 1941 года. Когда стало ясно к середине мая, что подго-товка войск не успевает к этому времени, был принят второй план контрудара под названием «Гроза». Его срок был отложен для лучшей и полной подготов-ки наших войск на период после десятого июля. . Но Гитлер и его военно-политическое руководство ждать не стали и начали войну 22июня 1941 года. Однако Сталин не принял проект директивы от 15 мая. Почему? На наш взгляд, было несколько причин. Во-первых, вполне могла сложиться мировая антисоветская военная коалиция Германии и ее союзников с США и Англией, если бы Советский Союз стал зачинщиком войны с Германией. Для такого возможного поворота событий были определенные предпосылки: 10 мая в Ан-глию перелетел заместитель Гитлера по нацистской партии Гесс, с которым уже велись переговоры и к чему они могут привести никто не знал; в США предпринимались меры явно антисоветского характера   15 января распоряже-нием президента Ф.Рузвельта вводились на импорт из США всех товаров «ге-неральные лицензии», а СССР их не получил, американские власти 7 мая за-держали товары, закупленные в Аргентине и Уругвае. Как указывал госсекре-тарь США К.Хэлл существо «русской» политики Соединенных Штатов перед нападением Германии на СССР заключается в том, чтобы не предпринимать никаких шагов для сближения с Россией. .
Ведь США были первой в мире державой по экономической, промышлен-ной, финансовой мощи. Если бы Красная Армия первой нанесла удар, то о со-юзе СССР с США и Англией не могло бы быть и речи. А вот когда нацистская Германия развязала войну с СССР, вероломно напав на него разорвав «Пакт о ненападении», и «Договор о дружбе и границах», от августа и сентября 1939 года, всем, в том числе и правящим кругам США и Англии, стало абсолютно ясно, что с Гитлером договариваться о чем-либо нельзя категорически, ибо он раньше или позже нарушит любые договоры и обязательно нападет. Так что отказ Сталина от утверждения проекта директивы от 15 мая 1941 года стал решительным шагом к началу создания летом-осенью 1941 года антигитле-ровской коалиции. Во-вторых, большие колебания проявляла союзница Гер-мании   Япония. В правящих кругах шла острая борьба между сторонниками «северного варианта» экспансии Японии, то есть, войны с СССР на Дальнем Востоке и сторонниками «южного варианта», то есть войны с США и Англией за источники сырья и рынки сбыта в Юго-Восточной Азии и на Тихом океане. Только второго июля императорская конференция, всесторонне и тщательно обсудив начало войны Германии с СССР, приняла «южный вариант». Дело было ни в миролюбии Токио, а в последовательности решения внешнеполити-ческих задач. При этом, формально следуя заключенному 13 апреля договору с СССР о нейтралитете, конференция постановила: «Если германо-советская война будет развиваться в направлении благоприятном для империи, она, при-бегнув к военной силе, разрешит северную проблему…» 
Советский Союз вполне мог получить войну на два фронта, и с Германией, и с Японией, если бы взял на себя инициативу в военном столкновении с Вер-махтом в конце мая   начале июня 1941 года. Да и после 22 июня все зависело от сопротивления советских войск, в том числе и в Белоруссии, где они только одни могли во многом затормозить план «Барбаросса» и нанести вермахту ощутимые потери. В-третьих, Сталин, обладал более полной и точной инфор-мацией и о состоянии Красной Армии, и о работе оборонной промышленно-сти, и о недостатках командных кадров советских войск, и о далеко неполной подготовке рядового состава, не мог не учитывать возможности серьезных проблем и сбоев в случае принятия решения о реализации проекта директивы. Он надеялся, что у него есть еще несколько месяцев для устранения хотя бы первоочередных недостатков, а 303 дивизии являются очень серьезной сдер-живающей силой для Гитлера и Вермахта, тем более, что Красная Армия име-ла явное преимущество в количестве танков и самолетов. Было еще и в-четвертых, но кроме Сталина и нескольких, особо доверенных лиц, никто не знал о его стратегическом выборе и плане. Остальных, даже членов Политбю-ро и руководителей Красной Армии, просто поставили бы перед фактом и ука-зали, что и как делать, когда наступил бы решающий момент. Но Сталин, с со-вершенно правильным выводом, оставив без внимания проект оперативного плана руководства Красной Армии, в виде директивы от 15 мая 1941 года, до-пустил, вместе с Жуковым и Тимошенко, крупную стратегическую ошибку, которая дорого обошлась и стране, и народу, и армии. У великих людей бы-вают и великие заблуждения. Они переоценили возможности наших танковых соединений, сухопутных и военно-воздушных сил. Не совсем ясно представ-ляли себе, что такое современная война в плане координации действий всех родов войск   пехоты, авиации, танков, артиллерии и служб связи. Им каза-лось, что главное   количество дивизий, и они способны будут сдержать любое наступление и воспрепятствовать немецкому продвижению на советскую тер-риторию.
Так что у Вермахта был серьезный противник, но пока еще не скоординиро-ванный, действующий часто порознь, не имеющий значительного опыта и чет-кого руководства.
Теперь о возможности. Как ни посмотришь теле- и кинофильмы, не про-чтешь мемуары участников событий лета 1941 года, то всюду встретишь   агрессия фашистов была внезапной. Мы мало что знали, а в Кремле, почему-то не верили донесениям нашей разведки и почти не принимали оборонительных мер. Те, кто так снимает или пишет, плохо представляют себе крайне сложную и очень опасную обстановку на западных границах СССР, да и последствия тех или иных ответных шагов. Внезапность по своему виду бывает разной: стратегической, оперативной, тактической. И все сводить к тому, что Сталин и высшее военное командование только одни виноваты в том, что войска Крас-ной Армии не были приведены в готовность для немедленного отпора гитле-ровским войскам, не была дана команда «В ружье!»   неправильно и историче-ски, и фактически. Меры для обороны предпринимались, но без широкой огласки, разрозненные, не комплексные, часто запоздалые   не дали того ре-зультата, на который рассчитывали. Если говорить о стратегической внезапно-сти, то ее не было. Все прекрасно понимали, что рано или поздно решительная схватка с ударным отрядом мирового империализма (нацистской Германией и ее союзниками) неизбежна и будет довольно скоро. Это особо обострилось после захвата гитлеровцами, (с согласия Англии, Франции и США) Чехослова-кии осенью 1938   начале 1939 года, военного разгрома Польши в сентябре 1939 года и Франции в мае -июне 1940 года и оккупации ряда других европей-ских стран весной 1940   весной 1941 года. И никакие договоры СССР с Гер-манией ничего в принципе изменить не могли. Немцы открыто стремились к мировому господству, к ограблению и порабощению других стран и народов, к уничтожению десятков миллионов «недочеловеков», в первую очередь сла-вян, евреев, цыган, всех, кто проявляет непокорность и сопротивление. Вне-запности оперативной, по большому счету, тоже не было.
Первое предупреждение о повороте немецкой военной машины против СССР было получено в Москве от агентурной разведки еще девятого июля 1940 года, а в сводке разведотдела Штаба Киевского особого военного округа № 20 от 20-31 июля 1940 года, говорилось о переброске войск Вермахта осво-бодившихся после Франции, в Польшу и значительном движении на террито-рии Польши германских войск общей численностью 35 дивизий.
На основе этих и других данных начальник Генштаба Красной Армии Б.М. Шапошников предложил план обороны СССР. По этому плану неожиданный и мощный удар по основным силам наших войск на западных рубежах страны можно было избежать, разместив их не на новой границе 1939 1940 годов, а на старой.
Решился бы Гитлер на вероломное нападение, если бы перед ним на глубине 200 300 километров расположились около трех миллионов красноармейцев и командиров, оснащенных 14 тысячами танков и 32 тысячами орудий, хорошо окопавшихся и опиравшихся на сильные укрепления «линии Сталина», возво-дившихся многие годы на старой границе?!
Перемещение на восток таких масс войск и боевой техники не могло пройти мимо глаз и ушей немецкой разведки, мимо Генерального штаба Вермахта. И «план генерала Маркса», как и идеи плана «Барбаросса», были бы надолго от-ложены, так как советские войска вовремя выходили из – под удара, и были готовы к обороне. Пришлось бы отложить нападение в 1941 году, а 1942 год был бы в этом случае под большим вопросом и реально планировать агрессию могли только в 1943 году. Но Сталин и сталинское руководство отвергли этот план Шапошникова, а сам он был снят с поста начальника Генштаба. В Полит-бюро ЦК ВКП(б), в правительстве СССР, многие видные генералы негодова-ли: как он посмел предложить отступить перед Вермахтом, отойти назад без боя, отдать несколько миллионов белорусов, украинцев, народов Прибалтики на милость нацистов в случае войны?! Как показал дальнейший ход истории, это была трагическая ошибка.
Но одно дело   желания руководителей, и совсем другое - их возможности. Надо отдать должное Сталину: он не репрессировал Шапошникова, а отдавая дань его профессионализму, опыту, дисциплинированности и тому, что он ни-когда не вмешивался в политику, отлично выполнял все, что ему поручали, переместил на должность заместителя наркома обороны СССР. А в самое тя-желое время, в июле 1941 года, Шапошников снова возглавил Генштаб и де-лал все, что мог для организации противодействия гитлеровской агрессии Красной Армией. Так что время и возможности для реагирования были. Но как их использовали   другое дело.
Внезапность тактическая частично гитлеровцам удалась. Причина была в замедленном и не полном реагировании руководства страны и армии, да и ме-ры, направленной дезинформации и строгой секретности конкретных сроков нападения, давали определенный результат. Не всегда и не везде, но все же сильно запутывали обстановку и противоречивые устремления нацистов. А еще и позиция правящих кругов США и Англии, которые всячески провоци-ровали быстрейшее военное столкновение Германии и СССР. Играла роль очень неопределенная, вплоть до 22 июня, позиция Японии. А получить войну на два фронта для СССР было крайне опасно.
 При этом резкое возрастание угрозы агрессии нацистской Германии под-талкивало знающие реальное положение дел верхи к определенным шагам в подготовке действий, если война все же разразится. Генерал П.А. Судоплатов, в то время один из руководителей разведки НКГБ СССР, вспоминает в своих мемуарах: «В апреле я подписал специальную директиву, в которой всем нашим резидентурам в Европе предписывалось всемерно активизировать ра-боту агентурной сети и линий связи, приведя их в соответствие с условиями военного времени». 16 июня, когда П.С. Фитин (начальник внешней разведки НКВД–НКГБ СССР) вернулся из Кремля, Л.П. Берия отдал Судоплатову при-каз об организации Особой группы из числа сотрудников разведки в его непо-средственном подчинении, Она должна была осуществлять разведывательно-диверсионные акции в случае войны. До начала войны осталось шесть дней. Судоплатов пишет: «…мы составляли планы уничтожения складов с горючим, снабжавших немецкие моторизованные и танковые части, которые уже начали сосредотачиваться у наших границ». Вот чем занималась в оставшиеся дни до войны Особая группа. Она должна была быть готовой через десять дней и рас-полагать специальным боевым резервом в 1200 человек из состава погранич-ников и внутренних войск.
Двадцатого июня, за два дня до войны, всем пограничникам на западных ру-бежах СССР выдали по три боекомплекта к винтовкам и пулеметам, приказали отрыть окопы, траншеи, соорудить дзоты и быть готовыми к отпору, если немецкие войска пересекут границу. Они должны были сражаться до подхода частей Красной Армии, которые остановят, а затем отбросят назад войска агрессора, и таким образом окончательно снимут проблему тактической вне-запности. То, что 18, 19, 20 июня 1941 года, как в территориальные подразде-ления, так и по линии военной контрразведки (военная контрразведка в этот период подчинялась наркому обороны), в штабы и командованию погранич-ных и внутренних войск, дислоцированных в Белоруссии, в Украине, в При-балтике были переданы указания о боевой готовности, командование военных особых пограничных округов не знать не могло. Боевая готовность там, куда переданы были указания, была объявлена фактически 21 июня в 21 час 30 ми-нут, за шесть с половиной часов до начала войны. 
Ответы на вопрос, почему директивные указания, переданные в войска три-жды еще до 22 июня, не были доведены до сведения командующих армий, мехкорпусов и дивизий Красной Армии, дислоцированных на территории За-пОВО, видимо надо искать не во внешней политике, не в донесениях советской разведки, а в хитросплетениях внутренней политики, особенно военной. Инте-ресно, что боевая готовность была объявлена до получения санкционирован-ной Сталиным директивы («Директива № 1») наркома обороны утром 22 июня, после получения в Кремле подтвержденных данных о начавшейся войне и переходе войсками Вермахта советской границы, бомбежке наших городов и военных объектов самолетами ВВС Германии.  Оказывали посильную ин-формационную помощь руководству СССР и те представители Англии, кото-рые располагали точными данными от английской разведки, поскольку они обоснованно тревожились по поводу возможной тактической внезапности нападения Вермахта на СССР, так как хорошо понимали, что успешные дей-ствия нацистской Германии в СССР летом 1941 года несут смертельную угро-зу независимости и суверенитету Англии, ее народу и государственному строю. Так, например, в семь часов вечера 21 июня в МИДе СССР получили телеграмму от советского посла в Лондоне И.М. Майского, которую тут же передали в Кремль. С. Крипс, английский посол в Москве, находившийся в от-пуске в Англии, информировал советского коллегу, что немецкое нападение состоится завтра, 22 июня, в крайнем случае, 29 июня.
На определенные мысли наводят и следующие факты: в мае Тимошенко и Жуков дали приграничным военным округам директиву о разработке «деталь-ных планов обороны государственной границы» со сроком исполнения 20-30 мая. Но такие детальные планы разрабатываются не за 2-3 недели, а большими коллективами штабов несколько месяцев, отрабатываются на военно-штабных играх командованием и утверждаются высшим руководством страны. Ничего подобного не происходило. Значит готовился (пусть его и отверг Сталин 15 мая) превентивный, упреждающий удар по вермахту, по Третьему рейху? Од-нако, как утверждает генерал Горьков, изучавший этот вопрос: «в оператив-ных документах всех западных приграничных округов никакие планы насту-пательных операций не были предусмотрены.
Получается: планы обороны не успевали разработать, планов нападения не было, а что же было? Ведь армия не могла в такой взрывоопасный момент, находиться без четкого, ясного и продуманного, хотя и сверхсекретного плана действий. И такой план, на наш взгляд, был и последовательно претворялся в жизнь.
Он не опубликован и по сей день. Возможно, нет единого документа, а есть набор взаимосвязанных, хотя и разных документов, многие из которых, веро-ятно, уничтожены в ходе различных чисток архива Сталина: в 1953, 1956, 1959, 1964 и последующие годы, а также в периоды сложной, противоречивой и непредсказуемой истории СССР.
Сталин, в силу своего авторитарного и недоверчивого характера, мог и не посвящать в свои многоходовые комбинации высших военных руководителей Красной Армии. Они были на уровне исполнителей, а не политических фигур. Даже большинство членов Политбюро, которое к этому времени превратилось в исполнительный орган при единоличном лидере партии и государства не знали о планах Сталина. Как очень метко сказал М.А. Шолохов о 30-х   начале 50-х годах: «ДА, был культ личности, но была и Личность!». Н.С. Хрущев, яростный критик И.В. Сталина после его смерти, признавал: «Не знаю, кто из членов Политбюро знал о состоянии нашей армии, ее вооружения и военной промышленности. Думаю, что этого, видимо, никто не знал, кроме Сталина».
Сталин и его ближайшее окружение не собирались безоглядно нападать на Германию. В этом не было никакой необходимости. Они уверовали, и ряд све-дений это подтверждало, что нацисты не нападут на СССР, оставив нерешен-ным британский вопрос. Удобные сроки предстоящего вторжения в Англию укладывались в период июль – август. С середины сентября на военные опера-ции на море и в воздухе могла влиять неблагоприятная погода. Высаживать десант без подавления английской авиации и флота было безумием. Да и для предотвращения успешного десанта Гитлер и его командование вынуждены были бы направить туда лучшие свои войска, основную массу боевой техники. А вот тогда, после начала вторжения Вермахта в Англию, наступило бы время для «освободительного похода» Красной Армии в оккупированную гитлеров-цами Европу, где она получила бы поддержку угнетенного и ограбленного населения.
Англия и США никогда не оказали бы помощь СССР, если бы он выступил в качестве агрессора, но обязательно помогли бы жертве фашистской агрессии, защищая свои национальные интересы, народы и страны от гитлеровских пла-нов мирового господства «арийской расы». Спешить было некуда. Но при од-ном обязательном условии   если Гитлер собирался реализовать план вторже-ния в Англию. Отсюда и категорические требования не давать руководству Третьего рейха ни малейшего повода усомниться в нейтралитете СССР, дабы не вспугнуть «Морского Льва» (операция по высадки Вермахта в Англию). И крайне слабое реагирование на регулярные нарушения воздушного простран-ства немецкими самолетами, в том числе десятки в Белоруссии, неприятие действенных контрмер на все усиливающееся сосредоточение и развертывание дивизий Вермахта у наших западных границ, включая группу армий «Центр» против ЗапОВО.
Преувеличивал Сталин в своих расчетах и страх Гитлера перед войной на два фронта. У Англии не было ни физических, ни материальных возможностей высадить сильный десант в Европе ни в 1941, ни в 1942 годах: Английская ар-мия для этого была еще слаба, недостаточно обучена и не вооружена «до зу-бов». В основном могли успешно действовать только бомбардировочная авиация и флот. США еще не воевали ни с Японией, ни с Германией. Им нужно было значительное время, чтобы создать десятимиллионную регулярную и хорошо снаряженную армию, произвести десятки тысяч самолетов и танков, построить флот, который господствовал бы на Тихом и Атлантическом океа-нах. С Красной Армией нацистская Германия рассчитывала справиться всего за 3 – 4 месяца, а то и раньше. В этом случае никаких двух фронтов у Герма-нии не было бы. Опять все решалось на весах мировой геополитики, устойчи-вость и мужество в крайне неблагоприятных условиях советских воинов за-падных округов, степень их поддержки населением Белоруссии, Украины, других регионов Советского Союза.
 
ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
ЗАГАДКА 22 ИЮНЯ

Сталин не был бы Сталиным, 29 лет успешно руководившим Советским Союзом до марта 1953 года, если бы у него не было резервного варианта. В чем же он заключался? На наш взгляд, при анализе имеющихся фактов, глав-ная идея Сталина заключалась в нанесении сильного контрудара в случае нападения Вермахта. Ибо лучшая оборона   контрнаступление всеми силами на вторгшегося врага. Первый эшелон   войска пограничных особых западных округов сдерживают противника, который увязнет в приграничных сражениях. А сил у пограничных войск (дивизий пехоты, количества танков, самолетов, артиллерии), по имеющимся в Кремле донесениям, было вполне достаточно, и какого-либо весомого количественного превосходства над нашими силами у Вермахта не было. На поддержку войскам первого эшелона должны были по-дойти войска второго эшелона, перебрасываемые на запад из внутренних округов   Сибири, Дальнего Востока, Средней Азии. Они должны были под-держать первый эшелон и разгромить уже выдохшиеся и обескровленные, по-терявшие в живой силе и боевой технике дивизии Вермахта. А в глубоком ты-лу в ходе мобилизации развертывался с началом войны третий эшелон, кото-рый окончательно добивал войска Третьего рейха и его союзников, и начинал освобождение Центральной, Южной и Западной Европы от гитлеровских ок-купантов. Были ли для этих колоссальных боевых задач необходимые силы? Да, были. После объявления мобилизации, численность всех родов войск Красной Армии должна была составить 8,9 миллиона человек, что превышало численность всех войск Германии, имевшей 8,5 миллиона человек, разбросан-ных по всей захваченной Европе   от Югославии до Франции, от Норвегии до Северной Африки. По вооружению советские войска должны были иметь к се-редине июля 1941 года 106,7 тысяч орудий и минометов, около 37 тысяч тан-ков в составе 30 механизированных корпусов, 22,2 тысячи боевых самолетов, 10,7 тысяч бронеавтомобилей, 91 тысячу тракторов (для использования в тех местах в Европе, где были плохие дороги или они вовсе отсутствовали), 595 тысяч автомашин (включая мобилизованных из народного хозяйства). Эти цифры содержались в мобилизационном плане МП-41, подписанном наркомом обороны Тимошенко и начальником Генштаба Жуковым 12 февраля 1941 го-да, и, которые, легли в основу Соображений по плану стратегического развер-тывания сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками в мае 1941 года под названием «Гроза».
Мобилизаций личного состава предполагалось несколько и стрелковое ору-жие, чтобы не везти его через полстраны для мобилизованных, складирова-лось в приграничных районах. В ходе Великой Отечественной войны в Крас-ную армию было мобилизовано более 20 миллионов граждан, из них свыше одного миллиона трехсот тысяч дала Белоруссия. В приграничных районах заранее, еще до войны создали запасы винтовок. По данным наркомата оборо-ны их резервное количество составляло 8 миллионов.
Такая мощь явно была избыточной для обороны, но необходима для успеш-ного контрнаступления. Именно поэтому Сталин не принял в августе 1940 го-да оборонительный план Шапошникова и отверг 15 мая 1941 года план Тимо-шенко – Жукова – Василевского о превентивном ударе Красной Армии по войскам Вермахта. Необходимо было для задуманной стратегии, чтобы Гер-мания первая нанесла удар по СССР и перед всем миром ясно показала, кто является агрессором, а кто жертвой, и кто только защищается. Правда, защи-щаться Красная Армия, по расчетам Кремля и Генштаба, должна была успеш-но громя вторгшиеся гитлеровские войска, и победоносно переходя через гра-ницу на Запад. Кто же виноват, что Вермахт «подготовился» к нападению не-достаточно хорошо, что мало у него было сил и вооружения, что у немецких штабов плохо составлены планы боевых операций?!
Было еще одно важное обстоятельство, которое подталкивало Сталина на необходимость военных действий летом 1941 года, а не откладывать их до 1942 или 1943 годов. Это диктовалось крайне тревожными сведениями, по-ступавшими из Берлина в научно-техническую разведку НКВД, возглавляв-шуюся в то время Л.П. Квасниковым, выходцем из Белоруссии. В конце 30-х и начале 40-х годов, в наиболее развитых в научном и техническом плане, стра-нах мира, развернулся первый этап научно-технической революции. В услови-ях Второй Мировой войны, эта революция носила ярко выраженный военный характер. В лидерах оказалась нацистская Германия, которая имела широкую и разнообразную научную базу, громадный промышленный потенциал. Она щедро финансировала очень многие военные разработки, особенно по новей-шим видам оружия. Были в Германии и талантливые ученые, конструкторы и инженеры, многочисленные кадры высококвалифицированных техников и ра-бочих, достаточно было и научного оборудования, и приборов. Значительное внимание уделяло нацистское руководство и ведущие генералы Вермахта возможным новым видам вооружения, которые, в случае успеха, могли приве-сти к выигрышу Второй мировой войны и установления мирового господства «арийской расы» во главе с нацистской партией в форме Третьего рейха. Ко-нечно, преследование научно-технических сотрудников   евреев, а тем более антифашистов, независимо от национальности, значительная их эмиграция из Германии в другие страны, наносило определенный ущерб научным и кон-структорским разработкам и исследованиям, но не играло решающей роли.
Шли усиленные разработки первых реактивных боевых самолетов   ракет-ного истребителя МЕ – 163, который начали проектировать еще до войны. В 1938 году, почти законченный проект, вместе с конструкторской группой и его главным конструктором А. Липпишем, был передан военно-авиационной фир-ме «Мессершмитт», которая уже имела опыт создания скоростных самолетов. Технические проблемы создавали двигатели. Инженеры «Мессершмитта» ста-ли доводить конструкцию самолета самостоятельно. Новый образец стал обо-значаться МЕ-163 В. После доводки, в военные годы максимальная скорость самолета достигла 896 километров в час на высоте 12 километров. Сбить та-кой самолет представлялось бы довольно затруднительно. Сам же он мог нагнать и сбить практически любой самолет того времени.
Наряду с фирмой «Мессершмитт», реактивными истребителями занималась и фирма «Хейнкель». В начале 1941 года она создала жидкостно-реактивный двигатель. Второго апреля 1941 года в Германии поднялся в воздух «Хейнкель-250», оснащенный этим двигателем, достигший скорости 780 ки-лометров в час. Позже его еще вооружили тремя авиационными 20-и милли-метровыми пушками. На нем же впервые установили катапульту для спасения летчика, если самолет будет подбит или потерпит аварию. Немцы берегли своих летчиков, подготовка которых занимала длительное время и стоила до-рого. Авиационный конструктор Липпиш построил свой первый ракетный са-молет (на жидкостно-реактивном двигателе) под маркой DFS уже в 1940 году. В ноябре 1941 года опытный образец на испытаниях развил невиданную по тому времени скорость   1003 километра в час. Для сравнения: в 1940 году в СССР были приняты на вооружение ВВС Красной Армии истребители: ЯК-1, максимальная скорость которого была 580 километров в час (на 316 меньше, чем у немецкого МЕ 163-В); ЛаГГ-3, максимальная скорость которого была 549 километров в час (на 347 меньше, чем у МЕ 163-В); МИГ-3 со скоростью 640 километров (на 256 меньше). Все они были поршневые. Германии удалось до апреля 1945 года выпустить серийно около 2000 реактивных истребителей, и это несмотря на ожесточенные бомбежки немецких авиационных заводов англо-американскими бомбардировщиками. Их небольшое использование немцами осенью 1944   весной 1945 года было связано с двумя обстоятель-ствами   острой нехваткой топлива и малым сроком живучести реактивных двигателей. А если бы Германия, хотя бы в относительно мирной обстановке пробыла еще 1,5-2 года? Ведь топлива еще хватало, да и новые реактивные моторы довели бы «до ума». Кто бы тогда господствовал в небе? 
Другим важным и перспективным проектом в Германии, в это время, явля-лась разработка и создание ракетного оружия, действовавшего на значитель-ное расстояние. По мысли немецкого генералитета, баллистические ракеты дальнего действия (в то время несколько сот километров) должны были ис-пользоваться, главным образом, как носители отравляющих веществ, в войне с применением химического оружия, а также для ударов, которые невозможно парировать, по городам и объектам оперативного и стратегического тыла про-тивника. Они могли действовать, как во взаимодействии с бомбардировочной авиацией, так и в варианте самолето-снарядов (по-современному   крылатых ракет). В 1936 году началось строительство ракетного центра в Пенемюнде, где создавался полигон «Пенемюнде Вест»,   для разработки и испытаний но-вых видов вооружения, в том числе беспилотных самолетов, и эксперимен-тальная ракетная станция сухопутных войск «Пенемюнде-Ост», занимавшаяся разработкой баллистических ракет.
Денег на ракетный центр не жалели. Только за период 1937 1940 годы на его усовершенствование и разработку ракетного оружия было отпущено 550 мил-лионов марок. Во главе проектов были поставлены талантливые инженеры-конструкторы В. Дорнбергер и В. фон Браун, члены нацистской партии. В марте 1939 года Пенемюнде посетил Гитлер для личного ознакомления с хо-дом работ над «оружием особого назначения». Доклады Дорнбергера и фон Брауна, о боевых возможностях ракет и беспилотных самолетов, и, состояв-шиеся в присутствии фюрера, демонстрационные пуски опытных моделей, произвели на Гитлера сильное впечатление. С начала Второй мировой войны Пенемюнде был объявлен «особой зоной», туда была стянута зенитная артил-лерия, а на аэродроме базировались истребители и пикировщики. Тщательным образом была проведена проверка всех имевших доступ в ракетный центр и лиц, проживавших около него. Сто двадцать ученых и тысячи рабочих труди-лись над проектом управляемой ракеты, известной, как ФАУ-2. Она должна была нести боеголовку массой в одну тонну взрывчатки и дальностью дей-ствия около 300 километров. В марте 1941 года Гитлер включил, этот проект в список оружия, имевшего «высший приоритет».
По линии крылатых ракет тоже проводились, хотя и медленно, работы и ис-пытания. Не все сразу получалось, требовались многочисленные эксперимен-ты и запуски. Особые трудности доставляла система управления. Вначале раз-работали проект управляемого по радио беспилотного самолета-аэроразведчика с поршневым двигателем. Он демонстрировался гитлеровско-му руководству 1 июля 1939 года. Осенью 1939 года министерство авиации предложило фирме «Аргус» разработать управляемый по радио самолет-снаряд с дальностью полета 560 километров, для ударов по тыловым объек-там на территории Англии, но она пока не смогла обеспечить заданную точ-ность стрельбы и выдержать заданную дальность действия. Однако работы в области создания крылатой ракеты продолжались. Учитывая предыдущие ошибки и результаты пусков в июле 1941 года, фирмы «Аргус» и «Физилер» предложили техническому управлению министерства авиации реальный про-ект самолета-снаряда с дальностью действия 250 километров и весом боевого заряда до одной тонны и вероятным отклонением от цели около 0,5 километ-ра. Проект был одобрен и начались работы по его воплощению в жизнь.
Пусть это были еще опытные, экспериментальные, единичные образцы, но их разработка шла непрерывно, с постепенным выполнением поставленных заданий по техническим характеристикам. В условиях отсутствия Восточного (советско-германского) фронта баллистические и крылатые ракеты могли быть приняты на вооружение в скором времени. Ничего подобного ни у СССР, ни у Англии, ни у США не было. Ракетная угроза явственно повисла над миром.
Особо опасным не только для СССР, но и для всего человечества являлся начавший осуществляться атомный проект нацистской Германии. В начале и летом 1939 года были сделаны важные открытия в атомной физике: в январе немецкие ученые О. Ган и Ф. Штрассман открыли, что под градом нейтронов атомы урана «лопались», «расщеплялись», «делились». В апреле французские ученые Ф. Жолио-Кюри, Х. Халбан и Л. Коварски доказывают возникновение цепной реакции, а в августе экспериментально доказано, что цепную реакцию можно вызвать искусственно, то есть в принципе можно создать ядерный реак-тор. Тяжелая вода, как рассчитали ученые, уменьшает скорость нейтронов и редко поглощает их. К 1939 году были разработаны различные методы полу-чения тяжелой воды. Но ее получение требовало очень большого количества электроэнергии. Она производилась с 1934 года только на одном заводе в ми-ре   в Норвегии. Тяжелая вода являлась идеальным замедлителем для атомно-го реактора, который в ходе работы мог получить искусственно из урана 238, находящегося в природных условиях, уран 235, который мог быть ядерной взрывчаткой огромной мощности. Основные месторождения урановой руды в то время находились в Африке   в Конго, которое было колонией Бельгии.
 У Германии в 1939 году не было ни тяжелой воды, ни урановой руды. В мире еще нигде не было ни ядерного реактора, ни готового циклотрона (уско-рителя по исследованию ядерных частиц). Но в апреле 1939 года два физика из Гамбурга П. Хартек и В. Грот обратились в военное министерство с письмом, где указывали на принципиальную возможность создания на основе цепной реакции в уране нового вида высокоэффективного взрывчатого вещества. Вы-вод в их письме был очень ясным: та страна, которая сумеет практически овладеть достижениями ядерной физики, приобретет абсолютное превосход-ство над другими. Их поддержал К. Дибнер, нацист по убеждениям, член нацистской партии. Ядерную физику он изучал в университете в Галле и рабо-тал в научном отделе Управления армейского вооружения в 1939–1940 годах. С началом Второй Мировой войны многое изменилось. 16 и 26 сентября 1939 года состоялись два секретных совещания по вопросу возможностей исполь-зования атомной энергии и нужен ли вермахту подобный проект. Если реше-ние будет положительным, значит, немецким ученым удастся создать мощный и долговременный источник энергии (атомный реактор), либо супербомбу. Всем было обещано, что «деньги на это найдутся». Были запрещены вывоз из Германии любых урановых соединений и публикация в научных журналах сведений по атомным исследованиям. Руководитель научных исследований военного министерства получил право отзывать в свое распоряжение любого военнообязанного и направлять его в научно-исследовательские центры и ла-боратории.
Осенью 1939 года лучшие немецкие ученые   физики под руководством Э. Шумана были объединены в «Урановое общество» при управлении армейских вооружений. Ведущими учеными стали Нобелевские лауреаты по физике В. Гейзенберг, О. Ган, крайне талантливый теоретик К. Ф. фон Вайцзеккер, инже-неры-физики Н. Риль, фон Арденне и другие. «Поезд ядерных исследований» тронулся в путь. В 1940 году произошли важные изменения в возможностях Германии в области атомных исследований. В оккупированной Бельгии были захвачены 1200 тонн концентрата урановой руды, а в поверженной Франции   почти готовый циклотрон. В руках нацистов оказался ведущий мировой тео-ретик ядерной физики Н. Бор и крупнейший исследователь ядерных реакций француз Ж. Кюри, а также единственный в мире завод по производству тяже-лой воды в Норвегии. Активно действовали и сами немецкие ученые-физики. В начале 1940 года они сумели рассчитать, пока в теории, ориентировочный по-рядок массы ядерного заряда – от 10 до 100 килограммов. Американцы же пришли к тем же цифрам только в ноябре 1941 года, то есть, спустя более, чем полтора года, после немецких ученых. На сооруженной в Германии полупро-мышленной установке по разделению изотопов урана, начались эксперименты по выработке редкого изотопа уран-235, которого в природном уране содер-жится только 0,7%. Летом 1940 года началось сооружение трех немецких цик-лотронов. После полной оккупации Чехословакии в марте 1939 года в руках гитлеровцев оказались шахты по добыче урановой руды возле Исахимсталя.
В июле 1940 года, фон Вайцзеккер сделал принципиальный вывод о воз-можности получения ядерной взрывчатки нового типа   плутония из обычного урана-238 в «урановой машине» (реакторе). Его теоретические расчеты были подтверждены в лаборатории Арденне в начале 1941 года, а в августе 1941 го-да Ф. Хоустерманс написал 39-и страничный доклад «К вопросу о развязыва-нии цепной ядерной реакции». Значительный прорыв в ядерном исследовании был сделан в Германии в декабре 1940 года. Гейзенбергом был построен пер-вый исследовательский атомный реактор. Но очень примитивный и недоста-точно мощный. Началось производство металлического урана из необогащен-ной урановой руды, необходимого для сооружаемых в 1941 1942 годах экс-периментальных реакторов, для проверки их различных конструкций и для проведения научных опытов, а в последующем и для производства атомных бомб.
Германия первой в мире освоила производство металлического урана в промышленных масштабах. В течение 1941 года его было получено 2,5 тонны. За океаном о таких количествах и не мечтали, хотя атомные исследования в США начали с конца 1939 года, а в Англии в 1940 году. При этом, еще до ок-купации немцами Бельгии, американцы вывезли с ее территории более тысячи тонн урановой руды, а из Норвегии получили весь запас тяжелой воды   185 килограмм. Немцам пришлось начинать ее накопление с нуля. В 1941 году из секретных лабораторий военно промышленного концерна «Сименс» доложи-ли руководству Германии об успехах в очистке графита для использования его в качестве замедлителя нейтронов в реакторе в условиях отсутствия или мало-го количества тяжелой воды. Это могло пригодится в последующем. 6 декабря 1940 года Гейзенберг пишет в отдел вооружений сухопутных войск доклад-ную записку: «Возможность технического использования энергии, получаемой при расщеплении урана». Он приводит данные об уменьшении размера «ура-новой машины» (реактора) при использовании урана-235 и, главное, указывает на практическую возможность создать взрывные вещества, мощь которых в тысячу раз превзойдет мощь уже известных взрывчатых веществ. Позже Гей-зенберг писал: «В сентябре 1941 года мы увидели открывшийся перед нами путь. Он вел нас к атомной бомбе».  И это уже были не теоретические расче-ты, не отдельные эксперименты, а очень возможная и достаточно близкая ре-альность». Немецким ученым-физикам оставалось сделать следующий шаг   перейти от лабораторных установок к промышленным, построить заводы по разделению изотопов урана, запустить не экспериментальные, а полноценные реакторы, на которых шло бы обогащение урана-235 и получение плутония. Требовалось только время – два-три года без войны. Тем более, что ядерные исследования взял под свое крыло черный орден СС. С атомной бомбой все-мирный нацистский рейх вполне мог стать реальностью.
Знала ли советская разведка об этих зловещих военных проектах Германии: реактивном, ракетном и особенно атомном? Да. Обращала пристальное внима-ние и получала достаточно полную и информацию. Здесь надо вспомнить ан-тифашиста Вилли Лемана (псевдоним «Брайтенбах»), который вступил в нацистскую партию еще до прихода ее к власти, в 1933 году, стал видным со-трудником гестапо, занимался контрразведывательным обеспечением военных предприятий Германии, а затем был ответственным за военно технический ар-хив рейха, где хранились документы о всех ведущихся разработках для Вер-махта и создании перспективных систем оружия. Он по своим убеждениям был стопроцентным немецким националистом, по политическим взглядам   монархистом и сторонником сильной Германии. Ни он сам, ни его родственни-ки или друзья никогда не являлись коммунистами, социал-демократами или левыми, никогда им не сочувствовали и не помогали. Однако В. Леман был не на словах, а на деле патриотом Германии, гуманистом, не одобрял в душе пре-следований людей, а тем более их убийства по расовым, национальным, рели-гиозным отличиям. Он всегда помнил слова канцлера Германии О. Бисмарка, который завещал избегать войны с Россией, так как Германия только вместе с ней непобедима. Практика нацизма, бред о каком-то превосходстве «арийской расы» над другими народами, безудержное стремление к военной агрессии, подчинению и ограблению других государств не могли не вызывать у него протеста, и он стал антифашистом. К таким немцам, как Леман, вполне отно-сятся слова И.В. Сталина, сказанные 7 ноября 1941 года, когда войска Вер-махта стояли вблизи Москвы, о том, что «Гитлеры приходят и уходят, а народ немецкий, государство германское были и будут». С советской разведкой, Ле-ман стал сотрудничать с 1935 года. По некоторой информации он входил в группу «Яши», которую возглавлял Я. Серебрянский   особой группы дивер-сий и разведки ОГПУ–НКВД СССР в 1929–1938 годах. Эта группа была при наркоме внутренних дел, непосредственно находилась в его подчинении и глубоко законспирированная.
Группа «Яши» создала мощную агентурную сеть в 20–30-х годах в Герма-нии и ряде других стран. В конце 30-х годов она состояла из двадцати опера-тивных работников и около шестидесяти нелегалов. Один из руководителей зарубежной разведки НКВД СССР Судоплатов в своей книге «Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930 1950 годы» пишет: «Леман был сотрудником гестапо и снабжал нас исключительно важной информацией». Его информация всегда охватывала широкий вопросов   от внешней политики Германии до ее милита-ризации, разработки новых видов вооружений и чисто разведывательных и контрразведывательных вопросов.
В. Леман действовал до августа 1942 года, когда его выдал на допросах в ге-стапо А. Барт, агент-парашютист, заброшенный 5 августа 1942 года в Герма-нию. В. Лемана арестовали на улице и тайно, без суда, казнили. Он был един-ственный видный офицер гестапо, который сотрудничал с советской развед-кой. Не исключено, что руководство гестапо боялось доложить об этом Гит-леру. После войны Барта, завербованного гестапо, судили в Москве и расстре-ляли за измену.  В. Леман был наиболее информированным из советских раз-ведчиков. Высокое положение В. Лемана именно в том отделе гестапо, кото-рое отвечало за контрразведывательное обеспечение военно-промышленного комплекса и военного руководства Германии, не говоря уже о его широких дружеских связях в Абвере, в том числе и в контрразведке Абвера. Но он не единственный, кто сообщал в Москву сведения об интересе немцев к атомной энергии. Уже в августе 1939 года в Берлин посылают сотрудника военной раз-ведки Н.М. Зайцева с задачей восстановить потерянные контакты с И. Штебе (псевдоним «Альта»)   нелегальным резидентом разведывательного управле-ния в Берлине. Н.М. Зайцев вспоминает, что когда была налажена связь с ней, а она связалась с другими немецкими разведчиками, работавшими на нас (после начала Второй мировой войны), к нам потекла информация о военной про-мышленности, технике и даже о состоянии разработки атомной энергии. И. Штебе была арестована гестапо в сентябре 1942 года и казнена по личному распоряжению Гитлера в декабре 1942 года. Несмотря на долгие зверские пытки она никого, кто был связан с ней, не выдала.
В Москве получали сведения и из других источников. Еще в 1940 году начальник отделения научно-технической разведки НКВД СССР Л.С. Квасни-ков, направил ориентировку резидентам в странах Скандинавии, Германии, Англии и США, обязав их собрать всю информацию по разработке «сверхо-ружия»   урановой бомбы. Весной 1941 года резидент советской разведки в США Г.П. Овакимян (псевдоним «Геннадий») сообщил в Москву, что работам по урану в США уделяется существенное внимание, и что научная обществен-ность США имеет информацию от немецких ученых-физиков, спасшихся в Америке, Англии и Швеции от фашизма, о работах в Германии ученых-физиков с ураном, и опасается, что Гитлер прилагает серьезные усилия по со-зданию «урановой бомбы».
Особо следует остановиться на судьбе известного немецкого физика Ф. Хо-устерманса, человека левых убеждений. Спасаясь от преследований нацистов, он в 1933 году попал в СССР, где несколько лет работал в Украинском физи-ко-техническом институте в Харькове. В конце 1937 года его арестовали, как «подозрительного иностранца». В защиту Хоустерманса выступили физики мирового уровня   Бор, Эйнштейн, Жолио-Кюри. Находясь в заключении, он дал согласие на сотрудничество с органами НКВД после своего возвращения в Германию. В апреле 1940 года Хоустерманс решением Особого совещания НКВД был выслан из СССР в Германию, где его, как сочувствующего комму-нистам, немедленно арестовало гестапо. Тем не менее, по ходатайству немец-ких физиков, он вскоре был выпущен из тюрьмы и включился в научную ра-боту в Германии. Возможно, высылка его в Германию была хорошо срежисси-рованным «спектаклем» НКВД по внедрению агента в среду физиков рейха. Безусловно, за ним внимательно наблюдала гитлеровская контрразведка. Ра-зумеется, что сам Хоустерманс никаких антинацистских взглядов не высказы-вал и вряд ли сам занимался сбором и передачей сверхсекретных данных в пользу СССР о немецких работах, связанных с атомным проектом нацистов, но, почти наверняка, рядом с ним работал советский разведчик, которому Хо-устерманс давал возможность получать необходимые сведения и передавать их в Москву. Хоустерманс добился доверия со стороны гитлеровского руко-водства атомным проектом, когда первым из немецких ученых подробно опи-сал цепную реакцию под действием быстрых нейтронов, а также рассчитал критическую массу урана-235, то есть наименьшую массу, при которой может протекать самоподдерживающаяся ядерная реакция.
В первую очередь его интересовал элемент, позже названный плутонием. Используя его, говорил физик, можно создать новое мощное взрывчатое ве-щество. Дело лишь за химиками. Нужно продумать, как отделить этот 94-й элемент (плутоний) от урана. То есть Хоустерманс показал нацистам «блестя-щую игрушку» с большим эффектом, но как этого добиться не указал, переад-ресовав вопрос химикам и пока не существующей технологии отделения плу-тония от урана. Предложил Хаоустерменс и схему атомного реактора на уране-238, который мог бы стать машиной для преобразования элементов нептуния (элемент № 93) в новый элемент № 94   плутоний. Но все это было в теории. На практике успехи немецких физиков были куда скромнее   очень до-рого, мало изучено, гарантий положительного результата нет. Поворот в судь-бе Хоустерманса и его научные исследования привели, в конечном счете, к резкой активизации всех работ по созданию атомного оружия в США и Ан-глии, которые имели для этого и финансовые, и технические возможности, и мощную промышленную базу. В 1941 году они могли стать противовесом плану гитлеровцев по созданию атомной бомбы. О его реальной антифашист-ской позиции свидетельствует факт, что Хаустерманс поручил своему дове-ренному лицу Ф. Райхе, уехавшему из нацистской Германии в начале 1941 го-да, проинформировать выдающихся физиков США и Англии о фактическом начале работ в Германии над атомным оружием. В апреле 1941 года резидент советской разведки в США также сообщил НКВД о встрече этого беженца из нацистской Германии с виднейшими физиками западного мира, находившимся в США, в которой обсуждалось громадное потенциальное военное значение урановой проблемы. Однако в СССР накануне войны этим материалам не придавали существенного значения.
Несомненно, Сталин знал от внешней разведки НКВД, разведывательного управления Генштаба Красной Армии, и других источников информации, о реактивном, ракетном и атомном проектах нацистской Германии. Его инфор-мация всегда охватывала очень широкий круг вопросов   от проблем внешней политики, новых видов вооружений до чисто разведывательных и контрразве-дывательных вопросов. Если не все детально, то в основном и точно. И перед ним встала очень острая и страшная дилемма: Что делать? Как поступить в данной конкретной историко-стратегической ситуации? Стоял вопрос о выжи-вании или поражении государства   Советского Союза, его 200 миллионного многонационального советского народа, о судьбе советской власти и справед-ливых идей социального и национального равенства. Эти вопросы полностью касались всех союзных и автономных республик, включая Белоруссию, в то время называвшейся Белорусской Советской Социалистической Республикой (БССР). Народы и национальности или будут порабощены и, в конечном счете, физически уничтожены, или дадут отпор и полностью разгромят врага   гитле-ровскую Германию и ее союзников. Каких бы людских жертв и материальных потерь это ни потребовало. Жизненно необходим был союз с США и Англией и создание антигитлеровской коалиции, как бы сложно и трудно не было. Во-прос принципиальный   или вместе с СССР против нацистской Германии и во-енно-политический разгром претендента на мировое господство, или с Гитле-ром против СССР, стремясь за его счет решить межимпериалистические про-тиворечия, в корне задушить социальный прогресс и борьбу за справедливое устройство народов планеты, надеясь на новый раздел мира, а в будущем, за помощь в войне против СССР, когда-либо и что-либо получить от нацистов. Решить этот принципиальный вопрос надо было в ближайшее время, отложить его, посмотреть, что будет происходить и тогда уже, так или иначе реагиро-вать на ситуацию, было невозможно. Обладая достаточно полной информаци-ей об успехах нацистов в разработке новейших видов вооружения   реактив-ных самолетов, баллистических и крылатых ракет, атомных реакторов и ядер-ной взрывчатки, Сталин не мог позволить им завершить через два-три года эти разработки и поставить их в серийное производство. Иначе реактивно-ракетная атомная война. Преимущество, и количественное, и качественное, будет на стороне стран «оси»: Берлин Рим Токио. СССР не был еще достаточ-но развит в научно-техническом плане, чтобы на равных соревноваться с нацистской Германией, фашистской Италией и милитаристской Японией. На Англию и США надежд в данном плане было мало   они безнадежно отстава-ли, им нужны были годы, чтобы догнать Германию. Значит, надо все решать летом 1941 года, пока гитлеровцы проводят опытные, конструкторские, экс-периментальные разработки и не могут их применить, не могут пока наладить их массовое производство. А потенциал и научный, и промышленный у Гер-мании был.
Ведя войну на два фронта, терпя, в основном, поражения на Восточном фронте, у себя в Германии немцы под градом бомб с тысяч американских и ан-глийских бомбардировщиков смогли выпустить около 20 тысяч крылатых ра-кет ФАУ-1 и 6 тысяч 103 баллистических ракет ФАУ-2. Дальность полета ФАУ-1 за 1944   весну 1945 года конструкторы увеличили до 320 километров, а ФАУ-2   до 350 километров. Значительно продвинулись и в атомном проек-те. В марте, по некоторым данным, немцы произвели два испытания ядерного, правда, маломощного оружия. В апреле 1945 года заработал реальный атом-ный реактор. Нацисты разрабатывали также межконтинентальную ракету А-9/А-10, с дальностью полета пять тысяч километров, проводили опытные ра-боты по оснащению ФАУ-2 ядерной боеголовкой, смогли выпустить несколь-ко сот реактивных бомбардировщиков различных моделей.
Германии не хватило только времени   Красная Армия вместе с войсками союзников сломали хребет нацистскому зверю в начале мая 1945 года и не до-пустили общепланетарной катастрофы, где могли погибнуть не 60 миллионов человек (за все время Второй Мировой войны), а сотни миллионов.
Какие действия в июне 1941 года нужно было предпринять советскому ру-ководству? Нанести первыми превентивный удар по вермахту? Нельзя! СССР тогда воспримется США, Англией и другими странами в качестве агрессора, и явно становится в проигрышную ситуацию, ввязываясь в войну на два фронта: на Западе и на Востоке, лишается возможности создания антигитлеровской ко-алиции с США и Англией. А ведь только объединив потенциалы экономик, промышленности, сельского хозяйства, военных сил можно было остановить и затем разгромить фашистский блок. А если привести Красную Армию в пол-ную боевую готовность, развернуть войска в глубине территории страны, как предлагал Шапошников, дать ясно понять нацистскому руководству Герма-нии, что его планы против СССР хорошо известны и внезапного удара Вер-махта не получится? Таким образом дать Германии возможность, если Гитлер отложит на некоторое время нападение на СССР, завершить новейшие, про-рывные программы вооружения и через 2-3 года получить ту же ситуацию, только в худшем варианте? И как себя поведут при таком раскладе ситуации правящие круги Англии и США, никто предсказать не может. Не исключено и их объединение с гитлеровской Германией как более мощной стороной, про-тив СССР. Тогда итог для нас отрицательный.
Какой выход из этой очень плохой ситуации видит и просчитывает Сталин в своем плане? Контрудар по вторгшимся войскам Вермахта, победа в пригра-ничных сражениях и перенос военных действий, пусть не сразу, на территорию противника? Вряд ли получится, как хотелось и пропагандировалось малой кровью, быстро, с поддержкой трудящихся угнетенных и эксплуатируемых классов и народов, оккупированных гитлеровцами стран. Да, возможно при-дется в начале войны немного отступить, на несколько десятков и даже сотню километров, возможны значительные разрушения и человеческие жертвы, но все это ненадолго, главное выдержать первый удар и дождаться по линии фронта подхода резервов и тогда перейти в наступление. Выигрыш получаем двойной. Во-первых, не мы начали войну, мы только обороняемся, значит, ан-тигитлеровская коалиция будет быстро создана. Во-вторых, не будут потеря-ны главные промышленные и сельскохозяйственные районы, не будет падения выпуска военной продукции и миллионов эвакуированных. Железнодорожный транспорт, как и автомобильный, будет работать в целом нормально, обеспе-чивая подвоз дивизий, танков, артиллерии, топлива, боеприпасов, сырья, про-мышленных изделий, что, в свою очередь, во многом гарантирует успех контрудара.
Есть ли факты, которые подтверждают гипотезу о сталинском плане контр-удара? Да, есть, и они сейчас достаточно известны. Вот некоторые из них. В статье маршала А.М. Василевского, дважды Героя Советского Союза, началь-ника Генерального штаба Красной Армии с июня 1942 года, а с октября 1942 года заместителя наркома обороны СССР, пролежавшей в архивном забытьи 27 лет, и опубликованной только в 1992 году, ясно и четко написано: «Опера-тивный план войны против Германии существовал, и он был отработан не только в Генеральном штабе, но и детализирован командующими войсками и штабами западных приграничных военных округов Советского Союза». Быв-ший начальник оперативного управления штаба Юго Западного фронта (Украина) генерал-майор М.Д. Грецов писал: «Конечно же, были разработаны подробные планы и указания, что делать в день «Ч», то есть в день объявления мобилизации… и, наконец, в сейфах штаба хранились знаменитые пакеты с планом прикрытия, в которых точно было расписано, когда и куда двигаться войскам. Все эти планы были». В них предусматривалось временная оборона границы для обеспечения сосредоточения и развертывания, то есть для подго-товки войск к наступлению. В учебном пособии генерал-полковника С.П. Ива-нова для слушателей академии Генштаба написано: «Таким образом, немецко-фашистскому командованию, в последние две недели перед войной, удалось упредить наши войска в завершении развертывания и тем самым создать бла-гоприятные условия для захвата стратегической инициативы в начале войны». К этим высказываниям, компетентных и очень информированных людей, вряд ли нужны комментарии.
Но планы планами, а как обстояло дело с воплощением их в жизнь? Мы уже писали о переброске пяти армий, а это десятки дивизий, из внутренних райо-нов СССР к западным границам, где они должны были сосредоточиться в се-редине июля 1941 года.
Не сидели «сложа руки» командование и штабы приграничных западных во-енных округов, перебрасывались поближе к границе, ряд дивизий располо-женные восточнее. Например, в ЗапОВО (Белоруссия) из внутренних районов округа в соответствии с руководящей директивой незадолго до войны на запад начали выдвигаться десять дивизий. Часть дивизий должна была войти в со-став третьей армии чтобы прикрыть стык между третьей и одиннадцатой ар-миями, то есть между Западным и Прибалтийским особыми военными округа-ми. А стык не был еще оборудован в инженерном отношении. На территории ЗапОВО шло формирование новых частей Красной Армии. Так, в Красном Урочище, в то время окраина Минска, формировалась 26-я танковая дивизия создававшегося с марта 1941 года 20-го механизированного корпуса. Пере-дислоцировались войска к наиболее уязвимым местам, в первую очередь при-крывался Минск   политический, административный, промышленный и транс-портный центр Белоруссии. Война застала две стрелковые дивизии (64-ю и 108-ю) во время переброски по железной дороге от Вязьмы и Смоленска в район Жданович. Еще одна, 161-я дивизия, двигалась от Могилева в район Уручья, к месту сосредоточения. Приказ об их переброске был отдан коман-дующим ЗапОВО 15 июня 1941 года.
Так что, оборонная направленность, стягиваемых войск, не вызывает сомне-ния.
Но заботились не только об обороне, но и о создании условий для последу-ющего контрудара. Выдающийся полководец советских войск, маршал К.К. Рокоссовский, с ноября 1940 года командир 9-го механизированного корпуса, дважды Герой Советского Союза, отмечал: «Судя по сосредоточению нашей авиации на передовых аэродромах и расположению складов центрального значения в прифронтовой полосе, это походило на подготовку к прыжку впе-ред, а мероприятия, проводимые в войсках, этому не соответствовали».
Это мнение маршала ясно показывает, что войска не готовились к нападе-нию, а авиация собирала силы, чтобы в случае войны нанести удар возмездия. О подготовке и недостатках аэродромов для действия по захвату авиацией господства в воздухе, за два дня до начала войны писал Сталину первый сек-ретарь ЦК Компартии Белоруссии: «Кроме аэродромов, строящихся НКВД, нами развернуты работы по строительству 39 аэродромов и сейчас уже при-ступаем к строительству 34 аэродромов. Опасение вызывает состояние суще-ствующих оперативных аэродромов в восточных областях Белорусской ССР и Смоленской области. 64 старых аэродрома не рассчитаны на современные ти-пы машин. В нынешнем состоянии они не обеспечивают базирования совре-менной авиации, и их реконструкция, поэтому, является совершенно необхо-димой. Кроме того, количество аэродромов в Смоленской области явно недо-статочно. Необходимо строительство новых десяти оперативных аэродро-мов… Эти мероприятия, в дополнение к осуществляемым уже нами, разрешат вопрос базирования авиации».
Такие действия в Белоруссии по строительству и реконструкции значитель-ного количества аэродромов прямо перекликаются с докладом начальника Главного Управления ВВС Красной Армии генерал-лейтенанта П.В. Рычагова в декабре 1940 года высшему командному составу на совещании в Кремле. В нем указывалось, что базирование огромного числа самолетов требует хоро-шо развитой сети аэродромов. «На каждом аэродроме в среднем будет нахо-диться только 25 самолетов». Важные положения на этом совещании высказал командующий ВВС Прибалтийского военного округа Г.П. Кравченко: «Если наземные части прикрываются развитым сильным укреплением района, то авиация может прикрываться только развитой сетью аэродромов». Он же сде-лал очень важное замечание из опыта предшествующих военных конфликтов с участием СССР: «Я считаю, что соотношение между потерями на аэродромах и в воздухе будет такое: «В частности, на Халхин-голе у меня было так: одну восьмую часть я уничтожил на земле и семь восьмых в воздухе… поэтому надо ориентироваться на это и готовиться в основном к сражению в воздухе». Опыт войны его правоту подтвердил. Потери советских ВВС в июне 1941 года составил примерно ту же пропорцию, о которой говорил Кравченко. Решаю-щие бои за господство произошли в воздушных сражениях. Очень жаль, что мало кто из участников совещания в Кремле услышал и правильно восприняло руководителей авиации.  Об обстановке в западных приграничных округах перед 22 июня вспоминает и В.М. Молотов, ближайший в течении многих лет соратник Сталина: «Что не знали, неправда. Ведь Кирпонос (командующий Киевским особым военным округом) и Кузнецов (командующий Прибалтий-ским военным округом) привели войска в готовность, а Павлов(командующий ЗапОВО)   нет. Военные, как всегда, оказывались шляпы». Никакого доверия Гитлеру не было и что Гитлер нападет 22 июня, учитывали. Правительство СССР отдало приказ о приведении войск в боевую готовность накануне вой-ны. Кирпонос и Кузнецов за неделю до начала войны начали выводить свои войска на оборонительные позиции, чтобы встретить удар немцев, а Павлов свои войска не то что на оборонительные позиции, а даже в летние лагеря не вывел».
Не исключено, что такое отношение и такие действия командующего ЗапО-ВО Павлова и начальника штаба округа Климовских были далеко не случай-ны. Можно допустить, что здесь проявился след тухачевско-троцкистского во-енного заговора в Красной Армии, разгромленного в 1937 году, ставившего своей целью обеспечение поражения советских войск в случае войны с нацист-ской Германией захват власти в Москве на волне военных поражений и разде-ла страны. Так, в книге бывшего полковника Т. Токаева «Товарищ Х» издан-ной в Лондоне в 1956 году, содержится признание, что в 30-е годы в СССР действительно существовала подпольная антигосударственная организация из числа военных, которая имела связи с заговором М.Н. Тухачевского, но в це-лом, за отдельными исключениями, не пострадала в 1937–1938 годах. Ее с 1934 года возглавлял некий высокопоставленный военный, являвшийся чле-ном ЦК партии. Эта тайная организация действительно планировала государ-ственный переворот. Но опасалась яростного и беспощадного отпора Сталина и его соратников. Воздерживалась от конкретных действий по организации пе-реворота, однако не оставила попыток саботажа и вредительства накануне и в начале войны».
Учитывая сказанное, можно предположить, что отдельные руководители ЗапОВО были связаны с этой организацией. Надо учитывать и то, что еще в апреле 1936 года Тухачевский и его ближайшие соратники И.С. Якир и И.П. Уборевич разработали и проверили на стратегических командно – штабных играх различные варианты «Плана поражения СССР в войне с Германией». Они хотели проиграть начало войны в рамках стратегии блицкрига и концеп-ции внезапного нападения всеми заранее развернутыми силами Германии. Этот план был тайно передан Тухачевским высшему немецкому военному ко-мандованию. Германские генералы, используя эту и другую информацию, сде-лали ставку на разгром Красной Армии в приграничных сражениях. Прежде всего, в результате особо мощного удара по центру советской обороны, то есть на белорусском направлении, планировали взять Минск на пятый день войны. Руководители Вермахта уже тогда задумывали наиболее сильный удар левым крылом, что неминуемо привело бы к фактическому поражению правофланговых сил советских армий, которые и олицетворял в то время Бе-лорусский военный округ. В ходе стратегической штабной игры в Москве Уборевич (играл за «красных») получил мощный удар главными силами «си-них» как раз на минском направлении. Апрельские игры на картах Тухачев-ский проводил, уже зная требования немецких генералов по организации по-ражения. Аналогичное, разыгранному на штабных картах, произойдет, но уже во фронтовой обстановке, летом 1941 года. Причем советские войска были расположены именно так, как за пять лет до этого планировал Тухачевский, имея в виду организацию разгрома Красной Армии. Тухачевского и его прис-ных разоблачили, судили и расстреляли, но их пораженческие военные планы продолжали осуществляться, хотя и другими военачальниками, с другими фа-милиями.
 Реальность пораженческих разработок и проведение штабных игр подтвер-дили трагические события лета 1941 года в Белоруссии. Страшный разгром первого эшелона советских войск, захват гитлеровцами Минска на седьмой день войны, десятки тысяч погибших и раненых советских воинов, сотни ты-сяч попавших в плен. Полная оккупация фашистами Белоруссии к концу авгу-ста 1941 года. Причин такого поражения было несколько, но одна из них – предательство и измена Тухачевского и других заговорщиков еще до войны. Так что «шляпами» ли были некоторые советские генералы или предателями, это другой вопрос, к которому мы еще подойдем. То, что мощнейший удар Вермахта не смогли сдержать в Киевском и Прибалтийском военных округах   это горькая правда. Но нужно отметить, что темпы продвижения групп армий Вермахта «Юг» и «Север» значительно уступали запланированным немецким командованием, так как им наши войска, будучи даже не полностью подготов-ленными, оказывали упорное сопротивление, чего немцы никак не ожидали. На западном же, основном направлении, которое прикрывал ЗапОВО, гитле-ровцы уже 16 июля ворвались в Смоленск.
Что могло помешать, и действительно помешало, очень неплохо задуманной и достаточно полно реализовывавшейся стратегии контрудара в июне 1941 года? В первую очередь, это инерция мышления и ошибочные представления о начале будущей войны у многих военных и политических руководителей СССР. Это была не их вина, а их беда – людей, которые помнили и вниматель-но изучали опыт Первой Мировой и Гражданской войн, но неясно и нечетко представляли войну грядущую. Считали, что будет какой-то предвоенный пе-риод, дней 7–10, пока будет обеими сторонами конфликта объявлена и прове-дена мобилизация, затем начнут действовать относительно небольшие части войск, разведывая и уточняя силы противника. Развертываются десятки диви-зий, выдвигаются заранее неприемлемые требования, и только затем вступле-ние в дело основных сил противостоящих армий, как-то было в самом начале Первой Мировой войны. Были уверены, что у Красной Армии будут несколь-ко дней для вывода войск в районы обороны, для выдачи и приведения в бое-вую готовность оружия, боевой техники, боеприпасов, подвоза горючего. Рас-считывали, что основные бои пока будут проходить в воздухе. Никто не пред-полагал и не готовился к отражению сильного и быстрого удара танковых и мотомеханизированных соединений врага, вторжения сразу огромных сил противника. Опыт боевых действий Вермахта весной-летом 1940 года и вес-ной 1941 года плохо изучался и мало анализировался. Преувеличивались свои силы и недооценивались силы Вермахта. Дилетантски рассуждали: «Малой кровью, сокрушительным ударом, по чужой территории, быстро!». Во многих случаях у командиров, политработников и бойцов Красной Армии царили шапкозакидательские настроения. Что требовалось от военнослужащих? «Не поддаваться на вражеские провокации», «Когда нужно будет   нас вовремя предупредят, и мы всей силой ударим по агрессору!». После начала войны отрезвление стало мучительным и горьким.
Если смотреть на канун войны с чисто военных позиций, то вывод таков: Во-первых, это нереальность планов прикрытия границы в случае начала вой-ны. Так, в плане 4-й армии, которая должна прикрывать основное направление Брест Барановичи Минск были задействованы в прикрытии границы дивизии и корпуса, которые только начали формироваться, и существовали, по сути, только на бумаге. Это отмечал начальник штаба 4-й армии полковник М.М. Сандалов. Но может это происходило только у них? Не только! Командир 85-й стрелковой дивизии, входившей в состав 3-й армии, генерал-майор А.В. Бон-довский, вспоминает, что план прикрытия его дивизией был настолько засек-речен, что его реализовать на практике было невозможно. План не знали даже командиры полков. Таким образом, сверхсекретность в военных делах тоже может быть очень вредной. В штабе ЗапОВО к разработке плана прикрытия в полном объеме допускались только четыре человека: командующий, член Во-енного Совета, начальник штаба и начальник оперативного отдела штаба. В число разработчиков плана не вошли командующие армиями, корпусами, ди-визиями. Планы были, о них отчитывались в Москву, но о них в войсках прак-тически никто не знал. В тех округах, где планы разрабатывались в некоторых армиях, они были ни четко и полно сформулированы, ни доведены до коман-дования войск. Об этом написал генерал П.И. Ляпин, бывший начальник штаба 10-й армии ЗапОВО: «План обороны границы 1941 года мы неоднократно пе-ределывали с января до самого начала войны, да так и не закончили». А ведь это была самая сильная армия по своей ударной мощи (19 дивизий, в том чис-ле два механизированных корпуса), которая находилась в Белостокском вы-ступе и при контрударе должна была наступать на Варшаву. А как с разработ-кой плана обстояло дело на уровне корпуса? Генерал В.С. Попов, бывший ко-мандир 28-го стрелкового корпуса, 4-й армии, отмечает: «План обороны госу-дарственной границы до меня, как командира корпуса, доведен не был». Так что о том, что война скоро будет, командиры знали, и что надо оборонять гра-ницу, тоже знали. Войска подтягивали, но реально доведенных до частей и со-единений планов боевых действий или не было, или если и были, то жутко за-секречены -и от врагов, и своих в первую очередь.
Во-вторых, сильно мешали ошибки, а может и преднамеренные действия кое-кого. Штаб ЗапОВО обозначил пять самых важных направлений прикры-тия границы. На практике оказалось, что из пяти только одно направление (Брест Барановичи) было обозначено штабом округа правильно. На других направлениях немцы или вообще не наступали, или наносили второстепенные удары, которые не имели важного оперативного значения. Фланги 10-й армии прикрывали две малосильные армии: у Бреста 4-я, имевшая в своем составе 4-е стрелковых и две танковые дивизии, у Гродно 3-я армия, состоявшая из 3-х стрелковых и одной танковой дивизий. А именно по флангам наносили глав-ные удары войска группы армий «Центр».
У планов действий наших сил был один, но очень существенный недостаток. Они предусмотрели, как будут действовать советские войска, а как будет дей-ствовать противник   не предусмотрели. В оперативном плане штаба ЗапОВО по прикрытию границы 1941 года даже не упоминаются фланговые группи-ровки немецких войск в районах Бреста и Сувалок. Чувствуется определенная недоработка предвоенных оперативных планов штаба округа, отрыв их от ре-ального положения. Как будто противник должен был действовать, как нам хочется, а не как ему удобно. Этот план не исходил из угрозы войны, которая была от факта сосредоточения крупных немецких сил на западной границе БССР. На внезапное нападение этот план рассчитан не был. Он был рассчитан только на один вариант действия   отбить первые удары врага и перейти в наступление. Конкретных вариантов боевых действий, в случае вынужденного отхода, план прикрытия не содержал. Можно было бы возразить, что, мол, не знали о конкретном сосредоточении войск Вермахта, если бы не схема опера-тивного развертывания ЗапОВО на плане прикрытия государственной грани-цы. На ней четко обозначены силы немецкой стороны в июне в приграничной полосе   до дивизии, включительно. Командование ЗапОВО владело необхо-димой информацией о противнике, на основе которой можно и нужно было определить боевые возможности пограничных группировок и направления их ударов. Но ничего не было сделано. Что это? Непрофессионализм, глупость, помноженные на лень, или что-то хуже? В западном округе ударным группи-ровкам танковых и механизированных соединений Гудериана и Гота противо-стояло только по одной дивизии. На некоторых участках на север и юг от Бре-ста вообще не было советских войск.
Неудивительно, что при таком положении вещей, оборона границы рухнула в первый же день войны. Дело было не только в могучем первом ударе Вер-махта, но и в крайне неудачном размещении наших войск, и в отсутствии хо-рошо продуманного и четко запланированного противодействия врагу частей и соединений Красной Армии в приграничных районах. Такова была вторая причина, которая мешала осуществлению Сталинской идеи контрудара. В-третьих, большой трудностью для Красной Армии в организации и проведе-нии планируемого на лето 1941 года контрудара были значительные недостат-ки в танковых и авиационных войсках, которые должны были стать ударной силой, как в остановке вторжения агрессора, так и в переходе потом в фазу наступательных действий. Одна пехота, даже с артиллерией, мало что могла сделать в эпоху господства моторов. Основные наши танки (к 22 июня   БТ разных модификаций, и Т-26), их насчитывалось десять тысяч, являлись уже устаревшими, с тонкой броней, защищавшей только от осколков и малокали-берной артиллерии, с бензиновыми двигателями, которые очень быстро и сильно горели при попадании снарядов противотанковых пушек и танковых орудий противника. У них были узкие гусеницы, что затрудняло передвиже-ние по бездорожью, малый моторный ресурс   всего 70–100 моторных часов, довольно слабая пушка калибром в 45 миллиметров. Эти танки могли успеш-но воевать с немецкими танками Т-1 и Т-2, которые уступали им в вооруже-нии, но очень трудно было бороться с более сильными Т-3 и Т-4. Новые наши танки, выпускаемые только с 1940 года, составляли к июню 1941 года менее 20 процентов от общего числа танков Красной Армии. Они превосходили все немецкие танки этого периода. Танк Т-34 являлся лучшим средним танком в мире в 1941 1942 годах, а КВ-1 и КВ-2 были тяжелыми танками с самой мощ-ной броней, каких у Вермахта до лета 1943 года вообще не было. Наши новые танки хотя и были лучшими, но они тоже имели свои недостатки: у Т-34 был плохой обзор, отсутствовали рации (были только у командира роты, да и то не у всех), связь и команды в 1941 году осуществлялись при помощи флажков, что резко увеличивало потери танкистов убитыми и ранеными, да и разглядеть из танка команды флажками в ходе боя в дыму, пыли и разрывах снарядов и мин, а то и под ударами авиации противника, было практически невозможно. Кроме того, результативный огонь Т-34 против танков врага и противотанко-вой артиллерии являлся, в основном, со средних и малых дистанций и значи-тельно хуже, с дальних. У КВ часто выходила из строя трансмиссия, и танк надолго останавливался, плохим был и прицел. В ЗапОВО насчитывалось все-го 483 КВ и Т-34.
Качество производства, сборки и эксплуатации танков были невысокими. На 22 июня советские войска располагали на западе СССР 14,2 тысячами танков, но 29 процентов из них находились в капитальном ремонте в заводских усло-виях и 44 процента танков в среднем, на базе ремонтных мастерских округов. Примерно, такая же пропорция была и в ЗапОВО. Боеспособными в пригра-ничных округах оказались только 3,8 тысяч танков, что по численности соот-ветствовало танковому парку армии вторжения в СССР Вермахта. Так что ни-какого численного превосходства перед советскими войсками Вермахт в тан-ках не имел на первый день войны. В ЗапОВО насчитывалось 2136 танков против примерно 2000 танков группы армий «Центр».
Существенное различие было, не в нашу пользу, в подготовке экипажей тан-ков, в первую очередь в стрельбе. Если наш экипаж танка в среднем делал пять выстрелов из пушки за год, то немецкий сорок выстрелов. Разница в опыте и навыках стрельбы приводила и к разной степени попаданий по целям. Это же касается и механизированных средств передвижения для пехоты и артиллерии, подвоза боеприпасов, горючего. В ЗапОВО это составляло в среднем 51 про-цент, от требуемого по штату дивизии военного времени по автомашинам, и 84 процента   по тягачам и тракторам. Остальные должны были прибыть в части после объявления мобилизации. Гитлеровские же войска к началу вторжения в СССР были полностью оснащены автомобилями и тягачами, что давало вер-махту значительное преимущество в скорости продвижения и маневренности.
Особо тяжелое положение сложилось в танковых дивизиях ЗапОВО, что не могло не сказаться на их боеспособности. По имеющимся данным, 33-я танко-вая дивизия на 18 июня 1941 года имела обеспеченность: по бензозаправкам   7 процентов от требуемого количества; по водо- и маслозаправщикам   9 про-центов; по бензину первой категории (для танков)   15 процентов. По боепри-пасам ситуация была еще плачевнее. В наличии имелось всего несколько де-сятков снарядов на одно орудие   около 3 процентов выстрелов. Катастрофи-ческое положение было и с дизельным топливом, необходимом танкам Т-34 и КВ. Его в наличии часто не было вообще. Танки были, а выехать из боксов они не могли. Такое положение существовало в большей части танковых дивизий ЗапОВО, а их было двенадцать. На бумаге же все было в порядке.
Очковтирательство, выдача желаемого за действительное, замазывание не-достатков, красивая и своевременная отчетность были и в 1941 году. Бюро-краты наверху, в погонах и без них, больше верили различным бумагам, чем острым и нелицеприятным докладам непосредственно с мест. И вал приписок докатился и до Кремля, наркомата обороны, Генерального штаба. «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить»,   гласит народная мудрость. Исправлять такое положение пришлось долго кровью бойцов и ко-мандиров в годы войны.
Очень похожая картина была и в авиации. Самолетов много. Перед войной ВВС Красной Армии располагали 20 тысячами самолетов всех типов и разных лет выпуска. Из них семь тысяч находились в приграничных округах. Самоле-ты старых марок были в большом количестве и значительно уступали по ско-рости, по маневренности, и по высотности новым немецким самолетам. В 1940 году в СССР начали производить самолеты современных типов, и за полтора года до войны их было выпущено около четырех тысяч, что составляло до двадцати процентов от общего количества самолетов. Но они мало или плохо были освоены летчиками, высока была аварийность, не хватало аэродромов новых типов с удлиненными полосами взлета и посадки. Очень мало было ра-диостанций на самолетах для связи и указания цели. Считалось, что хватит по-качивания крыльями самолета или визуальных жестов командира звена или эскадрильи. А что делать, если самолет командира звена или эскадрильи сбит, или он ведет яростный и подвижный бой? Просматривается явная недооценка роли радиосвязи или даже пренебрежение ею. Аэродромы были плохо замас-кированы, мало было зениток. Связь с постами ВНОС (воздушное наблюде-ние, оповещение, связь) была в основном проводная. Такая система ПВО не могла предотвратить мощный удар врага по самолетам на земле. Факты гово-рят: В ЗапОВО насчитывалось 1939 самолетов, а в группе армий «Центр», наступающей на Белоруссию, было 1670 самолетов. По видам самолетов на 22 июня округ имел на вооружении: 802 бомбардировщика, из них только 139 новых конструкций; 85 штурмовиков, из них только восемь новейших кон-струкций ИЛ 2; 885 истребителей, из них только 253 новых; 154 разведчика и 13 корректировщика   все старых конструкций, а поэтому через десять дней после начала войны не осталось в воздухе ни одного нашего разведчика и кор-ректировщика   все сбиты. Как воевать, если неизвестно, где и какие силы про-тивника, если нет разведчиков, и кто будет корректировать и направлять огонь тяжелой артиллерии, если нет авиационного корректировщика? В группе же армий «Центр» Вермахта было 490 бомбардировщиков, включая и пикиров-щиков, на 312 меньше, чем в ЗапОВО. И кто и кого должен был бить, если ис-ходить из количества самолетов? А штурмовиков у немцев вообще не было. Дело было не в количестве самолетов, и даже не в том старых или новых кон-струкций, а в качестве подготовки летного состава. В СССР летчика готовили один год, и всего давалось сто часов налета, зато каждый день по два часа по-литзанятий. Немцы же готовили летчика два года с тренировочным налетом 450 часов и только два часа в неделю на изучение «арийских догм» о превос-ходстве над другими народами и государствами. Отсюда и лучшая подготовка немецких летчиков, и многие их победа в воздушных боях в 1941 1942 годах, отсюда и соотношение потерь   пять советских самолетов на один немецкий летом 1941 года. Только в 1943 году, после Сталинграда, когда встал вопрос о выживании Третьего рейха, часы подготовки летчиков немцы снизили с 450 до 150, да и наша авиапромышленность развернула во всю мощь выпуск новей-ших самолетов в большом количестве, а наши летчики с кровью и потерями приобрели необходимый боевой опыт. Тогда пришли победы в воздухе.  Но пока до этого было далеко.
Шел июнь 1941 года. Девятая смешанная авиационная дивизия должна была прикрывать с воздуха 4-ю и 10-ю армии. Поэтому в ее состав входили истре-бительные, бомбардировочные и штурмовые полки. Ситуация в дивизии на 9 июня была такова: ранее дивизия для перевооружения получила 240 новых истребителей МИГ-1 и МИГ-3. В результате неумелых действий пилотов про-изошло 53 летных происшествий. Для 38 самолетов потребовался крупный ремонт. Свыше ста самолетов были временно непригодны к эксплуатации по выявленным дефектам завода производителя. И только 85–90 самолетов были исправны. Кроме того, из 240 новых самолетов пристреляны были пулеметы лишь на 132 (55%), да и из них 65–70 процентов пристреляны только на земле. Наряду с этим отмечались также недостатки: недостаточная мощность мото-ров после 8–10 часов налета, на взлете часто отказывали свечи зажигания в двигателе, нередки были перебои в работе мотора, сбавление мощности двига-теля. Причины выяснялись, да так и не выяснили до 22 июня, и уже мало что можно было поправить до того рокового утра. В итоге, многие самолеты сго-рели на аэродромах в результате удара немецкой авиации, мало кто из наших летчиков сумел подняться в воздух. Но, и поднявшись в воздух, не могли сра-жаться в полную силу из-за имевшихся дефектов. Многие были сбиты.
А как обстояло дело в 10-й смешанной авиадивизии, которая прикрывала Белосток, Гродно, третью и частично десятую армии? Положение было еще хуже, чем в 9-й смешанной авиадивизии. За два дня до войны в 123 истреби-тельный полк из округа поступила команда демонтировать на самолетах во-оружение, то есть снять пушки и пулеметы и сдать их на склад, Приказ озву-чил командующий авиацией округа генерал И.И. Копец. В армии приказы ис-полняют, а не обсуждают и не спорят. Можно представить, как полк воевал 22 июня! И это еще не все! У двадцати новеньких истребителей ЯК-1, поступив-ших в полк 19 июня и по своим боевым качествам ни в чем не уступавшим ис-требителям люфтваффе Геринга, не было никакого движения. Почему?! Ведь обстановка накалена до предела, в ближайшее время может начаться война. Ответ прост. К этим истребителям не было ни горючего, ни боеприпасов.
При такой постановке дела в боевой авиации в преддверии войны, при таком отношении к состоянию боеготовности не было ничего удивительного в том, что наши самолеты горели сотнями на аэродромах, не сумев даже взлететь, а летчики гибли под бомбами на земле. Что это   полная некомпетентность, наплевательское отношение к службе, боязнь проявить инициативу, или даже задать вопрос? Или это срабатывала чья-то злая воля?
Попробуем высветить факты, которые многие годы игнорировались, и отве-ты, на которые надо искать в наглухо закрытых архивах НКВД НКГБ, нарко-мата обороны и Генштаба СССР. Мало что доступно и сегодня, но некоторая информация все же есть и дает возможность разобраться в истории. И то, что некоторые факты приводятся в художественной литературе, не должно ме-шать их анализу   такое сегодня время, такие возможности   хотя бы как-то обойти мертвое молчание и безразличие, чиновничий страх что-то не так или не там сказать, написать, не повторять в сотый раз давно, как бы известное и привычное. Отдельные факты мало что говорят, но вместе они совсем по-другому освещают события, и дают пищу для размышлений, и предположе-ний. Так, очень странным является невыполнение директив Москвы по выводу из-под возможного удара войск и боевой техники командованием ЗапОВО в канун войны. Еще 18 июня, за четыре дня до начала войны, была направлена директива Генерального штаба   вывести танковые корпуса с мест постоянной дислокации и замаскировать в лесных массивах. Поэтому удары врага по При-балтийскому особому военному округу и Киевскому во многом пришлись по пустым военным городкам танкистов. До танковых корпусов ЗапОВО эта ди-ректива так и не дошла. Почему-то, еще до 19 июня командование западных приграничных округов получило директиву Генерального штаба с указанием к 22 июня вывести армейские и корпусные управления на полевые командные пункты. Командование 4-й армии эту директиву не выполнило по простой причине   оно об этой директиве так и не узнало. От начальника ВВС 18 июня поступила директива   к 23 июня рассредоточить и замаскировать материаль-ную часть авиации. В ЗапОВО эта директива известна так и не стала.
Вспоминает Сандалов, начальник штаба 4-й армии: «Вывести хотя бы одну дивизию по боевой тревоге имеет право только командующий ЗапОВО. Мы хотели вывести из крепости (Брестской) в полевой лагерь 6-ю стрелковую ди-визию, но начальник штаба генерал В.Е. Климовских воспретил лично, сказав, что палатки для размещения дивизии в лагере он выделять запрещает». Н.И. Эйтигон, ответственный работник НКВД НГКБ СССР, который за несколько дней до начала войны беседовал с Д.Г. Павловым, командующим ЗапОВО, до-ложил Судоплатову: «Павлов считал, что никаких особых проблем не возни-кает даже в случае, если врагу удастся в самом начале перехватить инициативу на границе, поскольку у него достаточно сил в резерве, чтобы противостоять любому крупному прорыву». А в это время дивизии второго эшелона войск округа были в 400–450 километрах от границы. Тринадцатая армия еще толь-ко формировалась и не была готова к боевым действиям. Павлов дезинформи-ровал руководство НКВД–НКГБ о реальном положении дел, а когда 22 июня гитлеровские войска в двух местах прорвали наш фронт, то никаких резервов не оказалось, вплоть до Минска, и остановить дивизии Вермахта было некому. Кроме этого, Павлов не видел ни малейшей нужды в подрывных операциях для дезорганизации тыла противника, к чему начала готовиться госбезопас-ность, жаль только, что поздно. Не исключено, что такое отношение и такие действия командующего ЗапОВО Павлова и начальника штаба Климовских были далеко не случайны.
Интересные факты всплывают из опубликованных материалов допросов Павлова следователем после его ареста в начале июля 1941 года. Вопрос Пав-лову: «… а объясните тов. Павлов, как получилось, что директива Генерально-го штаба Красной Армии от 18 июня не была Вами выполнена? Ответ Павло-ва: «Ну по некоторым вопросам я ничего не могу сделать, и, вообще, я ма-ленький человек … Следователь: «Ой, вот только не надо, генерал армии, ко-мандующий Особым военным округом… Ну, а вот как же так получилось, что, например, до 4-й армии, указанная мною директива, так и не дошла?». Павлов: «Коробков, (командующий 4-й армией) врет, нагло врет!» Следователь: «А Коробков утверждает, что никаких приказов о рассредоточении авиации и вы-воде 14-го мехкорпуса из мест дислокации не получал». Павлов: «Это гнусная ложь и провокация. Я не виноват, я делал все что мог»!
Но «шило в мешке не утаишь». Кто-то что-то видел, кто-то слышал, через кого-то передавались распоряжения руководства и при всей дисциплине и страхе наказания за оглашение секретной информации кое-что все же просачи-валось. Среди военных ходили слухи, что поступивший незадолго до войны приказ о боевом развертывании войск не был им, Павловым, выполнен. Управление войсками было, практически, почти сразу утрачено.
Как оценивать приводимые сведения? Было это пренебрежительное отно-шение к директивам высшего военного руководства страны и полный беспо-рядок в военных делах, или же стремление отдельных высокопоставленных военных начальников сместить Сталина и его окружение в Кремле, воспользо-вавшись поражением подставленных под разгром Вермахтом частей Красной Армии в приграничных округах. Как отмечает серьезный военный историк Мельтюхов в книге «Упущенный шанс Сталина» на странице 240, с 1930 по1941 годы в СССР имели место, по меньшей мере, три серьезные попытки государственного переворота. Причем с разными политическими ориентация-ми. Основными силами заговоров были, разумеется, госбезопасность (борьба внутри которой не прекращалась никогда), армия и партийная номенклатура. Многих не устраивала, слишком ярко выраженная, идея «мирового похода». Примечательно, что даже бериевские следователи не приписывали Павлову и другим, арестованным в начале июля, военным начальникам, ни скрытый троцкизм, ни работы на германскую разведку. Их обвиняли в том, что они …» вследствие своей трусости, бездействия и паникерства нанесли серьезный ущерб РККА (Рабочее Крестьянской Красной Армии), создали возможность прорыва фронта противником в одном из главных направлений и тем самым совершили преступление...». Эта цитата из приговора Военной коллегии Вер-ховного Суда от 22 июля 1941 года, который приговорил всех их к расстрелу. Какие свои ошибки и упущения признал Павлов на суде как свою вину? Дадим ему слово: «… Еще в начале июня я отдал приказ о выводе частей из Бреста в лагеря. Коробков же моего приказа не выполнил, в результате чего три диви-зии (из 6-и в 4-й армии) были разгромлены противником при выходе из горо-да. Я признаю себя виновным в том, что директиву Генштаба РККА я понял по-своему и не ввел ее в действие заранее, то есть до наступления противника. Я знал, что противник вот-вот выступит, но из Москвы меня уверяли, что все в порядке. Фамилии тех, кто это говорил, назвать не могу». Через шестнадцать лет, 31 июля 1957 года Военная коллегия Верховного Суда отменила данный приговор в связи с вновь открывшимися обстоятельствами. Какие это обстоя-тельства   не сказано. Признала «серьезные упущения и недочеты», допущен-ные генералом армии Павловым Д.Г. в руководстве войсками округа, но не проявление трусости, бездействия, нераспорядительности». А что это за недо-четы такие, приведшие к разгрому наших войск вермахтом без больших уси-лий? Даже халатность в его действиях не усмотрели? Если же всего этого не было, то, что тогда было? Закономерный вопрос! Архивы пока молчат, а ис-торические исследования тоже пока обходят неудобные сведения. Но в народе имеется мнение, что Сталин был прав, расстреляв Павлова, как изменника. Слишком много крови и жизней солдат на совести этого «маленького челове-ка», как он себя именовал. А Военная коллегия, лицемерно отменившая приго-вор, и тем самым поставившая себя и все правосудие, в один ряд с Павловым и его сообщниками, еще ответит перед историей. Ибо решение вынесла, скорее всего, в угоду такому же «маленькому человеку»   Н.С. Хрущеву, захватив-шему власть в стране после смерти И.В. Сталина и люто ненавидевшего его.
Что же в рассматриваемый период с января до 22 июня происходило в Бе-лоруссии в плане приготовлений к надвигавшейся войне? Ведь ни население республики, ни военные, ни сотрудники партийно-советско-комсомольского  аппарата не были ни глухими, ни слепыми и отлично понимали необходимость оборонных мероприятий. Хватало и трезвомыслящих людей, которых не мог-ла оглушить официальная пропаганда договоров с Германией и войны, если придется,   «Малой кровью, на чужой территории, быстро». Правда жизни брала свое   десятки тысяч белорусов призывали весной 1941 года в Красную Армию на «учебные сборы», обещая, что они вернуться домой осенью. Немецкие самолеты в немалом количестве наблюдали в нашем небе жители республики. Наблюдали они и прибывающие войска, и усиленное строитель-ство десятков аэродромов, и укрепленных районов. Более частыми для насе-ления стали тренировки по противовоздушной и противохимической обороне, завозилось на склады оборудование для8 госпиталей, проходил тщательный учет медсестер и врачей.
Особое внимание уделяли увеличению пропускной способности железных дорог, идущих по территории Белоруссии к западной границе. Началась ре-конструкция трех важных железнодорожных узлов   Барановичского, Бело-стокского и Минского, строительство новых железнодорожных линий   Ле-пель Крулевщизна, Тимковичи Барановичи, и от границы на Беловежу, что позволяло быстро перебрасывать войска и боевую технику к расположению частей первого и второго эшелона ЗапОВО. Ожидалось скорое прибытие эше-лонов, с направленными в Беларусь, тремя армиями из внутренних округов. Шло строительство второй очереди Днепро Бугского канала, улучшались условия судоходства на других реках республики для транспортировки гру-зов.
Продолжались ускоренные работы по строительству четырех укрепленных районов: Гродненского, Осовецкого, Зембровского и Брестского. Укреплен-ные районы, сооружаемые невдалеке от границы, должны были прикрывать развертывание советских войск в начале войны и не дать возможности про-рваться вражеским войскам. Каждый укрепрайон имел протяженность от 80 до 180 километров и глубину обороны от трех до восьми километров. Завершить их строительство планировалось в 1942 году. Но в плановом хозяйстве СССР материальные ресурсы и рабочая сила выделялись только в соответствии с планом. К июню 1941 года было построено только 505 дотов, а оборудовано и вооружено лишь 193 от числа запланированных 1174. По этой причине в начале войны не удалось создать систему обороны границы, опиравшуюся на укрепленные районы.
Развертывалась и целенаправленная работа общественных и государствен-ных организаций в Белоруссии по подготовке технически обученных резервов армии. За 1939–1940 годы в аэроклубах было подготовлено свыше 1500 лет-чиков, 62 процента белорусских призывников имели военно-технические спе-циальности и сдали нормы ГСО (Готов к санитарной обороне).
Постепенно накалялась обстановка и на границе. С ноября 1940 года по ап-рель 1941 года на Белостокском направлении было задержано около 1200 нарушителей границы, при этом в 62 случаях нарушители применяли оружие против пограничников. Такая обстановка не могла не тревожить руководящие партийные органы Белоруссии.
Ясно, что германская сторона что-то готовит. Поэтому в апреле 1941 года, на совещании в ЦК Компартии Белоруссии, были заслушаны два доклада   начальника Белорусского пограничного округа А.И. Богданова и Наркома гос-безопасности БССР Л.Ф. Цанавы. Если в докладе Богданова были в основном объективные и достоверные сведения о составе сосредоточившейся на поль-ской территории группировки немецких войск и информация о возможных сроках нападения гитлеровской Германии на СССР, то в докладе Цанавы дан-ные о приготовлениях Вермахта на границе расценивались как дезинформация нацистских спецслужб. Обстановка продолжала ухудшаться. Надо было гото-виться к возможному началу войны. Поэтому 26 мая 1941 года, через месяц после совещания в ЦК, правительство БССР принимает постановление «Об организации на территории Белоруссии постоянных групп и отрядов по уни-чтожению авиадесантов противника». До войны почти месяц, в прессе офици-ально сообщается о соблюдении договоров между Германией и СССР, ведется борьба против панических слухов о скором начале войны, а правительство принимает постановление о формировании и организации боевых групп и от-рядов на постоянной основе. После начала войны они будут называться «ис-требительными батальонами».
Создавались эти группы и отряды исключительно на добровольной основе, для них выделены оружие, боеприпасы, назначены командиры. Именно по-этому уже через два-три дня после 22 июня как бы ниоткуда возникают истре-бительные батальоны по всей Белоруссии, которые сыграли большую роль в успешной борьбе с многочисленными авиадесантами гитлеровцев, и с заслан-ными врагом разведывательно-диверсионными группами, и с отдельными агентами. Обращает на себя внимание тот факт, что, хотя постановление пра-вительства Белоруссии шло в разрез с официальной линией Москвы, никто не только не был арестован, но даже не снят с должности или понижен. Эта реак-ция ясно показывает, что в НКВД, и в Кремле хорошо понимали возрастаю-щую угрозу со стороны Германии и не стремились наказывать местных работ-ников за проявленную инициативу. Однако момент мобилизационной подго-товки истребительных групп и отрядов до начала войны в плане их обучения был упущен, ибо времени для реализации постановления правительства, оста-валось крайне мало. Во второй половине мая бюро ЦК Компартии Белоруссии обсуждал вопрос о ситуации на границе, заслушал и обсудил доклад коман-дующего ЗапОВО Павлова «Об обстановке на границе и состоянии войск округа». Участники заседания (до этого они выезжали в пограничные районы, беседовали с воинами-пограничниками, гражданским населением) не пре-уменьшали грозившей с запада опасности.
О возрастающей угрозе войны, о напряженной международной обстановке говорил и первый секретарь Брестского обкома партии М.Н. Тупицын 19 июня на расширенном заседании обкома, хотя и указывал, что по этому вопросу не следует вести открытых разговоров.
Не являлась для руководства республики тайной и начало осуществления мероприятий Разведуправления Генерального штаба Красной Армии по созда-нию в приграничных военных округах тайных баз с запасом оружия, боепри-пасов и иного военного имущества иностранного образца, резервных агентур-ных сетей на своей территории на глубину 100 150 километров. Этот план утвердил начальник Генштаба Г.К. Жуков, в мае 1941 года. Однако все эти ме-роприятия запоздали и, поэтому, не были выполнены в полном объеме. Кроме того, в Красной Армии в предвоенный период господствовало мнение, что бу-дущая война будет вестись наступательными операциями на территории про-тивника, а данный план мероприятий был страховкой, если на первом этапе войны придется немного отступить, а уже потом перейти в контрнаступление.
К сожалению, партийные и военные руководители, как и Цанава, проявляли нерешительность и ждали указаний «сверху». 
Так что Беларусь готовилась к войне, но делала это не в полную силу и, за-паздывая по времени. Это была беда не только Минска, но и Москвы. Все стремились урегулировать вопросы с Германией мирным путем, путем дипло-матии и переговоров, даже с некоторыми уступками. На крайний случай была стратегия контрудара, однако руководство СССР и политическое, и военное явно переоценивали наши силы и возможности, также как явно недооценивали всю силу Вермахта и немецкую стратегию блицкрига. Советская разведка не только имела большие успехи в первой половине 1941 года, но и имела ряд неудач. Она не смогла узнать и предупредить о силе первого удара Вермахта, об основной, при прорывах фронта, ставке немцев на мощь действий танковых и авиационных соединений, о создании 6 7 кратного превосходства на удар-ных направлениях.
Каково было соотношение сил ЗапОВО и группы армий «Центр» (далее – ГАЦ)? Было ли значительное превосходство Вермахта над войсками ЗапОВО? Вот некоторые цифровые данные о войсках ЗапОВО и ГАЦ накануне 22 июня: общее количество дивизий ГАЦ 47, ЗапОВО – 46. Из них танковых и мотори-зованных дивизий, соответственно, 16 и 18, кавалерийских   2 и 2, стрелковых – 30 и 26, орудий и минометов – 10763 и 13125, личного состава 820000 чело-век и 673000 человек. О качестве боевых самолетов и танков ГАЦ и ЗапОВО было сказано выше. Так что никакого превосходства, кроме численности лич-ного состава в ГАЦ над численностью в ЗапОВО, не было. Разница в числен-ности людского состава была в связи с тем, что по штату советская дивизия насчитывала 10 тысяч человек, а немецкая 15 16 тысяч.
Все дело было не в количестве дивизий, а в качестве подготовки личного состава к войне, летчиков и танкистов, в квалификации офицерского состава, в организации боевых действий, в размещении войск.
Войска ЗапОВО были выстроены в два эшелона. В первом, вблизи границы, располагались 26 дивизий. Тринадцать дивизий   8 танковых, 4 моторизован-ных, одна кавалерийская, были во втором эшелоне, несколько в резерве. Большинство дивизий второго эшелона выдвигались из глубокого тыла округа и находились в 400 600 километрах от государственной границы. Из восьми танковых дивизий округа, имеются данные, что танками были укомплектова-ны только две дивизии, примерно, на 50 процентов, а четыре дивизии – менее 50 процентов. Еще две дивизии почти не имели танков вовсе. Кроме того, в распоряжении командующего округа имелись 18 дивизий, но двенадцать из них были не отмобилизованными стрелковыми дивизиями с численностью от 500 до 2000 человек. 
Загадка 22 июня объясняется двумя факторами: с нашей стороны, во-первых, стратегией контрудара, во-вторых, имеющимися значительными не-достатками в войсках и, пока скажем мягко, странными действиями отдельных высокопоставленных военных.
22 июня стал самым тяжелым днем в начавшейся войне. В ходе войны СССР потерял до 27 миллионов человек. Из них Белоруссия потеряла около трех миллионов из 10 миллионов довоенного населения республики.
Это была страшная и разрушительная война, которой ещё не знало челове-чество. Ни один народ, ни одна страна в мире не потеряли столько своих граждан в процентном отношении к населению как Белоруссия. Мы выстояли, мы победили. МЫ   это советский многонациональный народ. И белорусы внесли в дело общей Победы над нацистской Германией, ее полный разгром и разгром ее союзников, достойный вклад. Но чего это стоило нашей общей стране, чем и кем пришлось жертвовать и через что пройти?! Практически в Беларуси нет ни одной семьи, в которой кто-либо не погиб в 1941–1945 годах.
Но начиналась дорога к ПОБЕДЕ, в почти четыре огненных года, на рассве-те 22 июня 1941 года в Белоруссии.


 
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.
ПЕРВЫЕ ДНИ ВОЙНЫ

Во сколько, по времени, немецкие пехотные, танковые, моторизованные войска и военно-воздушные силы Вермахта напали 22 июня 1941 года на тер-риторию СССР, и была ли возможность предупредить наши войска о нападе-нии, хотя бы за несколько часов? В нашей исторической литературе, особенно в учебниках для школ, техникумов, вузов, в методических пособиях для них внедрен миф о внезапности нападения, о том, что никто никого не предупре-дил. Этот миф проник в кино и на телевидение, в текущую печать и в художе-ственную и документальную литературу. Этот миф нужен был нашим идеоло-гам и в военные годы, и в послевоенное время, и до конца существования СССР, и даже после его распада. Он удачно объяснял, почему наши армейские части, имевшие большее количество танков, самолетов, артиллерии и миноме-тов, чем у Вермахта, потерпели поражение летом 1941 года и вынуждены бы-ли отступать до Москвы, до Ленинграда, до Ростова-на-Дону вплоть до начала декабря 1941 года.
Страна потеряла миллионы убитыми, ранеными. Многие промышленные и сельскохозяйственные центры СССР вынуждены эвакуироваться на восток. На Урал, в Сибирь, в Среднюю Азию было вывезено несколько тысяч предприя-тий и миллионов, успевших уйти от фашистской оккупации, квалифицирован-ных рабочих и инженеров, женщин, детей и стариков. Гитлеровцы смогли за-хватить в 1941 году Белоруссию, Украину, Молдавию, западные и северо-западные районы России. Чтобы не было ненужных и лишних вопросов, поче-му так произошло, кто и что виновник произошедшего. В.М. Молотов, с со-гласия И.В. Сталина, в своем выступлении 22 июня о начале войны с Германи-ей, а затем и сам Сталин   «В обращении к советскому народу 3 июля 1941 го-да», в качестве главной причины назвали «внезапное, коварное, бандитское нападение гитлеровцев». И еще одна причина   превосходство врага в количе-стве боевой техники.
После 20-го съезда КПСС, на котором Н.С. Хрущев яростно «разоблачил культ личности» Сталина, была к предыдущим причинам добавлена еще, и третья, обвинявшая во всем, в основном, одного лишь Сталина, не верившего многочисленным донесениям советской разведки о нападении Германии на СССР 22 июня. Он, якобы, слепо доверял Гитлеру и нерушимости советско-германских договоров 1939 года, и мешал вовремя привести войска военных округов в боевую готовность, и долго колебался, и всего за час – полтора до начала войны дал разрешение. Поэтому не успели зашифровать, передать и расшифровать на местах в штабах директиву № 1. Наши войска, в том числе пограничные, ничего не знали и мирно спали, когда на них обрушились снаря-ды, мины, бомбы фашистов, ринулись танки и пикировщики Вермахта. Здесь никто не собирается полностью оправдывать или преуменьшать вину Сталина, членов Политбюро, включая Н.С. Хрущева, наркома обороны СССР Тимо-шенко и начальника штаба РККА Жукова в том, что произошло. Красная Ар-мия не смогла отразить страшный удар Вермахта, не смогла организовать прочную и устойчивую оборону в приграничных районах, не смогла нанести агрессору такие потери, чтобы остановить наступлении, не смогла выиграть приграничные сражения, хотя к этому усиленно готовилась, и после обороны нанести мощный контрудар. Но в этом провале только доля их вины. Большая или небольшая эта доля   судить читателю.
Дело обстояло не так или не совсем так. Весь день 21 июня и часть ночи с 22.20 заседало Политбюро под руководством Сталина, с участием Тимошен-ко, Жукова и Василевского. Угроза нападения Германии ни для кого не была секретом. Обсуждали политические, и военные меры, на случай агрессии, ко-торая могла начаться ночью, то ли в субботу, то ли в воскресенье. Попытки втянуть гитлеровское руководство в любые переговоры ничего не дали, так как в Берлине отсутствовали и Гитлер, и министр иностранных дел Германии Риббентроп, и государственный секретарь МИД барон Вайцезеккер. Кроме то-го, поступали сообщения из Прибалтийского, Западного и Киевского военных округов о перебежчиках   солдатах Вермахта, на нашу сторону.
Они сообщили о письменном обращении фюрера к немецким военнослужа-щим, в связи с наступлением на территорию СССР. Сказали и время начала наступления   четыре часа утра 22 июня, перебежчики хотели предупредить советское командование, так как сочувствовали Советскому Союзу и ничего хорошего ни для Германии, ни для немцев от войны не ждали. Еще можно бы-ло объявить тревогу в частях прикрытия, привести ПВО в полную боевую го-товность. Тимошенко повторил просьбу вечером 21 июня (первая была утром того же дня) о приведении войск пограничных округов в боевую готовность и предложил соответствующий проект директивы. Ее зачитал Жуков. Но она не была одобрена. Сталин, при молчании членов Политбюро, возразил: мол, та-кую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос еще ула-дится мирным путем.
Новая директива, уже составленная Жуковым и Василевским, гласила: «1) В течение 22 23 июня возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО (Ленинградский военный округ), ПрибОВО (Прибалтийский военный округ), КОВО (Киевский округ), ЗапОВО (Западный военный округ), ОдОВО (Одес-ский военный округ). Нападение может начаться с провокационных действий. 2) Задача наших войск   не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. 3) Одновременно войскам Ленинград-ского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности. Встретить возможный внезапный удар немцев и их союзников». Директива, она получила название № 1, требовала в течение ночи 22-го июня скрытно занять войсками все построенные и недо-строенные сооружения около границы, открыть склады с вооружением и бое-припасами, довооружиться, рассредоточить авиацию на аэродромах и замас-кировать ее, привести в боевую готовность средства ПВО.
В этот же день были приняты еще две директивы   № 2 и № 3. В директиве № 2 утром Сталин утвердил предложение Жукова и Тимошенко, немедленно обрушиться всеми, имеющимися в приграничных округах силами, на про-рвавшиеся части противника и отбросить их за государственную границу, не допустив дальнейшего продвижения. Она, по соотношению сил и сложившей-ся обстановке оказалась явно нереальной, а потому и не была реализована в жизнь, как значительно позже об этом писал Жуков. Директива № 3, принятая после полудня, настаивала на уничтожении в двухдневный срок основных сил противника и переносе военных действий на его территорию. Эта директива предусматривала переход наших войск в контрнаступление с задачей разгрома войск Вермахта на важнейших направлениях. Директива стала новой ошибкой, во многом приведшая к поражению в приграничных сражениях в июне 1941 года. К сожалению, наши войска не были своевременно отмобилизованы, под-верглись сильным ударам авиации противника. Директива № 3 ушла в войска в 21.15. Чтобы все организовать оставалась только ночь.
Директива № 1 получила одобрение и была передана из Москвы в 0.30 ночи 22 июня «и дошла до штабов округа лишь перед самым вторжением. Войска же оставались в неведении до самого начала вторжения». Это Киевский воен-ный округ. А в Западном военном округе? Примерно в половине четвертого часа ночи Павлов, связавшись с Коробковым (командующим 4-й армией), со-общил ему, что ожидается провокационный налет фашистских войск на нашу территорию и потребовал   на провокацию не поддаваться, лишь пленить их, но границу не переходить. Для этого необходимо привести части в боевую го-товность, скрытно заняв доты Брестского укрепрайона и перебазировать полки авиадивизии (9-й смешанной) приданные 4-й армии, на полевые аэродромы. Коробков начал отдавать приказы командирам, подчиненных ему частей, ко-гда обрушился шквал огня с немецкой стороны. Гитлеровская авиация нару-шила нашу границу в 3.30 ночи и произвела налеты с бомбометанием на со-ветские военные аэродромы, а в четыре утра их артиллерия и минометы от-крыли огонь по нашим войскам. Нападение на СССР произведено без объяв-ления войны. А войну Германия объявила СССР уже после ее начала. Армей-ская авиация, за исключением 20 самолетов, была уничтожена. В половине шестого утра в штаб 4-й армии пришел приказ – телеграмма из штаба округа с указанием: «Ввиду обозначившихся со стороны немцев массовых действий, приказываю поднять войска и действовать по-боевому». В Кремле, в половине пятого утра 22 июня, Молотов сообщил Политбюро, заседавшему с участием военных, что германское правительство объявило нам войну. Сталин опустил-ся на стул и глубоко задумался. Наступила длительная тягостная пауза». Так вспоминает события раннего утра 22 июня Жуков. 
Никто и нигде, вышеприведенные данные, не опровергает. Потому, что так и было. Но, ставшие известными и опубликованными, факты, в последнее время значительно уточняют и корректируют события. Так, гитлеровская авиация нарушила нашу границу в 3.30 ночи 22 июня, а артиллерия и минометы от-крыли огонь в 4 часа утра. Германия напала на СССР без объявления войны, а войну объявила после осуществленного нападения. Если ранее, в течение де-сятилетий, все сводили к запоздавшей и неполной директиве № 1, из-за чего наши войска подверглись внезапному нападению Вермахта и потерпели пора-жение, то сейчас картина, происходивших событий, далеко не так однозначна. Первым, как говорится, «выпустил кота из мешка» П.А. Судоплатов, отсидев-ший 15 лет в советских тюрьмах по обвинению в якобы, участии, в мифиче-ском «заговоре Берии». Ни одна зарубежная контрразведка:   ни Абвер – 3, ни гестапо и СД, ни разрекламированное ФБР США, не смогли захватить его или обыграть в тайных сражениях в разведоперациях. В 2001 году вышла в свет в Москве его книга «Разные дни тайной войны и дипломатии. 1941 год», в кото-рой четко и ясно написано на странице 211 следующее: «Там (имеются в виду как территориальные подразделения НКВД–НГБ, так и военной контрразвед-ки, штабы пограничных и внутренних войск, дислоцированных в Украине, Бе-лоруссии и Прибалтике) боевая готовность была объявлена фактически 21 июня в 21.30, т.е. до получения санкционированной Сталиным известной ди-рективы наркома обороны».
Следует иметь в виду, что сотрудники военной контрразведки в этот период подчинялись наркомам обороны и НКВД, и находились в подразделениях, ча-стях, соединениях от полка и выше. Поэтому командование советских войск, в приграничных особых военных округах, никак не могло не знать об этой бое-вой тревоге. И боевую готовность могли объявить только с согласия наркома госбезопасности и большинства членов Политбюро.
Не менее интересно свидетельство Судоплатова о том, что в 3.00 часа ночи 22 июня руководители служб и направлений НКГБ узнали о начале военных действий от Меркулова, в то время наркома государственной безопасности СССР. Наиболее решительно на этом срочном совещании повел себя П.С. Ми-хеев, начальник контрразведки (особые отделы) в армии, который сразу сооб-щил о том, что в особых отделах армий и флотов имеются исчерпывающие инструкции о перестройке работы в условиях военного времени. Интересно получается: немецкие самолеты еще только взлетают, чтобы бомбить наши аэродромы, склады, узлы связи, штабы, они еще не перелетели границу, а в НКГБ собирают совещание руководителей госбезопасности СССР, где объяв-ляют о начале военных действий. Вряд ли Михеев проявлял такую решитель-ность без одобрения Тимошенко и Жукова. Так что «наверху» прекрасно все знали, но с первых часов во многом утратили контроль над событиями, кото-рые стали быстро развиваться в непредусмотренную и худшую сторону.
А как происходили события перехода от мира к войне в самих наших вой-сках? Свидетельствует Б.А. Фомин, генерал-майор, начальник оперативного отдела штаба 12-й армии (так указано в тексте публикации) ЗапОВО (с 22-го июня   Западного фронта). Он пишет: «Выписки из планов обороны государ-ственной границы хранились в штабах корпусов и дивизий в запечатанных «красных» пакетах. Распоряжение о вскрытии красных пакетов из штаба окру-га последовало на исходе 21-го июня. Удар авиации противника (3.50 22-го июня) застал войска в момент выдвижения их для занятия обороны. По утвер-жденному плану обороны госграницы 1941 года, в связи с выдвижением круп-ных германских сил к госгранице, было предусмотрено увеличение войск, включенных в план. К 21 июня на 400 километров фронта вдоль государ-ственной границы (на расстоянии 8 10 километров от нее) было сосредоточено тринадцать стрелковых дивизий, четырнадцатая дивизия была на подъезде в районе северно-западной опушки Беловежской пущи. На глубине 250 300 ки-лометров находились еще шесть стрелковых дивизий, из них четыре дивизии были в движении». Его слова о заранее начатых, хотя и запоздалых, приготов-лениях к боевым действиям, подтверждает генерал-майор М.А. Зашибалов, командующий 86-й стрелковой дивизией 5-го стрелкового корпуса 10-й армии ЗапОВО. Он сказал: «В час ночи 22 июня 1941 года был вызван к телефону командиром корпуса и получил нижеследующие указания: штаб дивизии, штабы полков поднять по тревоге и собрать их по месту расположения. Стрелковые полки по боевой тревоге не поднимать, ждать его приказа».
Он, Зашибалов, приказал начальнику штаба дивизии связаться с погранич-ными комендатурами и заставами и установить, что делают немецко-фашистские войска и что делают наши пограничные комендатуры и заставы на государственной границе СССР. В 2.00 начальник штаба дивизии доложил сведения, полученные от начальника Нурской пограничной заставы, что немецко-фашистские войска подходят к реке Западный Буг и подвозят пере-правочные средства.
После доклада начальника штаба дивизии в 2 часа 10 минут 22 июня коман-дир корпуса приказал дать сигнал «Буря» (это сигнал военного нападения, и разрешение открыть огонь по противнику), поднять стрелковые полки по тре-воге и выступить форсированным маршем для занятия участков и районов обороны. В 2 часа 40 минут 22 июня получил приказ командира корпуса вскрыть пакет, хранящийся в моем сейфе, из которого мне стало известно   поднять дивизию по боевой тревоге и действовать согласно принятому мною решению и приказу по дивизии, что мною было сделано по своей инициативе на час раньше. Надо отметить, что все эти свидетельства опровергают мифы, что штабы и войска ждали и не дождались директивы № 1 своевременно. План прикрытия границы мог быть введен только при получении штабом ЗапОВО шифрованной телеграммы за подписью наркома обороны и члена Главного Совета (видимо Главного Военного Совета, где председателем был И.В. Ста-лин). И военные руководители начали действовать самостоятельно, не до-ждавшись этой директивы ни днем, ни вечером 21 июня. Текст телеграммы гласил: «Приступить к выполнению плана прикрытия 1941 года». Закономер-ный вопрос: неужто требовалось много времени для того чтобы подготовить эту телеграмму, зашифровать ее, отправить и расшифровать на местах? А ведь распоряжение Москвы было уже получено штабами к исходу 21 июня был дан приказ вскрыть «красные пакеты». А ведь они могли вскрываться только в случае войны! Так что военную тревогу, если не во всех, то во многих частях и соединениях сыграли еще до начала боевых действий и оправдывать прова-лы в первый день войны отсутствием указаний сверху, не получается.
А как обстояло дело в авиационных частях? В 123-й истребительный полк 10-й смешанной авиадивизии, прикрывающей с воздуха часть 10-й и 3-ю ар-мии в районе Белостокского выступа и Гродно, в 23 часа 47 минут 21 июня поступил приказ «Буря, буря, буря». И хотя полк почему-то был разоружен, а пулеметы и пушки с истребителей сданы на склад, командование полка, после поступления приказа, действовало быстро и решительно, мобилизовав всех военнослужащих, которые, под руководством техников, снова вооружили са-молеты. Это себя полностью оправдало. За 22 июня летчики полка сбили 30 фашистских самолетов. Командир полка майор Б.Н. Сурин совершил за день четыре боевых вылета и сбил три немецких самолета. Будучи смертельно ра-неным в бою, он смог посадить и сохранить самолет.
К сожалению, так было далеко не везде. Отсутствовало ПВО аэродромов, не были рассредоточены и замаскированы самолеты, склады боеприпасов и го-рючего часто плохо располагались и не были надежно защищены. Наша авиа-ция в первый день войны понесла тяжелые потери и самолетов, и личного со-става.
Возникает закономерный вопрос   почему одни части получили боевой при-каз, а другие   нет?! Для тех, кто не получил этот приказ, война действительно стала внезапной, удар врага был неожиданным. Для тех, кто получил, начались тяжелые бои, с изготовившимися частями Вермахта, которые стремительно наступали. Ведь из Москвы направляли приказ всем. Почему в таком случае возникла роковая задержка? В предыдущей главе приведены данные о том, что ряд частей и соединений не получили нужного приказа. Кто же не прав, кто что-то путает   или те, кто не получил приказ, или те, кто его получил?
Прошло уже 77 лет после страшного дня 22 июня 1941 года. Но архивы по-ка не изучены, нет полных данных и сведений, мало еще исторических иссле-дований с глубоким анализом и честным показом того, что произошло. В ка-честве гипотезы можно предположить, что часть (меньшая? большая?) боевых приказов по войскам ЗапОВО (мы не исследуем ситуацию в других военных округах) были блокированы и дошли со значительным опозданием до штабов наших войск, когда уже шла война. Как и когда была блокирована отправка приказов, а главное, кем и зачем, остается без полного и ясного ответа. Понят-но одно   часть линий и узлов связи была выведена из строя в ночь 22 июня немецкими диверсантами. Но встает вопрос: почему они пощадили главные пункты радиосвязи и проводной связи ЗапОВО? Почему немецкая авиация не бомбила 22 июня командный пункт и штаб ЗапОВО, хотя его не вынесли, из хорошо известных немецкой разведке зданий, в нарушение приказа Наркома обороны о подготовке и выносе командных пунктов округов еще в начале мая? После разгрома Вермахта и капитуляции нацистской Германии архивы различных фашистских разведок попали в руки стран-победителей, но далеко не все опубликовано. Пока по этим вопросам все тихо и туманно.
А какое положение советских войск было накануне 22 июня не только в Бе-лоруссии, но и в Прибалтике, и в Украине? Только в 2017 году были рассекре-чены некоторые архивные документы о начале войны, собранные еще в 1952 – 1953 годах у участников событий группой генерал-полковника А.И. Покров-ского в Военно-научном Управлении Генерального Штаба Советской Армии. Генерал К. Деревянко в июне 1941 года служил заместителем начальника раз-ведывательного отдела штаба Прибалтийского особого военного округа и был очень информированным по роду своей работы и видел многие аспекты скла-дывающейся обстановки. Он прямо говорит о том, что в армии не просто до-гадывались, а точно знали о дате начала войны до катастрофы 22 июня. «Группировка немецко-фашистских войск накануне войны в мемельской обла-сти, Восточной Пруссии и в Сувалковской области в последние дни перед войной была известна штабу округа достаточно полно и в значительной части ее подробно. Вскрытая группировка расценивалась разведотделом как насту-пательная группировка со значительным насыщением танками и моторизован-ными частями. Командование и штаб округа располагали достоверными дан-ными об усиленной и непосредственной подготовке фашистской Германии к войне за 2 3 месяца до начала боевых действий. В последнюю предвоенную неделю эти сведения поступали почти ежедневно, причем в них указывалось довольно точно не только о дне, но и вероятном часе начала боевых дей-ствий», признается бывший разведчик. Результат такой осведомленности ко-мандования и штаба Прибалтийского особого военного округа (командующий округом Ф.И. Кузнецов) нулевой. Все всё знали. Но ничего не делали, а если что и делали, то лучше бы ничего не делали. Некоторые указания отдельных командиров явно носили предательский и изменчиский характер. Так генерал-лейтенант П. Собенников, в 1941 году командовал 8-й армией данного округа, приводит следующие факты: «Даже в ночь на 22 июня я получил приказ от начальника штаба округа Кленова в весьма категоричной форме   к рассвету отвести войска от границы, вывести их из окопов, что я отказался делать. 48-я стрелковая дивизия в эту же выступила из Риги и двинулась к границе с музы-кой. Эта хорошая дивизия, не зная, что война началась, подверглась атаке с воздуха, а также прорвавшихся наземных войск немцев. Понесла большие по-тери и, не дойдя до границы, была разгромлена». Генерал-майор Н. Иванов в 1941-м служил начальником штаба 6-й армии (командующий И.Н. Музычен-ко) Киевского особого военного округа. Он вспоминал, что в армии «происхо-дили более чем странные вещи. Когда немцы уже открыли огонь по погранич-никам 22-го июня, советские командиры не разрешали подчиненным отвечать тем же». Несмотря на сосредоточение немецких войск, командующий киевско-го военного округа М.П. Кирпонос запретил выдвигать части прикрытия, при-водить войска в боевую готовность, а тем более усиливать их даже после начала обстрела госграницы и налетов авиации ночью с 21 на 22 июня. Только днем 22 июня было разрешено, когда немцы перешли государственную грани-цу СССР и действовали на нашей территории». Да и с письменными указания-ми о действиях в случае войны далеко не все однозначно. Генерал-майор Б. Фомин рассказывал «о неких красных пакетах, которые хранились в штабах армий и должны были вскрыты по особому приказу. Он поступил в ночь на 22 июня. В пакетах были листы с выписками из планов обороны государственной границы, принятых еще в апреле. Значит, высшее командование все же прини-мало к сведению данные разведки и готовилось к нападению Германии?». Не-маловажный вопрос о соотношении сил советских войск и сил Вермахта. В Прибалтийском особом военном округе 26 советских дивизий и 26 дивизий Вермахта; 1412 танков в частях Красной Армии и 700 танков в группе «Се-вер» Вермахта; 1211 советских самолетов против 830 у группы «Север». В Киевском особом военном округе 58 советских дивизий против 41 дивизии группы армий «Юг» Вермахта; 4472 танка в частях Красной Армии и пример-но 1100 танков в группе армий «Юг»; 1313 советских самолетов против 900 самолетов у группы армий «Юг». О каком превосходстве сил Вермахта может идти речь? Количество было у Красной Армии, а вот качественное превосход-ство было у немцев. В Киевском округе наблюдается та же картина, что и в ЗапОВО в Белоруссии, и те же результаты. Части прикрытия оказались застиг-нуты врасплох и не могли оказать организованного сопротивления. Все погра-ничные мосты попали в руки противника в полной сохранности. На приведе-ние войск в боевую готовность и необходимость занять приграничные укреп-ления требовалось 8 10 часов, а на развертывание всех сил армий не менее двух суток. А времени на это уже не было. Ни на одном стратегическом направлении советским войскам не удалось остановить войска Вермахта. При-чины? О некоторых уже сказано, а о других будет сказано. Во всем просмат-ривается единая линия как в ЗапОВо, так и в Прибалтийском и Киевском окру-гах. Наши войска были подставлены под удар немецких войск отдельными вы-сокопоставленными военачальниками в силу их некомпетентности или неспо-собности осуществлять руководство войсками, или же они были не выявлен-ными участниками военного заговора. Слишком уж много похожего в траги-ческих событиях лета 1941 года на всех стратегических направлениях. И со-рвать планы Вермахта и военных заговорщиков могло только одно   самоот-верженная и жертвенная борьба советских воинов в самых тяжелых условиях начала войны, которая наносила врагу серьезные потери и влекла постепенное замедление продвижения фашистских войск, выигрыш времени для превраще-ния СССР в единый военный лагерь и мобилизации всех сил многонациональ-ной страны.
Первый удар передовых частей Вермахта встретили пограничники   заставы и наряды. Они не дрогнули, не побежали в панике, от многократно превосхо-дящего численностью и вооружением, врага. Что могли противопоставить противнику пограничники? Только винтовки, редкие автоматы, считанные пу-леметы, укрывшись в, наспех вырытых, окопах, и возведенных за 2 3 дня, дзо-тах. У гитлеровцев же мощный артиллерийский и минометный обстрел в тече-ние получаса, танки, бронетранспортеры с пулеметами и пехотой. На захват погранзастав немецкие генералы отводили 30 минут. Заставы сражались целый день, некоторые по несколько дней, в полном окружении и многочисленными атаками и обстрелами врага. На западных границах Белоруссии находились одиннадцать пограничных отрядов, в их составе было 19 519 человек. На ста-рой границе (до 17 сентября 1939 года) несли службу пять погранотрядов. Ге-роями были не десятки, даже не сотни пограничников, а около двадцати тысяч. Они, так же, как и мы, любили жизнь, но еще больше любили и защищали Ро-дину, всех советских людей, независимо от национальности, и поэтому стояли насмерть. Фашисты смогли продвинуться вперед только по трупам наших по-граничников.
Вот всего несколько примеров из многих десятков. Около деревни Головен-чицы бойцы 1-й погранзаставы, под командованием старшего лейтенанта А.Н. Сивачева, одиннадцать часов вели бой и уничтожили шестьдесят гитлеровцев и три танка. Около деревни Доргунь пограничники 4-й заставы, во главе со старшим лейтенантом Ф.П. Кириченко, отбили пять атак врага. Почти все за-щитники заставы погибли, но не отступили. У всех пограничников было чет-кое указание   без приказа не отступать, сражаться до последнего патрона, до последней гранаты. Бойцы 3-й заставы 86-го Августовского погранотряда под командованием лейтенанта В.М. Усова, в течение восьми часов отбивали атаки гитлеровцев. И когда днем на окруженную заставу проник посыльный из ко-мендатуры, с приказом отходить, то из тридцати пограничников в живых оста-лось шестнадцать, почти все раненые. Погиб на заставе и В.М. Усов. Ему 6 мая 1965 года присвоено звание Героя Советского Союза. Застава носит его имя.
22 июня на рассвете, пограничники начали сражаться с войсками Вермахта, давая ему отпор раньше всех. В полночь с 21 на 22 июня на участках 5-й и 7-й застав, у пограничных столбов 86-го погранотряда, пограничные наряды завя-зали бой с диверсионными группами гитлеровцев и отбросили их за государ-ственную границу. В 4-е утра 22 июня все заставы погранотряда вступили в неравный бой с ударными силами противника. Под давлением превосходящих сил противника в шестом часу утра пограничники по приказу начали органи-зованный отход, с боем оставляя нашу землю.
В 9 утра сводный отряд, уцелевших пограничников, в составе 145 человек занял оборону на реке Бенка. Дважды в течение дня воины заставили фаши-стов откатываться назад и нанесли врагу большие потери. А когда гитлеров-ские войска прорвались на восток, отряд пограничников отошел, минируя за собой мосты и дороги. Эти действия сдерживали продвижение колонн мото-пехоты и танков Вермахта. Участок госграницы, протяженностью 182 кило-метра вдоль реки Буг, охранял 17-й Брестский Краснознаменный погранотряд. Под прикрытием дымовой завесы фашисты начали переправу через реку. Все заставы отряда на рассвете 22 июня вступили в бой. Особенно жестокие бои шли у застав № 2 и № 5. Лишь немногие, оставшиеся в живых, вышли из окружения и вынесли тяжелораненых. Более пяти часов у деревни Челеево Брестского района шестьдесят бойцов-пограничников 5-й заставы, во главе с политруком И.П. Сорокиным, вели тяжелый бой с ударным отрядом гитле-ровцев. Противник захватил заставу только после гибели ее последнего за-щитника. Даже погибая, в неравном бою, пограничники прихватывали с собой гитлеровцев, чтобы они уже никогда не могли убивать советских людей. Так заместитель политрука 7-й пограничной заставы В.Петров предпочел умереть, но не сдаться врагу, взорвав себя и группу фашистов последней гранатой.
Нацистские вояки, получив серьезный отпор, настолько озверели, что ко-мандование Вермахта запретило брать пограничников, даже раненых и конту-женых, в плен, а сразу их расстреливать. Парни в зеленых фуражках наводили ужас на врага.
Таким образом, все факты и свидетельства развенчивают миф о том, что штабы и войска ждали и не дождались вовремя директивы № 1. План прикры-тия границы мог быть введен в действие только при получении штабом ЗапО-ВО шифрованной телеграммы за подписью наркома обороны и члена Главно-го Совета (видимо, Главного Военного Совета, где председателем был Ста-лин). Или военные руководители начали действовать самостоятельно, не до-ждавшись этой директивы ни днем 21 июня, ни вечером. Текст телеграммы гласил: «Приступить к выполнению плана прикрытия 1941 года». Очень труд-но соответственно зашифровать и расшифровать такую телеграмму на армей-ских узлах связи?! А распоряжение Москвы было получено в округах на исхо-де 21 июня. Был ведь еще приказ вскрыть «красные конверты». А они могли вскрываться только в случае войны! Так что военную тревогу, если не во всех, то во многих частях и соединениях объявили еще до начала боевых дей-ствий. 
Бойцы сражались, погибали и оставались навечно в памяти народа.
С первых шагов, с первых метров белорусской земли начиналось, пусть очень малозаметное, торможение огромной, вооруженной до зубов, не знав-шей до 22 июня 1941 года поражений, военной машины нацистской Германии   Вермахта.
Славную страницу в летопись первых дней войны вписали защитники ДО-Тов в Брестском укрепленном районе (БУР). Они малоизвестны, во всяком случае, многие из них, и по сей день. В основном, все внимание в наши дни об-ращают на защитников «линии Сталина», выстроенной в конце 20-х – сере-дине 30-х годов и восстановленной, в ряде мест, для экскурсий, несколько лет назад. Это, конечно, нужно, это полезно, особенно для понимания цены мир-ного неба над республикой для нынешнего поколения и будущих поколений. Чтобы подрастающая молодежь, знающая о Великой и кровопролитнейшей войне, к счастью, только из учебников истории, литературы, художественных фильмов и документальных телепередач, могла, находясь на «линии Сталина», ярко себе представить с чем имели дело их деды и прадеды. Если народ не помнит прошлого, то у него нет будущего.
Линию долговременных укреплений (ДОТов) на новой границе стали со-оружать летом 1940 года. Брестский УР строили на 150-и километровом участке западной границы. Каждый ДОТ прикрывал огнем либо мост, либо перекресток дорог, либо господствующую в данной местности высоту, а все вместе были сведены в три батальонных опорных района, которые стали на пути врага. Их обороняли 600 бойцов трех пулеметно-артиллерийских баталь-онов № 16, № 17, № 18.
ДОТы были мощными укреплениями. Наиболее распространенными из них двухорудийные ДОТы, восьми, десятигранные толстостенные железобетонные коробки, из лучшего бетона, закапывались в землю по самые амбразуры, и строились двухэтажными. Верхний этаж делился перегородкой на две ору-дийные позиции   правую и левую. В центре командирская рубка с периско-пом. Галерея, специальный тамбур, отводящий в сторону от главной броневой двери взрывную волну, в случае прямого попадания, крупнокалиберного сна-ряда или небольшой авиабомбы, и газовый шлюз, если враг применит отрав-ляющие вещества. На нижнем этаже, который повторял планировку верхнего, находились хранилища снарядов и пулеметных лент, казарма на 30 40 чело-век, отдельные места для рации, артезианского колодца, туалета. В одном из отсеков находились электроагрегаты и фильтрационные установки для подачи чистого воздуха и чистой воды. Наверху на орудийных позициях стояли 76-и или 45 миллиметровые пушки с укороченными стволами. Так выглядел ДОТ в проекте.
Однако к июню 1941 года из запланированных 1174 ДОТов было построено только 505 ДОТов, а оборудовано и вооружено только 193 в четырех укреп-ленных районах: Гродненском, Осовецком, Зембровском и Брестском. Наибо-лее подготовленным из них был Брестский, который находился на важнейшем стратегическом направлении. В нем уже успели построить около половины, намеченных по плану, укреплений. Однако это были еще только бетонные ко-робки, без электричества, воды, связи. Не хватало орудий, мало было пулеме-тов, часто во многих ДОТах не было постоянного гарнизона. Но, определен-ные меры для их боеготовности и маскировки, прилагались (с апреля   мая). В некоторых ДОТах, законспирированных под скирды, сараи, избы, жили гарни-зоны. Жили скрытно, ничем не обнаруживая себя. Завтраки, обеды, ужины по-давались им в термосах не сразу. Их, в начале, доставляли в ложные ДОТы, которые возводились почти на глазах местных жителей, затем, по ходам со-общений, в настоящие ДОТы. Пулеметчики и артиллеристы неделями изучали вид из своей амбразуры и знали местность, даже закрыв глаза.
С первых минут войны воины укрепрайона открыли меткий огонь по врагу, заставили залечь в секторах обстрела штурмовые отряды немцев, остановили на железнодорожных мостах через Буг (мосты за несколько минут до начала боевых действий были захвачены гитлеровскими разведывательными подраз-делениями) бронепоезда с черными крестами, заставили свернуть с шоссе и с укатанных местных дорог, на бездорожье, бронемашины противника. Сейчас невозможно полностью восстановить в деталях и хронологии панораму боя в Брестском укрепрайоне, развернувшегося на полтораста километров южнее и северо-западнее Бреста. Между прочим, несколько ДОТов находились и на территории Брестской крепости. Попытаемся осветить хотя бы известные на сегодняшний день бои, и результаты действий некоторых ДОТов.
В районе Дрогичина и Семятичей стойко оборонялись подразделения 16-го и 17-го пулеметно-артиллерийских батальонов. Артиллеристы из ДОТа «Светлана», в первые же часы боя, подбили на железнодорожном мосту через реку Буг, немецкий бронепоезд. Второй бронепоезд, из которого гитлеровцы пытались высадить десант, был поврежден меткой стрельбой из ДОТов на мо-сту под самым Брестом. Воины 17-го батальона, под руководством своего ко-мандира капитана А.В. Назарова, организовали оборону в недостроенных укреплениях и удерживали занятые позиции в течение нескольких дней. Гар-низон ДОТа «Орел», под командованием лейтенанта И.И. Федотова, оборо-нялся почти неделю. После того, как у защитников кончились боеприпасы, оставшиеся в живых, закрыли все амбразуры и погибли, но не сдались врагу, предпочтя смерть плену.
Защитники ДОТов не только метко и часто стреляли по врагу, но при удоб-ном случае совершали вылазки и сами нападали на одиночные и штабные ма-шины, захватывали оружие, боеприпасы, документы, питание. Так из ДОТа под деревней Слож (18-й батальон) под руководством младшего лейтенанта А.Еськова была совершена дерзкая вылазка. Старшина Е.Горелов и старший сержант Жир (в источниках не всегда имеются инициалы) подбили штабную машину, принесли в ДОТ портфель с документами, радиостанцию, автоматы, консервы. Самому же Еськову удалось подстрелить из засады на шоссе круп-ного немецкого офицера, ехавшего в открытой легковой машине. Восемь тан-ков противника горели перед амбразурами четырех ДОТов под деревней Мин-чев, это была зона обороны 18-го батальона. Гарнизон ДОТа на околице де-ревни Речица (командиры младшие лейтенанты П.Селезнев и Н.Замин, стар-шина И.Рехин) неоднократно срывал точным огнем переправу гитлеровцев через Буг.
На подступах к ДОТам, где секторы огня накануне войны тщательно изме-рялись, фашисты большими цифрами исчисляли свои потери убитыми и ране-ными. Всего 600 бойцов в ДОТах БУРа смогли задержать на несколько дней две дивизии Вермахта   167-ю пехотную дивизию южнее Бреста до 24 июня, а 293-ю дивизию   до 30 июня.
А ведь каждый выигранный час был ценен, так как позволял быстрее пере-брасывать войска Красной Армии, эвакуировать семьи офицерского состава, партийно-советско-комсомольского аппарата, сотрудников НКВД–НКГБ БССР, развертывать артиллерию, подвозить боеприпасы и горючее, организо-вывать вооруженные отряды из коммунистов и комсомольцев для борьбы с немецкими диверсантами и агентами.
Гитлеровские вояки делали все возможное, чтобы заставить замолчать ДО-Ты, освободить пути для своих войск и боевой техники. Они использовали то обстоятельство, что большая часть боеприпасов в ДОТах были израсходованы в первый день войны. Все реже стреляли орудия и пулеметы, все ближе подка-тывались к ДОТам вражеские пушки. При прямых попаданиях снарядов и бомб в бетон укреплений воздух сотрясался так, что из ушей бойцов текла кровь. Люди теряли сознание. Но гарнизоны держались сутки, двое, неделю, вторую…. На рассвете 22июня они получили приказ: «Из ДОТов не выхо-дить!». То есть, верная смерть. Но другого выхода в той обстановке, когда лю-бой ценой необходимо затормозить рвавшиеся вперед войска Вермахта, не было.
Погибающие гарнизоны ДОТов верили, что их жертва будет не напрасна, что, в конечном счете, фашисты будут разбиты, и Красная Армия придет в Берлин, и их не забудут.
Уцелели единицы. Враг был отлично экипирован и жесток. Вот что писали об уничтожении гарнизонов ДОТов сами гитлеровцы   военный инженер Вер-махта: «Защитная труба перископа имеет на верхнем конце запорную крышку, которая закрывается при помощи вспомогательной штанги изнутри сооруже-ния. Если разбить крышки одиночной ручной гранатой, то труба остается незащищенной. Через трубу внутрь сооружения вливался и поджигался бен-зин, во всех случаях уничтожавший гарнизоны». В отверстия кабельных вво-дов фашисты вставляли стволы огнеметов…. Делились опытом по уничтоже-нию ДОТов и вражеские саперы: «150 килограммовый заряд, опущенный вниз через перископное отверстие, разворачивал стены сооружения. Бетон растрес-кивался по слоям трамбования. Междуэтажные перекрытия разрушались во всех случаях и погребали, находящийся в нижних казематах, гарнизон». Под-рывники, поджигавшие бикфордовы шнуры, слышали, как из-под задраенных люков доносилось пение. Обнявшись, бойцы пели «Интернационал» (в то вре-мя официальный гимн СССР) и часто «Катюшу».
И, тем не менее, защитники многих ДОТов оборонялись по нескольку суток. Так, бои у деревни Семятичи, где находились позиции 17-го артиллерийско-пулеметного батальона, продолжались до 27 июня (5 дней). ДОТ № 06 у де-ревни Мацки, имевший четыре орудия, держался четверо суток под непрерыв-ным артиллерийским обстрелом и даже бомбежкой немецких пикировщиков. Горнизон ДОТа состоял из младших лейтенантов Петриченко и Рощина, заме-стителя политрука Ф.И. Рябова, наводчиков пушек   сержантов Васильева и Ляхова, бойца Жанжира (к сожалению, инициалы известны только одного за-щитника ДОТа). Всего шесть человек против полчищ Вермахта. Местные жи-тели ночью приносили продукты, воду, доставляли снаряды. Когда закончи-лись снаряды и патроны, отважные воины вывели из строя орудия и пулеметы и, воспользовавшись удачным моментом, ушли на восток, к фронту.
В трофейных документах 293-ей немецкой пехотной дивизии, которая во-семь суток атаковывала ДОТы (до 30 июня) сказано: «У ДОТа в лесу западнее р. Каменка взят в плен политрук и, согласно приказу, расстрелян. Этот полит-рук принял на себя командование ротой, в том числе и управление подчинен-ными ей ДОТами… Этот политрук   фамилия его Горичев (На самом деле, по-литрук В.Локтев) был душой сопротивления противника в этом районе».
В июле 1944 года в донесении из 65-й армии 1-го Белорусского фронта ска-зано, что возле села Анусино, на изрытом воронками бугре, советские солдаты и офицеры увидели старый взорванный ДОТ. На, усыпанном гильзами, полу у пулемета лежали тела двух человек. У одного документов не имелось, у дру-гого «комсомольский билет № 11183470 на имя красноармейца К.И. Бутенко. Взносы уплачены по июнь 1941 года». 
Эти бойцы хоть на час, хоть на несколько минут, приблизили, ценой своих жизней, Великую Победу. Об этом надо помнить. Когда, где – либо в лесу или поле, Вам повстречается старый ДОТ   отдайте дань памяти воинам.
Уже с первых минут войны гитлеровцы атаковали город Брест и старую, еще из кирпича, Брестскую крепость. Они обстреливали крепость из особо мощных крупнокалиберных орудий и сбрасывали с самолетов тяжелые бом-бы. И, воспользовавшись неожиданностью, прорвались на территорию крепо-сти. Наступление на крепость вела 45-я пехотная дивизия Вермахта, во взаи-модействии с еще двумя пехотными дивизиями   31-й и 34-й. На их флангах действовало по две танковые дивизии. Немцы планировали захватить цитадель за несколько часов. Пехотная дивизия, непосредственно наступавшая на кре-пость, была усилена, для разрушения укреплений внутри крепости и подавле-ния огневой мощью любого сопротивления, тремя артиллерийскими полками, девятью мортирами, батареями тяжелых минометов и сверхмощными осад-ными орудиями.
В направлении главного удара части Вермахта имели более чем 5-и кратное превосходство в людях и 2-х – 3-х кратное превосходство в танках, артилле-рии и авиации. В 4-е часа утра крепость подверглась очень мощному артилле-рийскому удару. На ее территории, каждую минуту, в ходе артобстрела взры-валось четыре тысячи снарядов и мин. Крепость стала огненным адом.
С нашей стороны в крепости находились семь батальонов 6-й и 42-й стрел-ковых дивизий, подразделение 33-го инженерного полка, бойцы 17-го погра-нотряда незанятые на заставах, а также некоторое количество приписанных военнообязанных и спецподразделений 4-й армии. Около половины бойцов и командиров, из этого количества, сумели, несмотря на огонь врага, вырваться из крепости и отойти к своим частям. В крепости осталось около трех с поло-виной тысяч военнослужащих, которые ее и обороняли. Их подвиг, стойкость и мужество хорошо сейчас известны всему миру и служат образцом для моло-дого поколения. В первый день штурма фашистам не удалось захватить кре-пость, как они рассчитывали, их ударные отряды наполовину поредели, а на многих участках вообще были отброшены или уничтожены в результате яростной контратаки и меткого огня защитников крепости. Однако в результа-те авиаударов и сильного артиллерийского огня вся материальная часть и по-чти все лошади артиллерийских частей 6-й и 42-й дивизий были уничтожены.
С 3-го июля организованная и управляемая оборона распалась на ряд изо-лированных очагов сопротивления. Последние очаги обороны находились на Центральном и Кобринском укреплениях. Оставшиеся в живых, защитники ушли в подвалы и казематы, где продолжали борьбу до 22 июля.
Стремясь любой ценой подавить обороняющихся, гитлеровцы 28 июня применили бомбардировку особо мощными авиабомбами: шесть «Юнкерсов» из эскадрильи «Kq 3» сбросили 1800 килограммовые бомбы на крепость. До этого они бомбили защитников крепости достаточно мощными бомбами   по 500 килограммов каждая, но не смогли подавить огонь защитников. Участник обороны крепости А.М. Никитин вспоминал: «Небо покрылось кроваво-красной пеленой, в которую вторглись черные столбы дыма, в воздухе пахло гарью. Вверх летели кирпичи, камни, земля, валились деревья, отдельных взрывов различить было невозможно, стоял сплошной гул, рушились здания». На одной из уцелевших стен каземата навсегда останутся в памяти народа начертанные штыком последние слова неизвестного героя: «Умираю, но не сдаюсь. Прощай Родина! 20.07.1941г.».
Но потери несли не только защитники крепости, но и солдаты, и офицеры Вермахта. Уже на 4-й день осады начальник генштаба главного командования сухопутных войск Вермахта Ф. Гальдер отметил в своем дневнике, что 45-я дивизия в районе Бреста понесла большие потери. Только за первые девять дней боев за крепость советские воины вывели из строя около полторы тысяч солдат и офицеров 45-й и 31-й дивизий Вермахта. 
Быстрой и легкой военной прогулки у войск нацистов явно не получилось, не смотря на очень большое неравенство сил и абсолютное преимущество в боевой технике.
Шли упорные бои и в самом Бресте. Молниеносного захвата города у гитле-ровцев не получилось. Пришлось вести упорные бои, с применением артилле-рии, минометов, танков. Ранним утром 22 июня работники областного воен-комата, партийные, советские активисты и горожане создали отряд, в котором насчитывалось около 90 человек, во главе с областным комиссаром М.Я. Ста-феевым. Он организовал круговую оборону здания областного военкомата. На вооружении отряда имелись карабины, винтовки, один ручной пулемет и гра-наты. Прицельно бил по фашистским автоматчикам пулеметчик Г.К. Баранен-ков, уничтоживший многих захватчиков. Стафеев был ранен, но продолжал руководить обороной. Немцы подтащили артиллерию, и длительное время об-стреливали здание. В результате артиллерийского огня был разрушен второй этаж здания. Многие, из находившихся там бойцов, погибли. Стафеев получил второе ранение. Отряд продолжал сражаться в полном окружении. Бой то за-тихал, то усиливался двенадцать часов. После гибели Стафова и большинства бойцов, оставшиеся в живых патриоты вечером с боем ушли из города.
Героически и стойко сражался отряд, быстро сформировавшийся на желез-нодорожном вокзале из работников милиции (Н.С. Филимоненко, К.И. Тра-пезников, П. Довженюк, Ф.И. Ермолаев, А. Жук, Середа, И. Поздняков, А. Го-ловко, А.С. Артеменко и другие). Группа военных летчиков и технических специалистов из 74-го штурмового полка направлялась по служебным делам и вечером прибыла на вокзал. Это были: П.П. Баснев, А.Е. Русанов, В.Н. Галы-бин, И. Горовой, Н.А. Ломакин, Ф.Д. Гарбуз, А.М. Сидорков и другие (данных о них нет). Ожидали в качестве пассажиров утренний поезд и бойцы-зенитчики. Всех военных возглавил старшина П.П. Баснев. Были среди этих бойцов и гражданские пассажиры. Всего, в образовавшемся отряде, насчиты-валось около сотни человек. В отряд добровольно вступили 27 железнодо-рожников, которые вооружились винтовками и револьверами из оперативного пункта милиции вокзала. Для лучшей обороны бойцы спустились в подваль-ное помещение вокзала.
Началась многодневная оборона, которая продолжалась до 2-го июля. Гит-леровские войска 28 июня смогли захватить Минск, а гарнизон Брестского вокзала держался десять дней и активно воевал. Чтобы сломить сопротивление патриотов, гитлеровцы лили в подвалы бензин и забрасывали гранатами. Всех, кто пытался выбраться из горящих подвалов, расстреливали, в плен никого не брали. На пятый день фашисты стали угрожать применением газов, взрывали в подвалах химические гранаты. У многих обороняющихся не было противога-зов. Спасались от удушья намоченной в воде марлей. Тогда, в бессильной зло-бе, нацистские вояки начали затапливать подвалы. Вода заливала отсеки. Ко-гда гитлеровцы все же проникли в подвал, с ними в бой вступили все выжив-шие. Враг отступил, потеряв 13 солдат убитыми и ранеными. Но погибли в схватках с противником и многие члены отряда: Л.Д. Елин, А. Головко, П. До-вженюк, И. Поздняков, И. Назин и другие, пока неизвестные. Когда кончились боеприпасы, не стало продуктов, было много раненых, отряд решил проры-ваться через вражеские заслоны к своим. На помощь пришли железнодорож-ники, хорошо знавшие, как лучше выбраться из подвалов и скрыться от врага. Выжившие защитники ушли в лес.
Несмотря на весь массовый героизм пограничников, гарнизонов ДОТов, за-щитников Брестской крепости, областного военкомата и железнодорожного вокзала в Бресте, надолго задержать десятки дивизий группы армий «Центр» они не могли.
Драматические события развертывались 22 июня и в боях за господство в воздухе. Воспользовавшись слабостью наших ПВО, отсутствием надежной связи наших штабов с командованием трех смешанных авиадивизий (9-й, 10-й, 11-й) и полками авиации на аэродромах, скученностью наших самолетов на действующих аэродромах и отсутствием их маскировки, ВВС фашистов смог-ли уничтожить на земле 528 боевых самолетов, повредить взлетно-посадочные полосы, сжечь или взорвать многие склады с горючим и боепри-пасами, убить или ранить сотни летчиков и техников. По данным зарубежных источников, в утреннем налете германских ВВС участвовало 775 бомбарди-ровщиков, 310 пикирующих бомбардировщиков и 290 истребителей. Вызыва-ет удивление малое количество немецких истребителей. Значит, при правиль-ной организации, не на бумаге, а на деле, подготовки ПВО и ВВС пограничных округов к отражению нападения Вермахта, можно было нанести серьезные по-тери ВВС Германии. По имеющимся данным, Красная Армия в первый день войны потеряла в целом 1200 самолетов, из них 738 в ЗапОВО. ВВС группы армий «Центр» нанесли неожиданный удар утром 22 июня по 26 аэродромам.
Результат был ужасен. Только 9-я смешанная авиадивизия, расположенная в ЗапОВО, из 409, имевшихся к началу войны боевых самолетов, уже в первый день войны потеряла 347. В Пинске авиация немцев на аэродромах уничтожи-ла большую часть бомбардировщиков.
Так что снятие с должностей, арест и расстрел осенью 1941 года по приго-вору военного суда Рычагова и Смушкевича, отвечавших за боевую подготов-ку и готовность советских ВВС к войне, были закономерны. И дело не только и не столько в том, что они спорили со Сталиным и резко высказывались, а в том, что они допустили такой разгром нашей боевой авиации. Они не приняли всех необходимых мер для усиления ПВО, готовности к отражению внезапно-го массированного удара противника, не проверили, выполняются или не вы-полняются их предвоенные приказы по рассредоточению самолетов и их мас-кировке. Как они выполняются. И там, где не выполняются, выяснить, почему не выполняются, и принять соответствующие меры для повышения боеспо-собности.
Горели и взрывались наши самолеты не только на земле, но и в воздухе в ходе ожесточенных воздушных боев. 22 июня ВВС ЗапОВО. Еще 210 самоле-тов потеряли в боях. Немецкая сторона   110 самолетов. На соотношение (два наших сбитых самолета на один немецкий) сказывался разный уровень подго-товки воюющих летчиков и малое количество самолетов новых конструкций. Гитлеровские самолеты продолжали наносить удары день за днем по извест-ным им, нашим аэродромам и усиленно вести воздушные бои. За первую не-делю боев советская авиация потеряла свыше четырех тысяч самолетов. Вне-запностью нападения это уже не объяснишь. Тут играли роль наши недостатки в подготовке ВВС к войне, о которых сказано ранее. Но росли и потери немец-ких ВВС. К 19-му июля 1941 года люфтваффе потеряли 1284 самолета. И это уже после наших потерь от сильного и неожиданного удара по аэродромам приграничных округов.
Наши летчики сражались с врагом, в прямом смысле слова, не жалея себя, если закончились боеприпасы, иссякло топливо, горит самолет, они шли на та-ран, жертвуя собой ради победы над врагом. В первый же день войны, 22 июня, стремясь не допустить противника к бомбежке и обстрелу наших войск, пятнадцать советских летчиков осуществили таран. Из них семь были летчи-ками авиации ЗапОВО.
Вот краткая хроника их подвигов: В пять часов утра 22 июня летчик Д. Ко-карев на западной границе сбил тараном немецкий самолет – разведчик, ухо-дящий на свою территорию с отснятыми фото разведданными. В 5.20, отражая налет на Пружаны, сбил один «Хейнкель», а второй уничтожил тараном своего горящего самолета летчик-истребитель С. Гудилов. В 7.00 над аэродромом в Черепах возле Гродно, летчик А. Тарасов сбил два самолета немцев. Один из них сбит в результате тарана и ценой жизни. В 8.30 летчик П. Рябцев, израсхо-довав бое припасы, на своем самолете «И-153» врезался в «Мессершмитт». В 10.00 под Гродно старший политрук А. Данилов направил свой самолет на вражеский истребитель. В 17.00 над Гродно П. Кузьмин таранил самолет вра-га. Не будем придираться по поводу точности времени, оно явно округлено. Было не до деталей. Потрясает в этой хронике другое   содержание. А что мы все знаем и помним об этих героях? К сожалению, эти люди и их подвиги ма-лоизвестны. В лучшем случае, о них знают военные историки и, возможно, из-вестно в том полку, в котором они служили и сражались с немецкими захват-чиками.
Наносили ущерб войскам Вермахта (боевой технике и живой силе врага) и огненные тараны наших героев-летчиков с неба на землю. Как явствует из опубликованных сведений, 22 июня П. Чиркин, старший лейтенант, командир звена 62-го авиационного полка, через несколько часов после начала войны, направил свой горящий самолет на скопление вражеских танков и мотопехоты. Экипажи бомбардировщиков под командованием капитана А.С. Маслова (В.М. Балашов, Б. Бейскобаев, Р.В. Реутов) и капитана Н.Ф. Гастелло (А.А. Бурде-нюк, Р.М. Скоробогатый, А.А. Калинин) 26 июня недалеко от Минска, у насе-ленного пункта Радошковичи, направили свои подбитые самолеты на войска и боевую технику противника и совершили наземные тараны.  27 июня их по-двиг повторил экипаж старшего лейтенанта И.З. Присайзина (П.Ф. Аникин, А.В. Баранов).
Они сделали все, что могли, чтобы остановить гитлеровцев и своим подви-гом вошли в благодарную память народа. Их подвиги стали символом отваги, стойкости, самопожертвования, высшим испытанием на верность Отчизне.
Но, несмотря на весь героизм, самоотверженность наших летчиков, нанесе-ние ВВС Германии немалых потерь, немецким летчикам удалось захватить господство в воздухе и усиленно его наращивать. Это срывало планы совет-ского командования, способствовало быстрому продвижению танковых и ме-ханизированных частей Вермахта.
Возникает естественный вопрос о причине такого положения. Ответ попы-таемся найти в цифрах советской статистики. Итак, перед началом войны ВВС СССР в целом насчитывали около двадцати тысяч самолетов разных типов, в основном устаревших. В приграничных округах насчитывалось до восьми ты-сяч самолетов. Удар по аэродромам 22 июня привел к потере, примерно, пят-надцати процентов от общего количества самолетов, хотя, в первую очередь бомбили аэродромы, где располагались новые модели истребителей, штурмо-виков, бомбардировщиков. Не надо недооценивать немецкую разведку, тща-тельность и достаточную полноту собранных разведданных. Но, даже после первого удара немецкой авиации, у советских ВВС, в приграничье, оставалось больше самолетов, чем у люфтваффе. Красная Армия имела 6,5 тысяч самоле-тов, а у люфтваффе, вместе с самолетами союзников, учитывая результаты воздушных боев, оставалось менее чем 4,7 тысяч. То есть, по численности, пе-ревес советских самолетов был в полтора раза.
Если брать ВВС ЗапОВО и 2-й воздушный флот Германии, поддерживавший группу армий «Центр», то получается не такое уж большое неравенство по ко-личеству самолетов на 23 июня 1941 года. ЗапОВО, потеряв 738 боевых само-летов, имел против себя 2-й немецкий флот, потерявший 110 самолетов. По-лучилось соотношение: 1094 самолета в ЗапОВО и 1358 самолетов у гитле-ровцев. В ЗапОВО перебрасывалась боевая авиация из внутренних округов на замену сбитых в воздухе и сгоревших на земле, в результате бомбежки аэро-дромов. Однако, потери советской авиации росли. Так, за восемнадцать дней, с 22 июня по 9-е июля, до начала Смоленского сражения, ЗапОВО потерял 1177 самолетов. Причины: 38% уничтожены 22 июня; наличие на вооружении мо-рально и технически устаревших самолетов, значительно уступавших немец-ким типам по тактико-техническим данным; невысокая боевая подготовка ос-новной массы летчиков. Об этом четко констатирует Гальдер записью в своем дневнике 1 июля 1941 года: «Боеспособность русской авиации значительно уступает нашей вследствие плохой обученности летного состава…. Во время вчерашних воздушных боев над Двинском и Бобруйском, атаковавшие нас воздушные эскадры противника, были целиком или полностью уничтоже-ны».
Даже абсолютно правильное понимание политического момента, уверен-ность в конечной победе социализма, ненависть к нацистским захватчикам и горячая любовь к Родине не могли компенсировать слабых знаний, отсутствие летного опыта, нехватки часов налета и точного поражения мишеней. При-шлось долго учиться в реальных воздушных боях и платить за эту учебу кро-вью. И здесь менее всего виноваты сами летчики, а больше те, кто так их гото-вил в училищах, кто командовал в полках и дивизиях, кто красиво отчитывал-ся и пламенно выступал на различных собраниях. От «Мессершмиттов» и «Юнкерсов» за бумагами не спрячешься, а недостатки и провалы в обучении и действиях вылезут сами, только беды из-за них, горя и вынужденного отступ-ления летом 1941 года будет много.
Итогом стал проигрыш битвы за господство в воздухе. В своем дневнике командующий 2-м воздушным флотом Вермахта А. Кессельринг писал: «Воз-душная молниеносная война удалась полностью! …Немецкий стальной танко-вый каток беспрепятственно движется на Минск».
Что еще предопределило, кроме названных недостатков и упущений, пора-жение нашей авиации? Здесь несколько причин. Во-первых, неэффективность организации противовоздушной обороны аэродромов. Во-вторых, отсутствие взаимодействия с наземными частями. В-третьих, очень слабое обеспечение связи, как проводной, так и, особенно, радиосвязи. В-четвертых, лучшая коор-динация действий немецких истребителей с бомбардировщиками и с наземны-ми штабами. Наша же авиация часто действовала, не видя противника, бездар-но расходуя и топливо, и моторные ресурсы. Немцы же создавали локальное превосходство в зоне боев, нередко добиваясь успеха.
Но это все об авиации. А как обстояло дело у сухопутных войск? В первом эшелоне войск Вермахт использовал 44 дивизии, которым противостояли наши 26 дивизий первого эшелона обороны, остальные находились во втором эшелоне и были рассредоточены в 300 400 километров от границы. В резерве группы армий «Центр» было три дивизии, а в ЗапОВО   15 дивизий второго эшелона. Другое дело, где и как эти дивизии были размещены, и, когда могли вступить в бой. Ряд дивизий ЗапОВО были в стадии формирования и не пред-ставляли реальную боевую силу. И такое положение было не только в ЗапО-ВО, но и в Киевском, Одесском, Прибалтийском особых военных округах. Ес-ли у немцев в первом эшелоне шли около ста дивизий Вермахта, то у Красной Армии находилось пятьдесят шесть дивизий. Во втором эшелоне у немцев бы-ло 57 дивизий. Им противостояли 52 дивизии Красной Армии. Кроме того, по численности личного состава две дивизии Красной Армии были, примерно, равны одной немецкой дивизии.
Наряду с этим, большое влияние на ход и исход боевых действий оказало уничтожение авиацией Вермахта складов с горючим, боеприпасами, военной амуницией, оружием, запасными частями к боевой технике, медикаментов и медицинского оборудования. На быстро захваченной нацистами территории СССР, по состоянию на 22 июня, располагались, слишком близко к границе, 200 складов, что составляло 52% окружных складов и складов Наркомата обороны, находившихся в приграничных округах. В ЗапОВО таких складов и баз в приграничной зоне насчитывалось более шестидесяти. К 29 июня на тер-ритории, занятой врагом, осталось десять артиллерийских, двадцать пять с го-рюче-смазочными материалами (ГСМ), четырнадцать продуктовых и три бро-нетанковых склада, которые находились в зоне от 30 до 100 километров от границы. Часть из них при отступлении советских войск были либо взорваны и сожжены, либо просто брошены. Фронт потерял от 50 до 90 процентов, со-зданных в мирное время запасов. Общие потери Западного фронта (ЗапОВО был преобразован в Западный фронт 22 июня 1941 года) к этому времени со-ставляли: боеприпасов более двух тысяч тонн или 30% всех запасов; горюче-смазочных материалов более 50 тысяч тонн; продовольствия, фуража   50%; вещевого имущества 400 тысяч комплектов или 90% запасов. Потери инже-нерного, обозно-хозяйственного, медико-санитарного имущества достигли 85 90% запаса фронта.
Что значила для войск 4-й армии потеря 22 июня города Бреста? Брест был основным пунктом хранения запасов для частей и подразделений этой армии, и не только для нее. В Брестской крепости находились склады 6-й и 42 стрел-ковых дивизий, а также 447 корпусного артиллерийского полка. На Южном острове располагались склады 22-й танковой дивизии (хранились два ее бое-комплекта) и только один комплект был в самой дивизии. Остальные склады этой дивизии находились в самом городе. Там же в городе были два склада 4-й армии № 821 и № 1321, также склады округа с боеприпасами и горючим, 970-й склад окружного автобронетанкового имущества, продовольственный склад округа № 821.
Как могла 4-я армия успешно воевать, потеряв всего за один день такие за-пасы? А как мог активно противодействовать вторгшимся гитлеровским вой-скам Западный фронт, потерявший за восемь дней войны многие десятки скла-дов с боеприпасами для танков и авиации, практически без горючего, без ме-дикаментов для многих тысяч раненых? Да, были и резервные склады в ЗапО-ВО, но они находились за сотни километров, и их запасы надо было перевезти и доставить до войск автотранспортом или по железной дороге, так как транс-портной авиации практически не было, а речной транспорт был привязан к руслам рек. Вражеская авиация, десятки диверсионных групп гитлеровцев усердно и методично охотились за автомобильными колоннами и железнодо-рожными составами, бомбили и расстреливали все, что двигалось. Так что надо поклониться низко и с благодарностью тем людям, которые прорывались через эту смертельно опасную завесу огня и, хотя бы частично, обеспечивали воинские части, ведущие тяжелые бои с дивизиями Вермахта.
Немалую роль в успешном продвижении группы армий «Центр», в первые дни и недели войны, сыграли также действия диверсионно-разведывательных групп и отрядов Вермахта. Готовясь к нападению на СССР, руководство Вер-махта, с целью подготовки разведчиков и диверсантов, сформировало в 1940 году специальную часть под кодовым названием «Учебный полк особого назначения «Бранденбург 800», который подчинялся одному из высших офи-церов «Абвера» (военная разведка и контрразведка Абвера) П. Лахунзену.
За неделю до войны с СССР немецкое командование приступило к осу-ществлению переброски на советскую территорию большого количества ди-версионно-разведывательных отрядов и групп, а также диверсантов-одиночек. Все диверсанты имели задание   разрушать линии телеграфно-телефонной свя-зи, взрывать мосты, железнодорожное полотно, уничтожать воинские склады и другие важные объекты, захватывать в тылу советских войск железнодо-рожные и шоссейные мосты и удерживать их до подхода передовых частей Вермахта, обеспечивая, таким образом, основным силам вторжения немцев беспрепятственное и быстрое движение вперед, через водные преграды и по хорошим дорогам и шоссе.
В ночь с 21 на 22 июня гитлеровская разведка на ряде оперативных направ-лений забросила через границу наземным и воздушным путем значительное количество мелких диверсионных групп, переодев диверсантов в форму воен-нослужащих Красной Армии, и снабдив их фальшивыми документами. Почти все диверсанты владели русским языком. Их набирали из среды выходцев из Прибалтийских республик, украинских и белорусских националистов, бело-эмигрантов, фольксдойче (частично по происхождению немцы), выпускников специальных разведывательных школ различных курсов, студентов-немцев, обучавшихся на факультетах или кафедрах славянских языков. Нередко ди-версанты были одеты в гражданскую одежду или форму сотрудников органов милиции, госбезопасности, и железнодорожников. В первую очередь, дивер-санты захватывали мосты. В ночь на 22 июня абвергруппы полка «Бранден-бург 800» появились на участках Августов–Гродно–Колынка–Рудинки–Сувалки и захватили десять стратегических мостов. Это был район располо-жения 3-й и 10-й советских армий. Не забыли и о 4-й нашей армии. За десять минут до начала артиллерийской подготовки немецкий спецназ захватил все шесть мостов через Буг (два железнодорожных и четыре автомобильно-гужевых) и обеспечили беспрепятственное продвижение частей 12-го армей-ского корпуса немцев к Бресту в обход наших войск. Диверсанты захватили также три моста через Неман.
Выброска диверсантов на нашу территорию носила массовый характер. В ночь на 22 июня в районе Радуни и Наги действовал парашютный десант, в ко-личестве до тысячи человек. Значительные силы целого полка диверсантов «Бранденбург-800», разделенные на множество небольших групп, приступили к повреждению линий связи, уничтожению командного состава советских ча-стей, находящихся в городах и поселках невдалеке от расположения своих подразделений.
Из-за беспечности наших железнодорожных органов и органов госбезопас-ности, из-за отсутствия действительной, а не показной бдительности, немецкое командование сумело перебросить эшелоны с запломбированными вагонами на станцию Брест   Западный. По некоторым данным, эти вагоны были с двой-ным дном. В вагонах были солдаты и офицеры Вермахта, которые заняли станцию, оказавшись таким образом, в тылу и пограничников, и воинских ча-стей крепости. В результате, к утру 22 июня вокзал, был в руках немцев.
Немецкие диверсанты перерезали и вывели из строя многие линии связи, что нарушило управление штабами частей и соединений (в частности, 4-й армии со штабом ЗапОВО), с командованием дивизий и механизированных корпусов. В Белостоке была выведена из строя центральная станция телефонно-телеграфной связи, которая обеспечивала связь между частями 10-й армии. В Кобрине, где располагался штаб 4-й армии, была организована авария элек-тростанции. Другие диверсионные группы парализовали работу штаба ЗапО-ВО, вырезав десятки метров проводов и во многом лишив командование окру-га связи с армиями.
Но была же еще и радиосвязь! Да, радиостанции были, но в небольшом ко-личестве. Но и они нередко находились в неисправном состоянии: не было пи-тания, боялись на них работать, не хватало и шифровальщиков. Надо отдать должное немецкой стороне. Немцы создали эффективную службу радиораз-ведки. Они перехватывали наши сообщения, расшифровывали их, немедленно передавали результаты заинтересованным штабам. Доходило до того, что они по радио отдавали ложные приказы нашим, отступающим или выдвигающим-ся, частям, подводили их под удары авиации, танков, артиллерии Вермахта. Поэтому связь, управление войсками, информацию о положении частей, часто осуществляли через офицеров связи, которые искали и прорывались к нужным им штабам, или при помощи, хоть и малочисленных, самолетов связи типа У-2. За теми и другими постоянно и усердно охотились и диверсионные группы Абвера, и вражеские истребители. Обстановка менялась не только ежедневно, но и нередко   ежечасно, что сильно затрудняло действия войск Красной Ар-мии без воздушного прикрытия, без надежной и постоянной связи с командо-ванием.
Почему немцы в первые же дни и недели войны смогли захватывать важные объекты, типа мостов, и нарушать работу узлов связи? Дело было не столько в высокой выучке и опыте немецких диверсантов, сколько в явной недооценке нашим военным командованием и органами госбезопасности важности их надежной охраны, в самоуспокоенности, в слабом контроле за выполнением инструкций по охране объектов, в малой численности самой охраны, в отсут-ствии здоровой недоверчивости. Когда эти недостатки в июле-августе были, в основном, изжиты, то успехи у немецких диверсантов закончились.
Десятки истребительных батальонов из добровольцев и под командованием офицеров НКВД быстро навели военный порядок и усилили бдительность в не оккупированных врагом районах Белоруссии при всемерной поддержке насе-ления и при последовательном проведении антидиверсионных мероприятий.
Следует учитывать и влияние на настроение населения в Западной Белорус-сии, которое ощутило на себе четыре принудительных массовых депортаций местных жителей, как разных национальностей, (во многом это были поляки), так и по классовым и социальным признакам в 1939 1941 годах. Это не могло не настраивать многих людей против советской власти, против Красной Ар-мии, в поддержку гитлеровцев, которые говорили, что они ведут борьбу толь-ко против жидо-большевиков, энкэведистов и комиссаров. Такие настроения позволяли немецкой разведке использовать недовольных советской властью в получении разведывательных данных и проведении диверсий. Так, по подсче-там белорусского историка А.Ф. Хацкевича, из западных областей Белоруссии до 20-го июня 1941 года было вывезено в Сибирь, Казахстан, Заполярье и дру-гие регионы СССР более 120 тысяч человек, из них 45 тысяч поляков. По мнению белорусского историка М.П. Костюка, количество репрессированных в западных областях республики, в период с сентября 1939 года по июнь 1941 года, составило около 150 тысяч человек, без учета военнопленных польской армии, в которой служили и уроженцы Западной Белоруссии, и без беженцев.
Четвертая массовая депортация людей из западных областей БССР была проведена всего за два дня до начала войны 19 20 июня. Последние эшелоны депортированных прошли через Минск 22 июня, когда уже шла операция «Барбаросса».
Все это не могло не ослаблять тыл Красной Армии в Белоруссии, не сказы-ваться на массовой поддержке здесь местным населением советских воинов.
Каким же образом происходили решающие бои в первые дни войны, учиты-вая крайне сложную и очень трудную обстановку для советских войск? Надо учитывать, что войска Вермахта действовали, собранными в два «кулака»: первый,   это 2-я танковая группа из девяти танковых и моторизованных диви-зий, под командованием Г. Гудериана, при опоре на 2-ю армию из пехотных дивизий, второй   3-я танковая группа под командованием Г. Гота из семи тан-ковых и моторизованных дивизий, опиравшихся на 9-ю армию из пехотных дивизий. Одна группировка нанесла главный удар на Брестско Барановичском направлении, а другая   на Гродненско Молодечненском. Части же Красной Армии не имели единого плана обороны, поэтому действовали довольно раз-розненно, образно говоря, «действовали одними пальцами против двух мощ-ных кулаков», к тому же в условиях сильно нарушенного управления совет-скими соединениями в результате деятельности диверсантов и авиации про-тивника. Плюс ко всему, горели и были подорваны многие воинские склады, так нужные сражающейся армии. В результате, командование Вермахта и группы армий «Центр» смогли создать большой перевес в силах против наших армий – 4-й и 3-й, которые находились на флангах у Белостокского выступа, занимаемого 10-й армией, и начать их окружение.
На Брестско Барановичском направлении, шириной в 100 километров, про-тивник превосходил наши войска в живой силе почти в четыре раза, по танкам в 1,5 раза, по количеству артиллерии и минометов почти в три раза, в самоле-тах в 1,5 раза. Против четырех стрелковых дивизий и 14-го мехкорпуса насту-пали десять дивизий врага, в том числе, четыре танковых в первом эшелоне, а во втором   еще две пехотные, одна танковая и три моторизованные. Совет-ские дивизии – 42-я и 6-я, подверглись ударам авиации и сильному артилле-рийскому обстрелу и понесли потери в боевой технике и личном составе, что не позволило им занять полосы обороны границы. Не выдержав сильных уда-ров противника, обе дивизии стали отступать, оголяя левый фланг 10-й армии.
К сожалению, заверения командующего ЗапОВО Павлова о наличии у него необходимых резервов в тылу первого эшелона войск были пустословием, хо-тя резервы и были, но в 300 400 километрах от границы. Парировать прорыв вражеских танков и мотопехоты было нечем. Уже вечером 22 июня немцы овладели Кобрином, где до войны находился штаб 4-й армии, в 60-и километ-рах от границы. Утром 24 июня танки Гудериана заняли Слоним, почти в 200-х километрах от границы, а 25 июня, на четвертый день войны, гитлеровские войска вышли на старую государственную границу (1939-го года) и создали угрозу Минску. На Гродненско-Молодечненском направлении обстановка бы-ла не лучше. Танковый «кулак» и здесь прорвал оборону войск Красной Ар-мии. Против трех стрелковых дивизий и 11-го механизированного корпуса 3-й армии и 3-го механизированного корпуса Северо-западного фронта действо-вали одиннадцать дивизий Вермахта, в том числе, семь танковых и моторизо-ванных группы Гота. Резервов же у Западного фронта и на этом направлении не было. Сил на то, чтобы остановить или хотя бы задержать прорвавшиеся танки и мотопехоту противника, не имелось. Без боя 24 июня немцами был взят Вильнюс, а 25 июня они вышли к Молодечно. До Минска оставалось ме-нее ста километров.
Зная положение в целом, задаешься вопросом: а как же сражались наши вой-ска в эти решающие дни июня 1941 года? Они остались почти без боеприпасов и боевой техники. Примерно в 12 часов дня самолеты люфтваффе разбомбили два окружных артиллерийских склада, а вечером того же дня, при отступлении из Кобрина, были взорваны крупные склады горюче-смазочных материалов (ГСМ). В войсках было по одному боекомплекту на орудие или танк, автома-шины и танки имели не более одной заправки. Как воевать? Уже на второй (!) день войны в донесении командования 3-й армии в штаб Западного фронта, поступившего в 22 часа, говорилось, что войска дерутся без транспорта, нет горючего, с недостатком вооружения стрелковых частей. Только в дивизии, под командованием полковника Николаева. не хватало 3500 винтовок, необ-ходим был срочный подвоз всего силами и средствами фронта. При оставле-нии Гродно 23 июня, уцелевшие от бомбовых ударов авиации противника, мо-сты и склады взорвали. Вот когда, где и как сказалось то, что личный состав некоторых частей ЗапОВО был укомплектован только на 37 71 процент от обычного штата округа того времени. Обеспеченность тыловых служб транс-портом составляла всего 40 45 процентов; из шести механизированных корпу-сов в ЗапОВО только один имел полное материальное оснащение (6-й мехкор-пус), а на складах, недалеко от границы насчитывалось восемь миллионов вин-товок, которые были захвачены немцами.
Героические и самоотверженные бои пограничников, гарнизонов ДОТов, Брестской крепости, наносившие чувствительные потери атакующим войскам Вермахта, вскрытие «красных пакетов», во многих частях и соединениях, от-ражение, пусть и частичное, воздушных атак авиации противника, давали, в принципе, командованию Красной Армии возможность отвести основную массу войск, перейти к обороне, создать сплошной фронт и стабилизировать его, а контратаками мехкорпусов купировать прорывы танковых и механизи-рованных дивизий противника. Но, к большому сожалению, в Москве взяли верх довоенные представления о действиях Красной Армии, и было принято решение воевать на основе разработанных до войны планов, которые не учи-тывали резко изменившуюся обстановку и стремительное продвижение удар-ных группировок нацистов. Уже вечером 22 июня Нарком обороны Тимошен-ко, с согласия Сталина и начальника Генштаба Жукова, дает роковую директи-ву № 3 о быстрейшем переходе наших войск в контрнаступление всеми сила-ми в направлении Бреста и Гродно, не имея достаточной информации о поло-жении и наших войск, и войск противника, о наших потерях и реальной ситуа-ции на фронте. Все определяла сталинская стратегия решающего контрудара и переноса боевых действий на территорию агрессора, уничтожения вторгшихся ударных группировок Вермахта. В Москве в очередной раз преувеличивали наши силы и приуменьшали силы врага. За эту «мудрость Кремля» пришлось долго и тяжело расплачиваться.
Однако, приказы высшего военного командования подлежат выполнению, а не обсуждению. Выполняя приказ, советские войска 23 24 июня в районах Бреста и Гродно нанесли контрудар. Четырнадцатый мехкорпус и 6-я кавале-рийская дивизия на Брестском направлении имели 500 танков, из числа кото-рых почти все были старых типов, а на Гродненском направлении 11-й, 3-й и 6-й мехкорпуса и 36-я кавалерийская дивизия имели 1085 танков, в том числе современных типов   114 КВ и 238 Т-34. Но это мало помогло: остро не хвата-ло автотранспорта, бензозаправщиков, ремонтных подразделений, достаточ-ного и своевременного подвоза боеприпасов и ГСМ. В составе танковых ча-стей мало было мотопехоты и артиллерии, слабое зенитное прикрытие, плохо налажено взаимодействие с пехотой, артиллерией, авиацией. Несмотря на не-достатки в руководстве войсками и недостатки в обеспечении частей, танкисты и кавалеристы сражались храбро и упорно, хотя и не всегда умело.
На Брестском направлении, в районе Пружан, 30-я танковая дивизия сдер-живала в течение суток две немецкие дивизии из 2-й танковой группы. Части же 22-й танковой дивизии в районе Жабинки смелым контрударом разгромили большую колонну фашистских войск. Отличились артиллеристы. Так, 235-й артиллерийский полк 75-й стрелковой дивизии подбил, недалеко от города Молодечно, 21 вражеский танк и бронетранспортер, уничтожил до 600 гитле-ровских солдат и офицеров. 204-й гаубичный полк, в бою под населенным пунктом Домачево, уничтожил 18 вражеских танков и бронемашин, до баталь-она пехоты.
В жестоких боях несли серьезные потери и советские танкисты, так как им противостоял сильный и опытный враг, опирающийся на мощную воздушную поддержку. Если во время самой атаки потери в 30-й танковой дивизии со-ставляли 30% танков и погибли три командира батальонов и пять командиров рот, то после авиаударов фашистов танки просто до позиций врага не дошли. Успешно контратаковала гитлеровские танковые части и имела значительный успех 30-я танковая дивизия, но атакованная с воздуха понесла значительные потери в материальной части и людях. Как докладывал командир дивизии. «В обоих танковых полках осталось всего 120 танков. Еще один день таких боев и дивизия кончится. Необходимо срочное пополнение запасов ГСМ и боеприпа-сов, в машинах осталось меньше трети заправки горючего, боеприпасы в зна-чительной степени израсходованы. Наши подбитые танки следует считать со-вершенно потерянными, если за гитлеровцами осталось поле боя. Но они мо-гут эвакуировать свои танки и скоро мы сможем встретить их снова в бою».
На Белостокско–Гродненском направлении контрудар смог нанести только 6-й мехкорпус, так как 3-й мехкорпус был разбит в бою с 3-й танковой груп-пой Гота. Части одиннадцатого мехкорпуса находились 40 70 километров южнее Гродно, были втянуты в бои с немецкими войсками и понесли тяжелые потери. К вечеру 28 июня в корпусе осталось около тридцати танков, и 600 человек личного состава. Шестой мехкорпус прорвался к Гродно, но уже к ве-черу 23 июня стали заканчиваться запасы горючего и боеприпасов. К тому же противник бросил на соединения корпуса пикирующие бомбардировщики и подтянул противотанковую артиллерию. Корпус завяз в боях вокруг города. Когда боеприпасы и горючее кончилось, танкисты стали уничтожать свои ма-шины, чтобы они не достались врагу. 25 июня враг перешел в наступление и расчленил части корпуса. Так закончилось сражение, трех неукомплектован-ных стрелковых дивизий 3-й армии и механизированного корпуса, с шестью немецкими пехотными дивизиями, имевшими сильную противотанковую обо-рону. Вечером 25 июня советские войска начали отступать.
Но не только советские части и соединения несли потери. Гитлеровцы тоже получили ответный удар. В районе Лиды (в то время Белостокская область) 8-я противотанковая бригада сумела уничтожить до 60-и танков и до 28 июня сдержать 12-ю танковую дивизию Вермахта. Контрудар под Гродно сделал свое дело. Фашистскому командованию пришлось перебросить туда два ар-мейских корпуса, повернуть некоторые части 3-й танковой группы, отвлечь от других целей несколько авиасоединений. Другое дело, как была использована, задержка на несколько дней значительных сил врага командованием Западного фронта.
Проанализировав обстановку, командование 10-й и 3-й армий запросило у Москвы разрешения на отвод войск, которое было получено уже вечером 25 июня. Для отступления советских войск оставался относительно узкий кори-дор в пятьдесят километров (Скидель Волковыск), да и по нему наши части и соединения могли отступать, только ведя, фланговые и арьергардные, бои с преследующим противником. К вечеру 28 июня дивизии немцев, которые наступали от Гродно на юг и на север, соединились в районе деревни Крынки на реке Свислочь и отрезали пути отхода. Из состава окруженных армий (22 дивизии на 22 июня) отход на восток смогли продолжить только четыре стрелковые дивизии, одна танковая и одна кавалерийская   всего шесть диви-зий. Остальные части 3-й и 10-й армий продолжали сражаться в окружении, пока были боеприпасы и медикаменты.
В ходе боев они отдельными группами и частями прорывались к Бобруйску, Гомелю, Смоленску. В конце июля в районе Речицы вышла крупная группа советских войск под командованием В.И. Кузнецова, возглавлявшего 3-ю ар-мию. Свыше тысячи бойцов и командиров, вырвались из окружения под Смо-ленском, в отряде заместителя командующего Западным фронтом генерал-лейтенанта И.В. Болдина. Где-то в августе прорвалась и небольшая группа штаба 10-й армии во главе с командующим армией генералом К.Д. Голубе-вым. Группа офицеров во главе с командиром 11-го механизированного кор-пуса генералом Д.К. Мостовенко, 14 июля перешла линию фронта в 30-и ки-лометрах южнее Бобруйска. Ряд частей, окруженных в районе Белостока и Гродно и оказавшихся в тылу врага, перешли к партизанским действиям. Из-вестно, что часть окруженных воинов организовали на оккупированной фаши-стами территории партизанские отряды. О некоторых из них будет рассказано в одной из глав последующих книги. Сотни военнослужащих, установив кон-такты с местными патриотами, сами создавали подпольные организации или участвовали в подпольных организациях. Но десятки тысяч растерянных и деморализованных, часто раненых или контуженых, попали в плен. Их ожида-ли страшные испытания   голод, холод, болезни, массовые расстрелы. О судь-бе военнопленных в нацистском плену также будет дана информация.
На Брестско Барановичском направлении понесшие тяжелые потери и раз-битые части 4-й армии продолжали отступать под непрекращающимся натис-ком девяти танковых и моторизованных дивизий 2-й танковой группы Гудери-ана. Они не смогли создать оборону у Баранович и к 27 июня отступили на 20 километров севернее Барановичей. В тот же день гитлеровцы захватили Слуцк и двинулись к Бобруйску. А где же были дивизии второго эшелона округа, ко-торые выдвигались к границе? Они еще не были отмобилизованы, у них было мало артиллерии и почти не было танков. Не смогли их прикрыть и с воздуха, в связи с очень большими потерями в авиации и им пришлось вступать в бой с двумя танковыми группами Вермахта и двумя полевыми пехотными армиями, при господстве немецкой авиации в воздухе. Снабжение обеспечивалось с уцелевших складов, при незначительном количестве автотранспорта для пере-возки бойцов. Очень мало было радиостанций, проводная связь почти не рабо-тала, управление боевыми подразделениями было нарушено, действовали без всякого плана, в бой вступали разрозненно   по одной   две дивизии, там, где бои им навязывал противник. В результате, к концу июня, и эти войска были разбиты и вынуждены отходить на северо-запад к Витебску, Полоцку, Орше, а также на юго-восток   к Борисову, Бобруйску, Могилеву, Гомелю, Мозырю. Начались бои за Минск, крупнейший узел транспортных коммуникаций и про-мышленности, хозяйственный и политический центр БССР. К Минску отходи-ли части 4-й, 3-й, 10-й, 13-й армий, вырвавшиеся из Белостокско-Гродненского окружения и с Брестско Барановичского направления. 
В приграничных сражениях главных сил Вермахта и Красной Армии в Бе-лоруссии в июне 1941 года, при примерном равенстве сил, советские войска проиграли и на земле, и в воздухе. Причины поражения в следующем: во-первых, слабая организованность обороны на деле, а не на словах и в докла-дах; во-вторых, ошибочные представления о характере и темпах военных опе-раций, недооценка врага и переоценка собственных сил и возможностей; в-третьих, нежелание или неумение упорно, систематизировано и ежедневно ра-ботать над исправлением выявленных упущений и ошибок; в-четвертых, резко отрицательное влияние массовых политических репрессий, в том числе в ко-мандном составе Красной Армии, на уровень подготовки командного состава и значительном снижении разумной инициативы и боеготовности; в-пятых, разница, и не в нашу пользу, боевой выучки, четкой организации в военном деле, нацеленности на конечный результат; в   шестых, вера в желаемое, а не в действительное положение вещей, самоуспокоенность, преклонение перед теорией классовой борьбы и недостаточный учет влияния немецкого национа-лизма и шовинизма, звериного антисоветизма.
Эти причины сказывались и в дальнейшем. Медленно, трудно изживались военные и идеологические заблуждения и ошибки политического и военного руководства СССР.


 
ГЛАВА ПЯТАЯ.
СТОЯЛИ НАСМЕРТЬ

К середине дня 25 июня ударные передовые части Вермахта вышли на под-ступы к Минску. Это было следствием, как поражения советских войск, в при-граничном сражении, так и разгрома, вступающих в бой поодиночке, без кон-кретного плана, без связи, без четкого командования дивизий, второго эшело-на частей Западного фронта. Отступали к Минску, и сохранившие управление, отдельные соединения 4-й, 3-й, 10-й армий, но они явно проигрывали танко-вым и моторизованным дивизиям Вермахта в скорости передвижения и по времени отхода на новые позиции, да еще под непрерывными ударами немец-кой авиации, нанесшей огромные потери нашим ВВС. Всего за несколько дней гитлеровцы смогли захватить почти всю западную часть Белоруссии. Развер-нулись упорные бои в центральной части республики у Минска, Борисова, Бобруйска, Полоцка, Витебска.
Главные силы группы армий «Центр» были задействованы на Минском направлении, так как это был кратчайший путь к Смоленску и далее   к Москве. Это являлось по плану «Барбаросса» основной целью блицкрига   «молниеносной войны» для победы над СССР и залогом вступления в войну, на стороне гитлеровской Германии, Японии и Турции на дальневосточных и южных рубежах Советского Союза. Так Белоруссия в 1941 году оказалась в эпицентре мировой геополитики и от того, что и как здесь произойдет в летние месяцы, зависело многое и для СССР, и для нацистского Третьего рейха, и для дальнейшего хода всей Второй мировой войны. Немедленно помочь защитни-кам Минска у командования Западного фронта и у Москвы, возможности не было. Требовалось воевать теми силами и средствами, которые были в нали-чии и сдержать, или, как минимум, нанести серьезные потери и замедлить про-движение вражеских дивизий, стальной, неудержимой лавиной движущихся вперед. Жестокая, кровавая, тяжелая борьба шла не только за каждый день, но за каждый час. Да, были свежие силы Красной Армии. Это 16-я армия, а также дивизии 19-й, 20-й, 21-й и 22-й армий), которые накануне 22 июня были сосре-доточены на Украине. Но для их переброски на Западный фронт, в Белорус-сию, требовалось время, которым командование Красной Армии не распола-гало. Поэтому, как ни страшно, как ни горько, но жизненно необходимо было держаться, имевшимися силами, и стоять насмерть, понимая, что остановить врага, а тем более разбить его, пока нет возможности. Но другого выхода не было -иначе господство «тысячелетнего» рейха нацистов, смерть миллионов и рабство оставшихся в живых советских людей, в том числе белорусов. Многие тысячи бойцов и командиров Красной Армии погибли, десятки тысяч ранены или попали в плен в этих смертельных боях конца июня   середины июля 1941 года.
Наступали 2-я и 3-я танковые группы Гудериана и Гота, а это 16 танковых и моторизованных дивизий, 33 пехотных дивизий 2-й и 9-й армий Вермахта. Мало того, с 26 июня целиком против Западного фронта задействована груп-пировка противника в количестве одиннадцати дивизий, прорвавшихся на ле-вом крыле Северо-западного фронта. Общее количество дивизий врага до-стигло 60-и. Еще 7 8 дивизий противника выдвинулись из резерва главного командования сухопутных сил Германии. И вся эта махина военной машины Вермахта вела сражение с восемнадцатью дивизиями второго эшелона фронта. В Генеральном штабе Вермахта и в ставке фюрера тоже отлично понимали значение Минска, поэтому и кинули такие силы.
Что могли противопоставить немцам защитники Минска и Минского направления? Оборона возлагалась на еще формирующуюся, 13-ю армию, на ее два корпуса – 44-й и 2-й стрелковые корпуса. В 44-й корпус входили 64-я 108-я стрелковые дивизии, которых война застала во время переброски по же-лезной дороге. Еще одна дивизия следовала из Могилева в Минск. Эти диви-зии должны были прикрыть город с запада. С северного направления столицу должны прикрывать 161-я и 100-я дивизии, но 161-я все еще двигалась в Минск. Только к вечеру 25 июня 64-я и 108-я дивизии заняли рубежи на за-падных подступах к Минску, а 26 июня они вышли на выделенные им позиции. В Красном Урочище шло, с марта 1941 года, формирование 26-й танковой ди-визии 2-го механизированного корпуса. Таким образом, к началу боев под Минском находились четыре стрелковых дивизий и одна танковая неполной численности.
Кроме них Минск обороняли 7-я отдельная зенитно-артиллерийская бригада Западной зоны ПВО, подразделения 42-й бригады конвойных войск НКВД СССР, 7-й отдельный зенитный дивизион из состава 7-й танковой дивизии, дислоцировавшейся под Белостоком. Зенитчики прибыли в Минск только 25 июня из летних лагерей. Кроме того, активное участие в обороне города при-няли артиллеристы 49-го корпусного артиллерийского полка, пограничники Дзержинского погранотряда, работники военно-технического склада № 11 по-гранвойск НКВД, межокружной артиллерийской оружейной мастерской НКВД и другие формирования. Имелась у Минска, и своя ПВО   город защи-щали восемь двухорудийных зенитных батарей. Однако, основная часть 7-й бригады ПВО в начале июня была выведена в летние лагеря для боевой учебы в район Крупок. Но тут были и свои недостатки: не хватало командиров   зе-нитчиков для формирующихся бригад ПВО и их вынуждены были готовить по ускоренной программе; новое зенитное вооружение к началу войны только начало поступать; зенитно-артиллерийские части Западной зоны ПВО находи-лись только в процессе переформирования   они не были обеспечены личным составом и материальной частью в полной мере, в том числе радиолокацион-ными станциями РУС-1 и РУС-2 для стрельбы по ненаблюдаемым целям. Ко-гда обстановка в районе Минска стала угрожаемой, зенитная бригада, вернув-шаяся в Минск 25 июня, на следующий день, в самый разгар боев за Минск, получила приказ об отходе и отошла к городу Борисову.
Интересно, кто из штаба Западного фронта отдал такой, на наш взгляд, пре-дательский приказ, оставив беззащитный город на разрушения, пожары, гибель и ранения тысяч минчан от фашистских бомбардировок? И опять всплывает острый вопрос   что это, растерянность и паника, или злой умысел группы во-енных заговорщиков в штабе фронта. Четкого и ясного ответа, нет и до насто-ящего времени   «молчат» архивы НКВД НКГБ. Есть отдельные сведения, что в мае 1941 года органы государственной безопасности начали следствие и аре-сты ряда видных военных по делу об организации заговора. Но с началом вой-ны оно было прекращено, ряд арестованных выпущено, а уже в перестроечные времена данное дело было принято считать сфабрикованным.
Кое-что раскрывают, чудом просочившиеся в прессу в 1991 году, показания бывшего начальника Генерального штаба Красной Армии К.А. Мерецкова, от 12 июля 1941 года: «Павлов неоднократно в беседах со мной высказывал свое резкое недовольство карательной политикой советской власти, говорил о про-исходящих, якобы, в Красной Армии «избиениях» командных кадров и даже открыто, на официальных заседаниях, выступал в защиту репрессированных из числа военных». И еще: «По вражеской работе со мной были связаны: ко-мандующий Западным военным округом генерал армии Павлов Дмитрий Гри-горьевич…». Позже, после 20-го съезда КПСС и последующей реабилитации Павлова и ряда других генералов из руководства Западного фронта, расстре-лянных по приговору военной коллегии Верховного суда СССР 22 июля 1941 года, было принято считать, что эти показания из Мерецкова «выбиты» следо-вателями НКВД. Сам же Мерецков был прощен и направлен на руководящую работу на фронты Великой Отечественной войны. В 1944 году стал Маршалом Советского Союза, удостоен высшего ордена «ПОБЕДЫ». Удивительно, но факт!
Пока зенитные батареи были в Минске, они довольно эффективно противо-стояли налетам гитлеровской авиации, в основном, на аэродромы. По различ-ным оценкам, 23 июня были сбиты от семи до десяти бомбардировщиков и ис-требителей врага; 24 июня, в тяжелейшей воздушной обстановке   шесть само-летов, а 25-го июня   еще пять.
Пока были самолеты, не разгромлены хранилища горючего и авиационные склады, Минск героически защищали наши летчики на истребителях и разве-дывательных самолетах. Еще 22 июня, в первый день войны, несмотря на тя-желейшие потери нашей авиации, командующий ВВС Западного фронта гене-рал-майор И.И. Копец, отдал приказ командующему 43-й истребительной ди-визии, расположенной на аэродромах от Орши до Могилева и генералу Г.Н. Захарову двумя из четырех полков дивизии прикрыть Минск, так как на Асо-виахимовском аэродроме в Слепянке (пригород Минска) дислоцировался только 313-й отдельный разведывательный авиаполк на 20-ти устаревших бомбардировщиках СБ. 184-й истребительный полк, как и вся 59-я истреби-тельная авиадивизия, находящиеся в Мачулищах, не были полностью сформи-рованы, мало было авиатехники. Она еще не освоена летчиками, еще не прове-дены учения. В итоге 160-й и 163-й истребительные авиаполки перебазирова-лись из Могилевской области на аэродром в Лошице.
Больше генерал И.И. Копец ничего сделать не смог: увидев страшную кар-тину разгрома на аэродромах 11-й и 9-й смешанных авиадивизий в районе Ли-да Барановичи, особенно 9-й, в которой находилась пятая часть, поступивших в ЗапОВО новейших истребителей МИГ-3, он 22-го июня (по другим сведени-ям, 23-го) застрелился. И.И. Копец был боевой летчик, командующий, храбро сражавшийся в Испании и успешно прошедший советско финскую войну. И чтобы застрелиться в своем кабинете, когда решался важнейший вопрос о гос-подстве в воздухе, и, несмотря на потери, сохранилась значительная часть авиации округа,   мало верится! Можно предположить, что участники военно-го заговора или испугались, что он, находясь в шоковом состоянии от разгро-ма нашей авиации уже в первые часы войны, может сам добровольно пойти в НКВД и выложить все, что он знал   ликвидировали его. Или, что не менее подло, решили обезглавить руководство ВВС округа в воздушном блицкриге люфтваффе в решающие часы, и довели командующего ВВС до самоубийства. Сегодня трудно сказать определенно. Интересно, что никто больше из ко-мандного состава штаба округа самоубийством, в самые первые дни войны, не покончил. Заместитель Копца, А.И. Тюрский, возглавивший после гибели сво-его начальника ВВС Западного фронта, был позже арестован и расстрелян 23 февраля 1942 года. За что? Возможно за вредительство и причастность к гибе-ли генерала И.И. Копца?
К сожалению, авиационный потенциал защиты Минска и войск при его обо-роне не смог защитить ни город, ни его защитников. Был разбомблен аэродром в Лошице, на который авиация врага совершила 23 июня одиннадцать налетов и где погибла значительная часть истребителей, сгорели склады с горючим, а то, что уцелело, уже не представляло серьезной опасности для массированных атак вражеской авиации. Еще на декабрь 1940 года 160-й и 163й истребитель-ные полки к выполнению боевых заданий были не готовы. Причины   непол-ная обеспеченность самолетами, наличие молодого необученного летного со-става, мало руководящего состава летчиков. Решительных мер по исправле-нию такого положения не было предпринято, и к началу войны полки испыты-вали численную недостаточность кадров и материальной части. Случайно ли это, и почему?!
Однако советские летчики, даже в такой труднейшей ситуации, делали все, что могли, показывая примеры мужества и героизма. Так, неизвестный летчик, по словам очевидцев, один вступил в бой с десятью немецкими самолетами и два из них смог уничтожить. Младший лейтенант Ахметов (его инициалов нет в источнике) из 163-го полка сумел внести хаос и напугать на своем истреби-теле пятнадцать бомбардировщиков противника, не дал им возможности сбро-сить на город бомбы. Командир эскадрильи, этого же полка, майор Плотников во главе шести истребителей вступил в бой с двадцатью шестью немецкими истребителями. Два бомбардировщика, над Минском, лично сбил командир дивизии Захаров. Так что наши летчики и хотели, и умели воевать. Но 26 июня, уцелевшие самолеты, в том числе санитарные, были переброшены в Бо-рисов на военный учебный аэродром. Тогда как было крайне важно прикрытие авиацией Минска и быстрый вывоз раненых. 
Сейчас много внимания уделяется участку «линии Сталина», который вос-становлен с укреплениями. Да, был героизм защитников этих укреплений, да, на несколько часов они задержали противника, но надо смотреть на историю войны объективно. Шестьдесят третий (Минский) укрепленный район, как и ряд других на прежней границе БССР – 8-й Себежский, 61-й Полоцкий, 65-й Мозырский, 67-й Слуцкий были во многом демонтированы, и часть укрепле-ний засыпана. Минский укрепрайон к началу войны своих штатных подразде-лений не имел, за исключением одного отдельного пулеметного батальона, и то в сокращенном составе. Он, в основном, выполнял функции охраны сохра-нившихся укреплений, которые были почти полностью разукомплектованы. К 25 июня враг вплотную приблизился к Минскому укрепрайону. На подступах к Минску развернулись кровопролитные бои. Фашисты бросили в бой танки для прорыва, хотя и слабых, укреплений. В дневнике боевых действий 100-й стрелковой дивизии читаем: «… 25 июня 1.25, в течение дня самолеты про-должали бомбить Минск. Город горит. 21.30 в районе Городище высадился десант. Дивизия получила задание выйти в район Острошицкого городка и за-нять оборону. Разведка установила, что танки прорвали УР и в направлении Минска действуют около 6 танков…». Так начиналась оборона Минска.
Штабу Западного фронта Наркомом обороны СССР Тимошенко был отдан категорический приказ о том, что за Минск требуется драться с полным упор-ством, и драться вплоть до окружения немцами наших войск, защищающих Минск. Этот приказ был доведен до всех войск на Минском направлении. Красноармейцы и командиры этот приказ выполнили. Очень многие погибли, а десятки тысяч попали в Минский «котел» и оказались в плену. Причиной плена были ранения, контузии, отсутствие боеприпасов. Командование же этих защитников Минска сначала толкнуло в «котел», а затем Родина «отбла-годарила» их тем, что причислила к без вести пропавшим, или навесила ярлык предателей.
К 18.00 25 июня советские войска заняли оборонительный рубеж на западе от Минска силами 44-го стрелкового корпуса   четыре дивизии и один корпус-ной артиллерийский полк, а ширина фронта обороны достигала 80 84 кило-метров. Создать сплошной устойчивый фронт такими силами было невозмож-но, пришлось строить защиту подступов к городу отдельными узлами сопро-тивления на наиболее вероятных направлениях движения гитлеровцев. Фа-шистские войска наступали по дорогам: Негорелое   Минск, Молодечно   Минск, Рубежевичи   Минск, Раков   Минск. Две, из четырех стрелковых диви-зий, были подчинены 2-му стрелковому корпусу и заняли позиции севернее столицы, где оборона достигала протяженности около 90 километров.
Бои за Минск начались уже вечером 25 июня – командование Вермахта очень спешило взять город и замкнуть кольцо окружения вокруг, отходящих от границы, частей советских армий: 10-й, 4-й, 3-й. Дальше   рывок на Смо-ленск, и впереди   Москва. Против 64-й стрелковой дивизии немцы бросили на участке Рогово   Заславль   Красное подразделения 39-го моторизованного корпуса 3-й танковой группы. Несмотря на превосходство в людях и в боевой технике, гитлеровцы были остановлены советскими воинами. Немецкое ко-мандование, зная о своем значительном превосходстве, отдало своим войскам приказ взять Минск 26-го июня. С утра разгорелись тяжелые бои. 64-я дивизия с успехом отражала непрерывные атаки танков и мотопехоты в район Радош-ковичи   Заславль. Три атаки врага отбил 30-й стрелковый полк, тогда немцы обрушились на обороняющийся левее 19-й стрелковый полк и прорвались в Заславль. Однако, решительной контратакой гитлеровцев выбили из поселка. В бою погиб командир полка А.И. Белов. С рассвета 27-го снова начались ата-ки крупных сил танков и мотопехоты на наши позиции. Немецкое командова-ние ультимативно требовало любой ценой сломить сопротивление воинов ди-визии, кинув против них авиацию и артиллерию. Земля вставала дыбом, мало что можно было разглядеть из-за черно-серой пелены дыма. Красноармейцы и командиры 64-й дивизии стойко оборонялись, нередко яростные бои перехо-дили в рукопашные схватки. Деревни Ошпарово и Лумищино неоднократно переходили из рук в руки. 27 июня немцам здесь прорваться не удалось, но силы обороняющихся таяли, заканчивались боеприпасы.
Особо отличилась 100-я стрелковая дивизия, под командованием И.Н. Рус-сиянова, опытного командира, участника освобождения Западной Белоруссии, обладавшего решительностью, твердостью воли и умением, не колеблясь брать на себя ответственность в тяжелые минуты боя. Почти три дня сдержи-вали атаки врага воины дивизии в районе Острошицкого Городка   Караси. Они первыми на советско-германском фронте использовали против танков и бронетранспортеров противника бутылки с горючим (вспомнился опыт войны в Испании и в Финляндии), которые доставлялись на позиции дивизии грузо-виками с Минского стеклозавода «Пролетарий». Подбивались немецкие танки и бронетранспортеры и связками гранат. Противотанковых артиллерийских орудий на данных позициях наших частей не было, а что-то противопоставить бронетехнике гитлеровцев было жизненно необходимо. В середине дня, 26 июня, на позиции 85-го стрелкового полка 100-й дивизии, прикрывавшего Ло-гойское шоссе, в атаку пошли 50 танков. Подпустив их к окопам, стрелки начали забрасывать танки подожженными бутылками с бензином. В результа-те через несколько минут горело около двадцати танков. Атака врага захлеб-нулась. Тогда гитлеровцы несколько переменили направление новой атаки и предприняли ее вдоль шоссе Молодечно Минск. В ходе боя группа бойцов 355-го стрелкового полка, во главе с капитаном З.С. Багдасаровым, подожгла двенадцать немецких танков и уничтожила до двух рот фашистов.
В ночь на 27 июня разведка дивизии установила, что противник оставил на переднем крае только небольшое подразделение. Утром 27-го 100-я и 161-я дивизии, во взаимодействии, нанесли внезапный контрудар в северо-западном направлении. Застигнутые врасплох части гитлеровцев, бросив технику и во-оружение, отступили на 10 14 километров. На следующий день немцы ввели в бой еще одну танковую дивизию. Но прорваться здесь они так и не смогли.
Почти за трое суток 100-я дивизия разгромила 82-й пехотный полк 31-й пе-хотной дивизии, 2-й танковый полк 7-й танковой дивизии, мотоциклетные подразделения противника. Бойцы дивизии, истекая кровью, неся большие по-тери, сумели нанести гитлеровцам серьезные потери: 101 танк, 13 бронема-шин, 61 мотоцикл, 23 противотанковых орудия.
Вели упорные бои и другие дивизии, защищавшие Минск. Они смогли за не-сколько дней боев, со значительно превосходящими силами врага, уничтожить более 100 танков противника, а еще свыше 200 подбить. Таких потерь танко-вых сил фашисты еще не знали. Однако обстановка все время обострялась, враг упорно рвался вперед, не считаясь с потерями. 26 июня штаб Западного фронта направил Наркому обороны Тимошенко боевое донесение с грифом «Вне всякой очереди»: «До 1000 танков обходят Минск с северо-запада, про-шли укрепленный район у Козаково. Противодействовать нечем».
Все меньше оставалось в строю бойцов, почти не было боеприпасов, враже-ская авиация разбомбила многие артиллерийские батареи, скопились тысячи раненых, которых некуда и некому было эвакуировать в тыл. Но, несмотря на все трудности и потери, советские войска продолжали оборону Минска, по-степенно отступая. К окраинам Минска вплотную придвинулись 12-я, 17-я, 20-я танковые дивизии Вермахта. Днем 28 июня в город с северо-запада ворва-лась 3-я танковая группа Гота (район нынешней площади Бангалор), а вечером, 28 июня, еще и со стороны Болотной станции вошли танки и мотопехота немцев. 20-я танковая дивизия вытеснила разрозненные группы защитников из Минска. Но соединиться со 2-й танковой группой ей не удалось, так как вскоре пришлось отбивать атаки советских воинов с юга и востока. К исходу 29 июня фашистским войскам удалось, обойдя Минск с севера и юга, отрезать пути от-хода одиннадцати дивизиям Западного фронта. Часть обороняющихся войск с боями, в начале 2-го июля, вышли из окружения, в том числе 100-я, 64-я и 108-я дивизии. В окружении оказались шесть советских дивизий: четыре стрелковых, одна танковая и одна кавалерийская   из состава отходящих войск 3-й и 10-й армий; три дивизии 13-й армии и две дивизии фронтового подчине-ния; тыловые части и остатки еще нескольких дивизий; некоторые подразде-ления соединений второго эшелона округа.
Командование Вермахта рассчитывало всего за день-два расчленить окру-женную группировку и быстро добить ее по частям. Но оно не учло стойкости, мужества, решения красноармейцев и командиров советских войск биться с врагом пока есть силы. Бои продолжались с неутихающим упорством. Об этих смертельных боях и сегодня мало что известно, но нам хорошо известно, что только благодаря самоотверженности и верности наших войск Родине, у Вер-махта не хватило сил, для быстрого и сокрушающего удара на Смоленск и да-лее на Москву. Советские армии в эти тяжелейшие дни июня только подходи-ли из внутренних округов (20-я, 21-я, 22-я) и перебрасывались с Украины (16-я, 19-я), где советское командование ранее ожидало основной удар Вермахта. Для окружения и ликвидации окруженных советских дивизий и частей, немец-кое командование использовало большую часть войск группы армий «Центр»   до 36-и дивизий (60% из общего числа в 60 дивизий этой группы), и укрепило эту группу резервом главного командования Вермахта. И даже в ходе боев по уничтожению окруженных советских войск и дальнейшего наступления в направлении Витебска, Полоцка, Борисова, Бобруйска Вермахт не решил по-ставленную перед ним задачу, ибо сила духа советских воинов оказалась сильнее техники нацистов.
Командование Вермахта до конца первой декады июля 1941 года не могло снять из под Минска и Минского «котла» ни одной дивизии из 25-и, а это по-ловина всех сил войск группы армий «Центр», которые были заняты ликвида-цией окруженных частей Красной Армии. Таким образом, даже гибнущие вой-ска Западного фронта оттягивали на себя значительные силы с главного направления наступления Вермахта и давали время советскому командованию успеть, хотя бы в основном, перебросить войска и создать сплошную линию фронта даже в условиях отступления Красной Армии и прорывов дивизий противника.
Но положение было крайне тяжелым и критическим для советских частей. К концу июня в полосе Западного фронта войскам 2-й и 3-й немецких танковых групп противостояли лишь шестнадцать советских дивизий, понесших серьез-ные потери и воевавших разрозненно в полосе шириной до 350 километров. К 30 июня наши ВВС, понесшие огромные потери, располагали всего 150-ю са-молетами (из них 52 истребителя). Немцы имели, примерно, тысячу самоле-тов. Создать такими силами, какие были у Красной Армии, сплошной фронт обороны западнее рек Северная Двина–Березина–Днепр представлялось не-возможным.
Началось соревнование, между главными силами группы армий «Центр» и нашими резервными армиями, по скорости выхода и занятия соответствую-щих позиций. Стоял вопрос   удастся ли противнику прорваться к Смоленску и захватить южные и северные районы Белоруссии, или советские войска су-меют воссоздать сильный Западный фронт. Если не получится остановить противника, то, хотя бы, значительно сбить темпы продвижения немцев на во-сток. От решения этой задачи зависело очень многое. Это и угроза второго фронта на Дальнем Востоке и вторжение Турции на Кавказе. Отсюда и главен-ствующее значение военных действий и событий на Западном фронте. Но в ис-торическом плане встают два острых вопроса по поводу исхода скоротечных, но жестоких боев при обороне Минска.
Первый вопрос: Как получилось, что враг, теснивший наши войска, оборо-нявших город, но не сумевший прорвать их фронт, вдруг днем и вечером 28 июня оказался в городе и ударил с тыла и по флангам наших войск? Объясне-ний в исторической литературе, кроме ссылки на крайнее неравенство сил наступающих и обороняющихся не имеется. Чаще всего военные историки просто констатируют сам факт захвата немцами города 28 июня 1941 года, не-смотря на сильное сопротивление частей Красной Армии. Однако историче-ская правда, признавая правильными оба эти объяснения, говорит и о другом. Почему немцам удался танковый удар с северо-запада, со стороны Вильнюса? Почему противника не остановили или почему нашим подразделениям не уда-лось существенно затормозить продвижение немцев на Минск? Дело в том, что на левом фланге Северо-западного фронта, по приказу командующего фронтом Ф.И. Кузнецова, были размещены литовские части, состоявшие из военнослужащих бывшей до июня 1940 года Литовской армии, которые не хо-тели сражаться с немцами, защищая Советский Союз. В глазах литовцев те и другие были захватчиками, оккупантами, но советские были значительно ху-же.
Проведение советской властью массовых депортаций и арестов литовцев по политическим и классовым признакам, направление десятков тысяч их в лаге-ря ГУЛАГа и в ссылки, без права возвращения на Родину, национализация промышленности и торговли, начало коллективизации, отнюдь не доброволь-ной, принудительный перевод всех литовских школ на обучение детей на рус-ском языке, наряду с литовским, и, к тому же, по советским учебникам. Все это в годину испытаний страшно аукнулось. Литовские части перестреляли тех командиров, кто не успел вовремя убежать. Стреляли, как командиров из чис-ла советских, так и своих, из числа литовских коммунистов, а затем и сами разбежались, освободив, таким образом, немцам путь на Минск. Немцы бес-препятственно двинулись вперед танковыми и мотопехотными колоннами 3-й танковой группы. Через Каунас, бывший до осени 1939 года столицей Респуб-лики Литва, немцы прошли без боя и без задержки, и, таким образом, вышли в тыл защитникам Минска. Другой источник подтверждает, что территориаль-ный стрелковый корпус Литвы, сформированный из солдат и офицеров быв-шей литовской армии, попросту разбежался, так как не хотел воевать за «крас-ных». Днем 28 июня гитлеровцы ворвались в Минск. Воспользовавшись сумя-тицей и растерянностью защитников города, 2-я танковая группа прорвала фронт и вечером 28 июня ее танки оказались в Минске. Видимо, сыграл свою роль еще и добровольный переход к немцам 27 июня, со всеми оперативными документами, начальника штаба Северо-западного фронта генерала Ф.И. Тру-хина. Это был хорошо информированный, вовремя не разоблаченный враг, предатель Родины. Он дал сведения Абверу не только о дислокации и силах своего фронта, но и Западного тоже, сообщил о планах и намерениях совет-ского командования на Украине. Закономерно, что Трухин оказался в штабе предателя Власова, где играл значительную роль в агитации за вступление со-ветских военнопленных в части РОА (Русскую освободительную армию, ор-ганизованную нацистами в 1942 году из числа предателей, их еще называли «власовцами»). Фашисты использовали власовцев в карательных операциях против гражданского населения, партизан, подпольщиков, на охране железных дорог, для насильственных реквизиций продуктов, зерна, скота у местного населения, частично, на охране лагерей военнопленных. Предатель Трухин че-рез несколько лет свое получил   повешен вместе с другими генералами-изменниками и с самим Власовым по приговору Военной коллегии Верховно-го Суда СССР после войны.
Второй вопрос: Почему достаточно легко немцы сумели взять в плен в Минском «котле» 330 тысяч красноармейцев и командиров? Да, они были по-чти без боеприпасов, у них не было продовольствия и медикаментов, если и были пушки, то без снарядов   все израсходованы, не было танков, почему-то исчезла наша авиация и радиосвязь. Но чтобы треть миллиона попало в плен!
Здесь, на наш взгляд, сложились несколько факторов.
Во-первых, шок, растерянность, дезорганизация от крайне резкого перелома не только в личной судьбе, но и от разгрома многих дивизий Западного фрон-та. Ведь вся советская пропаганда была построена на тезисах о непобедимости советских войск, о том, что могучим ударом сразу переломят хребет нацист-скому воинству, что война будет победоносной, быстрой, малой кровью, на чужой территории. Реальность оказалась совсем другой, трагической и крова-вой.
Во-вторых, почти полная утрата управления войсками. Штабы и командиры часто не знали, что делается впереди, позади, справа и слева от их частей, дей-ствовали неорганизованно, иногда стихийно. Многие ждали команд «сверху», надеялись, что подойдут соединения Красной Армии и выручат их. Когда же этого не произошло, то нередко наступали апатия, упадочничество, растерян-ность, непонимание сложившейся обстановки, желание как-то пережить этот страшный огненный вихрь.
В-третьих, не надо недооценивать масштабы и влияние немецкой печатной пропаганды, когда самолетами сбрасывались сотни тысяч листовок с расска-зами о нормальном питании для пленных и гуманном отношении со стороны гитлеровского командования. Эти листовки служили пропусками для одного, нескольких, или группы военнослужащих, которым гарантировалось соблю-дение всех прав военнопленных по Женевской конвенции. Действительность нацистского плена оказалась совсем иной: голод, холод, болезни, почти пол-ное отсутствие помощи раненым, массовые расстрелы коммунистов, комсо-мольцев, советских активистов, евреев, цыган, ежедневные издевательства и пытки, убийство любого, кто был недоволен жестоким отношением к сдав-шимся или захваченным в плен. По разным подсчетам в немецком плену по-гибло в 1941 году до двух миллионов советских солдат и офицеров.
В-четвертых, определенную роль в начале войны сыграла историческая па-мять сотен тысяч военнослужащих царской армии, которые в 1914 1917 годах оказались в ходе военных действий в германском плену. Кормили кое-как, за-ставляли много работать в сельском хозяйстве, на шахтах, но жить, хоть и плохо, можно. И многие дотерпели до Брестского мира в начале марта 1918 года, когда германские власти отправили их в Россию или на их «малую Роди-ну», в области, еще оккупированные немецкими войсками. Мало того, у мно-гих военнопленных были семьи, родственники, друзья, знакомые и они часто и много рассказывали им о своей жизни в плену. Эти сведения хорошо запоми-нало подрастающее поколение уже в условиях СССР. Однако конкретные дей-ствия гитлеровских захватчиков, по отношению к военнопленным, очень быстро для всех разъяснили большую разницу между германским пленом в Первую мировую войну, и нацистским пленом   в годы Великой Отечествен-ной войны.
В трагедии захвата Минска и окружения советских войск в Минском «кот-ле» немалую роль сыграло лживое сообщение начальника штаба Западного фронта Климовских начальнику Генерального штаба Красной Армии Жукову ночью 28 июня. Вот их разговор: «У аппарата Жуков. Доложите. в чьих руках Минск, где противник? Климовских: «Минск по-прежнему наш. Получено со-общение: в районе Минска и Смолевич высажен десант. Усилиями 44-го стрелкового корпуса десант ликвидируется… Противник, по последним доне-сениям, был перед УРом…».
Что ни слово   ложь. В Минске уже были немецкие танки и мотопехота, а де-сантники ликвидированы лишь частично. В районе Острошицкого Городка с утра и до наступления темноты, 26 июня, осуществлялась выброска немецкого парашютного десанта, группами по три самолета, через каждые 10 15 минут, обеспечившего посадочную площадку для транспортных самолетов, которые начали переброску войск и боевой техники.
О какой ликвидации десанта вообще могла идти речь, да еще силами 44-го стрелкового корпуса, чьи дивизии вели тяжелейшие бои 26-го, 27-го, и до са-мого вечера 28-го июня с рвущейся к Минску 2-й танковой группой Гудериа-на. Гитлеровцы были не перед УРом, как утверждал Климовских, а обошли его и подавили сопротивление отдельных подразделений советских войск, за-нявших некоторые демонтированные укрепления 25 26 июня.
Почему Климовских дезинформировал Жукова? На этот вопрос возможны два ответа: Или он спасал себя от ответственности за проигрыш сражения за Минск и окружение советских войск, выдавал желаемое за действительное, так как не имел информации о реальном положении дел, находясь в Могилеве, ку-да штаб Западного фронта эвакуировался из Минска еще ночью 24 июня. Или, что нельзя полностью исключить, докладывал дезинформацию умышленно, будучи активным участником военного заговора. Но факт остается фактом: была упущена последняя возможность уменьшить масштабы поражения, осу-ществив вывод через Минск и его окрестности значительного количества наших войск, через пробитый, в еще слабом кольце окружения, коридор, по-скольку Минск заняли подразделения всего двух немецких танковых дивизий. Можно было навести жесткий порядок, организовать планомерную и много-слойную оборону, не бросая войска на произвол судьбы, четко и ясно ими ру-ководить. Сдержать врага вряд ли удалось бы, но замедлить темпы его про-движения, нанести Вермахту ощутимые потери, выиграть дополнительное время, вполне реально. Но для этого, как минимум, в Москве должны были знать правду о ситуации, ибо счет шел не на дни, а на часы. К сожалению, ни-чего подобного командующий Западным фронтом не сделал.
И это не субъективная позиция авторов о тех событиях. При должном управлении войсками фронта, обеспечении надежной связи между штабами и подразделениями войск, налаженном взаимодействии боевых сил, продвиже-ние Вермахта существенно замедлилось бы. Так, 1 июля, через два дня после захвата немцами Минска, несколько тысяч бойцов различных частей Красной Армии, оказавшихся в окружении на западном направлении от города, под ру-ководством командира 8-й особой противотанковой бригады полковника И.С. Стрельбицкого, повели наступление на немцев. Им удалось прорвать оборону противника на подступах к столице, выйти с северо-запада на ее окраину. За-вязались уличные бои. Но силы были не равными, и наши подразделения вы-нуждены были отступить. На следующий день И.С. Стрельбицкий сделал но-вую попытку овладеть Минском. Но на этот раз без успеха, так как гитлеров-цы подтянули резервы и не допустили прорыва наших подразделений в город. А если бы группу И.С. Стрельбицкого поддержали хотя бы 2 3 дивизии из одиннадцати окруженных? Тогда вполне возможно было бы создать коридор для выхода из окружения, если и не всех дивизий, то хотя бы большего числа войск. Беда армейского командования заключалась в том, что оно не было приучено проявлять инициативу, готовность взять на себя ответственность и проявить умелое руководство. Поэтому никто и не проявил инициативу по-мочь И.С. Стрельбицкому. Его группе была бы необходима и помощь извне, от имевшихся советских войск, но она не последовала.
3 июля, когда в Минске уже полностью хозяйничали захватчики, героиче-ский подвиг совершил вместе с экипажем механик-водитель танка Т-28 стар-ший сержант Д.И. Малько. Ворвавшись в город, советский танк мчался по улицам, уничтожая огнем и гусеницами живую силу и технику врага. Только в центре города гитлеровцам удалось подбить боевую машину. А если бы был не один наш танк, а несколько десятков? Ведь Минск активно обороняла, пусть и не полностью укомплектованная, с небольшим количеством танков, находившаяся в стадии формирования, 20-я танковая дивизия, которая смогла за несколько дней боев подбить 50 немецких танков. Но не было координации действий, четкого руководства командования, отсутствовала взаимная связь. Если бы командованием было хорошо скоординировано наступление наших разрозненных частей, тогда и результат был бы совсем другой.
Так, более месяца сражалась в окружении Самаро-Ульяновская Железная дивизия, под командованием К.М. Галецкого, в районе Ивье, Негорелое, Узда, Слуцк, Глуск. В этих боях воины дивизии подбили 97 танков, сбили 9 самоле-тов, убили и ранили несколько тысяч солдат и офицеров Вермахта, и смогли, хотя и с потерями, прорвать окружение и выйти за линию фронта.
Климовскому его ложь о положении дел в Минске не помогла. Через неделю его, как и Павлова, а также группу других генералов   руководителей Западно-го фронта, арестовали, судили и через месяц расстреляли   за потерю управле-ния войсками, трусость, бездействие, паникерство, за создание возможности прорыва фронта противником на одном из главных направлений. Военная коллегия Верховного Суда СССР 31 июля 1957 года отменила приговор от 22 июля 1941 года, по вновь открывшимся обстоятельствам. Однако в средствах массовой информации и публикациях ничего не сказано, ни единого слова, об этих «обстоятельствах». Дело прекращено за отсутствием состава преступле-ния!!!
В связи с таким «славным» решением суда по делу Павлова-Климовского, кто и что ответил бы тем, тысячам погибших и сотням тысяч попавшим в плен, советским воинам о потерях самолетов на аэродромах и уничтоженных танках летом 1941 года, отсутствия боеприпасов и горючего, надлежащей противовоздушной обороны, проигранных приграничных сражениях частями Красной Армии в июне   первой декаде июля 1941 года против ударных сил гитлеровской группы армий «Центр» на Минском направлении? И еще вопрос: не были ли сочувствующими группе заговорщиков и некоторые члены Воен-ной Коллегии Верховного Суда?
Бои первых дней войны, разгром 1-го и 2-го эшелонов войск Западного фронта, захват Минска и окружение трех армий, явственно показали высшему военному командованию, руководству СССР, возглавляемому Сталиным на несостоятельность стратегического плана контрудара и крайнюю необходи-мость выработки нового реалистического плана военных действий, с учетом продолжающегося наступления Вермахта. В первую очередь, это касалось пе-реноса сосредоточения резервных армий, на выявившемся в июне 1941 года основном направлении наступления фашистских войск   через Белоруссию на Смоленск и далее на Москву. Еще 25 июня высшее военно-политическое ру-ководство Советского Союза приняло решение создать оборонительный ру-беж на линии Сущево – Витебск – река Днепр до Кременчуга. По этому реше-нию в полосе Западного фронта должна была быть создана по линии Сущево   Невель   Витебск   Могилев   Жлобин   Гомель силами пяти армий (16-ой, 19-ой, 20-ой, 21-ой, 22-ой) новая линия обороны. На восток от линии обороны началась концентрация войск 24-й и 28-й армий. Всего, на начало июля, на за-падном направлении должно было быть сосредоточено 70 дивизий. Это важно и тем, что танковые и моторизованные дивизии 4-й танковой армии группы армий «Центр», созданной немцами 3-го июля из 2-й и 3-й танковых групп, начали выдвижение из района Минска на восток. Создалась реальная угроза быстрого выхода войск Вермахта на рубеж Днепра.
Высшему советскому командованию в точном определении главного удара группы армий «Центр» помогло и то, что 25 июня 1941 года сводный отряд разведчиков (командир   Е.В. Чумаков, комиссар – старший политрук Я.Е. Гонцов) в лесу около деревни Шелухи, на запад от поселка Радошковичи, раз-громил оперативную группу 39-го немецкого механизированного корпуса. Был убит генерал, у которого разведчики обнаружили ценные, особо секрет-ные оперативные документы – планы группы армий «Центр», оперативное по-строение и размещение всех частей группы армий «Центр», где подробно ука-заны силы 3-й танковой группы. Были также взяты пленные, которые дали важные сведения. Вскоре портфель с документами и бесценной картой был в Генеральном штабе Красной Армии у Шапошникова.
Но есть и несколько другая версия захвата документов, которую привел Б. Шапталов в своей книге «Испытание войной»: «Ее разведбатальон (64-ой стрелковой дивизии) 25 июня в районе Молодечно наткнулся на штабную ко-лонну 39-го моторизованного корпуса. В коротком бою было уничтожено 15 автомашин и несколько десятков солдат и офицеров. Разведчики захватили штабные документы, в том числе карты с обозначением всей группировки ар-мий «Центр», с указаниями направлений армий и танковых групп и сроками достижения промежуточных рубежей».
Исследователь и литератор В.И. Белоусов сообщает, что захват оперативной карты осуществил 73-й отдельный разведывательный батальон ОСНАЗ (под-разделения особого назначения, предшественники разведывательно-диверсионных частей Красной Армии), под командованием заместителя ко-мандира разведбатальона Я.Е. Гонцова. Как это было в действительности, и кто кем командовал, со временем разберутся исследователи. Главное, что раз-гром штабной колонны немцев нашими разведчиками произошел в реально-сти, и что ценнейшие документы и карта были добыты в Белоруссии на чет-вертый день войны.
В результате всего комплекса событий на фронте, и захваченных у врага важных оперативных документов, к 30 июня был, в основном, сформулирован новый план борьбы с гитлеровскими захватчиками. Его основная задача со-стояла в том, чтобы активной стратегической обороной подорвать наступа-тельные возможности врага, выиграть время для накопления стратегических резервов и, изменив в ходе боев соотношение сил, создать предпосылки для перехода советских войск в решительное контрнаступление, что и было с успехом осуществлено в ходе Смоленской и Московской битв, в итоге обу-словивших возможность разгрома немцев под Москвой и перехода Красной Армии в наступление в начале декабря 1941 года.
Тревожная и опасная обстановка требовала крайней степени централизации всех сторон жизни страны. Поэтому 30 июня был создан Государственный Комитет Обороны (ГКО) во главе с И.В. Сталиным, сконцентрировавшим в своих руках всю полноту власти в государстве и сыгравший важную роль в мобилизации всех сил СССР на отпор гитлеровской Германии. Для непосред-ственного руководства вооруженной борьбой на фронте, 23 июня была созда-на Ставка Главного Командования, преобразованная 10 июля в Ставку Вер-ховного Командования. Верховным Главнокомандующим 8-го августа был назначен Сталин. Таким образом, в его руках была сосредоточена государ-ственная, военная и политическая власть. В 1941 году в состав Ставки Вер-ховного Главнокомандования, а это был орган коллективного руководства, входили одиннадцать человек во главе со Сталиным   почти все военные: Ста-лин, Тимошенко, Ворошилов, Жуков, Буденный, Молотов, Булганин, Кузне-цов, Антонов, Василевский, Шапошников. Ставка начала наводить порядок и четкое управление в армии.
Еще в дни сражений на Минском направлении, гитлеровские войска обошли Минск с юга и их передовые подразделения 26 июня достигли Бобруйска, важного, в масштабе республики, промышленного и транспортного центра. К моменту выхода к городу гитлеровцев в этом районе не было ни одной нашей дивизии, способной дать отпор натиску противника. Отходящие же, с боями, от границы дивизии 4-й армии, сумевшие пробиться из Минского «котла», бы-ли настолько обескровлены и измотаны, что не могли организовать действен-ной обороны города, и выводились на формирование под Гомель. Командова-ние 4-й армии приняло решение сдать Бобруйск без боя, а небольшому гарни-зону, примерно в 3 500 человек, находившихся еще в городе, приказало перей-ти к обороне на реке Березина.
Какие были силы гарнизона Бобруйска к 26 июня? Основу его составляли две части: 21-й дорожно-эксплуатационный полк и военно-транспортное учи-лище. Полк являлся тыловой частью, в задачу которой входило регулирова-ние на военных дорогах, обслуживание этих дорог. В мирное время часть име-ла в своем штате всего 150 человек личного состава. После начала войны в часть прибыло по мобилизации еще 1300 человек (по другим данным прибыло всего 400 человек), включая командиров батальонов и замполита. Часть была не боеспособна: не хватало винтовок, лопат, снаряжения, командиры не знали своих бойцов, многие бойцы еще не приняли присягу. Вот этому полку и была поставлен задача оборонять участок у трех мостов через Березину, на направ-лении основного удара врага. Лучше было положение с военно-транспортным училищем, в составе двух батальонов с 500 курсантами (по другим данным курсантов было около 1 000 человек), которые прошли годичную подготовку по программе командиров стрелковых подразделений, и у всех было оружие. Кроме этого, в Бобруйске находились команды, поступившие по мобилизации 23–25 июня, во главе с 1 2 командирами, оставшимися для получения попол-нения, ведущими бой частей. Мобилизованных обмундировали, выдали ору-жие, но на должности не поставили   не было этих частей. Они ждали автомо-билей, чтобы везти команды на запад, однако транспорт так и не пришел. По-чему? Можно предположить, что или автотранспорт не успели мобилизовать и направить за командами, или не было бензина для его заправки, или же немец-кая авиация успела разбомбить колонну грузовиков, направлявшихся в город.
Имеющиеся две части, мобилизационные команды некоторых частей, от-ступающие подразделения, в очень острой и неясной обстановке, были объ-единены в один отряд и подчинены командиру 47-го стрелкового корпуса ге-нерал-майору С.И. Поветкину. По имеющимся сведениям, в отряд вошли Боб-руйское военно-транспортное училище, 21-й дорожно-эксплуатационный полк, сводный полк 121-й стрелковой дивизии, 246-й саперный батальон, 273-й отдельный батальон связи, три артиллерийских полка с частью уцелевшей артиллерии   16-ть 155 миллиметровых орудий и 4-е орудия особой мощности – 203 миллиметровых. Всего, по архивным данным, набралось 3 500 человек. В первые дни обороны Бобруйска, с немецкими моторизованными и танковы-ми частями не было сильных боев. Прорвавшийся передовой отряд явно ожи-дал подхода основных сил, не имея, по-видимому, особого желания лезть под огонь советской тяжелой артиллерии.
Наиболее трудное положение сложилось, в ходе боя, у трех мостов через Березину, которые должен был защищать 21-й полк. За три дня боев, с 28 по 30 июня, где противник имел наибольший успех, полк потерял ранеными 13 человек и пропавшими без вести 948 человек. Очевидцы из полка свидетель-ствовали, что призванные из запаса уходили домой группами под покровом темноты, участок обороны полка постепенно оголялся, хотя противник на участке от Шаткова до Бобруйска и от южной окраины Бобруйска (Форштадт) до Доманово, не наступал. Что об этом факте можно сказать? Да, было много стойких защитников родной земли и родного народа от гитлеровских захват-чиков, но были и трусы, паникеры, предатели, которые хотели отсидеться в безопасности.
28 июня к передовому отряду немцев подошла 3-я танковая дивизия и во-шла в Бобруйск. Контратака отряда, под командованием Поветкина, не уда-лась. Мосты через Березину были разрушены, но это не остановило войска Вермахта. В журнале боевых действий 3-й танковой дивизии Вермахта за 30-е июня есть такая запись: «В 6.00 был наведен мост через Березину, в 9.00 диви-зия овладела Титовкой (район небольшого плацдарма у разрушенных мостов), в 15.45 дивизия выполнила задачу». В течение дня 30 июня переправились че-рез Березину 93 танка и бронемашины, а также несколько десятков мотоцик-лов. Большинство танков и бронемашин ушли в северном направлении, пере-хватить их не удалось. Незначительное количество бронетехники ушло во-сточнее и южнее Бобруйска.
Почему это произошло? Из Бобруйска немцы нанесли лобовой удар через Березину вдоль шоссе в Рогачев. На этом направлении оказалась очень не-устойчивой оборона 21-го полка, который на две трети своего состава разбе-жался, а 30-го июня была преодолена оборона, отчаянно сопротивлявшихся курсантов военного училища. Немцам удалось ввести в заблуждение нашу авиацию, которая три дня бомбила мнимые переправы под Шатково и Дома-ново. Это еще раз доказывает, что к врагу надо было относиться серьезно, а не с пренебрежением. По данным воздушной разведки Западного фронта, хотя и была вскрыта группировка противника, подходившая к Бобруйску, но даль-нейшие ее действия нашей авиацией не раскрыты, переправы не обнаружены. Только сообщалось, что все переправы разрушены. Опять сказалась старая бо-лезнь, когда желаемое выдается за действительное.  После Бобруйска, гитле-ровское командование решило нанести следующий удар на город Борисов и захватить его, обеспечив новую переправу танков и мотопехоты через Берези-ну. 30 июня 2-я и 3-я танковые группы распределили свои направления: 3-я танковая группа наступает основными силами на Витебск и Полоцк, а 2-я   вдоль шоссе Минск Смоленск.
Во второй половине дня 30 июня танковые и моторизованные части двух дивизий 47-го танкового корпуса противника ворвались на западную окраину Ново – Борисова. На рубеже реки Березина, в районе Борисова, сражались с врагом со 2-го по 6-е июля воины 1-й Московской мотострелковой дивизии, под командованием Я.Г. Крейзера, курсанты Борисовского танкового техниче-ского училища, сводная дивизия, сформированная из частей, подразделений и отдельных бойцов Красной Армии из состава 4-й армии, которая отходила из района Минска. Против них наступали семь танковых и моторизованных диви-зий 2-й танковой группы Гудериана, являвшиеся ударным кулаком Вермахта на Смоленско-московском направлении. Воспользовавшись тем, что наши войска были малочисленными и рассредоточенными на широком фронте обо-роны, фашисты сумели второго июля (по другим источникам – 1-го июля) взять Борисов. Этому способствовали мощные авиационные удары и артилле-рийская подготовка по обороняющимся войскам, невзорванный мост через Березину, по которому беспрепятственно переправились танки немцев. Но дальше продвинуться враг не смог, застряв в ожесточенных боях вдоль шоссе Минск Москва, в которых за три дня боев немцы потеряли до 70-и танков и более 2 000 солдат и офицеров. Отважно сражались артиллерийские батареи лейтенантов Н. Реутова, М. Цыпкина, С. Гомельского. Так, на батарею лейте-нанта С. Гомельского устремились десять танков. Артиллеристы открыли огонь по врагу прямой наводкой, но и враг стрелял часто и метко. Огневая по-зиция батареи была изрыта глубокими воронками. В живых остались лишь трое бойцов, и тяжело раненый командир батареи. Несмотря на малочислен-ность состава, бойцы уничтожили семь танков противника. Фашисты на этой позиции пройти не смогли благодаря мужеству и стойкости наших воинов.
В условиях беспрерывных бомбежек с воздуха, обстрелов немецкой артил-лерии и танковых атак мало кто уцелел из личного состава этих батарей. Но они, ценой своих жизней, внесли свой вклад в будущую Победу, помогли нашим войскам задержать на несколько суток немецкие армады. Пригодились и бутылки с зажигательной смесью. Советские воины, под командованием старшего лейтенанта А.С. Щеглова, подожгли на автостраде 15 танков, пы-тавшихся прорваться. Героизм и мужество проявил в районе Коханово, на ру-беже реки Одров, наводчик орудия Н.М. Дмитриев. Оставшись один из ору-дийного расчета, он до последнего снаряда расстреливал немецкие танки. Семнадцать осколков было извлечено из тела солдата в госпитале. Несмотря на многочисленность ран герой, к счастью, выжил. Ему было присвоено звание Героя Советского Союза. На протяжении одиннадцати суток, не стихавших боев, воины 1-й Московской мотострелковой дивизии сдерживали врага на рубеже рек Нача, Бобр, Одров, в боях за Крупки и Толочин. Исключительно упорные бои велись за Толочин. После того, как фашистам удалось завладеть Толочином, и они пытались продвинуться дальше, 8-го июля части дивизии осуществили смелый контрудар и выбили противника из города. Дважды, 8-го и 9-го июля город переходил из рук в руки, несмотря на превосходство про-тивника, его неоднократные и сильные атаки. В боях за Толочин было взято в плен 800 солдат и офицеров Вермахта, захвачено 350 автомашин и знамя 47-го моторизованного корпуса. Нередки были подвиги советских воинов, до конца сражавшихся с сильным врагом. В районе Борисова в разведке находился бро-невик с младшим политруком А. Почепцовым и красноармейцем В. Голено-вым. В бою немцы подбили их броневик и предложили сдаться в плен. Герои отстреливались до последнего патрона и последнюю гранату бросили в гитле-ровцев. Фашисты подожгли броневик. А. Почепцов и В. Голенов сгорели за-живо в машине, но воинскую честь не посрамили сдачей в плен врагу.
Отважно и умело дрались с врагом советские летчики 401-го истребитель-ного полка, хотя гитлеровцы и имели численное превосходство. 1-го   2-го июля в районе Бобруйска Борисова они уничтожили в воздушных боях около 60-и самолетов врага. 4-го июля в бою на МИГ-3 погиб командир этого полка С.П. Супрун, приняв бой с шестью вражескими самолетами, один из которых сбил. Он первым, из летчиков в годы Великой Отечественной войны, был награжден второй медалью «Золотая Звезда» (эту медаль вручалась вместе с орденом Ленина).
На рубеже реки Березина, в районе Бобруйска и Борисова, стойко сражались воины, отошедшей от Минска и вырвавшейся из окружения, но не утратившей боеспособности 100-й дивизии. Она в течение нескольких дней отражала мас-сированные атаки немецких войск, а затем, снова оказавшись в окружении, стойко оборонялась (фашисты так и не смогли прорвать оборону и обошли ее с флангов). С тяжелыми боями дивизия прорвалась на восток и, выйдя к Дне-пру, соединилась с основными силами Западного фронта.
Южнее Борисова, упорно вели бои части 4-го воздушно-десантного, 2-го механизированного корпусов и 155-й стрелковой дивизии. Они сорвали по-пытки врага с ходу форсировать реку в районе населенного пункта Березино и задержали дальнейшее продвижение 2-й и 9-й армий группы армий «Центр». Только, когда все соединения 2-й и 3-й танковых групп достигли реки, им уда-лось, используя свое численное и техническое преимущество, форсировать ре-ку Березину и устремиться к Днепру. Развернулись тяжелые бои на Витебском, Оршанском, Полоцком и Могилевском направлениях. Тут разворачивались, отдельными соединениями, прибывшие из резерва 22-я, 19-я, 20-я и 21-я со-ветские армии, а во втором эшелоне, в районе Смоленска,   16 армия. Это бы-ла большая сила, но подготовка к обороне на рубеже рек Западная Двина и Днепр велась в сложных условиях. Часть войск 19-й, 20-й и 21-й армий, всего 13 дивизий, была лишь на подходе к фронту. Ко времени выхода немецких войск к этим рекам, уже прибывшие сюда, резервы не успели ни сосредото-читься, ни создать оборонительные позиции, ни развернуть войска в боевой порядок. В первом эшелоне армий насчитывалось 24 дивизии. Они в спешном порядке рыли окопы и траншеи, создавали противотанковые заграждения. Оборона готовилась в широкой полосе: от 35 до 70-и километров на дивизию. Была слабая людская, материальная и техническая обеспеченность, войска не полностью укомплектованы личным составом, боевой техникой и вооружени-ем. В дивизиях насчитывалось только 145 танков, фронт располагал всего 3 800 орудий и минометов, 389 исправными самолетами.
Враг не давал времени для полного развертывания резервов Красной Армии в Белоруссии. Немецкая разведка, с помощью аэрофотосъемки, 1 2 июля вы-явила выдвижение значительных сил Красной Армии к Днепру, к еще только создаваемому рубежу обороны от Орши до Речицы. Поэтому командование Вермахта возобновило наступление главных танковых сил   2-й и 3-й танко-вых групп и на их базе создало 4-ю танковую армию. Группа армий «Центр» получила новые дополнительные войска. В первом эшелоне наступали 28 ди-визий   12 пехотных, 9 танковых, 6 моторизованных и одна кавалерийская. Во втором эшелоне   35 дивизий. Превосходство врага в живой силе и боевой технике стало подавляющим.
В итоге сражений, Западный фронт, находясь под главным ударом сил Вер-махта, на всем советско-германском фронте за первые 18 дней войны, с 22 июня по 9 июля 1941 года, потерял в боевой технике, в общей сложности, 4 799 танков, 9 400 орудий и минометов, 1777 самолетов.
Такие колоссальные потери в бронетехнике были, конечно, не случайны. О слабом опыте стрельбы из танков, по сравнению с немцами, уже говорилось. Сказалось и то, что с предвоенных времен на практическую подготовку меха-ника-водителя танка отводилось пять часов. Многие имели и того меньше   только 1,5–2 часа практики управления танком, в то время как механики – во-дители Вермахта готовились не менее 50 часов. Похожее положение было и в авиации. Не лучше складывалась ситуация и с войсками. Из 55 пехотных, тан-ковых, кавалерийских дивизий, 24 были полностью разгромлены, 20 дивизий потеряли от 30-и до 90 процентов личного состава и материальных ресурсов. Потери в живой силе составили 417 790 человек. Одиннадцать, уцелевших ди-визий, отступали с тяжелыми боями разрозненно, не имея сплошной линии фронта. Сдержать противника, даже заметно замедлить его продвижение они не могли   не хватало сил. Командование Вермахта, через свою разведку, до-проса пленных, по захваченным документам, считало, что перед ними оста-лись лишь эти одиннадцать, измотанных и обескровленных в боях, дивизий. И после сокрушительного поражения Западного фронта рассчитывало быстро, и легко взять Смоленск. А потом уже захватить слабо защищенную Москву, в срок до середины августа. 
Далее   на юге овладеть Донецким бассейном, оккупировать основные про-мышленные центры в европейской части СССР и до 1-го октября завершить операции против СССР. Окончательной целью плана «Барбаросса» являлось создание оборонительного барьера против «азиатской России» и выход к зиме 1941 года на рубеж Астрахань–Волга–Архангельск. Генеральный штаб Вер-махта планировал весной-летом 1942 года захватить Урал   последний про-мышленный район Советского Союза, парализовав перед этим его работу с помощью авиации, а также захватить нефтеносные районы   Баку, Грозный, Майкоп и районы Средней Азии. Рассчитывали, что в 1942 году немецкие вой-ска встретятся с Японскими, наступающими через Дальний Восток и Восточ-ную Сибирь, на границе реки Обь.
Вот такие перспективы перед нацистской Германией открывал выигрыш бо-ев за восточную Беларусь и выход к Смоленску.
Значение исхода этих боев понимали не только в Берлине, но и в Москве. Высшее военное командование Красной Армии и Ставка Верховного Главно-командования решили направить в Беларусь и в район Смоленска основные резервы и воссоздать Западный фронт, остановить врага. С этой целью Запад-ному фронту 2-го июля было передано 43-и дивизии, 22 дивизии оставили в Группе резервных армий. В итоге на Московское направление с нашей сторо-ны было выдвинуто 65 дивизий.
На Западном фронте протяженностью 800 километров, выдвинутые армии и дивизии, расположились так: на участке Полоцк Витебск   22-я армия с 6-ю стрелковыми дивизиями; в районе Витебска   19-я армия с 6-ю стрелковыми дивизиями; центральный участок у Орши, здесь ожидали главный удар, зани-мала 20-я армия с 9-ю стрелковыми дивизиями, 4-мя танковыми и 2-мя мото-стрелковыми дивизиями. Участок от Могилева до Быхова прикрывала 13-я армия с 6-ю дивизиями; самый южный район Рогачев–Жлобин   21-я армия с 10-ю стрелковыми дивизиями. Фронт получил две авиационные дивизии из внутренних округов, а также в авиационные части поступило 452 самолета с экипажами. Для боевых действий на фронте был привлечен и 3-й корпус даль-них бомбардировщиков.
Но немцы ударили не там, где предполагал Генеральный Штаб Красной Ар-мии. Не в центре – у Орши, а на севере   в районе Полоцк Витебск, силами 3-й танковой группы. К 4 июля они вышли на рубеж Лепель–Улла–Полоцк и за-хватили плацдарм на восточном берегу Западной Двины в районах Дисны и Витебска. Против еще только подходящих частей 22-й армии в составе 6-и ди-визий и разворачивающихся, не закончивших сосредоточение 6-и стрелковых дивизий (читай – только пехотные) 19-й армии, наступало 16 немецких диви-зий. Из них 7 танковых и моторизованных, на участке в 200 километров от Себежского укрепленного района до Витебска. Встретив упорное сопротивле-ние советских войск, немцы на помощь 3-й танковой группе перебросили 47-й моторизованный корпус из 2-й танковой группы, а это еще несколько мотори-зованных и танковых дивизий. Оборона Витебска продолжалась семь суток   с 5 по 11 июля. Город непосредственно защищала 153-я стрелковая дивизия. Только за 5 июля защитники города подбили до 50 танков и уничтожили 500 солдат и офицеров врага. Дивизия отошла 11-го июля по приказу командова-ния, так как враг ворвался в город, и завязались уличные бои. Особо при обо-роне Витебска отличилась 220-я стрелковая дивизия 19-й армии, которая от-бивала ежедневно по 5 6 атак противника. Еще 9-го июля фашисты ворвались в город при помощи танков, но советские воины дважды выбивали их из горо-да, не смотря на численное и техническое превосходство захватчиков. Вместе с бойцами дивизии город стойко обороняли четыре батальона народного ополчения   добровольной вооруженной части из местных жителей, многие из которых погибли, защищая родной город. Уцелевшие ополченцы отошли вме-сте с подразделениями 153-й стрелковой дивизии. Так, например, батальон Осовиахима (до войны организация аналогичная нынешнему ДОСААФ) зани-мал оборону на левом берегу Западной Двины в районе Мазурино   пригорода Витебска. Когда 10-го июля, проведя артиллерийскую подготовку, гитлеров-цы начали переправу через реку, бойцы батальона открыли сильный ружейно-пулеметный огонь и сорвали немцам переправу. В этом бою было уничтожено до батальона фашистов.
Самоотверженную храбрость проявила 11-го июля первая рота данного ба-тальона, которая почти полностью погибла в боях за город, но не отступила. Враг захватил Витебск, но его оборона на неделю задержала большие силы Вермахта, а ведь счет шел даже не на дни, а на часы   впереди был Смоленск. 
Пытаясь переломить ход боев на Витебском направлении, наше командова-ние предприняло контрудар двумя мехкорпусами   5-м и 7-м 20-й армии в направлении Сенно и Лепеля. В этих мехкорпусах насчитывалось около 1 300 танков, в основном, устаревших типов, а у немцев только 300 танков. Произо-шло одно из крупнейших танковых сражений Великой Отечественной войны, начавшегося 6-го июля и продолжавшегося пять дней   по 10 июля. В начале советским танкистам сопутствовал успех, поскольку противник никак не ждал встречный удар, от якобы полностью разбитых советских войск. Мехкорпуса смогли продвинуться на 30–60 километров в районе Сенно, разгромили два моторизованных полка, нанесли большие потери гитлеровцам. Но потом были остановлены, а затем и окружены. Командование немецких войск быстро сориентировалось в обстановке и, после некоторого отступления, создало, с помощью крупных десантных сил, обстановку, давшую немцам возможность окружить наши части, воспользовавшись недостаточной опытностью и слабой подготовкой наших танкистов. Причиной неудач было еще и то, что наступле-ние велось без серьезной подготовки, без артиллерийской и авиационной под-держки, без тесной увязки с действиями других армий, что закономерно и привело к провалу контрудара. За время боев оба мехкорпуса потеряли 832 танка. Такие потери были обусловлены и тем, что у немцев была хорошо ор-ганизованная и многочисленная противотанковая артиллерия. В итоге Запад-ный фронт снова оказался, всего за несколько дней, без большей части своих танков. Пришлось снова отступать, сдав Витебск.
В результате, оказалась в трудном положении, глубоко охваченная с флан-гов, 22-я армия. В это же время дивизии 2-й танковой группы армий «Центр» форсировали Днепр у Быхова и Шклова в полосе 13-й армии и прорвали обо-рону советских войск. Чтобы избежать окружения 22-я и 13-я армии начали отход. Следом вынуждены были отступить и, стоящие в центре фронта, 19-я и 20-я армии. Трагический опыт окружения у советского командования уже был, и оно решило вовремя отвести войска, тем самым сохранить их для последу-ющей обороны Могилева, Гомеля, Полесья. Пытаясь облегчить положение со-ветских войск, Москва, в начале июля, отдала приказ о выброске на пара-шютах несколькими эшелонами в тыл врага 204-й воздушно-десантной брига-ды в район Любани и Волосовичей для изоляции и уничтожения подвижных соединений противника. Была поставлена задача: с помощью диверсий нанести удар по тылу немцев, в частности, уничтожить склады с горючим, инфра-структуру снабжения танковых и моторизованных группировок. Этой опера-цией Москва старалась помочь нашим частям в районе Бобруйска, где склады-валась напряженная обстановка с угрозой выхода противника на Днепр. К со-жалению, эти действия десантников не увенчались успехом. Тылы группы ар-мий «Центр» были хорошо прикрыты 4-мя охранными дивизиями. Для совет-ской стороны это был, хотя и кровавый, наглядный урок, насколько для десан-тирования спецгрупп в тыл врага в дальнейшем необходимо готовить условия, обеспечивающие их безопасность и боеспособность.
Упорные бои развернулись у Полоцка. Сражения проходили с 27 июня по 15 июля. Здесь сражалась 174-я стрелковая дивизия, опиравшаяся на ДОТы (разоруженные до войны и частично разукомплектованные) Полоцкого и Се-бежского укрепленных районов. С приближением фронта к Полоцку отошли 50-я стрелковая дивизия и разрозненные части 11-й армии. Уже 27 июня аван-гард немецких частей (механизированная колонна), хотел захватить мосты че-рез Западную Двину в районе Полоцка. Авангард был уничтожен метким ог-нем 390-го гаубичного полка. Начальником Полоцкого боевого участка ко-мандование 22-й армии назначило комбрига Зыкина (к сожалению, даже в Эн-циклопедии «Беларусь у Вялiкай Айчыннай вайне 1941–1945» нет его инициа-лов, нет в ней и статьи о нем). Были заново сформированы пять пулеметных батальонов в качестве гарнизонов для ДОТов. Город обороняли три полка 174-й стрелковой дивизии   494-й, 508-й, 628-й, а также 50-й полк и два свод-ных батальона 17-й стрелковой дивизии. 29 июня начались жестокие бои, с подошедшими частями противника. Стремясь сломить сопротивление Красной Армии, враг с 3-го июля обрушил на Полоцк массированный удар своей бом-бардировочной авиации. Оборонявшие город части не сидели в пассивной обороне, а сами контратаковали колонны 3-й танковой группы Вермахта, ко-торые шли на Полоцк 3-го июля 1941 года по дорогам Даугавпилс Полоцк, Молодечно Полоцк, и задержали вражеское продвижение. Наши войска 6-го июля выбили на западный берег Западной Двины танковые и моторизованные части гитлеровцев, захвативших 4-го июля несколько плацдармов. Уничтожи-ли много танков и другой техники фашистов. На советские войска, обороняю-щие Полоцк, наступали пять немецких дивизий. Гитлеровцам удалось 9-го июля местами прорвать оборону защитников города. Основные же удары по нашим войскам враг нанес в обход Полоцкого укрепрайона и форсировал За-падную Двину. Но оказанное сильное сопротивление не позволило немцам взять Полоцк.
Удержание Полоцка и Полоцкого укрепрайона на протяжении длительного времени, а не часов, как рассчитывало немецкое командование в своих планах, создавало серьезную угрозу флангам групп армий «Север» и «Центр». Терпеть такое положение командование Вермахта не могло и 12 июля против совет-ских войск, оборонявших Полоцкое направление, были брошены 16 дивизий, в том числе 39-й и 57-й моторизованные корпуса. Этим силам, имевшим явное превосходство в живой силе и боевых средствах, удалось прорвать оборону Полоцка и окружить наши войска. Бои в Полоцком укрепрайоне шли до 19-го июля. Еще 16 июля, по приказу командования 22-й армии, начался, с боями, вывод 174-й дивизии из окружения, кольцо которого было прорвано 20-го июля. Оборона Полоцка задержала продвижение немецких войск и значитель-но затормозила немецкому командованию выполнение плана «молниеносной войны».
Гитлеровские войска смогли захватить центральную и северо-западную часть Белоруссии, несмотря на большие потери. По данным Гальдера, по со-стоянию на 13 июля только в сухопутных войсках Германии на Восточном фронте было убито, ранено, пропало без вести более 92 тысяч человек, а урон в танках составлял в среднем 50%.
К 19 июля немецкие ВВС потеряли 1 280 самолетов. Таких потерь Вермахт до этого времени не знал, а ведь война только начала разворачиваться.
Фашисты в конце июня   первой декаде июля 1941 года, используя свое пре-восходство в танках, господство авиации в небе, большую маневренность, с использованием значительного количества автотранспорта и бронетранспор-теров, подготовку и опытность личного состава своих войск, сумели, не смот-ря на отчаянное сопротивление советских частей и соединений, захватить Минск, Бобруйск, Борисов, Витебск, Полоцк. Войска Вермахта проникли вглубь СССР на северо-западном направлении на 450–500 километров, на за-падном   на 450–600 километров и на юго-западном   на 300–350 километров. Не захваченными в Белоруссии остались юго-восточные районы. Контрудар под Сенно–Лепелем в сочетании с упорной обороной городов, развертывани-ем подошедших резервных армий, хотя и не в полном составе, позволили к концу дня 9-го июля организовать сплошной фронт советских войск, который немцы еще были способны подвинуть на восток, окружить отдельные части и дивизии, но таких масштабных окружений – котлов, как были в июне, у них уже не получалось, вплоть до октября 1941 года, когда развернулось решаю-щее наступление Вермахта на Москву. На юге враг был остановлен на Киев-ском направлении, на севере   на Ленинградском направлении (Лужский ру-беж). Относительное продвижение было на западном направлении. Ощутимые потери в живой силе и боевой технике понесли немцы, несмотря на все свои успехи. К 10 июля было уничтожено, по имеющимся сведениям, 79 тысяч солдат и офицеров, 1061 орудий и минометов, 826 самолетов и 350 танков. Однако политическое и военное руководство нацистской Германии, находясь в эйфории от достигнутых успехов, считало, что еще одно решительное наступ-ление на Московском направлении, еще один быстрый большой удар Вермах-та на юге Белоруссии, взятие Смоленска, и цели войны будут достигнуты. Вот высказывание Гитлера 4 июля 1941 года: «Я все время стараюсь поставить се-бя в положение противника. Практически он войну уже проиграл. Хорошо, что мы разгромили танковые и военно-воздушные силы русских в самом начале. Русские не смогут их больше восстановить» Ему вторил начальник Генераль-ного штаба сухопутных сил Германии Гальдер. Он 3 июля записал в своем дневнике: «В целом теперь можно сказать, что задача разгрома главных сил русской сухопутной армии перед Западной Двиной и Днепром выполнена… восточнее мы можем встретить сопротивление отдельных групп, которые принимая во внимание их численность, не смогут серьезно помешать наступ-лению германских войск. Поэтому не будет преждевременно сказать, что ком-пания против России выиграна в течение 14 дней. Конечно, она еще не закон-чена. Огромная протяженность территории и упорное сопротивление против-ника, использующего все средства, будет сковывать наши силы еще в течение нескольких недель». 
Но, как говорит народная мудрость, «гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить». Очень рано гитлеровцы восторжествовали, явно не оценивая объективно, ни силы Красной Армии, ни упорства и мужества за-щитников Родины, ни сплоченности и готовности к жертвам советского мно-гонационального народа.
Впереди были решающие бои лета 1941 года.


 
ГЛАВА ШЕСТАЯ.
ДНЕПРОВСКИЙ РУБЕЖ

Захват Вермахтом Минска, окружение и разгром трех армий (3-й, 4-й, 10-й) и частично 13-й армии, оккупация западной и центральной части Беларуси и успешные бои немецких войск на северо-западе и в центре БССР, начало сра-жения на Смоленско Московском направлении в июле 1941 года, привели к активизации Квантунской армии Японии в Маньчжурии. Она была укомплек-тована по штатам военного времени и по плану «Кантокуэн» подготовлена к наступлению на СССР. Ее численность достигала 700 тысяч военнослужащих. Лучшие японские дивизии, половина всей артиллерии и две трети танков были сосредоточены на северо-востоке Китая. Для нападения на СССР, при «подхо-дящей обстановке», предназначались 30 пехотных дивизий, две танковые ди-визии и четыре авиадивизии. Началось подтягивание и турецких войск к совет-ской границе в Закавказье. Так что ход боев за Могилев, Гомель, Мозырь и другие белорусские города должен был определить многое в ходе войны и осуществлении стратегии Вермахта «блицкрига»   «молниеносной войны» и в планах гитлеровцев по захвату Москвы до 15 августа. Перед обороняющимися советскими войсками в Беларуси не стояла задача разгрома группы армий «Центр»   сил и возможностей для этого было мало. Но сильно затормозить движение Вермахта, нанести немецким войскам серьезные потери, выиграть время для подготовки обороны Москвы, обучения и снабжения резервов Красной Армии, эвакуации промышленных предприятий в Поволжье, на Урал, в Сибирь, Среднюю Азию   такая задача ставилась военно-политическим ру-ководством Советского Союза. Все, в данных условиях, решали самоотвер-женность, организованность, упорство и героизм тысяч советских военнослу-жащих, а также умелое командование руководства частей и соединений. Немецкое командование не хотело давать советским войскам хоть какую   то передышку, возможность подтянуть и развернуть дивизии и возвести укрепле-ния. Уже 10 июля части группы армий «Центр»   54 дивизии и 3 бригады, из них 9 танковых и 7 моторизованных, а также 8 дивизий из группы армий «Се-вер» (всего 62 дивизии и 3 бригады) перешли в наступление. Эти силы под-держивала авиация (примерно тысяча бомбардировщиков и истребителей). В составе Западного фронта на 10 июля насчитывалось 66 дивизий, из них 20 дивизий имели, 50% состава, но оборону успели занять только 37 дивизий. В первом эшелоне находилось лишь 24 дивизии, имеющих 275 тысяч человек, 135 танков, 2216 орудий и 1 300 минометов. На всем Западном фронте было всего 380 самолетов. Соотношение сил непосредственно участвовавших в сражении, было в пользу врага: в живой силе 1,5 к 1; в артиллерии 1,7 к 1; в танках 7 к 1; в самолетах 3 к 1. С 10 по 15 июля фашисты бросили в наступле-ние одновременно 30 дивизий, в том числе   16 танковых и моторизованных с целью рассечения фронта на три части: невельскую, смоленскую и могилев-скую группировки Западного фронта и создания непосредственных возможно-стей для беспрепятственного продвижения к Москве.
Используя численное и техническое преимущество, гитлеровцы добились серьезных успехов. В середине июля их группировка насчитывала около 429 тысяч человек, 1 040 танков, более 6 600 орудий и минометов. Войска Запад-ного фронта, кроме 21-й армии, вынуждены были отступить. 22-я армия была расчленена на две части и ее шесть дивизий вели упорные бои в окружении, проявляя мужество и стойкость. Ожесточенные бои 22-й армии шли до конца июля. После захвата немцами Витебска и Полоцка 19-я и 16-я армии вынуж-дены были отойти. Кратковременные, но крайне жестокие бои против много-кратно превосходящих сил врага вели воины 18-й, 73-й стрелковых дивизий и 1-й Московской мотострелковой дивизии 20-й армии. Они три дня стойко обороняли Оршу, но 1-я Московская дивизия получила приказ на контрудар в направлении на Копысь и отбросить, прорвавшиеся вражеские части 47-го танкового корпуса, переправившегося через Днепр, обратно. Но это наступле-ние было плохо организовано: без авиационной и артиллерийской поддержки; без учета реально складывающейся стратегической обстановки. В результате уже 14 июля дивизия оказалась в окружении и небольшими группами проби-валась на восток. Только 1 200 бойцов и командиров сумели 16 июля выйти к фронту. Это ярко свидетельствовало еще и о неопытности и неумения коман-дования армии и фронта подготавливаться и вести наступательные действия. За приобретение такого опыта приходилось платить кровью, территорией, от-ступлением еще дальше на восток.
14 июля под Оршей было впервые в войне применено «секретное оружие» Красной Армии   реактивные минометы БМ-13, которые позже любовно назвали «Катюша». Это была батарея из 5-и установок, под командованием капитана И.А. Флерова. Данное оружие было принято на вооружение в сере-дине июня 1941 года и производилось пока только на одном московском заво-де   «Компрессор». Начинка реактивных снарядов при первом их применении являлась по словам очевидцев фугасно-зажигательной и, когда снаряды взры-вались, то все горело   земля, броня, даже воздух. Первые залпы были даны днем по скоплению эшелонов противника на железнодорожном узле Орша и по сосредоточению живой силы и техники. Как вспоминал солдат 5-й дивизии Вермахта: «Это был кошмар. Не только наши солдаты были охвачены пани-кой, но и те, кто находился далеко в стороне от нас, спасались бегством». Сут-ки после этого гитлеровцы не вели наступательных действий, убирали разби-тую и сожженную боевую технику, подбирали трупы своих солдат и офице-ров. К сожалению, это была пока единственная батарея. С августа производ-ство «КАТЮШ» значительно возросло. Началось формирование полков реак-тивной артиллерии.
Очень сильными были бои в районе Быхова, которые продолжались с 3-го по 10-е июля. Здесь оборону держали части 187-й стрелковой дивизии на фронте шириной 50 километров и по мере сил сдерживали натиск 10-й мото-ризованной и 4-й танковой дивизий Вермахта. После ожесточенного сопро-тивления и гибели многих бойцов, оборона дивизии была прорвана, что поз-волило противнику захватить плацдарм на восточном берегу Днепра и навести переправу. Контратаки трех наших дивизий (187, 148, 137) успеха не имели, но, заняв глухую оборону, они не позволили фашистам развить успех и про-двинуться в глубину обороны армии. Сложилась крайне опасная обстановка. Дивизии 3-й танковой группы врага продвинулись на 150 километров и овла-дели Полоцком, Невелем, Демидовым. Соединения 2-й танковой группы про-двинулись на 200 километров и захватили 16 июля Оршу, а 24-я моторизован-ная дивизия ворвалась в Смоленск. 17-го июля был занят Кричев. В районе Могилева была окружена 13-я армия. Дивизии 16-й, 19-й, 20-й армий так же оказались в окружении и вынуждены были отходить к северо-западу от Смо-ленска. 7-я танковая дивизия 3-й танковой группы смогла занять город Ярце-во, который ближе к Москве, чем Смоленск. О трагическом драматизме сере-дины июля 1941 года свидетельствует сообщение командующего, с начала июля Западным фронтом, Тимошенко в Ставку Верховного Главнокомандо-вания 16 июля: «Подготовленных в достаточном количестве сил, прикрываю-щих направление Ярцево, Вязьма, Москва, у нас нет. Главное   нет танков». До Москвы оставалось 350 километров. Предыдущие 700 километров Вермахт одолел за 25 дней.
В этих условиях очень многое, если не все, решали героизм, мужество, стойкость и отвага защитников юго-востока Белоруссии   Могилева, Гомеля, Полесья. От них зависело   продвинутся ли дивизии Вермахта к Москве или завязнут, если не все, то в своем большинстве, в боях. Снова, как после 22 июня, надо было любой ценой выиграть время для подтягивания резервов, со-оружения оборонительных рубежей, срочной эвакуации заводов и фабрик для разворачивания на Востоке страны оборонной промышленности, обучения и вооружения миллионов мобилизованных в Красную Армию. Но уже был вос-становлен, хотя и отступающий, Западный фронт, накапливался боевой опыт у советских войск. И это дало возможность остановить немецкие войска на Луж-ской оборонительной линии на Ленинградском направлении, на юге   под Одессой и Киевом. У Вермахта ситуация тоже была не однозначная: в значи-тельной степени израсходованы резервы на покрытие потерь, фланги группы армий «Центр» не были надежно защищены. С каждой неделей возрастало со-противление Красной Армии, моральный дух и населения, и армии, не был сломлен, не смотря на крупные поражения советских войск и быстрое про-движение гитлеровцев.
Первостепенным и важным пунктом удара фашистских войск был Могилев. Фактически он стал второй (после Минска) столицей БССР. Сюда переехали из Минска ЦК Компартии Белоруссии, правительство республики, штаб За-падного фронта, где с первых дней войны находились Маршалы Советского Союза Шапошников и К.Е. Ворошилов. Им передали 27 июня немецкую тро-фейную карту и надежные разведывательные данные, добытые разведчиками 13-й армии. На основании захваченных у немцев нашими разведчиками штаб-ных оперативных документов, и оперативной карты, и с учетом иных развед-данных, было определено, что основной удар Вермахта в Белоруссии, а не на южном направлении, как ошибочно до этого полагали. 2-го июля в Могилев прибыли Нарком обороны Тимошенко, и он же, по совместительству, коман-дующий Западным фронтом, а также начальник Главного политуправления Красной Армии Л.З. Мехлис. По их требованию в Белоруссию ускоряется пе-реброска пяти резервных армий   двух с Украины и трех из внутренних воен-ных округов. Было принято решение о строительстве двух тыловых рубежей обороны и одного, промежуточного, с опорой на реки Березина, Друть, Днепр.
Оборона Могилевского направления была поручена 61-у стрелковому кор-пусу 13-й армии, а непосредственно города и подступов к нему   172-й стрел-ковой дивизии и 14-и батальонам народного ополчения, сформированных ко второму июля. Севернее города до Копыси оборону заняли 110 –я Тульская и 53-я Саратовская стрелковые дивизии. Южнее Могилева, в сторону Быхова, 187-я стрелковая дивизия. Кроме них на Могилевском направлении в целом действовали 1-я Московская мотострелковая дивизия (до середины июля), ча-сти 20-го механизированного корпуса и 4-го воздушно-десантного корпуса. Они оборонялись без танковых частей и надежного авиационного прикрытия. 3-го июля разведывательные отряды 172-й дивизии в 35–50 километрах от Могилева вступили в бой с передовыми подразделениями 46-го корпуса 2-й танковой группы немцев. В ходе столкновения около деревни Чечевичи и го-родского поселка Белыничи, наши воины уничтожили 14 танков и около роты врага. Сама оборона Могилева продолжалась 23 дня и подразделяется на три этапа. Первый этап, с 3-го по 9-е июля включает бои разведывательных и пе-редовых отрядов на дальних подступах. Второй,   с 9-го по 16 июля, включает в себя упорные оборонительные на основной полосе обороны, и многочислен-ные контратаки. Третий этап,   с 16-го по 27 июля войска, оборонявшие город, вели бои в окружении. На Могилев наступали 4-е пехотные дивизии (23-я, 7-я, 15-я, 263-я) и 3-я танковая, а также моторизованная дивизия СС «Великая Германия», и некоторые другие части. Оборону на западном берегу Днепра осуществляли, перекрывая оба шоссе, 338-й и 514-й полки, а затем   394-й полк. На восточном берегу прикрывал левый фланг 747-й стрелковый полк 172-й дивизии. До конца сражались артиллеристы, не пропуская танки против-ника. 5-го июля командир артдивизиона Б.Л. Хигрин, заменив раненого навод-чика, лично уничтожил шесть танков. В этом бою Б.Л. Хигрин погиб. Ему по-смертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Под давлением пре-восходящих сил противника, наши части были вынуждены отойти к основной полосе обороны. Критический момент в защите Могилева наступил 10 11 июля. Немецкие войска прорвали оборону 187-й стрелковой дивизии, дер-жавшей 80-и километровый участок. О глубине обороны не могло быть и ре-чи. 4-й и 46-й танковые корпуса врага сумели выйти на подступы к Могилеву, вклинившись в оборону 122-й дивизии в некоторых местах на 16 километров. Но в районе деревень Буйничи и Тишовка, они наткнулись на жесткий отпор 389 стрелкового полка, который удерживал свои позиции до 17 июля. В этом бою, который продолжался 12 часов, гитлеровцы потеряли 39 танков и броне-транспортеров, а также более батальона солдат и офицеров. И это был не единственный бой. У деревни Сидоревичи воины 747-го стрелкового полка уничтожили 20 танков и бронетранспортеров, свыше роты противника. Стой-ко сопротивлялись защитники города у деревень Пашково и Гаи, где оборону держал сводный батальон милиции. Не утихали бои и на Буйничском поле. Здесь осталось не менее 20 подбитых бронемашин фашистов. Однако 16 июля войскам Вермахта удалось замкнуть кольцо окружения в 100 километрах во-сточнее Могилева, в районе Чаус.
Начались бои за овладение немцами Могилевом.
Врагу пришлось дорого платить за каждый шаг вперед, за каждый метр про-движения.
За первые десять дней обороны (5 15 июля) по данным штаба 172-й стрел-ковой дивизии, было отбито 27 атак, подбито и сожжено 179 танков и броне-транспортеров, уничтожено не менее 4-х тысяч солдат и офицеров врага. В районе Могилева в окружении оказались также части 20-го механизированно-го, 61-го и 45-го стрелковых корпусов. После захвата немцами Чаус прекра-тился подвоз боеприпасов, продовольствия, медикаментов. Но бои по-прежнему продолжались с неутихающим упорством. Гитлеровцы вынужденно признавали: «Русские стояли до последнего. Они были неуязвимы, как с тыла, так и с флангов. Поэтому каждую стрелковую ячейку, каждую противотанко-вую и артиллерийскую позицию, каждый дом пришлось брать с боем». С 17 июля для штурма города были дополнительно привлечены еще четыре пехот-ные дивизии (258-я, 78-я, 34-я, 10-я). Только тогда гитлеровцам удалось во-рваться в город. Начались ожесточенные уличные бои. В ходе сражения в окружении, по оценке командования 172-й дивизии, было убито и ранено немецких военнослужащих в пределах двух дивизий, нанесен значительный урон их боевой технике. Бои продолжались и около Могилева. 19-го июля в районе деревень Бутримовка, Тишовка, Веккер и Буйничи гитлеровцы потеря-ли в бою до 30 танков и самоходных орудий.
25-го, когда кольцо осады сузилось, генерал М.Т. Романов   командир 172-й дивизии, принял решение прорываться из окружения, выходить к линии фрон-та. Но этот прорыв в ночь на 26 июля удался только частично. В группе про-рыва окружения находился и писатель Константин Симонов, описавший, поз-же, в своей повести оборону Могилева и все последующие события. Писатель завещал после смерти развеять его прах над Буйничским полем, что и было исполнено. Остатки дивизии добирались к своим по одиночке, или небольши-ми группами. Непрерывно по пути прорывающихся частей Красной Армии шли немецкие войска, широко используя свои артиллерию, минометы, танки, авиацию. 
Могилевское сражение отвлекло значительные силы немцев от Смоленска и более чем на три недели приковало их к себе, а ведь каждая дивизия Вермахта в эти дни очень нужна была фашистам, для развития их наступления на Моск-ву. Советское командование, несмотря на потери в личном составе в ходе Смоленской битвы, с 10-го июля до 10-го сентября, получило, очень нужное, время для накопления сил и для подготовки новых рубежей обороны. Да и по-тери Вермахта в боях за юго-восточную Беларусь были очень чувствительные. Итогом было резкое замедление наступления немецких войск на Москву. Сражения в районе Могилева и оборона самого города, по праву заслужили эпитет «героические» и остались в памяти народной навеки, прославлен лите-ратурно и в кино.
Намного ожесточеннее, чем рассчитывало немецкое командование, было сопротивление советских войск не только на Могилевском направлении, но и на Гомельском. Особо жесткие и острые бои развернулись в районе междуре-чья Березины и Днепра, в районе Бобруйск–Рогачев–Жлобин, а также за Го-мель. Здесь значительную роль сыграл 63-й стрелковый корпус, под командо-ванием Л.Г. Петровского, в составе трех дивизий. В конце июля 1941 года корпус развернулся на восточном берегу Днепра на рубеже Щапчицы–Годиловичи–Рогачев–Жлобин–Стрешин. Уже 3-го июля части 3-й танковой дивизии 24-го танкового корпуса гитлеровцев попытались форсировать Днепр в районе Рогачева на участке обороны 167-й стрелковой дивизии, но встретив упорное сопротивление советских воинов, вынуждены были отступить. 6-го июля нашими войсками была проведена разведка боем. Части 117-й дивизии на рассвете форсировали Днепр, атаковали позиции врага и овладели Жлоби-ном. Гитлеровцы вначале отступили. Но немцы вскоре подтянули две дивизии   10-ю моторизованную и 225-ю пехотную. Завязались упорные бои. Ночью наши воины наши части вынуждены были отойти на восточный берег Днепра. Но эта разведка боем четко показала, что внезапная и успешная переправа со-ветских войск возможна, и что оборона фашистов не такая уж и непробивае-мая, особенно если действовать значительными силами.
На юго-восточном направлении оборону держали три армии: 3-я, недавно восстановленная и укомплектованная мало обученными и слабо вооруженны-ми призывниками; 13-я, которая имела лишь 30% личного состава от поло-женной штатной численности и не располагавшая танками. Некоторые части армии и вовсе не имели даже стрелкового оружия. 21-я, была наиболее силь-ная, имевшая девять дивизий уже закаленных в боях. Эта армия состояла из трех корпусов   63-го, 66-го и 67-го, в каждом из которых было по три диви-зии. В начинающейся битве за Смоленск и Могилев, Ставка и командование Западного фронта поставили задачу войскам 21-й армии, которой командовал генерал Ф.И. Кузнецов, вести активную оборону и нанести мощный контрудар в общем направлении на Бобруйск, выйти в тыл могилевской группировке вра-га и максимально оттянуть на себя войска группы армий «Центр», так как, прикрывающие Гомельское направление соединения находились в стороне от главного удара гитлеровцев и немецкое командование не ожидало активности наших частей на этом участке.
13 июля все три корпуса 21-й армии внезапно для немцев перешли в наступ-ление. Переправившись через Днепр, три дивизии 63-го корпуса начали наступление на Рогачев и Жлобин. Продвижение корпуса составило двена-дцать километров, и лишь на подступах к этим городам немцы сумели создать устойчивую оборону, развернув 53-й корпус. Бои за Рогачев и Жлобин носили крайне ожесточенный характер и часто доходили до рукопашных схваток. Уже к концу 13 июля Жлобин был полностью освобожден от немцев, а к вече-ру 14 июля врага вышибли и из Рогачева. Было захвачено много трофеев: 20 орудий, 5 танков, большое количество винтовок, автоматов, пулеметов. На месяц Красное знамя освобождения и символ нашей, пусть и небольшой, но Победы водружено над городом. Не все нам отступать! Теперь враг отходит на запад!
Этот успех сильно сказался на моральном состоянии бойцов и командиров. Вот что писал в письме своим близким военнослужащий Теряев: «Нахожусь на фронте не в качестве отступающего, а в качестве наступающего. Хватит, довольно. На нашем участке немец отступает, хотя и медленно. Когда мы от-ступали, больно было смотреть на местных жителей, которым приходилось оставаться, их ждала жизнь под властью фашистов. Со слезами на глазах они провожали нас, но мы ничего не могли сделать…». Одновременно 67-й стрел-ковый корпус начал наступление в районе Быхова и, к концу 13 июля, перере-зал железную дорогу Быхов Рогачев. 66-й корпус, при поддержке Пинской во-енной флотилии, ударил на Бобруйск и весь день продвигался на Паричи. Наступление частей Красной Армии продолжалось и в последующие дни. На запад от Жлобина они продвинулись до 30 километров. Бои шли в окрестно-стях Бобруйск и в 25 40 километрах южнее, а 232-я дивизия 66-го стрелкового корпуса продвинулась на 80 километров и захватила переправы на реках Бере-зина и Птичь. Для группы армий «Центр» сложилась опасная обстановка на ее южном фланге, остановить наступление 21-й армии немцы, имеющимися си-лами, не могли. Они вынуждены были направить против 21-й армии два своих армейских корпуса из резерва группы армий «Центр» и еще снять с фронта у Смоленска две пехотные дивизии. Только этими силами немцы смогли остано-вить наступление нашей армии. Начались тяжелые бои. Своими активными действиями 21-я армия прочно сковала до 15-и немецких дивизий, сорвав их наступление на Гомель. Одновременно, и уничтожить рубежи советских войск на Днепре, и наступать дальше Смоленска у Вермахта не хватало больше сил, несмотря на то, что группа армий «Центр» была самой большой ударной группировкой захватчиков.
Здесь свое веское слово сказала и советская кавалерия в составе 32-й, 43-й и 47-й кавалерийских дивизий. По личному приказу Сталина и под руковод-ством главного инспектора кавалерии Красной Армии генерал-полковника О.И. Городовикова в районе Речицы были сосредоточены три кавалерийских дивизии. 22-го июля войска кавгруппы под общим командованием полковника А.И. Бацкалевича, уроженца Беларуси, приступили к выполнению рейда. В ка-честве проводников выступили более 20-и бойцов Василевичского истреби-тельного батальона Полесской области. В многодневном рейде отличились добровольцы этого батальона В. Макаров, А. Сиротин, Н. Дейкун, Н. Лавшук, Е. Шульга, А. Золотарев, Н. Савченко. Наиболее успешно действовала 32-я кавдивизия. 47-я Кубанская и 43-я Донская кавдивизии попали под удары вражеской авиации и понесли потери. 24-го июля кавалеристы освободили районный центр Глусск и разгромили полк мотопехоты противника. Через два дня, 26 июля, совершив 60-и километровый марш, кавалеристы заняли другой райцентр   Старые Дороги, а 28-го июля лихим ударом захватили железнодо-рожную станцию Татарка и перерезали сообщение по важной железной доро-ге, питавшей войска 2-й танковой группы и 2-й армии немцев.
Кавалерийская группа нанесла внезапный удар по Осиповичам, которые бы-ли важным железнодорожным узлом, где пересекались дороги на Минск, Мо-гилев, Гомель, Слуцк. Но здесь кавгруппа была блокирована немецкими вой-сками. Только кавалеристы 32-й дивизии уничтожили более 2 тысяч солдат и офицеров противника, взорвали шесть железнодорожных и шоссейных мо-стов, сожгли 150 автомашин. Это вызвало панику в штабе группы армий «Центр», так как она не имела своих резервов на данный момент и не могла ликвидировать прорыв. Командующий группы армий «Центр» фельдмаршал фон Бок обратился за помощью в верховное командование Вермахтом. Про-тив кавалерийской группы из резерва главного командования были брошены три дивизии. Завязались тяжелые бои и 5-го августа остатки 32-й кавалерий-ские дивизии отошли и соединились с частями 21-й армии. Однако и враг по-нес чувствительные потери. Во время наступления войска 21-й армии нанесли большой урон восьми вражеским дивизиям.
Немецкое командование решило вплотную заняться советскими войсками, которые угрожали правому флангу группы армий «Центр» и очень мешали добиться успеха в районе Смоленска, отвлекая, так нужные Вермахту, диви-зии. Как позже писал командующий 2-й танковой группой генерал Гудериан: «Перед тем, как перейти в наступление на Москву или предпринять какую-либо другую операцию, нам необходимо было предварительно выполнить еще одно условие   обеспечить свой правый фланг у Кричева, расположенный глу-боким уступом назад. Очистка этого фланга от войск противника была необ-ходима еще и для того, чтобы обеспечить 2-й армии наступление на Рогачев».
Но это мнение, пусть крупного, пусть авторитетного, но одного генерала Вермахта. А что решает верховное военное командование (ОКВ)? 19 июля принимается дополнение к директиве № 33, в котором говорилось: «Перво-очередная задача состоит в том, чтобы ликвидировать вклинившиеся далеко на запад, фланговые позиции противника, сковывающие крупные силы пехоты на обоих флангах группы армий «Центр». Для этого 2-я танковая группа должна повернуть с главного направления (Смоленск Москва) на юг, чтобы нанести удар советским войскам в районе Гомеля и во фланг основным силам Юго-Западного фронта, которые обороняли Киев».
Окончательное решение по данному вопросу, вероятно, было принято Гит-лером на совещании 4-го августа в штабе группы армий «Центр» в Борисове. Уже после войны немецкие генералы назовут это решение «роковым» для до-стижения победы над СССР в 1941 году. Оно на два месяца отсрочило наступ-ление немецких войск на Москву, до 30 сентября   2 октября 1941 года, и дало возможность Красной Армии укрепиться и лучше организоваться. Но не при-нять такого решения высшее военно-политическое руководство нацистской Германии не могло по чисто военным соображениям – из-за упорных боев со-ветских войск на рубеже Днепра, у Могилева, Гомеля, Полесья, что срывало планы наступления на Москву после захвата Смоленска. Это было решение не одного Гитлера, а и его лучших генералов из высшего военного руководства рейха. Сам Гитлер свидетельствовал что, когда заслушав доклад на совещании в Борисове об огромных потерях Вермахта, отметил, что если бы перед вой-ной он в достаточной степени был проинформирован о силе Красной Армии, то принять решение о необходимости нападения на СССР, ему было бы значи-тельно тяжелее.
Говоря о героическом сопротивлении сухопутных и воздушных сил, необ-ходимо сказать о поддержке советских войск на суше моряками и кораблями Пинской военной флотилии, которая была образована в 1940 году из частей Днепровской военной флотилии. К началу войны она насчитывала, кроме вспомогательных судов и двух штабных кораблей, 7 мониторов, 4 канонер-ские лодки, 30 бронекатеров, минный заградитель «Пина» и 7 тральщиков. Всего 49 боевых судов и 2 300 матросов, старшин и офицеров. Кроме этого, флотилия располагала авиационной эскадрильей, зенитным артиллерийским дивизионом, ротой морской пехоты. В начале войны флотилия пополнилась за счет мобилизованных кораблей и судов гражданского флота на четыре кано-нерские лодки, 1 катера-тральщика, 10 сторожевых катера и 10 сторожевых кораблей. Еще сюда перешли два монитора из Дунайской речной военной флотилии.
Получив в ночь на 22 июня предупреждение о боевой готовности по всему флоту, данное Адмиралом Советского Союза Н.Г. Кузнецовым, ровно в 4-е утра 22 июня корабли передового отряда и основных сил флотилии вышли из Пинска навстречу врагу. Утром 23 июня передовой отряд подошел к Кобрину, а основные силы флота находились у Днепро–Бугском канале в 16–18 кило-метрах от города. Но вечером 23 июня немецкие танки ворвались в город Ко-брин, а мотопехота с артиллерией вышли на берег канала. Гитлеровцы откры-ли один из шлюзов канала. Вода стала быстро уходить. Суда флотилии могли оказаться на мели. Чтобы этого не случилось, корабли были выведены в реку Пина и заняли оборону западнее Пинска. С 24 июня по 4-е июля корабли фло-тилии вели оборону Пинска. Отсутствие боеприпасов вынудило советские войска отойти. Немцы захватили Пинск 5 июля. Флотилия, с боем, отошла к Лунинцу. 6-го июля флотилия и 75-я стрелковая дивизия вели оборону на ли-нии Лунинец Туров, а уже на следующий день моряки помогли партизанскому отряду, под командованием В.З. Коржа, быстро и без потерь переправиться через реку Припять. Командование флотилии (контр-адмирал Д.Д. Рогачев), по просьбе Коржа, выделило партизанам 30 килограммов тола, капсюлей, бикфордова и детонирующие шнуры, продовольствие.
10-го июля отряд из сотрудников НКВД по Пинской области и рота Пин-ской военной флотилии вели бой с врагом, засевшем в деревне Ольшаны. Ру-ководил боем майор Дмитраков, командовавший батальоном красноармейцев и обороной Турова. Однако, вскоре после начала артподготовки, флотилия прекратила огонь из-за отсутствия снарядов. По заявлению Дмитракова, в тот день имелось в наличии 400 снарядов, которые должны были обеспечить ве-дение боя, но в действительности оказались пригодными 50 60 штук. Имев-шийся у флотилии запас снарядов, не был пригоден для ведения боя из пушек флотилии. Противник открыл ураганный огонь из автоматов, пулеметов, пу-шек. Что произошло со снарядами, почему они оказались непригодными для использования флотилией в бою? Расхлябанность и беспорядок в снабжении боеприпасами или чья-то враждебная деятельность, которая подставила крас-ноармейцев, сотрудников НКВД, матросов, и корабли под беспощадный удар врага, сорвав важную, для обороняющихся, операцию?
К 11-му июля флотилия была разделена для лучшей управляемости, в связи с быстро меняющейся обстановкой, на три отряда: Березинский (на реке Бере-зина в составе Западного фронта во взаимодействии с 21-й армией); Припят-ский (на реке Припять вместе с частями 4-й и 5-й армий Западного фронта); Днепровский (на реке Днепр, взаимодействуя с 26-й и 38-й армиями Западного фронта). Моряки флотилии активно участвовали в обороне Лунинца, Турова, Бобруйска, Гомеля.
Приведем всего два примера боевых действий кораблей флотилии в июле 1941 года. 12 июля под покровом ночи монитор «Бобруйск» Припятского от-ряда, под командованием старшего лейтенанта Ф.К. Семенова, прорвался в тыл немецким войскам на 30 километров, обстрелял из своих орудий скопле-ние войск противника в Давид Городке, по заранее разведанным целям. В ре-зультате враг потерял четыре орудия, более 50-и машин с грузами и боеприпа-сами, до 200 солдат и офицеров убитыми. Гитлеровцы перебрасывали свои войска из Лунинца в Давид Городок, тем самым создавая опасность наступле-ния фашистов на Мозырь вдоль правого берега Припяти. Но такое положение было только до огненного удара монитора. После грамотного использования монитора «Бобруйск», немецкое наступление вдоль берега реки было при-остановлено на несколько дней. 25-го июля немецкие войска возобновили наступление в полосе 21-й армии. При этом враг усиленно перебрасывал свои части через мост у местечка Паричи на левый берег Березины для форсирова-ния Днепра и наступления на Гомель. По данным разведки, к исходу 25 июля, в районе Парич находилось около двух пехотных дивизий, усиленных танка-ми, бронемашинами, артиллерией. Советским войскам нужен был внезапный удар по скоплению войск противника и переправе у местечка Паричи. Коман-дование 21-й армии приказало решить эту задачу Березинскому отряду Пин-ской флотилии. В ударную группу был выделен монитор «Смоленск», под ко-мандованием старшего лейтенанта Пецуха, и три бронекатера – БКА-202, БКА-204, БКА-205. Нужно было форсировать передний край обороны гитле-ровцев, подняться вверх по руслу реки Березины на 10–12 километров, занять выгодную позицию для стрельбы прямой наводкой с дистанции 3–4 километ-ра, сделать несколько огневых налетов и, до рассвета, вернуться назад, так как в воздухе с утра начиналось господство немецкой авиации. Противник имел в районе Парич многочисленную артиллерию и мог организовать сильный огонь по кораблям. Гитлеровцы считали Паричи своим тылом, так как фронт на во-стоке проходил в 40–45 километрах, а на юге 18–20 километров от них. Пере-праву прикрывали не только на земле, но и с воздуха.
Расчет советских моряков был на внезапность. Вечером 26 июля корабли пошли в смертельно опасный рейд. На правом берегу незаметно был высажен корректировочный пост, с радиостанцией и полевым телефоном, под командо-ванием лейтенанта П.А. Малышева. К концу 26 июля корабли, не будучи об-наруженными противником, заняли огневые позиции.
В артобстреле врага приняли участие 122-двух мм гаубицы. При большой скученности войск и боевой техники, огонь был эффективным. У немцев воца-рились паника и растерянность. Отдельные пролеты моста были поражены, начали рваться штабеля боеприпасов у переправы, загорелись бензоцистерны и склады горючего. Ответный огонь фашистов был слабым, и били они «по площади». Корректировщики быстро установили место нахождения крупно-калиберной вражеской батареи, и она была разбита огнем со «Смоленска». Но гитлеровцы были опытными военными и обнаружили, при отходе, наши ко-рабли, стянули противотанковую артиллерию, легкие танки и бронемашины, устроили засаду. «Смоленск» был поврежден ответным огнем, тяжело ранен рулевой, снаряд попал в машинное отделение. Однако моряки выстояли ко-мандор матрос Загребальный, сменил за штурвалом рулевого, в машинном от-делении в живых осталось только два человека   матросы Кот и Тихомиров, который был ранен осколком в живот, но они обеспечили ход кораблю. В бронекатер БКА-205 попал бронебойный снаряд, и он сел на мель. Фашисты надеялись его захватить вместе с матросами. Но командир катера, младший лейтенант С.Ф. Стужко и политрук Махоткюн, прикрыли отход команды пу-леметным огнем, а катер взорвали. Корректировщиков сняли другие бронека-тера, как и уцелевших матросов с БКА-205. Артиллерийским огнем монитора и бронекатеров была разрушена переправа, уничтожено до 100 единиц броне-техники и автомашин с войсками и грузами, ликвидированы склады боеприпа-сов и горючего, убиты и ранены сотни гитлеровцев. Все это заставило враже-ское командование почти на сутки прекратить переправу войск, замедлило темпы наступления на этом участке фронта, позволило командованию 21-й армии усилить резервами сражающиеся части.
Далее   снова бои. И без потерь их не бывает. 514 человек потеряла Пинская военная флотилия, моряки которой не жалели ни сил, ни жизни ради победы над врагом. Флотилия поддерживала артиллерийским огнем наши сухопутные войска, разрушала вражеские переправы и прикрывала свои, высаживала в тыл противника тактические десанты и разведывательные группы. К осени 1941 года вся Белоруссия уже была захвачена фашистами и поэтому корабли фло-тилии, в ночь с 30 на 31 августа, с боем прорвались к Киеву, чтобы помочь в защите столицы Украины.
Даже в донесениях Абвера в Берлин признавалось: «Разведгруппам (от ав-торов   с танками, тяжелой артиллерией, при поддержке авиации) не удалось захватить ни на Припяти, ни на Днепре русские военные суда, которые оказы-вали серьезное огневое сопротивление на реках, что сдерживало наше наступ-ление в Белоруссии».
И это происходило в условиях, когда корабли были ограничены руслами рек, без оборудованных наземных баз, под ударами пикировщиков и крупно-калиберной артиллерии врага. Нашим воинским частям часто приходилось от-ступать.
Честь и слава советским морякам, которые смогли, в этих труднейших усло-виях, хорошо воевать и бить противника. С середины июля боевые действия войск Западного фронта разделились на два относительно равных участка ожесточенной борьбы. Один   в районе Смоленска, другой   в районе Гомеля. 24 июля, для лучшего управления и оперативности руководства Ставка обра-зовала новый, Центральный фронт из трех армий   21-й, 13-й и 3-й, под коман-дованием Ф.И. Кузнецова. Членом Военного Совета фронта был назначен 1-й секретарь ЦК Компартии Белоруссии П.К. Пономаренко. Начальником штаба назначили полковника Л.М. Сандалова. Бывший начальник штаба 4-й армии, разгромленной в приграничном сражении в июне 1941 года, чудом избежал ареста и расстрела вместе с другими руководителями Западного фронта, к концу войны дослужился до звания генерал-полковника и должности началь-ника штаба 4-го Украинского фронта. Л.М. Сандалов еще до войны закончил две военные академии, был талантливым штабным работником, а такими ква-лифицированными кадрами не разбрасывались, особенно на фоне их острой нехватки.
Гитлеровским командованием на Гомельское направление к концу июля бы-ли переброшены вся 2-я танковая группа и 2-я пехотная армия из пяти корпу-сов, в общем количестве более 25 дивизий, что резко изменило соотношение сил. Последним успехом наступления 21-й армии стало освобождение Криче-ва (30 июля) в ходе напряженных боев. Однако, 2 августа 4-я танковая дивизия Вермахта нанесла контрудар юго-западнее Кричева и ворвалась в Рославль. 8 августа два немецких корпуса (24-й и 7-й) расчленили части 13-й армии, что не позволило ей из-за больших потерь построить эффективную оборону на реке Сож. С утра 12 августа, после сильной артиллерийской и авиационной подго-товки, немецкие войска перешли в наступление на участках 21-й и 13-й армий. Разгорелись ожесточенные бои по всему фронту. Имея значительное числен-ное превосходство, немецкие корпуса начали теснить наши части, пытаясь окружить и уничтожить основную группировку 21-й армии в районе Довск   Рогачев   Жлобин. Упорные бои развернулись в Костюковичах. К концу 13 ав-густа 50 вражеских танков ворвались в Костюковичи, но их дальнейшее про-движение остановили советские части и Костюковичский истребительный ба-тальон. Но силы были неравны и 14 августа подразделения Красной Армии были вынуждены оставить Костюковичи, а 15 августа Хотимск. Части 7-го ар-мейского корпуса и 10-й моторизованной дивизии немцев 12 августа форсиро-вали реку Сож на участке Чериков Пропойск (ныне Славгород) и расчленили боевые порядки 13-й армии на несколько частей. Исход борьбы решил, при-бывший 24-й танковый корпус 2-й танковой группы немцев. Остатки 13-й ар-мии стали отходить на юго-восток. Для них участие в боях за Белоруссию за-кончилось.
12 августа три дивизии Вермахта форсировали Днепр в районе Стрешина и начали наступление в направлении Довска. Наш 63-й стрелковый корпус ока-зался в окружении. Командование Центрального фронта принимало меры для поддержки сражающихся войск. Из резерва фронта в войска влились десять рот политбойцов, состоящих только из коммунистов и комсомольцев, стойко державшихся на своих позициях под нажимом врага. В район Стрешино был переброшен запасной стрелковый полк. Из резерва Ставки в район Гомеля стали прибывать две стрелковые дивизии (266-я и 277-я). Но этих мер оказа-лось недостаточно. 63 и 67 корпуса, оборонявшиеся в районе Довск   Рога-чев Жлобин, оказались в тяжелом положении под ударами многократно пре-восходящих, сил противника и начали 17 августа отход с боями на Гомель вдоль восточного берега Днепра. 18 августа упорные бои развернулись за рай-центр Ветка, который обороняла 55-я стрелковая дивизия. Несколько раз рай-центр переходил из рук в руки, часто вспыхивали рукопашные схватки. Диви-зия не только оборонялась, но и контратаковала. Только подтянув свежие ча-сти, гитлеровцы смогли захватить Ветку. Наши части на этом участке вынуж-дены были отойти в леса севернее Добруша.
Стойко удерживали занимаемые позиции, в 10 15 километрах севернее Го-меля, отряды, руководимые комбригом Н.И. Гусовским. Вместе с ними город обороняли 18 отрядов народного ополчения общей численностью в 6 700 че-ловек. Действовало и несколько истребительных батальонов. Через Сож были наведены два наплавных моста. Вели огонь по врагу, на участке железной до-роги Гомель – Костюковичи, легкий бронепоезд, а в районе Ново-Белицы, тя-желый бронепоезд. Они до последнего сражались с танками и артиллерией фашистских войск. Если враг и продвигался, то устилал землю сотнями уби-тых и раненых, десятками разбитых танков и сбитых самолетов. Это призна-вали сами гитлеровцы. В докладе командующего 2-й полевой армии генерала М. фон Вейхса от 17 августа указывалось: «Дневные бои весьма жесткие. Рус-ские, ведомые многочисленными офицерами и комиссарами, сдаются очень редко, и, в большинстве случаев, вопрос решается в бою на ближних дистан-циях». Гарнизон Гомеля на 17 августа составлял всего три с половиной тысячи человек, сдержать многочисленного врага он не мог. Утром 18 июля немецкие войска обошли с востока оборонительные позиции советских войск, и вышли к юго-восточной окраине города. Гарнизон принял бой, хотя бойцы и команди-ры хорошо понимали весь трагизм ситуации. На следующий день боевые дей-ствия перекинулись на улицы города. После массированного авиационного налета, как по обороняющимся войскам, так и по жилым кварталам, части 2-й немецкой полевой армии прорвались и захватили северную и западную части Гомеля. Упорные бои весь день и вечер 19 июля проходили в районе город-ского парка, конного завода, речного порта, авторемонтных мастерских. Крайне жестокие схватки шли у переправ через Сож, которые обороняющиеся сумели взорвать, не допустив их захвата противником. Только в 23 часа штаб Центрального фронта отдал распоряжение на отвод войск из города. На левом берегу Сожа, в Ново-Белице, бои продолжались еще трое суток. На два с по-ловиной года Гомель оказался под фашистской оккупацией.
За время боев на гомельском направлении, на ближних подступах к городу и в самом городе, частями Красной Армии и ополченцами, по опубликованным данным, было уничтожено свыше 80 тысяч гитлеровских солдат и офицеров, более 200 танков, около 100 самолетов. Очень дорого нацистским войскам обошлось преодоление Днепра и Сожа.  В итоге битвы на Днепровском ру-беже, Березине и Соже, наиболее крупная группировка Вермахта   группа ар-мий «Центр», с двумя, из четырех, танковыми соединениями, при поддержке господствующего в воздухе 2-го воздушного флота, не смогла продвинуться далее Смоленска и Ярцево, не смогла выйти (в июле-августе) на штурм Моск-вы. Немецкому высшему военному командованию (ОКВ) пришлось, в резуль-тате героического сопротивления советских войск в Белоруссии и в других ре-гионах, повернуть 2-ю танковую группу на Могилев, Гомель, Полесье, а 3-ю танковую группу направить на прорыв Лужского оборонительного рубежа под Ленинградом. Успешно наступать на Москву одними пехотными дивизиями гитлеровцы не могли. 30-го июля 1941 года, впервые за всю Вторую Мировую войну, Вермахт на главном направлении перешел к обороне, что было отраже-но в директиве № 34 ОКВ. Нападение Японии на СССР было отложено «до лучших времен», со стороны Турции тоже наблюдалась тишина. Гитлер, пыта-ясь делать хорошую мину при плохой игре заявил, что Москва для него не бо-лее чем географическое понятие и теперь самое важное захватить Киев, Дон-басс, Крым и Ленинград. К этому его подталкивало не только положение на фронтах, но и успешная радио игра советской контрразведки, о которой будет речь в 12-й главе.
На самом юге Белоруссии, в Полесье, в июле-августе также шли упорные бои, хотя оно оказалось несколько в стороне от удара главных сил Вермахта. Здесь на помощь советским войскам пришли многочисленные отряды народ-ного ополчения и истребительные батальоны. В июле, на протяжении всего нескольких суток, снова была создана 3-я армия, командующим которой был назначен генерал-лейтенант В.И. Кузнецов. Части его армии защищали Поле-сье с центром в Мозыре. Более двух недель защищали райцентр Туров совет-ские части: 75-я стрелковая дивизия, 18-й погранотряд, моряки Пинской реч-ной военной флотилии, Туровский истребительный батальон. Враг захватил Туров 15 июля, но в ночь с 3 на 4 августа красноармейцы, под командованием капитана Даниленки, вместе с созданным 23 июня, Туровским партизанским отрядом, выбили оккупантов из Турова и из близлежащей деревни Озаряны. На протяжении августа они неоднократно отбивали атаки гитлеровцев. 14 ав-густа фашисты ворвались в Туров, но совместным ударом красноармейцев и партизан Туров снова был освобожден. Только 23 августа Туров окончательно был захвачен немцами. За каждый населенный пункт шли упорные бои: в Па-ричском районе бои шли за 36 населенных пунктов, Октябрьском   за 27. В боях также уничтожалась бронетехника врага. Так с 6 по 9 июля в Глусском и Паричском районах подразделениями Красной Армии, вместе с истребитель-ными батальонами, подбили около 30 танков и бронемашин гитлеровцев.
Такая ситуация на юге Белоруссии не могла не тревожить высшее руковод-ство Третьего рейха. 25 июля начальник штаба верховного главнокомандова-ния вооруженных сил Германии генерал-фельдмаршал В.Кейтель заявил ко-мандующему группой армий «Центр»: «Особенную обеспокоенность фюрера вызывает в нынешнее время район Мозыря, где, согласно его оценке, создает-ся новая мощная вражеская группировка, за счет войск, которые действовали перед правым крылом 2-й армии и фронтом 6-й армии, причем, возможно, она имеет значительное количество артиллерии». Через несколько дней он же до-полнил, что Гитлер рекомендует повернуть значительную часть сил группы армий «Центр» на юг, что дало бы возможность окружить советские войска в районах Гомеля и Мозыря.
В результате против 3-й советской армии, не имевшей ни танков, ни при-крытия с воздуха, развернули наступление часть сил танковой группы и 2-й полевой армий. Длительная задержка основных сил 2-й армии в районе Гомеля никак не устраивала командующего группой армий «Центр» фон Бока. 22 ав-густа он дал приказ отбросить советские части, оборонявшиеся южнее и юго-восточнее города (Мозырь был захвачен немцами 20 августа) и как можно быстрее занять переправы в районе Чернигова. В свою очередь, Ставка прика-зала нашим войскам удерживать этот район (Полесье) до отвода 3-й армии Центрального фронта и 5-й армии Юго-Западного фронта в северные районы Украины. В журнале боевых действий группы армий «Центр» отмечалось: «Здесь снова подтверждается предшествующий опыт, что русские, несмотря на угрозу с флангов и тыла, не покидают своих оборонительных позиций». Советские воины успешно выполнили поставленную задачу, несмотря на зна-чительный перевес сил противника. Штаб группы армий «Центр» с явным недовольством отмечал: «Противник держится южнее Гомеля с целью дать возможность отхода 3-й и 5-й русских армий на восток».
В Полесье шли ожесточенные бои. Еще 16 августа две дивизии Вермахта (25-я и 45-я) начали наступление на Мозырь, на подступах к которому их пы-талась задержать 214-я воздушно-десантная бригада. По данным, против двух полков бригады, наступало не менее восьми полков гитлеровцев. На шесть дней сковали силы двух дивизий Вермахта воины – десантники, но гитлеров-цам удалось захватить Мозырь. 3-я армия оказалась в котле, и чтобы избежать полного разгрома, частям армии пришлось переправиться через Днепр и от-ступать в район Трубчевска (Украина). Некоторые части Красной Армии   где роты, где полки продолжали сражаться в окружении до начала сентября. Битва за Белоруссию лета 1941 года завершилась.
Центральный и Западный фронты не смогли, в силу неравенства сил, малого количества танков и самолетов, недостатков в руководстве войсками и еще малого опыта боевых действий, выдержать удары группы армий «Центр» и, несмотря на весь героизм, самоотверженность и стойкость, советские воины проиграли эту битву. Но они смогли сделать главное   оттянуть основные си-лы врага против Москвы на полтора месяца на себя, нанести ему большой урон в людях и боевой технике, фактически сорвать выполнение плана «Бар-баросса», молниеносной войны, перенаправив главные удара Вермахта с цен-тра на юг и север.
Почему советские войска в целом потерпели в Белоруссии поражение летом 1941 года? Дело было не только в количестве танков, самолетов, создании немцами высокомобильных ударных группировок, большом опыте у гитле-ровского командования, но и в наших недостатках и ошибках. Несмотря на принятие 30 июля нового плана войны, его осуществление в жизнь шло плохо. Переход к стратегической обороне затянулся. Ставка Верховного Главноко-мандования ставила войскам задачи, не считаясь с отсутствием необходимых предпосылок для их успешного выполнения. Особо уязвимым местом явля-лась низкая обеспеченность боеприпасами, горючим, малое количество и не-умелое использование противотанковой артиллерии, зениток и самолетов. Все это приводило к огромным потерям в живой силе. В ходе Смоленского сраже-ния Западный фронт потерял 469 584 человека, из 579 400. Потери в войсках Центрального фронта были тоже не малыми   107 225 человек. И это было не случайным. Выдающийся полководец Г.К. Жуков делает из таких поражений, такого отступления, таких потерь горький, но честный вывод: «В начале вой-ны мы плохо воевали не только наверху, но и внизу. У нас стесняются писать о неустойчивости наших войск в начальный период войны. А войска… не только отступали, но и бежали, и впадали в панику». Данное положение было далеко не везде и не всегда, иначе гитлеровцы выиграли бы войну, но то, о чем гово-рил Жуков, тоже было и об этом нельзя умалчивать.
Успех в Белоруссии дорого обошелся фашистам. К началу августа 1941 года вражеские танковые дивизии 2-й и 3-й танковых групп потеряли до шестиде-сяти процентов своих танков и автомашин, а также более одной трети личного состава. Нацистская Германия летом 1941 года была в состоянии восполнять свои потери в живой силе и технике, но эти потери уже неумолимо подтачива-ли мощь ударных группировок Вермахта, что переводило войну из молние-носной (блицкрига) в затяжную, ничего хорошего не сулившую гитлеровцам, кроме полного, со временем, поражения. Так что крах блицкрига начался ле-том 1941 года в Белоруссии, а завершился в декабре 1941 под Москвой.
Все жертвы, все потери Красной Армии были не напрасны   они позволили затормозить, а позже повернуть фашистское нашествие назад, в его логово   в Германию.


 
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ИСТРЕБИТЕЛЬНЫЕ БАТАЛЬОНЫ В БЕЛОРУССИИ

Фашистски агрессоры стремились максимально быстро разгромить находя-щиеся в Белоруссии части и соединения Красной Армии, захватить города и деревни, поработить белорусский народ. Они хотели подорвать тыл советских войск, получить необходимые сведения, чтобы наносить смертельно   опасные авиационные, танковые, артиллерийские удары, парализовать промышлен-ность, транспортные коммуникации, сеять панику среди населения, захваты-вать пункты управления и связи, подрывать работу партийно-советского аппа-рата, уничтожать коммунистов, комсомольцев, советско-хозяйственный актив, сотрудников госбезопасности и милиции.
С этой целью фашисты забрасывали в тыловые районы Белоруссии, сотни своих агентов. Забрасывались не только одиночки, но и целые группы развед-чиков и диверсантов в тылах советских войск. Обычно фашисты выбрасывали группы по 20 60 человек, с мотоциклами и велосипедами для большей мо-бильности, и по 4 6 человек с рациями. Большое количество забрасывалось в тыл наших войск, так называемых, «сигналистов», которые с помощью ракет и световых сигналов указывали важные цели для вражеской авиации. Часто шпионы, диверсанты и террористы гитлеровцев были одеты в красноармей-скую или командирскую форму, гражданскую одежду и имели, правдоподоб-но выглядевшие, документы. Многие из них хорошо владели русским или бе-лорусским языками, знали наши порядки, четко придерживались разработан-ных немецкой разведкой «легенд».
В первые дни войны, агентура и разведывательно-диверсионные группы Аб-вера, и специального полка «Бранденбург», провели ряд успешных операций, в результате которых захватывались мосты, уничтожались проводные линии связи, радиоузлы. Они указывали ложные пути продвижения наших автоко-лонн с войсками, наводили авиацию для массированных бомбежек выдвигаю-щихся частей, захватывали ценные документы, проводили террористические акции против командно-политического состава, убивали или захватывали в плен офицеров связи и отдельных командиров воинских подразделений, рас-пространяли ложные и провокационные слухи. Жизненно необходимым было навести четкий порядок в тылу Красной Армии, обеспечить безопасность в го-родах, деревнях, на транспортных коммуникациях, и обезвредить возможных шпионов, диверсантов, террористов. Особо сложно было это сделать при пе-ремещениях по территории Белоруссии сотен тысяч человек населения: до двух миллионов принимали участие в сооружении оборонительных позиций. Около 1,5 миллиона уходили пешим порядком, при активном участии желез-нодорожного и автомобильного транспорта, эвакуировались далеко на Восток вместе с оборудованием заводов, фабрик, учреждениями, культурными, обра-зовательными, медицинскими организациями. Одних сотрудников органов НКВД–НКГБ БССР для этого в военное время было недостаточно. Тем более, что многие из них ушли для усиления Особых отделов частей и соединений (военная контрразведка), а другие направлялись для действий в создаваемые партизанские группы и отряды. Третьи же, где позволяла обстановка, перебра-сывались в города и населенные пункты   в организуемое патриотическое под-полье. В связи с этим нужна была вооруженная массовая, военизированная и добровольная структура из политически надежных местных кадров   рабочих, колхозников, служащих, интеллигенции, которые хорошо знали, как людей, так и местность, и могли действовать быстро и решительно.
Такая структура в общесоюзном масштабе возникла 24 июня 1941 года в ре-зультате решений Совнаркома СССР (правительства) «О мероприятиях по борьбе с парашютными десантами и диверсантами противника в прифронто-вой полосе» и «Об охране предприятий и организаций, и создании истреби-тельных батальонов». Формировались они главным образом из представите-лей партийного, советского, комсомольского актива, из добровольцев, подхо-дящих в физическом плане и подготовленных в военном отношении, но не подлежащих призыву в Красную Армию. В Белоруссии формирование истре-бительных батальонов началось объединением вооруженных рабочих отрядов и групп самообороны, созданных в самые первые дни войны, а местами и в первые часы, местными руководящими органами в соответствии с директивой ЦК КП(б)Б от 23 июня «Об организации борьбы с вражескими диверсантами и парашютистами». Эта директива адресовалась всем областным и районным комитетам компартии, а также исполнительным комитетам районных Советов. Повсеместно организовывались вооруженные добровольные формирований для борьбы с вражеской агентурой, диверсантами и шпионами, а также охраны важнейших сооружений и для круглосуточного наблюдения за территорией района. Враг должен быть своевременно обнаружен и уничтожен.
Высокий патриотический подъем трудящихся обеспечил быстрое формиро-вание и массовость истребительных подразделений. Их создание и деятель-ность курировалась как партийными комитетами, так и органами НКВД–НКГБ Белоруссии. На командные должности назначали коммунистов: командиров внутренних войск и запаса, работников госбезопасности и милиции, не при-званных в армию по общей или партийной мобилизации. В силу быстрой ок-купации фашистскими войсками западных и центральных районов республики, истребительные батальоны не создавались, за исключением Минска и отдель-ных подразделений в Белостокской, Барановичской и Пинской областях (о них будет сказано дальше).
Истребительные батальоны участвовали в оборонительных боях, но, в ос-новном, ликвидировали группы противника, которые прорывались в наш тыл. Они боролись с диверсантами и воздушными десантами врага, делали на доро-ге завалы и «волчьи ямы», ликвидировали последствия налетов гитлеровской авиации, спасали материальные и культурные ценности, проводили разъясни-тельную работу среди населения, являлись качественным пополнением частей Красной Армии. Истребительные батальоны возникали и действовали в июне-августе в юго-восточных, юго-западных, северо-западных районах республи-ки, там, где была возможность для их организации и действий по охране тыла советских войск, помощи в эвакуации населения, в создании условий для бес-перебойной работы дорожного и автомобильного транспорта.
Для исторической правды надо отметить два момента. Во-первых, истреби-тельные батальоны возникли не на пустом месте – еще 26 мая 1941 года, об этом уже упоминалось, ЦК КП(б)Б принял постановление «Об организации на территории Белоруссии постоянных групп и отрядов по уничтожению авиаде-сантов противника»). И органы НКВД–НКГБ начали организацию их структу-ры, подбор кадров, обеспечение оружием и боеприпасами еще до войны. Во-вторых, директива ЦК КП(б)Б от 23 июня появилась, в качестве инициативы на местах, раньше, чем решения Совнаркома СССР от 24 июня. Так что в этом вопросе руководство Белоруссии было в самом начале создания этих форми-рований.
Где, когда и в каком количестве личного состава образовались истребитель-ные батальоны? В ряде мест, в начале войны, их именовали истребительными отрядами. Уже в первый же день вторжения вражеских войск на территорию Белоруссии, в западных районах республики началось формирование отрядов самообороны. Их бойцами были партийные и советские работники, местные жители, многие из которых воевали вместе с пограничниками. В селе Свят-Гурска Сопоцинского района Белостокской области 22 июня был организован отряд, в который вошли 40 человек. Они вместе с красноармейцами отразили все атаки врага, а потом, когда советские войска начали отходить на восток, влились в их ряды. В первый день войны бессмертной славой покрыл себя от-ряд самообороны, созданный в райцентре Домброво Белостокской области. Во главе его стоял секретарь райкома партии Н.П. Гончаров. Возглавляемые им, коммунисты и беспартийные, сражались за свой город до последнего па-трона, пока в живых не осталось ни одного добровольца.
Отряд самообороны был организован в первые же часы войны и в Сокулке, той же области. Бойцы взяли под охрану предприятия, телеграф, отделение госбанка, вокзал. Когда гитлеровцам все же удалось ворваться в Сокулку, пат-риоты влились в ряды воинской части и воевали вместе. Активно действовал отряд самообороны в Гродно, во главе которого стоял первый секретарь гор-кома партии И.Б. Позняков. Отрядом были приняты меры по охране важных объектов. По просьбе Познякова, командующий 3-й армией В.И.Кузнецов, дал указание выделить для отряда 75 винтовок. Хорошо себя показали железнодо-рожники, связисты, медицинские работники, команды местной противовоз-душной обороны. Вооруженный актив охранял важнейшие промышленные и государственные объекты, патрулировал улицы.
Мужественно действовали добровольцы в Лиде (Барановичская область). Они активно участвовали в операции по ликвидации вражеских диверсантов – уничтожили 12 и взяли в плен 14. Боролись также с последствиями налетов вражеской авиации. Так, в Жабинке (Пинская область) отряд самообороны, возглавляемый работниками райисполкома, смело и самоотверженно действо-вал по ликвидации пожаров, возникших на железнодорожной станции в ре-зультате бомбежки авиацией. На подступах к Пинску вели бои части 75-й стрелковой дивизии. Вместе с бойцами дивизии защищал Пинск и, созданный 22 июня 1941 года, истребительный отряд во главе с В.З. Коржом. 28 июня отряд скрытно занял оборону. Добровольцы - И. Чуклай и С. Корнилов, за-бросали гранатами два немецких танка, стремившихся ворваться в Пинск. Один из них подбили, а второй повернул назад. 4-го июля 60 бойцов Пинского истребительного батальона, имевших на вооружении винтовки, один ручной пулемет и несколько гранат, разгромили эскадрон противника и уничтожили 17 кавалеристов. Надо было хотя бы на полдня задержать гитлеровцев и от-править поезд с эвакуированными. . Что и было сделано.
23 июня ЦК КПБ(б) принял постановление об организации вооруженных рабочих и трудящихся для усиления охраны предприятий и порядка в Минске. В столице в каждом из трех районов города и при горкоме партии были созда-ны истребительные отряды. В них записались сотни минчан. В составе отрядов были рабочие, служащие, студенты, учащиеся. Для их вооружения предусмат-ривалось просить Военный Совет Западного фронта выделить 5 000 винтовок, но приказа о выдаче оружия с военных складов не было. Истребительные от-ряды, как и Осовиахимовские отряды по борьбе с авиадесантами, имели одну винтовку на десять человек. Но, несмотря на это, добровольческие подразде-ления действовали активно. Бывший командир одного из истребительных от-рядов в Минске Э.С. Соколовский вспоминает: «Десанты вражеских парашю-тистов вылавливались и истреблялись в радиусе 25 40 километров. Так был ликвидирован воздушный десант в районе деревни Обчак – юго-восточнее Минска, у Острошицкого Городка – севернее Минска (у этого населенного пункта было несколько десантов), у Валерьян, по Слуцкому шоссе и так далее. В каждом из этих районов противник высаживал от 25 до 150 человек. Бойцы истребительных отрядов вместе с бойцами Красной Армии и местным населе-нием уничтожали гитлеровцев». Бойцы отряда Октябрьского района Минска обнаружили, окружили и уничтожили около десяти десантных групп фаши-стов в районе Уручье, Сухоруки, Колодищи. Один из отрядов в Минске, со-стоявший из рабочих различных предприятий, был разделен на три взвода. Вначале они патрулировали улицы. На счету отряда ликвидация нескольких групп противника. Успешно действовал молодежный добровольческий отряд Минского железнодорожного узла, который уничтожил более шестидесяти гитлеровцев. Позднее, в ходе боев около Минска, многие добровольцы из ис-требительных отрядов воевали вместе с регулярными частями Красной Ар-мии. Так, бойцы отряда Кагановичского района, вместе с воинами 64-й стрел-ковой дивизии, удерживали рубеж в 20 километров северо-западнее Минска. Отряд минчан- добровольцев, в количестве нескольких сотен человек, два дня стойко оборонял отведенный ему участок в районе Красного Урочища.
24-го и 25-го июня обстановка в Борисове становилась все более тревожной. Сюда проникли диверсанты в форме воинов Красной Армии, сотрудников НКВД и милиции. Агенты противника распространяли провокационные слухи, диверсанты из-за угла стреляли в командный состав. Фашистская авиация бомбила город на Березине. По инициативе секретаря Борисовского райкома партии И.А. Яроша, в городе и во многих сельсоветах района были созданы истребительные отряды. Бойцы отрядов действовали днем и ночью. Борисов-ские добровольцы обезвредили диверсантов, светосигналами указывавших авиации район моста через Березину. Диверсанты противника были схвачены на железнодорожной станции Новосады, в Бродовских лесах, в районе деревни Чернявка Борисовского района. Ничего взорвать или захватить диверсионным группам гитлеровцев не удалось.
Веселовский истребительный отряд, который возглавлял местный фельдшер Ярош, вел постоянную разведку по дороге из Плещениц на Борисов. 29-го июня добровольцы зафиксировали появление врага в районе моста через Бере-зину. Сразу сообщили об этом в гарнизон. К деревне Веселово выдвинулось воинское подразделение, которое вместе с добровольческим формированием завязало бой с фашистами и задержало вторжение частей Вермахта с северо-запада. Подобную поддержку оказали члены истребительного отряда деревни Чернявка, под командованием Нестеровича. Выброшенный здесь парашютный десант противника был рассеян.
До 30 июня оборону держали курсанты танкового училища, сформирован-ные подразделения, сотни рабочих и служащих города, объединенные в истре-бительные группы. Советские воины и добровольцы народных вооруженных подразделений двое суток отражали атаки гитлеровцев с танками и бронетех-никой. На третьи сутки бои у Борисова стали еще сильнее. С той и другой сто-роны в сражении участвовало до трехсот танков.
Очень хорошо проявили себя советские войска и бойцы добровольческого народного формирования в дни обороны Полоцка (с 27 июня по 15 июля). Здесь развернулась боевая деятельность бойцов и командиров Полоцкого ис-требительного батальона под командованием С.П. Портнова. Добровольцы, вооруженные винтовками и пулеметами, с 5 по 15 июля вели разведку, охра-няли важные объекты, участвовали в оборонительных боях. Под охрану были взяты электростанция, лесозавод, хлебозавод, железнодорожное депо, мосты через Западную Двину и другие объекты. Об этом свидетельствует командир взвода истребительного батальона П.Е. Гуков: «Моему взводу была поставле-на задача: взять под охрану железнодорожную станцию Громы, включая все важные объекты в этом районе, депо, электростанцию и подходы к двум мо-стам через Западную Двину». Добровольцы захватили одиннадцать гитлеров-ских разведчиков, обезвредили диверсанта пытавшегося взорвать электро-станцию в Громах.
Подразделение истребителей, под руководством И.П. Горбункова, по зада-нию командования 174-й стрелковой дивизии, постоянно вело разведку. Участвовали добровольцы и в уничтожении парашютного десанта в районе железнодорожной станции Дретунь.
Чтобы обеспечить подрыв мостов на реке Западная Двина, взводу истреби-телей и красноармейцам 15 июля, в условиях сильного штурма немцами По-лоцка, пришлось выдержать тяжелый бой на подступах к станции Громы. В это время бойцы батальона, под непрерывным огнем фашистов, сумели взо-рвать мосты и задержать врага.
В первых числах июля в Витебске также был создан истребительный бата-льон, который выполнял, возложенные на него функции. Через несколько дней на его базе развернули полк, который в дни боев за город действовал на обо-ронительных рубежах вплоть до 15 июля. Истребители держали фронт вместе с воинами 153-й стрелковой дивизии.
Большую роль в защите тыла советских войск в прифронтовой полосе игра-ли истребительные батальоны, созданные в Могилевской, Гомельской, Полес-ской, Витебской областях, в городах и райцентрах. Они действовали в услови-ях все возрастающего сопротивления вновь сформированного Западного фронта, вступлением в бои с Вермахтом, переброшенных в Беларусь пяти ре-зервных армий, развертыванием двухмесячного Смоленского сражения. К се-редине июля во всех районах Гомельской и Полесской областях действовали истребительные батальоны. Здесь их было организовано тридцать семь (19 в Гомельской и 18 в Полесской) с количеством бойцов более пяти тысяч чело-век. Батальоны формировались исключительно на добровольческой основе, и состояли из коммунистов, комсомольцев, работников милиции и других со-ветских органов. Активную борьбу с авиадесантами противника, вели бойцы Новобелицкого, Тереховского, Рогачевского и Добрушского, а также Мозыр-ского, Глусского, Туровского и Калинковичского районов Полесской области. Их действия резко снизили эффективность вражеских диверсионных и разве-дывательных групп, забрасываемых в тыл советских войск.
Создавались истребительные батальоны и в других областях: в Могилев-ской – 14 с численностью 4169 человек личного состава; в Витебской   26 с примерно 3,5 тыс. Организовывались они и в областных центрах: в Гомеле – 3, в Могилеве – 1, но многочисленный – более 500 человек. Надо отметить, что ни численного, ни структурного единообразия эти добровольческие части не имели.
Например, в Железнодорожном районе Гомеля в истребительном батальоне было более 400 человек, а в Оршанском – 1200, в Жлобинском (Гомельская область), в Лельчицком и в Туровском (Полесская область) – по 150-170 чело-век. В истребительных отрядах была та же картина: в Гродно – 75 человек; в Белостокской области – 40-50; в Пинске отряд состоял из трех отделений, по двадцать человек в каждом, и небольшой группы разведчиков. В целом в не оккупированных врагом районах Беларуси в июле-августе было создано семь-десят восемь истребительных батальонов с более чем тринадцатью тысячами личного состава. Эти батальоны смогли навести необходимый порядок в тылу советских войск, во многом обезвредить и авиадесанты, и разведывательно-диверсионные группы врага, пресечь панику и распространение ложных слу-хов, провести нужные меры по нормализации и быстрейшему проведению эвакуации. Они, при необходимости, вместе с частями Красной Армии вели оборонительные бои, но основная часть их работы была в тылу. О некоторых операциях истребительных батальонов будет рассказано ниже.
Так, четвертого июля пост истребительного батальона, находившийся на охране телеграфа в Гомеле, заметил световые сигналы, подаваемые из парка. Были задержаны два человека в военной форме, которые оказали вооруженное сопротивление. Они были уничтожены. Позже были арестованы в парке еще двое лазутчиков. Фашистская авиация так и не получила нужной наводки для бомбежки важного узла связи. На шоссейной дороге Гомель–Довск, по кото-рой к фронту шла интенсивная переброска наших войск, вдруг появились ми-лиционеры-регулировщики. Однако добровольцы были правильно сориенти-рованы и вовремя разоблачили очень опасную диверсионную группу гитле-ровцев. Вражеские разведчики имели задание незаметно занять регулировоч-ные посты, выявить направление движения советских войск, состав грузов, умышленно создавать пробки, направлять автотранспорт по ложному пути. Расчет делался на неразбериху и страх перед представителями «органов», но враг просчитался.
Операции по ликвидации диверсантов и десантов часто проходили с боями. Например, командиру Могилевского истребительного батальона сообщили, что недалеко от мясокомбината, во ржи, скрываются фашисты. Сколько их, как вооружены – информации не было. Уничтожение врага было поручено группе во главе с работником НКВД А.С. Баньковским. Вскоре они обнаружи-ли десантников противника, и завязался бой. А.С. Баньковский бросился впе-ред, решив отрезать путь к отходу немецким разведчикам, и открыл меткий огонь. Он сражался до последнего вздоха и не дал уйти врагу. В целом истре-бительными подразделениями Могилева были ликвидированы более 150 ди-версантов и шпионов, в Гомеле обезврежены 115 диверсантов. Группы дивер-сантов и террористов (от 10 до 15) были выявлены и уничтожены в Мозыр-ском, Речицком, Ельском, Петриковском районах Полесской и Гомельской об-ластей.
Истребительные батальоны вели разведку войск противника, их продвиже-ния и дислокации, что являлось особенно важным в условиях часто отсут-ствующей сплошной линии фронта и быстро меняющейся обстановки. Так, в Октябрьском истребительном батальоне (Полесская область) для ведения раз-ведки сформировали отряд. Возглавил его В.С. Лесюков – старший оперупол-номоченный районного отдела НКВД. Разведка проводилась непрерывно, о появлении фашистов в районе докладывалось немедленно. Следует отметить, что бойцы овладевали военным делом в трех постоянно действующих груп-пах, и в ходе занятий, изучали устройство стрелкового оружия, осваивали ме-тоды борьбы со шпионами и диверсантами. Особое внимание уделялось спо-собам разведки в тылу врага. Лесюков организовал в ряде деревень группы из местного населения, которые активно помогали истребителям. 13-го июля разведчики отряда Лесюкова заметили передвижение войск захватчиков к Ро-жанской переправе на реке Птичь. Штаб, получив эту информацию, немедлен-но выслал группу добровольцев, которые взорвали мост, таким образом, не допустили прорыва частей Вермахта.
Это был далеко не единичный факт. В июле разведка Паричского истреби-тельного батальона (Полесская область) донесла о появлении в соседнем рай-оне вражеской бронетехники. Бойцы батальона устроили засаду и уничтожили три бронемашины. Враг повернул назад. По данным разведчиков, наша авиа-ция уже летом 1941 года прицельно бомбила войска противника. Так, В.С. Кирковец, разведчик Мозырского истребительного батальона, добыл сведения о сосредоточении войск врага и расположении их складов в районе железно-дорожной станции Птичь. Используя его информацию, наши бомбардировщи-ки нанесли точный удар. В августе 1941 года В.С. Кирковец был награжден орденом Красной Звезды.
Активно боролись истребители и, с заброшенными в тыл, фашистскими ди-версантами, сигналистами, шпионами. Особо они отличились в период более чем трехнедельной обороны Могилева. Например, группа добровольцев, под командованием Г.В. Ковалева, обезвредила девять фашистских диверсантов. Истребители из Могилевского истребительного батальона Галковский, Бур-местренок, Ходасевич, Курпартин задержали семь немецких агентов, нейтра-лизовали более двадцати диверсантов и шпионов, которые должны были по-давать сигналы фашистской авиации для наведения на военные объекты. При патрулировании улиц города истребители встретили военного с ромбами в петлицах. Ромбы тогда носил высший командный состав Красной Армии. Бой-цы потребовали предъявить документы. «Военный» рассвирепел, стал возму-щаться. Но это не подействовало, и его доставили в штаб. Лазутчик был раз-облачен.
Нередко гитлеровские разведчики обнаруживались и задерживались вскоре после их выброски с самолетов. Не помогало им и десантирование в сельской местности, а также в ночное время. Недалеко от Гомеля, в районе деревни Во-лотава, июльской ночью, появился вражеский самолет. Он сделал несколько кругов и улетел. Командир истребительного батальона Центрального района Гомеля, после подозрительного прилета и маневров самолета, тотчас выслал роту для прочесывания местности. Взвод, под командованием Архипова, дей-ствовал быстро и энергично. Многие бойцы хорошо знали местность, уверен-но и умело ориентировались ночью. В результате фашистам скрыться не уда-лось   восемь человек были захвачены бойцами-истребителями. Высокую бди-тельность проявили бойцы отделения под командованием Азова, из этого же истребительного батальона. Они, под Гомелем, задержали трех парашютистов с рацией, ракетами, вооруженных пистолетами и гранатами.
Отличились бойцы ряда истребительных батальонов и в борьбе с боевой авиацией врага, несмотря на то, что у них не было ни зенитной артиллерии, ни даже зенитных пулеметов, а только винтовки. Бойцы из Лиозненского баталь-она (Витебская область) огнем из стрелкового оружия сбили бомбардировщик. Истребители Полесской области сумели сбить три гитлеровских самолета. Со сбитых самолетов захватывали иногда и летчиков. Так, гитлеровская авиация бомбила и обстреливала железнодорожную станцию Калинковичи (Полесская область). При очередном налете, 1-го июля, патрули истребительного баталь-она открыли пулеметный огонь. Поврежденный самолет был вынужден пойти на посадку и сел в районе деревни Антоновская Рудня. Истребители получили задание захватить экипаж самолета, если он уцелел. Пока бойцы добрались, летчики скрылись в лесу. При задержании фашисты открыли огонь, и, в ре-зультате перестрелки, один летчик был убит, а другой тяжело ранен. Двух членов экипажа пленили, еще один скрылся, но был захвачен 2-го июля с по-мощью местных жителей. Один из экипажа оказался полковником ВВС Гер-мании.
Помогали бойцы истребительных батальонов в проведении переброски че-рез линию фронта наших групп в тыл врага. Жлобинский истребительный ба-тальон (Гомельская область) обеспечил отправку из районов, находящихся под угрозой оккупации, 5 тысяч тонн зерна, 200 тонн муки, 100 тонн сахара. Этот же батальон помог забросить за линию фронта семь диверсионных групп. При налетах вражеской авиации на железнодорожные станции, где шла раз-грузка наших войск, истребители проявляли самоотверженность, стараясь предотвратить или не допустить негативного развития событий. Так, на стан-ции Орша 2-го июля выгружался 97-й стрелковый полк 18-й дивизии. Во вре-мя выгрузки личного состава и военного имущества произошел авианалет и бомбежка. Был подожжен вагон, рядом с которым находился эшелон с бое-припасами. Вместе с красноармейцами действовали истребители. Они сумели, под пулеметным обстрелом с самолетов, отцепить горящий вагон и откатить его по рельсам от боеприпасов. Взрыв был предотвращен, а боеприпасы во-время отправлены фронту.
Нельзя сказать, что фашистским диверсантам, разведчикам, террористам ничего не удавалось осуществить. Враг был многочисленным и опытным. В отдельных случаях они убивали и местных граждан, и воинов Красной Армии, по ночам подавали ракетами сигналы для своей авиации. В Рогачеве (Гомель-ская область) группа диверсантов пыталась захватить телеграф и прервать связь. Во время одного из налетов, в другом райцентре, были убиты часовой и начальник почты. В тоже время был застрелен из-за угла редактор районной газеты   немцы стремились запугать население и сорвать выход газеты. В Мо-гилеве в июле, на перекрестке улиц Ленинской и Карла Либкнехта, террористы убили двух постовых милиционеров. Враги хотели посеять панику. Но все же эти попытки запугивания и террора были единичными случаями. Истреби-тельные батальоны успешно пресекали деятельность вражеской агентуры, ди-версантов и террористов, заброшенных к нам в тыл. 
Однако остановить Вермахт на территории Белоруссии не удалось. Хотя и с большими потерями, гитлеровцы все же оккупировали юг республики. Истре-бительные батальоны, учитывая продвижение противника, частично вливались в ряды отступающих частей советских войск, а многие переходили к партизан-ским методам борьбы, оказывая посильную помощь, развертывающемуся народному вооруженному сопротивлению.
Помогали они будущим партизанам и в создании баз. В июле-августе 1941 года, при активном содействии истребительных батальонов под руководством сотрудников госбезопасности и милиции, в тайниках было сосредоточено зна-чительное количество оружия, боеприпасов, медикаментов, продовольствия, одежды, обуви. Партизанские базы закладывались в еще не оккупированных врагом районах: Витебской, Могилевской, Гомельской, Полесской областей. Многие из них послужили материальной основой в начале борьбы, организо-ванных и засланных из-за линии фронта, партизанских групп и отрядов, кото-рые часто объединялись с самостоятельно возникшими партизанскими форми-рованиями. Ради исторической правды следует отметить, что некоторые базы, из-за недостаточной конспиративности при их закладке или предательства от-дельных лиц, были уничтожены оккупантами и первым партизанам летом – осенью 1941 года нередко приходилось начинать с нуля.
Во многих случаях сами истребительные батальоны становились базой для организации партизанских формирований. С 6-го июля, согласно директиве ЦК КП(б)Б и Совнаркома БССР, истребительные батальоны в районах боев включались в народное ополчение, (о чем будет сказано ниже), а в случае ок-купации местности переходили к партизанским методам борьбы. Директиву очень быстро приняли к исполнению, так как она отвечала вопросам всемер-ной борьбы с гитлеровцами. В начале июля, с бойцов Октябрьского истреби-тельного батальона (Полесская область), начали формироваться партизанские группы. Такие группы возникли и в Пинском истребительном отряде. Полес-ский обком партии (секретарь П.А. Левицкий) 23 июля принял решение о пре-образовании истребительных батальонов в партизанские отряды на всей тер-ритории области.
В начале войны в Глусском районе (Полесская область) был создан истре-бительный батальон, но, когда под напором противника наши войска оставили райцентр, батальон стал партизанским отрядом. Сто семь бойцов Меловского истребительного батальона (Витебская область) 18 июля создали свой отряд. В Лоевском районе (Гомельская область) батальон состоял из 105 бойцов и командиров. Под угрозой оккупации сначала были созданы две партизанские группы. Они покинули райцентр 22 августа и вскоре объединились в один пар-тизанский отряд «За Родину». Всего к партизанским действиям перешли до тридцати истребительных батальонов и формирований народного ополчения, что составило около одной трети (из 92) всех партизанских отрядов, действо-вавших в Белоруссии во второй половине 1941 года. 
Так завершился славный боевой путь истребительных батальонов и отрядов на территории Белоруссии.
Широкое распространение получили в Белоруссии военизированные группы содействия или самообороны, которые создавались на добровольных началах во многих крупных сельских населенных пунктах. В каждую группу входило по 10 30 человек. Их задачами было: охрана колхозного добра, борьба с вра-жескими парашютистами и диверсантами, в том числе в районе железных до-рог, мостов; своевременное обнаружение агентов врага и сообщение об этом в районные штабы добровольных народных формирований. Каких-либо струк-турных штатов не было, вооружены они были лишь частично, из-за нехватки оружия, подчинялись райкомам партии и райисполкомам. Организовывались группы содействия или самообороны не сами по себе, стихийно, а по четкому и ясному указанию ЦК Компартии Белоруссии   Директиве от 23 июня 1941 года, то есть уже на второй день войны. В этой Директиве ставилась задача всем обкомам, райкомам партии и исполкомам районных Советов депутатов трудящихся восточных областей республики (в западных областях шли оже-сточейнейшие бои частей Красной Армии с частями Вермахта): «…организуйте группы, для уничтожения десантов с воздуха, вооружите их, использовав, кроме оружия, которым вы располагаете, и охотничьи ружья, и все холодное оружие. Возьмите под охрану все важнейшие сооружения, мо-сты, предприятия, железные дороги, линии связи, телефонные и телеграфные станции и т.д.». ЦК требовал организовать круглосуточное наблюдение за территорией каждого района с тем, чтобы появившийся враг своевременно был обнаружен и уничтожен. И далее: «При появлении десанта врага сооб-щайте немедленно воинским частям и, ни в коем случае не ожидая их прибы-тия, приступайте к уничтожению (противника), использовав все виды ору-жия». Население активно поддержало такое указание. Действовали десятки групп самообороны и содействия в колхозах, при торфопредприятиях, на же-лезнодорожных станциях Жлобинского, Стрешинского, Гомельского, Шклов-ского, Чаусского, Кричевского, Оршанского и других районов республики. В деревнях Солоное – 25 человек, Четверня – 20, при торфопредприятии – 26, в Октябрьском сельсовете – 10 человек. Несколько групп в этом районе дей-ствовало на железной дороге с общей численностью сто человек. До десяти групп содействия было сформировано в Стрешинском районе. Их возглавляли К.Е. Будницкий, Д.А. Мазуренко, И. Москаленко, Халков и другие. К середине июля в 300-х таких групп насчитывалось почти 27 тысяч человек.
В колхозах Гомельского района насчитывалось 29 групп содействия общей численностью 568 добровольцев. Создавались они и в Могилевской области. При поддержке истребительных батальонов, было организовано и частично вооружено в Шкловском, Чаусском, Кричевском районах 185 групп общей численностью 2150 человек. В Витебской области группы содействия стали организовываться при МТС (машинно-тракторная станция). В июне была со-здана такая группа из рабочих Бычихинской МТС в тридцать человек, во главе с директором Ф.Ф. Германтовым. В Оршанском районе активно боролись с врагом и группы содействия в населенных пунктах Пищалово, Смоляны, Ме-жево, Заболотье. Сотни групп возникли и в Полесской области.
Были созданы группы содействия и в Минской области, хотя и не очень много, из-за быстро накатывающегося вала фашистского нашествия. Так, в де-ревне Нача Крупского района проживало четыре друга: А. Драница и Л.Драница, И.Кульгавый, В.Маласай, которые готовились к поступлению в во-енное училище. Сразу после начала войны они обратились в военкомат с просьбой отправить их на фронт. Военком порекомендовал им получить вин-товки, вернуться в Начу и организовать там группу содействия. Друзья созда-ли такую группу из молодежи. Они круглосуточно несли дежурство на терри-тории сельского Совета. 26-го июня вражеский самолет бомбил железную до-рогу, идущую на Москву. Одна из бомб не взорвалась, упав рядом с рельсами. В.Маласай связался с железнодорожниками, предупредил об опасности   бом-ба могла взорваться в любую минуту от сотрясения   угрожающая пассажир-скому поезду. На дрезине прибыли саперы и вовремя обезвредили бомбу, и поезд с людьми прошел далее.
На следующий день, 27 июня, сотни и тысячи беженцев хлынули на восток. Группа содействия помогала им, чем могла, прежде всего продовольствием и медикаментами. А в ночь на 28-е, недалеко от деревни Компыница, появился диверсант. На его поимку отправились четыре неразлучных друга. Всю ночь они провели в поиске и лишь утром, на опушке, встретили неизвестного чело-века. Потребовали предъявить документы и объяснить, что он тут делает. Не-знакомец удивленно смотрел на них и молчал. Повторили требование. Тогда он замычал, дескать глухонемой, и тут же бросился наутек. Его догнали и обыскали. Нашли пистолет, компас, под подкладкой пиджака   карту Белорус-сии. 
Абвер напрасно ждал от своего агента сообщений.
Некоторые группы содействия или самообороны уходили вместе с отсту-пающими советскими войсками, вливались в их ряды и воевали в качестве бойцов Красной Армии. Другие   устанавливали связь с партизанскими отря-дами или группами, становились их бойцами, разведчиками, связными, укры-вали раненых красноармейцев или партизан. Третьи   становились ядром ряда подпольных организаций, собирали оружие и боеприпасы в местах недавних боев. Оказавшиеся на оккупированной территории, добровольцы из групп со-действия подвергались смертельной опасности, так как они не прятались от своих односельчан. А предатели находились и доносили на патриотов. Гитле-ровцы сразу же казнили их, расстреливали или вешали, как «пособников во-оруженных бандитов», активно сопротивлявшихся немецким войскам. Или, в лучшем случае, приравнивали к пленным красноармейцам и бросали на мучи-тельную смерть в концлагеря. Многие погибли, но те, кто выжил, являлись, как правило, активной частью разгоравшейся в тылу врага народной войны.
 
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
ФОРМИРОВАНИЕ НАРОДНОГО ОПОЛЧЕНИЯ В БЕЛОРУССИИ

Наряду с истребительными батальонами на добровольческой основе созда-вались подразделения и части народного ополчения. Их задачей была помощь Красной Армии, и образовывались они из числа советских граждан, не подле-жащих первоочередному призыву по мобилизации. Это была одна из форм массового патриотического движения, его непосредственного участия в войне против фашистских захватчиков. Его инициаторами в СССР 27 июня стали жители Ленинграда (ныне Петербург). О необходимости создания таких фор-мирований сказал И.В. Сталин в своей речи 3 июля 1941 года. Он указал на их необходимость в каждом городе, которому угрожало нашествие врага. Шесто-го июля ЦК Компартии Белоруссии и Совнарком (правительство) БССР при-няли постановление об организации отрядов народного ополчения.
Отряды народного ополчения создавались на добровольной основе при каждом крупном производстве, на транспорте, в учреждениях и организациях, объединялись в масштабе района, города, области. Они строились по принци-пу армейских подразделений и их возглавляли областные, городские, район-ные штабы. Данные отряды состояли из рабочих, служащих, интеллигенции, железнодорожников, представителей творческих профессий, студентов и пре-подавателей вузов и техникумов, мужчин и женщин иных профессий и занято-сти. В отрядах народного ополчения было значительное количество коммуни-стов и комсомольцев, но основная масса ополченцев состояла из беспартий-ных. На командные должности в формированиях народного ополчения назна-чались, как правило, лица из кадрового состава Красной Армии или призван-ных из запаса, местами сотрудники НКВД или военизированных организаций.
Задачами отрядов народного ополчения являлись не только помощь частям Красной Армии в их боевой деятельности, но и охрана, фабрик, заводов, кол-хозов, мостов, средств связи, в борьбе с десантными и диверсионными груп-пами противника, строительства военных укреплений, участие в организации эвакуации населения, промышленного оборудования, сельскохозяйственной продукции в советский тыл из прифронтовых районов. При появлении про-тивника отряды народного ополчения должны были организовать отпор врагу, а в случае оккупации местности и захвата населенных пунктов   переходить к методам партизанской борьбы. Ополченцы являлись также резервом для по-полнения ведущих тяжелые бои частей Красной Армии, которые несли значи-тельные потери.
Первые отряды народного ополчения в Белоруссии возникли уже при обо-роне Минска в количестве от нескольких десятков до сотен человек. Так, на подступах к Минску, у деревни Рогово, помощь сражающимся войскам оказы-вал в конце июня отряд, состоявший из выпускников Роговской средней шко-лы во главе с директором М.Ф. Соболевым. Вместе с артиллеристами этот от-ряд трое суток вел упорный бой и уничтожил шесть немецких танков. Особен-но отличились ополченцы Нестерчук, Жуковский, Зайчицкий и многие другие. А в районе деревень Уручье, Сухоруки, Колодищи (сегодня это окраинные районы Минска) в течение нескольких дней вместе с бойцами 85-го стрелково-го полка отбивал атаки гитлеровцев ополченческий отряд минчан в количестве 400 человек. Ополченцы этого отряда 26-27 июня стойко обороняли участок обороны в районе Красного Урочища, не смотря на сильный артиллерийский огонь и бомбежки. Враг здесь не прошел.
Более организованно и многочисленней народное ополчение создавалось там, где было хотя бы несколько дней для его формирования, обучения и во-оружения. Еще 27 июня по постановлению Витебского горкома партии был создан отряд народных ополченцев, который получил название «батальон «Осовиахима», так как его основой стала обучающаяся военно-техническим специальностям молодежь в данной общественной организации, типа нашего ДОСААФ. Этот батальон насчитывал 450 добровольцев. Городское ополчение сформировано 5-6 июля и состояло из четырех батальонов,   по одному бата-льону в каждом из трех районов города: Октябрьском, Первомайском, Желез-нодорожном. Четвертый батальон Осовиахима. Батальоны насчитывали в сво-ей совокупности 2 000 человек. Уже 8 июля батальон народного ополчения Первомайского района вступил в бой вместе с воинами 153-й стрелковой ди-визии, защищавшей Витебск. Девятого, десятого и одиннадцатого июля все батальоны вели бой на окраине и на улицах города. Совместно с красноармей-цами десятого июля ополченцы уничтожили до двухсот гитлеровцев, которые пытались переправиться через Западную Двину. Уличные бои в Витебске бы-ли жестокими, и ополченцы несли значительные потери. Беззаветную храб-рость и самоотречение проявила первая рота батальона Осовиахима, которая почти полностью погибла в боях за город. На основе народного ополчения Витебска начала формироваться дивизия народного ополчения, но развернув-шиеся в городе бои не позволили этого сделать. Одиннадцатого июля опол-ченцы и красноармейцы покинули Витебск под ударами превосходящих сил Вермахта. Часть ополченцев влилась в ряды советских войск, часть   в ряды партизан и подпольщиков.
Даже выйдя из Витебска ополченцы продолжали самоотверженно биться с ненавистным противником, не жалея своей жизни. Например, 12 июля опол-ченческий полк сотрудников милиции занял оборону по берегу реки Каспля. Гитлеровцы четыре часа пытались прорваться и окружить наши отходящие войска, но это им не удалось, так как двое добровольцев   П.Ф. Кривенко и Ф.С. Чернышев пробравшись к мосту через реку, которой враг уже завладел, взорвали его. Вместе с переправой был уничтожен танк и несколько мотоцик-лов. К сожалению оба бойца, совершившие подвиг на Каспле, погибли. 
Они ушли из жизни, но остались навечно в благодарной памяти народа.
Яркую страницу в летопись борьбы народного ополчения в Беларуси вписа-ли ополченцы Могилева. Двадцать шестого июня на партийно-комсомольском собрании был создан батальон, в который записались пятьсот комсомольцев и коммунистов. Его командиром был назначен начальник школы НКВД М.И. Калугин, комиссаром   начальник отдела пропаганды и агитации горкома пар-тии С.К. Бондаренко. Это стало началом формирования отрядов народного ополчения. В первый же день создания таких отрядов поступили заявления 2 500 граждан, с просьбой записать их в ополчение. После митинга, который состоялся на фабрике искусственного шелка, поступило 800 заявлений с просьбой принять в отряд ополченцев. Зачислено было 600 человек, осталь-ные не могли стать в строй по физическому состоянию или были крайне необ-ходимы на своих рабочих местах. На протяжении нескольких дней в народное ополчение Могилева вступило восемь тысяч человек. Затем количество опол-ченцев области к 10 июля возросло более чем до двенадцати тысяч. Из них было сформировано четырнадцать батальонов. Штаб народного ополчения возглавил А.И. Морозов. Из сотрудников НКВД и милиции были сформиро-ваны добровольческие батальоны под командованием К.Т. Владимирова и от-ряд капитана Д.С. Вольского. Областной военный комиссар полковник И.П. Воеводин писал в июле 1941 года: «Кроме того, мы по сути дела располагаем дивизией народного ополчения. Правда, не хватает оружия». В Могилеве сформировали полк из трех батальонов народного ополчения.
Очень скоро начались бои. Гитлеровцы, не считаясь с потерями, оголтело рвались к городу. Уже в начале июля на дальних подступах к Могилеву упор-но сражались передовые подразделения 172-й стрелковой дивизии и народное ополчение. Так, 4 июля батальон под командованием старшего лейтенанта А.П. Волчка, в районе Белынич в жестоком бою уничтожил несколько танков. На следующий день, 5 июля, у деревни Новоселки, в семнадцати километрах от Могилева гитлеровцы высадили авиадесант. Они стремились вызвать пани-ку среди населения, вели частый огонь из автоматов, поджидали свои про-рвавшиеся части, чтобы вместе захватить город. Для уничтожения десантни-ков были направлены бойцы из батальона А.П. Волчка и ополченцы фабрики искусственного волокна во главе с Г.П. Кондратьевым. В короткой схватке вражеский десант был уничтожен.
Двенадцатого июля в районе деревни Буйничи произошел многочасовой бой. Совместными усилиями воинов 388-го стрелкового полка, артиллеристов 340-го артполка, батальонов народного ополчения уничтожили тридцать де-вять танков противника. Тяжелые бои вели рабочие – ополченцы труболитей-ного завода – 250 человек и артиллеристы в районе мясокомбината. Им при-шлось отбивать массированные атаки танков и бронемашин. Когда гитлеровцы ворвались на позиции защитников города, ополченцы взялись за бутылки с го-рючей смесью. Атака немцев была отбита. Рабочий-ополченец П.Б. Бурский поджег танк, еще двое   И.В. Бальцевич и Е.Л. Ракуть   три бронемашины. Се-веро-Западнее Могилева на пути врага насмерть встал ополченский батальон милиции, который успешно сдерживал врага с 14 по 18 июля, отбивая много-численные атаки, нередко доходящие до рукопашной схватки. Бойцами бата-льона были милиционеры и курсанты Могилевской и Гродненской школ ми-лиции. Они не пропустили противника, но очень дорогой ценой. Из 250 опол-ченцев батальона в живых осталось только девятнадцать человек. Погиб и ко-мандир батальона К.Т. Владимиров. Некоторые, тяжелораненые, были подо-браны ночью на 19 июля жителями поселка Таи. Ополченцев поместили у Т.В. Роговцева и его жены Юлии Никифоровны, которые лечили и прятали их от гитлеровцев. Местные жители похоронили погибших на безымянной высоте, где они пали смертью героев за свободу и независимость Родины.
Двадцать шестого июля гитлеровцам все же удалось захватить Могилев, ко-торый стойко оборонялся двадцать три дня. В ночь на 26 июля многие из ополченцев вместе с бойцами 172-й стрелковой дивизии вырвались из окру-женного города и продолжали воевать на фронтах Великой Отечественной. Сотни других ушли в леса и стали партизанами. Около 400 патриотов, среди которых было значительное количество ополченцев, боролись с врагом в ок-купированном Могилеве в рядах городского подполья. Очень дорого дался врагу захват Могилева в живой силе и боевой технике: было убито и ранено около тридцати тысяч солдат и офицеров Вермахта, подбито, сожжено, уни-чтожено 500 танков, 24 самолета, более 1500 автомашин, около 400 мотоцик-лов. В этих потерях врага немалую роль сыграло народное ополчение.
Не менее активно действовало ополчение Гомеля и области, которое начало формироваться 9 12 июля, в каждом из трех районов города создавался бата-льон. На первое августа в батальоне Центрального района было 472 человека, в Железнодорожном   360, в Новобелицком   309. По решению обкома партии они были сведены в Гомельский полк народного ополчения. К 11 августа полк был дополнительно укомплектован и насчитывал более 2 300 человек. Коман-диром полка стал капитан Ф.Е. Уткин   начальник отдела военного обучения областного Осовиахима. С приближением вражеских дивизий к Гомелю в ополчение вливался личный состав истребительных батальонов. Они состав-ляли значительный процент от общего числа полка ополченцев. Среди опол-ченцев много было коммунистов непризывного возраста, способных носить оружие. В данном полку они составляли тридцать процентов личного состава. Народные ополченцы являлись резервом советских войск, несколько раз направлялись командованием в ряды действующей армии и поэтому их под-разделения постоянной численности не имели. Только в Гомеле, по опублико-ванным данным, до тринадцатого августа в ряды армии были направлены 850 ополченцев. В целом в области были созданы к 1 августа 18 подразделения ополченцев с общим числом около 7 000 человек. Желающих вступить в ряды народного ополчения было так много, что командование Гомельского полка народного ополчения обратилось с просьбой разрешить создание ополченче-ской дивизии. Но из-за недостатка оружия она не была создана.
С 13 по 19 августа полк вел боевые действия вместе с войсками Красной Армии. Вместе с ним держал оборону и отдельный добровольческий батальон Гомельского гарнизона. Особо жестокие бои шли за деревни Семеновка и По-колюбичи на северных подступах к городу. Ополченцы вместе с советскими войсками держали оборону на рубежах деревня Семеновка   поселок Гузок   железнодорожная станция Уза   деревня Руденец, перекрывли шоссе Могилев-Гомель, и контролировали железную дорогу Бобруйск-Гомель. Тринадцатого августа ночью ополченцы в составе двух рот, одной пулеметной и взвода раз-ведчиков вместе с подразделением старшего лейтенанта Зельченко нанесли внезапный удар по врагу, который накануне захватил деревню Семеновку, и выбили гитлеровцев с важного пункта. Было убито и ранено несколько десят-ков фашистов, а деревня Семеновку освободили. Семнадцатого августа немцы при поддержке шести танков безуспешно атаковали деревню Семеновку и де-ревню Свисток, обороняемых ополченцами, которые упорно отбивали атаки и сожгли гранатами и бутылками с зажигательной смесью два танка. Смело дей-ствовали С.С. Парахневич, И.Сусликов, Е.Щербаков, Е.Плющ, Г.Шахнович, Радомысельский, командир взвода Н.Руденко. Трое суток на подступах к Го-мелю стойко сражались ополченцы. Рота ополченцев под командованием А.И. Гринько и А.Д. Патыки отбила несколько атак фашистов. В этом бою рота по-теряла половину своего личного состава, но оборонительный рубеж не оста-вила. Здесь противник понес немалые потери: ополченцы уничтожили восемь немецких танков и около пятисот солдат и офицеров.
При помощи десятков самолетов и танков, при поддержке мощного артил-лерийского огня гитлеровцы прорвали оборону и утром девятнадцатого авгу-ста ворвались в Гомель. Бои продолжались весь день. Отважно сражались: ко-мандир взвода И.В. Мигай, рабочие завода имени С.М. Кирова С.М. Станке-вич, рабочий вагонного депо Е.Н. Снегирев, железнодорожники И.В. Савчен-ко, В.А. Залужный. У ополченцев были значительные потери, погибли в бою командир полка Уткин, санитарная дружинница молодая учительница Р.Школьникова, комиссар второго батальона М.Н. Кунцевич и многие другие бойцы. Мужественно сражались бойцы третьего батальона Гомельского полка ополчения, оборонявшегося в районе Новобелицы. Когда сюда прорвалось подразделение гитлеровцев, ополченцы сорвали их попытку переправиться через реку Сож. Затем батальон, вступив в неравный бой, сумел задержать продвижение врага к шоссейной и железной дорогам, по которым отходили части 21-й армии.
В дни сражения за Гомель, большую помощь красноармейцам и народным ополченцам оказали колхозники. Семья Алексейчика из колхоза имени В.И. Ленина Г.П. Алексейчик, его жена и дочь заботились о раненых защитниках. А когда гитлеровцы захватили Поколюбичи, эта семья патриотов укрыла у себя двенадцать ополченцев, а потом переправила их в безопасное место. Многие добровольцы, оставшиеся в живых, продолжали воевать в частях Красной Армии, в партизанах, в рядах подпольщиков. В Гомеле есть могила ополчен-цев, на которой поставили памятник. В честь гомельских ополченцев стоят памятники в поселке Костюковка и в деревне Поколюбичи.
Народ помнит своих защитников.
Были созданы ополченческие подразделения и в Полесской области. Уже к 12 июля здесь было сформировано 121 отряд народного ополчения с общей численностью 4 480 человек. В том числе в Мозыре (центре Полесской обла-сти) было создано семь отрядов. Ополченцы вместе с советскими воинами принимали самое активное участие в боях с врагом. В первую очередь они вы-бивали бронетехнику. Так, с шестого по девятое июля красноармейцы и доб-ровольцы подбили на территории Паричского и Глусского районов области около тридцати танков и бронемашин. Ополченцы вместе с воинами 15-й ар-мии более двух недель отстаивали в боях райцентр Туров. Шеснадцатого июля лесник в деревне Косаричи Глусского района вместе с группой ополченцев скрытно проник в расположение противника и внезапно для врага забросал его технику бутылками с зажигательной смесью. Результат налета: сожгли один танк и убили пять мотоциклистов.
Добровольцы вместе с красноармейцами из отряда подполковника Л.В. Курмышева провели десять боевых операций в занятых врагом четырех райо-нах Полесской и Могилевской областей, вели там разведку, нападали ночью на штабы, уничтожали связь, боевую технику и живую силу. Например, в поселке Груша Бобруйского района разгромили штаб гитлеровской дивизии, захватили много оружия и боеприпасов, тридцать пять автомашин, несколько мотоцик-лов. Пятнадцатого июля добровольцы узнали, что к мосту через реку Птичь движется танковая колонна гитлеровцев и устроили засаду. Добровольцам помогла в разгар боя прибывшая артиллерийская батарея. Противник не про-шел через мост на реке Птичь и потерял пятнадцать танков.
Знаковой была совместная операция отряда добровольцев из пятидесяти че-ловек во главе с С.В. Маханько в Оземле и отряда Красной Армии со ста бой-цами воздушно-десантной бригады и бронепоезда номер пятьдесят один. Кол-хозник А.В.Сенкевич, явившись в расположение отряда Курмышева, сообщил, что в Оземле, кроме крупного вражеского штаба, находятся пехотные подраз-деления, артиллерия, броневики, транспортные и легковые автомобили. Штаб захватчиков расположился в местной школе и в сельсовете. Гитлеровцы дер-жали в сарае советских воинов, взятых в плен и местных коммунистов   всего девятнадцать человек. Им грозила верная смерть. Артиллерия бронепоезда дважды нанесла по штабу дивизии противника огневой удар. Ворвавшиеся в Оземле десантники и добровольцы спасли большую часть военнопленных и коммунистов, которых гитлеровцы вели расстреливать на кладбище, и нанесли врагу значительные потери   75 убитых и трое пленных фашистов. Объеди-ненный отряд добыл большие трофеи: 55 броневиков и автомашин, 18 мото-циклов, 45 повозок с лошадьми. Очень важным было то, что отряд захватил приказы и карты, на которых была нанесена фронтовая обстановка, и отправил их в штаб 21-й армии. Отважно сражались в этой операции С.Маханько, С.Прокопчик, В.Козырь, Н.Бабин, М.Филитаров, И.Кулей, В.Лесюков и дру-гие.
К концу июля добровольцы Октябрьского района, взаимодействуя с совет-скими войсками, уничтожили более трехсот гитлеровских захватчиков, подо-рвали двадцать мостов, вывели из строя свыше двадцати танков и десятки ав-томашин гитлеровских войск.
По врагу наносились и контрудары. В том числе и добровольцами во взаи-модействии с воинами частей Красной Армии. В первых числах августа тяже-лые бои развернулись за райцентр Петриков. Третьего августа 250 красноар-мейцев и ополченцы, переправились через реку Припять, внезапным ударом опрокинули захватчиков и выбили их из города. Преследуя гитлеровцев, вои-ны и добровольцы уничтожили немало их солдат и офицеров. Отважно сража-лись ополченцы: Г.Кравец, И.Курбатавский, П.Остапчук и другие. Бой за Пет-риков, когда враг подтянул свежие силы, продолжался еще десять часов. Доб-ровольцы и красноармейцы вынуждены были отступить, за Припять, так как все боеприпасы были израсходованы.
Добровольческие народные формирования активно действовали также в Житковичском, Домановичском, Лельчицком, Калинковичском, Копаткевич-ском районах Полесской области. В одном только Комаринском районе насчитывалось четырнадцать отрядов народного ополчения. 
Так что недаром фашисты, несмотря на значительный их перевес сил и бое-вой техники, смогли оккупировать Полесскую область только к концу августа. В этом была и боевая заслуга народного ополчения. Но не только боевыми действиями занимались ополченческие подразделения. Они, наряду с истреби-тельными батальонами охраняли тыл советских войск, вылавливали и задер-живали вражеских диверсантов и разведчиков. Например, в Гомеле, бойцы первого ополченческого батальона патрулировали в районе стеклозавода. Бы-ли задержаны несколько легковых машин, в которых ехали четыре лейтенанта (люди в форме лейтенантов Красной Армии). Все в новом обмундировании. Наверно это и навело ополченцев на подозрение: войска отступают, измотаны тяжелыми боями, а эти лейтенанты почему-то на машинах разъезжают. Доб-ровольцы задержали «лейтенантов», доставили их в штаб. В машинах были найдены рация и взрывчатка. Потом, командование всем патриотам объявило благодарность за бдительность и смелость при задержании этих фашистских диверсантов. В Могилевской области вместе с потоком женщин-беженок, не-сущих на руках детей, шел и мужчина в милицейской форме. Ополченцы его задержали, потребовали предъявить документы. Он возмутился, утверждая, что, дескать, имеет ответственное задание от начальника милиции Бобруйска по борьбе с вражескими шпионами. Но, диверсанту не удалось обмануть бди-тельных добровольцев. Оказалось, что он заслан для террористических актов против командования наших войск.
Принимали ополченцы активное участие и в строительстве оборонительных сооружений вместе с местным населением. Так, в Витебской области, в Ор-шанском железнодорожном узле в начале июля 1 200 бойцов добровольческо-го формирования вместе с двадцатью тысячами трудящихся района за не-сколько суток на левом берегу Днепра вырыли двенадцатикилометровый про-тивотанковый ров от железнодорожного моста до деревни Пашино. В районе впадения реки Адров в Днепр, была сооружена плотина. Уровень воды под-нялся на три метра, что препятствовало переправе вражеских войск и техники.
О патриотизме не на словах, а на деле свидетельствует следующий факт. По распоряжению облисполкома на помощь саперам 28 июня, для сооружения оборонительных укреплений для наших войск, должны были прибыть четыре тысячи человек и одна тысяча подвод, а прибыло, совершенно добровольно, свыше четырех с половиной тысяч человек и более тысячи подвод. Через Ро-гачев (Гомельская область) на восток двигались тысячи беженцев. На мосту через Днепр образовались пробки, а надо было еще переправлять и наши вой-ска. Народные ополченцы и рабочие лесосплавконторы в течение одних суток, работая без перерывов днем и ночью, построили дополнительную переправу. Сооруженные добровольцами полевые укрепления у деревень Заболотье, Зба-ров, Гадиловичи Рогачевского района вскоре заняли войска 63-го стрелкового корпуса. Они не только сдерживали натиск врага, опираясь на хорошо выстро-енные укрепления, но и перейдя в наступление, отбросили войска захватчиков под Бобруйск, нанесли им серьезный урон в живой силе и технике. Строили укрепления и под Могилевом. Командир 388-го стрелкового полка С.Ф. Куте-пов (позже он погиб при обороне этого города), во время первой же встречи с добровольцами, прибывшими на строительные работы, так объяснил их необ-ходимость: «Враг сильнее нас танками. Но у нас стойкая пехота, отличные ар-тиллеристы. Только надо зарыться в землю». И ополченцы трудились, не жа-лея сил, не считаясь со временем. Вместе с воинами они отрыли траншеи дли-ной двадцать километров. В результате все немецкие атаки на Буйничском по-ле были успешно отражены, а гитлеровцы потеряли десятки танков и сотни убитых и раненых. И эта помощь, эта поддержка Красной Армии была повсе-местной со стороны местного населения и ополченцев. На рубежах занимае-мых воинами 21-й армии, готовившейся к обороне в июле – августе на протя-жении от реки Птичь до Рогачева (Полесская и Гомельская области) ими было вырыто четыре сотни километров противотанковых рвов и свыше шестисот километров траншей.  Наряду со стойкостью наших войск эти укрепления сыграли свою роль в значительном замедлении продвижения войск противни-ка и отвлечения его значительных сил от главного, Смоленского направления.
Большой проблемой для ополченческих формирований стало малое количе-ство оружия для их вооружения, которого явно не хватало при массовом наплыве добровольцев. Основным источником вооружения народного опол-чения являлись областные и районные военкоматы, осовиахимовские учебные пункты. В Витебске за десять дней до боев за город бойцы и командиры Осо-виахимовского батальона имели на вооружении только 450 винтовок, три станковых и шесть ручных пулеметов и четыреста гранат, которые им передал областной военно-учебный пункт Осовиахима. Со складов Осовиахима бата-льоны добровольцев получали оружие в Рогачевском, Лельчицком, Стрешин-ском районах, и многих других районах Гомельской, Полесской, Могилевской областей. По мере возможности ополченцам в вооружении помогали части Красной Армии. Так, в 388-м стрелковом полку 172-й дивизии отремонтиро-вали и передали отрядам народного ополчения Могилева: фабрики искус-ственного волокна – 180 винтовок, хлебозавода – 50 винтовок, на других предприятиях передано добровольцам 220 винтовок. Кроме этого часть доб-ровольцев получила винтовки, собранные на поле боя. В июле в результате всех принятых мер был полностью вооружен Гомельский полк народного ополчения, в котором имелось 3 000 винтовок и 900 000 патронов, а к 13 авгу-ста полк уже имел семнадцать ручных и три станковых пулемета, три автомата и пятнадцать снайперских винтовок для особо метких стрелков. Так что и в Гомеле, и в Могилеве ополченцам было чем обороняться в боях против фаши-стов. Поделилось своими запасами и Могилевское городское управление НКВД. В Могилеве подразделения народного ополчения воспользовались пу-леметами со склада его областного управления. Но были и трудности. Многим ополченцам Гомельского полка досталось устаревшее оружие, которое храни-лось на складах областного военкомата еще со времен гражданской войны.
Большой некомплект оружия для ополченцев был в Полесской области. К середине июля здесь в народном ополчении состояло 4 480 человек, однако они располагали только 1 498 винтовками и всего 300 гранатами, то есть на троих ополченцев была одна винтовка и на пятнадцать человек одна граната. Все это сильно затрудняло деятельность подразделений народного ополчения. Однако принимались все меры для исправления сложившегося положения. Так добровольцы Октябрьского района Полесской области первый день своего существования имели на вооружении всего четыре боевых винтовки, двена-дцать охотничьих ружей и мелкокалиберных винтовок, а к 15 июля отече-ственное или трофейное – захваченное у гитлеровцев, оружие было у каждого бойца, а в батальоне было двадцать ручных пулеметов. В Паричском баталь-оне той же области в начале боевого пути имелось девять боевых винтовок и несколько охотничьих ружей, но уже в середине июля его бойцы были воору-жены отбитыми у врага пулеметами и автоматами. Кроме того, батальон имел противотанковую пушку и трофейный броневик.
Исходя из имеющегося в наличии времени, проводилось обучение добро-вольцев военному делу. По опубликованным данным до шестидесяти процен-тов ополченцев не имели до войны военной подготовки, несмотря на большие усилия и широкий масштаб деятельности многочисленных организаций Осо-виахима до 22 июня 1941 года. Командиры из военных учили ополченцев и истребителей меткой стрельбе из винтовок и пулемета, штыковому бою, мета-нию гранат и бутылок с зажигательной смесью по вражеской бронетехнике, самоокапыванию, ведению группового огня по низколетящим вражеским са-молетам. Особое внимание уделялось тактике боя в поле, городе, лесу.
Двенадцатого июля Гомельский областной штаб народного ополчения в своем приказе требовал: «Во всех формированиях области немедленно при-ступить к планомерному военному обучению народного ополчения». На пер-вых порах в Гомельском полку военная подготовка проходила после работы по два-три часа в день. С 20 июля добровольцы были переведены на казармен-ное положение из-за сложной обстановки на фронте. Штаб полка организовал более длительные плановые занятия. Там, где обстановка не позволяла осно-вательно заниматься боевой подготовкой, ополченцы доучивались военному делу на передовой. Сотни Могилевских добровольцев в составе сводного пол-ка успешно держали оборону на участке Николаевка-Городок-Полыковичи. Когда не было достаточного времени, то ополченцы овладевали минимумом военных знаний, необходимых для выполнения конкретного задания. Напри-мер, разведчики взвода которым командовал А.П. Ткачев из Жлобинского (Гомельская область) батальона народного ополчения в течение длительного времени по заданию штаба 63-го стрелкового корпуса вели разведку, как в ты-лу противника, так и в районе передовой. Перед выходом на задание они учи-лись скрытно проникать в расположение врага, по различным признакам опре-делять его численность. Это помогало в выполнении заданий, в их умелых действиях в боевых условиях. В Полесской области ополченцы, как это было общепринято в народном ополчении, военную подготовку проводили три-четыре раза в неделю без отрыва от производства до непосредственного при-ближения фронта.
Судя по тем потерям, которые воины Красной Армии и ополченцы нанесли врагу при обороне Могилева, Гомеля, Полесья у них в основном хватило ору-жия, и учеба военному делу тоже прошла успешно. 
Нередки были случаи, когда объединившиеся добровольцы из истребитель-ных и ополченческих формирований переходили к партизанским методам борьбы в тылу противника. Так, первый Речицкий партизанский отряд (Го-мельская область) возник в августе 1941 года на базе истребительного форми-рования и подразделения народного ополчения. В его рядах были: М.Ф. Тур-чинский, который стал командиром диверсионной группы, а позже, в 1942 го-ду, командиром и комиссаром партизанского отряда имени К.Е. Ворошилова, соединившегося с наступающей Красной Армией в ноябре 1943 года в количе-стве 408 человек; А.Е. Михайлов   комиссар партизанского отряда имени К.Е. Ворошилова в апреле   ноябре 1942 года. И Турчинский, и Михайлов опол-ченцы лета 1941 года, являлись членами Речицкого подпольного райкома пар-тии в ноябре 1942 -июле 1943 годах. В Лельчицком районе Полесской области командир батальона народного ополчения П.Т. Лишафаев возглавил первый местный партизанский отряд, а командир Новобелицких ополченцев (город Гомель) Г.И. Климович командовал взводом в партизанском отряде «Больше-вик».  Народные ополченцы Белоруссии достойно себя показали в дальней-шем и в партизанской борьбе, и в подполье, и на фронтах Великой Отече-ственной. Только два примера. Рабочий завода имени С.М. Кирова в Витебске Г. Гришанов сражался в рядах народного ополчения   участвовал в обороне Витебска, ушел в партизаны. В партизанском отряде под командованием М.Ф. Бирюлина он стал пулеметчиком и участвовал во многих боях. Однажды по-сле боя он прикрывал отход группы партизан. Когда закончились патроны, от-бивался гранатами. Последней подорвал себя и группу фашистов. Отважный партизан уничтожил в неравной схватке более 70 гитлеровцев. Гомельский ополченец Н.К. Козунов в составе 122-й стрелковой бригады 48-й армии участвовал в битве под Москвой, в сражении на Курской дуге, освобождал Гомель в ноябре 1943 года, прошел фронтовыми дорогами до Берлина. Ко-мандир взвода разведки ополченец Д.Подлобников в оборонительных боях за Гомель был ранен. Поправившись, ушел в Красную Армию, сражался на Ка-лининском фронте, в боях за Ростов. Ополченец В.Козловский в период обо-роны Витебска, был ранен. Оставшись в родном городе, он активно участво-вал в подпольной работе: собрал радиоприемник, с помощью друзей, которые ночью слушали Москву, размножал сводки Совинформбюро и утром в городе появлялись листовки. Братья Р.Л. и С.Л. Лин одними из первых вступили в Лельчицкое добровольческое формирование, участвовали во всех его боевых операциях, стали активными организаторами борьбы с фашистскими оккупан-тами на Полесье. Р.Л. Лин объединил в партизанский отряд имени М.И.Кутузова в ноябре 1942 несколько подпольных групп. Он был первым партизанским отрядом в Лельчицком районе. На день соединения с Красной Армией в январе 1944 года Лельчицкая бригада насчитывала шесть партизан-ских отрядов, а Р.Л. Лин являлся ее комиссаром. Его брат С.Л. Лин был в от-ряде имени М.И. Кутузова со дня его образования и а сентябре 1943 года стал его комиссаром.
Народное ополчение и бойцы истребительных батальонов, внесли весомый вклад в защиту Беларуси от нацистской агрессии гитлеровской Германии, упорно и смело сражались вместе с воинами Красной Армии. Они действовали относительно недолго, но дела их остались навечно в памяти народа.


 
ГЛАВА ВОСЬМАЯ.
ЭВАКУАЦИЯ

Перед руководством Белоруссии стояла задача быстрой, и насколько позво-ляла обстановка на фронте, достаточно полной эвакуации населения, оборудо-вания заводов и фабрик, материальной части колхозов и совхозов, проведения там, где это было возможно, мобилизации, снабжения частей советских войск транспортом и продовольствием, оказания помощи раненым воинам Красной Армии. И все это надо было проводить в условиях достаточно быстрого про-движения вражеских войск, под ударами фашистской авиации по колоннам беженцев, по железнодорожным узлам и дорогам. Нередко, это происходило под артиллерийским огнем, под угрозой прорыва ударных частей Вермахта и выброски десанта. Приходилось учитывать перемещение десятков и сотен ты-сяч жителей, направляемых на сооружения оборонительных рубежей и пере-вод промышленности на выпуск военной продукции.
В результате натиска противника, окружения и разгрома многих дивизий Красной Армии, гитлеровцы смогли быстро захватить западные и центральные районы республики, что еще более затруднило или делало вообще невозмож-ной эвакуацию. Поэтому различные мероприятия по эвакуации смогли прове-сти только в восточных регионах Белоруссии   Витебской, Могилевской, Го-мельской, Полесской областях и частично в Минской.
Это, в связи с крайне угрожаемым развитием военных событий, уже на вто-рой день войны, 23 июня, заставило Бюро ЦК Компартии Белоруссии придти к тяжелому решению о необходимости начать частичную эвакуацию. При этом имелась в виду эвакуация организованная, поскольку стихийная, в основном людей из западных районов Белоруссии фактически осуществлялась уже с первых часов войны   где на автомашинах, где на повозках, где пешком, уже с первых часов войны. Власти действовали в спешке, исходя из собственного понимания и оценки ситуации, самостоятельно, без согласования с Москвой. В первую очередь, спасали детей. Получив «добро» Сталина ЦК Компартии принял постановление об эвакуации в двухдневный срок детей из детских до-мов, садов, лагерей, из городов.
Это постановление было выполнено частично, из-за накатывающегося вала военных действий. Самыми безопасными местами для минских детей счита-лись ближайшие к столице районы   Червенский, Пуховичский и другие. Здесь власти были в плену довоенных представлений о войне. Однако намеченный вывоз детей из Минска сорвался из-за начавшихся 24 июня массированных бомбардировок города. Тем не менее, для эвакуации детей делалось все воз-можное. Так, в пионерском лагере «Талька» отдыхало 350 учеников младших классов школ Минска. В город возвращаться было уже нельзя – он горел, под-вергался бомбежкам и обстрелам. Детей вывезли из опасной зоны и укрыли на железнодорожной станции Талька в лесу. На станции никого, кроме начальни-ка, не оказалось. Но он делал все возможное. Во время разговора зазвонил те-лефон и начальнику станции сказали: «Через вашу станцию на восток пройдет эшелон с тяжелоранеными бойцами. Дайте поезду «зеленую улицу». Это был последний эшелон и последняя надежда на спасение детей. Начальник станции закрыл семафор и эшелон остановился. В нем насчитывалось три вагона с тя-желоранеными и три платформы с подобранными уходящими из Минска людьми. Десятки рук с платформ и потянулись к детям. В считанные минуты всех 350 ребят подняли в эшелон. Всего в июле-августе удалось эвакуировать в глубинные районы страны 191 детское учреждение, в которых находилось 16 345 детей. Как правило, это были воспитанники детских домов, или дети, ставшие сиротами из-за военных действий. Домашние дети эвакуировались вместе с родственниками.
Для решения проблем с беженцами, непрерывно прибывавших из западных районов республики, ЦК Компартии 23 июня организовал республиканскую комиссию во главе с В.Б. Гайсиным. Одновременно было принято решение о создании специальных транспортных пунктов в Минске и других железнодо-рожных узлах, считавшихся в тот день относительно безопасными, в силу определенной удаленности от границы (Орша, Бобруйск, Жлобин и другие). Местным советским органам было предписано устраивать беженцев на работу немедленно и «приостановить дальнейшее движение эвакуированных».
Ведь шел только второй день войны, и никто точно не мог сказать, чем за-кончится приграничное сражение. Очень скоро это, ошибочное, как показали события на фронте, решение, привело к трагедиям эвакуирующихся из запад-ных районов Беларуси, в силу ожесточенных боев за данные города и после-дующие три года оккупации. Но надо отметить, что некоторая часть этих лю-дей эвакуировалась в дальнейшем на общих основаниях уже из восточных районов БССР.
Планомерная эвакуация из Минска его жителей и промышленных предприя-тий, даже важнейших (строящегося завода № 453 (авиационного) и стройуправления № 1 военного значения) не удалась.
Первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии Пономаренко 17 августа пря-мо написал в докладной записке Сталину: «Минские предприятия не были эва-куированы, вследствие перехвата коммуникаций врагом, разрушений и общего пожара в городе в результате беспрерывных бомбардировок». Фашисты уни-чтожали Минск фугасными и зажигательными бомбами, поэтому к разруше-ниям прибавились пожары   тушить их было нечем, так как водопровод был выведен из строя уже во время первой бомбежки. Была растерянность у насе-ления города, но не было всеобщей паники и неразберихи. Десятки молодеж-ных отрядов столицы спасали людей в пылающих кварталах города. Санитар-ные дружины противовоздушной обороны помогали раненым. Городские и добровольные пожарные отряды, группы самозащиты из последних сил стре-мились выполнить свой долг, вытаскивали из-под завалов раненых, пока была вода в уцелевших колодцах, боролись с огнем. Более тысячи юношей и деву-шек в Минске ремонтировали взлетную площадку. Вот когда и где сказались, и советский характер, и комсомольское воспитание, да и навыки, полученные в Осовиахиме и оборонных кружках. Центральные органы руководства респуб-лики получили приказ командующего Западным фронтом Павлова об эвакуа-ции, из пылающего и разбомбленного города, в 20 часов 24 июня. Ночью по-звонил Сталин. Он разрешил переезд руководящих органов БССР в Могилев.
Шестнадцатого июля, в связи с началом боев за Могилев, руководство рес-публики переместилось в Гомель, который покинуло в середине августа 1941 года. Выезд из Минска состоялся между двумя часами ночи и пяти часов утра 25 июня. Так что, никакого панического бегства и оставления Минска на про-извол судьбы Центральным Комитетом партии и Правительством Белоруссии не было. 20 июля, в докладной записке Правительству СССР, председатель Правительства БССР И.С. Былинский указывает: «В связи с внезапностью нападения, создать организованную эвакуацию из западных и Минской обла-стей не удалось, и население, в большинстве случаев, пешеходом уходило из мест, занимаемых противником». Однако он не уточняет, что такой «пешеход» часто заканчивался вынужденным возвращением на родные развалины, как это произошло с большинством жителей Минска, которым дорогу преградили немецкие танки.
Наряду с «пешеходом», насколько могли, использовали для эвакуации насе-ления из столицы и железнодорожный транспорт. Организовать массовую эва-куацию населения города, предприятий и учреждений уже практически не бы-ло возможности. Подъездные пути Минского железнодорожного узла оказа-лись разрушенными, часть подвижного состава уничтожена в результате мас-сированных бомбежек гитлеровской авиацией. Но и в этой, крайне трудной, ситуации искали и находили, какой-нибудь возможный выход. В период с 24 по 26 июня, основную нагрузку несли пригородные железнодорожные стан-ции Колодищи и Ратомка, до которых люди как-то могли добраться. Точных данных о численности отправленных поездов нет, но, по ряду воспоминаний и некоторым публикациям, получается, что с 24 по 26 июня из Минска было от-правлено пятьдесят эшелонов, в том числе только 24 июня   десять из них. Что касается автотранспорта, его было немного, и он накануне почти весь был пе-редан Красной Армии по мобилизационному плану. 
Одним из главных в июне-августе 1941 года стоял вопрос, там, где для этого были необходимые условия, планомерной и достаточно полной мобилизации военнообязанных в Красную Армию. В западных областях республики, где с первого дня войны шли напряженные бои частей Красной Армии с войсками Вермахта, условий для проведения мобилизации военнообязанных не было. Мобилизацию в Минске и некоторых районах Минской области из-за боевых действий смогли провести частично. Планомерную мобилизацию для призыва в ряды красноармейцев и командно-политического состава сумели провести лишь в четырех областях   Витебской, Могилевской, Гомельской, Полесской.
В отдельных западных районах, где были размещены войска, успели при-звать только некоторые категории командно-политического и рядового соста-ва, приписанных к 10-й и 11-й армиям. Несколько сот, призванных со сборов, приписного состава, приняли участие в обороне Брестской крепости.
Призыв военнообязанных в не оккупированных врагом районах республики осуществлялся на основе Указа Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 года «О призыве военнообязанных 1905-1918 годов рождения». В августе была объявлена мобилизация лиц 1890-1904 годов и 1923 года рожде-ния. Патриотические настроения у населения были очень сильны. Уже 22 июня в Минске было подано 542 заявления граждан об отправке их на фронт, в ка-честве добровольцев. Всего за несколько дней горкомы и райкомы комсомола Минской области направили в действующую армию более двенадцати тысяч человек. В сообщении Минского областного военного комиссариата от 24 июня говорилось, что в районные военные комиссариаты идет большой поток заявлений добровольцев, требующих немедленно отправить их на фронт. Что касается плановой мобилизации, то она продолжалась только один день   23 июня, после чего, в связи с очень сильными бомбардировками и пожарами, во-енкоматы выехали из Минска и продолжили работу в его окрестностях. По этой причине многие жители столицы просто не успели получить официаль-ные повестки о призыве. Военкоматы Минска начали призывать резервистов и за пределами города.
Около десяти тысяч мобилизованных минчан влились в 1-й Минский запас-ной полк, который начал формироваться на станции Колодищи, и в другие ча-сти. Вследствие очень быстрого развития событий полк не успели обмундиро-вать и вооружить, как отдельную военную единицу и поэтому его личный со-став был направлен на пополнение подразделений 2-го и 44-го стрелковых корпусов, в составе которых он участвовал в обороне Минска. Стрелковые 100-я и 160-я дивизии, размещенные в окрестностях города, получили необ-ходимый контингент командиров, политработников, рядовых запаса. Более двенадцати тысяч мобилизованных были направлены по Могилевскому шоссе на восток, где начал создаваться новый оборонительный рубеж на реке Бере-зине и реке Днепр. Всего за мобилизационный период, с 23 по 27 июня, в во-инские части из города и окрестностей военкоматы направили до двадцати се-ми тысяч человек рядового и командного состава, свыше семисот автомашин и тракторов, около двадцати тысяч обозных лошадей.
Жители столицы показывали всем пример патриотизма и высокой организо-ванности проведения мобилизации в крайне неблагоприятных условиях стре-мительного приближения военных действий. Они не были одиноки. В ряды Красной Армии стремились многие, особенно молодежь. Уже 23 июня, на вто-рой день войны, в военкоматы Могилева подали заявления две тысячи юно-шей и девушек, которые настаивали на немедленной отправке их на фронт. Всего из Могилева в Красную Армию ушло двадцать пять тысяч человек. Патриотические настроения были характерны не только жителям крупных го-родов, но и колхозникам, людям из малых населенных пунктов. Так, в Кор-мянском районе Гомельской области в военкомат лишь в течение одного дня с подобной просьбой обратились четыреста восемнадцать человек. В первые же дни войны Гомельщина направила в действующую армию около шестидесяти тысяч добровольцев. К середине июля в воинские части влилось до двадцати двух тысяч, а к августу – свыше пятисот тысяч человек, несмотря на тяжелые бои с многочисленными потерями и отступление соединений Красной Ар-мии.
Но не все было так, как иногда хотят представить некоторые «историки». Были и ошибки, и недостатки в деле мобилизации и использования мобилизо-ванных. Например, секретарь ЦК КП(б)Б Г.Б. Эйдинов докладывал 23 июля Пономаренко, что в Пропойске, Кричеве, Хотимске скопилось по пять-шесть тысяч мобилизованных, которые прошли по 200–300 километров, из западных областей. Люди были до предела измотаны и голодны, передвигались зача-стую без командного состава, не обмундированы и без оружия, являясь живой мишенью для вражеских десантов. Местное руководство в сложившейся об-становке оказалось зачастую не готовым самостоятельно решать эти сложные проблемы. Не всегда на высоте было взаимодействие командования воинских частей, партийного и комсомольского руководства. Было и другое, когда не-обученных, плохо вооруженных новобранцев прямо с призывных пунктов, направляли на передовые позиции, что приводило к массовым, неоправдан-ным потерям.
Но, несмотря на имевшиеся ошибки и недочеты, касающиеся мобилизован-ных граждан и добровольцев, абсолютное большинство патриотов проявляли мужество, выдержку, терпение, быстро учились в условиях боевых действий. Здесь отличился комсомол Белоруссии, насчитывавший 246 620 членов. 28 июня постановлением ЦК ЛКСМБ (Ленинский Коммунистический Союз Мо-лодежи), в связи с военной обстановкой, комсомол республики объявлялся мобилизованным на Отечественную войну против немецко-фашистских за-хватчиков. Комсомольские организации обязывались активно участвовать в проведении всеобщей мобилизации, создавать из комсомольцев и молодежи, не подлежащих призыву, отряды по борьбе с парашютными десантами и ди-версионными группами врага, готовить из девушек санитарные дружины. В случае захвата территории противником переходить к подпольным и парти-занским методам борьбы. Вслед за этим решением, 30 июня ЦК ЛКСМБ при-нял обращение к комсомольцам и молодежи республики, с призывом активно защищать Родину, свободу и честь советского народа, его жизнь и труд. В от-вет на это обращение тысячи комсомольцев и молодежи, не дожидаясь пове-сток из военкоматов, в том числе и те, кто не подлежал призыву, приходили в военкоматы, в партийные и комсомольские комитеты с просьбой направить их на фронт. В течение июля-августа в Красную Армию и Военно-Морской флот добровольно или по мобилизации ушло сто тридцать тысяч комсомольцев республики. В действующую армию было направлено около половины кадро-вых комсомольских работников БССР. Комсомольцы и молодежь составляли почти половину численности истребительных батальонов и народного опол-чения, были главной силой на строительстве оборонительных сооружений. Становились комсомольцы и бойцами спецподразделений Красной Армии. В Могилеве была подобрана и передана в распоряжение штаба Западного фронта группа разведчиков, в Витебске прошли отбор и были посланы на выполнение заданий около трехсот комсомольцев. Из Гомельской и Полесской областей направлены в подразделения парашютистов четыреста добровольцев, которые проводили диверсии и разведку в тылу гитлеровских войск.
Комсомольцы доблестно показали себя и на фронте, и в партизанских отря-дах, и подпольных группах. Недаром фашисты приравняли комсомольцев к коммунистам и, если они попадали в руки немцев, расстреливали, вешали или направляли на верную смерть в концлагеря.
Огромную роль в организации и проведении отпора наступающим частям Вермахта играла Компартия Белоруссии, ее Центральный Комитет, обкомы, горкомы, райкомы партии. Они поднимали людей на борьбу и на фронтах, и на оккупированной территории, руководили, вместе с советскими органами, про-ведением мобилизации и эвакуации. Коммунисты лично подавали пример тру-дящимся республики. В рядах партии до войны насчитывалось семьдесят пять тысяч коммунистов. В течение июня-августа 1941 года добровольно или по призыву военкоматов в подразделения Красной Армии и Военно-Морского флота ушло двадцать шесть тысяч пятьсот коммунистов, что составляло трид-цать четыре процента всего состава парторганизации Беларуси. Коммунисты играли ведущую роль в истребительных батальонах и частях народного опол-чения. В них было, примерно, тридцать процентов членов партии и кандидатов в члены партии. Командный состав этих формирований на девяносто процен-тов состоял из коммунистов. Летом 1941 года именно подпольные партийные органы во многих районах возглавили нарождающееся партизанское движение и борьбу подпольщиков. В августе 1941 года в тылу гитлеровских оккупантов действовали три подпольных обкома партии, один горком, девятнадцать рай-комов и несколько тысяч коммунистов.
Фашисты настолько боялись роли коммунистов в организации сопротивле-ния, что, когда обнаруживали партийный билет у военнопленного, партизана или подпольщика, отправляли на верную смерть. Коммуниста фашисты обре-кали на дикие муки, расстреливали или вешали. Даже в концлагерях, при вы-явлении коммунистов среди военнопленных или арестованных гражданских лиц, их тут же казнили. Гитлеровцы отлично понимали значение их организу-ющей, вдохновляющей и руководящей роли в сопротивлении местного насе-ления и военнопленных в лагерях.
Не отсиживались в тылу и руководящие работники ЦК Компартии Белорус-сии. П.К. Пономаренко, первый секретарь ЦК КП(б)Б, являлся членом Воен-ного Совета Западного фронта (руководителем политорганов фронта), секре-тари ЦК П.З. Калинин, В.Н. Малин, И.П. Ганенко, В.Я. Власов, В.Г. Ванеев (погиб в октябре 1941 года)   членами Военных Советов 16-й, 9-й, 13-й, 20-й, 21-й армий. На командную и политическую работу в армию были направлены тридцать членов и семнадцать кандидатов в члены ЦК КП(б)Б, восемнадцать членов Центральной ревизионной комиссии. Во второй половине июля ЦК Компартии направил в распоряжение Политуправления Центрального фронта девять групп по семь-десять человек в каждой, которые возглавили секретари обкомов партии. Они знали обстановку и людей. Группы встречали части, ко-торые прибывали на фронт, организовывали своевременную разгрузку эшело-нов, отправку на фронт боеприпасов, налаживали санитарно-медицинское об-служивание и питание военнослужащих, вели политическую работу. Несли работники партийного аппарата и потери в борьбе с немецко-фашистскими за-хватчиками. В первые месяцы войны погибли: первый секретарь Баранович-ского обкома А.И. Савелов, второй секретарь Вилейского обкома Б.Х. Пере-чинский, первый секретарь Вилейского обкома комсомола В.А. Голярко, заме-ститель заведующего сельхозотдела ЦК КП(б)Б Н.А. Хондого, секретари Бра-славского, Несвижского, Могилевского райкомов партии П.Г. Печенко, С.К. Мекшило, Ф.А. Журов и многие другие. Компартия Белоруссии была воюю-щей партией.
Важным направлением в развертывании мобилизации стало снабжение ча-стей Красной Армии автотранспортной техникой, конским поголовьем для пе-ревозки орудий, боеприпасов, личного состава, раненых, особенно с учетом захвата врагом шестидесяти фронтовых, армейских, корпусных, дивизионных складов с запасами горючего, боеприпасов, фуража, продовольствия. Без все-мерной помощи со стороны трудящихся Белоруссии, органов власти, как местных, так и центральных, части и соединения Красной Армии не смогли бы воевать.
Подразделениям Красной Армии в восточных областях республики (запад-ные уже оккупированы в первые же дни войны) были переданы две с полови-ной тысячи автомобилей, более тридцати пяти тысяч лошадей, двадцать три тысячи повозок. СНК (правительство) БССР, по неполным данным, выделило фронту в июне-августе из государственных, хозяйственных, кооперативных, колхозных и совхозных ресурсов восемнадцать тысяч тонн мяса, тридцать шесть тысяч голов скота, десять тысяч триста пятьдесят тонн зерна, десять ты-сяч тонн сена. К сожалению, и спустя семьдесят семь лет после описываемых событий, нет ни полных данных по переданной войскам продукции, ни обоб-щающих данных по областям в опубликованной литературе. На протяжении первой недели войны были развернуты эвакогоспитали для раненых воинов на двенадцать тысяч восемьсот мест, в больницах организовывались медицинские отряды. Комсомольцы и молодежь приняли самое непосредственное участие в их создании и оборудовании, ухаживали за ранеными красноармейцами и ко-мандирами.
Бои были жестокими, и раненых было много. Далеко не всех могли отпра-вить на лечение в госпитали вглубь СССР, и поэтому такая медицинская мо-билизация была необходима.
23 июня рабочие Минских предприятий переводятся на казарменное поло-жение. Эта мера позволила избежать больших потерь среди рабочих, так как фашистская авиация бомбила, в основном, жилые кварталы и Минский желез-нодорожный узел. Через несколько дней, с началом эвакуации, часть рабочих смогла уехать в эвакуацию с пригородных станций, вместе с работниками не-которых предприятий, учреждений и организаций, администрация которых по мере возможности оповещала своих сотрудников. Среди эвакуированных минчан, по далеко не полным данным 1942 года, преобладали, работавшие женщины и домохозяйки, а также выехавшие с ними дети дошкольного и школьного возраста.
При эвакуации из Минска были и отрицательные моменты. Бригадный ко-миссар Григоренко писал о них в донесении 3 июля начальнику Главного По-литического Управления Красной Армии: «Эвакуация семей начсостава тоже не была организована. Этот вопрос не был разработан в мобилизационных планах. Как и в гражданских организациях, эвакуация была пущена на самотек. Многие руководящие военные работники в индивидуальном порядке эвакуи-ровали свои семьи, оставив на произвол семьи подчиненных командиров. В результате многие семьи начальства не только в приграничных районах запад-ных областей БССР, но даже и в Минске, в том числе и работников штаба округа, погибли или пропали без вести…»
Негативный опыт эвакуации из Минска был учтен и, в других крупных го-родах не повторился. Порядок и последовательность эвакуации населения, тех людей, которые имели возможность и желание, поддерживали и охраняли ис-требительные батальоны и отряды народного ополчения.
В результате быстрого продвижения немецких войск, сложности и неясно-сти обстановки, перехвата врагом в некоторых местах железных дорог, эваку-ирующееся население в ряде случаев уходило на восток самостоятельно и пе-шим порядком. По железным дорогам вывозились на восток СССР, как прави-ло, заводы, промышленное оборудование, запасы материалов полуфабрика-тов, рабочие и их семьи. Для налаживания эвакуации населения партийные и советские органы создавали эвакопункты, которые обеспечивали питанием, обувью, одеждой, медицинской помощью тех, кому это требовалось. Эвако-пункты действовали в Витебске, Могилеве, Гомеле, Орше, Осиповичах, По-лоцке, Калинковичах и других городах Беларуси. Всего насчитывалось два-дцать четыре эвакопункта. На их потребности СНК БССР выделил три милли-она рублей. Всего летом 1941 года в восточные районы ушли и выехали из Бе-лоруссии полтора миллиона человек, при населении, приблизительно, десять миллионов. В этом была вера людей в неизбежность нашей общей Победы, патриотизм белорусского народа, готовность к трудностям и лишениям лишь бы не быть под власть фашистов, избежать массовой гибели, поголовного гра-бежа, рабского принудительного труда на «арийских господ».
Эвакуация в большинстве случаев была организованной, а не стихийной. 24 июня решением Политбюро ЦК ВКП(б) и СНК (правительства) СССР создан Совет по эвакуации. Его председателем стал член Политбюро Н.М. Шверник, его заместителями   заместители председателя правительства А.П. Косыгин и М.Г. Первухин (председателем правительства был И.В.Сталин), что ярко пока-зывает то значение, которое придавалось этому Совету и проблеме эвакуации. На следующий день – 25 июня ЦК КП (б)Б и СНК БССР создали Центральную эвакуационную комиссию во главе с председателем правительства БССР И.С. Былинским. В эту комиссию входили заместители Былинского И.А. Захаров, И.А. Крупеня и другие. В июле бюро ЦК КП(б)Б приняло дополнительные ме-ры по усилению темпов эвакуации. Было принято решение проводить ком-плексную эвакуацию крупных промышленных предприятий и транспорта, ре-сурсов сельского хозяйства. 
Народное хозяйство Белоруссии быстрыми темпами переводится на воен-ный лад. Уже на второй день войны вводится в действие мобилизационный план производства боеприпасов. Ударно работал коллектив «Гомсельмаша». С первых же дней боевых действий на границе он увеличил выпуск продукции – выпускал детали для ремонта военной техники и производил ее ремонт. Го-мельские заводы «Двигатель революции» и сельскохозяйственного машино-строения наладили ремонт боевой техники, выпускали мины и минометы; за-вод имени С.М. Кирова, Гомельский и Новобелицкий лесокомбинаты освоили производство противотанковых мин, спичечная фабрика «Везувий» – изготов-ление гранат. Многие предприятия выпускали бутылки с горючей смесью, специальные запалы к ним. Железнодорожники Гомеля создали тридцать пе-редвижных мастерских для ремонта военных автомашин в полевых условиях. В Гомеле, Климовичах (Могилевская область) и Мозыре (Полесская область), и в ряде других городов были оборудованы передвижные мастерские по ре-монту танков и тракторов. Многие промышленные артели также перешли на производство военной продукции. Промышленные артели «Красный метал-лист» в Бобруйске, «Молот» в Мозыре, «Металлист» и «Молот» в Витебске освоили производство ручных гранат. Продукцию, необходимую фронту, вы-пускали также механическая мастерская в Могилеве, Бобруйский деревообра-батывающий комбинат, Шкловский льнозавод, обувные и швейные производ-ства.
Наряду с ними, для потребностей советских войск, работали предприятия легкой и пищевой промышленности, производя обувь, белье, обмундирование, хлеб, сухари, мясные консервы. Не считаясь со временем, люди работали по десять – двенадцать часов в сутки, практически, на всех предприятиях. Многие рабочие перевыполняли нормы выработки. Так, токарь Могилевского военно-ремонтного пункта Вагун и кузнец механического цеха Сидоров перевыпол-няли сменные задания в несколько раз. Фрезеровщик Витебского завода имени С.М. Кирова Бирюков 29 июня втрое превысил норму, а токарь этого же заво-да Песотский выполнил задание на двести восемьдесят процентов. Передовые рабочие переходили, там, где для этого были условия, на обслуживание не-скольких станков. Например, рабочий Витебского игольного завода Наумов, работал на пяти станках, заменив трех рабочих, которые ушли на фронт. На восьми машинах стала работать текстильщица Витебской трикотажной фабри-ки Игнатова. 
Часто промышленные предприятия еще работали, когда бои шли уже на окраинах их городов и фашистские войска врывались, пройдя по трупам мно-гих защитников, на улицы городов. К сожалению, прорывы гитлеровских ди-визий были нередки и внезапны, частям Красной Армии приходилось отсту-пать, а то и вырываться из окружения. Вслед за фронтовыми частями Вермах-та шли на территории Беларуси летом 1941 года, четыре охранные дивизии и многочисленные подразделения карательных служб Третьего рейха   СД (служба безопасности нацистской партии), Абвера 2 (контрразведки Абвера), фельджандармерии (полевой полиции), эйнзацгрупп и зондеркоманд СС, кото-рые сразу начинали массовые аресты и расстрелы советских активистов, в том числе передовых рабочих, техников, инженеров, евреев и цыган, а не только коммунистов и комсомольцев. Так что судьба ударников труда и тех, кто упорно помогал военному производству в июле – августе, вполне могла быть трагической.
Патриотическим подвигом белорусского народа летом 1941 года была эва-куация в короткие сроки населения, промышленного оборудования, культур-ных ценностей и научно   образовательных организаций, сырья, имущества МТС, колхозов и совхозов. Демонтаж и эвакуация оборудования основных промышленных предприятий, скота и зерна с Витебской, Могилевской, Го-мельской, Полесской областей, несмотря на ожесточенные бои, на территории этих областей, бомбежки и артобстрелы, осуществлялись круглосуточно.
Всего в восточные районы СССР в июле-августе 1941 года из БССР были вывезены: сто двадцать четыре крупных промышленных предприятий союзно-го и республиканского подчинения, четырнадцать промышленных артелей, три тысячи двести металлообрабатывающих танков. Так же было вывезено в новые места дислокации около девяти тысяч текстильных, швейных, кожеоб-рабатывающих и трикотажных машин, более восьми с половиной тысяч мото-ров, восемнадцать турбогенераторов (общей мощностью тридцать две тысячи киловатт), шестьдесят девять трансформаторов (общей мощностью шестьде-сят восемь тысяч киловатт), восемьсот сорок пять тонн цветных металлов, со-рок четыре километра силового кабеля, около трех тысяч четырехсот вагонов готовой продукции и сырья.
Многие предприятия старались эвакуироваться с основными кадрами рабо-чих и инженерно-технических работников. Это давало возможность в корот-кие сроки вводить предприятия в строй действующих на новых местах и да-вать военную продукцию, которая была крайне необходима фронту. В город Курган Челябинской области (новое место размещения «Гомсельмаша»), вме-сте с предприятием прибыло двести девяносто кадровых рабочих, сто трид-цать пять инженерно-технических работников и, примерно, сорок служащих (кроме призванных по мобилизации в Красную Армию или ушедших в истре-бительные батальоны и отряды народного ополчения еще в Белоруссии).
Как правило, все они прибывали не одни, а вместе с семьями, которые ак-тивно включались в производство, оборонные работы или помощь сельскому хозяйству. Вместе с оборудованием Гомельского паровозовагоноремонтного завода на Уфимский завод в организованном порядке прибыло шестьсот пять-десят рабочих, двести инженерно-технических работников и семьдесят шесть служащих.
Основными районами размещения эвакуированной белорусской промыш-ленности стали Поволжье   47 предприятий, Урал   35, средняя полоса РСФСР   28, Западная Сибирь   8. Остальные шесть заводов и фабрик и четырнадцать промышленных артелей были размещены в других регионах СССР.
Эвакуированные предприятия в большинстве случаев сливались с местными заводами и фабриками, родственными по специализации. Сохранили полную самостоятельность около двадцати предприятий   «Гомсельмаш», «Красный металлист», Витебские оптическая фабрика, игольный завод, фабрики «КИМ», «Знамя индустриализации», имени К.Цеткин, Гомельская фабрика имени «8 Марта» и ряд других. Рабочие, инженерно-технические работники монтирова-ли оборудование в самые краткие сроки   события на фронте беспокоили всех. Завод «Гомсельмаш» был смонтирован в Кургане за тридцать суток. В течение одного дня выполнялась работа, на которую в мирное время уходило три-четыре дня. За месяц установили оборудование и начали осваивать военную продукцию рабочие и инженерно-технические работники станкостроительного завода имени С.М. Кирова, эвакуированного из Гомеля в Свердловск. В авгу-сте-сентябре 1941 года в строй вступило пятнадцать заводов и фабрик, эваку-ированных из Беларуси, а в октябре-ноябре еще двадцать предприятий. К лету 1942 года оборонную продукцию, несмотря на все сложности с сырьем и с комплектующими узлами и деталями, уже давали коллективы шестидесяти предприятий. Налаживание этих производств на новых местах рабочие и ин-женерно-технические работники проводили с большим напряжением   тяжело было не только на фронте, тяжело было и в советском тылу. Работали на стро-ительных площадках по несколько смен подряд без отдыха. Станки часто ста-вились на забетонированных местах под открытым небом или под временны-ми навесами от дождя и снега, и начинали выпуск продукции.
Один из крупнейших заводов – «Гомсельмаш», был размещен на площадке завода, который до войны выпускал бидоны, сепараторы и другую мелкую продукцию. Развернуть на такой базе предприятие-гигант было очень тяжело, несмотря на наличие электроэнергии и водоснабжение. Люди по пять-шесть смен не уходили со своих рабочих мест. И уже в сентябре 1941 года завод дал первую продукцию   минометы. Гомельский станкостроительный завод имени С.М. Кирова (в Свердловске) входил в перечень главных предприятий по вы-пуску вооружения. Его продукция была характерна высоким техническим уровнем. Кроме Гомельского станкостроительного завода были еще эвакуиро-ваны Витебский и Могилевский станкостроительные заводы, которые, развер-нувшись на новом месте, тоже давали качественную военную продукцию.
Значительным тормозом в планировании производства на новом месте была нехватка рабочей силы, поскольку одни ушли в армию, а другие вынужденно остались на оккупированной территории Белоруссии. Например, с Гомельско-го завода «Двигатель революции», на котором до войны насчитывалось двести пятьдесят один работник, было эвакуировано только сто двадцать человек. На Витебской трикотажной фабрике «КИМ», из пяти тысяч ста семидесяти шести работавших, эвакуировалось всего четыреста человек. Выход нашли в при-влечении женщин, пенсионеров, подростков. Их обучали профессиям прямо на рабочих местах. Немалые трудности создавало и резкое изменение специа-лизации предприятий. Так металлообрабатывающие и машиностроительные заводы выпускали боеприпасы, оружие, боевую технику; предприятия мест-ной промышленности и промкооперации   лыжи, ранцевые огнеметы, санитар-ные повозки, саперные лопатки, носилки и другую необходимую фронту про-дукцию; предприятия легкой промышленности изготовляли шинельное сукно, ткань для гимнастерок, белье, телогрейки, сапоги, консервы и так далее.
Это общая картина эвакуации из Белоруссии. В разрезе областей эвакуация выглядела следующим образом. Из Витебской области в течение пятнадцати дней (немцы ворвались в Витебск 10 июля) удалось вывезти станочный парк некоторых предприятий; электрооборудование, полуфабрикаты, цветные и черные металлы заводов игольного и станкостроительного, очковой фабрики; оборудование швейных фабрик «Знамя индустриализации» и «Профинтерн»; обувных фабрик «Прогресс» и «Красный Октябрь»; трикотажных фабрик имени К.Цеткин и «КИМ»; Оршанского льнокомбината; предприятий Осин-торфа, БелГЭС и других. Но многое, к сожалению, не смогли вывезти. Всего из области было отправлено на восток СССР две тысячи пятьсот вагонов с оборудованием, сырьем и готовой продукцией. В советский тыл были эвакуи-рованы основной состав технических специалистов и квалифицированных ра-бочих. Из Могилевской области за первую половину июля (немцы оккупиро-вали Могилев в конце июля) было вывезено девятьсот тридцать пять вагонов промышленного оборудования   станков, электромоторов, машин, а также цветных металлов, готовой продукции. Одним из первых начал эвакуацию мо-гилевский завод авиационного моторостроения, который к началу войны находился только на стадии пуска. Прежде всего, отправляли ценное оборудо-вание сборочного. механического, инструментального и других основных це-хов. Погрузка в вагоны происходила на железнодорожной станции Луполово в трех-четырех километрах от города. В период со второго по десятое июля бы-ли отправлены в тыл три огромных эшелона со всем станочным оборудовани-ем завода   около четырехсот металлорежущих станков, цветные и черные ме-таллы, инструменты, электромоторы, кабель. На восток страны было отправ-лено все оборудование Могилевского металлокомбината, швейной фабрики, Быховского ацетонового завода, фабрики искусственного волокна, Шкловской бумажной фабрики, частично оборудование Кричевского цементного завода, труболитейного завода, предприятий пищевой промышленности. Всего со второго по четырнадцатое июля с Могилевской области удалось вывезти обо-рудование и кадры рабочих и инженерно-технических работников двадцати двух предприятий союзно-республиканского значения.
В сравнительно более удобных условиях проводилась эвакуация в Гомель-ской и Полесской областях, которые были захвачены войсками Вермахта только во второй половине августа. До двенадцатого июля из Гомеля были отправлены заводы: станкостроительный, паровозовагоноремонтный и судо-ремонтный, «Гомсельмаш», для эвакуации которого потребовалось одна ты-сяча сто вагонов и трое суток погрузки, оборудование обувной фабрики «Труд», спичечных фабрик «Везувий» и «10 лет Октября», три турбогенера-тора Гомельской электростанции и другие. С Полесской области было вывезе-но на восток оборудование Мозырской электростанции, деревообрабатываю-щего и фанерного заводов «Профинтерн» и «Красный Октябрь», мебельной фабрики «Пролетарий», спиртзаводов и так далее. Буквально накануне прихо-да захватчиков удалось вывезти ценное оборудование Микашевичского завода спецдревесины (шла на изготовление самолетов).
Эвакуация такого количества заводов и оборудования в самые сжатые сроки стала возможной только в результате массового трудового героизма рабочих, инженерно-технических работников, служащих. Руководили мероприятиями по эвакуации промышленности, специально созданные для этого штабы, во главе с директорами предприятий, представителями партийных и советских органов. Никакой стихийности, а тем более паники не было, хотя трудностей и недостатков при проведении эвакуации хватало. Согласно постановлению ЦК Компартии Белоруссии от 11 июля для оказания помощи эвакуированным, а у многих ничего не было при себе кроме личной одежды и немного еды. В по-граничных, с РСФСР районах, были организованы контрольно – пропускные пункты, где постоянно находились уполномоченные правительства БССР и партийные работники, которые оказывали различную помощь. Например, в Могилевской области работали два таких контрольно – пропускных пункта (в Кричеве и в Климовичах). Все расходы, связанные с перевозкой эвакуируемых грузов и оказания материальной помощи эвакуированному населению, пред-приятиям и организациям, шли за счет государственного бюджета. Во второй половине 1941 года эти суммы составили около четырехсот миллионов руб-лей.
Вторым важнейшим направлением, наряду с эвакуацией многих заводов и фабрик с четырех восточных областей Белоруссии была эвакуация, по мере сил и возможностей в условиях лета 1941 года, из этих областей и части Мин-ской, материальных ресурсов сельского хозяйства, машинного парка МТС (государственных машинотракторных станций), колхозного и совхозного ско-та (кроме лошадей). Определенная часть скота была передана войскам Крас-ной Армии, часть эвакуирована своим ходом, часть роздана местному населе-нию, часть забита на месте (например, свиней, так как их нельзя было угнать на значительные расстояния). В течение июля-августа в советский тыл эвакуиро-вали тридцать шесть МТС с полным оборудованием, около пяти тысяч трак-торов, свыше шестисот комбайнов, молотилки, станки и другая техника. С районов БССР, пока не подвергшихся оккупации, было переслано на восток более шестисот семидесяти сорока тысяч голов скота, которые направлялись в Смоленскую, Калининскую, Курскую, Орловскую области РСФСР, тысячи тонн горючего и смазочных материалов, девяносто три и шесть десятых тыся-чи тонн зерна.
Только из Могилевской области в июле на восток было вывезено две тысячи шестьдесят пять тракторов, девяносто восемь моторов к комбайнам, семьдесят тысяч голов крупного рогатого скота, двадцать семь тысяч овец, три тысячи пятьсот голов свиней. С зернопродуктами поступали по-разному: из имевших-ся двадцати девяти тысяч трехсот тридцати тонн вывезли всего десять тысяч триста десять тонн, уничтожили, чтобы не досталось врагу, шесть тысяч во-семьсот тонн, передали частям Красной Армии две тысячи тонн. Основная масса скота и сельскохозяйственных машин двигались своим ходом, Их со-провождали семнадцать тысяч семьсот шестьдесят пастухов и более трех ты-сяч девятьсот трактористов. Железные дороги были перегружены как пере-броской частей Красной Армии, боеприпасов, горючего, боевой техники, ра-неных, так и эвакуацией большого числа промышленных предприятий и сотен тысяч населения. Лишь незначительное число сельскохозяйственной техники и скота транспортировалось по железной дороге. Когда не было возможности эвакуировать скот, его раздавали населению и частям Красной Армии. Всего из общественного сектора было передано более семидесяти шести тысяч го-лов. В тех случаях, когда не было возможности эвакуировать сложную сель-хозтехнику, ее разбирали и прятали от гитлеровцев. В результате в тыловые районы удалось вывезти более шестидесяти процентов тракторов, восемна-дцать процентов комбайнов, пятьдесят три процента крупного рогатого скота. Скот своим ходом двигался достаточно медленно и к началу 1942 года в хо-зяйствах Горьковской, Саратовской, Рязанской, Пензенской и Куйбышевской областей, в Мордовии и Чувашии было взято на учет, эвакуированного из Бе-лоруссии скота, около двухсот тысяч голов. Около пятнадцати процентов ско-та погибло в дороге из-за нехватки кормов, отсутствия необходимого водопоя и усталости; двадцать-двадцать пять процентов было передано во время пере-гона воинским частям и государственным организациям. Эвакуированные из Белоруссии, сельскохозяйственные ресурсы быстро включались в народнохо-зяйственный комплекс страны, помогали обеспечивать советских людей про-довольствием и давать сырье промышленным предприятиям, а колхозам и совхозам использовать прибывшую сельхозтехнику для лучшей обработки земли. Спасая народное добро, колхозники проявляли мужество и самоотвер-женность. Так, трудящиеся колхоза «Пролетарий» Любанского района Мин-ской области, не успели эвакуировать все общественное стадо до прихода гит-леровцев. Председатель колхоза Б.Е. Рудько и тринадцать колхозников прямо из-под носа у немцев угнали скот в Полесскую область, которая еще не была оккупирована. Позже председатель и еще десять колхозников в течение июля-августа 1941 года перегнали двести пятьдесят коров на восток страны. Группа пастухов и доярок, под руководством зоотехника Г. Пашкевич из совхоза «10 лет БССР» Гомельской области, вывели в советский тыл четыреста дойных коров. Из совхозов и колхозов Могилевской области («Вейно», «Воронино», имени Калинина, «Победы») со 2-го по 14-е июля эвакуировали в тыл страны одну тысячу сто тридцать голов племенного крупного рогатого скота. Путь в глубину СССР часто был длительным. Например, рабочие совхоза «Вейно» (Могилевский район) В. Козлов, М. Козлова, трое Астаповых, И. Мартынович, В. Кирилович, Д. Прохоренко и Ф. Прохоренко, под руководством директора совхоза М. Здановича, более трех месяцев гнали стадо племенных коров по дорогам Белоруссии и России пока не пришли в Хоперский зерносовхоз Ста-линградской области. Перегон скота нередко был связан с немалой опасно-стью. В Туровском, Житковичском, Паричском, Василевичском районах По-лесской области стада скота двигались под артиллерийскими обстрелами. Не-редки были полеты вражеской авиации, обстрелы из пулеметов и бомбежки.
Сельские группы содействия и добровольческие формирования смогли от-править в тыл более восьмидесяти тысяч тонн зерна. Надо было убирать со-зревающий урожай, чтобы зерно не досталось врагу. Здесь применялись два подхода. В первом, там, где фронта еще не было, уборку осуществляли в обычном порядке. Это относилось к колхозам Комаринского, Брагинского, Хойникского, Мозырского, Наровлянского районов Полесской области, Ува-ровичского, Светиловского, Ветковского, Добрушского, Гомельского, Тере-ховского, Лоевского районов Гомельской области (двенадцать районов позже других захваченных немецкими войсками). Во втором   подход был не догма-тичным. Главное было убрать урожай. Руководствуясь директивой Государ-ственного Комитета Обороны (высшего органа власти в стране в годы войны) об уборке урожая 1941 года во фронтовых и прифронтовых районах, посевы зерновых культур в двадцати четырех районах Белоруссии были распределе-ны среди колхозников по полтора-два гектара на каждый двор. Это не был формальный роспуск колхозов и восстановление крестьянской собственности на землю. Но неизбежно, и в скором времени, приводило к столкновению гра-бительских интересов оккупантов и интересов крестьян, для которых жизнен-ной необходимостью было прокормить себя и свои семьи, а в дальнейшем снабжать продовольствием партизанам. К середине августа 1941 года уборка зерновых, в основном, была закончена во всех тридцати шести не оккупиро-ванных врагом районах республики. 
Нельзя не сказать об упорной работе и повседневном героизме белорусских железнодорожников. По мере отступления частей Красной Армии они приня-ли на свои плечи весь почти неподъемный груз, как эвакуации, так и переброс-ки советских войск и их материально-технического снабжения. Железнодо-рожники, работавшие на Брест-Литовской, Белорусской и Западной железных дорогах, угоняли в глубь страны подвижной состав, увозили материальные ценности и собственность Барановичского, Борисовского, Оршанского, Витеб-ского, Могилевского, Гомельского железнодорожных узлов. Основная часть хозяйства и кадровый состав этих трех магистралей были эвакуированы. По-следний эшелон из Минска был выведен 28 июня, когда на улицах города уже были немецкие танки, и шла ружейно-пулеметная стрельба. Так было не толь-ко в Минске. До последней минуты отправлялись поезда и резервные локомо-тивы из Витебска, Орши, Могилева, Гомеля, Калинковичей, Мозыря, Полоцка и других железнодорожных узлов. Массовым был героизм железнодорожни-ков, которые вывозили грузы и людей. Пример показывали работники Мин-ского узла. Они отремонтировали поврежденные бомбами станционное и пу-тевое хозяйство, паровозы, подвижной состав. Ремонтные работы в условиях ежедневной и частой бомбежки велись непрерывно. Минский узел принимал и отправлял поезда даже тогда, когда немецкие войска находились уже на окра-ине города.
Бесстрашно и, невзирая на время работы, действовали железнодорожники в центральных областях Белоруссии. Машинист С.А.Сорокин в течение трех су-ток не сходил с паровоза и под обстрелом самолетов противника вывозил нужные грузы со станций Молодечно и Крулевщизна. Составитель поездов станции Молодечно В.В. Пономарев во время налета гитлеровской авиации 24 июня один, без сцепщика, растянул загоревшиеся составы и спас, ценные гру-зы и боеприпасы. 28 июня машинист Оршанского узла вывел из Борисова, под огнем немецких автоматчиков, последний эшелон с ранеными и беженцами. Оставляя с последним поездом Оршу, начальник паровозного депо К.С. За-слонов на митинге, накануне состоявшемся в депо, сказал всем собравшимся: «Наша возьмет, наш народ не может быть побежден. Мы укажем гитлеровским прихвостням дорогу назад». В сентябре 1941 года, по инициативе Заслонова, из добровольцев, бывших железнодорожников Орши, Смоленска и Вязьмы был создан 18-й диверсионный отряд, который с ноября 1941 по февраль 1942 действовал в подполье в Орше. Сам Заслонов стал командиром партизанского отряда, а затем и бригады. Погиб в бою в ноябре 1942 года. За подвиги в борь-бе с оккупантами К.С. Заслонову посмертно присвоено звание Герой Совет-ского Союза.
Железнодорожники делали все, чтобы грузы и эшелоны, невзирая на смерть и раны товарищей, шли беспрепятственно. Пример мужества и героизма пока-зывали железнодорожники Могилевской области. В условиях непрерывных бомбежек и стычек с вражескими диверсионными группами они самоотвер-женно работали, спасая людей и народное имущество. Работу Могилевского железнодорожного узла возглавлял начальник станции А.А. Грос. Узел быст-ро, без задержек, оперативно пропускал войсковые и эвакуационные эшелоны и грузы. Второго июля на станции Копыль самолеты врага обстреляли поезд. Машинист погиб, был смертельно ранен дублер кочегара, поврежден паровоз. Но помощник машиниста П.М. Денисов сумел довести поезд до Шклова, где он был крайне, нужен. На станции «Победитель» фашисты обстреляли другой поезд, ранили машиниста и его помощника, но кочегар К.А. Гегелев, с помо-щью раненого машиниста, доставил состав в Кричев. По трое-четверо суток без отдыха работал машинист Могилевского депо Т.Ф. Панфилович. Вместе со своим помощником И. Антоновым, он в нужное время доставил поезд с бое-припасами на тот участок фронта, где решалась судьба боя.
Создавали железнодорожники и бронепоезда с артиллерией и пулеметами, которые хорошо били гитлеровцев, нанося им потери в живой силе и технике. В Гомеле переоборудовали под бронепоезд два паровоза с платформами. Та-кой бронепоезд был и в Могилеве. Комендант станции Могилев дал задание рабочим построить бронепоезд. Было всего двадцать человек слесарей, кото-рые сразу же приступили к работе. Работали круглосуточно, отдыхали по оче-реди. На паровоз и три четырехосных вагона поставили стальное прикрытие и установили орудия и пулеметы. Бронепоезд был сделан всего за шесть суток самоотверженного труда железнодорожников.
Только работники Белорусской железной дороги, которая действовала дольше других, проходящих через республику, смогли вывезти в советский тыл в условиях военных действий до четырехсот тридцати паровозов и около пятнадцати тысяч вагонов, эвакуировали оборудование автоблокировки, сиг-нализации, связи и так далее. Гитлеровцам для возобновления работы желез-ных дорог приходилось завозить все необходимое оборудование из Германии и других оккупированных ими стран, что требовало времени и значительно замедляло движение эшелонов и поездов с живой силой и боевой техникой, в которых фашисты остро нуждались на фронте. В то же время около пяти ты-сяч работников железнодорожного транспорта Белоруссии, эвакуированных вместе с оборудованием, паровозами и подвижным составом в советский тыл, работали на сорока тыловых и прифронтовых дорогах, помогая Красной Ар-мии сдерживать удары нацистских войск.
Несмотря на крайне сложную и очень негативно развивающуюся военную обстановку, были предприняты меры и по эвакуации учреждений культуры, науки, образования республики. Другое дело, что об этом крайне мало имеет-ся опубликованных данных, да и те носят самый общий характер. Были спасе-ны и направлены в эвакуацию на восток СССР шестьдесят научно – исследо-вательских институтов, двадцать высших и средних учебных учреждений, шесть театров, материальные и культурные ценности, ряд кадров ученых, пре-подавателей, артистов. В Москве, Алма-Ате, Ташкенте, Чимкенте, Фрунзе и других городах в 1941 1942 годах возобновили работу некоторые научно – исследовательские, высшие и средние учебные заведения, Академия Наук БССР, Белорусский государственный университет, учреждения культуры. В марте 1942 года в Казани состоялась научная сессия Академии Наук БССР.
Восстановили работу драматический театр имени Янки Купалы в Томске, драматический театр имени Якуба Колоса в Казахстане, Белорусский театр оперы и балета в Горьком, Русский театр БССР в Москве. Только театр имени Янки Купалы с момента эвакуации и до конца 1941 года осуществил поста-новку более десяти спектаклей, которые пользовались большим успехом. Коллективы белорусских театров много выступали с концертами в воинских частях, госпиталях. Более двухсот произведений разных жанров создали в 1941–1943 годах белорусские композиторы, Н.И. Аладов, Г.К. Пукст, И.И. Любан, Е.К. Тикоцкий, А.В. Богатырев и другие. Все это служило фундамен-том будущего возрождения и развития культуры, науки, образования в после-военный период в Белоруссии. Сотни студентов и преподавателей вузов и тех-никумов воевали с нацистами на фронтах, в партизанских отрядах, в подполье. Многие из них погибли в этой борьбе за нашу Родину.
Эвакуация, и организованная, и стихийная, быстрая или поэтапная, была спасением многих сотен тысяч жителей Белоруссии от нацистских убийц, гра-бителей, фашистских жестокостей, массовых расстрелов по политическим или национальным признакам. Многие тысячи жизней спасли медицинские работ-ники и местные жители, которые ежедневно, рискуя своими жизнями, находи-ли, лечили, выхаживали, кормили, прятали раненых и больных красноармей-цев и командиров. Если гитлеровцы обнаруживали подобное, то никакой по-щады не было ни тем, кого укрывали, ни тем, кто укрывал, включая их семьи. А так как в одиночку, врачи, фельдшеры, медицинские сестры и местные жи-тели в лучшем случае могли спасти лишь одного или двух раненых, то сама логика жизни направляла их организовываться в группы, которые быстро пе-рерастали в подпольные группы и организации.
Подпольщики, в том числе и медицинские работники, помогали раненым ле-карствами, перевязочным материалом, хирургическими и другими врачебны-ми инструментами для раненых. Добывали радиоприемники и слушали сводки Совинформбюро, записывали их и распространяли среди населения, расклеи-вали листовки с разоблачением целей и задач захватчиков, собирали на полях прошедших боев оружие и боеприпасы, хранили и в дальнейшем передавали партизанам. Подпольщики устанавливали связь с первыми партизанскими от-рядами и группами, с другими подпольными патриотическими организациями, переправляли вылечившихся, красноармейцев и командиров Красной Армии, к партизанам, или к линии фронта, для возвращения их в войска. Все это начи-налось еще летом 1941 года.
Среди патриотов-медиков, по разным обстоятельствам, оставшимся на ок-купированной территории, были врачи, медсестры, фармацевты, санитарки, а также военные медики, попавшие в окружение, или, верные долгу медработ-ника, оставшиеся с воинами, которых не успели эвакуировать. Позже, многие из них в 1942–1944 годах добровольно уходили к партизанам. Первые мед-пункты у партизан возникли в марте-апреле 1942 года. В начале 1943 года Центральный штаб партизанского движения (организован 30 мая 1942 года в Москве) приказом обязал руководство всех партизанских отрядов, бригад и соединений создать медицинскую службу во главе с врачами. Росла и числен-ность врачей – партизан: в конце 1942 года их было сто шестьдесят шесть, в конце 1943года   пятьсот тридцать восемь, а летом 1944 года   уже пятьсот семьдесят врачей и более двух тысяч специалистов среднего медицинского персонала. Результат? По данным Белорусского штаба партизанского движе-ния (создан 9 сентября 1942 года в Москве) из пятнадцати тысяч раненых пар-тизан вернулись в строй семьдесят восемь и четыре десятых процента, эвакуи-ровано в советский тыл пятнадцать и восемь десятых процента.
Лечили партизанские врачи и местное население. Это составило более ста тридцати пяти тысяч жителей. Практически все медработники у партизан были или местные, или из военных, попавших в окружение или плен. Только едини-цы медработников направлялись к партизанам из советского тыла. Партизаны несли потери во время карательных экспедиций от бомбежек немецкой авиа-ции, минометно-артиллерийских обстрелов по партизанским лагерям, от засад немецких егерских ягд – команд, от действий ложных партизанских отрядов. В борьбе с немецкими оккупантами погибло около трехсот пятидесяти медиков – партизан Белоруссии. Многие из медперсонала награждены орденами и ме-далями СССР. Особо следует сказать о двух медиках: профессоре Е.В. Клумо-ве, главном враче Минской городской больницы, участнике Минского патрио-тического подполья. Ему посмертно присвоено звание Героя Советского Сою-за. Он был казнен гитлеровцами вместе с женой 10 февраля 1944 года. Боль-ница, в которой он работал, носит его имя; и А.М. Шевченко – медсестре пар-тизанской бригады имени С.М. Кирова Минской области, которая вынесла с поля боя сто тридцать девять раненых, награждена орденом Ленина и высшей наградой Международного Комитета Красного Креста   медалью Флоренс Найтингел. 
Активно действовали на еще не оккупированной врагом территории Бело-руссии комсомольские организации, которые всемерно помогали и в развер-тывании госпиталей, и в уходе за ранеными воинами, и в подготовке необхо-димых медицинских кадров. Уже в первую неделю войны, как правило, в по-мещениях школ, с их помощью развертывались двадцать эвакуационных гос-питалей на двенадцать тысяч восемьсот кроватей. К каждому эвакогоспиталю прикреплялись две-три комсомольские организации, принимавшие активное участие в их оборудовании, уходе за ранеными, ремонте медицинского иму-щества, добровольном сборе постельных принадлежностей, посуды, продук-тов питания, так как ничего, кроме лекарств и медицинских инструментов, в походных госпиталях не было. Не было в достаточном количестве и медпер-сонала. Поэтому открывались краткосрочные курсы медсестер и санитаров. Так, в Гомеле, за короткое время их было подготовлено более трехсот чело-век. После окончания курсов большинство медсестер и санитарок, ушли на фронт. Комсомольские организации   шефы госпиталей, оказывали большую помощь в эвакуации раненых в советский тыл. Ими были созданы дружины с круглосуточным дежурством без освобождения от основной работы. Дружин-ники помогали раненым при посадке в поезда, подвозили продовольствие и воду к эшелонам, ухаживали за тяжелоранеными.
Помощь раненым местные медработники и жители стали оказывать с пер-вых дней войны, хотя за такую помощь гитлеровцы сразу расстреливали или вешали патриотов и их семьи, часто сжигали жилье. В этой человеческой забо-те о раненых не было разделения на западные или восточные районы респуб-лики. Никто не обращал внимания ни на национальность, ни на партийность, ни на возраст.
Для спасения раненых были организованы тайные госпитали. Два таких гос-питаля, под руководством сельского фельдшера Ф.И. Клавтуся, были органи-зованы на окраине деревни Быковичи и в лесу, недалеко от деревни Антоново, Мирского района Барановичской области. Здесь лечились, выходившие из окружения, раненые и больные советские воины. Легкораненые укрывались в домах местных жителей, где им оказывалась медицинская помощь. Подполь-ный госпиталь, созданный по инициативе фельдшера И.И. Сорочинского, дей-ствовал в деревне Чернавчицы Брестского района. С первого дня войны И.И. Сорочинский и его односельчане подбирали и лечили раненых. Ему удалось вылечить пятнадцать воинов, имевших тяжелые ранения. Таких раненых фа-шисты добивали, если находили их на поле боя. А легко раненых или имевших ранение средней тяжести, бросали на верную смерть в лагеря для военноплен-ных. Более трехсот раненых военнослужащих спасли подпольщики, врачи и местные патриоты в городском поселке Узда и в деревне Даниловичи Дзер-жинского района Минской области. Повседневный героизм проявили акушер-ки Т.Г. Андриевская (Зайцева) и Э.А. Раецкая, санитарка М.И. Кухарчик, заве-дующий райздравотделом Ф.Д. Городничий, шофер районной больницы В.В. Коробко, жители деревни Даниловичи О.У. Шибко, О.К. Козел, Е.М. Морозо-ва, М.А. Глунина. Подпольщик из Узды П.Х. Шибко организовал доставку ра-неным медикаментов, перевязочного материала, продуктов питания. Свыше трехсот человек выходили медицинские работники и жители районного центра Сенно (Витебская область).
Раненые советские воины лечились и в тайном госпитале в деревне Тарасово возле Минска, под носом у зверствующих гитлеровцев. В конце июня одна из частей Красной Армии, при отходе, вынуждена была разместить нетранспор-табельных раненых бойцов в этой деревне. При активной помощи местного населения, военный врач Ф.Ф. Курчаев и начальник аптеки корпусного госпи-таля военфельдшер Е.В. Саблер выхаживали легкораненых. В деревне возник-ла подпольная группа во главе с председателем колхоза В.И. Лошицким и ди-ректором школы П.М. Бортниковым. По инициативе подпольщиков, в сосед-них деревнях организовали сбор наволочек и простыней, которые использова-лись в качестве перевязочных материалов. Колхозница С.А. Василевская не-однократно ходила в Минск и скупала на Юбилейном рынке марлю, патриот-ка, М.И. Пикулик за сало приобретала йод. Жительницы М.А. Ильченко, М.М. Жилневская и другие стирали белье и бинты. В итоге было возвращено в строй восемьдесят бойцов.
Постоянно, подвергая свою жизнь смертельной опасности, жители городов и населенных пунктов спасали раненых.
Настоящий подвиг совершили медработники санитарного батальона 172-й стрелковой дивизии, оставшись с ранеными в оккупированном гитлеровцами Могилеве. Уцелевшие в боях бойцы дивизии в конце июля пошли на прорыв из окруженного города. Начальник медсанбата В.П.Кузнецов, военные врачи А.И. Паршин и Ф.И. Пашанина накануне захвата города за одну ночь уничто-жили истории болезней на коммунистов, комсомольцев, командиров. Благода-ря этому, от расправы были спасены многие военнослужащие, которые позже приняли участие в борьбе с фашистами. Большую помощь врачам и медперсо-налу оказали подпольные группы, созданные в самом медсанбате, а также пат-риоты из числа жителей города. В ноябре 1941 года захватчикам удалось рас-крыть одну из подпольных групп, которой руководил В.П. Кузнецов. Патрио-тов подвергли зверским пыткам, но они выдержали все и никого не выдали. Фашисты казнили врачей В.П. Кузнецова, А.И. Паршина, Ф.И. Пашанину на городской площади. 
Врачи и медперсонал из местных жителей нередко спасали раненых коман-диров и красноармейцев прямо с места боев. Так в Борисове, около шестиде-сяти тяжелораненых военнослужащих были перенесены с привокзальной площади, где шел ожесточенный бой, в здание роддома. Руководили их эваку-ацией начальник врачебного железнодорожного участка П.М. Пустин и мед-сестра М.Ф. Виноградова-Громова. Медсестра А.И. Островская завела на ра-неных фиктивные документы, как на местных жителей. После выздоровления все они включились в борьбу против гитлеровцев.
Летом 1941 года создавались не только однородные, но и смешанные груп-пы подпольщиков, в которые входили медики. В состав подпольной группы, созданной в Колодищах Минской области А.Я. Радюк и А.С. Старостиной, входила врач К.Р. Лесничева. В июле была создана подпольная группа на Бо-лотной станции Минска, объединившая, в основном, сотрудников станции и 2-й Советской больницы. С августа 1941 года по июль 1944 года, вплоть до освобождения, действовала подпольная группа в медицинском пункте станции Минск-Пассажирский. Она объединяла двенадцать человек   рабочих паровоз-ного депо и медработников. Явками членов группы были квартира врача А.И. Главинской (одна из организаторов группы) и медпункт. В августе возникла подпольная группа в райцентре Дзержинск. В нее входили рабочие, бывшие военнослужащие, учителя, журналисты и врач Ю.А. Алтынин. В архивных до-кументах отражено, что квартиры медицинских работников, их кабинеты в медицинских учреждениях, часто становились явками, использовались для хранения оружия, типографского шрифта, документов, а также медикаментов, перевязочных средств, медицинских инструментов   то есть, всего того, что было необходимо партизанам и подпольщикам. Таким образом, участие меди-цинских работников в смешанных подпольных группах значительно расширя-ло возможности в общенародной борьбе с гитлеровцами.
Спасавшие раненых бойцов Красной Армии, местные патриоты, помогали воинам установить связь с партизанскими отрядами и группами и влиться в их ряды. При помощи жителей деревень Тарасово и Ратомка Минского района, организованных подпольщиками А.И. Вольским, В.И. Лошицким, Ф.Ф. Курга-евым, Е.В. Соблером, спаслись и вернулись в строй свыше ста бойцов и ко-мандиров. К осени 1941 года большая часть из них ушла в партизанские отря-ды. Позже Ф.Ф. Кургаев и Е.В. Саблер были арестованы гитлеровцами и 3 ап-реля 1942 года расстреляны. Но никакие репрессии не могли запугать патрио-тов. Многих красноармейцев в то огненное время укрывали и лечили: семья Денисюков из деревни Тращин Брестского района, молодежь деревни Ляско-вичи Ивановского района Пинской области, во главе с секретарем комсомоль-ской организации Серафимой Бигозой. Колхозник из деревни Хацежина Мин-ского района спас и вылечил раненого генерала М.П. Константинова, помог ему уйти в партизанский отряд.
Таким образом, патриоты – врачи, средний и младший медицинский персо-нал, местные жители, не взирая на ежедневную угрозу жизни от гитлеровцев за помощь советским воинам, смогли вылечить и вернуть в строй тысячи и тыся-чи активных борцов с гитлеровцами и их прихвостнями.
 
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ.
ПЛАН «ОСТ» В ДЕЙСТВИИ

«Германия, Германия превыше всего!»   провозглашали гитлеровцы, разру-шая города и деревни, уничтожая жителей Белоруссии, мечтая о тысячелетнем нацистском рейхе, о том, как они и их потомки будут здесь господствовать, беспощадно эксплуатируя уцелевшее местное население. Расстрелы, висели-цы, уничтожение сотен сел вместе с жителями, грабеж продовольствия, скота, любых материальных ценностей   вот что нес с собою «новый порядок», уста-навливаемый оккупантами в Белоруссии.
Три года насаждался фашистами «новый порядок» оккупационными вой-сками, всем оккупационным аппаратом власти. Каковы были итоги гитлеров-ского господства на оккупированной земле Белоруссии? В первую очередь это людские потери – около трех миллионов человек погибли из десяти миллио-нов жителей республики, в том числе погибло свыше восьмисот десяти тысяч военнопленных Красной Армии. Всему миру известна деревня Хатынь. Гитле-ровцы сожгли ее вместе с жителями   149 человек, в том числе семьдесят пять детей. Трагедия Хатыни постигла 628 белорусских деревень. По далеко не полным данным оккупанты сожгли живьем и уничтожили другими изуверски-ми способами свыше трехсот тысяч местных жителей. Из общего количества девять тысяч двести сел и деревень, разрушенных и сожженных фашистами в Белоруссии в годы Великой Отечественной войны, пять тысяч двести девяно-сто пять было уничтожено, во время карательных операций, вместе с частью населения. Материальные потери были колоссальными. За годы войны разру-шено и сожжено гитлеровцами двести девять из двухсот семидесяти городов и районных центров. В Минске, Витебске, Орше, Гомеле, Полоцке и в некото-рых других городах разрушения составили от семидесяти до девяноста, и бо-лее процентов. Без жилья остались миллионы человек, а точнее   третья часть населения республики. Оккупанты уничтожили или вывезли более десяти ты-сяч промышленных предприятий, девяносто процентов станочного и другого оборудования. Полностью было уничтожено сто тысяч четыреста шестьдесят пять промышленных производств, сто одиннадцать железнодорожных депо, триста девяносто восемь телефонных и телеграфных станций. Общий имуще-ственный ущерб промышленности составил шесть миллиардов двести два-дцать пять и два десятых миллиона рублей (в ценах 1941 года). Захватчики ограбили и разорили десять тысяч колхозов, сорок два совхоза, триста шест-надцать МТС, привели в негодность или вывезли в Германию девятьсот два-дцать девять тракторов, тысячу сто комбайнов, более тридцати тысяч молоти-лок и около двадцати тысяч жнеек. Четыреста сорок тысяч колхозных семей (60%) были лишены личного скота, а имевшийся в колхозах и совхозах обще-ственный скот был объявлен собственностью Третьего рейха. За годы оккупа-ции (по сравнению с 1940 годом) уменьшились: посевные площади на сорок процентов, поголовье крупного рогатого скота почти на сорок девять процен-тов, лошадей на шестьдесят один процент, свиней на восемьдесят девять про-центов, овец и коз на семьдесят восемь процентов. Захватчики старались не только массовыми убийствами подорвать биологический потенциал белорус-ского народа, но и насильственным вывозом населения, на принудительные работы в Германию и другие страны. Из более, чем трехсот восьмидесяти ты-сяч вывезенных, в основном юношей и девушек, живыми на Родину вернулись только сто двадцать тысяч. Остальные погибли от голода и холода, болезней, непосильного каторжного труда, жестоких пыток и прямого физического уни-чтожения. Начинался «новый порядок» в Белоруссии еще летом 1941 года, а далее ужесточался. Некоторые западные историки, особенно в Германии, США, Англии упрекают гитлеровцев, особенно их лидеров, в недальновидно-сти или нежелании учитывать в оккупационной политике реальности настрое-ния местного населения. Ставить только на военную силу, на массовый тер-рор, даже в плохой подготовленности к действиям в условиях значительной захваченной территории и большого количества населения – ошибка. Все это «крокодиловы слезы» по неудавшемуся завоеванию СССР и многонациональ-ного советского народа, в том числе Белоруссии и белорусского народа, их подчинению нацистской Германии и ее союзникам. Планы для оккупирован-ных территорий СССР и его населения разрабатывались заранее, еще до вой-ны, утверждались и дополнялись высшими вождями нацизма и военной вер-хушки гитлеровского Вермахта – Гитлером, Гиммлером, Герингом, Кейтелем, Йодлем и другими с началом агрессии против СССР. Об этом ясно и полно свидетельствуют многие факты. Весь комплекс «нового порядка» был хорошо и всесторонне продуман. Не правы те зарубежные исследователи, которые весь ужас «нового порядка»   в виде массового убийства людей и постоянного планомерного грабежа на оккупированных территориях объясняют только некими психологическими особенностями руководителей Третьего рейха, а также эксцессами со стороны отдельных представителей оккупационных войск и гитлеровской администрации на завоеванной советской территории. Это не так   была целенаправленная и рассчитанная на длительное время госу-дарственная политика нацистской Германии. И проводили эту политику гитле-ровцы сознательно, а не под влиянием психических отклонений. Идеологиче-ской основой нацизма были человеконенавистнические «теории» расового превосходства немецкой нации над другими народами, и необходимости мак-симального расширения «жизненного пространства» для немцев и «права» на всемирное господство арийской расы. То есть национализм в самых варвар-ских и жестоких проявлениях.
Отмечая этот факт, следует знать, что нацистские главари отнюдь не были полностью самостоятельны в разработке и осуществлении крайне агрессивной внешней и военной политики оккупационных мероприятий их войск и поли-цейских сил, несмотря на крайнюю централизацию власти и принцип «Фюрер всегда прав» во всех областях жизни Третьего рейха. Гитлер и его ближайшее политическое и военное окружение лишь концентрированно выражали планы и волю германских монополий и помещиков-юнкеров, их безграничное жела-ние прибыли и власти, полного презрения к жизни, материальным и культур-ным богатствам других народов, стремления к их завоеванию, порабощению. А всех, кто сопротивляется или не нужен – уничтожить. Волю, пожелания и требования германских монополий и военных руководящих кругов до нацист-ских главарей доносили неофициально группы, которые объединяли крупней-шие банки и военно-промышленные монополии, такие как «Фонд Адольфа Гитлера», «Кружок друзей рейхсфюрера» (Гиммлера). А заместитель Гитлера по государству и одновременно начальник ВВС Германии Герман Геринг сам был крупнейшим монополистом и чутко прислушивался к советам своих дру-зей из монополий и банков. Так что, если учитывать это решающее обстоя-тельство, то оккупационная политика гитлеровцев, на всей захваченной совет-ской территории, была, с их точки зрения, логична и необходима
Гитлер, главный фюрер немецких нацистов, еще задолго до начала войны, откровенно писал: «Если мы хотим создать нашу великую германскую импе-рию, мы должны, в первую очередь, вытеснить и уничтожить славянские народы – русских, поляков, чехов, словенов, болгар, украинцев, белорусов …». И это были отнюдь не пустые мечтания и призывы. В марте 1941 года, еще до начала войны с СССР, в инструкции для специальных областей и в до-полнении к директиве номер двадцать один (план «Барбаросса» по военному разгрому СССР), изданной начальником штаба Верховного главнокомандова-ния вооруженных сил Германии Кейтелем, обозначен план децентрализации и расчленения территории СССР, включая Белоруссию, а также предписывалось Вермахту, наряду со спецслужбами, активно участвовать в уничтожении со-ветских людей. 6 июня был окончательно согласован и подписан текст ин-струкции об обращении с политическими комиссарами. В ней указывалось, что все политические комиссары Красной Армии, все другие функционеры, а также «прочие личности, имеющие политическую значимость, с которыми встретятся войска» должны быть немедленно расстреляны. Вскоре после нападения на СССР, начальник Главного управлении службы имперской без-опасности (РСХА) Гейдрих, совместно с армейскими генералами, разработал директиву по обращению с советскими военнопленными, в которой говори-лось об «изъятии», то есть убийстве всех «подозрительных военнопленных». Был принят ряд документов освобождающих немецких военнослужащих от любой ответственности за совершенные ими преступления по отношению к советским людям. Разрешая такие деяния, Кейтель 13 мая 1941 года подписал распоряжение «О военной подсудности в районе «Барбаросса». Оно требовало применения карательных мер к гражданскому населению и указывало на уни-чтожение не только тех, кто оказывал сопротивление гитлеровским войскам, но и их родных и близких. Приказ расстреливать «подозреваемых», послужил основанием для сплошного террора и убийств стариков, женщин, детей. Рас-поряжение Кейтеля гласило: «Действия против гражданского населения про-тивника, совершенные лицами, принадлежащими к Вермахту и его прочим службам, не подлежат обязательному преследованию даже в тех случаях, ко-гда они являются одновременно военным преступлением или поступком».
И все же находятся историки на Западе, которые пытаются обелить солдат Вермахта, доказать, что все зверства, массовые казни, бессудные расправы творили только эсэсовцы и сотрудники нацистских спецслужб, что немецкие генералы «не знали», что творят их солдаты с захваченным населением. А ссылки на то, что солдаты и офицеры, повинные в уничтожении мирного насе-ления, лишь выполняли полученные ими приказы, начисто опровергаются определением Нюрнбергского суда над главными нацистскими преступниками о том, что выполнение преступных приказов не является оправданием тем, кто их выполняет.
16 июля, в период наибольших военных успехов в начале войны, выступая на совещании высших служебных чинов, Гитлер заявил, что советские терри-тории должны быть навечно присоединены к Германии в качестве колоний. «В основном дело сводится к тому,   цинично рассуждал фюрер,   чтобы освоить громадный пирог с тем, чтобы мы, во-первых, овладели им, во-вторых, управ-ляли им и, в-третьих   эксплуатировали». На этом совещании была определена структура военных, полицейских и гражданских оккупационных властей, кон-кретизированы методы «управления» оккупированных территорий и их насе-ления.
Не отставали от Гитлера в стремлении претворить его планы в жизнь и бли-жайшие подручные фюрера. На основе плана «Барбаросса» Герингом были приняты, еще до войны, Директивы по руководству экономикой оккупирован-ных восточных областей («Зеленая папка» Геринга) по проведению макси-мального ограбления и эксплуатации захваченных земель и населения. Кон-кретизацией этих директив, еще до нападения на СССР, являлась «Инструкция уполномоченного по продуктам питания и сельского хозяйства статс-секретаря Бакке «О поведении служебных лиц на территории СССР, намечен-ной к оккупации».
В протоколе совещания руководящей верхушки исполнительного органа штаба «Восточный штаб экономического руководства», подчиненного непо-средственно Герингу, под названием «Восток», проведенного второго мая 1941 года, незадолго до начала войны с СССР, записано: 1. «Продолжать вой-ну можно будет лишь в том случае, если все вооруженные силы Германии на третьем году войны (отсчет начала войны ведется с 1 сентября 1939 года) ста-нут снабжаться продовольствием за счет России. 2. При этом, несомненно: ес-ли мы сумеем выкачать из страны все, что нам необходимо, то десятки милли-онов людей будут обречены на голод».
Для реализации данной программы в областях военного подчинения (до 1 сентября 1941 года в Белоруссии) под руководством штаба «Восток» фаши-сты организовали военно-хозяйственные инспекции, команды и группы при штабах командующих тылами групп армий, охранных дивизий и при полевых комендатурах.
Наряду с экономическим ограблением, подчинением населения и системой эксплуатации, создавалась абсолютно античеловеческая система уничтожения большинства населения и превращения в рабов оставшихся. Основные направ-ления этой политики изложил Гиммлер в секретном меморандуме «Некоторые мысли об обращении с населением на Востоке» от 25 мая 1940 года. В нем указывалось, что захваченные восточные территории нужно рассматривать как объект колонизации и германизации. Для этого предлагалось расчленить, проживающее здесь население на мелкие группы, что должно было препят-ствовать любым попыткам их объединения и давало бы возможность уничто-жать один за другим славянские народы. Политика оккупантов, указывалось в этом меморандуме, должна быть направлена на то, чтобы превратить основ-ную массу местного населения в полуграмотных рабов, которые могли бы считать не более чем до пятисот, писать свое имя, беспрекословно подчинять-ся немцам и знать «закон божий» (в нацистской трактовке).
Процесс германизации намечалось вести «путем отбора детей, которых должны отнимать у родителей и посылать в Германию и там ассимилировать». Безусловно, это касалось детей, имеющих «арийские» внешние признаки. Осуществление всей программы германизации было рассчитано на десять лет, после чего на востоке осталось бы только «неполноценное население», при-годное исключительно для «черных» работ. Чудовищные замыслы германских захватчиков по колонизации территорий СССР (включая Белоруссию), физи-ческого уничтожения местного населения, заселению оккупированных земель немецкими колонистами (не исключалась возможность привлечении в каче-стве колонистов и лиц из Западной и Северной Европы, отвечающих «арий-ским» признакам и лояльных к нацистской Германии) отражены в генеральном плане «Ост». Он был сформулирован в мае 1940 года, а первый вариант плана датирован 15 июля 1941 года, когда нацистам казалось, на гребне военных успехов, что еще два-три месяца и Советский Союз будет полностью разгром-лен. В мае 1942 года и в феврале 1943 года были представлены высшему ру-ководству Третьего рейха второй и третий варианты плана «Ост», когда гитле-ровцы, несмотря на крах «молниеносной войны», все еще надеялись на побе-ду. По данному злодейскому плану гитлеровцы рассчитывали за тридцать лет на территории СССР и Польши уничтожить сто сорок миллионов человек   русских, украинцев, белорусов, поляков, большинство населения Прибалтики, Закавказья, Средней Азии, Сибири. На этих, «освободившихся» от местных жителей, землях рассчитывали расселить миллионы колонистов и некоторое количество обслуживающих их рабов.
В Белоруссии фашисты намеревались, после ликвидации всех «неблагона-дежных», семьдесят пять процентов, оставшихся «выселить» на Крайний Се-вер без теплой одежды, без продовольствия, без жилья – на верную смерть. А двадцать пять процентов превратить в рабов и онемечить. Нацисты планиро-вали расселять колонистов и подчиненных им рабов следующим образом: Минск – пятьдесят тысяч колонистов и сто тысяч местных жителей в качестве рабочей силы (далее в скобках количество местных жителей). Гомель   трид-цать тысяч (50 тысяч), Могилев – двадцать тысяч (50 тысяч), Витебск – два-дцать тысяч (40 тысяч), Пинск – десять тысяч (25 тысяч), Гродно – десять ты-сяч (20 тысяч), Барановичи – десять тысяч (20 тысяч), Орша – десять тысяч (20 тысяч), Борисов – пять тысяч (15 тысяч), Лида – пять тысяч (15 тысяч), Новогрудок – пять тысяч (15 тысяч) и так далее. Только в двадцати, наиболее крупных городах Белоруссии, в которых до войны проживало свыше миллио-на человек, гитлеровцы рассчитывали оставить в живых лишь около четырех-сот тысяч местных жителей и поселить двести тысяч колонистов.
Но и это еще далеко не все. В ходе войны, опираясь на план «Ост», гитле-ровцы разрабатывали краткосрочные (ждать 30 лет, постепенно уничтожая местное население, они уже не собирались) конкретные задачи по ликвидации населения СССР. Выполнение их было рассчитано на ближайшие четыре года после предполагавшегося «победоносного» окончания войны нацистской Гер-манией. По ним Белоруссию от западной ее границы до линии Гродно–Слоним, южную часть Брестской области, районы Пинска, Мозыря и осталь-ную часть Полесья по линии Пружаны, Ганцевичи, Паричи, Речица предпола-галось полностью очистить от местного населения и поселить на ней только немецких колонистов. Немного позже, Гиммлер, выступая перед высшими чи-нами СС и полиции в своей полевой ставке около Житомира, заявил: «Мы должны германизировать и заселить Белоруссию, Эстонию, Латвию, Литву, Крым» и в письме к одному из авторов плана «Ост» он утверждал: «Упомяну-тые области должны быть тотально (полностью) германизированы, то есть за-селены». Как и кем нацисты хотели заселить территорию нашей республики, абсолютно понятно. Понятно и то, какая трагическая судьба, ожидала местное население.
Немецко-фашистские захватчики быстро и последовательно проводили по-литику максимального разъединения территории и населения Белоруссии. Ок-купировав республику, гитлеровцы сразу заявили о ликвидации белорусского государства в любой форме, всех социальных и национальных завоеваний со-ветской власти. Они ввели свой административный раздел с целью преобразо-вать Белоруссии в колонию и аграрно-сырьевой придаток Третьего рейха. Ок-купанты расчленили территорию республики на несколько регионов: юго-западные районы Брестской области и Белостокскую область, с городами Гродно и Волковыск, присоединили к Восточной Пруссии; южные районы Брестской, Пинской, Полесской, Гомельской областей с областными центрами Мозырь, Пинск, Брест, к, так называемому, «рейхскомиссариату» Украины, граница которого находилась примерно в двадцати километрах севернее же-лезной дороги Брест–Гомель; северо-западные районы Вилейской области включили в «генеральный округ Литва»; Витебскую, Могилевскую, большую часть Гомельской и восточные районы Минской областей – в зону армейского тыла группы армий «Центр». Часть Белоруссии вошла в «генеральный округ Белоруссия», в составе которого находились Барановичская, Вилейская, большая часть Минской, северные районы Брестской, Пинской, Полесской об-ластей, что составляло лишь одну треть довоенной территории БССР. Эта территория была включена в состав рейхскомиссариата «Остланд», с центром в Риге, и поделена на одиннадцать округов (гебитов): Барановичский, Борисов-ский, Вилейский, Ганцевичский, Глубокский, Лидский, Минский, Новогруд-ский, Слонимский, Слуцкий и город Минск. Их население составляло три миллиона сто тысяч человек. Генеральным комиссаром с августа 1941 года был убежденный нацист Вильгельм Кубе. Ему подчинялись гебиткомиссариа-ты (округа), штатскомиссариаты (города) и арткомиссариаты (районы). Вся система административного управления строилась на принципе «фюрерства», что давало оккупантам неограниченную власть по отношению к гражданскому населению. Были созданы, в качестве вспомогательных местных марионеточ-ных властей, городские и районные управы во главе с бургомистром города или начальником района. Районы делились на волости, в которые назначались волостные председатели. Волостям подчинялись села, где назначались старо-сты. Контроль за местными «властями», осуществляли оккупанты. В восточ-ной части Белоруссии военно-административные функции выполняли создан-ные Вермахтом полевые и местные комендатуры. Действовали одиннадцать полевых и двадцать три местных комендатур. Полевым комендатурам подчи-нялись местные комендатуры и так называемые местные гражданские власти, которые назначались военными властями. Все комендатуры подчинялись шта-бу тыла группы армий «Центр» и командованию охранных дивизий.
Главным, но не единственным, средством колонизации нацистской Германи-ей белорусских земель и белорусского населения был массовый, ежедневный, крайне зверский террор. Убийства, расстрелы. Людей заживо сжигали, вешали, уничтожались целые селения. Насилие и беспощадный грабеж – вот основные методы фашистского господства на захваченных Вермахтом территориях, в городах и селах. Гитлер указывал, что «надо развивать технику обезлюжива-ния оккупированных земель». Он же, в июле 1941 года, на одном из совеща-ний заявил, что с захватом советской территории окончательно устанавлива-ется оккупационный «новый порядок», чтобы не нажить себе преждевременно и без нужды врагов. Основной принцип, по его словам, заключается в том, чтобы «окончательное решение» было подготовлено заранее. Гитлер подчерк-нул, что «все необходимые меры – расстрелы, выселение и тому подобное – мы делаем несмотря ни на что, и мы можем это делать». Сопротивление, тем более вооруженное, помощь со стороны местного населения тем, кто боролся с захватчиками, должно быть сразу и полностью подавлено, а партизаны и подпольщики уничтожены   требовал фюрер. 16 июля 1941 года он заявил: «Русские в настоящее время отдали приказ о партизанской войне в нашем ты-лу. Эта партизанская война имеет свои преимущества: она дает нам возмож-ность истреблять всех, кто восстает против нас». Понимая, что повсеместное введение фашистского «нового порядка» неизбежно вызовет ответное сопро-тивление населения, нацисты хотели с помощью всеобъемлющего и ежеднев-ного террора подавить даже мысль о борьбе против оккупантов. В таком тер-роре самое активное участие принимало командование Вермахта. Начальник штаба верховного главнокомандования Вермахта Кейтель (в 1946 году по приговору Нюрнбергского международного суда над главными военными преступниками повешен) утверждал, вслед за Гитлером, что покончить с по-встанческим движением на захваченной территории СССР можно только с помощью «драконовских мер», применение которых оккупационными вой-сками должно создать такую атмосферу ужаса и страха, что люди потеряют охоту к оказанию сопротивления.
Все эти «драконовские меры» и полная вседозволенность солдатам и офи-церам Вермахта по отношению к местному населению не ослабляли, а только усиливали бескомпромиссную борьбу советских людей против оккупантов, несмотря ни на какие жертвы. Ведь стоял вопрос о биологическом выживании белорусского и других народов Советского Союза. Жертвы были колоссальны – и людские, и материальные. За годы войны Белоруссия потеряла около трех миллионов человек населения (из десяти миллионов в современных границах) и понесла материальный ущерб, оцененный в семьдесят пять миллиардов руб-лей (в ценах 1941 года). Ни одна страна в мире не понесла таких страшных по-терь – погиб почти каждый третий житель Республики. Ущерб, понесенный нашей республикой, составил более половины национального богатства, со-здаваемого веками.
Репрессии фашисты начали проводить с первых дней войны. Гитлеровцы тщательно готовились к войне. Они еще до захвата Бреста 22 июня имели в го-роде и в районах разветвленную шпионскую сеть. Врагу были известны не только фамилии и адреса всех руководящих партийных, советских, комсо-мольских и хозяйственных работников, но и многих рядовых коммунистов, бывших членов Компартии Западной Белоруссии (КПЗБ), а также все важней-шие объекты и промышленный потенциал Брестской области. Сразу после за-хвата города карательные отряды ходили по имеющимся адресам и арестовы-вали партийный и советский актив, представителей еврейской национальности. Сотни патриотов были схвачены и замучены в самом начале войны. Эти ре-прессии продолжались и в дальнейшем. В сводке полиции безопасности и СД сообщалось, что в июле-августе в Бресте было «ликвидировано» восемь тысяч двести девяносто человек. Были и факты предательства некоторых местных жителей, которые хотели выслужиться перед оккупантами или, с их помощью, свести личные счеты. В августе, по доносам предателей, в городе Бресте и Брестской области гитлеровцы расстреляли 400 человек членов и кандидатов в члены компартии Белоруссии, комсомольцев, депутатов местных советов и активистов. Казни часто проводили прямо во дворах домов, заставляя обре-ченных рыть себе могилу.
В сводке № 32 от 1 августа полиции безопасности и СД в Берлин говорится «о ликвидации в десяти деревнях Барановичской области шестидесяти семи агентов НКВД и партийных функционеров, в том числе трех красных комис-саров». В самом городе Барановичи сотрудниками ГФП (тайной полевой по-лиции), абвергруппы и полевой жандармерии было ликвидировано триста во-семьдесят один человек, которых гитлеровцы считали большевистскими аген-тами, политкомиссарами, бывшими сотрудниками НКВД (включая милицио-неров). В г. Слониме (Барановичская область) отдельные айнзатцкоманды (специальное карательное подразделение эсэсовцев), включавшие в себя со-трудников СД, ОД (службы порядка), гестапо, уголовной полиции) провели крупную акцию против «коммунистических элементов» и евреев в конце июля, в ходе которой были арестованы две тысячи человек. Из них в тот же день была расстреляна одна тысяча семьдесят пять человек. В самом Слониме к 1 августа айнзацкомандой были дополнительно ликвидированы еще восемь-десят четыре человека. Таков был «новый порядок» оккупантов, который они проводили в жизнь с первых дней войны – Барановичи были захвачены фа-шистскими войсками 27 июня, а Слоним – 26 июня.
2 августа фашисты устроили побоище в местечке Ивье Вилейской области. Они согнали в одно место 220 человек местных жителей, преимущественно учителей, врачей, избивали, подвергли их жестоким пыткам. А затем всех рас-стреляли. На опушке леса около деревни Станевичи Ивьевского района гитле-ровцы уничтожили 300 человек гражданского населения, в том числе детей, подростков, женщин и стариков. В Радошковичах фашистские палачи согнали в сарай 860 человек. Заперли и подожгли. В Вилейке ежедневно десятки и сот-ни человек   мужчин, женщин, детей, подростков выводили к тюремной стене и расстреливали. Так было истреблено фашистами около 8 000 советских граждан.
Озверевшие гитлеровцы, опьяненные кровью и вседозволенностью, убили летом 1941 года тысячи и десятки тысяч жителей республики. Ни Гитлер, ни другие «фюреры», не смогли бы убить, в одиночку, сотни тысяч человек уже в начале войны, а за время войны три миллиона человек, если бы главарей нацизма не поддерживали, самозабвенно не служили им, не исполняли их пре-ступные приказы миллионы немцев, отравленных нацистской идеологией «миссии арийских сверхчеловеков». Они-то непосредственно и внедряли «но-вый порядок». Так, на одной из трофейных фотографий 1941 года, обычные солдаты и офицеры стоят за школьной доской, на которой написано: «Русский (русскими немцы называли всех советских людей) должен умереть, чтобы мы жили». Они улыбаются, предвкушая победу, мечтая о своих поместьях и мил-лионах рабов. Вот в этом и заключается историческая вина немецкого народа. Неправда, что солдаты и офицеры только выполняли приказы, не понимая то-го, что творят на захваченной земле с местным населением. Все отлично по-нимали и полностью поддерживали (за очень редким исключением) зверские планы Гитлера, Гиммлера, Геринга, Кейтеля, Йодля и других нацистских ру-ководителей Германии по колонизации оккупированных земель и установле-ния угодного им «нового порядка». Планы на бумаге были еще секретными, широко не афишировались, но конкретные поступки, дела, приказы очень хо-рошо и подробно демонстрировали эти планы на практике. Вот всего несколь-ко из многих сотен примеров о первых днях пребывания гитлеровцев на бело-русской земле. Немецкий солдат Эмиль Горец писал в своем дневнике: «28 июня. На рассвете мы проехали Барановичи. Город разгромлен. Но еще не все сделано. По дороге от Мира до Столбцов мы разговаривали с населением язы-ком пулеметов   крики, стоны, кровь, слезы и много трупов. Никакого состра-дания мы не ощущали. В каждом местечке, в каждой деревне при виде людей у меня чешутся руки. Хочется пострелять из пистолета по толпе. Надеюсь, что скоро сюда придут отряды СС и сделают то, что не успели сделать мы». И это написал не член нацистской партии, не матерый эсэсовец, а один из солдат группы армий «Центр».
Другой бандит и убийца, в мундире обер-ефрейтора Вермахта, Иоганнес Гердер написал в своем дневнике: «25 августа. Мы бросаем ручные гранаты в жилые дома. Дома очень быстро горят. Огонь очень быстро перебрасывается на другие избы. Красивое зрелище! Люди плачут, а мы смеемся над слезами. Мы сожгли, таким образом, деревень десять. 29 августа в одной деревне мы схватили первых попавшихся 10 жителей и отвели на кладбище. Заставили их копать себе просторную и глубокую могилу. Славянам нет, и не может быть никакой пощады. Проклятая гуманность нам чужда».
За малейшее сопротивление, за немедленное невыполнение всех грабитель-ских распоряжений и действий, оккупанты крайне жестоко расправлялись с людьми. В деревне Костровка Кричевского района Могилевской области группа немецких солдат, во главе с офицером, ворвалась в дом колхозницы Дригулиной, забрала все ее имущество, домашние вещи. Женщина просила оставить корову, иначе четверо маленьких детей будут обречены на голодную смерть. Гитлеровский офицер в упор застрелил Дригулину, а ее детей приказал закопать живыми. Солдаты бросили их в погреб и пытались заставить жителя этой же деревни Жмира завалить детей землей. Тот отказался это сделать. То-гда фашистские солдаты, по приказу офицера, расстреляли Жмира, а тело его привязали к забору, запретив захоронение.
Жалобы на произвол немецких солдат и офицеров германским командова-нием не принимались, а жалобщики наказывались смертью. Так, 15 июля, жи-тель города Вилейки З.К. Коляда, пришел к коменданту города и пожаловался на грабеж и бесчинства, проведенные солдатами в его доме. По распоряжению коменданта Коляду тут же расстреляли за «оскорбление немецкой армии». Так населению ясно показали, кто здесь господин, а кто бессловесный раб, не имеющий никаких прав. И противиться любому произволу новоявленных гос-под крайне опасно для жизни.
Чтобы держать население в постоянном страхе, подавить у него любое дей-ствие к сопротивлению, фашисты издали ряд приказов, которые основывались на различных инструкциях, разработанных еще до нападения на СССР. Ос-новной смысл этих приказов и инструкций, крайне бесчеловечных и жестоких, сводился к тому, чтобы всеми средствами и мерами не допустить сопротивле-ния населения, уничтожить любые упоминания и саму память о советском строе. Узаконенным наказанием за любые проявления неповиновения или со-противления захватчикам была смертная казнь: за невыход на работу, за хож-дение по улицам в запретное время (комендантский час), за неуплату налогов, за прослушивание советских радиопередач, за несвоевременную явку на пере-регистрацию, за нахождение вблизи железнодорожного полотна или в лесу.
Приказы вводились в действие немедленно и сразу за их нарушение начина-лись расстрелы. Строго регламентировалось передвижение населения. Для любой поездки требовалось специальное письменное разрешение оккупацион-ных властей. За малейшее подозрение при проверке документов, во время об-лав или обысков, гитлеровцы расстреливали, не считаясь, кто перед ними – женщина, старик или подросток. А если находили оружие, боеприпасы, то ве-шали сразу же не только того, у кого нашли, а и всю его семью.
Иногда некоторые западные историки пишут о, якобы, более «гуманном» отношении руководства гражданских оккупационных властей к местному населению, и что в их распоряжениях не было или почти не было требований о смертной казни гражданских лиц. Однако факты говорят о другом. 23 августа 1941 года был издан указ имперского министра по делам оккупированных во-сточных областей Розенберга. Согласно этому указу, «виновные» за малейшее «нарушение оккупационных порядков, распространения враждебных немцам слухов или подстрекание к неподчинению гитлеровским указам и постановле-ниям», подлежали смертной казни.
С особой жестокостью оккупанты расправлялись с коммунистами, комсо-мольцами, советскими активистами. Гитлер заявлял: «Коммунист никогда не был и не станет нашим товарищем. Речь идет о борьбе на уничтожение. Если мы не будем так смотреть, через тридцать лет снова возникнет коммунистиче-ская опасность». Гитлеровцы правильно видели в коммунистах и тех людях, которые разделяли их взгляды, ту организованную и идейно убежденную си-лу, которая с самого начала войны и оккупации сплачивала людей, возглавля-ла борьбу с захватчиками, поддерживала веру в нашу конечную Победу и неминуемый разгром нацистской Германии. Всегда и везде они первыми шли в бой, создавали партизанские отряды и подпольные организации, направляли борьбу местного населения с фашистами. К ним фашисты применяли самые изощренные и зверские методы пыток. Вырезали и выжигали на их спинах пя-тиконечные звезды, мучили жаждой, истязали, сжигали живьем.
Тысячи советских активистов погибли уже в первые месяцы войны. Ничто не останавливало захватчиков и от убийства женщин – советских работников. Так, в Витебске оккупанты расстреляли депутата Верховного Совета БССР М.А. Чернышеву, а в Бресте депутатов Верховного Совета БССР И.М. Соло-вей и С.Л. Борцовскую. В Полоцком районе Витебской области фашисты рас-стреляли члена исполкома Экиманского сельского совета Ф.А. Лапковскую. Членов компартии убивали немедленно. Были сразу же расстреляны секретарь Сестринской партийной организации Н.Т. Козлова, в Лепельском районе окку-панты схватили комсомольца С.Г. Барановского. Ему выламывали пальцы, жгли руки и ноги, рвали лицо колючей проволокой, а затем повесили. Послед-ними словами комсомольца были «Погибаю за Родину, а вам, людоедам, на нашей земле не бывать»! В Хойникском районе Полесской области летом 1941 года гитлеровцы схватили и расстреляли около восьмидесяти человек – чле-нов и кандидатов в члены Компартии Белоруссии. Перед войной в БССР было сто девяносто два сельских и девять городских районов. Почти в каждом рай-оне Беларуси были арестованы и расстреляны десятки коммунистов. В первый же день оккупации Могилева гитлеровцы схватили и бросили в концлагерь секретарей Могилевского горкома партии А.И. Морозова и И.Л. Хавкина. Вскоре Хавкину удалось бежать, но его схватили и тут же расстреляли. Сумел бежать из концлагеря Морозов. Он принял активное участие в организации партизанского отряда в Брестской области. Погибли секретари Жлобинского райкома партии М.Д. Шапиро и П.М. Танков, Кировского района Гомельской области Х.А. Наймарк и Д.К. Солодкий, секретарь Меловского райкома Моги-левской области В.И. Израилит и многие другие. Но, несмотря на горькие и многочисленные потери, уцелевшие коммунисты продолжали борьбу, сплачи-вая и организовывая вокруг себя патриотов.
Фашисты с целью ликвидации биологического потенциала белорусского народа и подавления в корне сопротивления оккупационному режиму осуще-ствили невиданное вероломство, зачисляя в разряд военнопленных мужское гражданское население. Местные комендатуры, в буквальном смысле, задер-живали мужчин, в возрасте от восемнадцати до пятидесяти лет, и под видом военнопленных направляли в специально созданные для них лагеря. Напри-мер, по распоряжению командующего 403-й охранной дивизией фон Дитфур-та, подчиненные ему комендатуры, тайная полевая полиция (ГФП) и охранные отряды на территории Беларуси, под предлогом борьбы с «политически не-благонадежными» лицами, задерживали всех лиц мужского пола в возрасте от восемнадцати до пятидесяти лет и направляли в концлагеря,   никаких судов, никаких официальных обвинений, никаких приговоров, кроме решения немец-кого офицера. И это являлось целенаправленной политикой высшего руковод-ства Третьего рейха с первых же дней войны на оккупированной территории. Уже на шестой день войны (27 июня), Гитлер своим циркуляром запретил сво-им оккупационным войскам заниматься судопроизводством и ставил задачу   навести ужас на население любыми средствами.
Уже в июле 1941 года, когда ни о каком массовом и хорошо организован-ном партизанском движении, и подпольной борьбе не приходится говорить, гитлеровцы начали проводить, для осуществления вышеуказанных целей, ка-рательные экспедиции против гражданского населения. Особо «отличился» в расправах над местными жителями полицейский полк «Центр». В июле он провел карательную операцию в Белостоке в соответствии с приказом: «Поля-ков и русских считать врагами немцев и действовать против них жестоко, ре-шительно и безжалостно». В итоге восемнадцатого июля было расстреляно сто пять человек. Двадцать восьмого июля главный нацистский палач рейхс-фюрер СС Генрих Гиммлер приказал провести карательную операцию «При-пятские болота». Ее осуществляли 1-я кавалерийская бригада СС и 1-я мото-ризованная бригада СС. Гиммлер требовал уничтожить при помощи авиации на Полесье любой населенный пункт, в котором будет сопротивление карате-лям. Расстреливать неполноценных в расовом отношении советских людей и всех, заподозренных в поддержке партизан вывезти женщин и детей, конфис-ковать скот и продовольствие. Эта карательная операция проходила с 22 июля по 14 августа. По сведениям эсэсовского командования, на тринадцатое авгу-ста на территории Брестской, Минской, Пинской, Полесской областей было уничтожено 13 788 человек.
С 25 по 31 июля была проведена карательная операция – сожжено тридцать четыре населенных пункта в Беловежской пуще силами 322-го батальона из полицейского полка «Центр» и вывезены шесть тысяч шестьсот сорок шесть человек. Были и массовые казни – с 31-го июля по 19-е августа в районе Бело-вежской пущи. Каратели уничтожили, по неполным данным, более шестисот сорока человек. Одновременно гитлеровцы грабили население уничтоженных деревень. Они насильно забрали у жителей: 665 коней, 287 коров, 454 телят, более 2 500 свиней, до 2 000 овец, а также отняли сельхозпродукты и личные вещи. Опустевшие и ограбленные селения, каратели сожгли.
Такова была реальность первых недель и месяцев фашистской оккупации. А всего за три года оккупации фашисты провели более ста сорока карательных операций, в ходе которых уничтожили пять тысяч двести девяносто пять насе-ленных пунктов (из них шестьсот двадцать восемь вместе со всеми жителями), а четыре тысячи четыреста шестьдесят семь населенных пунктов с частью населения. От рук карателей в Белоруссии погибли сотни тысяч человек. Это были самые страшные и невосполнимые потери белорусского народа. В ре-зультате действий карателей по уничтожению населенных пунктов, в Белорус-сии без жилья осталось около трех миллионов человек.
Другим важным направлением в оккупационной политике фашистских за-хватчиков являлось убийство советских военнопленных   расстрелы, голод, непрерывные издевательства, непосильный труд и неоказание медицинской помощи раненым или больным.
Одним из первых в начале июля 1941 года на оккупированной территории Беларуси был создан лагерь для военнопленных в предместье Минска   в Дроздах, куда согнали сто сорок тысяч человек. Из них сто тысяч красноар-мейцев и командиров и сорок тысяч человек мужского населения Минска и его окрестностей, в возрасте от восемнадцати до сорока пяти лет, арестованных по приказу коменданта полевой комендатуры «для обеспечения безопасности тыловых коммуникаций и для предотвращения диверсионных актов и сабота-жа». Оперативная команда (айнзатцгруппа) совместно с тайной полевой поли-цией, проводили «фильтрацию» заключенных, в целях выявления и физиче-ской ликвидации «бывших партийных работников, коммунистов, лиц еврей-ской национальности, уголовных элементов и азиатов». Из лагеря освобожда-ли тех гражданских лиц, которые могли «безупречно удостоверить свою лич-ность и не являлись уголовными или политическими преступниками». А к пре-ступникам гитлеровцы относили комсомольцев, советских работников, госу-дарственных служащих, членов Осовиахима, и помощников советским воинам (членов истребительных батальонов, народного ополчения, сельских групп самообороны). В сообщении полиции безопасности и СД от 13-го июля гово-рилось, что вначале были ликвидированы выявленные тысяча тридцать евре-ев, остальных заключенных, кто не прошел нацистской «проверки» «ежеднев-но доставляли на экзекуцию»,   на расстрел. Всего в Дроздах в июле было уничтожено около десяти тысяч человек.
Заключенные размещались на территории, огороженной колючей проволо-кой, под открытым небом, в условиях чрезвычайной скученности. Медицин-ской помощи раненые не получали. Трупы умерших от голода и побоев не убирались по нескольку дней. Надо сказать, что в лагерь иногда пускали мест-ных жителей – родственников пленных, которые приносили продукты, граж-данскую одежду, подкупали охрану драгоценностями, что позволяло спасти жизнь, пусть немногим, заключенным.
В конце июля лагерь в Дроздах был закрыт, военнопленных распределили по другим лагерям. Гражданское население насильно отправили на восстанов-ление железных дорог, расчистку завалов в городе, образовавшихся в резуль-тате бомбежек фашистской авиации. Из числа гражданских заключенных «Ор-ганизация «Тодта» (военизированная организация нацистской Германии по строительству, производству и ремонту боевой техники), отбирала квалифи-цированных рабочих и формировала рабочие команды для работы на военных объектах. Основную часть еврейского населения, бывшего в лагере, отправили в городскую тюрьму и вскоре уничтожили.
В армейских тылах («в оперативных районах») создавались сборные пункты военнопленных (дивизионные, корпусные, армейские) и пересыльные лагеря (дулаги), которые следовали за линией фронта. Поток пленных направлялся от фронта в тыл. Дислокация лагерей изменялась по мере продвижения группы армий «Центр». Так, по состоянию на 10 июля, армейские сборные пункты были в Березе-Картузской и Бобровниках. Там же размещались шесть дулагов. Четыре армейских сборных пункта, по состоянию на 9 августа, находились в Борисове, Слуцке, Березино. В этих же пунктах было еще десять дулагов.
Часть советских солдат, оказавшихся в тылу немцев, осела в населенных пунктах под видом гражданских лиц, часть пробиралась в родные места или к, ведущим бои, частям Красной Армии. Поэтому усилия оккупантов, в первую очередь, были направлены на ликвидацию сопротивления, оказавшихся в окружении подразделений советских войск, а также захвата мужского граж-данского населения призывного возраста. За помощь красноармейцам или пар-тизанам гитлеровцы ввели смертную казнь. В обращении командующего 3-й танковой армии генерал-полковника Рейхардта к гражданскому населению от 12 сентября отмечалось, что Вермахт не потерпит враждебных действий. С 16 сентября вводилась следующая мера: «Кто предоставит красноармейцу или партизану убежище, даст ему продовольствие или окажет другую услугу, например, предоставит сведения, будет приговорен к смерти через повешение. Это касается и женщин». Населению запрещалось принимать красноармейцев, оказывать им медицинскую помощь, кормить. Во многих случаях смертная казнь осуществлялась быстро и без какого–либо суда. Устанавливалась кол-лективная ответственность за неисполнение приказа. В обращении командую-щего тылом группы армий «Центр» военнослужащим разбитых частей Крас-ной Армии предлагалось до 15 августа явиться для сдачи в плен в ближайшее учреждение Вермахта. «Красноармейцы, которые добровольно отдадут себя в руки германских властей,   указывалось в обращении,   не будут привлекаться к ответственности». Согласно распоряжению, с ними обойдутся, как с военно-пленными. После указанного срока все, схваченные красноармейцы, будут рассматриваться как партизаны, и расстреляны на месте.
Это обращение массово распространялось в виде листовок в населенных пунктах. На бургомистров и сельских старост возлагалась ответственность за выдачу «отбившихся русских солдат» (для немцев слова «русский» и «совет-ский» были синонимами). В случае неисполнения предусматривались экзеку-ции: «Деревня будет сожжена, бургомистр расстрелян, если при проверке бу-дут обнаружены укрытые мужчины или будет установлено, что посторонние личности выдавались за местных жителей». Среди местных жителей находи-лись и предатели, и трусы. Положение советских воинов, выходящих из окру-жения, было очень сложным, и некоторые из них, надеясь на гуманное отно-шение, являлись в лагеря военнопленных. Но, согласно приказу, командующе-го тылом группы армий «Центр», пойманные русские солдаты не помещались в лагеря военнопленных. Их следовало расстреливать на месте, как и тех, кто им помогал или укрывал.
Крайне горьким и трагичным было прозрение тех, кто или поверил фаши-стам в их обещаниях, или испугался неминуемых смертельных наказаний. Так в лагере военнопленных №352, созданном оккупантами недалеко от Минска, вблизи деревни Масюковщина, пленных поместили в тесные, полуразрушен-ные сараи без окон и дверей. В сараях грязь и вонь. Воды не было. Пленным выдавали в сутки на каждого 80 100 грамм эрзац-хлеба, содержащего пятьде-сят процентов древесных опилок, остальное – жмых, и по две кружки «балан-ды» из картофельных очисток и соломы. Выживали немногие. Смертность до-стигала 100 150 человек в день. Военнопленных нацисты использовали на са-мых грязных и изнурительных работах. Малейшее промедление, при исполне-нии приказаний, грозило расстрелом. Издевательства были дикими и изощрен-ными. Очевидец этих страданий рассказывал: «От непосильного труда и тяже-лого режима, люди сходили с ума, бросались на проволоку, (часто она была под током), шли на «ура» в атаку, считая, что они могут таким образом уйти из лагеря. Тут же их расстреливали конвоиры». Только в этом лагере было убито и замучено восемьдесят тысяч военнопленных.
Всего в Белоруссии гитлеровцы построили двести шестьдесят лагерей, их филиалов и отделений, в том числе, сто пятьдесят для военнопленных. Еще было двадцать девять лагерей, но их профиль не установлен. Кроме лагерей для военнопленных было сто десять концлагерей, для гражданского населе-ния. Из них было семьдесят гетто, в которых погибло более шестисот тысяч евреев. Только в лагерях для военнопленных на территории республики по-гибло свыше восьмисот десяти тысяч человек. Исследования показывают, что лишь в тридцати, наиболее крупных концлагерях, гитлеровцы истребили на территории Белоруссии более одного миллиона советских граждан. Самым крупным, расположенным недалеко от Минска, был лагерь смерти в деревне Тростенец, в котором фашистские палачи в 1941–1944 годах уничтожили две-сти шесть тысяч пятьсот человек. Это был третий, по количеству убитых уз-ников, лагерь смерти. В Освенциме нацисты уничтожили три миллиона чело-век, в Майданеке один миллион триста восемьдесят тысяч. Третий – Тросте-нец. Для сравнения: в Яновском (близ Львова) убито сто восемьдесят тысяч, в Бухенвальде   пятьдесят тысяч, в Маутхаузене   сто двадцать две тысячи семь-сот шестьдесят шесть человек, в Саксенхаузене   сто тысяч человек. Такого же типа, как Тростенец, концлагеря были созданы близ железнодорожной станции Бронная Гора Брестской области, в котором гитлеровцы истребили свыше пя-тидесяти тысяч советских граждан, в Колдычево Барановичской области, где уничтожено свыше двадцати двух тысяч человек, в Борисове гитлеровцы уби-ли более одиннадцати тысяч человек.
Массовые убийства гражданского населения и военнопленных начались с первых дней оккупации. Так, в Витебске фашисты в первые три месяца окку-пации (лето и начало осени 1941 года) создали пять лагерей смерти (для жите-лей города и пленных), где замучили и убили двадцать тысяч человек. Летом 1941 года в окрестностях Бреста оккупанты организовали три крупных лагеря для военнопленных на восемнадцать тысяч человек. К концу 1941 года они перестали существовать, так как здесь в живых осталось всего около восьми-сот человек, которых направили в другие лагеря. Счет жертв шел на многие десятки тысяч красноармейцев, командиров и политработников Красной ар-мии. В Шталаге 337, около железнодорожной станции Лесная, фашисты убили свыше восьмидесяти восьми тысяч пленных. В Витебске   более семидесяти тысяч. В Полоцком лагере   свыше ста тысяч пленных. Нацисты делали все, чтобы быстрее и масштабнее осуществить злодейский план «Ост» по ликвида-ции советских людей, в том числе белорусов.
Важным направлением политики оккупантов было всемерная эксплуатация и грабеж захваченной белорусской земли и населения. С первых дней оккупа-ции в широких масштабах осуществлялось экономическое ограбление захва-ченных войсками Вермахта районов республики. Для вывоза в Германию сы-рья, продовольствия и оборудования действовал широко разветвленный спе-циальный аппарат. Оккупанты с помощью насилия, опираясь на силу оружия и страшные распоряжения, угрожая смертью за любой протест или открытое недовольство, вводили принудительный труд. Рабочий день на предприятиях не был ограничен, кроме физической возможности работающих. Земли колхо-зов и совхозов, все их общественное имущество захватчики объявили соб-ственностью Германии – если учесть прошедшую в первой половине 30-х го-дов в БССР коллективизацию, то это охватывало почти все, кроме приусадеб-ного участка и небольшого количества личного скота. Население облагалось непосильными поставками и многочисленными налогами. Вводилась круговая порука в деревнях за их выполнение в срок.
В западных областях Белоруссии Брестской, Барановичской, Пинской, Ви-лейской, Белостокской, где коллективизация в сельском хозяйстве к лету 1941 года только начиналась, после воссоединения в сентябре 1939 года, фашисты стали восстанавливать помещичьи, кулацкие, осаднические хозяйства. Вместе с оккупантами в данные области возвратились многие бежавшие от Советской власти после 17 сентября 1939 года помещики, владельцы заводов и фабрик, местные вожаки польских и белорусских фашистских и профашистских поли-тических партий, и организаций, осадники, богатые крестьяне, бывшие поль-ские чиновники и полицейские, польские, белорусские, украинские национали-сты, прибывшие с подконтрольных до войны территорий Третьего рейха. Весь этот антисоветский сброд активно помогал гитлеровцам в их черном деле. Они добровольно вошли в создаваемый гитлеровцами местный оккупационный ап-парат, заняли должности бургомистров, войтов гмин (старост), полицаев, пе-реводчиков и так далее и рьяно выполняли все распоряжения военных и граж-данских властей немцев. Они выслуживались, выдавая карателям коммуни-стов, комсомольцев, бывших членов Компартии Западной Белоруссии (КПЗБ), которая действовала в 1923–1938 годах, колхозных и советских активистов, семьи командиров Красной Армии, а также «восточников»: учителей, врачей, инженеров, техников, советских и партийных работников, направленных в 1940-м – первой половине 1941 года на работу в западные области Белоруссии из восточных областей республики. Почти все выданные на расправу были в 1941–1942 годах расстреляны или брошены на медленную смерть в концлаге-ря.
За такие услуги гитлеровцы возвращали помещикам, кулакам, осадникам их имения и имущество, конфискованное советской властью в 1939–1941 годах. Например, у жителей деревни Пузовка Ленинского района Пинской области фашисты отобрали сто голов крупного рогатого скота и передали, возвратив-шемуся из Германии, помещику в качестве компенсации за конфискованный у него скот при советской власти. Подобных примеров немало и в других запад-ных областях. Всего восстановлено оккупантами дна тысяча сто девяносто два помещичьих имения. Создавались и новые для верных прислужников окку-пантов. Всего на территории западных областей Белоруссии их было вновь ор-ганизовано, примерно, одна тысяча пятьсот девять имений, каждое площадью до шестидесяти гектаров: 429   в Барановичской, 121 – в Брестской, 563   в Вилейской, 306 – в Гродненской, 90 – в Пинской областях. Только в Брестской области осадникам, кулакам, войтам, старостам, для их обогащения, у сель-ских тружеников было отобрано свыше шестидесяти тысяч гектаров земли, полученных ими от советской власти, что составляло около одной трети зе-мельного фонда области. И это было не только в Брестской области, а также во всех остальных западных областях. Например, в Барановичской области за-хватчики отняли у крестьян-бедняков, середняков сто семьдесят тысяч гекта-ров земли, которую получили помещики, кулаки, представители оккупацион-ной администрации. 48,7 процента земельных угодий, изъятых у сельских тружеников, было передано под имения. По спискам «неблагонадежных эле-ментов» составленных пособниками гитлеровцев были арестованы и расстре-ляны десятки тысяч местных жителей, «восточников», членов семей советско-го актива, командного состава Красной Армии, работников аппарата партий-ных, комсомольских, профсоюзных органов. Это, в дальнейшем, отрицательно сказалось на развертывании массового партизанского и подпольного движения в западных областях в начальный период войны. В июле гитлеровцы опреде-лились с местной властью. В большинстве случаев в западных областях в 1941 году оккупанты отдавали преимущество лицам польской национальности, до-казавшим свою лояльность. Немцы допустили польскую верхушку к власти, оставив за собой контроль ее деятельности. Первым «президентом» города Бреста стал поляк Брониковский, вернувшийся из эмиграции, а шефом Брест-ского района – Рудковский. Полякам на некоторое время вернули право полу-чать в личное пользование имения и собственность. В Брестскую область при-были бывшие белогвардейцы, хозяева домов, имений, помещики, купцы, осад-ники. Хозяйственную деятельность фашисты начали здесь с организации рабо-ты спирт и пивзавода, мясокомбината, двух мельниц, которые передали в соб-ственность их хозяев. Оккупанты восстановили лесозавод, создали несколько строительных фирм, занимавшихся ремонтом домов и их благоустройством для «новых хозяев».
Летом 1941 года в западных областях Белоруссии бывшим польским земле-владельцам – помещикам и осадникам, оккупанты передали преобразованные в совхозы, имения, однако не как объекты частной собственности, а как объек-ты административного управления. Нередко на поляков, управляющих имени-ями, возлагалась обязанность сбора поставок продуктов из соседних деревень, большую часть жителей которой составляли белорусы. Таким образом, быв-шие польские землевладельцы становились проводниками политики оккупа-ционной власти, вызывая большое недовольство у белорусского населения. Использовался и такой прием разжигания вражды между белорусами и поля-ками, как назначение поляков старостами деревень, в которых преобладали белорусы, и наоборот. «Разделяй и властвуй»   такова была политика немец-ких властей, которые умышленно натравливали людей друг на друга, занимая позицию «третьего радующегося», чтобы предотвратить или снизить сопро-тивление оккупационному режиму.
Но не надо думать, что эта политика была успешной. Имели место случаи конфликта оккупационных властей с крестьянами, у которых отбирали, полу-ченные при советской власти, земли и инвентарь. Так, в окрестностях Лиды (Барановичская область) дело дошло до волнений крестьян и столкновений их с жандармами. В результате было расстреляно более десятка человек.
Однако, все попытки оккупантов раздуть межнациональную вражду были второстепенными, побочными явлениями, наряду с генеральной линией наци-стов – максимально поставить себе на службу экономический потенциал Бело-руссии, в первую очередь аграрный, так как экономика республики являлась в основном сельскохозяйственной. Гитлеровцы, отнюдь, не отказывались от ис-пользования сохранившихся промышленных предприятий. Для оставшихся из них в сохранности и действующих не всегда хватало электроэнергии, необхо-димого сырья, квалифицированных рабочих. Так что оккупантам удавалось использовать только небольшую часть промышленного потенциала республи-ки созданного трудом белорусского народа в годы предвоенных пятилеток. Только в 1929–1940 годах, в БССР было введено в строй и реконструировано 1863 предприятия. В годы войны на оккупированной территории Белоруссии действовало около шестидесяти относительно крупных предприятий, с коли-чеством рабочих более тридцати на каждом. В основном это были предприя-тия металлообрабатывающей, местной, легкой и продовольственной промыш-ленности, а также значительное количество мелких и ремесленных хозяй-ственных единиц. Предприятия, которые оккупантам удалось пустить в ход, занимались, в основном, ремонтом разбитой боевой техники, оружия, движи-мого железнодорожного состава. Так, на Гомельщине, гитлеровцы ремонтиро-вали танки. В мастерских гаража Совмина (Минск) – артиллерийские орудия, на Витебском заводе имени С.М. Кирова проводили ремонт стрелкового ору-жия, фабрику пианино в Борисове использовали для производства колючей проволоки. Уцелевшие предприятия легкой и пищевой промышленности об-служивали Вермахт.
Набор рабочих на предприятия был насильственный, через обязательную регистрацию на бирже труда. Рабочие подвергались жестокой эксплуатации. Формально рабочий день составлял десять-двенадцать часов, но администра-ция имела право увеличивать его до четырнадцати-шестнадцати часов, можно было рабочих бить, за саботаж сажать в карцер, высылать в концлагеря. Поз-же, в условиях острой нехватки рабочей силы, фашисты в принудительном порядке стали использовать на действующих предприятиях военнопленных, проводя среди них выявление лиц, владеющих нужными специальностями. Но это не помогло оккупантам. В Минске осенью 1941 года, из трехсот тридцати двух существующих до войны предприятий, им удалось запустить только тридцать девять.
5 августа Розенберг отдал распоряжение о всеобщей трудовой повинности для всего населения в возрасте от 18 до 45 лет. За нарушение оккупанты за-ключали в тюрьму или ссылали на каторжные работы. Учетом и распределе-нием трудоспособного населения по предприятиям занимались созданные ок-купантами специальные органы   «Биржи труда».
Чрезвычайно тяжелым было положение жителей городов. В Минске гене-ральным комиссариатом был введен рацион на день на каждого работающего – 200 граммов хлеба и десять граммов соли. «О выдаче мяса и жиров не может быть и речи»   такова позиция оккупантов. В Бобруйске выдавали лишь по семьдесят граммов хлеба на детей. С того времени, как немцы захватили Боб-руйск, население в городах не видело ни мяса, ни жиров. Потребности даже в товарах первой необходимости не удовлетворялись. Нищие пайки, крайне низ-кая заработная плата и высокие рыночные цены вынуждали городское населе-ние обменивать вещи на «черном» рынке, в деревнях   на продукты, одежду и другую собственность. Все это было направлено на то, чтобы извлечь необхо-димую выгоду и, одновременно, голодом и принудительным трудом, уничто-жить дееспособную часть населения оккупированной территории.
О сущности экономической политики оккупантов можно судить по требова-ниям Геринга к рейхскомиссарам: «Вы направлены туда для того, чтобы рабо-тать на благосостояние нашего народа. А для этого необходимо забрать все возможное. При этом мне абсолютно все равно, если вы мне скажете, что лю-ди оккупированных областей умирают с голоду. Пусть умирают, лишь бы только были живы немцы. Я сделаю все – я заставлю выполнить поставки, ко-торые на вас возложены, и, если вы этого не сможете сделать, тогда я постав-лю на ноги наши органы, которые при любых обстоятельствах вытрясут эти поставки». Это требование «наци номер два» ясно указывает на тесную взаи-мосвязь экономической политики нацистов с действиями карательных служб и частей Вермахта с целью максимального ограбления местного населения.
Нацисты делали большую ставку на получение из Белоруссии значительно-го количества сельхозпродуктов, как для Вермахта, так и для населения Гер-мании. Гитлер рассчитывал, что получит из Беларуси более трех миллионов пудов хлеба. В соответствии с установкой оккупационных властей, генераль-ный округ Белоруссия должен был поставить только для Вермахта из урожая 1941 года, в порядке первого взноса, сто сорок тысяч тонн зерна, сто пятьде-сят тысяч тонн картофеля, сто девяносто пять тысяч тонн сена, двести две ты-сячи тонн соломы. В дальнейшем, при доведении норм сдачи продуктами сельского хозяйства, гитлеровцы исходили из того, что каждый район, в сред-нем, должен был сдать, примерно, сорок пять тысяч центнеров хлеба. Доводи-ли до каждого, используемого крестьянским хозяйством, двора сдать сто ки-лограммов свинины, три-четыре центнера зерна с каждого гектара, триста пятьдесят литров молока с каждой коровы, тридцать пять яиц с каждой кури-цы, шесть килограмм птицы со двора, полтора килограмма шерсти с каждой овцы.
Вводились большие налоги. Например, население Полоцка платило подуш-ный налог сто рублей в год с каждого человека в возрасте от пятнадцати до шестидесяти лет, на ремесленников – двадцать пять процентов дохода. Граж-дане должны были платить налог на содержание старост в деревнях, бурго-мистров и управ в городах. Был введен налог на окна. Ограблению населения содействовала и денежно-кредитная политика фашистов. Интересно, что на оккупированной советской территории существовала система двух валют: со-ветской и оккупационной. За советским рублем германские власти оставили функцию платежного и покупательского средства. Курс рейхсмарки был крайне завышен, – десять рублей за одну марку, почти в пять раз выше по сравнению с довоенным. Такой обменный курс являлся грабительским, так как он не отвечал официальным советским ценам в рублях, действовавшим до 22 июня, и, фактически, обесценивал деньги, имевшиеся на руках у населения. С целью поддержания высокого курса марки немецкие хозяйственные банки, со-зданные на месте контор и отделений Госбанка СССР, скупали у населения большие суммы советской валюты, а после использовали ее на оккупирован-ной территории для финансирования своих расходов, осуществляя таким об-разом «легальный» грабеж.
Оккупационные власти разрешили мелкое частное предпринимательство, частную практику медицинским и некоторым другим работникам, владение ремесленными мастерскими, магазинами. Тем же, кто будет активно поддер-живать «новый порядок», обещали право на недвижимость, собственность, землю. Однако на практике все было реализовано в довольно ограниченных размерах.
В преступных планах нацистов по экономическому ограблению оккупиро-ванных территорий, Белоруссия рассматривалась, как один из важнейших ис-точников снабжения сельскохозяйственной продукцией группы армий «Центр» и рейха. Кроме этого, их интересовали и такие важные для угольной, строительной и спиртовой промышленности материалы, как крепежный лес, древесина, пиломатериалы, стройматериалы и торф. За 1941   начало 1942 го-да в Белоруссии было заготовлено один и семь десятых миллионов кубиче-ских метров древесины, а в 1942 году планировали получить уже три с поло-виной миллиона кубометров. Белорусская древесина использовалась в немец-ком самолетостроении, шла на экспорт из Германии в другие страны. Большое значение придавалось белорусским торфяным ресурсам. Это сырье использо-валось немцами и в качестве топлива, и в смесях для удобрения полей, и как подстилка для скота. Оккупанты планировали получить в год 790 – 800 тысяч тонн этого ценного сырья. Для заготовки торфа оккупанты использовали местное население и военнопленных. О главных задачах захватчиков в эконо-мической деятельности в Белоруссии говорил Вильгельм Кубе (генеральный комиссар Белоруссии) на совещании областных гауляйтеров: «Мы прибыли в страну, с общей директивой управлять этой страной и поставить ее экономику на службу войне, которую Германия ведет на востоке, извлечь из этой страны все, что можно извлечь из ее экономической мощи». И нацисты старались.
К февралю 1942 года на территории генерального округа «Белоруссия» хо-зяйственными органами захватчиков было награблено и передано Вермахту и рейху почти сто тридцать тысяч голов крупного рогатого скота, более пятиде-сяти тысяч овец, свыше семнадцати тысяч свиней, до восьми тысяч трехсот телят. В эти цифры не входит, не поддающееся учету, огромное количество народного добра, разграбленного проходящими частями Вермахта, а также за-хваченное в ходе карательных операций.
В реализации планов экономической эксплуатации национального богатства республики важное место занимала аграрная политика захватчиков. В начале (лето 1941 года – зима 1942 года) в восточных областях Белоруссии оккупан-ты попробовали сохранить колхозную систему с ее атрибутами, чтобы легче было обирать крестьян, оставив ее форму, но, в принципе, изменив ее содер-жание. В документах рейха в то время неоднократно подчеркивалась необхо-димость сохранить колхозы и не проводить раздела земли. Были даже остав-лены должности председателей, бригадиров, официально не распускали прав-ления, ревизионные комиссии и так далее. Вместе с тем, весь колхозный ин-вентарь и скот были объявлены собственностью Германии. Германская адми-нистрация оповестила о переустройстве колхозов под названием «общинные хозяйства» или «общие дворы», а совхозов – в государственные имения. Но до февраля 1942 года аграрные предприятия назывались по-прежнему колхозами и совхозами. Некоторое время немцы запрещали раздел колхозной земли, ско-та и инвентаря между крестьянами. Крестьяне, под угрозой расстрела, обязы-вались вернуть всю колхозную собственность и зерно, которые они спрятали. Немецкое командование объявило о сохранении «колхозной системы» под их контролем.
В западных областях Белоруссии, созданные в 1939–1941 годах немного-численные колхозы с началом оккупации сразу же распались, и крестьяне сно-ва вернулись к индивидуальным хозяйствам. Проводилась фашистами полити-ка создания или возвращения имений.
О действительных целях в отношении крестьян, в том числе и в Белоруссии, на оккупированных территориях нацистский министр земледелия Дарре ци-нично заявил: «Земля, завоеванных нами стран, будет разделена между солда-тами, которые особенно отличились, и между лучшими членами национал-социалистической партии. Таким образом, возникнет новая земельная аристо-кратия. У данной аристократии будут свои крепостные – местные жители… На всех восточных территориях только немцы имеют право являться собственни-ками крупных имений. Страна, которая населена другой расой, должна стать страной рабов, сельскохозяйственных батраков и промышленных рабочих». Вот что реально готовили нацисты сельскому и городскому населению нашей страны, и против чего в тяжелых, кровопролитных боях, сражались воины Красной Армии, партизаны, подпольщики, патриоты.
Самое активное участие в эксплуатации и разграблении национальных бо-гатств белорусского народа принимали германские монополии. На территории Белоруссии действовали разного рода оккупационные общества и фирмы: «Восток-волокно», «Шлахтихоф», «Троль», «Требец», «Дойчеторфгезель-шафт», «Ост-нефть», «Эбель и К», «Центральное торговое общество «Восток» по заготовке и сбыту сельхозпродукции» и другие – всего семнадцать компа-ний. Для грабежа лесных богатств было образовано монополистическое объ-единение, куда входили фирма «Западноевропейское объединение лесного хо-зяйства» и «Общество балансовой древесины». Для реализации намеченной программы в областях военного подчинения под руководством штаба «Во-сток», гитлеровцы создали военно-хозяйственные инспекции, команды и груп-пы при штабах командующих тылами групп армий, охранных дивизий при по-левых комендатурах, в генеральных округах. Политика экономической экс-плуатации проводилась специальными отделами при органах гражданской ад-министрации или хозяйственными инспекциями. Грабеж на местах осуществ-лялся специальными уполномоченными по сельскому хозяйству, промышлен-ности и использованию рабочей силы.
Фашисты прибирали к рукам все, что попадалось на пути. Награбленное продовольствие, произведения искусства, захваченные запасы складов (нево-енного характера), имущество, отнятое у населения, потекло в Германию в ви-де солдатских и офицерских посылок с фронта. Солдаты забирали из домов ткани, обувь, одежду, продукты питания. Так, в Светиловичском районе (Го-мельская область) в деревню Столбцы в августе 1941 года явились оккупанты с обозом более двухсот пустых подвод и сразу начали загружать их овсом, ячменем, рожью. Затем перестреляли и погрузили на подводы свиней, уток, кур и гусей. Солдаты забирали из домов ткани, обувь, одежду, продукты пита-ния. Фашисты разграбили и уничтожили Государственную картинную гале-рею, вывезли картины и скульптуры белорусских и русских мастеров. Неда-ром белорусский народ называл гитлеровских вояк «грабь-армия».
Оккупанты, наряду с массовым террором и повсеместным ограблением населения, старались развернуть среди миллионов людей, проживающих на захваченной ими белорусской земле, и идеологическую работу, чтобы даже не было мысли о сопротивлении. К этой работе фашисты готовились заранее, хо-рошо понимая силу идей социальной справедливости, национальной незави-симости, необходимости борьбы с нацистским вооруженным агрессором. В основе лежали идеи антикоммунизма и антисоветизма, разжигание националь-ной розни и частнособственнических инстинктов, выпячивание ошибок и не-достатков сталинской модели социализма, массовых репрессий народа перио-дов коллективизации и 1937–1938 годов, преследований церкви и священно-служителей. В начале июня 1941 года (еще до войны) верховным командова-нием Вермахта была подготовлена директива по использованию пропаганды в плане «Барбаросса». Вместе с инструкцией по пропаганде против Красной Армии, советских военнослужащих, она включала различные пропагандист-ские мероприятия среди местного гражданского населения. В основе пропа-ганды гитлеровцев был геббельсовский лозунг, что нацистский Вермахт идет «освобождать население Советского Союза от «тирании Советов и коммуни-стов». В директиве лживо утверждалось, что противниками Германии являют-ся лишь Советское правительство, компартия и комиссары. Вместе с тем, от пропагандистского аппарата требовалось, на первых порах, тщательно скры-вать от населения человеконенавистнические цели войны. Ни предусмотрен-ный раздел Советского Союза, ни ликвидация советских форм экономическо-го хозяйствования, ни, тем более, последующее уничтожение десятков милли-онов советских людей, включая белорусов, в пропагандистских материалах не должны были упоминаться. Оценивая, с нацистских позиций, отношение насе-ления к советскому строю и советскому государству, оккупанты надеялись, как минимум, подтолкнуть часть людей к отказу от идей социальной справед-ливости, свободы и равенства, в итоге – к пассивному принятию устанавлива-емого «нового порядка». Гитлеровцы, уже с самого начала, предвидели сопро-тивление народа их режиму расстрелов, виселиц, концлагерей, дикой эксплуа-тации и грабежа. Однако нацисты просчитались относительно характера и раз-маха этого сопротивления, и якобы неизбежности краха в народе социалисти-ческих идей. Они считали, что для подавления борьбы наиболее активной и сознательной части белорусского народа достаточно будет применения мно-гочисленных полицейских сил, эсэсовских частей и имеющихся охранных ди-визий Вермахта. Гитлер выразил господствовавшее в среде нацистов мнение, относительно силы сопротивления советского многонационального народа и руководящих им идей, когда на совещании с руководящей верхушкой Вермах-та 17 марта 1941 года заявил: «Мировоззренческие узы еще недостаточно сплачивают русский народ (слова «советский народ» он принципиально не го-ворил). После устранения функционеров он будет расколот». В этом расколе гитлеровцы главенствующую роль отводили воинствующему национализму. Основными тезисами пропаганды нацистов на оккупированной территории в 1941 году были: непобедимость Вермахта, разгром всех частей Красной Ар-мии, бесперспективность любой борьбы с оккупантами, ставка на апатию, страх, эгоизм большинства людей, их желание выжить любой ценой при лю-бых условиях, и что во всех бедах белорусского народа виноваты евреи и коммунисты.
Начинали нацисты свою пропагандистскую, идеологическую работу среди населения западного региона Белоруссии – Брестской области и города Бреста, учитывая, что советская власть здесь установилась менее двух лет назад – в сентябре 1939 года, а социальные и экономические преобразования, в интере-сах трудящихся, только начали набирать силу и масштабность. Учитывался и многонациональный характер населения. В первую очередь, фашисты налади-ли средства массовой пропаганды и информации. Радиоцентр оккупантов в Бресте восстановили быстро. На всех площадях были установлены громкого-ворители. Передачи велись на русском, белорусском, украинском, польском и немецком языках, обрушивая на людей ежедневные потоки лжи и клеветы. Начали издаваться газеты: «Новое слово», вскоре она была переименована в «Наше слово» и печаталась на украинском языке, и «Курьер Варшавский» на польском языке. С целью разобщения населения по национальному признаку, оккупационный режим создал русский, украинский, польский и белорусский комитеты. Одновременно с оккупантами в Брест прибыли украинские нацио-налисты. Они сразу организовали украинский комитет, который работал под руководством гебитскомиссара.
Культурная жизнь в Бресте была нарушена. Парки были превращены в немецкие кладбища. Областной театр и кинотеатр «1-е Мая» обслуживали только немцев. Кинотеатр имени М.Горького не работал. Жителям разрешали посещать только кинотеатр «КИМ», где демонстрировались немецкая военная хроника и немецкие фильмы. Книжный фонд был частично сожжен (сжигали «неугодные книги»), а частично растащен.
Уже с начала захвата западных областей Белоруссии, фашисты развернули компанию по «восстановлению польскости». Разрешалось обучение в школах на польском языке. Улицам вернули прежние, досоветские названия. Полякам отдавалось преимущество при назначении на должности в территориальной администрации. В документах ЦК Компартии Белоруссии сообщается об ан-тисоветских действиях некоторых поляков. В Западной Белоруссии во время отступления из районов проживания польского населения были часто случаи обстрела отходивших частей Красной Армии и эвакуировавшихся работников советских органов власти. Такие факты имели место в Бресте, Барановичах, Гродно, Пинске. По отступающим бойцам часто стреляли из лесов. Предатели и изменники советской Родины, отдельные поляки, указывали немцам места проживания советских и партийных работников, «восточников», а также евре-ев, то есть тех людей, которые в первую очередь подвергались аресту, грабежу и расстрелам. Сведением личных счетов за события 1939–1941 годов являлись случаи самосуда и доносов поляков на белорусов, особенно занимавших от-ветственные посты. Белорусов обвиняли в коммунистических симпатиях, и это обвинение означало смертный приговор. Следует отметить, что доносы писа-ли и белорусы на поляков, которых в основном, обвиняли в злоупотреблении служебным положением.
Бывшим польским собственникам оккупанты в 1941 году возвращали наци-онализированные при советской власти дома. В результате проводимой фаши-стами политики в 1941 году в Западной Белоруссии в руках поляков оказались местная администрация, вспомогательная полиция, лесничества, железная до-рога, почта и строительные организации «Тодта». Нередко злоупотребляли своим положением и поляки, служившие в полиции, по отношению к тем, кто не разговаривал на польском языке, иногда самовольно подвергая этих людей аресту. Такая обстановка вызывала у местного, непольского населения, недо-вольство, которое выражалось в возраставшем саботаже мероприятий гитле-ровских властей, так как люди понимали в своей массе, что только с разреше-ния и поддержки оккупационных властей могли происходить такие события.
Гитлеровцы стремились вызвать конфликты не только белорусов с поляка-ми, но и с украинцами, которые проживали в ряде районов Западной Белорус-сии. Здесь их добровольными помощниками являлись украинские национали-сты – «бандеровцы», «мельниковцы», «бульбовцы». На территории Брестской и Пинской областей украинские националисты всячески разжигали вражду украинцев против поляков, а также всячески стремились выжить их из оккупа-ционных учреждений. Для этого они использовали преимущественное поло-жение поляков по отношению к украинцам.
В восточных областях Белоруссии (Минской, Витебской, Могилевской, Го-мельской, Полесской), в связи с передачей этих регионов под управление гражданской власти во главе с Альфредом Розенбергом (главой рейхскомис-сариата «Остланд», с центром в Риге), немецкая администрация сделала поли-тическую ставку на этнические меньшинства бывшей Польши. И, выполняя инструкции Розенберга, развернула антипольскую компанию. В генеральном округе Белоруссия оккупанты в своей деятельности опирались на белорусские элементы из числа националистов, раскулаченных, бывших нэпманов, бело-гвардейцев, уголовников, а также на тех, кто якобы пострадал от советской власти, и добровольно пошел на службу в местную полицию, принимая уча-стие в арестах и расстрелах советских патриотов, помогал в грабеже местного населения.
Нацисты рассчитывали натравить друг на друга разные национальные груп-пы населения, давая некоторые преимущества тем или иным лояльным к ним элементам. Пока поляки, белорусы, украинцы и другие бьют друг друга, видя в человеке другой национальности своего якобы врага или конкурента, окку-панты могли, по их замыслам, беспрепятственно проводить массовый террор, дикую эксплуатацию и повсеместный грабеж. Однако планы захватчиков были сорваны мужественной борьбой первых партизан и подпольщиков разных национальностей против действительного и смертельного врага всех народов – немецко-фашистских оккупантов и их прислужников.
Полностью провалилась попытка гитлеровцев натравить белорусский народ на евреев, развязать антисемитскую истерию, обвинив евреев во всех бедах и несчастьях. Фашистские пропагандисты приводили данные о еврейском заси-лье в партийном и государственном аппарате в БССР (30 40% в 20-е годы и 70 80% в предвоенный период), или выпускали плакаты с фамилиями членов партийных комитетов и исполкомов Советов народных депутатов в том или ином городе или районе. Уже 4 августа в оперативной сводке полиции без-опасности и СД в Берлин говорится с явным сожалением: «Национальное са-мосознание на этой территории (Белоруссии) едва ли сохранилось. Как в Мин-ске, так и в бывших польских областях, не наблюдается ярко выраженного ан-тисемитизма». Дело, понятно, не в национальном самосознании белорусов и представителей других национальностей – оно было достаточным и правиль-ным, а в провале гитлеровских планов отравления сознания людей ядом наци-онализма. Нацистам пришлось признать тот печальный для них факт что: «Инициировать погромы против евреев до сих пор, в связи с пассивностью и политической тупостью белорусов, оказалось невозможным». Политическую тупость здесь проявила сама СД – не признавать же ей, что идеология совет-ского интернационализма оказалась сильнее германского национализма! А «пассивность» белорусов оккупанты очень быстро познали на своей шкуре от партизан и подпольщиков. И для проведения «Холокоста» на территории Бе-лоруссии нацистам пришлось самим, вместе с подручными, уничтожать еврей-ское население, прячась за ширму «народного гнева». Так в Минске, в районе улицы Опанского, захватчиками был создан специальный еврейский лагерь – гетто. На сравнительно небольшой территории фашисты собрали около ста тысяч евреев. Естественно скученность, грязь, голод. Погромы следовали один за другим. Их осуществляли айнзатцгруппы и зодеркоманды немцев. К 1 авгу-ста в гетто уже оставалось около восьмидесяти пяти тысяч человек. К лету 1942 года гитлеровцы уничтожили почти всех евреев.
Не надо считать, что многие тысячи евреев безропотно шли на смерть. Им активно помогали в побегах из гетто и в борьбе с оккупантами советские пат-риоты из местных жителей. Так подпольщики Минска вывезли из города более пятисот евреев и направили их в партизанские отряды и группы. В целом из Минского гетто в годы оккупации бежало в леса более десяти тысяч человек. Евреи, бежавшие из гетто, эшелонов и лагерей смерти стали участниками пар-тизанского движения и подполья. Из них было образовано семь отрядов. Шесть слились с белорусскими партизанами, а седьмой преобразован в семей-ный лагерь, насчитывавший около шестисот мужчин, женщин, детей. Семей-ный лагерь имел свою боевую группу, которая принимала участие в боевых действиях против гитлеровцев. Всего в Белоруссии и на Волыни (южные рай-оны Белоруссии, входившие в состав рейхскомиссариата «Украина») было, по имеющимся данным, около пятнадцати тысяч партизан-евреев, из которых домой вернулось не более пяти тысяч. Остальные погибли в неравных боях с карателями – не хватало оружия, боеприпасов, недостаточной была военная подготовка.
Таким образом, ставка гитлеровцев в насаждении «нового порядка» в Бело-руссии, на национализм, на разобщение людей разных национальностей, пере-ключение внимания на борьбу между собой, вместо борьбы против захватчи-ков, оказалась битой. Например, только в обороне Брестской крепости приня-ли участие представители тридцати национальностей Советского Союза, сра-жавшихся с фашистами насмерть.
Командование Вермахта стремилось максимально ослабить Красную Ар-мию, надеясь на полный распад советских войск. С этой целью, в самом начале войны, немцы не брали всех красноармейцев в плен. Их обезоруживали и от-пускали. Некоторые бойцы уходили в леса, оседали в деревнях, отправлялись к линии фронта, для соединения с Красной Армией. Отдельные добровольно бросали оружие и боевую технику и прекращали борьбу, но таких было не-много. Но вскоре, убедившись в усилении сопротивления Красной Армии Вермахту, фашисты стали преследовать советских воинов.
Летом – осенью 1941 года часто отмечались случаи, когда женщины из ближайших населенных пунктов, забирали из лагерей наших солдат, выдавая их за своих братьев, отцов, мужей. Они предлагали охране самогон, продукты, золотые изделия, а немецкие офицеры не очень этому препятствовали. Гитле-ровцы считали, что «все равно война выиграна, Красная Армия разбита, остат-ки войск скоро добьем! Зачем зря кормить будущих рабов, их труд нам еще пригодится».
Особо рьяно оккупанты уничтожали советскую интеллигенцию, так как хо-рошо понимали, что человек образованный, культурный, много знающий и умеющий, выходец, в большинстве случаев, из крестьян и рабочих никогда не станет рабом, а будет бороться с захватчиками в любых условиях. Идеологи нацизма заявляли относительно советской интеллигенции: «Мы должны вы-рвать их мозг. Мы должны уничтожить культурные слои». Гитлеровцы не без причин видели опасность для существования оккупационного режима со сто-роны местной интеллигенции. Поэтому еще тридцатого марта 1941 года Гит-лер потребовал физического уничтожения «большевистских комиссаров и коммунистической интеллигенции». Кроме того, он подчеркивал, что на тех территориях, которые будут оккупированы, не должно быть «никакой отдель-ной интеллигенции и нельзя допустить, чтобы образовалась какая либо новая интеллигенция». Фюрер четко указал цель: «Интеллигенцию, которую создал Сталин, требуется уничтожить».
И Вермахт, гражданские чиновники оккупационного режима и различные карательные подразделения приняли этот приказ и усердно его осуществляли. Так, в Полоцке были расстреляны двести представителей местной интеллиген-ции, большинство из которых были учителя. В Кормянском районе (Гомель-ская область) летом 1941 года был расстрелян популярный среди населения сельский преподаватель М.Н. Слепцов, в Червенском районе (Минская об-ласть) повешен учитель С.Я. Химкович. Не забывали гитлеровцы и западные районы Белоруссии: в Скидельском районе (Белостокская область) гитлеров-цы убили пятьдесят преподавателей; в городе Барановичи – шестьдесят восемь педагогов, а по всей области – 411 человек. Не всегда представителей местной интеллигенции расстреливали или вешали, их, нередко, отправляли на каторж-ные работы в Германию. Свыше трехсот педагогов нацисты силой вывезли из Брестской области в рейх. После этого в школах края осталось всего не более тридцати пяти процентов учителей. Почему именно на преподавателей окку-панты особо охотились? Во-первых, они могли оказывать патриотическое влияние на подрастающее поколение. Во-вторых, – преподаватели составляли значительную часть местной интеллигенции. В-третьих, – они часто являлись инициаторами и организаторами подпольных и партизанских групп, вели разъ-яснительную работу среди населения, которое знало и уважало их.
Однако реально проводить в жизнь «новый порядок»   порядок массовых убийств, повсеместного грабежа и осуществления на земле Белоруссии плана «Ост», нацисты могли только, опираясь на военно-полицейские силы, держа контроль над девятью миллионами жителей республики. В начале войны фа-шистское руководство считало, что для этого вполне хватит четырех охран-ных дивизий группы армий «Центр», некоторых войск СС (одна кавалерий-ская и одна моторизованная бригады), а также подразделений полицейских сил – ГФП, СД, Абвера, жандармерии, вспомогательной местной полиции. Но, встречая, все усиливающееся сопротивление местного населения, удары пар-тизанских отрядов, действия подпольных групп, которые вместе замедляли и срывали планы гитлеровского руководства, оккупанты вынуждены были пе-ребрасывать в Белоруссию (уже летом-осенью 1941 года) дополнительные си-лы. Сначала число охранных дивизий увеличили до пяти, а затем и до шести.
В основу военно-оккупационных сил была положена система немецких гар-низонов. В 1941 году их насчитывалось несколько сотен разной численности – от взвода до нескольких тысяч солдат и офицеров. Например, минский гарни-зон насчитывал до пяти тысяч человек, не считая армейских резервов, штабов, подразделений полиции, жандармерии и других фашистских карательных ор-ганов. В Гомеле гитлеровцы держали гарнизон в восемь-десять тысяч военно-служащих, а на территории Гомельской области располагались основные силы 221-й охранной дивизии.
Тайная полевая жандармерия развернула в 1941 году пять основных и де-сять периферийных команд, которые, как правило, располагались в районных центрах, в области тыла группы армий «Центр». В центральных и западных оккупированных районах республики расположились подразделения жандар-мерии. Как докладывал «комендант Белоруссии» командир 707-й пехотной дивизии, в интересах тесного сотрудничества Вермахта и полиции созданы учреждения жандармерии в Минске, Слуцке, Барановичах и Слониме. В каж-дом таком «учреждении» жандармерии был взвод в составе от 34 до 99 чело-век. Кроме того, на территории Белоруссии действовало свыше десяти немец-ких полицейских моторизованных формирований, каждое из которых количе-ственно превышало полк.
В конце лета 1941 года гитлеровцы создали из изменников, несколько во-оруженных фашистско-националистических, так называемых, «украинских» формирований и литовский националистический батальон, которые оставили кровавый след на белорусской земле. Только один батальон фашистских убийц, под командованием палача и садиста Импулявичуса, летом-осенью 1941 года расстрелял свыше сорока тысяч и повесил более десяти тысяч со-ветских людей. Оккупанты стремились кровью тысяч жителей отравить отно-шения белорусов с украинцами и литовцами. Однако предатели и убийцы мо-гут быть у любого народа, и не по ним следует судить в целом о народе. После войны тех из них, кто не успел сбежать на Запад, разыскали и судили – они по-лучили заслуженную и справедливую кару за преступления на земле Белорус-сии.
Такова была реальность «нового порядка» фашистских оккупантов, при по-мощи которой, они хотели осуществить в Белоруссии и с белорусами злове-щий план нацистов «Ост».
Надо помнить, что это была государственная политика нацистской Герма-нии и проводилась в жизнь любыми насильственными мерами. В итоге только во второй половине 1941 года от боевых действий, карательных мероприятий, голода, холода, болезней, массовых казней погибло, по имеющимся данным, свыше четырехсот тысяч жителей Белоруссии, разрушены десятки городов и сожжены сотни деревень.
 
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ.
ЗАРНИЦЫ НАРОДНОЙ ВОЙНЫ.

Нацистская военная агрессия против СССР, с целью всестороннего разгрома Советского Союза, его Красной Армии, порабощения и уничтожения его насе-ления, включая белорусов, всесторонней эксплуатации и грабежа, не могли не вызвать нарастающую волну сопротивления на оккупированной территории Республики. Зверский человеконенавистнический «новый порядок» оккупан-тов, пытающихся осуществить страшный план «Ост», значительно усиливал это сопротивление. Убит или замучен насмерть мог быть любой человек, по-пытавшийся дать отпор оккупантам.
Большую роль в борьбе с гитлеровцами играла приверженность многих, особенно молодежи, идеям социальной справедливости, трудовому и нацио-нальному равенству, отождествления своей судьбы и судьбы СССР, неприятие господства иностранных захватчиков. Так было, несмотря на все ошибки и не-достатки строящейся сталинской модели социализма, насильственную коллек-тивизацию, массовые репрессии 1937–1938 годов, невысокий жизненный уро-вень большинства населения. Тем более что в предвоенные годы жизнь и в го-роде, и на селе постепенно улучшалась, пусть медленно, но повышалось мате-риальное благополучие, пусть частично и непоследовательно, но исправлялись допущенные ошибки и недостатки, все более значимым и широким станови-лись образование, здравоохранение, культура. В это верили, за это боролись, ради этого трудились основные массы людей. И все это, всю налаженную жизнь миллионов людей Белоруссии старался уничтожить сильный и смер-тельно опасный враг. Население не знало тайных планов нацистов, зато хоро-шо видело, понимало и учитывало всю реальную деятельность частей Вермах-та, полицейских подразделений, оккупационной администрации и, как можно, сопротивлялось угрозе полного порабощения и биологического уничтожения.
Борьба с фашистскими оккупантами, уже с первых недель и месяцев, не бы-ла стихийной. Ее организовывали и направляли летом 1941 года две силы. Во-первых, уцелевшие в смертельном урагане нацистских массовых репрессий, расстрелов, виселиц, концлагерей (в западной части республики, только осе-нью 1939 года вошедшей в состав БССР), местные коммунисты, комсомольцы, советские активисты, бывшие члены Компартии Западной Беларуси (КПЗБ). В восточной части республики – действующие партийные и комсомольские ор-ганы – ЦК Компартии Белоруссии, обкомы, горкомы, райкомы партии и ком-сомола. Во – вторых, военнослужащие Красной Армии – красноармейцы, ко-мандиры, политработники частей советских войск, попавших в окружения – «окруженцы», бежавшие или вырученные из плена. Объединение этих двух сил придавало особую силу и жизнестойкость в организации сопротивления оккупантам, как в западных, так и в восточных районах Белоруссии.
Надо учитывать, что на 22 июня 1941 года, двадцать шесть советских диви-зий 10-й, 3-й, 4-й армий и шесть механизированных корпусов были разверну-ты, к сожалению, не в боевые порядки (в районах Белостока, Бреста, Гродно, Кобрина) в качестве первого эшелона, а это более половины дивизий Западно-го Особого военного округа (ЗапОВО).
Личный состав частей Красной Армии в ЗапОВО насчитывал более шести-сот семидесяти трех тысяч человек. Во втором эшелоне войск ЗапОВО, в цен-тральной части республики, были развернуты остальные дивизии округа. Кроме того, в начале июля в южные и северные районы Белоруссии стали прибывать дивизии 16-й, 19-й, 20-й, 21-й, 22-й армий советских войск, которые (после поражения частей Красной Армии в пограничном сражении и битве за Минск), должны были воссоздать Западный фронт. Тяжелые кровопролитные бои шли в июле-августе в районах Могилева, Гомеля, Витебска, Полоцка, По-лесья. К сентябрю советские войска, под ударами Вермахта, были вынуждены оставить территорию всей республики. Здесь часть воинов Красной Армии тоже оказались в окружении, попадали в плен и бежали из него. Среди военно-служащих, избежавших гитлеровского плена, которых были тысячи и на запа-де и на востоке республики, одни были комсомольцами, часть коммунистами, множество было беспартийными. Одни, собравшись в группы, уходили к уда-ляющемуся на восток фронту, желая снова встать в ряды советских воинов, упорно сражавшихся с дивизиями Вермахта; другие – оседали в населенных пунктах, стараясь не привлекать к себе пристального внимания, пытались сориентироваться в новой и опасной обстановке; третьи   решили бороться с врагом и создавали, вместе с местными жителями, партизанские и подпольные группы, наносили, как могли и чем могли, урон живой силе гитлеровцев, били по транспортным коммуникациям, железнодорожной и авто технике, различ-ным складам, уничтожали или наносили вред боевой технике противника, освобождали пленных и арестованных людей. К сожалению, никакого парти-занского или подпольного опыта борьбы у них не было, поэтому часто несли значительные потери, как от военных и полицейских сил оккупантов, так и от карательных органов и спецслужб Третьего рейха, имевших опыт подавления сопротивления в оккупированных Германией странах, с национальной или коммунистической направленностью.
Во многом, помогла объединенным силам местного актива и воинов Крас-ной Армии, оказавшихся на захваченной фашистами территории (особенно на востоке Белоруссии), поддержка и помощь из-за линии фронта, с еще защи-щавшихся белорусских земель. К ним прямо относятся организация и заброска в оккупированные районы небольших по численности, но многочисленных партизанских отрядов и групп; первые шаги в обеспечении народных мстите-лей оружием, боеприпасами, минами, взрывчаткой, создание подпольных ор-ганизаций, различных партизанских школ и их филиалов в советском тылу для подготовки будущих партизан и подпольщиков при активном участии пред-ставителей Красной Армии. Может встать вопрос, а почему девяносто процен-тов забросок шло в восточные районы, и только десять процентов в западные? Здесь несколько причин: первая – близость фронта и возможность поддержи-вать пешую связь, вторая – полное отсутствие радиосвязи с силами сопротив-ления в западных районах и единичные случаи дальней нашей связи, недоста-точное знание местных реалий, и местных жителей. Абсолютно не было вре-мени на организацию подпольных или партизанских групп, а те сети агентуры, которые имели НКВД и НКГБ были, в силу разных причин, полностью прова-лены и уничтожены фашистами. Об этих причинах – растерянности, паники, глупости, а в некоторых случаях и предательства будет еще сказано. Ошибоч-ным является мнение некоторых людей и западных исследователей, что под-польная борьба и партизанское движение были привнесены в Белоруссию из-за фронта. Да, это была поддержка, помогавшая усилить и лучше организовать сопротивление. При этом надо знать, что забрасываемые группы, отряды, под-польные организации несли большие потери, вплоть до полной гибели. Одна-ко, несмотря на тяжелые условия, созданные против них оккупантами, отступ-ление Красной Армии, постепенную оккупацию всей территории республики гитлеровскими войсками, на установление жесточайшего оккупационного ре-жима, на нехватку всего, что требовалось для успешных действий, начавшаяся с первых дней войны справедливая и оборонительная борьба партизан и под-польщиков – защитников белорусского, народа нарастала и усиливалась. Те партизанские отряды и группы, подпольные патриотические организации, ко-торые выстояли в условиях фашистских репрессий, приобрели опыт в борьбе с оккупантами. Они прочно взаимодействовали с местным населением, за счет трофеев, от разгрома подразделений фашистов, усилили свою боеспособность, постоянно увеличивали свои ряды и наносили врагу серьезные удары. В ре-зультате уже к концу 1943 года до шестидесяти процентов территории Бело-руссии было освобождено от гитлеровцев. Партизаны и подпольщики уни-чтожили и вывели из строя до пятисот тысяч солдат и офицеров оккупантов, их союзников и приспешников, помогли, в ходе проведения операции «Багра-тион» (к концу августа 1944 года) полностью освободить республику и ее население от фашистов. В рядах партизан в 1941–1944 годах сражались 374 тысячи человек, в подполье – до семидесяти тысяч, которые в своей борьбе опирались на четыреста тысяч человек невооруженного резерва. Воевал с за-хватчиками весь народ, за редким исключением, потому и победили. История любит аллегории: Знамя Победы над рейхстагом подняли совместно русский М.А. Егоров, сын раскулаченного, сражавшийся в 1943–1944 годах в рядах партизан Белоруссии, и грузин М.В. Кантария, сын убитого кулаками предсе-дателя колхоза   оба комсомольцы и добровольцы.
В Белоруссии изданы десятки мемуаров и воспоминаний партизан и под-польщиков, опубликованы сотни статей об их героической борьбе, есть от-дельные разделы в учебниках, сняты кино и телефильмы, кажется, что все и обо всех хорошо известно. Однако это, в основном, касается периода 1942–1944 годов. О начале борьбы летом 1941 года известно значительно меньше, все сводится к нескольким фактам и именам, которые кочуют из книги в книгу. Многие из тех, кто начинал борьбу с оккупантами, погибли в 1942–1944 годах в боях с многочисленными карательными экспедициями. Другие, кто уцелел, не дожили из-за ран и болезней до 60-х – 80-х годов, когда начала издаваться мемуарная литература, да и те, кто их писал, далеко не всегда упоминали о первых шагах, зарождающегося партизанского и подпольного движения, а рассказывали, в основном, о себе и о тех, кто был с ними рядом в это огненное время. Сказывалось и то, что до девяностых годов на страже того, какой должна была быть история борьбы стояла бдительная цензура. Поэтому мы, при написании данной главы, сосредоточились на малоизвестных фактах и фа-милиях людей, стоявших у истоков народной борьбы.
Дело не только в том, что мало имеющихся фактов, цифр, фамилий, но, в основном, в том, что они чрезвычайно разбросаны и очень лаконичны. Попы-таемся, хотя бы частично восполнить, приводимые пробелы, и отдать должное тем людям, кто первыми стали на пути страшной, все сметающей фашистской лавины, скажем о тех, кто в самое трагическое, трудное, сложное время давал людям надежду на будущую победу, личным примером звал к борьбе с окку-пантами и их бесчеловечными порядками, кто на практике доказал, что гитле-ровцев можно успешно бить, давать отпор, наносить потери.
22 июня части 4-й армии ЗапОВО, дислоцировавшиеся в приграничных рай-онах Брестской области, одними из первых приняли на себя мощнейший удар правого крыла фашистской группы армий «Центр». Несмотря на крайне тяже-лые и кровопролитные бои, соединения Красной Армии оказывали упорное сопротивление нацистским войскам. Даже после разгрома основных сил 4-й армии и отхода уцелевших войск на восток, многие пограничники, командиры и красноармейцы продолжали борьбу, проявляя при этом стойкость и муже-ство. Их всеми силами и всеми способами поддерживали местные жители – коммунисты, комсомольцы, советский актив, учителя, даже дети. Например, в Брестской области первые партизанские группы возникли сразу после взятия врагом Бреста, в районах Беловежской и Ружанской пущ, и за Кобрином. Их возглавляли местные активисты, пограничники, командиры подразделений со-ветских войск, разбитых, но не сдавшихся.
Одни из первых партизанских групп, уже в конце июня, возглавили учитель, начальник Домачевского (районного) пионерлагеря беспартийный И.Дмитриев, и его ученик комсомолец И Переветайло; другую – командир Домачевского погранотряда коммунист В.Кузнецов, уцелевший в бою с фа-шистами. В конце июня были созданы партизанские группы, в июле объеди-нившиеся в Старосельский партизанский отряд (Жлобинский район Брестской области). В его состав вошли местные жители, пограничники с разбитых за-став, оказавшиеся в окружении воины 84-го и 125-го стрелковых полков из Брестского гарнизона во главе с майором С.К. Дородных, лейтенантом С.К. Шикановым, бывшим членом КПЗБ, председателем сельского совета деревни Старое Село М.Н. Черпаком. В Коссовском районе (Брестская область) жители деревни Житлин создали по своей инициативе партизанскую группу и на об-щем собрании избрали ее руководителем командира Красной Армии А.П. Черткова, позже, в апреле 1942 года, группа переросла в отряд. В августе 1941 года был создан партизанский отряд из жителей Песковского сельсовета Бере-зовского района Брестской области во главе со старшиной В.М. Монаховым. Летом 1941 года в Ружанском районе (Брестская область) из местных жителей организовались партизанские группы во главе с бывшими членами КПЗБ М.Е. Криштафовичем и В.Ф. Мисюлей. Вскоре сюда прибыли группы, состоящие из «окруженцев» под командованием А. Журбы, П.И. Маслова, Ф.П. Горланова, Г.И. Дорофеева. В мае 1942 года эти группы, по инициативе подпольного Брестского межрайонного «Комитета борьбы с немецкими оккупантами», объ-единились в партизанский отряд имени И.В. Сталина с численностью 125 пар-тизан. В августе 1941 года в Брестской области партизанскую группу создал бывший член КПЗБ В.А. Янушко (псевдоним «Поддубный»). Группа состояла из местных жителей ряда деревень и бежавших советских военнопленных.
Необходимость успешной борьбы с фашистами требовала объединения еще разделенных и немногочисленных подпольных и партизанских сил. Во второй половине августа состоялось совещание представителей шестнадцати под-польных и партизанских групп. На совещании, по предложению М.Е. Кришта-фовича, было принято решение объединить все действующие в районе Ружан-ской пущи партизанские формирования и назначить их руководителем старше-го лейтенанта А. Журбу. В Беловежской пуще хорошо организованным и бое-способным был партизанский отряд под командованием майора И.И. Крылова. В августе из местных жителей и военнослужащих создан партизанский отряд капитана В.Т. Концендалова. На юге Беловежской пущи, в районах Бельска, Гайновки, Заблудово, била противника партизанская группа в количестве се-мидесяти человек.
Всего летом 1941 года в составе семи партизанских отрядов в Беловежской пуще сражались с врагом более пятисот партизан. И партизаны не бездейство-вали.
Об опасности Вермахту, в результате партизанских действий в захваченных фашистами районах Брестчины, докладывала в Берлин полиция безопасности и СД. Уже в оперативной сводке № 4 от 26 июня 1941 года (на пятый день войны) сообщалось: «… русские пограничные части защищаются в форме партизанской войны, что вызывает нежелательные потери с немецкой сторо-ны».
Однако искры партизанской борьбы разгорались не только в Брестской, но и в других западных областях республики. В Белостокской области пришлось действовать в особо тяжелых условиях. К 28 июня область была полностью оккупирована, и гитлеровцы выделили ее территорию в отдельную админи-стративную единицу «Бецирк Белосток» и включили в состав Восточной Пруссии (собственно земель самой Германии). Гитлеровцы создали на терри-тории области густую сеть гарнизонов, уничтожили многие населенные пунк-ты в Беловежской пуще, перекинули сюда воинские части из резервов Вермах-та, направили дополнительные полицейские силы. Жители подверглись жесто-чайшим репрессиям, была введена система заложников.
Но все эти меры не могли предотвратить партизанской борьбы, хотя делали ее чрезвычайно трудной и сложной. Во второй половине июля 1941 года на территории Свислочского района организовалась партизанская группа во гла-ве с бывшим членом КПЗБ Н.Н. Болтриком. В нее влились, бежавшие из плена, военнослужащие во главе с капитаном Красной Армии В.П. Кириченко и к осени эта группа насчитывала двадцать пять партизан. Организовались и груп-пы под командованием В.А. Авдонина и А.А. Потапова. В августе южнее го-рода Бяла-Подляска действовала группа майора Горбуна (погиб в бою с кара-телями в октябре 1941 года). В конце июля в Белостокском, Заблудовском, Крынковском районах начала действовать партизанская группа И.А. Тимо-шенко («Афанасьева») созданная из советских воинов, попавших в окружение, и местных патриотов. К началу 1943 года группа выросла в партизанский от-ряд имени А.М. Матросова.
Появились партизанские группы в Скидельском, Гродненском и других рай-онах Белостокской области. Так, в Скидельском районе вела борьбу группа под руководством коммуниста А.А. Потапова и бывшего члена КПЗБ В.А. Сытого.
Гитлеровцы захватили город Барановичи 27 июня 1941 года, а к концу июня оккупировали всю область. Однако, окруженные в районе Новогрудка разроз-ненные части и подразделения 4-й и 10-й армий, продолжали сопротивляться до середины августа. Вырвавшиеся из окружения группы красноармейцев и командиров советских войск находили поддержку среди местного населения и продолжили борьбу партизанскими методами. В районе Новогрудка действо-вал отряд полковника Бессиярова, около Лиды – старшего лейтенанта, фами-лия которого, к сожалению, не установлена, погиб. Летом-осенью 1941 года в Бытенском и Слонимском районах из «окруженцев» и местных жителей сло-жился ряд партизанских групп под руководством: А.В. Фридрика (погиб в бою с карателями осенью 1941 года), Г.А. Дудко, И.С Козелецкого, П.В. Проняги-на, Каленова, С.И. Грищенко, Д.А. Шмыгнера, А.Ф. Перснянцева. Реальность борьбы с сильным и многочисленным врагом потребовала объединения и позднее эти группы образовали отряды имени Н.Щорса, И.А. Зайцева и дру-гие. Группы действовали на территории нескольких районов. Так, например, группа Фридрика действовала в Слонимском, Бытенском, Коссовском райо-нах.
К 5 июля территория Вилейской области была оккупирована войсками Вер-махта. Здесь стали возникать по инициативе партийно-комсомольского и со-ветского актива партизанские группы и подпольные комсомольские группы. Организаторами таких групп были и те немногие командиры, и политработни-ки Красной Армии, которые осели на территории области. Так, в районе Ви-лейки партизанскую группу возглавил бывший член КПЗБ А. Волынец, в Сморгонском районе – П. Сопач, в Дуниловичском – Г. Крюков. В Ильянском районе одну партизанскую группу возглавил Е. Волостных, вторую – А. Запе-валов (оба военнослужащие), третью группу – И. Иванов. В Молодеченском районе во главе партизанской группы стал В. Черкасов, член компартии с 1925 года. По его инициативе из воинов Красной Армии 28 июня была организована партизанская группа, которая вскоре приступила к боевым операциям. В июне 1942 года на базе группы образован диверсионно-разведывательный отряд имени С.М. Буденного. Во многих населенных пунктах летом и осенью 1941 года возникли подпольные комсомольские организации. Так в деревне Липни-ки Поставского района комсомольское подполье возглавил Н. Осененко, в де-ревне Мисуны Мядельского района – Н. Мисуна, в Куренецком районе – Н. Матюкевич. В деревне Полово на Поставщине возникла разветвленная комсо-мольская организация «За Родину», объединявшая несколько комсомольских групп Поставского и Шарковщинского районов. По характеру своей деятель-ности комсомольские группы вначале мало чем отличались от партизанских групп. В августе 1941 года на территории Костеневичского сельсовета Куре-нецкого района начала действовать партизанская группа во главе с беспартий-ным А.С. Азончиком (будущим Героем Советского Союза) и комсомольцем Я.И. Апанасевичем, оформившаяся в декабре 1943 года в партизанский отряд «Патриот». 
Боевые действия на территории Пинской области начались 25 июня и про-должались до 8 июля 1941 года. Область обороняла 175-я стрелковая дивизия, которая позже распоряжением командования 4-й армии была выведена в направлении города Овруч (Украина). 26 июня, по решению обкома партии, был создан партизанский отряд под командованием В.З. Коржа, опытного пар-тизанского и военного командира. Он в 1921–1925 годах был активным участ-ником партизанского движения в Западной Беларуси, находившейся под вла-стью Польши, а в 1936–1939 годах участвовал добровольцем в гражданской войне в Испании на стороне законного республиканского правительства. В его отряде летом 1941 года насчитывалось до семидесяти человек. 4 июля под Пинском отряд вступил в свой первый партизанский бой с гитлеровцами. Все-го летом в области действовало семь партизанских отрядов. В августе-сентябре партизаны в жестоких схватках с карателями, из двух бригад СС, по-несли тяжелые потери. В этих условиях отряды вынуждены были, отрываясь от превосходящих сил противника, рассредоточиться на мелкие группы. Одни из них вышли за линию фронта в советский тыл, другие приступили к под-польным методам борьбы.
В июле самостоятельно возникли партизанские группы и отряды и в восточ-ной части республики, там, где гитлеровцы смогли внезапно прорваться, и не было возможности заранее подготовиться к партизанской борьбе. Например, в деревне Загалье Любанского района Минской области боевую партизанскую группу создал Д.Хомицевич. В Чашникском районе Витебской области во-оруженную борьбу против оккупантов возглавил Т.Я. Ерманович, а в Сураж-ском районе партизанский отряд в количестве пятидесяти человек создал М.П. Шмырев. К партизанским методам борьбы перешел отряд «Красный Октябрь» Октябрьского района Полесской области во главе с Т.П. Бумажковым и Ф.И. Павловским, которые за успешную партизанскую деятельность 6 августа 1941 года стали первыми партизанами – Героями Советского Союза. В Минской области еще в конце июня было создано два партизанских отряда, а в июле – августе еще семнадцать. В Могилевской области в июле-августе насчитыва-лось тринадцать отрядов. Среди них Кличевский отряд, образованный 14 июля, через два-три дня после начала оккупации, в составе которого насчиты-валось более тридцати коммунистов и комсомольцев. Через два месяца в от-ряде насчитывалось уже двести человек. В Полесской области в июле дей-ствовали шесть партизанских отрядов, а в августе уже шестнадцать, в Витеб-ской области летом 1941 года было четырнадцать отрядов, и в Гомельской   пять отрядов. В целом летом 1941 года по республике боролись с оккупантами до ста отрядов и групп. А всего во второй половине 1941 года самостоятельно возникло около шестидесяти отрядов и групп. К зиме 1941–1942 годов число групп и отрядов в Белоруссии выросло уже до двухсот.
Партизанское движение расширялось и крепло.
Самостоятельно возникшие на оккупированной территории Белоруссии пар-тизанские формирования (часть из них, летом 1941 года, готовились заранее) и во многих случаях пешим ходом забрасывались на территорию, оккупирован-ную немцами. В ряде восточных районов республики партизанские отряды и группы конспирировались накануне оккупации и начинали действовать уже после отступления Красной Армии. Эта деятельность была целенаправленной и организованной, но, из-за крайние нехватки времени и опыта, далеко не все-гда была достаточно подготовленной, поэтому партизаны и подпольщики бы-ли слабо обученными, что не могло не вести к значительным потерям их лич-ного состава, разгрому отдельных партизанских формирований и подпольных организаций в условиях установившегося крайне жестокого оккупационного режима и массовых репрессий против населения. Трудности усиливались, как значительной концентрацией в прифронтовой полосе сил Вермахта и полицей-ских частей, так и отсутствием, в связи с удалением фронта на восток связи с руководящими органами за линией фронта, и материально-технического и ме-дицинского снабжения.
Формирование, организация и заброска партизанских подразделений шли, как централизовано, под руководством ЦК Компартии Белоруссии, так и в ре-гиональном масштабе под руководством обкомов и райкомов партии. В тех конкретных исторических условиях Компартия была единственной руково-дящей силой, которая организовывала, идейно направляла партизанское и подпольное движение на захваченной фашистами территории БССР, особенно в восточных областях, где было большее количество коммунистов, комсо-мольцев, советского актива, воинов Красной Армии. Компартия Белоруссии была частью Всесоюзной коммунистической партии большевиков – ВКП(б) и выполняла все указания и решения Москвы. Уже в директиве Совнаркома СССР (правительства) и ЦК ВКП(б) от 29 июня содержались конкретные ука-зания по организации подпольной и партизанской борьбы на захваченной гит-леровцами территории: «В занятых врагом районах, создавать партизанские отряды и диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога складов и т.д. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия». 18 июля ЦК ВКП(б) принял постановление, в развитие предшествующей ди-рективы «Об организации борьбы в тылу германских войск», в котором кон-кретизировал ранее поставленные задачи. В постановлении указывалось, что, «наряду с партизанскими отрядами и диверсионными группами, следует раз-вернуть сеть большевистских подпольных организаций на захваченной терри-тории для руководства всеми действиями против фашистских оккупантов».
Руководствуясь указаниями Москвы, и учитывая реальную угрозу оккупа-ции всей территории республики, ЦК Компартии Белоруссии, обкомы и рай-комы, на еще не оккупированной врагом части республики, провели большую работу по организации партизанского движения и подпольной борьбы. 30 июня ЦК Компартии Белоруссии принимает директиву № 1 о подготовке к пе-реходу на подпольную работу партийных организаций районов, находившихся под угрозой фашистской оккупации. 1 июля ЦК принимает директиву № 2 «О развертывании партизанской войны в тылу врага», где указал, что «все ком-мунисты и комсомольцы, способные носить оружие, остаются на территории, занятой врагом». Выполняя данные директивы, ЦК и областные комитеты партии в первые месяцы войны подобрали и направили для организации под-польной и партизанской борьбы 1215 коммунистов, в том числе восемь секре-тарей обкомов и сто двадцать секретарей горкомов и райкомов партии, в 89 районах Минской, Витебской, Могилевской, Гомельской, Полесской и Пин-ской областей были организационно оформлены подпольные районные пар-тийные органы, возглавляемые секретарями либо членами бюро райкомов партии, созданы 397 подпольных территориальных первичных организаций. Всего летом 1941 года для борьбы в тылу гитлеровских оккупантов было оставлено около восьми тысяч коммунистов из состава республиканской пар-тийной организации (на 1 июня 1941г. в Компартии Белоруссии насчитывалось семьдесят пять тысяч членов и кандидатов в члены партии).
Были и значительные недостатки. Далеко не все подпольные партийные ор-ганы и организации, из числа созданных в июле-августе, смогли развернуть свою деятельность. Из-за быстрого продвижения войск Вермахта часть из них не успела закрепиться на своей территории и отошла вместе с частями Крас-ной Армии. Развитие событий летом 1941 года не всегда позволяло, при фор-мировании партийного подполья, дать оставшимся в тылу товарищам четкие установки, выработать действенные принципы конспиративной работы. Неко-торые коммунисты, недостаточно глубоко осознав важность и необходимость партийного подполья, ушли с подразделениями советских войск, считая, что в их рядах они смогут вести более эффективную борьбу с агрессором. Были и случаи, хотя и редкие, когда отдельные «коммунисты» отказывались от актив-ной деятельности с желанием незаметно пересидеть трудное и опасное время.
Надежным помощником Компартии Белоруссии был комсомол. Уже 2 июля ЦК Компартии республики принял решение направить во вражеский тыл, для выполнения специального задания, пятьдесят пять комсомольцев, которые были объединены в несколько групп. 7 июля в оккупированные врагом райо-ны были направлены еще 125 добровольцев – комсомольцев. 9 июля ЦК ком-сомола республики принял постановление о подготовке к переходу комсо-мольских организаций Белоруссии на подпольную работу в районах, нахо-дившихся под угрозой фашистской оккупации. Заблаговременно, если позво-ляла обстановка, партийные и комсомольские органы республики подобрали, проинструктировали и оставили на оккупированной территории семьдесят три кадровых комсомольских работника, свыше 1 400 первичных комсомольских организаций, объединявших в своих рядах около пяти тысяч комсомольцев.
Однако комсомольское подполье понесло тяжелые потери в результате не-опытности, слабой конспирации, жестких репрессий оккупантов. Из числа оставшихся семидесяти трех руководящих комсомольских работников, в 1941 году погибло пятнадцать человек, не успев развернуть деятельность в тылу противника. Еще более ощутимыми оказались потери среди рядовых комсо-мольцев. Отдельные руководители и рядовые комсомольцы, потеряв связь с партийными и комсомольскими органами, не сумели приспособиться к усло-виям оккупации и (осенью-зимой 1941 года) ушли за линию фронта, влились в ряды действующей армии.
Но неудачи не сломили большинства комсомольцев. С участием, находив-шихся в оккупированном Борисове коммунистов, была создана и под их руко-водством проводила работу комсомольско-молодежная группа, которую воз-главлял Б.П. Качан. Члены этой организации добывали оружие, собирали бое-припасы, совершали диверсии, распространяли листовки. К подпольной рабо-те привлекли группу пионеров – В. Пашкевича, М. Бутвиловского, В. Соколо-ву, С. Климковича.
Другим важным направлением деятельности партийных и комсомольских органов, наряду с созданием подпольных организаций в не оккупированных врагом районах республики, стали подбор, обучение, формирование и пере-броска за линию фронта партизанских отрядов и групп, но, в ряде случаев, их оставляли на территории, с которой отходили части Красной Армии. Сначала был подробный инструктаж будущих партизан, затем обучение в партизанских школах и их филиалах группами от 15 до 25 человек в течение пяти дней, а позже обучали уже в течении десяти дней. Здесь центром организации высту-пал ЦК Компартии Белоруссии. 1 июля в Могилеве было проведено совеща-ние руководящих работников, которые направлялись в тыл врага для создания партийно-комсомольского подполья и развертывания партизанского движения на захваченной Вермахтом территории. В работе совещания приняли участие и выступили Первый Секретарь ЦК КП(б)Б П.К. Пономаренко, Маршал Со-ветского Союза и член Политбюро ЦК ВКП(б) К.Е. Ворошилов и заместитель наркома обороны СССР Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников. И это указывает на то, какое большое значение придавало партийное, государствен-ное и военное руководство СССР развертыванию партизанской борьбы в тылу врага в начавшейся войне.
Направление партизанских отрядов началось, когда еще шли бои за Минск, Борисов, Бобруйск. В конце июня – начале июля из Могилева в занятые про-тивником районы, было направлено четырнадцать первых партизанских отря-дов.
Особенно сильно пламя партизанской борьбы летом 1941 года пылало в прифронтовой полосе в тылу войск группы армий «Центр», несмотря на зна-чительную насыщенность этой полосы частями Вермахта. Сказывалась бли-зость советских войск и наличие налаженной связи, хотя и пешей. Например, 26-30 июня в Могилеве были созданы семьдесят четыре партизанских отряда с общей численностью 2 880 человек (в среднем 40 человек в отряде), в июле в Лиозно (Витебская область)   двадцать девять партизанских групп, с общей численностью 363 человека (в среднем 12 человек в одной группе), в Гомель-ской области в июле – августе создано семьдесят групп в пятьсот человек (в среднем по семь человек в группе).
С чем была связана относительная средняя и малая численность отрядов и групп? На наш взгляд, она объясняется следующими причинами: во-первых, партизанское движение только зарождалось и не было еще опыта из практики по оптимальному составу подразделений; во-вторых, довольно большое коли-чество самих отрядов и групп и их малый численный личный состав позволял успешно маскироваться и незаметно передвигаться; в-третьих, помогало быст-ро маневрировать и просачиваться через окружение, или боевые порядки в случае карательных акций противника; в – четвертых, население еще полно-стью не отошло от психологического шока, в связи с разгромом Вермахтом десятков дивизий Красной Армии и начала фашистской оккупации, поскольку перед войной советская пропаганда уверяла в том, что если враг нападет, то война будет победоносной, быстрой и достаточно легкой – «малой кровью на чужой территории».
К 25 июля в восточных областях Белоруссии и Пинской области были под-готовлены сто восемнадцать отрядов и групп с общей численностью 2 264 че-ловека, но не все из них смогли уйти в тыл врага. Из общего числа отрядов и групп, подготовленных в Могилеве, Лиозно, Рославле, Гомеле, только восемь-десят восемь перешли линию фронта, а тридцать отошли на восток с частями Красной Армии. Некоторые испугались трудностей партизанской борьбы, кто-то боялся без вести пропасть, ведь связь была очень слабой и одиночной, а кое-кто посчитал, что если воинов Красной Армии немцы в плен берут, ис-ключая политработников и евреев, то захваченных в плен партизан страшно пытают и люто казнят. О «прелестях» фашистского плена еще мало кто знал.
Но организация и подготовка партизанских формирований шла непрерывно и последовательно. Если позволяли хоть какие-то условия, то ЦК делало все, чтобы помочь развитию партизанского движения в западных областях Бело-руссии. Так, из-за линии фронта в Пинскую область были направлены или за-ранее оставлены летом-осенью 1941 года двадцать четыре партизанских отря-да и диверсионных групп (по другим данным было 18 диверсионных групп). Конкретный опыт первых недель и месяцев партизанской борьбы четко указал на жизненную необходимость объединения и централизации сил отдельных партизанских групп. Стали образовываться отряды, имеющие больше воору-жения и боеприпасов, возрастающие возможности для проведения боевых операций, увеличивающимся личным составом. В ряде случаев отдельные партизанские группы вырастали в отряды, пополняясь местными жителями. В июле-августе в Минской области активно действовали около тридцати парти-занских отрядов и несколько десятков групп, в Могилевской   до сорока отря-дов и групп, в Полесской – восемнадцать отрядов. Нередко на территориях, под угрозой оккупации, оставались партизанские отряды: в Гомельской, Пин-ской, Полесской областях начали действовать тринадцать подготовленных от-рядов в составе которых находилось около пятисот человек, в том числе шестьдесят работников НКВД–НКГБ Белоруссии, занимавшиеся разведкой и контрразведкой. Отдельные отряды создавались накануне оккупации и по ука-занию ЦК КП(б)Б. Так 22 августа был организован Лоевский (Гомельская об-ласть) партизанский отряд «За Родину» в количестве пятидесяти человек, ко-торый сумел сохранить свой боевой костяк, преодолеть, возникающие трудно-сти, и развернуть активную деятельность.
Наряду с ЦК организацией и подготовкой партизанских отрядов и групп в восточных областях республики вели и обкомы партии, в том числе и эвакуи-ровавшиеся из западных областей. В Гомельской области обком партии в июле подготовил и направил за линию фронта четыре группы организаторов партизанского движения в количестве сорока трех человек. Из Мозыря (По-лесская область) обком послал (в период с 7 по 30 июля) четыре партизанских отряда и пять партизанских групп. Секретарь Гомельского обкома КП(б)Б 10 августа сообщал в ЦК 10, что в пятнадцати районах области создано пятьдесят восемь партизанских групп (в среднем по 4–5 групп в одном районе) общей численностью 1770 человек, которые снабжены оружием и обеспечены лес-ными базами.
Помогал обкому и ЦК Компартии Белоруссии: в период августа-декабря 1941 года в Гомельскую область были направлены девяносто четыре диверси-онные группы в количестве 671 человек (в среднем семь человек в группе).
Но данная помощь оказалась недостаточной. Причиной тому явилось быст-рое продвижение противника вглубь СССР. Значительная часть этих групп не смогла перейти через линию фронта, закрепиться, в намеченных для них райо-нах, и выполнить поставленные боевые задачи. Многие патриоты погибли в боях с карателями. Часть из них, не выдержав тягот и лишений суровой парти-занской жизни, вышла обратно за линию фронта. Активную борьбу против гитлеровских захватчиков смогли развернуть пять отрядов: Речицкий (коман-дир А.И. Кутейников), Рогачевский (командир К.Т. Кузнецов), Гомельский сельский (командир А.Ф. Бурый), Лоевский (командир С.В. Дундуков), Го-мельский городской отряд «Большевик» (командир И.С. Федосеенко). Наибо-лее боеспособным стал отряд «Большевик», созданный Гомельским горкомом партии. Организационно он был оформлен еще накануне оккупации города – 17 августа. В отряд вступило более сорока человек, решивших остаться в тылу немецких войск для борьбы с гитлеровцами.
Из Витебской области, где располагался в июле Вилейский обком партии, было послано в Вилейскую область четырнадцать партизанских групп и отря-дов, первый из которых – «Смерть фашизму» был сформирован еще 28 июня. В результате упорной и ежедневной организаторской работы Витебским, Го-мельским, Могилевским, Минским, Полесским обкомами партии самостоя-тельно были созданы, по неполным данным, более сорока партизанских ди-версионно-разведывательных групп и свыше девяноста партизанских отрядов, которые были направлены в тыл врага. К сожалению, далеко не все посланные группы и отряды смогли перейти линию фронта, а те, кто перешел, не всегда смогли дойти до указанных им районов деятельности и закрепиться там, часто подвергаясь ударам карателей.
Для непосредственного руководства отрядами и группами, разведкой и ди-версионной деятельностью на территории Белоруссии в тылу врага 18 июля ЦК создал «Тройку» во главе со вторым секретарем ЦК КП(б)Б П.З. Калини-ным. Позже (в сентябре 1942 года) он возглавил Белорусский штаб партизан-ского движения, которым руководил до полного освобождения республики от немецко-фашистских захватчиков к началу августа 1944 года, а «тройкой» стал руководить секретарь ЦК КП(б)Б Г.Б. Эйдинов. Членами «тройки» были заместитель наркома госбезопасности Белоруссии С.Г. Духович и заместитель наркома внутренних дел БССР А.П. Мисюров. При обкомах партии создава-лись областные «тройки». Так, 23 июня Полесский обком принял постановле-ние, которым утвердил областную «тройку» с аналогичными задачами в со-ставе секретаря обкома Ф.М. Языковича, председателя облисполкома К.Т. Зайцева и начальника областного управления госбезопасности И.Н. Иващенко.
Особое внимание руководящие партийные органы уделяли организации тайных партизанских баз, которые должны были обеспечить партизан матери-ально-техническим и продовольственным снабжением. О том, что война будет длительной и оккупация Белоруссии гитлеровцами затянется на три года никто не предполагал, все расчеты делались только сроком на несколько месяцев. Базы создавались в Витебской, Гомельской, Могилевской, Полесской областях (в июле-августе) при активном содействии истребительных батальонов в пери-од до оккупации. Так же они были созданы в Суражском, Месовском, Рогачев-ском, Петриковском, Лельчицком, Ельском Октябрьском, Россонском и неко-торых других районах восточных областей.
Из направленных партизанских отрядов и групп в 1941 году в области, ок-купированные гитлеровцами, распределение их выглядело так: Барановичская – 12 групп общей численностью 120 человек; Гомельская – 16 отрядов и 91 группа с общей численностью 2 746 человек; Белостокская – 1 группа в соста-ве 18 человек; Минская – 6 отрядов и 48 групп с численностью 914 человек; Брестская – 1 отряд и две группы с численностью в 64 человека; Могилевская – Могилевская 13 отрядов и 56 групп численностью 1 936; Вилейская – 1 от-ряд и 14 групп с численностью 276 человек; Пинская – 26 отрядов и 18 групп с численностью 1 094 человек; Витебская – 39 отрядов и 40 групп с численно-стью 890 человек; Полесская – 26 отрядов и 60 групп с численностью 808 че-ловек. А всего 105 отрядов и 342 группы с общей численностью 8 866 человек (подсчеты произведены авторами на основе архивных документов Националь-ного Архива Республики Белоруссии (НА РБ)).
По опубликованным данным, в централизованном порядке было сформиро-вано в июле-сентябре 1941 года 430 партизанских отрядов и групп, в которых насчитывалось более 8 300 человек. И, несмотря на то, что не все отряды и группы смогли выполнить поставленные задачи, все же значительная часть смогла придти на места дислокации и стать организационным ядром для мно-гих боеспособных партизанских формирований в 1942 году. В августе на тер-ритории республики активно действовал шестьдесят один партизанский отряд, а всего в июле-декабре били оккупантов около ста отрядов и, примерно, столько же партизанских групп. Многие из них полностью погибли в неравных боях с войсками Вермахта и полицейскими частями, часть отрядов и групп была рассеяна, и партизаны перешли на подпольные формы борьбы в населен-ных пунктах, некоторые ушли обратно за линию фронта. Но при всем при этом, даже в крайне неблагоприятных зимних условиях 1941 1942 годов, око-ло двухсот отрядов и групп, с, примерно, шестью-семью тысячами партизан, продолжали вооруженную борьбу с захватчиками.
Однако мало было сформировать и организовать партизанские отряды и группы на не оккупированной врагом территории, их надо было обучить, дать знания о формах и методах партизанской борьбы, о подготовке и проведении диверсий, засад, ударам по шоссейным и железнодорожным коммуникациям, по гарнизонам противника, способам и методам получения сведений о враге и своевременной их передаче по назначению. Люди в отрядах и группах готовы были до последней капли крови, до последнего вздоха бить фашистских окку-пантов, но им остро не хватало, нужных для успешной борьбы, знаний и опы-та.
Почему сложилось такое положение, почему почти не было обученных пар-тизанских кадров? Ведь то, что рано или поздно, придется воевать с враждеб-ными агрессивными силами, все хорошо понимали, и прежнее (до 1937–1938 годов) политическое и военное руководство учитывало возможность враже-ской оккупации территории БССР и необходимость партизанской борьбы. В начале тридцатых годов был издан в Минске труд М.А. Дробова «Малая вай-на. Партызанства i дыверсii», в Москве – «Партизанский учебник» (перевод с финского). Однако они были изданы малым тиражом и предназначались сугу-бо для узкого круга читателей. Готовилась к партизанским действиям и Крас-ная Армия. В 1933 году, после прихода в Германии к власти нацистов, в каче-стве наставления для войск появилась «Инструкция о партизанской борьбе».
В первой половине тридцатых годов в Белоруссии, как и в целом по стране, велась определенная работа по подготовке партизанских отрядов. В БССР бы-ли организованы шесть отрядов: Бобруйский, Борисовский, Минский, Мозыр-ский, Полоцкий и Слуцкий. В них насчитывалось по 300–500 человек в каж-дом и имелся свой штаб. Все члены этих отрядов были коммунистами, комсо-мольцами, многие участниками гражданской войны. Весь личный состав отря-дов был обучен методам партизанских действий в специальных школах № 1 и № 2. В них готовили минеров, пулеметчиков, снайперов, парашютистов и ра-дистов. Помимо данных отрядов, в городах и в крупных железнодорожных узлах были созданы и обучены подпольные диверсионные группы. В лесах были заложены склады с оружием и боеприпасами. В них насчитывалось пятьдесят тысяч винтовок и сто пятьдесят ручных пулеметов, с учетом буду-щего количественного и численного роста партизанских отрядов в случае вой-ны и вражеской оккупации. Командирами отрядов были назначены С.А. Ваупшасов, В.З. Корж, К.П. Орловский, А.М. Рабцевич. Назначение этих лю-дей не было случайным. В годы гражданской войны в Испании они воевали на стороне законного Испанского правительства в качестве советских добро-вольцев. Имели боевой опыт. В годы Великой отечественной войны все они стали известными партизанскими командирами и за свою партизанскую дея-тельность удостоены звания Героя Советского Союза. Фамилии ещё двоих командиров, к сожалению, пока неизвестны. До середины тридцатых годов обучение в спецшколах прошли около трех тысяч командиров и специалистов. В конце тридцатых годов в руководстве СССР победила военная доктрина, со-гласно которой, если и будет война, то проходить она будет на вражеской тер-ритории, малой кровью и быстро. Полевой устав Красной Армии 1939 года ориентировал на быстрое перенесение войны на территорию напавшего врага. Кроме того, как позже писал П.К. Пономаренко: «В предвоенные годы вопро-сы борьбы, в случае возникновения войны, практически не разрабатывались и это отразилось на темпах организации и развертывания партизанского движе-ния в первые месяцы войны. Одной из причин такого положения была недо-оценка партизанского движения». Идея о возможности перенесения войны на советскую территорию с оккупацией ее части была вытеснена из обращения и объявлена «пораженческой и вражеской». Самое страшное, что в 1937–1938 годах были репрессированы многие подготовленные партизанские кадры, не-которые   расстреляны, другие   сосланы на многие годы в лагеря ГУЛага по обвинению в антисоветском заговоре и подготовке к вооруженному сверже-нию советской власти. Уцелели очень немногие – те, кто сменил место жи-тельства или воевал в Испании, Китае, Корее. Партизанские склады были лик-видированы. В результате, к лету 1941 года, ни концептуально, ни организаци-онно, ни в кадровом отношении не были подготовлены условия для широкого развертывания партизанской и подпольной борьбы.
Приходилось начинать с нуля, с использованием, чудом уцелевших, немно-гочисленных специалистов. Но нужно отметить, что все мероприятия по со-зданию центров обучения будущих партизан проводились быстро и в значи-тельных масштабах. Как свидетельствует один из руководителей организации обучения партизан полковник И.Г. Старинов, уже на второй день войны, в Москве, была сформирована группа специалистов под руководством полков-ника Х.Д. Мамсурова и Г.Л. Туманьяна, имевших большой организационный и боевой партизанский опыт в войне в Испании. 24 июня они прибыли на Запад-ный фронт и к ним присоединились еще восемь человек, которые имели под-готовку в партизанской школе в тридцатые годы. Эта группа действовала на Западном фронте три недели и провела обучение в течение двух – пяти дней (в конце июня – начале июля) свыше тысячи человек, которых забросили в тыл врага из Могилева. Данная группа создала небольшую партизанскую школу во главе с А.К. Спрогисом   особоуполномоченным разведывательного отдела Западного фронта, участником войны в Испании (в 1943–1944 годах началь-ник Латвийского штаба партизанского движения), в середине тридцатых годов был одним из преподавателей спецшколы в Белоруссии по подготовке парти-зан. В течение трех недель в этой партизанской школе при Западном фронте обучался и К.С. Заслонов. В июле К.Е.Ворошилов оставил в распоряжении ЦК Компартии Белоруссии Мамсурова, Туманьяна, Старинова для подготовки бу-дущих партизан в оперативно – учебном Центре (ОУЦ) и в школе ЦК КП(б)Б. Позже эта школа слилась с ОУЦ.
Школа ЦК была создана по решению ЦК КП(б)Б 11 июля, а 18 июля Бюро ЦК организационно ее оформило, с контингентом обучающихся в школе, 400 человек. 13 июля по решению ЦК КП(б)Б был организован ОУЦ, который оформили приказом командующего Западным фронтом С.К. Тимошенко с численностью курсантов от двухсот до четырехсот человек одновременно. Курсанты обучались способам ведения разведки, правилам конспирации, зна-комились с тактикой партизанской борьбы, минно-подрывному делу, прави-лам использования, как отечественного, так и трофейного оружия, а также ор-ганизации и ведению агитационно-массовой и политической работы среди населения оккупированных районов и в партизанских отрядах. На первых по-рах курс обучения составлял тридцать часов (3–5 дней), затем, когда позволи-ла обстановка, обучались семьдесят часов в течение десяти дней.
Комплектование ОУЦ переменным личным составом производилось мест-ными партийными, советскими, комсомольскими организациями под непо-средственным руководством ЦК КП(б)Б и обкомов партии за счет коммуни-стов, комсомольцев, до конца преданных Родине советских работников, со-трудников госбезопасности и милиции.
Начала проводиться специализация будущих партизан при обучении в ОУЦ. Наряду с обучением широкого контингента рядовых партизан, разведчиков, подрывников, связных и других специалистов, в Центре готовили одновре-менно командиров отрядов и групп, а также инструкторов – организаторов партизанского движения. ЦК Компартии Белоруссии уделял большое внима-ние организации подготовки разведчиков, диверсантов, партизан. Из числа ра-ботников аппарата ЦК была выделена специальная группа комплектования, включавшая и преподавателей школы ОУЦ в количестве восьми человек. Од-новременно из представителей ЦК была укомплектована группа проводки в составе трех человек, которая занималась вопросами подготовки переброски через линию фронта будущих диверсантов, разведчиков, подпольщиков, пар-тизан в составе групп и отрядов.
Однако курсантов надо было одевать, снабжать обувью, обеспечивать пита-нием и размещением, выделять средства для обучения и выдачи стипендий курсантам и зарплаты сотрудникам ОУЦ и школы ЦК КП(б)Б. По указанию ЦК КП(б)Б Совнарком БССР для обеспечения учебного процесса выделил 21 июля денежные средства в размере двух миллионов рублей, а в начале августа правительство БССР по просьбе командования ОУЦ ассигновало дотацию в сумме девятьсот тысяч рублей на приобретение курсантам гражданской одеж-ды, улучшение питания и оказания единовременного денежного пособия (оди-ноким поменьше, семейным – побольше).
Дислокация ОУЦ-С 11 по 18 июля учебный центр находился в Рославле. За это короткое время в нем смогли пройти обучение, и были направлены за ли-нию фронта восемь небольших партизанских отрядов и групп. В двадцатых числах июля данный Центр был перебазирован в район Гомеля в деревни Чен-ки, Марковичи Тереховского района для лучшей конспирации и запутывания немецкой разведки.
Здесь же находилась школа ЦК КП(б)Б по подготовке партизанских кадров (в ряде документов она именуется Центральной партизанской школой, Бело-русской Центральной школой, Гомельской школой). В августе они – ОУЦ и Школа ЦК КП(б)Б объединились на базе ОУЦ. Чтобы ускорить процесс под-готовки партизанских кадров и специалистов разведывательного и диверсион-ного дела на базе школы ЦК КП(б)Б был открыт ее филиал в Мозыре. За не-сколько дней до оставления Гомеля, 19 августа, нашими войсками ОУЦ был перебазирован в город Орел, где, начиная с 17 августа, возобновил свою рабо-ту. Позже располагался на 17-м километре по шоссе Брянск–Орел в опытном лесничестве, где и продолжил свою работу по подготовке партизан и диверси-онно-разведывательных групп. Переменный состав обучавшихся в ОУЦ под-бирался непосредственно работниками групп комплектования из числа бело-русского населения.
Кроме ОУЦ и его филиала в Мозыре летом 1941 года для обучения парти-зан создавались кратковременные курсы и подготовительные центры, прово-дились инструктажи-наставления. Они действовали в Могилеве, Лиозно, Ви-тебске, Мозыре, Гомеле, Полоцке. За время работы филиала в Мозыре было обучено и оставлено в тылу врага тридцать четыре небольших партизанских отрядов и диверсионно-разведывательных групп в количестве 438 человек. В филиале одновременно обучались около двухсот человек, но наборов было несколько. В ОУЦ прошли обучение 184 партизанских отряда и разведыва-тельно-диверсионных групп общей численностью 2 472 человека. Из них сто тридцать два отряда и группы, насчитывавших 1 950 человек, были переправ-лены через линию фронта, а остальные пятьдесят два отряда и группы, чис-ленностью в 522 человека, были законспирированы и оставлены в прифронто-вой полосе для разведки и партизанских действий.
Придавалось также важное значение вовлечению женщин в активную борь-бу с оккупантами. В партизанской школе было создано отделение для подго-товки женщин-разведчиц. Здесь в короткие сроки, указание об этом было дано 12 августа ЦК КПБ(б) Гомельскому обкому партии, были обучены разведыва-тельному и диверсионному делу шестьдесят женщин. А с 13 августа в школу уже должны были ежедневно направлять по двадцать женщин. Аналогичное указание было дано и Полесскому обкому партии. Обучение, из-за крайне не-большого времени на него, являлось кратким и не очень разносторонним, но свою роль оно сыграло.
В подготовке партизанских кадров и их переброске за линию фронта приня-ло самое активное и командование соединений Красной Армии. В начале авгу-ста при Политотделах Западного и Центрального фронтов создаются опера-тивные пункты 3-й и 10-й армий, где обучили и забросили за линию фронта по десять небольших партизанских групп с каждого пункта, а в начале сентября оперативные пункты 21-й и 31-й армий примерно такое же количество групп и Туровском, Октябрьском районах Гомельской и Пинской областей. Две груп-пы из числа воинов-добровольцев в августе были переправлены в Бобруйский и Осиповичский районы Могилевской области. Еще 28 человек было подго-товлено для совершения диверсионных актов на железной дороге Старушки–Бобруйск, поджога предприятий, разведки. Оперативный пункт 21-й армии обучил подрывному делу шестьдесят пят человек, которые были направлены партизанские отряды. Кроме того, он подготовил трех связных и пять пара-шютистов-разведчиков. Через филиалы других армий было направлено за ли-нию фронта шестьдесят пять диверсионных групп. В течение лета оператив-ными пунктами армий было направлено в оккупированные районы Белоруссии 250 человек для совершения диверсионных актов
Оперативные группы выделяли проводников по маршруту движения, раз-ведчиков, связных, которые оказывали практическую помощь в быстрой пере-броске за линию фронта шестидесяти пяти партизанским разведывательно-диверсионным группам и отрядам из ОУЦ. Отделы и отделения при политот-делах фронтов и армий дополнительно направили еще десять партизанских отрядов и групп в августе, снабдили их оружием, агитационной литературой.
Как правило, направленные по линии советского военного командования разведывательные группы устанавливали контакт с местным населением, и на их базе нередко возникали партизанские отряды. Так, 23 августа, в район Ви-тебска, была выброшена группа парашютистов – разведчиков и диверсантов. Они обосновались на территории Мышканского сельсовета Сенненского райо-на Витебской области. Парашютисты совершили несколько диверсий на шос-сейных дорогах, по которым на фронт перебрасывалась вражеская боевая тех-ника, установила связь с подпольной комсомольской организацией А.А. Неха-ева в деревне Симаки. Нехаев и его друзья оказали помощь воинам в выполне-нии их заданий, а бойцы помогли подпольщикам в расширении и креплении их организации. Позже на их базе была создана партизанская группа.
Командование Западного фронта в течение лета 1941 года направило в ок-купированные районы БССР несколько собственных партизанских групп с общим числом в 220 человек. Все они были из военных добровольцев, обу-ченных партизанским методам борьбы. Только за август было заброшено сто шестьдесят четыре парашютиста. Небольшие группы будущих разведчиков и партизан, а также уполномоченных ЦК КП(б)Б готовил к выброске начальник парашютно-десантной службы ВВС Западного фронта И.К. Старчик. Это был настоящий труженик, который неоднократно показывал своим ученикам, как нужно покидать самолет ночью и успешно десантироваться с грузом.
Кроме обучения будущих партизан способам различных диверсий в тылу врага их снабжали изготавливаемыми на ряде предприятий минно-подрывной техникой и гранатами для проведения боевых операций. В Рославле произво-дили противопоездные и автодорожные мины массой один килограмм двести грамм взрывчатки, что вполне хватало для подрыва эшелона, танка или грузо-вой автомашины. В Гомеле мины изготавливали в мастерских городской элек-тростанции, Новобелицком льнокомбинате, спичечной фабрике «Везувий» и ими снабжали небольшие группы диверсантов из трех-пяти человек. В армей-ских артиллерийских мастерских изготовили для партизан до десяти тонн раз-личных мин и около двухсот тысяч гранат. Взрывчатку предоставляли по ука-занию воинских штабов армейские склады. Только на Гомельском паровозо-ремонтном заводе в июле – августе было изготовлено и поступило для парти-зан 1 350 мин и 4 310 зажигательных зарядов. Все это привело к тому, что нормальная и своевременная переброска живой силы, боевой техники, матери-ального обеспечения частей Вермахта следующих на фронт по железным и шоссейным дорогам во многом была сорвана партизанскими диверсионными группами. Например, генерал Вагнер сообщал начальнику Генерального штаба сухопутных сил Вермахта Гальдеру, что группа армий «Центр» не может быть должным образом обеспечена всем необходимым «в результате разрушения партизанами железнодорожных путей».
В меру сил и возможностей партизанам помогало Разведуправление Гене-рального штаба Красной Армии. Только разведорганы Западного фронта под-готовили и направили в июле – августе за линию фронта около пятисот раз-ведчиков, двадцать девять разведывательно-диверсионных групп и семнадцать партизанских отрядов. Военные разведчики совместно с ОУЦ к пятому сен-тября подготовили и забросили по линии разведотдела штаба Западного фрон-та 184 диверсионные группы в количестве 1 424 человека (среднем по 8-м че-ловек в одной группе). Так что партизанские кадры готовили, обучали, направляли из-за линии фронта и партийные органы (ЦК и обкомы партии), и различные школы, курсы, центры, военно-оперативные пункты армий и разве-дотделы Западного фронта.
В целом, как сообщал в ЦК ВКП(б) первый секретарь ЦК Компартии Бело-руссии Пономаренко 19 августа, на учете числилось свыше двухсот тридцати партизанских отрядов и диверсионно-разведывательных групп в составе кото-рых насчитывалось более двенадцати тысяч человек. Из этого количества сто сорок восемь отрядов и групп прошли подготовку в Школе ЦК КП(б)Б, Опе-ративно-учебном центре (ОУЦ) и его филиале в Мозыре. Многие не смогли выдержать удары многочисленных подразделений фашистских карателей и понесли большие потери, часть перешла в осенне-зимний период к подполь-ным методам борьбы, другая часть не смогла активно действовать в крайне трудных условиях жесточайшего оккупационного режима и ушла к линии фронта или самораспустилась. Крайне негативно на масштабах и темпах раз-вития партизанского движения сказывались почти полное отсутствие связи с зафронтовыми руководящими органами, разгром оккупантами многих остав-ленных партизанских баз, острый недостаток оружия, боеприпасов, взрывчат-ки, нехватка продовольствия, медикаментов, одежды, обуви. Но преодолевая, с большими потерями, имеющиеся трудности многие десятки партизанских отрядов и групп выстояли, приобрели опыт и прочные связи с подпольем и партизанами из местного населения. По документальным источникам просле-живается история девяноста двух партизанских отрядов (по другим источни-кам – 99-и) действовавших на оккупированной территории Беларуси во второй половине 1941 года и около ста групп. В них насчитывалось (по подсчетам ав-торов) от шести до семи тысяч партизан в самый тяжелый, трудный, сложный период. Весной 1942 года начался новый, уверенный подъем партизанского движения, создавались десятки новых отрядов, которые стали объединяться в бригады, появились первые партизанские зоны – территория, которая была полностью освобождена от фашистов.
Помимо организации партизанских отрядов и групп следует отметить нача-ло успешных операций партизан летом 1941 года против фашистских окку-пантов, их войск и боевой техники, максимальное затруднение в использова-нии гитлеровцами транспортных коммуникаций   железных дорог, шоссе, мо-стов. Это были не массовые удары, как в 1943–1944 годах. Самих партизан в июле-августе 1941 года было еще относительно немного, обучены они были недостаточно, не хватало оружия, боеприпасов, минно-взрывной техники, не было очень важного для борьбы опыта боевых действий, приходилось отби-ваться от подразделений врага, направляемых немецким командованием про-тив партизан после практически каждой их успешной операции. Но боевые действия партизан, не смотря на потери, не прекращались, а усиливались и они отнюдь не были стихийными и хаотичными. Они имели четкие и ясные указа-ния зафронтового руководства. В задачу большинства посылаемых в это вре-мя через линию фронта отрядов и групп входило: дезорганизация движения на вражеских коммуникациях, подрыв складов противника с горючим и боепри-пасами, железнодорожных и шоссейных мостов, уничтожение линий теле-графно-телефонной связи и так далее. Еще в самом начале, 29 июня ЦК КП(б)Б принял постановление о засылке в оккупированные районы Беларуси двадцать восемь мелких диверсионных групп для уничтожения живой силы и организации диверсий на аэродромах и взлетных площадках авиации против-ника. Инструктаж командиров этих групп проводили Маршалы Советского Союза К.Е. Ворошилов и Б.М. Шапошников совместно с первым секретарем ЦК Компартии Беларуси П.К. Пономаренко. В первых числах июля в Витеб-ске для проведения совещаний и инструктажа работников обкомов и райкомов партии по вопросу создания, укомплектования, направлений борьбы в тылу врага диверсионно-разведывательных групп, подпольных организаций и пар-тизанских отрядов побывали секретари ЦК КП(б)Б
П.К. Пономаренко, В.Г. Ванеев, И.И. Рыжиков. Такую же работу в Могилев-ской области проводил секретарь ЦК КП(б)Б И.П. Ганенко на состоявшихся в двадцатых числах июля совещаниях в шести районах этой области: Березин-ском, Бобруйском, Хотимском, Горецком, Пропойском, Климовичском. Сек-ретарь ЦК В.Г.Ванеев 23 июля ознакомил партийный и советский актив По-лесской области с постановлением ЦК ВКП(б) об организации борьбы в тылу германских войск и дал конкретные указания по созданию и действиям парти-занских формирований и подполья на случай оккупации противником терри-тории области. 
Объединенные едиными задачами партизанские формирования наносили чувствительные удары по фашистам. Особенно активно партизаны действова-ли в Минской области. В трех районах: Старобинском, Краснослабодском, Любанском к двадцатым числам августа партизаны уничтожили свыше ста пя-тидесяти солдат и офицеров врага, сожгли пятнадцать автомашин, захватили в качестве трофеев большое количество оружия и боеприпасов, ряд важных штабных документов. В этих районах и еще в Слуцком и Стародорожском были уничтожены мосты через реки Случь, Морочь, Орессу, а также выведена из строя телефонно-телеграфная связь. Восемнадцатого августа Совин-формбюро, сводки которого слушали по всей территории СССР, сообщило, что партизанские отряды, действующие в зоне города Слуцка, оккупированно-го немцами, создают исключительные трудности для фашистов. Изо дня в день, говорилось далее, партизаны уничтожают немецкие транспорты с бое-припасами, горючим и продовольствием, истребляют немецких разведчиков, связистов, отставших от своих частей немецких солдат и даже отдельные полразделения фашистской армии. В начале августа военный комендант Слуц-ка был вынужден доложить своему командованию, что «партизанские отряды растут количественно, вооружение их улучшается; нападения на наши транс-порты и войска совершаются в самых неожиданных местах и своим отчаян-ным характером, опрокидывают всякое представление о нормальных военных операциях». Получив это донесение, германское командование обязало ко-менданта «в десятидневный срок полностью ликвидировать все партизанские отряды, чего бы это ни стоило».
При благоприятных условиях партизанские отряды начинали захватывать райцентры с немецкими гарнизонами. Так, в конце июля, воспользовавшись некоторым ослаблением немецкого гарнизона в Слуцке, Краснослободской партизанский отряд под командованием М.И. Жуковского стремительно во-рвался в город, разгромил комендатуру, уничтожил почту, сжег склады с во-енным обмундированием, освободил большую группу советских военноплен-ных, раздал населению зерно, муку с мельницы и продукты питания из продо-вольственных складов. После этого отряд провел смелый рейд до райцентра Красная Слобода и разгромил находившийся там вражеский гарнизон.
Успешно прошла операция партизан по разгрому гарнизона противника в райцентре Богушевск Витебской области. Ее провели в начале сентября 1941 года совместно силами Богушевского партизанского отряда под командовани-ем А.И. Стельмаха и отряда под командованием И.Ф. Беляева. Чтобы предот-вратить возможность подхода подкрепления фашистам в гарнизоне со сторо-ны шоссе Витебск–Орша, была выделена группа партизан в засаду. Основные силы партизан ночью незаметно вошли в Богушевск и забросали гранатами гитлеровцев. Группа прикрытия завязала бой с фашистами, которые на четы-рех машинах спешили на помощь своим в гарнизоне. Одну машину подорвали гранатами, остальные повернули назад. В самом райцентре партизаны разгро-мили местный орган власти захватчиков – городскую управу, уничтожили две автомашины и убили четырех немецких солдат и офицера. Захватив трофеи и ценные документы, они благополучно вернулись на базу.
Наносили партизаны и удары по складам с горючим, которые были крайне болезненными для частей Вермахта – танковых и механизированных, которые не могли без топлива выполнять наступательные приказы германского коман-дования. Например, 28 июля партизанские группы под командованием С.С. Сумченко и И.М. Стельмаха уничтожили баки с бензином на Гродзенской нефтебазе (Могилевская область). Ранее, 26 июля, Кличевский партизанский отряд той же области, на аэродроме, находившемся вблизи райцентра Кличев, уничтожил запасы бензина. Нападали партизаны и на вражеские аэродромы, уничтожая самолеты. Не обходили партизаны вниманием и танки, уничтожали их, когда те останавливались на отдых и заправку в населенных пунктах. Так, в Червенском районе Минской области, 16 августа партизанская группа в де-ревне Пекалин подбила три немецких танка, а на следующий день на аэродро-ме в Шальянах сожгла шесть самолетов противника. Позже группа вошла в со-став партизанского отряда под командованием Н.М.Никитина. В сентябре на Лепельском аэродроме (Витебская область) партизаны путем диверсии взо-рвали двести тонн авиабомб и четыре самолета.
Вели боевые действия и первые партизанские отряды и группы и в Западной Беларуси. Партизанский отряд под командованием Голдырева и Анисимова в Луненецком и Ленинском районах Пинской области, насчитывавший в июле сорок человек, взрывал мосты, уничтожал из засад живую силу и технику вра-га. За два месяца боевой деятельности этот отряд взорвал два моста на желез-ной дороге Барановичи–Луненец, уничтожил штабной бронетранспортер с се-мью немецкими офицерами, провел ряд других операций. В Столинском рай-оне этой же области в июле-августе Столинский партизанский отряд на авто-дороге Столин–Высоцк–Сарны разрушил шестнадцать мостов и уничтожил десять километров телефонно-телеграфной связи.
Особое внимание партизаны уделяли ударам по транспортным коммуника-циям противника, на что их ориентировали перед посылкой в тыл захватчиков – по железным дорогам, по шоссе, подрыв или сжигание мостов. Это приводи-ло к довольно длительным задержкам в сроках продвижения частей Вермахта на восток, к отвлечению сил оккупантов на охрану транспортных коммуника-ций, к увеличению числа гарнизонов и их численности, более быстрому рас-ходованию резервов группы армий «Центр», переброске сюда дополнитель-ных подразделений охранных дивизий и полицейских сил с других участков советско-германского фронта. Коммуникации в условиях войны можно срав-нить с кровеносными сосудами в организме человека, которые обеспечивают его жизнеспособность. Коммуникации обеспечивают доставку на фронт живой силы и боевой техники, связывают воюющие армии с тылом. Даже простое их нарушение, не говоря уже о выводе из строя, негативно влияет на обеспечение фронта людскими и материальными ресурсами, регулярному снабжению во-инских частей снаряжением, боеприпасами, горючим, продовольствием. Ком-муникации немецко-фашистских войск по мере их продвижения вглубь Бело-руссии растягивались на сотни километров и на каждом из них были возмож-ны засады или минирование.
О некоторых ударах партизанских отрядов и групп на транспортных ком-муникациях фашистов мы уже писали выше, рассказывая об их боевой дея-тельности. Но новые данные показывают размах ударов по транспортным коммуникациям и линиям связи. Отряд Шмырева в Витебской области на до-рогах Сураж–Усвяты, Сураж–Велиж, Усвяты–Велиж в августе-сентябре уни-чтожили восемь вражеских автомашин, взорвал четыре моста, вывел из строя телефонную станцию в поселке Пудоть Суражского района, убил до семидеся-ти гитлеровцев. Партизаны Гомельского отряда «Большевик» летом-осенью 1941 года путем засад и налетов на шоссейных дорогах, связывающих Гомель с другими городами уничтожили до тридцати автомашин, около трехсот фа-шистов, вывели из строя несколько километров телефонно-телеграфной связи. На железнодорожной линии Гомель–Речица сожгли два моста.
В июле на железнодорожной станции Негорелое около Столбцов (Барано-вичская область) патриоты подорвали рельсы и воинский состав противника с боеприпасами. В Минской области партизанская группа под командованием К.В. Сидякина, направленная в тыл врага для организации диверсий на комму-никациях шестого сентября, подорвала воинский эшелон на стратегической железнодорожной магистрали Минск–Москва на перегоне Славное–Бобр и вывела из строя железную дорогу на этом участке на двое суток.
Партизанский отряд «Красный Октябрь» (Полесская область) восьмого июля взорвал мост через реку Птичь около деревни Березовка, а в конце июля взорвал два моста (Березовский и Холопеничский). Враг вынужден был за-держаться и изменить свой план действий. Группа партизан из отряда Н.П.Покровского (Руденский район Минской области) первого сентября пу-стила под откос эшелон противника на перегоне Руденск–Седча. Активно дей-ствовала на коммуникациях группа партизан и подпольщиков в районе Орши во главе с помощником машиниста Оршанского депо Д.Е. Косачевым. Во вто-рой половине июля патриоты нанесли удар по станции Красное восточнее Орши. Они уничтожили стрелки и вывели из строя путевое оборудование, мост и железнодорожное полотно между станциями Осиновка и Красное. В итоге движение поездов было прекращено на несколько суток.
О влиянии партизанских ударов на психологическое состояние солдат Вер-махта служит письмо, обнаруженное у убитого на Западном фронте ефрейтора 455-го пехотного полка Макса Грона своей жене в Германию, которое приво-дилось в сообщении Совинформбюро 27 августа 1941 года: «Пока мы доехали до Минска, наша автоколонна останавливалась шесть раз из-за неисправности мостов и четыре раза обстреливалась из пулеметов и винтовок. Особенно про-должительная остановка была между Слонимом и Барановичами. Здесь нас всех заставили чинить большой мост, разрушенный партизанами часа за два до нашего прибытия. Не успели мы отъехать и двух десятков километров, как началась такая пальба, что стало страшно. Это продолжалось пока мы не вы-скочили из леса. Все же на нашей машине оказалось четверо убитых и трое ра-неных… После Минска колонна разделилась и пошла в разные стороны. Мы продолжали путь пешком. Пока мы добрались до фронта, мы не переставали воевать с этими невидимками. Недалеко от Березино мы имели с ними фор-менный бой, в результате которого в нашей роте выбыло из строя сорок чело-век». Как далека была эта реальность от надежд гитлеровцев на спокойный тыл, как они считали. Действительность была совсем иной, несмотря на опера-ции карателей, на многие десятки гарнизонов, на регулярнее патрулирование коммуникаций.
В районе Смолевичи Борисов на железной дороге Минск–Москва действо-вала, прибывшая из-за линии фронта, диверсионно-организаторская группа И.И. Ясиновича. В начале сентября эта группа подорвала поезд с продуктами питания для солдат вермахта, и пустила под откос эшелон с живой силой вра-га. Паровоз и двенадцать вагонов полетели под откос. Дорога в районе дивер-сии не работала свыше десяти часов. Всего в 1941 году на магистрали Минск–Москва группа Ясиновича совершила девять крушений эшелонов противника с живой силой, боевой техникой, боеприпасами и продовольственно-вещевым имуществом, а также уничтожила вдоль железнодорожной магистрали и шоссе Минск–Борисов два километра телефонно-телеграфной линии связи. Несмотря на все трудности, размах диверсий на тыловых коммуникациях Вермахта непрерывно возрастал. В период с начала войны до 16 сентября 1941 года в тылу немецких войск было разрушено 447 железнодорожных мостов, в том числе в тылу группы армий «Центр»-117. Удары по немецким коммуникаци-ям, нанесенные диверсионными группами НКВД и партизанами сбивали темп немецкого наступления и отвлекали с фронта значительные силы врага. Про-тивник был вынужден выделить до трехсот тысяч солдат для охраны военных объектов в тылу своих войск.
Летом 1941 года занимались партизанские отряды и группы разведкой в ин-тересах Красной Армии и советских руководящих органов, информируя их об обстановке на оккупированной территории Белоруссии и о первых шагах ок-купационной администрации фашистов. Крайне негативным фактором было отсутствие раций и радиосвязи, в связи с чем передача развединформации проходила через связных или через, возвращающихся в советский тыл, разве-дывательно-диверсионных групп и выходящих обратно через линию фронта, в силу разных причин, партизанских отрядов. Кроме того, передача разведдан-ных затруднялась и тем, что линия фронта была подвижной. Все это серьезно тормозило по времени разведывательную работу партизанских формирований. ЦК и обкомы Компартии Белоруссии, командование советских войск в этих трудных и сложных условиях делали все возможное для усиления эффектив-ности партизанской разведки.
В ОУЦ, партизанской Школе ЦК КП(б)Б, на краткосрочных курсах и ин-структажах диверсионно-разведывательные группы, еще в ходе подготовки к переброске в тыл врага, обучались методам не только партизанской борьбы, но и разведки. В их состав подбирались люди, хорошо знавшие друг друга по прежней совместной работе, знакомые с населением и природными условиями районов их будущей боевой деятельности. При комплектовании соблюдался принцип добровольности. Обычно не включались в эти группы те товарищи, семьи которых остались в тылу противника, а тем семьям, которые находились на еще обороняющейся белорусской территории, давали возможность органи-зованно уехать в эвакуацию. Уходящие в тыл врага должны были быть спо-койны за судьбу своей семьи.
Многие разведывательно-диверсионные группы и даже отряды должны бы-ли, после выполнения поставленных перед ними задач и выяснения нужных вопросов, возвратиться через десять-пятнадцать дней назад, в советский тыл для доклада о результатах в ЦК КП(б)Б или в соответствующие командные органы Красной Армии. Далеко не всем это удавалось сделать, и они начинали действовать, исходя из сложившейся обстановки, так как линия фронта могла отодвинуться на восток на десятки километров. Некоторые не смогли найти для перехода слабо охраняемый участок фронта, а также попадали под удары частей охранных дивизий и полицейских сил в прифронтовой полосе тыла группы армий «Центр». Надо учитывать, что ЦК Компартии Белоруссии не все диверсионно-разведывательные группы ориентировал на переход к мето-дам постоянной партизанской борьбы в тылу захватчиков. В задачу многих из них входило не только проведение диверсий, но и выявление скоплений войск Вермахта и интенсивности их передвижения, выяснение всех вопросов, свя-занных с проводимыми мероприятиями оккупационных властей по отноше-нию к местному населению и, уцелевшему в ходе боев, промышленному и сельскохозяйственному производству. Также требовалось уточнение того, кто допускается немцами в местные органы власти и кто, конкретно, их возглавля-ет, как относится население к нацистской военной, хозяйственной и админи-стративной машине, где, сколько и какие партизанские отряды действуют в тылу врага, результаты их операций. В ряде случаев сведения, полученные от возвратившихся отрядов и диверсионно-разведывательных групп, в сочетании с материалами других источников и после их анализа, использовались ЦК КП(б)Б, командованием фронтов и армий для периодических обзоров и регу-лярных отчетов в ЦК ВКП(б) и Главное Политическое Управление Красной Армии. Привлекалась и центральная пресса, Совинформбюро, Московское ра-дио для публикации или радиопередач. Одновременно доставленные сведения служили важным материалом для улучшения оперативного руководства пар-тизанскими формированиями и подпольной борьбой, для совершенствования обучения в советском тылу будущих партизан и разведчиков.
Информации с оккупированных районов могло быть с избытком. По имею-щимся архивным данным, далеко не полным, в июне-декабре 1941 года были обучены и направлены в тыл противника в Белоруссию сто пять партизанских отрядов и триста сорок две диверсионно-разведывательных группы, с общей численностью 8 856 человек. 
Следует учитывать, что некоторые отряды и группы в схватках с карателя-ми погибли, были рассеяны, перешли к подпольным методам борьбы в насе-ленных пунктах. Сведения по количеству отрядов, групп, числу партизан в 1941 году разнятся и в разных архивных документах, и в опубликованной научной литературе.
Проводилась ли специальная подготовка разведчиков для партизан? В рас-сматриваемый период практически нет. При краткосрочной подготовке дава-лись самые общие знания и ставились боевые задачи. Специальная, более дол-госрочная, подготовка началась только в 1942 году, после образования Цен-трального штаба партизанского движения (ЦШПД) 30 мая 1942 года во главе с секретарем ЦК КП(б)Б Пономаренко и организованного 9 сентябре Белорус-ского штаба партизанского движения (БШПД) во главе с секретарем ЦК КП(б)Б Калининым. В этих штабах были созданы разведывательные отделы, возглавляемые в ЦШПД заместителем наркома внутренних дел Белоруссии С.С. Бельченко, а в БШПД   членом ЦК КП(б)Б И.П. Ганенко, позже возглав-ляемые военными разведчиками С.П. Анисимовым и А.В. Ливановым. Об от-дельной группе по подготовке девушек-разведчиц, летом 1941 года, мы уже писали. Определенную работу, по созданию разведывательных групп и разве-дывательной сети в интересах Красной Армии и партизан, проводили обкомы партии. Так Полесский обком партии за период с 22 июля по 23 августа создал двадцать восемь разведывательных групп, из них восемь в Мозыре. Кроме то-го, двести девяносто семь местных жителей получили задания разведыватель-ного характера. Первоначально опыт разведывательной деятельности начинал складываться в истребительных батальонах и отрядах народного ополчения, о котором мы писали в главе 7-й «Добровольцы». Вели разведку, и созданные в тылу гитлеровцев партизанские отряды. Например, 15 августа был организо-ван партизанский отряд под командованием Ф.М. Анисимова, действовавший в Осиповичском и Глусском районах Могилевской области, состоявший из партийно-советского актива и. не вышедших из вражеского тыла, военнослу-жащих, во главе с Некрыловым (по другим сведениям, В.К. Крылов, погиб в сентябре 1941 года), в составе тридцати двух человек. Уже через пять дней, 20 августа, партизаны этого отряда захватили немецкую легковую машину со штабными документами, которые были переданы в штаб 121-й советской ди-визии. Через некоторое время у деревни Радутичи партизаны обстреляли еще две автомашины. Все, найденные в них документы, были также сданы в штаб 121-й дивизии.
Немаловажное значение для получения нужной информации имел захват партизанами «языков»   немецких солдат и офицеров, и передача их или полу-ченных от них в ходе допросов сведений в штабы советских войск. В августе 1941 года партизаны Речицкого отряда вели разведку в интересах Красной Армии и захватили двух «языков». Нередко, в ходе разведывательных опера-ций, партизаны устанавливали связь с окруженными частями Красной Армии и помогали им быстро и без потерь выйти к линии фронта. 15 июля партизанская группа, во главе с Н.И. Калинковичем, перешла линию фронта, собрала разве-дывательные сведения на оккупированной части Рогачевского района Гомель-ской области для 63-го стрелкового корпуса советских войск. Через одинна-дцать дней, 26 июля, эта же группа вернулась через линию фронта и вывела из окружения семьсот бойцов и командиров Красной Армии.
Добывала партизанская разведка и сведения, имевшие стратегический ха-рактер. В сентябре партизанские разведчики Витебской области передали, че-рез своего связного, за линию фронта сведения о сосредоточении крупных танковых и авиационных сил Вермахта для наступления на Москву и об ори-ентировочных сроках его начала. Эта информация была получена в результате удачной засады, в которую попала немецкая легковая машина со штабными документами. К сожалению, у партизан в 1941 году не было радиостанций, и связной добирался до своих войск через линию фронта около двух недель. Ценнейшее время для принятия действенных контрмер против готовящегося гитлеровцами наступления на Москву было потеряно безвозвратно.
В целом же, по имеющимся данным, на захваченной фашистами территории Белоруссии были собраны и переданы командованию Красной Армии в 1941 году данные о тридцати пяти немецких аэродромах и посадочных площадках, о двадцать одной базе и артиллерийских складах в районе Баранович, Минска, Борисова, Орши, Пинска, Бобруйска и других населенных пунктах, о двена-дцати штабах немецких частей, что помогло советским войскам, знающим о концентрации сил врага и их перемещениях, отражать удары дивизий Вермах-та. Однако партизанская разведка для советских войск в 1941 году имела зна-чительные недостатки: проводилась, как правило, в непосредственной близо-сти к фронту, имела небольшую глубину, часто носила эпизодический харак-тер. Сама разведка была слабо организована, носила, в основном, характер войсковой разведки и мало агентурной.
Быстро меняющаяся линия фронта не всегда позволяла советскому коман-дованию оперативно использовать полученную информацию.
Очень скоро встал вопрос о необходимости централизации партизанской борьбы, создания единого центра. Уже 2 июля, в донесении Сталину о развер-тывании партизанского движения в Белоруссии Пономаренко (член Военного Совета Западного фронта и первый секретарь ЦК КП(Б)б) предлагает создать при штабе фронта центр по руководству партизанской борьбой, обосновывает его необходимость и предлагает его состав. Он писал: «В Белоруссии развер-нулось партизанское движение… Это боевое движение необходимо поддер-живать, подогревать, руководить им, подбрасывая иногда технику, устанавли-вать связи. Я предлагаю при штабе фронта создать управление по руководству партизанской борьбой, которое использовало бы для этого аппараты ЦК и СНК Белоруссии. Охотно это дело возглавил бы сам, так как занимаюсь этим и сейчас. Знание кадров и условий многому помогут. Заместителем назначить Цанаву (НКГБ) и Матвеева (НКВД). Практически, это почти сделано».
Однако в Москве это предложение не получило поддержки. В начале войны упор был сделан на органы госбезопасности. 18 июля 1941 года было принято постановление ЦК ВКП(б) «Об организации борьбы в тылу германо-фашистских войск». В постановлении было записано, что органы госбезопас-ности играют важную роль в обеспечении широкого развития партизанского движения, в организации боевых дружин (видимо отрядов самообороны и народного ополчения), диверсионных групп, которые должны организовы-ваться из числа участников гражданской войны, проявивших себя в истреби-тельных батальонах.
Руководство ими возлагалось, как пишет Судоплатов в своей книге, на орга-ны НКВД и НКГБ. В эти же группы должны были войти коммунисты и ком-сомольцы, которые не используются для работы в партийно-комсомольских ячейках (здесь явно имеются в виду участники партийного и комсомольского подполья в тылу врага). В постановлении, подготовленном с участием руко-водящих работников НКВД–НКГБ СССР, шла речь о том, что для организа-ции подпольных коммунистических ячеек, руководством партизанского дви-жения и диверсионной работой в районы, захваченные противником, направ-лялись наиболее стойкие руководящие партийные, комсомольские, советские кадры, или преданные Советской власти беспартийные товарищи, знакомые с условиями местностей, где им предстояло работать. Имелось в виду, что рай-комы партии, НКВД и НКГБ были единственными, знавшими обстановку и людей. Подбор кадров для подпольного аппарата определялся тесным взаи-модействием партийных органов и оперативных работников НКВД.
Еще 5 июля, приказом по наркомату НКВД СССР, было сформировано спе-циальное подразделение – Особая группа при наркоме внутренних дел во гла-ве с П.А. Судоплатовым. Главными задачами Особой группы были: ведение разведопераций против Германии, и ее союзников, организация партизанской войны, создание агентурной сети, на территориях, находившихся под немец-кой оккупацией, руководство специальными радиоиграми с немецкой развед-кой с целью дезинформации противника. Судоплатов продолжал одновремен-но оставаться заместителем начальника закордонной разведки НКВД, то есть развитие партизанского движения было лишь одним из направлений его дея-тельности. Подчинялся он непосредственно Л.П. Берия. Позже Особая группа была преобразована в 4-е Управление НКВД СССР, которое занималось руко-водством всеми заброшенными в тыл противника спецгруппами НКВД, раз-ведкой и диверсиями на оккупированной фашистами территории СССР в годы войны. 
Но, как показала практика в тылу врага, НКВД был специализированной ор-ганизацией по вопросам разведки, контрразведки, противодействия антисовет-ским и антипартийным действиям и не мог возглавлять, организовывать и ру-ководить всем партизанским движением и подпольной борьбой на оккупиро-ванной фашистами советской территории, в том числе и в Белоруссии. Поэто-му в 1942 году были созданы и хорошо действовали штабы партизанского движения как Центральный, так и Белорусский, Украинский, Западный, Ла-тышский, Литовский, Эстонский. Ими руководили, как предлагал Пономарен-ко, ЦК Компартий союзных республик, захваченных немецкими войсками. В основном работали в штабах специалисты из НКВД, различных штабов Крас-ной Армии, разведки Генерального штаба Красной Армии. Однако задержка с централизацией и единым руководством летом 1941 года – весной 1942 года, негативно сказалось на развитии и эффективности партизанского движения и подпольной работы.
Важным направлением народной борьбы против фашистских оккупантов являлась организация и деятельность подпольных организаций – партийно-комсомольского характера Восточной Белоруссии и патриотических, антифа-шистских, в Западной Белоруссии летом 1941 года. Во многих городах, рай-центрах, населенных пунктах, патриотически настроенные люди, независимо от возраста и пола, от партийности и социального положения, находили друг друга, объединялись для борьбы с гитлеровскими захватчиками, защищая свой образ жизни, социальную и национальную справедливость, завоевания и до-стижения Советской власти, несмотря на ее значительные ошибки и недостат-ки, и еще не высокий уровень жизни людей. У миллионов граждан была до войны надежда на лучшее, на преодоление ошибок и недостатков, особенно насильственной коллективизации, трудностей ускоренной индустриализации, массовых политических репрессий 1937–1938 годов, на дальнейшее улучше-ние и развитие образования, здравоохранения, культуры.
Особенно ярко это проявилось на фоне «нового порядка» нацистов – массо-вых убийств, разрушений городов и деревень, повсеместного грабежа, полного бесправия населения Белоруссии, зверской эксплуатации и беспощадного по-давления любого протеста. Накладывала свой отпечаток на все происходящее и иноземная военная агрессия, которая не могла не вызывать резкого подъема патриотизма и искреннего желания защитить жизнь, свободу и независимость своего народа, и никакие карательные меры оккупантов не могли этому поме-шать. Борьба за сохранение советской власти тесно переплеталась с борьбой за биологическое выживание народа, за национальное и человеческое достоин-ство.
Если в восточных областях Белоруссии (Минской, Витебской, Могилевской, Гомельской, Полесской) фактор борьбы за советскую власть был господству-ющим, так как за двадцать лет выросло целое поколение, не отделяющее себя от идеи и практики социализма, то в западных областях (Брестской, Белосток-ской, Барановичской, Вилейской, Пинской), где советская власть была менее двух лет (с сентября 1939 г.), положение было более сложным и борьба носила разносторонний характер. Но главным, определяющим во всех областях Бела-руси, было одно   надо объединяться и бороться, не жалея жизни, с оккупан-тами и их порядками. Безусловно, на характер борьбы в западных областях влияло и то обстоятельство, что в партийных организациях этих областей в канун войны насчитывалось 17 444 коммуниста из 75-и тысяч по республике, то есть менее одной четверти. К началу войны комсомол Белоруссии (ЛКСМБ) насчитывал около 255 тысяч человек, в восточной части находилось большин-ство комсомольцев, а в западной значительно меньше в силу исторически сло-жившихся обстоятельств. Был еще один фактор, который серьезно задерживал развитие подпольной борьбы, как в западных, так и в восточных областях Бе-лоруссии. Это захват разведорганами врага архивов, а в ряде случаев в полном комплекте, включая фотографии и личные дела не только картотек и архивов наших штабов и документов разведывательных и контрразведывательных пунктов, но и списки их доверенных лиц и агентуры НКВД НКГБ среди мест-ного населения, а также секретных личных материалов военных, советских и партийных органов, касающихся их персонального состава по всей республи-ке. Такая секретная информация часто служила отправной точкой для прове-дения массовых репрессий против выявленного актива – арестов, допросов с «пристрастием», пыток, расстрелов, казни через повешение, и не только к ним самим, но и к членам их семей. В этом захватчики отличились летом 1941 го-да: «Абверкоманда-305» и ее группы (307, 308, 310, 316, 318, 325) Вермахта, которые вели контрразведывательную и карательную деятельность, зловещая нацистская служба безопасности и полиция безопасности из эсэсовцев (для краткости – СД). Вносила свою лепту, хотя и второстепенную, тайная полевая полиция (ГПФ), которая на территории Белоруссии имела восемь групп и два-дцать периферийных команд и была военно-полицейским органом Вермахта в тылу группы армий «Центр».
Вот что пишет по поводу деятельности Абвера, его команд и групп, бело-русский исследователь, доктор юридических наук полковник А.К. Соловьев: «В процессе осуществления контрразведывательной и карательной деятельно-сти, абвергруппы использовали приданные им воинские подразделения охран-ных дивизий Вермахта (это позволяло им быстро продвигаться вперед даже в условиях боевых действий). Например, в составе «Абверкоманды-305» нахо-дилась специальная автомобильная колонна, с помощью которой захваченные во время наступления немецких войск документы и другие ценности, пред-ставлявшие интерес для Абвера, вывозились из Белоруссии. С этими же целя-ми, до октября 1941 года, в составе наступающих частей Вермахта двигались специальные штурмовые отряды. В их задачу входил захват и сбор секретных материалов и материальных ценностей. Наиболее важные документы отправ-лялись в архивный отдел «Штаба «Вали-3»
Особый интерес для фашистов представляли документы, захваченные в зда-ниях штабов советских войск, как, например, в здании штаба военно-воздушных сил западной зоны. В Минске гитлеровцы обнаружили двадцать девять не эвакуированных шкафов и сейфов, с важной для них разведыватель-ной информацией, составлявшей военную и государственную тайну. Подоб-ным же образом Абверу удалось захватить ценные документы в военном лаге-ре в Пружанах (Брестская область), где накануне войны, во время сборов, дис-лоцировалась наша 32-я танковая дивизия.
Нетрудно представить ценность полученной штурмовиками СС информа-ции, и какие документы попали в руки врага, если командиры 3-го и 4-го спе-циальных отрядов СС, приданных 47-му корпусу, ворвавшемуся в Минск, награждены лично фюрером железными крестами второй степени за операцию по захвату штаба авиаторов.
В это время шел шестой день войны – 28 июня. По мнению А.К. Соловьева, к числу виновных «за утечку особо важных секретных сведений» следует от-нести довоенное командование Особого западного военного округа, которое в моральном отношении и сейчас ответственно перед народом за нарушение мо-билизационных правил по эвакуации штабов и режима сохранения секретных документов. При этом не следует винить писаря, якобы не успевшего сжечь содержимое сейфов (в Минске). В этом виновен в первую очередь командный состав округа на самом высоком уровне.
Зная теперь эти и другие факты, вряд ли стоит удивляться и поражаться страшному разгрому наших авиационных и танковых сил летом 1941 года и, как следствие, довольно быстрому продвижению войск Вермахта вглубь тер-ритории Белоруссии. Таким образом, гитлеровские спецслужбы стремились максимально подавить и уничтожить тех людей, которые могли стать органи-заторами народного сопротивления «новому порядку» оккупантов, которые никогда бы не смирились с участью рабов «арийских господ». Вряд ли можно точно определить, на имеющейся, на сегодняшний день, документальной базе, чем были вызваны такие провалы с секретностью и в Минске, и в других ме-стах. Возможно, это был жуткий шок, паника, растерянность от крайне не-удачного начала войны и быстрой оккупации, особенно в западных и цен-тральных районах Республики, или это был злой умысел законспирированных врагов советского народа и советской власти. Чтобы не быть голословными, приведем несколько фактов о захвате фашистами секретных и совершенно секретных данных, а также сведений о личном составе, которые так или иначе были оставлены немцам и нанесли серьезный урон кадровому обеспечению начавшейся народной борьбе с оккупантами. Особенно это касается области противодействия нацистским спецслужбам, проведению разведки в интересах, как Красной Армии, так и партизанских отрядов, с целью обеспечения их бое-вой деятельности, и успешной работы подпольных организаций. Здесь мы бу-дем опираться на, имеющиеся в Национальном архиве Республики Беларусь отчеты СД за период конец июня   август 1941 года, направляемые ежедневно в Берлин. В первую очередь, немцы интересовались центрами размещения НКВД. Они рисуют следующую картину. Сводка № 1 от 23 июня (второй день войны)   СД заняло здание НКВД в Бресте и захватило все дела прокуратуры и отдела кадров НКВД. Сводкой № 4 от 26 июня (пятый день войны) командир полиции безопасности и СД Люблинского округа сообщает о захвате в ме-стечке Томашовка (Белостокская область) в здании НКВД большого количе-ства разведывательного материала, в том числе, примерно, ста пятидесяти дел на агентуру НКВД с фотографиями. Сводка № 13 от 4 июля (13-й день войны) – в Барановичах в здании НКВД захвачены материалы его деятельности и фо-тографии. Сводка № 21 от 13 июля (22-й день войны) – в Витебске в здании НКВД захвачена картотека с фотографиями. Сводка № 20 от 21 июля (21-й день войны) в Доме правительства в городе Минске захвачены почти все до-кументы, касающиеся государственного управления БССР, в том числе:
1. Перечень членов правительства БССР с адресами жительства и указанием состава семьи;
2. Перечень членов Верховного Совета БССР и их семей;
3. Перечень ответственных работников Народного комиссариата внутрен-них дел (НКВД);
4. Перечень и многие документы важнейших учреждений БССР;
5. Перечень ответственных работников ЦК комсомола Белоруссии.
Далее были захвачены все мобилизационные документы БССР.
В сводке № 31 от 23 июля (31-й день войны) указано, что под Витебском за-хвачен самолет-курьер, совершивший вынужденную посадку, с очень ценным материалом. Среди прочего была директива начальника Политуправления Красной Армии Мехлиса о создании партизанских отрядов. В сводке № 43 от 4 августа (44-й день войны) сообщается, что в Гродно, при тщательном обыске здания НКВД, была конфискована картотека с фотографиями личного состава, а также, в одном из зданий, были обнаружены во многих засургученных кон-вертах (видимо это были сверхсекретные «красные пакеты»), наступательные планы русской (советской) армии на случай войны.
В первые недели войны гитлеровские разведорганы и спецподразделения захватили часть документов советских органов госбезопасности в ряде обла-стей Белоруссии, партийных и других архивов, в результате чего нацистским спецслужбам удалось парализовать работу нашей агентуры, оставшейся на ок-купированной территории республики жить, и уничтожить ряд подпольных организаций.
С началом войны почти вся секретная документация органов разведки и контрразведки НКГБ, распоряжением Наркома НКВД Цанавы, по указанию Москвы, перемещенная на самый передний край (Брест, Ломжа, Гродно), была захвачена спецгруппами «Абвера-3». «Это нанесло урон всем оперативным силам и средствам органов НКВД НКГБ Белоруссии, в том числе, и на после-дующие годы, что касается не только западных областей республики, но и центральных и восточных. В Минске немецкие спецслужбы 28 июня, то есть в первый день занятия города, захватили часть советских и партийных архивов, документов НКВД и НКГБ БССР. В отличие от Бреста и других городов, рас-положенных недалеко от границы, в Минске было достаточно времени для эвакуации и уничтожения архивов, всех секретных документов, но, тем не ме-нее, «ответственные лица» не успели до конца решить эти вопросы».
Такая расхлябанность, пренебрежение к соблюдению правил обращения с секретными материалами, было характерно не только для разных учреждений Минска, но и в других местах. Так, 31 июля, «Айнзацгруппа» СД докладывала в Берлин о наиболее ценных материалах, захваченных в Могилеве, оборона которого длилась двадцать три дня   времени для уничтожения или вывоза до-кументов было достаточно.
Что конкретно попало в руки врага:
  подробная картотека членов партии Полесья, Минска, Витебска, Могилева и Гомеля;
  неполная картотека ранее исключенных, а затем вновь принятых в члены партии;
  картотека по всем областям, районам и сельсоветам Белоруссии;
  перечень корреспонденции архивного отдела ЦК для Белоруссии;
  перечень, имеющихся в отдельных районах, документов (дел) по годам и их классификацию;
  хронологическая картотека истории компартии Белоруссии.
Вряд ли надо говорить о нанесении колоссального вреда партизанскому и подпольному движению, наличие у немцев таких секретных документов и ма-териалов.
С наведением необходимого порядка в прифронтовых районах, с усилением сопротивления частей Красной Армии, с установлением жесткого спроса за сохранность секретных материалов, успехи у групп Абвера и СД закончились.
С целью усиления борьбы тайными методами и при помощи провокаторов против нарастающего партизанского движения и возникающих подпольных организаций, осуществлял действия специально созданный в июле 1941 года орган Абвера – «Абверштелле Минск», непосредственно подчинявшийся «Аб-верштелле Остланд» в Риге. Он направлял деятельность подвижных оператив-ных групп Абвера, которые постоянно действовали в районах Минска и Бара-нович. «Абверштелле Минск» осуществлял контрразведывательную работу, направленную на выявление групп советской разведки, а также для борьбы с партизанами в Белоруссии и карательную деятельность против гражданского населения. «Абверштелле Минск» руководил работой своих подразделений – «Аусенштеле», которые дислоцировались при военных комендатурах в Моло-дечно, Глубоком, Барановичах, Лиде, Смолевичах. Крупные, по количеству агентов, группы резидентур этих «Аусенштеле» осуществляли наблюдение за всеми слоями местного населения. Таким образом, Абверу удавалось проник-нуть в ряды партизан и участников патриотического подполья в городах и в сельской местности, профессионально не защищенных в контрразведыватель-ном отношении.
О том, с какой интенсивностью пополнялась вражеская агентура, свидетель-ствует такой факт: в Минске сразу же после его оккупации, в короткие сроки «Абверштелле Минск» через своих Абвер-офицеров привлек к сотрудниче-ству около семидесяти человек. На связи, только у одного из резидентов Аб-вера де Лассеа после десяти-четырнадцати дней работы, находилось уже около тридцати провокаторов. Многочисленные, опытные, хорошо оснащенные нацистские спецслужбы были укомплектованы персоналом в большом коли-честве и имели определенные успехи. Например, они знали о «подготовитель-ных курсах» (видимо это ОУЦ) для будущих партизан. В конце августа 1941 года ГФП арестовала пять человек, и от них узнала данные (можно предста-вить путем каких избиений и зверских пыток) о партизанских курсах в Гомеле, о количестве обучавшихся, о сроках обучения, о порядке засылки и обучения, в том числе, о задаче ликвидации немецких офицеров, с целью захвата доку-ментов. В отчете ГФП за октябрь 1941 года сказано, что получены данные от арестованного партизана о том, что 17 сентября под Витебском были выбро-шены с самолетов сорок два партизана, которые прошли десятидневные кур-сы.
Используя захваченные материалы и другие сведения, в том числе и от сво-ей агентуры, СД добилось некоторых успехов. Так, начальник СС и полиции «Центр» 23 июля сообщал своему руководству, что возле Картузской Березы (Брестская область) «захвачен русский парашютист с рацией и взрывчаткой и его задание состояло в парализации движения на шоссейной дороге». В сводке № 43 от 5 августа указывалось, что обнаружена «тайная большевистская ра-диостанция» и отмечалось, что в Бресте «удалось обезвредить партийных функционеров, агентов НКВД и партизан». По полученной информации, поли-цейские карательные акции были проведены, как в западных областях Бело-руссии – в Барановичах, Белостоке, Березе-Картузской, Бресте, Гродно, Копы-се, Кореличах, Ляховичах, Лиде, Новогрудке, Ошмянах, Пинске, Слониме, Столбцах, Вилейке, Зельве, Волковыске, так и в восточных – Крупках, Шкло-ве, Борисове, Минске, и в ряде других населенных пунктах.
Везде, как отмечалось в отчете СД, «были арестованы и после проверки обезврежены (читай – расстреляны) большевистские партийные функционеры, агенты НКВД, активисты из числа еврейской интеллигенции, а также «сабо-тажники», «подстрекатели», партизаны и т.д.» То есть все, кто вызывал хоть малейшее подозрение оккупантов и их спецслужб и кто был не согласен с раб-ским существованием и мог активно бороться с захватчиками. И гитлеровцы старались изо всех сил, заливая кровью многих тысяч патриотов белорусскую землю, проводя не только масштабный, но и целенаправленный террор. Так в сводке № 73 СД, от 3 сентября 1941 года, указывалось, что айнзатцгруппой в составе передовой команды «Москва», передовых команд 7а и 7в, айнзатцко-манд № 8 и № 9 на 20 августа ликвидировано 16 964 человека.
Но самый страшный и повседневный террор фашистов не смог подавить стремления белорусского народа к организации и отпору нацистским захват-чикам и их «новому порядку». Несмотря на большие зверства, на виселицы и расстрелы, на аресты и концлагеря неизбежно стали возникать патриотические подпольные организации на оккупированной врагом территории Белоруссии. Подпольщикам приходилось действовать в условиях жесточайшего оккупаци-онного режима, массовых репрессий, противодействия различных, сильных спецслужб гитлеровцев, доносов разного рода предателей, старавшихся вы-служиться перед новыми властями или свести личные счеты.
Летом 1941 года участникам подполья приходилось преодолевать психоло-гический шок от довольно быстрого разгрома Вермахтом частей и соединений советских войск (особенно в западных и центральных районах республик, по-тери уверенности в мощь и непобедимость Красной Армии, резкого перехода от условий строящегося социализма, уверенности в завтрашнем дне, ликвида-ции всех социальных завоеваний Октябрьской революции к полному беспра-вию, повальному грабежу и убийствам со стороны новоявленных «арийских господ».
Подпольщики, зачастую, не знали как, и не умели успешно действовать не-легальными методами, очень часто находились в контролируемых оккупанта-ми населенных пунктах, не имели своей контрразведывательной службы и несли тяжелые потери. Да и принципы конспирации были еще явно недоста-точными. Конспирацией, в основном, владели бывшие члены компартии и комсомола Западной Беларуси в 20-е – 30-е годы действовавшие на части тер-ритории БССР, находившейся под властью панской Польши с 1920 года. Кро-ме того, члены подпольных организаций ничем не должны были выделяться среди основной массы населения, а в разговорах и действиях обязаны были быть очень осторожными. Все это было тяжело, трудно, крайне опасно для жизни. Когда мы говорим о подпольщиках, то говорим о них, как о героях борьбы с фашизмом, смелых и самоотверженных людях. И это справедливо.
Надо знать и то, что подготовка к борьбе в условиях подполья (в случае войны) в БССР велась с упором на действия в городах и на крупных железно-дорожных узлах. Будущие подпольщики, как и будущие партизаны, обучались в спецшколах № 1 и № 2 в Белоруссии. Были созданы и обучены подпольные диверсионные группы. Однако в середине 30-х годов спецшколы были ликви-дированы, а подготовленные кадры, в большинстве, репрессированы. Даже думать о подполье, а не то, что готовиться к нему, было запрещено, ибо вое-вать будем, по доктрине «героев гражданской войны», «на чужой территории, малой кровью, быстро». Красная Армия, как пели тогда, «от тайги до британ-ских морей всех сильней». Сама мысль о возможности ведения народной борьбы в тылу врага была похоронена. Если и велась в 1940–1941 годах какая-то подготовка к борьбе на вражеской территории, то она целиком и полностью возлагалась на кадры НКВД–НКГБ, в том числе на их агентуру и доверенных лиц. Их списки, во многих случаях с фотографиями, были захвачены гитле-ровскими спецслужбами в начале войны, и судьба этих людей была трагична.
Одними из первых подпольные патриотические организации и группы, в форме антифашистских и комсомольско-молодежных, стали возникать в Брестской области. Уже 23 июня, на второй день войны, на нелегальное поло-жение перешла группа активистов, во главе с бывшим членом Компартии За-падной Белоруссии (КПЗБ), председателем Красненского сельского совета Пружанского района М.Е. Криштафовичем. В конце июня создалась комсо-мольская организация в населенном пункте Блудень, под Березой-Картузской, во главе с секретарем комсомольской организации средней школы С.П. Рути-чем. Подпольщиками стали бывшие ученики школы А. и Н.Борушко, Н.Хведченя и другие. Члены организации установив связь с ушедшими в под-полье коммунистами развернули работу по сбору оружия и боеприпасов на местах прошедших боев, распространяли сводки Совинформбюро, подготовке людей для борьбы в составе партизанских отрядов. В Коссовском районе ор-ганизатором антифашистских групп стал опытный подпольщик, бывший член КПЗБ Н.Ф. Тринда, принятый накануне войны в члены компартии. В июле этот процесс продолжался. В деревне Собольки Порозовского района Брест-ской области бывшими членами КПЗБ В.В. Янушко, С.К. Кутько, А.С. Совко была создана антифашистская группа. Патриоты построили в лесу землянку и там прятали, кормили, одевали, вооружали и отправляли на восток, выходив-ших из окружения бойцов Красной Армии.
Значительное влияние на развитие подпольной борьбы на Брестчине оказали прибывшие из-за линии фронта бывшие члены КПЗБ И.П.Урбанович, до вой-ны председателя Ружанского поселкового совета и заместитель председателя Ружанского райисполкома И.И. Жишко. Выполняя решение ЦК КП(б)Б от 30 июля, они ушли в Ружанский район и, в начале сентября, прибыли в деревню Березница. Вечером, 6 сентября, они встретились с советскими активистами и ознакомили собравшихся с задачами и целями борьбы в свете директив ЦК. Здесь же была оформлена Березницкая подпольная антифашистская группа.
Летом 1941 года из уцелевших коммунистов образовалось партийное под-полье в городе Бресте. Особой активностью отличались секретарь партийного комитета Брестского железнодорожного узла П.Г. Жуликов (погиб) и инструк-тор Брестского горкома КП(б)Б Р.С. Радкевич. В короткое время П.Г. Жули-кову удалось установить личные контакты с коммунистами Ф.М. Гавриловым, Б.С. Дзабиевым, М.М. Жигимонтом (погиб), И.Б. Степаненко и другими, рабо-тавшими до войны на железнодорожном узле. Одновременно вокруг Р.С. Рад-кевич сформировалась другая группа коммунистов в которую входили А.М. Бабушкина, Н.К. Комолова, Т.Н. Смирнова, А.И. Хромова, З.И. Южная и дру-гие. В августе состоялась встреча и объединение обеих групп, что послужило основой партийной организации города. Здесь же был создан партийный центр. В него вошли шесть человек, во главе с Жуликовым и Радкевич.
Партийный центр продолжил работу по учёту, оставшихся в Бресте, комму-нистов и до конца года сумели объединить до ста коммунистов. Патриоты наладили прием сводок Совинформбюро и распространение их среди населе-ния, сбор оружия и боеприпасов, начали готовиться к созданию в пригород-ных лесах партизанского отряда. Осенью наладили связь со Старосельским партизанским отрядом. На явочной квартире А.М. Сенокосовой прятали ору-жие и боеприпасы. Подпольная партийная организация создавалась по произ-водственно-территориальному признаку и, наряду с пятью группами из ком-мунистов, руководила девятью группами беспартийных и бюро комсомоль-ской организации во главе с А.Нестеренковым. В 1942–1943 годах в партизан-ский отряд М.Н. Черпака передали пять пулеметов, шесть автоматов, шестьде-сят пять пистолетов, сотни гранат, более шестидесяти тысяч патронов. Гитле-ровцы вели яростную и беспощадную борьбу с патриотами. Погиб каждый третий подпольщик Бреста – 910 человек (что известно на сегодняшний день).
Возникали подпольные патриотические организации и группы и в других западных областях Белоруссии. В Гродно начал активно действовать К.Г. Ва-силюк, в тридцатые годы активный участник революционного движения в Польше. Сразу, после захвата фашистами города, он организовал и возглавил боевую подпольную группу. Примерно в это же время Н.А. Волков, военный инженер, создал подпольную группу из местных жителей и советских военно-служащих, а также членов их семей, оказавшихся на оккупированной террито-рии. В январе 1942 года спецслужбы нацистов выследили патриотов, аресто-вали и замучили А.В. Василюка, Н.А.Волкова и его жену – В.В. Шапошникову и ряд других подпольщиков. На Гродненском железнодорожном узле органи-заторами антифашистской борьбы были коммунисты И.Н. Богатырев, И.У. Марцуль, Н.Е. Хорошилов, М.И. Цуканов, которые организовали нелегальную группу во главе с Богатыревым.
С первых дней оккупации стало зарождаться подполье в Пинске. Вначале борьбу вели отдельные сельские патриоты, но уже осенью, в Пинске и его при-городах, были созданы подпольные группы, в состав которых входили рабо-чие, представители интеллигенции, домохозяйки.
На территории Вилейской области решительно действовал Ф.Г. Марков, прибывший из советского тыла. В сентябре в Поставском районе он организо-вал нелегальную группу, которая проводила работу в деревнях Новоселки, Свенцяны, Подбродье, Золово, Лыптупы. Бывший директор торфозавода А.И. Волынец (в тридцатые годы член КПЗБ), после оккупации ушел в подполье, создал партизанскую группу и, имея богатый опыт подпольной работы, одно-временно вел нелегальную работу, помогая местным активистам создавать в населенных пунктах подпольные группы. По его инициативе была создана та-кая группа в райцентре Куренец, во главе с комсомольцем Н.А. Матрокевичем. В конце июля Волынец в деревне Волковщина провел совещание, на котором были разработаны конкретные мероприятия по усилению борьбы с фашиста-ми. Выполняя их, подпольщики установили связь с коммунистами В.Н. Желт-ко и М.П. Погудо, оставленных для подпольной работы в Вилейке, и наладили контакты с патриотами, проживавшими в деревнях Костелевичи, Любани, Та-лути, Уречье, Чеботарях, где также были созданы нелегальные группы.
Объединялись патриоты и в Барановичской области. В Лиде, на железнодо-рожном узле, создали подпольные группы коммунист М.Н. Игнатов и комсо-молец А.А. Климко. Молодой рабочий Н.Г. Мурин стал руководителем под-польщиков в авиационных мастерских, ему помогали П.В. Жуков и Е.С. Капа-гель. Летом 1941 года студенты Новогрудского педучилища И. Мацко, В. Ко-лесник, К. Балабанович создали комсомольскую организацию в деревнях По-горелки и Синявская Слобода Мирского района. Уже в июле – августе они имели влияние на молодежь других деревень района. Подпольщики Мирского района большое внимание уделили сбору оружия на местах прошедших бое-вых действий и организации его тайных складов. В лесном урочище «Бершта-ны» они хранили сто пятьдесят винтовок, два станковых пулемета системы «Максим», шесть ручных пулеметов «Дегтярева», два миномета, более десяти тысяч патронов.
Возникли подпольные организации и в Белостокской области. Комсомоль-ско-молодежная организация появилась в райцентре Скидель. Летом в Бело-стоке действовали две подпольные организации. Одну возглавлял бывший член горсовета А. Якубовский, другую – майор А.Г. Дубашвили.
Уже в июле стали организовываться первые подпольные группы в Минске   крупнейшем городе Белоруссии по населению, важнейшему узлу железных и шоссейных дорог, крупному административному и промышленному центру. И это наперекор жесточайшему оккупационному режиму захватчиков, массовым репрессиям фашистов, сосредоточению нацистских спецслужб – Абвера, СД, ГФП, а также охранных войск, полицейских сил, различных подразделений СС, наличию администрации Генерального округа Белоруссия и хозяйствен-ных штабов. Советские патриоты, независимо от возраста, пола, партийности и национальности организовывались, пусть в небольшие, но тесно сплоченные группы, и начинали борьбу с оккупантами, как могли и как умели. Никакой предварительной специальной подготовки их к действиям в подполье, к сожа-лению, не было, как и не было связи с начинающимся партизанским движени-ем и с подпольными партийными, комсомольскими органами и руководством за линией фронта.
По-разному сложились в дальнейшем их судьбы. Многие погибли от рук гитлеровцев, но они были первыми, и мы должны о них помнить. Это, во мно-гом, в их честь в 1974 году Минску было присвоено почетное звание «Город-герой».
3 июля многим патриотам, оказавшимся в оккупированном Минске, удалось прослушать по радио программную речь Сталина. Руководствуясь, изложен-ными в ней указаниями, они начали формировать партийно-комсомольское подполье с участием значительного количества беспартийных граждан раз-личных национальностей.
По опубликованным данным, за три года оккупации, Минское подполье объединяло 9 000 представителей двадцати пяти национальностей СССР, насчитывало 1 025 коммунистов, 2 044 комсомольцев, и до 6 000 беспартий-ных. По социальному составу: около 3 000 рабочих, 2 235 служащих, 1 860 бывших военнослужащих, более 1 700 учащихся и домохозяек. Именно в силу массовости, единства и патриотизма участников Минского подполья, оно су-мело выдержать несколько крупных провалов и продолжить борьбу   несмот-ря на многие сотни замученных, расстрелянных, повешенных, погибших в концлагере в Тростенце, задушенных в «душегубках». И это не только из-за деятельности фашистских спецслужб, но и в результате подлой деятельности провокаторов, предательства, плохого знания и применения принципов и ме-тодов конспирации.
Летом 1941 года все подпольные группы Минска действовали самостоя-тельно, по своей инициативе. Городской партийный центр, с целью объедине-ния этих групп и координации действий подпольщиков, сформировался только в конце ноября 1941 года на заседании представителей ряда партийных групп, между которыми, к этому времени, были уже установлены контакты.
Одной из первых возникла группа в паровозном и вагонном депо станции Минск (в июле-августе) во главе с Ф.С. Кузнецовым (до войны начальник де-по), в которую изначально входили пятнадцать человек. Постепенно группа охватила все важнейшие службы железнодорожного узла: паровозное депо, пассажирскую и товарную станции, водокачку и другие участки и создали там диверсионно-боевые группы. В дальнейшем в разное время на железнодорож-ном узле действовали около тридцати подпольных групп с, по неполным дан-ным, более чем двести двадцатью патриотами.
В районе Комаровки создана подпольная группа С.К. Омельянюк В.С. Оме-льянюк во главе с Зайцем (Зайцевым)   позже ставшего членом Минского под-польного горкома партии. В Октябрьском районе города сформировалась под-польная группа бывших работников республиканской конторы «Белнефтесбы-та», в которую вошли И.П. Казинец, К.Д. Григорьев, Г.М. Семенов, позже из-бранные в состав Минского подпольного горкома партии. По инициативе М.К. Корженевского и М.И. Зекова возникла подпольная организация на кирпичных заводах №№ 1, 2, 3, 4, под руководством Р.Ф. Волынца и М.И. Зекова, в коли-честве шестнадцати человек. В августе организовалась подпольная группа в Грушевском поселке, под руководством И.С. Рутковского. Группа объединяла двадцать три человека на мебельной и табачной фабриках. Члены группы смогли вывести к партизанам более шестидесяти военнослужащих. В августе была также организована группа «Вера» из восьми человек. Члены группы прятали на своих квартирах раненых красноармейцев, устраивали их на лече-ние во вторую советскую больницу, обеспечивали их необходимыми доку-ментами и позже переправляли к партизанам. В начале 1942 года передали партизанам два ящика патронов, тринадцать винтовок, девять автоматов, мно-го гранат. В августе возникла и группа В.З. Климука (псевдоним «Бедный»). Он организовал ее и сам возглавил. В ней объединились шестнадцать человек, из них пять коммунистов, три комсомольца, восемь беспартийных. Группа М.И. Ярославцева, созданная в августе, состояла из двадцати человек – работ-ников электростанции и военнопленных. Подпольщики принимали по радио сводки Совинформбюро, распечатывали их на машинке и распространяли, как среди рабочих электростанции, так и среди жителей города.
В сентябре 1941 года возникла большая подпольная организация   Военный совет партизанского движения (ВСПД). Ее создали военнослужащие, оказав-шиеся в окружении. Среди них было много раненых из частей 13-й армии, ко-торые нашли убежище у патриотов Минска. Организаторами были батальон-ный комиссар Б.Г. Бывалый, политрук В.М. Бочаров, младший лейтенант И.К. Кабушкин, старший лейтенант А.П. Макаренко, капитан Н.М. Никитин, майор И.З. Рябышев, бригадный комиссар Н.И. Толкачев. Установив с помощью местных патриотов контакты между собой, бойцы, командиры, политработни-ки Красной Армии смогли создать организацию, численностью более трехсот человек, около шестидесяти процентов которых являлись коммунистами и комсомольцами. По имеющимся данным, с помощью ВСПД до марта 1942 го-да были образованы не менее восьми партизанских отрядов, которые действо-вали в пяти районах Минской области. В октябре 1941 года в них были направлены шестнадцать командиров и политработников. ВСПД допускал се-рьезные нарушения конспирации и в конце марта 1942 года был разгромлен фашистской контрразведкой, многие активные члены арестованы и казнены, но уцелевшие, продолжали борьбу.
С лета 1941 года начала свою деятельность группа бывших преподавателей и студентов Белорусского юридического института, в составе коммунистов М.Ф. Маланович, М.Б. Осиповой, А.А. Соколовой и других. Летом-осенью 1941 года в Минске и его окрестностях действовало, по неполным данным, более пятидесяти подпольных групп. Столичные подпольщики сыграли боль-шую роль в дальнейшем развертывании патриотического подполья и парти-занского движения.
К сожалению, многие из героических Минских подпольщиков были репрес-сированы органами НКВД после освобождения Минска, с согласия тогдашне-го партийного руководства республики. Они обвинялись в предательстве и со-трудничестве с нацистскими спецслужбами. Это было связано с крупной про-вокацией «Абверштелле Минск» и «Авер Остланда» при участии управления полиции безопасности и СД в 1943 году по поводу Минского партийного под-полья. Они передали фальсифицированные материалы за линию фронта, в ко-торые без тщательного и глубокого изучения поверили в Москве. Правда была восстановлена только в конце 50-х годов. Минские подпольщики полностью реабилитированы.
Там, где обстановка на фронтах как-то позволяла осуществлять организа-цию подполья, проводилась определенная работа, в виде подбора нужных кадров и их краткого инструктажа до отхода Красной Армией из восточных районов БССР.
В Витебской области, в течение немногим более недели (со 2–3 июля), пар-тийным органам удалось создать семьдесят две подпольные организации. В Богушевском районе оставили для работы в тылу врага шестьдесят коммуни-стов для создания в сельсоветах и райцентре подпольных организаций, фор-мирования партизанского отряда и скрытых боевых групп. Более шестидесяти человек, во главе с секретарями Железнодорожного райкома КП(б)Б И.Г. Гри-горьевым и Б.К. Семеновым, остались в Витебске для подпольной работы. В основном, это были рабочие промышленных предприятий города и железно-дорожного узла. Гитлеровцы захватили Витебск 10 июля.
В западные районы области, уже оккупированные гитлеровцами, для орга-низации подполья и партизанских отрядов, обком направил своих уполномо-ченных. Это быстро дало результаты. В июле-августе в Витебске возникли, по опубликованным данным, одна диверсионная и тринадцать подпольных групп. Они сумели объединить в своих рядах, не менее ста тридцати двух человек. На их основе, с учетом их опыта, в годы войны в Витебске действовали шестьде-сят шесть подпольных групп, с общей численностью полторы тысячи актив-ных членов. Подполье понесло тяжелые потери от ударов фашистских спец-служб – погиб каждый третий подпольщик.
В Могилевской области к концу июля создано восемьдесят пять подполь-ных партийных организаций, с общей численностью триста девяносто девять коммунистов (в среднем 4–5 человек в организации). В августе-сентябре 1941 года группы действовали на железнодорожном узле, на хлебозаводе, на авто-ремонтном заводе, в госпитале, в котором лечилось около тысячи раненых во-инов.
Огромную роль в организации и деятельности Могилевского подполья сыг-рал К.Ю. Мэттэ, учитель средней школы № 25 города Могилева. Он привлек к подпольной борьбе многих преподавателей школ и членов их семей, а также преподавателя Гомельского лесотехнического института Г.И. Крисевича, ко-торый стал ближайшим помощником по созданию подпольных групп. В даль-нейшем, весной 1942 года, около сорока групп, с численностью четыреста членов, объединились в подпольную организацию «Комитет содействия Крас-ной Армии», который возглавил К.Ю. Мэттэ, а с марта 1943 года – Г.И. Кри-севич. Кроме основного состава, в каждой группе был актив, который помогал осуществлять отдельные задания, борьбу с оккупантами вели более тысячи человек. Благодаря внимательности, осторожности, надежной конспирации и удачной структуре организации могилевскому подполью долгое время удава-лось избегать массовых провалов и арестов.
В Полесской области успели создать сто семьдесят шесть территориальных подпольных партийных организаций (172 в районах и 4-е в областном центре   Мозыре). Гитлеровцы захватили Мозырь только 22 августа, а к концу месяца оккупировали всю область. В сентябре подпольную группу в Мозыре создали В.И. Крицкий (погиб), М.Ю. Моисеев (погиб), А.И. Савич. Подпольщики су-мели устроить Крицкого бургомистром Мозыря, Моисеев стал заместителем бургомистра по Мозырскому району, подпольщица А.Г. Попратинская (погиб-ла) – переводчицей в гебитскомиссариате. С их помощью подпольщики спаса-ли советских граждан от вывоза на каторжные работы в Германию, срывали мероприятия оккупационных властей. Они передавали партизанам медикамен-ты, продовольствие, предупреждали о карательных операциях. В октябре 1941 года создана подпольная группа Д.А. Козловского и С.П. Ракитского. Под-польщики передавали партизанам оружие и боеприпасы, вели политическую агитацию среди населения.
Следует сказать об Оршанском подполье. Уже 16 июля, в день захвата Ор-ши гитлеровцами, часть патриотов, оставленных для подпольной борьбы, со-брались на заранее подготовленной базе у поселка Осинторф. Здесь был из-бран партийный центр по организации и руководству подпольем в городе и районе, в составе Л.Н. Анкимовича, А.Т. Сковороды, А.Г. Шабарина. Было решено, что Сковорода и Шабарин проникнут в Оршу и там организуют борь-бу патриотов, а Анкимович, поддерживая с ними постоянную связь через про-веренных людей, будет выполнять те же задачи в сельской местности. Собра-ние также приняло решение о создании двенадцати территориальных зон, за каждой из которых закреплялись организаторы. В августе, в условиях строгой конспирации, Оршанские подпольщики провели несколько узких совещаний по вопросам организации и расширения подпольной борьбы в городе и районе. В результате в Орше и районе, к концу 1941 года, насчитывалось более два-дцати подпольных организаций и групп, а всего в годы оккупации здесь боро-лись около восьмидесяти подпольных групп, включавшие в свой состав пять-сот двадцать коммунистов и комсомольцев и триста человек беспартийных. В июле-сентябре 1941 года начали действовать первые подпольные группы на железнодорожном узле (руководители К.В. Гречиха, М.П. Кузьмин, Е.М. Шамшурева), из бывшего рабочего льнокомбината И.К. Петроченко, в типо-графии – А.П. Николаев, в лагере военнопленных – В.А. Марчак. Возникали в это время подпольные группы и в сельской местности: в деревне Большое Се-ло, деревнях Высокое, Девина, Шибеки, в поселке Юрцево. Подпольщики вели политическую работу среди населения, принимали по радио, переписывали и распространяли сводки Совинформбюро, проводили диверсии. Комсомоль-ская подпольная группа, во главе с М.П. Кузьминым, к осени 1941 года имела в своем распоряжении радиоприемник, двадцать пять винтовок, несколько ты-сяч патронов, пятьдесят две гранаты, ручной пулемет. Позже оружие передали партизанам. Оккупационные власти и спецслужбы фашистов наносили подпо-лью серьезные удары. Им помогали провокаторы, местные предатели, и слабая конспирация подпольщиков. В борьбе с оккупантами погибла почти половина подпольщиков, в том числе Анкимович, Коробкина, Сковорода, Петроченко и многие другие. Однако, несмотря на тяжелые потери, оршанское подполье продолжало действовать и бить противника вплоть до освобождения Орши Красной Армией в июне 1944 года.
На работе подполья отрицательно сказывалось отсутствие устойчивой связи с руководящими органами за линией фронта. Иногда даже на территории од-ной области подпольные партийные органы и патриотические организации не были связаны друг с другом. Неоднократно предпринятые попытки ЦК КП (б) установить контакты с руководителями подполья направляя через линию фронта специальных делегатов связи, не принесли желаемых результатов. По-сланные летом-осенью 1941 года двенадцать человек из Гомеля и тридцать че-ловек из Брянска, в большинстве своем, не вернулись. Малоэффективным ока-зались и попытки подпольщиков наладить связь с руководящими органами за линией фронта. Посланные с этой целью связные, часто гибли при переходе фронта или в немецкой прифронтовой полосе, насыщенной войсками Вермах-та.
Наряду с созданием подпольных групп и патриотических организаций, сбо-ром оружия, боеприпасов, медикаментов, помощи в освобождении военно-пленных из лагерей, укрытия, лечения раненых и больных красноармейцев, а также командиров Красной Армии, сборе и передаче разведывательных дан-ных советским войскам, подпольщики, уже летом – в начале осени 1941 года, стали проводить боевые операции против оккупантов. В первую очередь, на транспорте (об этом частично сказано ранее). Так, 17 июля, руководитель под-польной группы на Гродненском железнодорожном узле (Белостокская об-ласть) коммунист Н.Н. Богатырев произвел на участке Лида–Гродно крушение двух встречных поездов. Оказались разбитыми два паровоза и восемнадцать вагонов. Движение было задержано на тридцать часов. Рабочие – подпольщи-ки, под руководством машиниста В.И. Петровского, проводили диверсии на железнодорожном узле Лида (Барановичская область): они сыпали песок в буксы паровозов и вагонов, в результате чего транспортные средства быстро выходили из строя, некачественно их ремонтировали, портили инструменты и материалы, затягивали приведение в порядок техники. Не менее активно дей-ствовали подпольщики в восточных областях республики. Только подпольная группа М.С. Шведова (депо на станции Осиповичи Могилевской области) за август-ноябрь 1941 года вывели из строя двенадцать паровозов. В августе Оршанские подпольщики (Витебская область) И.К. Петроченко, С.П. Котов и другие подорвали временный мост через реку Днепр, наведенный гитлеровца-ми для переправы своих войск. Машинист В.М. Кашин, в результате осу-ществленной им диверсии, на сутки остановил движение на стратегической железной дороге Минск–Москва.
Подпольщики наносили удары оккупантам не только по железным дорогам, но и по автотранспортным коммуникациям. Чтобы помешать движению авто-машин врага в окрестностях города Добруша (Гомельская область), члены од-ной из подпольных групп, по совету своего руководителя Н.С. Кулакова, ста-ли разбрасывать на дорогах ежи из колючей проволоки. При этом выбирались участки, где объезды были затруднены. В результате создавались «пробки». Так продолжалось в течение августа-сентября. В конце концов, гитлеровцы были вынуждены пускать впереди автоколонны тягачи, что задерживало про-движение. Около Минска группой подпольщиков, во главе с И.К. Кабушки-ным, в октябре 1941 года на дорогах Минск–Логойск, Минск–Столбцы, уни-чтожили семь легковых и грузовых машин и бензоцистерну, убили шестна-дцать вражеских солдат и офицеров. Подпольщики Суражского района (Ви-тебская область) сожгли две автомашины с горючим и потопили паром на реке Западная Двина. Проведенными диверсиями, подпольщики серьезно нарушали работу железнодорожного и автомобильного транспорта противника, ставили по удар его военные перевозки.
Сотни и тысячи тонн срочных грузов, целые воинские подразделения за-стревали в пути, что срывало бесперебойное снабжение войск Вермахта.
Освещая борьбу патриотов Белоруссии, Совинформбюро 9 сентября 1941 года сообщало, что в городе Барановичи, в течение августа и за первые дни сентября, убито тридцать семь фашистских офицеров, двенадцать германских чиновников из органов городского управления и более восьмидесяти солдат. Такие же сведения поступали из Витебска, Мозыря, Бреста и многих других городов, оккупированной Белоруссии. Умело использовалось в борьбе с фа-шистами такое простое и могучее оружие, как огонь. В Белостоке патриоты подожгли и уничтожили три немецких армейских склада, в Вилейке   взорвали два склада с боеприпасами, в Бресте   подожгли большой продовольственный склад. В целом, по далеко не полным сведениям, поступившим в ЦК КП(б)Б в январе 1942 года за лето-осень 1941 года партизаны и подпольщики Белорус-сии смогли нанести захватчикам значительный урон в живой силе и военной технике, сильно осложнить использование транспортных коммуникаций и ли-ний связи, подрывало и боевые возможности Вермахта, и моральный дух его военнослужащих. Патриоты смогли уничтожить около девяти с половиной тысяч солдат и офицеров противника, тридцать три самолета, семьдесят во-семь танков и броневиков, сорок пять орудий, примерно, тысячу автомашин. Были взорваны или сожжены сорок два железнодорожных и сто тринадцать шоссейных мостов, шестьдесят три склада с боеприпасами и горючим, разру-шена телефонная и телеграфная связь, протяженностью сто шестьдесят восемь километров, разгромлены девять штабов воинских частей и соединений Вер-махта, включая штабы дивизий и корпусов. И это было только началом, толь-ко первыми искорками разгорающейся в тылу захватчиков народной войны в Белоруссии в 1942–1944 годах.  У людей было главное – патриотизм, нена-висть к захватчикам, осознание справедливого характера войны с нашей сто-роны и готовность к самопожертвованию ради победы над фашистской Герма-нией, уверенность в нашей конечной победе.
Жестокая и беспощадная борьба, с сильным, хорошо вооруженным много-численным и опытным противником, потребовала от патриотов значительных жертв. Летом-осенью 1941 года погибли в боях с карателями несколько тысяч партизан, были разгромлены десятки партизанских отрядов и групп. Большие потери понесли и подпольщики. Так, из девяноста семи членов Мирского под-полья погибли двадцать девять, из тридцати пяти патриотов Лиды – двадцать один, из, примерно, восьмисот двадцати членов Оршанского подполья   почти половина. Многие подпольные организации и группы были уничтожены пол-ностью. 
Однако никакие кровавые репрессии, никакие отдельные поражения не мог-ли сломить волю белорусского народа к защите своей свободы и независимо-сти. На смену павшим приходили новые патриоты.
 
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ.
ВМЕСТЕ С ВОЮЮЩИМ НАРОДОМ

Место, роль и вклад чекистов и сотрудников НКВД Белоруссии в народную борьбу летом 1941 года с фашистскими агрессорами до сего дня хотя и осве-щены, но, на наш взгляд, недостаточно. А ведь в борьбе с фашистами прини-мали участие несколько тысяч сотрудников госбезопасности и наркомата внутренних дел БССР, многие из них погибли, пропали без вести. Они активно участвовали в деятельности истребительных батальонов и отрядов народного ополчения, входили в состав возникавших подпольных патриотических орга-низаций, создании и боевой работе первых партизанских отрядов, участвовали в разгромах коммуникаций врага, в обороне Брестской крепости, а также Мин-ска, Витебска, Могилева, Пинска, Борисова и других населенных пунктов.
О некоторых фактах мы уже писали в предыдущих главах, посвященных, как предвоенному времени, так и оборонительным боям Красной Армии на территории республики, началу партизанского и подпольного движения, борь-бе с авиадесантами и диверсантами врага в прифронтовой полосе, помощи в организации эвакуации. В основном, показывают героическую борьбу сотруд-ников НКГБ–НКВД на примерах успешных действий спецгрупп в 1943–1944 годах, немного говорится про 1942 год и совсем мало о второй половине 1941 года.
Попытаемся это хоть немного исправить, опираясь на уже опубликованные источники, которых откровенно мало, и они часто носят фрагментарный ха-рактер.
История показывает, что органы НКГБ–НКВД БССР действовали с полной нагрузкой. В январе – начале лета 1941 года число задержанных или уничто-женных вражеских агентов пограничными частями (они входили в систему НКВД) увеличилось в разы. Количество забрасываемой в Советский Союз немецко-фашистской агентуры увеличилось в 1940 году по сравнению с 1939 годом почти в четыре раза, а в 1941 году, по сравнению с 1939 годом, число вражеских агентов, направляемых в места дислокации советских войск и в тыл Красной Армии, выросло в четырнадцать раз. Забрасываемые в СССР, шпио-ны и диверсанты, снабжались оружием, взрывчатыми веществами, специаль-ными средствами для террористических актов, коротковолновыми приемо-передающими радиостанциями, шифрами, воинскими и гражданскими доку-ментами. По имеющимся данным, пограничники обезвредили, сдерживая вол-ну заброски агентуры противника, в январе-марте 1941 года в 15 20 раз боль-ше по сравнению с первым кварталом 1940 года, в апреле-июне 1941 года уже в 25–30 раз больше, по сравнению с таким же периодом 1940 года.
Часто пограничники устраивали засады на фашистскую агентуру и вступали в «огневой контакт» с группами врага, нередко переодетых в форму бойцов и командиров Красной Армии. Например, в апреле 1941 года, вблизи Августова (Белостокская область) при переходе государственной границы была с боем захвачена диверсионная группа из шестнадцати человек. Эта группа, в нару-шение международного права, была одета в форму саперных войск Красной Армии. Во время перестрелки одиннадцать диверсантов были убиты, а пяте-рых взяли в плен. Но пограничникам далеко не всех вражеских агентов удава-лось ликвидировать или захватить живьем. Их было много, они были хорошо обучены и вооружены, они часто использовали контрабандистов и местных жителей, которых подкупом или угрозами, заставляли тайно переводить через границу своих агентов на территорию СССР.
Советские чекисты выявляли расположение отделений и разведпунктов Аб-вера, СД, немецкой пограничной полиции. В результате, во многих случаях, становились известны явочные квартиры, резиденты гитлеровской разведки, агенты-вербовщики, должностные лица немецких спецслужб. Еще в декабре 1940 года Нарком НКГБ Белоруссии сообщил Пономаренко о тридцати отде-лениях и разведывательных пунктах фашистов, находящихся в полосе ответ-ственности 86-го, 87-го, 88-го, 89-го погранотрядов на границе с Польшей и занимающихся заброской агентуры на территорию СССР. В сводке № 1 НКВД БССР от 12 февраля 1941 года, о дислокации и деятельности германских раз-ведывательных органов, контрреволюционных националистических организа-ций и германской пограничной полиции, приводились адреса отделений геста-по в городах Люблине, Сувалках, местечке Немержара (у границы с Литов-ской ССР), давалась подробная характеристика разведывательных пунктов в городах Тирасполе, Бяло-Подляске, Сувалки, Остроленка, их руководителей и сотрудников. На наш взгляд, вызывает сомнение, что разведработой на совет-ской территории занимались филиалы гестапо (тайной государственной поли-ции), деятельность которого распространялась только на территорию соб-ственно Германии, а не на оккупированные территории. По всей вероятности, авторы сводки № 1 имели в виду СД (внешняя политическая разведка и контр-разведка нацистской партии), в которой служили и ряд сотрудников гестапо. Разведка НКВД БССР выявила дислоцированные в пограничной полосе гер-манские армейские разведпункты, ведущие разведку территории СССР, по первичным данным, называемых Фербендунг-Штелле (информационное бю-ро) которые являлись, по материалам сводки, передовыми органами армей-ской разведки.
Поэтому ошибочным будет считать, что советская разведка и контрразведка почти ничего не знали, и нападение нацистской Германии на Советский Союз для них было совершенно неожиданным. Другое дело, что и как предприни-малось в условиях надвигающейся войны.
В мае 1941 года и, в связи с обострением обстановки, личный состав под-разделений органов госбезопасности уже работал в условиях «особого поло-жения» (то есть предвоенного периода и периода начала боевых действий). На случай войны в МП-41 (мобилизационный план 1941 года) вместе с другими были внесены изменения и в кадровую расстановку Наркомата госбезопасно-сти. Стал накапливаться мобилизационный материальный запас. Однако, в це-лом, данная работа проводилась далеко не так, как хотелось бы. Не хватало профессионально подготовленных кадров, которым в результате необосно-ванных, в большинстве случаев, массовых политических репрессий в 1937 1938 годах, был нанесен серьезный урон. Медленно шло накопление не-обходимых ресурсов для готовности к войне. На эту подготовку плохо влияло личное отрицательное отношение к мобилизационным мероприятиям НКВД-НКГБ БССР наркома госбезопасности Белоруссии Л.Ф. Цанавы.
Вот что пишет белорусский исследователь А.К. Соловьев: «Как теперь ста-ло известно, Л.Ф. Цанава и его окружение по наркомату не учитывали реаль-ных условий в республике, складывающихся накануне войны. Несмотря на до-стоверные сведения, полученные чекистами Белоруссии и других подразделе-ний разведки, Л.Ф. Цанава, другие руководители республики проявляли нере-шительность и ждали указаний «сверху». … Лишь после разделения НКГБ БССР (в феврале 1941 года) на Наркомат внутренних дел и Наркомат государ-ственной безопасности, было дано распоряжение о разработке нового мобили-зационного плана 1941 года.
Основная ошибка МП-41 НКГБ БССР состояла в том, что в нем отсутство-вал такой важный элемент, как оценка вероятной военной обстановки в случае нападения фашистской Германии. Но календарные планы расстановки руково-дящего и оперативного состава и мероприятия, направленные на борьбу с вражескими десантами с начала войны, оказались нереальными. В них отсут-ствовала возможность использования сотрудников контрразведки непосред-ственно на оккупированной врагом территории, в случае отхода частей Крас-ной Армии и некоторые другие элементы.
Считалось, что части Красной Армии будут вести наступательные бои и действовать на территории неприятеля. Причем, иные приготовления с учетом зафронтовой деятельности на собственной территории захваченной врагом, расценивались Л.Ф. Цанава, как акции пораженчества и предательства».
Некоторая помощь, в подготовке органов госбезопасности к деятельности в случае начала войны, была оказана внесением единственной поправки в МП-41 26 мая 1941 года, принятой постановлением правительства «Об организа-ции на территории Белоруссии постоянных групп и отрядов по уничтожению авиадесантов противника». Но времени для его реализации оставалось очень мало, момент мобилизационной подготовки, в плане обучения, был утерян. Материальное обеспечение таких групп и отрядов заранее не предусматрива-лось мобилизационными планами. Данные подготовительные мероприятия в Белоруссии осуществлялись еще до войны, но было уже поздно. Было и указа-ние руководства НКВД НКГБ СССР «не поддаваться панике» и проводить все скрытно и постепенно».
Ошибочно предполагалось, что основная масса руководителей партизанско-го движения, при необходимости, может готовиться только после начала вой-ны. На этот же период откладывались и основные мероприятия по организа-ции партизанских штабов и непосредственный подбор, и формирование ими партизанских групп и отрядов, в том числе и подразделений специального назначения органов госбезопасности. Поэтому к практическому созданию спе-циальных подразделений такого рода приступили лишь в 1941 году. Эта рабо-та проводилась не оперативно, теоретическая разработка использования в бое-вых действиях частей специального назначения (СПЕЦНАЗа) только начина-лась.
К началу агрессии нацистской Германии против СССР формирование под-разделений специального назначения фактически началось лишь в Западном, Киевском, Ленинградском и Одесском военных округах. Эту работу завер-шить не удалось, ее опередила война.
Проявила себя и недооценка военным командованием, руководством НКВД НКГБ, партийными органами самих вопросов организации боевой дея-тельности в тылу врага. Преобладала слепая уверенность в несокрушимости, непобедимости, огромной мощи Красной Армии, которая отобьет первый удар врага и перенесет боевые действия на территорию противника. Отсюда и имевшие место ошибки при подготовке органов госбезопасности республики к партизанской и подпольной борьбе в тылу агрессора, что привело к несвое-временному началу зафронтовой работы в захваченных врагом районах Бело-руссии. В силу серьезных недостатков и упущений, в подготовке органов гос-безопасности БССР к действиям в случае войны на оккупированной террито-рии, сотрудники НКВД НКГБ были поставлены в трудные условия.
Начало войны оказалось совсем не таким, каким планировалось и ожида-лось. Враг оказался значительно сильнее, чем предполагалось. Приграничное сражение Красной Армией было проиграно, а западные, а вскоре и централь-ные районы республики, оккупированы фашистами. Фронт отодвинут под Ви-тебск, Могилев, Гомель. Пришлось действовать без четкого плана, без необхо-димого учета имевшихся сил и средств, руководствуясь лишь самыми общими целями и задачами в смертельной схватке с Вермахтом и нацистскими спец-службами.
Где и как провели последние часы мирного времени, 21 июня, руководители Белоруссии, ее Компартии и государственных органов, включая госбезопас-ность, а также военное руководство ЗапОВО? Ведь что-то можно было еще сделать для укрепления обороноспособности и отражения агрессора. В Москве заседало Политбюро ЦК ВКП(б) во главе с И.В.Сталиным, обсуждал-ся, предложенный Тимошенко и Жуковым, проект директивы войскам. Руко-водство НКВД НКГБ СССР почти все было на своих рабочих местах или в Кремле. Не было только руководителей разведки Фитина и контрразведки Фе-дотова. А в Минске Пономаренко, Цанава и другие руководитель республики участвовали в просмотре последних новинок кино в Доме офицеров, а коман-дующий ЗапОВО Павлов, его заместитель И.В. Болдин и почти все руковод-ство округа были в театре, где на сцене шла «Свадьба в Малиновке». Коман-дующий 4-й армией Коробков, и его начальник штаба Сандалов тоже были в театре. Даже сообщения командующего 3-й армией В.И.Кузнецова из Гродно об очень тревожной обстановке на границе, а также начальника разведотдела округа полковника С.В.Блохина о том, что по информации на границе крайне тревожно и немецкие войска приведены в полную боевую готовность, не было принято во внимание. Хотя боевая готовность по линии военной контрразвед-ки, штабов и командования пограничных и внутренних войск в территориаль-ных подразделениях НКВД и НКГБ, в том числе и в Белоруссии, наряду с Украиной и Прибалтикой, была фактически объявлена в 21.30 21-го июня и это после трех предупреждений – 18-го, 19-го, 20-го июня. Игнорирование са-мых серьезных сигналов, удивительная «слепота» и «глухота», нежелание взять на себя хоть какую-то ответственность, проявить инициативу и разум-ную предосторожность – все это привело утром 22-го июня к самым трагиче-ским последствиям.
П.А. Судоплатов   один из руководителей госбезопасности СССР того вре-мени, чудом уцелевший и выживший после пятнадцати лет заключения по «делу Берия» пишет в своих мемуарах: «20 июня, когда стало совершенно очевидно, что от начала войны нас отделяют считанные дни, я получил зада-ние создать специальную группу…». Значит, в Москве в руководстве НКВД НКГБ, знали, и пусть запоздало, начали готовиться. В Минске же выс-шее руководство во многом игнорировало нависшую опасность. В результате, как об этом уже сказано в 10-й главе, спецгруппам Абвера и командам СД удалось захватить в Бресте, в Гродно, в Ломже, в Минске, в Могилеве многие важные документы госбезопасности и государственных органов, за что при-шлось расплачиваться при организации партизанского движения, подпольной борьбы, создания разведывательных сетей.
Война началась 22 июня, и началась в результате неспровоцированного, ве-роломного нападения нацистской Германии на Советский Союз и главный удар дивизий Вермахта пришелся на Белоруссию. Нужно было воевать теми силами и средствами, которые в это время были у НКВД НКГБ Белоруссии, несмотря на имеющиеся трудности и недостатки, на отсутствие во многом опыта и знаний, на крайне неудачное начало войны и быстрое продвижение врага. Главный упор, в складывающейся обстановке, органами госбезопасно-сти был сделан на создание и направление в тыл противника первых чекист-ских партизанских отрядов для ударов по коммуникациям фашистских войск, для нанесения агрессору потерь в живой силе и боевой технике.
Перед войной штат сотрудников госбезопасности республики, по опублико-ванным данным, насчитывал три тысячи двести человек. Из них более двух тысяч двухсот являлись сотрудниками оперативного состава. В итоге пра-вильно разработанных мобилизационных планов это можно и должно было явиться прочным организационным ядром партизанского движения на терри-тории республики, уже захваченной гитлеровцами. Но действия были другими в самом начале войны. До июля 1941 года главные усилия белорусских чеки-стов были направлены на ликвидацию последствий налетов авиации врага на объекты НКГБ и НКВД БССР, а также на организацию оперативных групп и истребительных отрядов для борьбы с диверсантами и парашютистами про-тивника. Несколько позже ситуация изменилась, в связи с директивой СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня, в которой было указано на необходимость со-здания в прифронтовых областях, в случае их захвата фашистами, партизан-ских отрядов. Однако время было уже упущено. Западная и центральная часть Белоруссии уже были оккупированы.
В этих условиях начал действовать, переехавший из Минска в Могилев, наркомат госбезопасности. В конце июня в тыл врага вышли первые чекист-ские партизанские отряды особого назначения, сформированные НКГБ БССР. В Могилевском парке в полевых условиях 26 июня, еще до директивы СНК СССР и ЦК ВКП(б), организованы четырнадцать первых партизанских отря-дов, общей численностью свыше тысячи человек (в среднем 70 75 человек в одном отряде). Они состояли из сотрудников НКВД НКГБ, пограничников, советских гражданских лиц. В их состав также вошли оперативные работники госбезопасности, временно оказавшиеся. В силу сложившейся обстановки, в тылу врага и вышедшие через линию фронта на нашу сторону. Отряды были направлены в некоторые районы Минской (4-е отряда), Витебской (3-и отряда) и Могилевской (7-м отрядов) областей перед оккупацией их войсками Вермах-та. В каждый отряд, по решению партийных органов, включались и ответ-ственные сотрудники советского и партийного аппаратов. Несмотря на недо-статочную подготовку личного состава и слабость вооружения, отряды оказа-лись мобильными и многие дошли до районов предстоящей боевой деятельно-сти. Командирами отрядов назначались опытные чекисты, часть из них имела постоянную связь с перешедшими на подпольную работу комитетами Ком-партии Белоруссии. В их числе были заместители начальников управлений го-сбезопасности по Барановичской области Н.С. Зайцев, по Белостокской обла-сти С.В. Юрин, начальник отдела по Барановичской области К.А.Рубинов, начальники городских и районных аппаратов. Перед отрядами стояли задачи развертывания разведывательной и боевой деятельности в тылу противника, организации контрразведывательной защиты создающихся партизанских сил.
Эти отряды, организованные в Могилеве, за время своей деятельности на оккупированной территории, в основном, выполнили свое назначение и нанес-ли немалый ущерб фашистам в живой силе и технике. Однако, в силу недо-статков в боевой подготовке, недостаточному материально-техническому обеспечению, неподготовленности к длительной борьбе в тылу врага, они не смогли решить проблему по созданию стабильной структуры чекистских под-разделений, способных в течение длительного времени вести постоянную борьбу с захватчиками. Например, для успешного перехода на нелегальное положение и действий в условиях конспирации, партизанские отряды и опер-группы НКГБ остро нуждались в гражданской одежде. Командир Шкловской группы (Могилевская область) С.Г. Коба сообщал наркому НКГБ, что его от-ряду удалось получить в Шклове только три гражданских пальто на девяносто восемь человек. Остальные были одеты в чекистское обмундирование. О ка-кой секретности можно было говорить! Да и у местных жителей такая форма не всегда и не у всех вызывала положительные эмоции.
В тыл врага направлялись не только специальные чекистские партизанские отряды, но и группы. Так была создана группа из двадцати трех человек – ра-ботников НКГБ и НКВД центрального аппарата и курсантов межкраевых школ, из которых 5 июля шестнадцать человек были заброшены в районе Тимковичи–Несвиж, двое   в районе Барановичей. По одному разведчику вы-бросили в населенные пункты Дзержинск, Заславль, Старобин, Слуцк, Осипо-вичи, Минск, Борисов, Смолевичи, Логойск, Лепель, Ушачи, Дрисса, Березино, Бобруйск Минской, Могилевской и Витебской областей. Их задачей было установить места скопления и рода войск, виды вооружения, направления движения частей противника, а также выяснение вводимого немцами оккупа-ционного режима на занятой территории. Остальных разведчиков планирова-лось выбросить в тыл противника в ближайшее время.
Например, для проведения диверсионной работы в местах, которые могут быть захвачены противником, подготовили к 5 июля восемь резидентур из числа штатного негласного состава и проверенной агентурно-осведомительной сети НКГБ БССР и УНКГБ по Витебской области. Во избежание одновремен-ного провала эти резидентуры не должны были быть связаны с партийными подпольными организациями. Они действовали самостоятельно, изыскивая пути встречи с работниками госбезопасности для сообщения о проделанной работе и получения задания (у резидентуры не было раций). Такие резиденту-ры были организованы в Витебске, Орше, Дубровно и по линии железной до-роги.
Такая система была несовершенна: с одной стороны, хорошая конспирация и защита от провалов при раскрытии гитлеровскими спецслужбами подполь-ных партийных и комсомольских организаций, с другой стороны, при быстром перемещении линии фронта запаздывала и часто прерывалась передача добы-тых сведений.
Продолжали организовывать и посылать специальные чекистские партизан-ские отряды и группы и в дальнейшем. За последующий летний период 1941 года НКГБ республики сформировал, подготовил и переправил в тыл врага пятнадцать таких отрядов, насчитывавших в своих рядах семьсот пятьдесят восемь человек (в среднем 50 человек в одном отряде). Из них: в Вилейскую область – 3 отряда (62 бойца), в Витебскую – 1 отряд (128 бойцов), в Гомель-скую – 2 отряда (59 бойцов), в Минскую – 3 отряда (198 бойцов), в Могилев-скую – 3 отряда (252 бойца), в Пинскую – 2 отряда (32 бойца), в Полесскую – 1 отряд (27 бойцов). Если о семи таких отрядах, под командованием С.В. Юрина, Ф.И. Пашуна, Н.Я. Ермаковича, А.Иванова, М.С. Голдырева, А.Козлова, А.З. Духанина, в научной исторической литературе есть хоть ка-кие-то данные, то об остальных не известно ничего. Понятно, что судьба и от-рядов, и их личного состава, сложилась трагически, иначе информация о них появилась хотя бы уже после войны.
В условиях сложной, часто меняющейся обстановки на фронте, жестоких боев и отступления Красной Армии, установления беспощадного оккупацион-ного режима с первых дней захвата, перед чекистскими партизанскими отря-дами ставилась задача   подрывать или сжигать железнодорожные и шоссей-ные мосты, уничтожать линии связи, ликвидировать воинские склады с бое-припасами, горючим, вооружением, нанесения ударов по штабам и мелким подразделениям Вермахта. При переброске в тыл врага отряды отличались не только количественным составом (в отряде Юрина – 100 человек или 96 (по разным источникам), а у Голдырева – 15 человек, но и тем, как были вооруже-ны бойцы. В три западные области – Брестскую, Белостокскую, Баранович-скую такие отряды в связи с быстрой оккупацией в конце июня и значитель-ным удалением от линии фронта не посылались.
В целом, анализ документов и публикаций показывает, что количество спе-циальных чекистских партизанских отрядов, действовавших на оккупирован-ной противником территории БССР, должно быть уточнено. Так, в Дубровен-ском районе (Витебская область) в 1941 году сражались бойцы отряда Н.И. Тарелко и Соколова; в Лельчицком и Туровском районах (Полесская область) бойцы отрядов Аксенова, М.А. Сорокина и Крылова, которые в августе-сентябре объединились в один.
Исходя из опыта первых недель войны, требовалось объединить кадровый потенциал и действия наркоматов госбезопасности и внутренних дел. Указом Президиума Верховного Совета от 20 июля 1941 года объединились органы НКГБ и НКВД под общим названием НКВД. Главой НКВД был назначен Л.П. Берия (до объединения возглавлял НКВД СССР), а его первым заместителем назначен Меркулов (до объединения возглавлял НКГБ СССР). В Белоруссии НКВД возглавил Цанава (до объединения руководил НКГБ БССР). Так было ликвидировано ошибочное решение о разделении в феврале 1941 года единого ведомства на два – НКВД и НКГБ. Органы военной контрразведки с начала войны были выведены из подчинения Наркомата Обороны СССР, преобразо-ваны в Особые отделы и подчинены НКВД в связи с решением Государствен-ного Комитета Обороны СССР от 17 июля 1941 года. Приказом НКВД БССР № 9 сотрудники объединенного НКВД вошли три областных Управления: Го-мельское, Могилевское и Полесское. Хотя нарком НКВД БССР был назначен 19 июля начальником Особого отдела НКВД Западного фронта, он продолжал курировать оккупированную территорию Белоруссии в опоре на систему ор-ганов военной контрразведки (Авторы – далее по тексту для краткости и точ-ности подразделения, группы и отряды госбезопасности и внутренних дел, сражавшиеся в республике, именуются   НКВД Белоруссии).
Ряд посланных 26 июня чекистских партизанских отрядов не смогли выпол-нить поставленные им задачи, объяснявшиеся отсутствием должной мобили-зационной подготовки органов госбезопасности, в целом, и чекистских кадров республики, в частности, первые отрицательные по результативности действия заставили руководство анализировать их итог и вырабатывать наиболее пра-вильные решения. В июле-сентябре 1941 года было признано необходимым наличие в тылу захватчиков мелких, по численности личного состава, спецот-рядов и групп НКВД. Они оказались более мобильными и менее уязвимыми. Поэтому до октября чекисты создали и направили за линию фронта в тыл вра-га, сорок пять оперативных групп с численностью 1 259 сотрудников (в сред-нем 27 28 человек в одной группе). Они осуществляли сбор разведывательной информации, проводили отдельные боевые операции. В основной массе опера-тивные группы базировались в местных партизанских отрядах и, по мере по-лучения сведений, выходили за линию фронта.
Перед ними ставились уже не только диверсионные и боевые задачи, но и требовалось оказание помощи партизанским группам и, направляемым пар-тийными органами лицам, для создания партизанских отрядов и привлечения в них партийного, советского и комсомольского актива.
Улучшения требовала и разведывательная работа, так как в точной и опера-тивной информации о противнике остро нуждались штабы советских войск и командование партизанских отрядов.
На основе опыта первых боевых действий, принимались меры, специально учитывающие обстановку, в которой предстояла борьба. Командирам чекист-ских групп и отрядов НКВД категорически запрещалось выводить в тыл гит-леровцев личный состав в военной форме, рекомендовалось включать в свой состав патриотов из местных жителей. Предусматривались специальные спо-собы маскировки и подробное инструктирование перед выходом в тыл врага всех участников чекистских подразделений.
Для активизации боевых действий в тылу фашистов в Белоруссии и органи-зованной подготовки участников чекистских групп создаются разведыватель-ные пункты в Гомеле, Жлобине, местечке Довск (недалеко от Смоленска). Хо-рошо зарекомендовали себя и созданные специальные группы разведки. Они комплектовались за счет опытных сотрудников органов госбезопасности рес-публики. Организацией этих подразделений преследовалась цель достижения качества подбора кадров из лиц, не служивших ранее в органах НКВД. Работе белорусских чекистов помогла директива НКВД СССР, во исполнение кото-рой в каждом аппарате контрразведки (включая особые отделы) создавались специальные подразделения, которым поручалась организация деятельности за линией фронта. Решающее влияние на качество и численный состав отрядов и групп специального назначения имело положение на фронтах и изменение обстановки непосредственно в тылу оккупантов.
Положительное влияние оказали и организационные меры по подготовке чекистов-партизан. В июле был решен вопрос о создании специальной школы по более тщательной подготовке разведчиков и подрывников из числа опера-тивных работников госбезопасности и сотрудников милиции. Первый выпуск слушателей школы состоялся 24 августа, второй был сделан 15 сентября, с общим количеством окончивших школу в 200 человек. Курсанты обоих вы-пусков прошли специализацию при НКВД СССР. Многие из них проявили се-бя хорошими разведчиками и минерами при обороне Москвы.
Наряду с этим, летом 1941 года были сформированы десять групп из числа оперативных работников госбезопасности, милиции и Могилевской межкрае-вой школы НКГБ–НКВД (численностью по 8 9 человек каждая) и, как отмеча-лось в отчете НКВД БССР в ЦК КПБ(б) в сентябре 1941 года, посланы в окку-пированные врагом районы Полесской, Гомельской, Минской, Витебской об-ластей с задачей помочь в организации партизанского движения. Далее указы-валось, что в последующем, до октября, будут дополнительно организованы и посланы восемнадцать чекистских партизанских отрядов и восемьдесят групп (численностью каждая от семи до пятнадцати человек).
Одну из таких групп, состоявшей не только из чекистов, но и из партийных и советских работников Осиповичского района (Могилевская область), остав-ленной в тылу врага в конце июня возглавил С.С. Сумченко, лейтенант госбе-зопасности, до войны работавший в Барановичской области. Эта группа 2-го июля встретилась и объединилась с группой работников НКГБ–НКВД, по-сланных Наркоматом для борьбы с десантами противника. В случае захвата территории Осиповичского и Кличевского районов фашистами, они должны были развернуть диверсионную деятельность. В составе объединенной парти-занской группы были: начальник межрайотдела С.А. Мазур, старший оперу-полномоченный И.А. Лебедев, оперуполномоченный И.С. Барбаков, началь-ник Слонимского городского отдела И.М. Стельмах. Объединенная группа в Осиповичском районе приступила к организации из местного населения, окруженцев и бежавших из плена бойцов и командиров Красной Армии трех партизанских групп. Наряду с этим шли поиски оружия и боеприпасов, необ-ходимых для борьбы, вели пропагандистскую работу среди населения, велась диверсионная и разведывательная деятельность. Так, 28 июля группа партизан из чекистов и партийно-советского актива, под командованием Сумченко и Стельмаха, уничтожила бочки с бензином и керосином на Гродзянской нефте-базе, а 10 сентября группа, под руководством С.А. Мазура и председателя райисполкома Н.Ф. Королева, разгромила Гродзянский и Погорельский вра-жеские гарнизоны. Осенью 1941 года партизаны сожгли два моста на шоссе Минск – Бобруйск, пустили под откос эшелон с военной техникой. Позже ко-мандир группы погиб в бою с карателями.
Как действовали и как воевали, первые, посланные за линию фронта, специ-альные чекистские партизанские отряды и группы? Примером может служить, созданный из сотрудников НКГБ–НКВД, отряд, под командованием С.В. Юрина. Он был организован на пятый день войны, 26 июня, и направлен в Бе-резинский район Могилевской области с заданием вести боевую работу и ока-зать помощь местным активистам в организации партизанского движения в тылу гитлеровцев. 3 июля отряд Юрина вел бой с подразделением фашистских войск, численностью до двухсот человек. Колонна врага была разгромлена и, по отчету НКГБ Белоруссии, сто пятьдесят гитлеровцев были уничтожены, а остальные рассеяны. Это ясно показало немалые военные возможности специ-альных чекистских партизанских отрядов, вселило боевой дух в бойцов и до-казало оккупантам, что на белорусской земле их подстерегает неминуемая ги-бель.
После перехода фронта отряд, разбившись на ряд групп, проводил работу среди гражданского населения. Из числа местного актива – коммунистов, ком-сомольцев и беспартийных, на добровольной основе, были созданы двадцать шесть партизанских групп, общей численностью сто шестьдесят человек, ко-торые оказывали отряду значительную помощь в проведении операций. В июле-августе, в ходе боев, были уничтожены еще около двухсот пятидесяти захватчиков, три танка, пятьдесят четыре автомашины. За организацию успешной борьбы с врагом С.В. Юрин был награжден высшей наградой – ор-деном Ленина.
Значительный вклад в развитие партизанского движения Минской области в 1941 году внес чекистский партизанский отряд под командованием Ф.И. Па-шуна. Прибыв в первых числах июля в заданный район – Слуцкий, отряд из тридцати двух человек приступил к созданию базы, поиску недостающего оружия и боеприпасов и вовлечению в свои ряды патриотов, так как первый боевой опыт показал, что успешно действовать малыми силами было трудно. К 18 июля за счет местных жителей и партийно-советского актива Слуцкого и Копыльского районов отряд увеличился вдвое и насчитывал уже шестьдесят три человека. Таким образом, отряд стал не чисто чекистским, а смешанным и руководствовался не только конкретными заданиями Наркомата, но и общими задачами народной борьбы против оккупантов. Партизаны этого отряда дей-ствовали на автогужевых дорогах Любань–Житковичи, Любань–Копаткевичи, на железнодорожной станции Уречье Слуцкого района. Они минировали доро-ги, сжигали мосты, уничтожали одиночные автомашины и мотоциклистов. Только 26 июля из засады, в районе деревни Постолы Житковичского района, были уничтожены сорок два фашиста. В течение трех недель в отряде находи-лись секретарь подпольного Минского обкома партии В.И.Козлов и секретарь подпольного Слуцкого райкома А.И.Степанова. Члены подпольного обкома провели на базе отряда совещание с оставшимися в тылу противника комму-нистами Любанского района. По указанию Козлова и Степановой отряд был разделен на два. Один, насчитывавший тридцать бойцов под командованием чекиста Е.Д. Горбачева, подчинялся непосредственно обкому, а второй, под командованием Ф.И. Пашуна, продолжил действовать самостоятельно, посте-пенно увеличивая свою численность. В декабре 1941 года из-за ударов карате-лей и тяжелых условий зимы группа отряда (50 человек) вместе с Ф.И. Пашу-ном вышла за линию фронта. Горбачев остался и 25 ноября 1941 года, для ко-ординации и руководства партизанским движением в Минской области, был создан штаб соединения, где Е.Д. Горбачев стал ответственным за организа-цию и деятельность разведки и контрразведки.
Успешно действовали специальные чекистские партизанские отряды и в По-лесской области, куда они также были посланы. 14 июля начальник Василе-вичского райотдела НКВД А.З. Духанин был вызван в Мозырь (в то время центр Полесской области) и получил приказ создать отряд из числа чекистов для действий в тылу противника на основе созданного и действующего истре-бителного батальона. Готовились основательно. В одном из лесных массивов будущие партизаны заложили тайники с продовольствием и боеприпасами, изучили район действий. 10 августа они, в Полесском обкоме партии, сдали на хранение свои партийные и служебные документы. Когда 18 августа гитле-ровцы ворвались на территорию района, то чекисты уже 20 августа взорвали мост через реку Днепр, позднее повредили двести метров телеграфно-телефонной связи. В том же районе должен был действовать партизанский от-ряд под командованием А.А. Козлова, насчитывавший пятьдесят человек. От-ряды объединились для более успешных действий. Командиром вначале был Козлов, затем Духанин. Но нашелся предатель, который выдал врагу не только месторасположение отряда, но и базу с продовольствием партизан. Пришлось срочно уходить. Каратели неоднократно пытались уничтожить партизан, но те в ходе одного из боев убили и ранили двадцать гитлеровцев, еще пятерых по-дорвали на минах.
Из-за отсутствия должной экипировки, пришлось отправить по домам часть больных бойцов, а остальные передислоцировались в Лоевский район Гомель-ской области. Здесь они встретились с партизанским отрядом «За Родину» под командованием С.В. Дундукова и Г.И. Синякова. Обсудив сложившуюся об-становку (нехватка продовольствия и боеприпасов), часть чекистов решила продолжить борьбу в тылу врага, а группа из восьми человек в конце сентября направилась к линии фронта.
Какой конкретный урон нанесли противнику чекистские партизанские отря-ды летом 1941 года? Мы знаем это в общем виде, но за каждой боевой опера-цией стояли конкретные люди: и те, кто погиб в боях с карателями, и те, кто вынужден был осенью уйти за линию фронта, и те, кто остался и позже, в 1942–1944 годах, влился в местные партизанские отряды и бригады во всех десяти областных партизанских соединениях. Они стояли во главе формиро-ваний народных мстителей или создавали и руководили их подразделениями войсковой и агентурной разведки, контрразведки, работая по своей специаль-ности.
Только за полтора-два первых месяца войны чекисты-партизаны в Белорус-сии сумели подорвать два железнодорожных эшелона, семь железнодорожных мостов, разрушить свыше километра железнодорожного полотна, уничтожить семьдесят два шоссейных моста, более ста автомашин, повредить двадцать де-вять километров телеграфно-телефонной связи, разгромить три гарнизона, вы-вести из строя свыше семисот солдат и офицеров Вермахта, пять танков и две бронемашины. Были и потери. В этот трудный период начала войны погиб двадцать один чекист, тринадцать ранены, шесть пропали без вести.
Теперь о сотрудниках НКВД вышедших в советский тыл и оставшихся для продолжения борьбы в тылу врага в составе партизанских формирований. Приблизительно из двух тысяч учтенных БШПД на 1 июля 1944 года сотруд-ников НКВД, за линию фронта вышло около пятисот человек (25%), а осталь-ные – более полутора тысячи (75%) сражались в рядах партизан. Из них два-дцать шесть чекистов были командирами или комиссарами партизанских от-рядов и бригад, двенадцать начальниками штабов. Около половины начальни-ков Особых отделов, заместителей командиров отрядов, бригад, соединений по разведке и контрразведке составляли чекисты.
Так что, специальные чекистские партизанские отряды, посланные Наркома-том и ЦК КП(б)Б летом – начале осени 1941 года на захваченную врагом тер-риторию Белоруссии для поддержки и развития партизанского движения в республике, для усиления его кадрового потенциала, выполнили поставлен-ную задачу. Надо четко себе представлять и ясно понимать, что чекисты Бело-руссии были вместе с народом, всемерно поддерживали его борьбу с оккупан-тами, участвовали в более сорока боевых операциях против врага. Но они бы-ли боевой силой, а организующая и направляющая роль принадлежала пар-тийным, советским, комсомольским, как центральным руководящим органам, так и местным.
На захваченной Вермахтом территории Белоруссии люди самостоятельно начинали борьбу против иноземных вооруженных захватчиков и «нового по-рядка» гитлеровцев, против режима массовых расстрелов, виселиц, всемерно-го грабежа, ликвидации всех социальных достижений Советской власти. Это был протест против жутких концлагерей, лагерей для военнопленных, гетто, против превращения людей в бессловесных рабов. Пламя народной борьбы, несмотря на кровавые репрессии фашистов, охватывало все новые и новые территории и населенные пункты   тысячи, а позже десятки и сотни тысяч жи-телей Белоруссии. Чекисты, их партизанские спецотряды и спецгруппы помо-гали борьбе народа, используя свой опыт, знания, военную подготовку, высо-кую организованность и дисциплину. Отсюда и довольно высокая эффектив-ность их разведывательных и боевых операций.
Чекисты начинали вести и разведку, в первую очередь, переброски войск противника по железным дорогам. К сожалению, методам и способам сбора и добывания разведывательной информации о работе железнодорожного транс-порта, сотрудников контрразведки накануне войны не учили. Азы разведыва-тельной работы на транспортных магистралях приходилось постигать в бое-вой обстановке в процессе деятельности в тылу врага, что не могло не сказать-ся в первом периоде войны на сроках развертывания такой деятельности и ее эффективности. В самые первые дни войны организация работы по получению разведывательной информации об использовании противником транспорта представляла значительную сложность. Первая информация о воинских пере-возках фашистских войск и резервов Вермахта получена в результате анализа сообщений 636 сотрудников органов госбезопасности республики, вышедших через линию фронта, а также от командования первых отрядов специального назначения, которые формировались в июле 1941 года в Могилеве. Наиболее полные достоверные данные, об интенсивных перевозках вражеских войск на Московском направлении, получены оперативным работником спецотряда Я.И. Шпилевого, действовавшего в Оршанском районе Витебской области в сентябре-ноябре 1941 года, в зоне участков железной дороги. Позже, в апреле 1942 года, для действий в тылу противника этот спецотряд, согласно указанию Центра, был реорганизован и из его состава сформированы восемь спецгрупп НКВД.
Проводили разведку и диверсии осенью и зимой 1941 года на железных до-рогах и небольшие группы чекистов. Так, была создана в тылу гитлеровцев группа «Стрельцова» в составе девяти человек. Руководил ею М.И. Нестерен-ко. Группа действовала в Меховском, Городокском и Дриссенском районах Витебской области. Эта группа на железнодорожных линиях Себеж–Сураж, Езерищи–Бычиха подорвала семь вражеских эшелонов. В конце февраля 1942 года, вызванный в советский тыл для доклада Центру, Нестеренко погиб во время перелета. Данных о дальнейшей судьбе участников спецгруппы «Стрельцова» в архивах нет.
Никто не знает где и когда они погибли.
Добывала разведка и информацию стратегического характера. В сентябре 1941 года разведчики Витебской области, где активно действовали чекистские партизанские группы и отряды, передали через своего связного за линию фронта сведения о сосредоточении крупных танковых и авиационных сил фа-шистов перед наступлением на Москву и об ориентировочных сроках его начала. Связной, перейдя линию фронта, обратился в Особый отдел Западного фронта, которым тогда руководил нарком госбезопасности республики Цана-ва, посылавший чекистские партизанские подразделения, на захваченную вра-гом территорию республики, летом 1941 года. Эта информация о готовящемся наступлении была получена в результате удачной засады, в которую попала немецкая легковая автомашина с офицерами и штабными документами. К со-жалению, у партизан в 1941 году не было радиостанций, и связной добирался до советских войск через линию фронта около двух недель. Ценнейшее время для принятия действенных контрмер против готовившегося командованием Вермахта удара на Москву было потеряно безвозвратно. Надо отметить, что засады партизан на дорогах Белоруссии были далеко не случайны. Уже в 1941 году партизаны получали необходимые для этого сведения от патриотов в ок-купированных городах, райцентрах, железнодорожных станциях, в селах рас-положенных около транспортных коммуникаций.
Чекисты Белоруссии по приказам Наркомата и указаниям ЦК КП(б)Б не только воевали в специальных партизанских отрядах, но и лично участвовали в создании, обучении и боевых действиях истребительных батальонов и отря-дов народного ополчения, в их контрразведывательном обеспечении, в орга-низации эвакуации предприятий и людей, в упорных боях с наступающими войсками Вермахта. В июле в Витебскую, Гомельскую, Могилевскую и По-лесскую область для боевого укрепления семидесяти восьми истребительных батальонов, с общей численностью более тринадцати тысяч патриотов, было направлено пятьсот тридцать пять сотрудников НКВД. Они составляли только четыре процента от общей численности этих батальонов, но ценно было не их количество, а их знания, высокая дисциплинированность, воинская подготов-ка. Помогали чекисты и вооружению истребительных батальонов. Так, в июле, в Могилеве с областного склада НКВД, для созданных истребительных бата-льонов, были взяты пулеметы и семь тысяч винтовок. В восточных областях оружия остро не хватало.
Подразделения НКВД стойко и умело защищали, наряду с другими совет-скими воинами, и Брестскую крепость (132-й конвойный батальон), и Минск, и Могилев, и Витебск. И, отходя из Витебска по приказу командования, смогли, несмотря на бронесилы и штурмовые группы врага, смогли взорвать два моста через реку Западная Двина и задержать тем самым продвижение соединений Вермахта. Ожесточенные бои на улицах Гомеля вела рота милиции, город упорно оборонял 53-й стрелковый полк войск НКВД, состоявший из четырех батальонов с более трех тысяч человек личного состава: 70% работники ми-лиции, еще 30% сотрудники других служб НКВД.
Чекисты были направлены по решению ЦК КП(б)Б уже в первые формиру-ющиеся партизанские группы и отряды с целью разведывательного и контр-разведывательного их обеспечения. Но их было относительно мало по отно-шению к количеству личного состава этих отрядов из местных коммунистов, комсомольцев, советского актива. На восьмой день войны (29 июня) по поста-новлению ЦК КП(б)Б в тыл врага были направлены девятнадцать диверсион-ных групп, в каждую из которых входил сотрудник госбезопасности или ми-лиции. 6 июля были созданы по решению ЦК КП(б)Б двадцать девять парти-занских отрядов, состоявших из четырехсот шестидесяти коммунистов и ком-сомольцев, в том числе, сто пятьдесят чекистов, то есть до тридцати процентов личного состава отрядов. Для усиления только что созданных, небольших по численности, слабо обученных в военном отношении партизанских отрядов ЦК КПБ(б) 11 июля решает направить группы работников госбезопасности и милиции в ряд оккупированных районов и областей республики.
На территории Гомельской, Полесской (восточные области БССР) и Пин-ской (западная область БССР) действовали тринадцать заранее подготовлен-ных партизанских отрядов, с общей численностью около пятисот человек, из них до шестидесяти чекистов. Так, в Полесской области в Мозырьском парти-занском отряде из сорока человек – два чекиста, в Калинковичском отряде из тридцати пяти человек – пять чекистов. В каждом из двадцати семи партизан-ских отрядов (по другим данным 35 отрядов), воюющих в тылу врага в июле, был один или несколько сотрудников НКГБ и НКВД.
В Чечерском районе, Гомельской области, в августе 1941 года были созданы четыре партизанские группы численностью девяносто пять человек. Во главе групп было по одному чекисту. Одну из них возглавлял Н.А. Михайлашев, до войны сотрудник органов государственной безопасности в Пинской области. В Чечерском партизанском отряде он стал командиром отделения, взвода и, позже, заместителем командира отряда. С августа 1942 года   заместитель начальника разведки отряда, затем бригады «Вперед» НКВД СССР. В апреле-июле 1944 года Н.А. Михайлашев был командиром специальной, действовав-шей на территории Вилейской области, разведывательно-диверсионной груп-пы «Буря», которая подорвала и пустила под откос сорок три вражеских эше-лона с живой силой и военной техникой, а также один бронепоезд. 5 ноября 1944 года Н.А. Михайлашеву было присвоено звание Героя Советского Сою-за.
Наличие подготовленных и опытных чекистских кадров в партизанских от-рядах и их выдвижение на различные командные должности в отрядах, брига-дах и соединениях сыграло свою положительную роль. Например, в Калинко-вичском партизанском отряде заместителем командира отряда был начальник Калинковичского райотдела НКВД лейтенант госбезопасности А. Богданов, партизанской бригадой «Дядя Коля» командовал Герой Советского Союза ка-питан госбезопасности П.Г. Лопатин. Нахождение чекистов в партизанских от-рядах во многом помогало оградить партизанские отряды от проникновения неустойчивых или случайных людей, а также от агентуры немецких спец-служб. Наличие подготовленных и опытных чекистских кадров в партизан-ских отрядах и их выдвижение на различные командные должности в отрядах, бригадах и соединениях сыграло свою сугубо положительную роль. По дан-ным БШПД, в составе партизанских отрядов, бригад и соединений на террито-рии Белоруссии с оккупантами сражались в годы войны одна тысяча восемь-сот пятьдесят три сотрудника органов НКГБ–НКВД, территориальных, осо-бых отделов Красной Армии, пограничных войск. Из них, по данным белорус-ского исследователя А.К. Соловьева, в разведывательных органах (они вы-полняли часто и контрразведывательные функции) партизанских формирова-ний в 1941–1943 годах на территории республики работало пятьсот шестьде-сят четыре сотрудника органов госбезопасности (в это число вошли и сотруд-ники военной контрразведки).
Чекисты, не щадя себя чекисты мужественно и самоотверженно сражались с противником на захваченной врагом территории Белоруссии.
Однако в 1941–1942 годах отрицательно сказывались на их борьбе отсут-ствие подготовки к развертыванию деятельности в тылу гитлеровцев на совет-ской территории, явно недостаточное внимание к вопросам использования специальных партизанских групп и отрядов НКВД БССР. К тому же полное отсутствие радиосвязи и очень малое количество минно-подрывной техники, непродуманность нужной экипировки и отсутствие достаточного вооружения групп и отрядов НКГБ–НКВД. Сказывалась и слабая связь с местными парти-занскими отрядами и подпольными патриотическими организациями, упор на использование только своей довоенной агентуры, о документы которой спец-службы фашистов частично смогли захватить, в первые дни и недели войны. Не надо забывать, что в тылу группы армий «Центр» действовали сначала че-тыре, а вскоре и пять, и шесть охранных дивизий, многочисленные абверко-манды и группы, подразделения СД и ГФП, об использовании ими немалого числа провокаторов, изменников и предателей из числа местной «службы по-рядка» и оккупационного аппарата, лиц «пострадавших» от Советской власти, и хорошо знавших данную местность и ряд местных жителей, и к тому же ска-зывался жуткий массовый террор фашистов.
Так, в инструкции германского командования по Гомельской области (в других областях было аналогично) говорилось: «Любое враждебное поведе-ние населения по отношению к немецким вооруженным силам и их организа-ций карается смертью. Кто укрывает красноармейцев или партизан, поддержи-вает их – наказывается смертью. Если партизан не нашли, следует взять за-ложников из населения. Их надо повесить: если виновники или их помощники в течение 24 часов не будут доставлены. В последующие сутки на этом же ме-сте следует повесить их удвоенное количество».
В итоге всех мер противодействия нацистских спецслужб и охранных со-единений Вермахта, крайне мало или почти не известно о боевой деятельности в 1941 году некоторых групп и отрядов партизан – чекистов под командова-нием К.А. Рубинова (Могилевская область), К.С. Зайцева и А.Е. Василевского (Минская область), И.Калугина, Герасимова (Вилейская область). М.И. Сме-танкина (Пинская область), М.А. Сорокина, В.А. Аксенова, Крылова, И.А. Го-ловкина, Н.Ф. Богданова (Полесская область) и других.
Чекисты сражались до конца, нанося урон врагу и спасая местных патрио-тов. «Лучше умереть, сражаясь, чем жить на коленях»   таков был их девиз. Так погиб чекист В.А. Ющенко – ему было всего 26 лет. После окончания спе-циальной школы чекистов, куда он был направлен по партийной мобилизации в мае 1940 года, работал следователем управления НКГБ по Пинской области. В начале войны, как сотрудник органов госбезопасности Ющенко был остав-лен на захваченной врагом территории и воевал в составе партизанской груп-пы. В декабре 1941 года он вместе с командиром группы Н.М. Андроновым и подпольщицей Ю.М. Филончик прибыли в деревню Рудаково Хойнинского района Полесской области и расположились в здании машинно-тракторной станции (МТС), где намечалось собрание патриотов по организации партизан-ского движения в районе. Об этом стало известно оккупационным властям, ко-торые быстро перекинули воинское подразделение и численный состав трех районных полиций и блокировали здание МТС. Партизаны были окружены, но отказались сдаться в плен, и приняли неравный бой. Противник понес значи-тельные потери. Все трое партизан погибли в горящем здании. Пав смертью храбрых, они спасли своих товарищей. Эта жертва была не напрасной. Если в декабре 1941 года в области действовали пять партизанских отрядов, то уже в январе 1942 года их было двенадцать, а через год после этого боя, в декабре 1942 года их насчитывалось двадцать восемь.
В битвах с сильным, опытным и многочисленным врагом чекисты Белорус-сии понесли значительные потери   до 20% (относительно к их общей числен-ности накануне войны,   3 200 сотрудников). Из этого числа 360 чекистов по-гибли в годы войны, 254 получили тяжелые ранения, 60 значатся в списках без вести пропавших. Для чекистов в борьбе с врагом главным были защита Роди-ны, белорусского народа, помощь Красной Армии, партизанам и подпольщи-кам.
Летом и осенью 1941 года, направляя чекистов для работы по их специаль-ности в созданные истребительные батальоны и отряды народного ополчения, обучая будущих партизан на различных курсах, в Партизанской школе, в опе-ративно – учебном центре и его филиалах, НКГБ Белоруссии задействовал до восьмидесяти процентов всех своих кадровых сотрудников (данные приводят-ся по подсчетам авторов). Остальные в июле 1941 года перешли или в Гомель-ское, Могилевское, Полесское областные управления НКВД–НКГБ или были переподчинены структуре военной контрразведки (Особые отделы). Так, со-гласно списка, утвержденного заместителем Наркома внутренних дел СССР И.М. Коренчуком, 30 июля 1941 года, в Особый отдел (ОО) Орловского воен-ного округа перешли сто семь сотрудников НКГБ БССР, в ОО Московского округа – 190, в ОО Западного фронта – 44. Надо отметить, что с 19 июля по 21 октября 1941 года нарком госбезопасности БССР Цанава был и начальником Особого отдела (ОО) Западного фронта, и, одновременно, продолжал куриро-вать оккупированную территорию Белоруссии, опираясь на систему органов военной контрразведки. В то время в состав Западного фронта входили трина-дцать армий, которые защищали главное, Московское направление. Состав со-трудников этого отдела (ОО) фронта комплектовался из работников террито-риальных органов безопасности, военных контрразведчиков, в том числе, и чекистов отошедших из западных областей.
К концу 1941 года, по существу, перестал выполнять свои функции Нарко-мат госбезопасности БССР и, в связи с этим, 20 января 1942 года по инициати-ве Центра создается специальная оперативно – чекистская группа НКВД СССР по БССР, которая стала выполнять функции руководящего органа госбезопас-ности республики. Были образованы пять областных оперативных чекистских групп с общим количеством сто семьдесят девять человек оперативного со-става: Витебская (54), Гомельская (47), Минская (16), Могилевская (50), По-лесская (12). Эти группы были усилены еще и милицейским составом, числен-ностью двести двадцать шесть человек. Перед группами была поставлена за-дача активизации разведывательно-диверсионной борьбы на оккупированной территории республики.
В общем, чекисты Белоруссии летом-осенью 1941 года, несмотря на имев-шиеся значительные трудности и недостатки, успешно справились с задачей эффективной борьбы с гитлеровскими захватчиками и внесли свой достойный вклад в дело общей нашей Победы.
 
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ.
СТРОГО СЕКРЕТНО – ОПЕРАЦИЯ «РОДИНА»
(ЛЕТО-ЗИМА 1941 Г.)

Из воспоминаний старых заслуженных чекистов о малоизвестной странице борьбы советских контрразведчиков накануне, и в первые недели Великой Отечественной войны. Эту историю, а точнее ее фрагменты, рассказал Герой Советского Союза Станислав Алексеевич Ваупшасов В.К. Киселеву.
С.А. Ваупшасов был членом Минского подпольного горкома партии и с марта 1942 года по июль 1944 года командиром спецотряда «Местные», на ба-зе которого было организовано тринадцать самостоятельных партизанских от-рядов. Это была вторая и, к сожалению, последняя встреча В.К. Киселева с Ваупшасовым (он умер в 1976 году) с очень интересным, кристально честным и доброжелательным человеком – высоким, худощавым, с выбритой головой и серыми, вспыхивающими яркими искрами глазами, которые не смогли пога-сить более чем семьдесят прожитых лет. Его жизнь была полностью отдана защите Родины и завоеваниям революции идеалов и достижений справедливо-го общества. Сын батрака, в 1918 году в девятнадцатилетнем возрасте добро-вольно вступил в ряды рождающейся Красной Армии, с винтовкой в руках во-евал на Западном фронте, обороняя страну от белогвардейцев и белопольских интервентов. В 1920–1925 годах руководил отчаянно дерзкими и успешными действиями партизанского отряда на территории Западной Белоруссии, силой захваченной буржуазно-помещичьей Польшей. В дальнейшем (с 1930 года) был на разведывательной работе. Являясь активным участником антифашист-ской борьбы в Испании в 1937–1938 годах выполнял боевые задания в борьбе против фашистских войск. В 1939 году, по возвращении в СССР, был направ-лен в органы государственной безопасности. В послевоенный период продол-жительное время работал на руководящих должностях в МГБ–КГБ СССР.
Встречался В.К. Киселев с С.А. Ваупшасовым в Москве, когда Ваупшасов уже был на пенсии. И вот, в ходе ярких и четких воспоминаний, а говорил он ярко и образно, в основном о своих товарищах по борьбе, вдруг прозвучало несколько фраз об операции советской контрразведки в самом начале Великой Отечественной войны под общим условным названием «Родина» . В.К. Ки-селев заинтересовался и попросил более подробно рассказать о ней. Подумав несколько минут, Станислав Алексеевич согласился, но взял с собеседника слово, что он ничего не будет записывать, ведь операция была совершенно секретной и никогда даже не упоминалась, ни в научных трудах, ни в художе-ственных произведениях. По его мнению, о ней можно будет написать лишь лет через пятьдесят. А тогда шел 1975 год и очень ощутимо набирал силу так называемой «застой», чиновничий страх перед возможностью ошибиться, «промахнуться», вызвать собою неудовольствие власть предержащих, а по возможности, и выслужиться проявлением сверх бдительности. Шла, пусть и сдержанная, реабилитация И.В. Сталина и его ближайшего окружения. Все их ошибки, просчеты, злоупотребления властью, преступления против наших людей, репрессии загубившие тысячи командиров Красной Армии, многих честных чекистов и разведчиков полностью и исключительно возлагались только на органы Государственной безопасности и внутренних дел, их руко-водство.
То, что в органы, призванные охранять завоевания Революции и достижения Советской власти, успехи в строительстве новой жизни широко проникали беспринципные карьеристы, политические авантюристы, бездушные чиновни-ки, это правда; что с их помощью во второй половине 30-х годов были ис-треблены 23–30 тысяч чекистов, многие из которых подняли голос или высту-пили против массовых нарушений законности – горькая, и тяжелая, правда. Но было в органах государственной безопасности при тогдашних вождях немалое количество честных людей, героев разведки и контрразведки, посланцев пар-тийных и комсомольских комитетов, на деле боровшихся и часто побеждав-ших в тайной войне против агентов различных спецслужб врага, в первую очередь фашистских государств, это безусловная, правда. В условиях беском-промиссной и беспощадной военной схватки ряда стран во главе с нацистской Германией с СССР в 1941–1945 годах эти кадры чекистов во многих случаях силой обстоятельств самой войны, выходили на первый план в деятельности Наркомата Госбезопасности, органов, как военной разведки, так и контрраз-ведки «Смерш». Они внесли достойный вклад в общую победу многонацио-нального советского народа над фашизмом, часто ценою собственной жизни. Ваупшасов С.А. был одним из немногих уцелевших чекистов того поколения. Он рассказывал о действительно стратегической операции советских контр-разведчиков, в той или иной мере повлиявшей на судьбу битвы за Москву ле-том 1941 года и в целом на первый этап грандиозной войны, как бы передавал факел неугасимой эстафеты Правды в руки подрастающего поколения истори-ков Великой Отечественной. На всю оставшуюся жизнь запомнились В.К. Ки-селеву строгие слова С.А. Ваупшасова: «Запомни, хорошенько запомни все, что я тебе скажу. И когда придет время, расскажи людям, если хватит смело-сти и веры. Ведь в этой операции, спасая все то, что бездарно провалили Ста-лин, Ворошилов, Берия, погибли многие и многие, иногда не зная даже, поче-му гибнут. Это наш долг перед их памятью».
Пришло время выполнить завещание Станислава Алексеевича и рассказать то, что он рассказал В.К. Киселеву, естественно, с дополнениями и фактами, почерпнутыми из опубликованных отдельных материалов, научных материа-лов и мемуаров. Сам С.А. Ваупшасов не ограничился своим рассказом, для большей полноты картины попросил известного в прошлом разведчика пол-ковника Артура Карловича Строгаса принять В.К. Киселева, военного истори-ка, для беседы. То был человек легендарной судьбы, и он являлся одним из ак-тивных участников операции «Родина». Потому он смог осветить некоторые ее эпизоды, а также во многом подтвердить сведения С.А Ваупшасова. Но условие действовало прежнее – ничего не записывать и опубликовать при пер-вой реальной возможности. По ходу встреч дело было поставлено так, что ни-каких вопросов, даже уточняющего или разъясняющего характера нельзя бы-ло задавать, даже тогда, когда было ясно, что они рассказывали не все, осо-бенно о некоторых деталях. Ваупшасов С.А. и Спрогис А.К. прошли очень жесткую и длительную школу в процессе своей работы в органах разведки и контрразведки, были представителями своего времени и своих понятий, что и откладывало свой отпечаток на их характер. Но основное, главное, они смог-ли, решились передать тайну будущим поколениям и за это им низкий поклон.
А.К. Спрогис умер в 1980 году. О нем следует сказать следующее. Родился в 1904 году, латыш, из семьи рабочего. С детских лет видел беспощадную экс-плуатацию. В 15 лет добровольно вступил в Красную Армию. Бился с внут-ренней и внешней контрреволюцией на фронтах гражданской войны. Был кур-сантом Первых московских пулеметных курсов (одно из первых училищ по подготовке из числа отличившихся красноармейцев командных кадров для Красной Армии) и не раз стоял на посту № 27, охраняя Кремль. В 20-е годы служил на границе. В 30-е принимал участие в организации на территории Со-ветской Белоруссии спецкурсов, где познакомился с С.А. Ваупшасовым, кото-рый вместе с Орловским, Коржом, Шмыревым и другими товарищами готови-лись к будущей партизанской борьбе в случае возможной империалистической агрессии против СССР. В 1936–1937 годах участвовал добровольцем в граж-данской войне в Испании. Был назначен советником частей специального назначения. Но Спрогис не ограничивался этой ролью, а возглавил отряд раз-ведчиков и непосредственно участвовал в боевых операциях. Разведчики Спрогиса взорвали вражеский пороховой завод, пустили под откос около два-дцати военных эшелонов, проводили рейды по тылам фашистов, добывая сек-ретные документы, и захватывая пленных. Он провоевал полтора года в Испа-нии и за подвиги был награжден орденами Ленина и Красного Знамени. После возвращения из Испании учился в военной академии имени М.В. Фрунзе, ко-торую успешно закончил в 1940 году. В 1941–1942 годах являлся особоупол-номоченным разведывательного отдела штаба Западного фронта. В 1943–1944 годах был начальником Латышского штаба партизанского движения. С 1945 по 1949 годы находился на преподавательской работе, где передавал свой бо-гатый опыт молодым чекистам. С 1949 года на пенсии. И не столько по состо-янию здоровья, сколько из-за резкого несогласия, по его словам, с проводи-мыми тогдашним руководством МГБ СССР формами и методами борьбы с вооруженными повстанцами и антисоветским подпольем в Прибалтике, в ходе которой пострадали тысячи невинных людей. За многолетнюю успешную дея-тельность по защите Советской Родины его наградили двумя орденами Лени-на, четырьмя орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны первой степени и орденом Красной Звезды.
Прежде чем перейти к ходу самой операции «Родина», хотелось бы сделать несколько замечаний о некоторых активных ее участниках с целью большей ясности последующих событий. С.А. Ваупшасов никогда не говорил о прямом своем участии в этой операции, но и не отрицал возможности, что способство-вал ее проведению, находясь за пределами СССР. Он сам пишет в мемуарах: «Полтора года провел я в капиталистической Европе, выполняя специальные задания… Картины гитлеровского Берлина, вооруженной фашистской Герма-нии, спесивые, самодовольные нацисты, упоенные военными успехами, вызы-вали во мне жгучее отвращение. А угнетенные, но не покорившиеся народы пробуждали горячее сочувствие. Главные же мои мысли и чувства были там, где решалась судьба моей Родины (после начала войны – В.К. Киселев)… Лишь осенью 1941 года я возвратился в Москву».
Эту операцию, по воспоминаниям Ваупшасова и Спрогиса, возглавлял И.А. Серов, талантливый контрразведчик, чекист еще со времен двадцатых годов, но противоречивая фигура со сложным и крутым характером. Он являлся од-ним из руководителей борьбы с вражеской разведкой, работая в аппарате наркома НКГБ СССР Л.П. Берии, сменившего на этом посту расстрелянного, по приказу И.В. Сталина, Н.Ежова, на которого и были списаны все чудовищ-ные массовые репрессии 1937–1938 годов, и который «слишком много знал» о целях и приемах истребления партийных, советских и военных кадров. И.А. Серов работал, еще в начале тридцатых годов, под руководством одного из создателей советской контрразведки, а позже руководителя разведки ОГПУ – НКВД А.Х. Артузова и набирался опыта в целом ряде успешно проведенных по его планам операциях. Но… молчал, когда Артузова арестовали в 1937 го-ду после выступления на активе НКВД, где тот во весь голос сказал об опас-ности перерождения органов: «При установившемся после смерти Менжин-ского фельдфебельском стиле руководства отдельные чекисты и даже целые звенья нашей организации вступили на опаснейший путь превращения в про-стых техников аппарата внутреннего ведомства, со всеми его недостатками, ставящими нас на одну доску с презренными охранниками капиталистов».
Слыхал Серов и о последнем поступке Артузова, одного из ближайших со-трудников Ф.Э. Дзержинского по ЧК и ОГПУ, написавшего своей кровью из вскрытой вены на простыне и вывесившего ее, уже умирающим, в окно каме-ры: «Каждый большевик, верный идеям революции, обязан в случае первой же возможности обличить Иосифа Сталина, предателя, изменившего делу комму-низма». Какое воздействие оказали на Серова эти последние слова его учителя – чекиста, сказать трудно. Он проявил себя знающим и решительным опера-тивным работником, был молчаливым и щепетильно исполнительным, нико-гда не задавал никаких вопросов и был инициативным исключительно в своей сфере работы. В 30–40-е годы, как и многие другие, безоглядно верил Стали-ну, его утверждениям о крайней необходимости проведения репрессий. В этом человеке причудливо сочетались огненные искры бессмертных идей социаль-ной справедливости и черная ночь беззаконных арестов невинных и страдания депортированных народов в сороковые годы. Однако Серов был умным, дальновидным человеком, умеющим учиться у жизни, быть верным социаль-ным завоеваниям и постепенно начавший понимать необходимость кардиналь-ной ломки системы, прекращения репрессий против многих сынов и дочерей советского народа. Июльским (1953 г.) Пленумом ЦК КПСС были приняты необходимые меры для предотвращения в будущем любой попытки поставить органы госбезопасности и внутренних дел, вне и над государством и компар-тией, использовать их для уничтожения личных и политических соперников. МГБ было преобразовано в КГБ, и первым его председателем был назначен И.А. Серов. О правильности такого выбора, об оправдании оказанного ему ру-ководством СССР доверия свидетельствует позиция И.А. Серова во время июльского (1957 г.) заседания Президиума ЦК КПСС, который большинством голосов принял решение о смещении Н.С. Хрущева с поста Первого секретаря. В действительности речь шла об отказе от решений ХХ съезда КПСС, от осуждения культа личности, от реабилитации миллионов невинно осужден-ных, от усиления демократических принципов в жизни партии и общества. Хрущева, его политическую линию поддержала армия в лице Г.К. Жукова и КГБ в лице И.А. Серова. Они сумели быстро обеспечить прибытие в Москву многих членов ЦК, которые стали требовать созыва Пленума. Группа членов ЦК во главе с Серовым, которому подчинялась охрана во всех помещениях Кремля, появилась в здании, где проходили заседания Президиум, пригрозили К.Е. Ворошилову и Н.А.Булганину, что члены ЦК не позволят решать вопро-сы руководства партией и страной без них, могут собрать Пленум и без одоб-рения Президиума. Стало очевидным, что сговор против Хрущева потерпел провал. Подавляющее большинство участников открывшегося тогда Пленума, безоговорочно поддержало Н.С. Хрущева. (А зря!). Спустя почти два года И.А. Серов был снят со своей должности в связи с выявленными фактами его личной причастности к выселению ряда народов Кавказа и Крыма в период войны, а также к некоторым неоправданным арестам в конце сороковых годов. За все и всегда приходится расплачиваться. Но он в годы войны был началь-ником «Смерша» одного из фронтов, а в 1959 1963 годах работал начальни-ком ГРУ Генштаба Советской Армии и мы вспоминаем о нем, его плюсы и ми-нусы. В истории не должно быть ни «белых пятен», ни «черных дыр», если это настоящая история побед и поражений на нашем сложном и трудном пути.
Ясно, что операция «Родина» проводилась скоординировано из единого центра управления контрразведки НКВД–НКГБ СССР с широким привлече-нием чекистов Белоруссии, Украины, Ленинграда, Москвы, сотрудников осо-бых отделов ряда дивизий и армий. Безусловно, каждый из исполнителей в этой сложной и многоступенчатой операции знал только небольшую часть всего замысла и далеко не все, даже руководители среднего звена не представ-ляли, с какой подлинной целью проводится то или иное мероприятие. Это бы-ло крайне важно, чтобы сохранить весь замысел операции в абсолютной тайне, избежать любой, даже случайной, огласки, утечки информации, ни в коем слу-чае не привлечь к ней внимания спецслужб врага. Данную задачу советская контрразведка сумела успешно решить, несмотря на довольно значительное количество привлеченных сил и самые различные обстоятельства военного времени. Общее руководство осуществляли руководители контрразведки П.В. Федотов, Л.Райхман, В.Михеев.
В связи с тем, что основные события операции «Родина» разыгрывались на территории Белоруссии и примыкающих к ней западных областей РСФСР (Смоленской, Брянской, Орловской), то Ваупшасов назвал фамилию чекиста, ответственного за все стороны белорусского узла операции, который подчи-нялся по данному вопросу непосредственно И.А. Серову в Москве и контак-тировал по линии штаба Западного фронта с А.К. Спрогисом, при проведении тех или иных операций в расположении войск на фронте, тыловых частях и на крупных железнодорожных станциях – майор Вячеслав Иванович Формашев. Этот офицер играл одну из ключевых ролей в проводимой операции, а поэто-му необходимо, хотя бы кратко, сказать о нем, тем более, что до сего дня его фамилия практически нигде не упоминалась. В.И. Формашев родился в 1911 году в семье мелкого служащего: отец – бухгалтер, мать – домохозяйка. Вос-питывался в демократическом духе, в приверженности к идеалам счастья и свободы трудового народа. Становление его как личности проходило уже по-сле революции. Учился в единой трудовой школе, которую закончил в 1928 году. Началась первая пятилетка, страна кипела стройками и поднимающими-ся заводами. Вячеслав Иванович идет работать слесарем на фабрику, там вступает в комсомол. Проработав два года, понимает, что кроме искреннего энтузиазма для успешного строительства социализма нужны знания и посту-пает учиться в Ленинградский университет. В середине 30-х годов, сразу после окончания вуза, его по комсомольскому набору направляют в органы государ-ственной безопасности. Несколько лет он обучается в спецшколе, где наряду с другими предметами отлично изучил немецкий язык, а позже самостоятельно и английский. Служить молодого чекиста направили в Белоруссию. Перед войной он совершил несколько «загранкомандировок» в оккупированную гит-леровцами Польшу и в саму нацистскую Германию. Задания выполнял в срок и полностью, в сложных ситуациях не однократно проявлял выдержку, наход-чивость и разумную инициативу. В 1941 году, еще до начала войны, работал в Минске в республиканском аппарате НКГБ. По характеру он был молчалив, интеллигентен, вежлив, беспредельно предан своей работе по защите Родины от происков германской разведки, не сомневался в необходимости проводи-мой руководством страны предвоенной внутренней политики. Он полностью верил Сталину, но никогда не доверял до конца ни Цанаве, ни Берии, видя, как фабрикуются различных политические дела, и в целом допускаются наруше-ния законности по их приказам. Формашев был честным чекистом и убежден-ным коммунистом – в партию он вступил в годы войны.
В 1942–1943 годах Вячеслав Иванович являлся офицером связи между Центральным штабом партизанского движения и Четвертым Управлением НКГБ СССР, руководящим практической деятельностью спецгрупп госбез-опасности на оккупированной фашистами советской земле. Более десятка раз за два года войны он забрасывался через линию фронта на захваченную вра-гом территорию, как правило, в одиночку, с целью передачи секретных указа-ний командованию партизанских бригад, полков или зональных и областных соединений, которые нельзя было доверять радиосвязи или если радиосвязи у партизан еще не было. А также для получения важной разведывательной ин-формации от спецгрупп. Некоторые заброски длились две-три недели, другие – несколько месяцев. Действовать приходилось в крайне тяжелых условиях, часто на пределе человеческих сил и выносливости, при постоянном нервном напряжении, быстро и безошибочно разгадывать при встречах с людьми, кто перед тобой – патриот или замаскированный враг.
В этих «командировках» В.И. Формашев сильно подорвал здоровье, не-сколько раз попадал в госпиталь, но действовал в тылу противника уверенно и мужественно. Был награжден за свою успешную работу орденами Красного Знамени и Красной Звезды. После освобождения Белоруссии летом 1944 года по инициативе Цанавы, недолюбливавшего самостоятельного и принципиаль-ного чекиста, он был переведен на работу в создавшееся Министерство ино-странных дел БССР, неоднократно принимал участие в разнообразной дипло-матической деятельности делегации БССР в ООН, являлся заместителем ми-нистра. В 50-60-е годы работал в министерстве высшего образования СССР на должности начальника отдела. Все, знавшие, знавшие Формашева по работе, отмечали свойственные ему принципиальность, отзывчивость и честность. Умер В.И. Формашев в 1969 году.
Операция Родина», безусловно, не сыграла ни главной, ни решающей или определяющей роли как в развитии военных действий в 1941 году, так и в кра-хе плана «Барбаросса», но все же оказала немалое влияние на ход событий ле-та 1941 года. Ведь главным являлось не то, что, по сути, наша война с фашист-ской Германией была самым крупным военным столкновением СССР с удар-ными силами фашизма. Определяющим стало то, что, уже в 1941-м, план мол-ниеносной войны, разработанный германским генералитетом, перечеркнут ге-роическим отпором, который противник встретил на нашей земле. Мир пом-нит несгибаемое мужество защитников Брестской крепости, Москвы, Ленин-града и Сталинграда, Киева и Минска, Могилева, Одессы и Севастополя, Но-вороссийска и Керчи, Тулы, Смоленска и Мурманска. Но города становятся героями лишь тогда, когда Героями становятся их защитники. В жестоких сражениях наша армия изматывала врага, накапливала опыт и силы, училась побеждать. Страна выстояла, переломила ход событий, хотя в ходе войны у нас складывались и критические ситуации.
Кроме того, нужно сказать и о том, что в процессе развития событий на фронте, особенно в переломных ситуациях, когда очень активно взаимодей-ствуют различные силы и подходы противоборствующих сторон, взаимно притягиваясь и отталкиваясь, давали большую или меньшую возможность ко-мандованию выбора принципиально разных путей успешного развития собы-тий, действия разведки и контрразведки по своевременной информации армей-ских штабов о дислокации, силах и планах противника, а также успешная его дезинформация, могут дать решающий перевес в том или ином положении на общем военно-стратегическом направлении действий войск на фронте. Эту роль с немалым успехом сыграла многоступенчатая операция советской контрразведки летом 1941 года.
И последнее замечание о логичности или противоречивости данной версии хода военных действий, первых месяцев войны, о подтверждении ее архивны-ми документами и печатными работами по исследованию Великой Отече-ственной войны. Данный материал основан в основном на устных рассказах С.А. Ваупшасова и А.К. Спрогиса. Архивные документы Разведывательного управления Генерального штаба Советской Армии и контрразведки КГБ СССР закрыты по сей день. Исследователям они практически недоступны, и под-твердить или опровергнуть с их помощью данную версию не представляется пока возможным. Следует также учитывать, что в связи с совершенно секрет-ным характером самой операции далеко не все распоряжения и отчеты могли фиксировать на бумаге, особенно на начальном этапе войны. Кроме того, о том, как относились к сохранению архивных документов: неоднократно про-водились их «чистки»; уничтожались при эвакуации из Москвы в октябре 1941 года часть архивов Наркома Обороны и НКВД–НКГБ СССР. Имеется вероят-ность уничтожения ряда документов в связи с известными событиями весны-лета 1953 года и после ХХ съезда КПСС. Это связано с тем, что на некоторых материалах, а они не обязательно должны были быть подшиты в делах орга-нов отдельно от других бумаг, могли быть те или иные подписи, резолюции, разработки лиц, скомпрометировавших себя в результате нарушений законно-сти в послевоенный период. Однако изученная наша обобщающая научная ли-тература по войне не противоречит возможности развития хода событий с учетом результатов операции «Родина», а переводная западная, в первую оче-редь изданная в ФРГ, содержит ряд косвенных подтверждений данной версии, в особенности «Военный дневник»   ежедневные записи начальника генераль-ного штаба сухопутных сил 1939–1942» генерал-полковника Ф.Гальдера.
Руководство нацистской Германии придавало первостепенное значение про-ведению успешной разведки против СССР. Ведь во всех предшествующих во-енных компаниях обладание достаточно полными разведывательными сведе-ниями о противнике и ведение результативной подрывной работы позволяло Вермахту рационально распределять свои военные силы, оставляя в непри-косновенности стратегические резервы, направлять войска только туда, где они могли быть использованы с максимальным эффектом. Многие забрасыва-емые в СССР шпионы и диверсанты снабжались, кроме оружия, взрывчатыми веществами, специальными средствами для совершения террористических ак-тов, воинскими и гражданскими документами и коротковолновыми приемо-передающими радиостанциями и шифрами, для надежной и быстрой связи. Для достижения своих целей гитлеровцы сосредоточили на советско-германском фронте более ста тридцати разведывательных и контрразведыва-тельных органов, создали свыше шестидесяти специальных школ по подготов-ке агентуры. За год все школы и различные курсы выпускали около десяти ты-сяч шпионов и диверсантов со сроком обучения от полутора до трех месяцев.
Естественно, что основным объектом подрывной деятельности противника в годы войны являлась Красная Армия. В 1941 году, из общего числа немецких шпионов, диверсантов и террористов, забрасываемых в СССР, пятьдесят пять процентов направлялись непосредственно в зону боевых действий советских войск. С точки зрения нацистов и разработанных ими планов это было логич-ным и вытекало из стратегической доктрины «молниеносной войны», на кото-рую гитлеровцы отводили всего два-три месяца. Основная цель Вермахта и всех военных органов Германии заключалась в уничтожении в скоротечных и маневренных боях Красной Армии. После этого – захват важных для Герма-нии советских экономических районов, включая Москву, Ленинград, нефте-носные районы Кавказа, представлялся фашистам делом техники. В результате задачи немецкой разведки с начала войны и примерно до марта 1942 года сво-дились обеспечению войск агрессора как можно большей и точной информа-цией о советских войсках в районе военных действий на сегодня и ближайшее время. Разведка должна была представлять данные о дислокации и численно-сти войск на фронтах, подходе новых войсковых соединений, о наличии обо-ронительных рубежей, их прочности и уязвимых местах, о моральном состоя-нии военнослужащих Красной Армии. Поскольку война предполагалась ско-ротечная, то вне интересов разведки во многом оказались стратегические воз-можности Советских Вооруженных сил, те факторы, которые будут действо-вать через шесть – восемь месяцев, на следующий год. В этом заключался один из важнейших просчетов гитлеровских спецслужб. Ошибалась немецкая разведка и в своих расчетах на то, что нападение Германии на Советский Союз вызовет внутреннее брожение, открытые выступления против Советской вла-сти, национальную рознь между народами СССР и так далее.
Агентура спецслужб Германии была главным, но не единственным сред-ством достижения разведывательных целей. Определенное и немалое внима-ние отводилось получению информации разведывательной службой, занима-ющейся перехватом переговоров советских военных радиостанций, воздуш-ной разведке и так далее. Все эти средства, как правило, были взаимосвязаны и дополняли друг друга. Генерал-лейтенант Пиккенброк, один из руководителей Абвера, так оценивал значение воздушной разведки: «Эта разведка давала хо-рошие результаты, она сохраняла нам большое количество агентов и в то же время добывала данные для заброски агентуры».
Встает вопрос, а зачем нам эти подробные данные об организации и направ-лении, средствах и задачах фашистских спецслужб, в предвоенное время и в начале войны? Дело в том, что советские чекисты, ряд руководителей НКВД–НКГБ СССР, являясь высококвалифицированными специалистами и хорошо зная, в том числе по данным советских разведчиков, находившихся в лагере врага, главные установки и задачи нацистских спецслужб, сумели быстро и правильно оценить ситуацию и использовать складывающиеся обстоятельства, сильные и слабые стороны противника, для успешного проведения операции. Они хорошо представляли все возрастающую угрозу агрессии против СССР нацистской Германии и принимали соответствующие меры. Как свидетель-ствует в своих мемуарах видный советский разведчик П.А. Судоплатов, быв-ший с мая 1939 года заместителем начальника внешней разведки НКВД СССР: «Военная контрразведка оказалась на переднем крае мобилизационных дей-ствий. Ее руководство еще за полгода до начала войны (в конце декабря 1940 – начале января 1941 годов) разработало ряд мероприятий для действий в «особый период», то есть в период войны». И далее самокритично указывает, что в Разведуправлении НКВД–НКГБ СССР начали проводить эти меры в большой спешке лишь в апреле-мае 1941 года.
Восемнадцатого декабря 1940 года Гитлер подписал директиву номер два-дцать один под названием «План Барбаросса», предусматривающую полный разгром СССР, уничтожение Красной Армии, ликвидацию советского строя. Он указывал на совещании еще в 1940 году: «Чем скорее мы разобьем Россию, тем лучше. Операция будет иметь смысл только в том случае, если мы одним стремительным ударом разгромим все государство целиком». Тридцатого марта 1941 года на секретном совещании военных руководителей Гитлер по-вторил основную идею: «Наши задачи в отношении России – разгромить ее вооруженные силы, уничтожить государство». Фюрер нацизма рассматривал войну против Советской России как беспощадную войну двух идеологий. Гит-леровцы делали все возможное для введения в заблуждение о своих истинных целях, планах и ближайших намерениях советского политического и военного руководства. Фашистами было проведено примерно семьдесят мероприятий для дезинформации нашего руководства. Особенно активно велась дезинфор-мация в промежутке с февраля до начала июня 1941 года. Но уже в декабре 1941 года один из руководителей информационного отдела Разведуправления Красной Армии, подполковник Новобранец, убедившись, на основании посту-павшей многочисленной и разнообразной информации, в серьезности надви-гающейся на страну опасности, разослал сводку № 8 всему начальствующему составу Красной Армии, до командиров корпусов включительно. Сделал он это в обход начальника Разведуправления генерал-лейтенанта Ф.И. Голикова, искажавшего донесения советских разведчиков при докладах И.В. Сталину. Голиков подогнал данные нашей разведки под схему, переданную ему через НКВД югославским атташе в Москве Путником, в которой числилось всего 35–40 фашистских дивизий, разбросанных вдоль советских границ и не объ-единенных замыслом общей идеи. Эта схема была известна Сталину, и он пи-сал об этих дивизиях Гитлеру. И получал от него конфиденциальный, успока-ивающий ответ. Проанализировав «схему Путника» Новобранец убедился, что это чистейшей воды дезинформация.
Все же, понимая всю ответственность за распространяемые данные о подго-товке фашистской Германии к агрессии против СССР в ближайшие месяцы, Новобранец разослал также текст, сводки № 8, по особому списку, для сведе-ния: Сталину, Молотову, Маленкову, Берии, Ворошилову, Тимошенко, Ме-рецкову, Жукову. В тот же день он сумел лично доложить обстановку на гра-нице начальнику Генштаба Н.А. Мерецкову и представил ему и А.М. Василев-скому составленную им карту с действительным развертыванием ударных группировок Вермахта в количестве ста десяти дивизий (в том числе одинна-дцать танковых). Результат своевременного, за шесть месяцев до начала вой-ны, предупреждения руководства страны и Красной Армии? Мерецков, кото-рый поверил в данные сводки, был снят с должности начальника Генштаба. Василевский, понявший правдивость сведений Новобранца, «тяжело заболел». Сам Новобранец был смещен Голиковым с занимаемой должности и отправ-лен им на «бериевский курорт»   в закрытый дом отдыха Разведуправления, превращенный в «отстойник» для «паникеров войны». Там в любой момент его могли арестовать и расстрелять. Подтверждением правоты подполковника Новобранца стало донесение военного атташе посольства СССР в Берлине ге-нерал-майора В.И. Тупикова от 29 декабря 1940 года о том, что Гитлер отдал приказ о подготовке к войне с СССР и что она якобы будет объявлена в марте 1941 года. Военная разведка сразу дала задание о срочной перепроверке и уточнении этих сведений. Надо отметить, что Гитлер подписал окончательный план войны с СССР – план «Барбаросса» 18 декабря 1940 года, а всего через десять дней об этом факте сообщает советский военный разведчик, что гово-рит о силе и возможностях советской разведки. В январе 1941 года из Берлина пришло подтверждение достоверности данной информации, основанной не на слухах, а на специальном приказе Гитлера, который являлся сугубо секрет-ным, и о котором было известно только очень немногим лицам. К тому же в этом сообщении речь шла уже не о марте, а о весне 1941 года. Эта информа-ция, как и другие, была сразу же доложена в Кремль. Начальник Разведуправ-ления Генерального штаба Красной Армии Голиков 30 декабря 1940 года до-ложил Сталину, что 18 декабря 1940 года Гитлер утвердил директиву № 21 верховного главнокомандования о плане войны против СССР. Однако зимой 1941 года органы госбезопасности и военной разведки продолжали отмечать усиление подрывной деятельности фашистских спецслужб, их враждебная ак-тивность нарастала и весной. В апреле и мае 1941 года было выявлено сосре-доточение вблизи советской границы крупных группировок немецко-фашистской армии. Советский военный атташе в Берлине генерал-майор В.И. Тупиков радировал в Москву, что три группы армий Вермахта будут насту-пать на Москву, Ленинград и Киев. Он ссылался на данные полученные от подпольной антифашистской организации Шульце-Бойзена и Харнака и про-сил снабдить их рацией. Семнадцатого июня 1941 года органы госбезопасно-сти и командование пограничных войск известили Сталина о том, что нападе-ние Германии на СССР произойдет 21–22 июня.
Всего с момента принятия Гитлером решения на войну против СССР (июль 1940 г.) и до 22 июня 1941 года советская разведка имела возможность доста-точно четко квалифицировать и оценивать поступавшие от разведчиков сведе-ния как подготовку гитлеровской Германии к нападению. В целом по данным зарубежных исследователей, рассматривается и оценивается возможность по-ступления советскому руководству по различным каналам информации по бо-лее ста эпизодам подготовки намечавшейся агрессии. В ходе уже первого эта-па операции «Родина» чекисты, анализируя задания, полученные из Абвера и РСХА выявленной фашистской агентуре, а в ряде случаев проведя наблюде-ния за их деятельностью по выполнению поставленных зимой-весной 1941 го-да перед ними задач, пришли к выводу о приближающейся войне. Об этом свидетельствовали усиленное внимание фашистов к выяснению возможностей железнодорожного транспорта, составление детальных планов расположения частей Красной Армии в западных округах, целенаправленный сбор данных о подробной дислокации советской авиации, о складах боеприпасов и горючего. Характерно, что задания носили краткосрочный характер и были очень ча-стыми, что указывало на большую вероятность трагической развязки событий уже летом 1941 года. Однако их сигнал остался без должного внимания со стороны руководства наркомата. Ближайший сподвижник Сталина нарком НКВД (НКГБ) СССР Л.П. Берия в докладной записке Сталину в июне 1941 го-да утверждал: «Я и мои люди, Иосиф Виссарионович, твердо помним Ваше мудрое предначертание: в 1941 г. Гитлер на нас не нападет!»
К сожалению, Сталин, оказавшись во власти своих ошибочных расчетов и прогнозов, не принял во внимание получаемую из разных источников инфор-мацию, а его ближайшее партийное и советское окружение послушно и бояз-ливо соглашалось со всем, что исходило от Генсека, а с мая 1941 года – Пред-седателя Совнаркома СССР. Высшее военное руководство, помня о трагиче-ской судьбе своих предшественников, опасалось противоречить «великому вождю всех времен и народов» и не предпринимало всех необходимых мер для обороны страны. При Сталинском подозрительном характере, его полной уверенности в своей непогрешимости и боязливом молчании приближенных, хорошо помнящих Великий террор 1937–1938 годов, все это отбрасывалось, не давало воспринять трезвую оценку о неумолимо надвигающейся войне.
Органы советской разведки и контрразведки были поставлены такой обста-новкой в очень тяжелое и трудное положение. Однако в 1940-м и в первом квартале 1941 года сотрудники органов НКВД (НКГБ), продолжавшие стоять на страже интересов государства, в западных районах Советского Союза су-мели выявить шестьдесят шесть фашистских резидентур и обезвредить более 1300 их агентов. Наряду с этим наши пограничники только одиннадцать пред-военных месяцев задержали около пяти тысяч лазутчиков. Чекистами были добыты важная информация о военно-политических планах империалистиче-ских держав, точные сведения о подготовке нацистской Германией войны с СССР. Борьба с подрывной деятельностью иностранных разведок и враждеб-ных элементов была бы в предвоенные годы намного эффективней, если бы работа органов государственной безопасности не была во многом парализова-на и репрессиями в отношении большого числа их сотрудников.
В этих конкретных условиях и определилась окончательная идея операции «Родина», заключавшаяся в создании в будущем возможности переиграть, пе-рехитрить разведку противника, дезинформировать его командование в случае агрессии Германии против СССР с целью создания наиболее благоприятных условий для обороны, а затем контрнаступления Красной Армии. Знали ли нарком НКВД (НКГБ) и высшее руководство Разведуправления Красной Ар-мии об этой операции? С.А. Ваупшасов и А.К. Спрогис были уверены, что знали и устно дали «добро» на ее проведение, хотя никаких документов об этом они не видели. В чем дело? Ведь Сталину Берия и Голиков докладывали и убеждали его совсем о другом. Здесь надо учитывать одно обстоятельство: да, Берия был политическим авантюристом, карьеристом и абсолютно бес-принципным человеком. Но в тоже время он был и умным, расчетливым, хит-рым и хорошо понимал коварство и беспощадность Сталина, его манеру нахо-дить всегда «козлов отпущения» за свои промахи и ошибки. Перед глазами Берии были судьбы его предшественников – Ягоды и Ежова и их приближен-ных, которых не спасли ни фанатическая преданность вождю, ни реки проли-той по его приказам крови. Ф.И. Голиков, сменивший в июле 1940 года на по-сту начальника Главного разведывательного управления честного и прямоли-нейного И.И. Проскурова, открыто перечившего Сталину, знал о судьбе по-следнего – тот был арестован и позже расстрелян осенью 1941 года. Поэтому он и давал только ту информацию, которую там хотели слышать – в угоду во-ждю, от страха, для своей безопасности, для своей карьеры. Но, с другой сто-роны, он, как профессиональный военный, добровольно вступивший в Крас-ную Армию, еще в 1918 году, успешно закончивший в 1933 году Военную Академию им. Фрунзе, не мог не понимать, хотя бы про себя, реального поло-жения вещей. Значит им обоим нужна была «страховка» в случае начала вой-ны, возможность отвести от себя смертельно опасный гнев Сталина. Именно поэтому группе контрразведчиков-чекистов при содействии некоторых воен-ных разведчиков было разрешено в условиях абсолютной секретности начать операцию. Если удастся – то Берия и Голиков смогут быстро представить впе-чатляющие результаты своей работы. Если же в самый последний момент по тем или иным причинам нацистское руководство Германии отложит на неко-торое время агрессию против СССР, никто и ничто не помешает им, в обста-новке культа личности и массовых нарушений законности, без лишнего шума уничтожить всех исполнителей и организаторов этой операции.
На первом этапе операции (кодовое название «Заря») с зимы 1941 года пе-рехватывались передаваемые Абвером и СД задания фашистской агентуре, громились не все выявленные к весне 1941 года вражеские резидентуры и не арестовывался ряд агентов, особенно располагавших радиопередатчиками. Их деятельность лишь по возможности ограничивалась и тщательно фиксирова-лась. Хотя такие действия и несли определенный ущерб для нас, но все же это было меньшее зло, необходимое для будущей Победы. Встает вопрос, а были ли технические возможности, подготовленные кадры, опыт деятельности для планировавшейся широкомасштабной радио игры советской контрразведки и военной разведки с гитлеровскими спецслужбами? Да, такие возможности, кадры и опыт были. Вот некоторые факты. Еще в 1939 году, по свидетельству П.А. Судоплатова, наша радио контрразведка, наряду с агентурой, контроли-ровали переписку между посольством Японии в Москве и японским МИДом. В составе радио контрразведки было дешифровальное подразделение, кото-рым успешно руководили Шевелев и Блиндерман. Радиодивизионы особого назначения (ОСНАЗ) существовали еще до войны. Например, в октябре 1939 года, в составе Украинского фронта (развернут в связи с подготовкой и осу-ществлением освобождения Красной Армией Западной Украины и Западной Белоруссии) имелось четыре дивизиона ОСНАЗ (386-й, 370-й, 372-й, 529-й), которые были развернуты в приграничной полосе от Люблина до Карпат и за-нимались радиоперехватом на территории Южной Польши.
В советском гарнизоне в городе Приенай (Литва) в ноябре 1939 года был развернут разведпункт 363-го радиодивизиона ОСНАЗ, входящего в состав Белорусского фронта и осуществлявшего радиоразведку на территории Во-сточной Пруссии и северо-восточнее Варшавы. Такие же радиодивизионы имелись и в других пограничных округах. К началу Великой Отечественной войны существовало шестнадцать дивизионов ОСНАЗ.
Кроме того имелась радио бригада Главного командования в составе шести радио дивизионов и радио полка, которая вела радиоразведку в более чем ты-сячекилометровой полосе. Они занимались радиоперехватом, пеленгацией штабов войск противника, прослушиванием телефонных разговоров и поста-новкой радиопомех в приграничной полосе; их деятельностью руководил Раз-ведывательное управление через разведывательные отделы военных округов.
Кроме того, в начале 1941 года в одной из стран Южной Европы (Болгария) резиденту германской разведки был подброшен одним из наших разведчиков хорошо сработанный липовый «компрометирующий» материал на ответ-ственного работника советского посольства. После проверки данного матери-ала, убедившись в его «подлинности», фашисты смогли «завербовать» нашего дипломата. Он начал давать некоторые второстепенные экономические и по-литические, но поддающиеся перепроверке, сведения. Постепенно доверие к нему и его информации у разведки противника росло. Вряд ли надо разъяс-нять, что это был сотрудник органов, который войдя в доверие к гитлеровцам, многие месяцы успешно выполнял задания руководства, ведя смертельно опасную двойную игру. Со слов С.А. Ваупшасова мне известен только его псевдоним – «Николай Орловский». Так чекисты сумели к лету 1941 года со-здать дипломатический канал для дезинформации врага. С началом войны «Николай Орловский», будучи «выдвинутым» занимается военными делами в многосложной работе посольства в дружелюбной Германии, но оставшейся формально нейтральной к СССР стране, смог начать передавать своим «хозяе-вам» различную оборонную информацию, данные которой тщательно подго-тавливались в советской контрразведке и имели правдоподобный характер. Проводилась очень кропотливая и смелая работа по подготовке условий для сообщения гитлеровцам необходимой, ложной, информации большого значе-ния, которую они должны были воспринять как правдивую и в связи с ней в определенной мере скорректировать свои военные планы. В целях достовер-ности, «Орловский» не мог знать всей или даже большей части замысла дез-информации, а только ряд ее важных моментов, но по ним можно было, при тщательном анализе и сопоставления с другими разведывательными данными, во многом установить планы замыслов советской стороны и якобы данных в связи с ними поручений.
Весной 1941 года Советское руководство, через органы государственной безопасности и военной разведки, делало все, чтобы заставить Гитлера и его военно-политическое окружение отложить нападение на СССР. Москва ис-пользовала для дезинформации противника устаревшие военные планы. Гер-мании намекнули, что ее военные приготовления в Восточной Европе укреп-ляют в советском руководстве анти германские настроения, тогда как Сталин якобы является гарантом прогерманского курса. До сведения Берлина была доведена версия о расколе между политическим и военным руководством СССР по вопросу об отношении к Германии. Военные, якобы настаивали на ужесточении советской политики, и под их нажимом Сталин вынужден был проводить некоторые военные мероприятия. В апреле 1941 года германской военной делегации для демонстрации силы были показаны некоторые совет-ские авиапредприятия. В ход шли любые средства. В мае – июне 1941 года были инициированы слухи о возможном применении химического и бактерио-логического оружия советской стороной в случае нападения Германии. Часть этих данных передавалась и через подконтрольную фашистскую агентуру в Абвер и СД на первом этапе операции «Родина».
Фашистская военная разведка, возглавляемая адмиралом Канарисом, смогла собрать обширные данные о Советском Союзе и его вооруженных силах. В результате в начале 1941 года Абвером был подготовлен и издан секретный бюллетень германского генерального штаба «Вооруженные Силы Советского Союза по состоянию на 1 января 1941 г.», в котором давалась оценка матери-альных и людских возможностей нашей страны, а также боевых и моральных качеств личного состава Красной Армии.
Так что передаваемые весной 1941 года частью выявленной, но не задер-жанной, агентурой сведения не носили принципиального характера, а лишь подтверждали или уточняли уже ранее известное. Гитлеровцы не сумели зара-нее узнать ничего существенного ни о создании советскими конструкторами реактивных минометов «Катюши», ни о боевых характеристиках танков Т-34 и КВ, новых типов самолетов-истребителей ЯК-1, ЛАГГ-3, МИГ-3, штурмови-ке ИЛ-2, пикирующем бомбардировщике ПЕ-2, ни о радиолокационных стан-циях РУС-1 и РУС-2.
Органы немецкой военной разведки к началу войны имели (от контролиру-емых органами госбезопасности СССР и от еще неразоблаченных резидентур) ряд сведений о дислокации, организации и вооружении соединений и объеди-нений Красной Армии, находящихся вблизи западных границ. В основном бы-ло правильно определено количество и отмобилизованность советских диви-зий. Из 170 дивизий, располагавшихся в западных округах, немецкие агенты выявили 164 дивизии.
Но уже на первом этапе операции «Родина» советские контрразведчики, умело снабжая нужными им фактами ничего не подозревающие резидентуры врага, сумели ввести руководство Вермахта в заблуждение насчет реальных сил Красной Армии по ряду важных позиций. Так, командование ВВС Герма-нии определяло численность нашей авиации по ряду важнейших позиций в во-семь тысяч самолетов, в то же самое время, когда на 1 июня 1941 года в ней насчитывалось 15 900 боевых самолетов. Это позволяло, несмотря на колос-сальные потери, в первые месяцы войны, сохранить, хотя и сильно понизив-шуюся, боеспособность советских ВВС. И уже к 1 июля 1941 года начальник Генерального штаба Германии Гальдер вынужден был отметить крайне непри-ятную новость: «Наше командование ВВС серьезно недооценило силы авиа-ции противника в отношении численности. Русские, очевидно, имели в своем распоряжении значительно больше… самолетов». Гитлеровское командование было введено в заблуждение контрразведчиками и о количественном составе наших танковых войск. Так, начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии, полагаясь на данные своей разведки, считал в начале июля 1941 го-да, что Красная Армия располагает в строю предположительно 15 тысячами танков, в то же время в реальности можно оценить их количество в десять – одиннадцать тысяч. Из них с января 1939 года по 22 июня 1941 года в совет-ские войска поступило более семи тысяч танков. На самом деле более 60% всех танков находилось к началу войны в войсках западных пограничных округов – это примерно 6 000–7 000 машин, а не 15 000, как считали в Гене-ральном штабе гитлеровских войск. К сожалению, из имеющихся танков толь-ко 1861 от общего количества составляли лучшие танки Т-34 и КВ, изготов-ленные в 1940 – начале 1941 годов. Остальные были устаревших образцов. Именно поэтому соотношение советских и германских потерь в танках с 22 июня по 30 ноября 1941 года составляло четыре к одному.
В целом противник допустил просчет в два – два с половиной раза в количе-стве нашей боевой техники. И четыре-пять тысяч несуществующих наших танков очень беспокоили фашистских генералов – где и когда они появятся? Чекисты не только ввели в заблуждение вражеское командование относитель-но количества и качества танков   выпуск советской промышленностью в ос-новном устарелой продукции не их вина,   но и сумели заставить гитлеровцев поверить в угрозу для реальных дивизий Вермахта от мифических советских танковых дивизий. и допустить, соответственно, ряд неправильных или колеб-лющихся решений, что помогало нашим войскам в очень тяжелой и трудной обстановке обороны и отступления летом 1941 года под натиском маневрен-ных и хорошо обученных сил Вермахта.
Чекисты отлично понимали всю меру своей ответственности за каждую ин-формацию, попавшую от агентуры в штаб противника. Им было вдвойне тя-жело, так как развитие событий на фронте уже в самые первые дни войны бы-ло совсем иным, чем ожидалось. Стало ясно, что мы переоценили свои воору-женные силы и недооценили врага. Приходилось учитывать, что участники операции «Родина» могли быть в любой момент обвинены руководством НКВД или в прямом пособничестве противнику, или в преступной халатности, что позволяли свободно действовать шпионам, или в неумении квалифициро-ванно и точно бороться с вражеской агентурой. Спасти могло одно – успех, оправдать перед совестью пролитую кровь, сгоревшие танки и разбитые само-леты – только полный успех задуманного. Но без начального этапа операции невозможно было обойтись. Жестокая логика борьбы беспощадно требовала идти до конца. Необходимо, чтобы если не все, то многие сведения о войсках, переданные по рациям в Абвер или СД в Берлин, Кенигсберг и Варшаву долж-ны были получить подтверждение в своей правильности по захваченным до-кументам, по допросам пленных, по аэрофотосъемкам и данным радиопере-хватов.
Ведь, чтобы можно было давать большую и целенаправленную дезинфор-мацию, надо было сначала добиться доверия передаваемым данным. Когда эта часть задания была выполнена, ни на один лишний час шпионов и диверсантов не оставили на свободе. В ночь на 1 июля в охваченной войной Белоруссии, в Украине, в еще спокойных Ленинграде и Москве, и в подвергающихся бом-бежкам немецкой авиации городах и на железнодорожных станциях, были аре-стованы все наблюдаемые чекистами агенты, перехвачены все выявленные разведывательные связи, проведены тщательные обыски и захвачено различ-ное шпионское снаряжение. Особое внимание было обращено на захват ради-стов и раций.
После быстрых и психологически точно просчитанных допросов, где рези-дентам и радистам были предъявлены все выявленные улики, все материалы слежки за несколько месяцев, всех их переданные и расшифрованные радио-граммы. Многие из них, спасая жизнь – надеясь на снисхождение военного трибунала за реальную помощь контрразведке в обороне Родины, дали согла-сие работать под контролем чекистов и регулярно передавать точно сформу-лированные и внешне правдоподобные данные своим бывшим хозяевам. Сколько резидентов, радистов и по скольким радиостанциям шла эта радио игра? По словам С.А. Ваупшасова – несколько десятков человек и более двух десятков раций, а по воспоминаниям А.К. Спрогиса более полусотни с тремя десятками раций. Во всяком случае, радиоигра по дезинформации командова-ния агрессора шла большого размаха и с течением времени, в связи с захватом новых групп агентов с рациями, принимали все более масштабный характер.
Усилению достоверности передаваемых сведений помогло то, что радисты под контролем чекистов работали из разных мест, удаленных на десятки и сотни километров друг от друга, в разное время и по различным шифрам, ни-как не связанных друг с другом. Что вполне такое было реальным, свидетель-ствует факт – с конца 1941 года по май 1943 года для передачи врагу ложных данных использовались восемьдесят радиостанций немецкой агентуры, захва-ченных органами госбезопасности в нашем тылу.
В чем был смысл проводимой дезинформации? Для точного ответа на этот вопрос надо хотя бы вкратце рассмотреть складывающуюся с начала войны обстановку на фронте. Уже в первые недели войны определилось главное направление удара немецко-фашистских войск на Московском направлении, а не на Украине, где по расчетам нашего командования он предполагался, и где было сосредоточено больше сил Красной Армии. Здесь на Минск, Смоленск и далее на Москву, как важнейший политико-административный центр СССР, крупнейший транспортный и промышленный центр, наступала фашистская группа армий «Центр». В ней насчитывалось пятьдесят дивизий, в том числе девять танковых и шесть моторизованных. Ее поддерживал 2-й воздушный флот – самый сильный в нацистской армии, насчитывающий 1 670 боевых са-молетов. Группе армий «Центр» было передано около половины отдельных артиллерийских, зенитных и противотанковых дивизионов и батарей резерва сухопутных сил Германии. Взятию Москвы гитлеровцы придавали исключи-тельное значение.
Гитлер предусмотрел в плане «Барбаросса»   плане войны, разгрома и за-хвата СССР – быстро выйти к Москве. Захват этого города означает как в по-литическом, так и в военном отношении решающий успех. «Не говоря уже о том, что русские лишатся важнейшего железнодорожного узла». Взятие Москвы несло, как они считали, победу гитлеровским агрессорам. И не только потому, что она была столицей СССР. Москва – это узел всех железных дорог европейской части СССР; это важнейший, производящий оружие, боеприпасы, средства войны промышленный центр СССР; это, наконец, исконно русская часть населения СССР. Взятие Москвы делило СССР на куски, связь между которыми была бы чрезвычайно затруднена». Захвата Москвы с нетерпением ждали милитаристские круги Японии и Турции, как сигнала для нападения на дальневосточные и закавказские районы СССР.
Падение Москвы должно было продемонстрировать всему миру триумф стратегии «молниеносной войны», послужить решающим доказательством «неотразимости» немецкого оружия, сорвать складывающуюся антифашист-скую коалицию СССР, Великобритании и США. Не надо забывать и о страш-ном психологическом ударе по надеждам всех наших народов и боеспособно-сти Красной Армии в случае захвата Москвы. Поэтому гитлеровцы связывали судьбу войны против СССР летом-осенью 1941 года с наступлением Вермахта на Москву.
Начало войны для Красной Армии сложилось крайне неблагополучно. Хотя нужно отметить, что силы пяти советских западных пограничных округов бы-ли немалыми, они все же почти вдвое уступали противнику в людях, имели несколько меньшее количество артиллерии, и превосходили врага в танках и самолетах, правда, большей частью устаревших образцов. Так, в общем парке боевых самолетов 82,7% составляли старые типы самолетов. Главный их не-достаток заключался в слабом вооружении и низкой живучести. Так, только 9,8% общего числа истребителей имели пушечное вооружение на 1 июня 1941 года.
Уже в первый день боевых действий воздушным налетам подверглись два-дцать шесть аэродромов Западного, двадцать три Киевского, одиннадцать Прибалтийского Особых военных округов и шесть аэродромов Одесского во-енного округа. В результате мы потеряли одну тысячу двести самолетов, в том числе 738 самолетов Западного округа. Враг сумел уже в первые дни захва-тить господство в воздухе. По оснащению новыми образцами танков и само-летов превосходство было на стороне немецко-фашистской армии. Дивизии врага были полностью укомплектованы личным составом, вооружением и бо-евой техникой, транспортными средствами. Они обладали более высокой по-движностью и маневренностью. На ряде ударных направлений гитлеровцы превосходили советские войска в три-четыре раза. Сыграла свою роль и опе-ративная внезапность удара Вермахта по нашим во многом не приведенным в боевую готовность войскам, к тому же далеко не всегда находившихся в наилучших по размещению группировках.
Несмотря на мужественное сопротивление многих частей наших войск, про-тивнику удалось за три недели войны полностью разгромить двадцать восемь советских дивизий. Кроме того, более семидесяти двух наших дивизий понес-ли потери в людях и боевой техники от пятидесяти и выше процентов. Общие наши потери только в дивизиях, без учета частей усиления и боевого обеспе-чения, за это время составили более восьмисот тысяч человек, 11783 танков, не менее шести с половиной тысяч орудий калибра 76-мм и выше, более трех тысяч противотанковых орудий, около двенадцати тысяч минометов. А также 4013 самолетов. Следует учитывать, что враг смог продвинуться за три недели боев от 450 до 600 километров на решающем, западном направлении. Более высокая моторизация и преимущество в подвижности нередко позволяли про-тивнику перехватывать пути отходящих войск, и им приходилось вести тяже-лые бои в окружении и при прорыве из него. В результате очень больших по-терь в военной технике вооружение советских войск резко снизилось. Нарас-тали трудности с материально-техническим и вещевым снабжением – около двухсот складов с горючим, боеприпасами и вооружением остались на захва-ченной врагом территории. У нас же был острый недостаток даже в винтовках и патронах. Ставка Верховного Главнокомандования, учитывая эти реально-сти, 15 июля 1941 года направило директивное письмо командующим страте-гических направлений, фронтами, армиями и военными округами о вынужден-ном переходе к формированию частей и соединений с сокращенным количе-ством вооружения, почти без механизированных средств передвижения, что резко снизило их боевую мощь и маневренность. Поспешно организуемая оборона при нехватке противотанковых и противовоздушных средств оказы-валась непрочной.
Надо было любой ценой, не останавливаясь ни перед какими жертвами и по-терями остановить врага, устремленного на Москву. С 10 июля по 10 сентяб-ря, в течение двух месяцев в районе Смоленска и прилегающих областей раз-вернулось ожесточенное сражение второго стратегического эшелона наших войск с прорвавшимися далеко на восток силами группы армий «Центр». Од-нако из сорока восьми советских дивизий успели занять позицию к началу сражения только тридцать семь, но и они не успели создать прочной обороны, к тому же, им приходилось действовать на широком фронте от Идрицы до Ре-чицы – в среднем на каждую дивизию приходилась полоса шириной 25 – 30 километров. Противник превосходил войска Западного фронта в людях, ар-тиллерии и самолетах в два раза, а в танках – в четыре раза. Сложилась непо-средственная опасность для Москвы. Но были и факторы, помогавшие нашим войскам. Одиннадцать окруженных дивизий под Минском сумели приковать к себе на определенное время двадцать пять дивизий врага: мужественно оборо-нялись защитники Гомеля и Могилева, оттягивая на себя значительные силы фашистов. На Бобруйском направлении 21-я армия перешла в наступление и силами 63-го стрелкового корпуса освободила города Рогачев и Жлобин, ско-вав на длительное время главные силы 2-й армии противника. В июле враг был остановлен под Киевом и на Лужском оборонительном рубеже на дальних подступах к Ленинграду. К середине июля гитлеровские войска понесли зна-чительные потери. Они потеряли около ста тысяч солдат и офицеров, более одной тысячи семисот танков и штурмовых орудий, одну тысячу двести во-семьдесят четыре самолета. Сопротивление советских войск нарастало с каж-дым днем. Уже к 23 июля 1941 года танковые и моторизованные соединения группы армий «Центр» потеряли около пятидесяти процентов. А пехотные – около двадцати процентов своего состава. Пришлось использовать для попол-нения войск значительную часть резерва. Перед высшим фашистским руко-водством вставал вопрос – как быть дальше. К середине июля 1941 года про-тивник имел на советско-германском фронте 182 дивизии. А в резерве главно-го командования германских сухопутных войск было лишь четырнадцать ди-визий (перед началом войны – 24). Наступать одновременно, успешно решать все поставленные перед Вермахтом задачи по плану «Барбаросса» явно не удавалось. Назрел первый большой кризис всей планируемой до 22 июня фа-шистской стратегии. В этих условиях при принятии решений крайне важную роль играли для гитлеровского военно-политического руководства данные разведки о силах, планах, вооружении и сосредоточении войск Красной Ар-мии.
Следует учитывать и очень непростую и для Красной Армии обстановку с группировкой войск под Москвой. В середине июля 1941 года были образова-ны фронт резервных армий из шести армий и фронт Можайской линии оборо-ны из трех армий для эшелонированной обороны на участке протяженностью 750 километров. Однако в условиях развернувшегося Смоленского сражения для подкрепления наших войск и с целью нанесения контрудара из их состава четыре армии 20 июля были введены в бой. Нужно отметить, что оставшиеся в резерве войска, объединенные с 30 июля в Резервный фронт, были в недоста-точной части вооружены. Почти не было танков, совсем – авиации, мало   тя-желой артиллерии, пулеметов, автоматического оружия, автотранспорта, лич-ный состав был слабо обучен.
Крайне необходимо было выиграть время как для довооружения и обучения войск Резервного фронта, так и создания достаточно прочного в инженерном отношении комплекса оборонительных сооружений. Требовалось задержать врага и для более полной эвакуации на Восток важных промышленных пред-приятий, их персонала, дать возможность уйти или вывезти с попадающих под оккупацию районов страны миллионы советских людей. Каждый выигранный день имел жизненно важное значение – увеличивал экономическую мощь страны и уменьшал наши потери. А они были колоссальными. С июня по но-ябрь 1941 года объем валовой продукции промышленности СССР сократился в 2,1 раза. Всего за вторую половину 1941 года из западных областей СССР было перебазировано на Восток 2593 промышленных предприятий, в том чис-ле 1523 крупных. В тыловые районы страны по железным дорогам было эва-куировано 10,4 миллиона человек. В результате уже в четвертом квартале 1941 года удалось преодолеть спад в выпуске танков и артиллерии. А в марте 1942 года выпуск военной продукции только в восточных районах страны до-стиг уровня СССР к началу войны.
Каковы же были в этих тяжелейших условиях лета 1941 года задачи, ста-вившиеся в операции «Родина»? Во-первых, помешать противнику правильно оценивать действия советского военного командования – ложные цели выда-вать за подлинные, а подлинные – за ложные. Во-вторых, внести колебания и разноголосицу в решения штабов фашистских войск из-за поступающей про-тиворечивой информации, увеличить возможность принятия ошибочных ре-шений на основе во многом ложной информации. В-третьих – максимально от-тянуть ударные группировки Вермахта с центрального участка фронта на дру-гие и помешать проведению немедленного штурма Москвы. В-четвертых – за-ставить ожидать ударов там, где их и не собирались наносить и в связи с этим израсходовать резервы на второстепенных направлениях. Главное – любой ценой выиграть время для создания более подходящих условий в неминуемой решающей битве за Москву. С этой целью передавались: дезинформация о численности, вооружении, районах сосредоточения группировок советских войск; о сознательном заманивании группы армий «Центр» для нанесения вне-запных и мощных ударов на ее флангах с Севера и Юга с целью ее последую-щего разгрома; о развертывании большого числа хорошо вооруженных и обу-ченных дивизий, значительного количества танков и авиации восточнее Моск-вы и в Подмосковья для перемалывания в ходе контрнаступления основных сил группы армий «Центр», если они все же решатся с ходу наступать на Москву; о переброске основных резервов советских войск под Киев, Одессу, Харьков, Ленинград с целью разгрома группы армий противника «Юг» и «Се-вер», а бои в районе Смоленска – якобы отвлекающие, лишь бы сдержать вра-га на необходимое для наших войск время подготовки к контрнаступлению на южных и северных участках фронта. В ряде случаев мы сознательно пре-уменьшали наши силы, для возможности нанести сильный удар по неподго-товленному противнику.
Характерно, что почти не было полностью ложных сообщений – некоторая часть правды хорошо перемешивалась со многими частями ложной информа-ции и предлагаемая дезинформация выглядела вполне правдоподобной. Часто переброску одной дивизии выдавали за переброску нескольких, сосредоточе-ние в том или ином районе 50 танков выдавалось за 200-300, на аэродромах вместе с эскадрильей боевых самолетов расставляли полк деревянных маке-тов. Если похищались или фотографировались военные документы, то они были подлинными, но тут же приходил приказ их или не исполнять, или пере-менить форму, или изменить содержание.
Контрразведчики блестяще использовали приблизительность общих знаний фашистской разведки в целом о наших Вооруженных Силах. Они всячески старались ввести врага в заблуждение. Вот как менялись оценки начальника Генерального штаба Вермахта генерал-полковника Ф.Гальдера под влиянием реального соотношения сил на фронте, в отличие от того, на что рассчитывали гитлеровские генералы, опираясь на данные своей разведки. Он указывал 8 июля 1941 года, что из 164 выявленных гитлеровцами стрелковых дивизий советских войск 89 полностью или частично уничтожены, на фронте осталось лишь 46 боеспособных дивизий, а наши резервы оценивал только в одинна-дцать боеспособных дивизий. Перед началом Смоленского сражения немецко-фашистское командование считало, что наш Западный фронт сможет противо-поставить группе армий «Центр» не более одиннадцати боеспособных диви-зий. Ф.Гальдер в своем дневнике 11 июля самодовольно записал, что фронт противника, «в тылу которого уже нет никаких резервов, не может больше держаться». Но уже спустя всего двадцать дней, 1 августа он же вынужденно подсчитывает, что против группы армий «Центр» сражается 26,5 стрелковых, семь танковых и одна кавалерийская дивизия. Через неделю, 8 августа, с тре-вогой сообщает, что против группы армий «Центр» уже семьдесят соединений, в том числе восемь с половиной моторизованных. Девятого августа Гальдер констатирует, что если к началу войны немцы имели против себя около двух-сот дивизий, то теперь насчитывают уже триста шестьдесят и делает печаль-ный вывод, что колосс Россия был нацистским военным командованием недо-оценен.
Гальдер был весьма умело, введен в заблуждение, так как к 1 августа 1941 года в действующей армии было всего 290 дивизий. Но наши дивизии были малочисленнее немецких (7-8 тысяч человек в советской пехотной дивизии против 14-16 тысяч у немцев). Так что семьдесят мифических дивизий, или иначе двадцать процентов от всех пехотных частей Красной Армии могли ока-зывать реальное давление на решения фашистского военного командования, заставляло распылять силы, действовать с оглядкой.
Также далеко не случаен и серьезный просчет Ф. Гальдера, руководство-вавшегося полученной от разведки информации, в отношении танкового по-тенциала Красной Армии. Второго июля 1941 года он отмечает в дневнике, что количество танков, имеющихся у противника, соответствует тридцати пя-ти танковым дивизиям. Из них на фронте обнаружено двадцать две танковые дивизии. На Дальнем Востоке пять танковых дивизий. Отсутствует восемь ди-визий, и делает предположение, что три из них сосредоточены на севере, а пять советское может использовать в качестве оперативного резерва в центре и на юге. Через шесть дней, 8 июля, он самодовольно записывает в своем днев-нике, что из двадцати девяти выявленных немцами танковых дивизий, два-дцать дивизий целиком или большей частью уничтожены и только девять ди-визий еще полностью боеспособны. Реально противнику удалось разгромить только десять наших танковых дивизий. Холодный душ крупного просчета в боеспособности и численности советских танковых частей пролился действи-тельно довольно скоро. Уже в конце июля, давая общую оценку Вооружен-ным Силам Красной Армии, Гальдер с горечью отмечает: «Численность тан-ковых войск у противника оказалась больше, чем предполагалось. Особенно отмечается упорство сопротивления противника». Большие колебания в оцен-ке наших танковых сил не могли не тревожить военное командование Герма-нии, заставляя с доверием относиться к сообщениям агентуры о неизвестных ему резервах русских, об их якобы значительном сосредоточении под Моск-вой или в других районах контрудара. Примечательно высказывание Гитлера по оценке и влиянию танкового потенциала и влиянию танкового потенциала Красной Армии после посещения им штаба группы армий «Центр» в Борисове от 4 сентября 1941 года: «Если бы я знал, что у них столько танков, я бы два-жды подумал, прежде чем начать вторжение».
Такая широкомасштабная дезинформация о наших силах летом 1941 года вполне реальна, так как в последующем этот метод успешно применялся орга-нами госбезопасности, действовавшими в тесном контакте с Генеральным штабом Красной Армии и использовались различные оперативные возможно-сти для систематического введения противника в заблуждение относительно планов советского командования, передвижения войск, обстановки в тылу. Так, в период с 1 мая по 1 августа 1942 года фашистской разведке были пере-даны ложные сведения о сосредоточении на разных направлениях 255 стрел-ковых дивизий, трех танковых армий, шесть танковых корпусов, пятьдесят три танковых бригад, восемьдесят артполков, шесть кавалерийских дивизий и трех армейских штабов. В январе 1943 года гитлеровская разведка получила дез-информационные сведения о формировании в городе Горьком резервной ар-мии, а также о выгрузке в северных портах 1300 самолетов и 2000 танков. Вряд ли надо подробно говорить о значении этих, ложных, сведений для об-мана командования врага в тяжелейший период нового отступления наших войск на юге страны или в период Сталинградского сражения.
Конечно, дезинформация проводимая летом 1941 года не была такой мас-штабной, но следует учесть, что она, во-первых, сыграла свою роль, а во-вторых, чекисты только обучались этому очень сложному и трудному методу борьбы с противником. Когда было необходимо, врагу передавались и явно заниженные сведения о реальном сосредоточении наших сил.
Фашисты понимали, что советское командование силами резервов будет восстанавливать прорванный во многих местах стратегический фронт на За-падном направлении. Действительно – какими силами? На самом же деле вме-сто трех отведенных с фронта дивизий, понесших потери, прибыли: одна диви-зия из Москвы, три из Поволжья и Урала, четыре из Сибири и даже одна из Крыма   всего двенадцать. Как считало военное руководство Вермахта, против группы армий «Центр» на рубеж рек Западная Двина и Днепр в это время вы-двигались сорок восемь советских дивизий, не участвующие в боевых дей-ствиях.
Просчет в три-четыре раза в оценке противостоящих вермахту сил Красной Армии во многом спутал расчеты на быстрый разгром небольшого количества уцелевших советских дивизий и успешный захват Москвы. Характерно и пре-увеличение врагом численности наших перебрасываемых из резерва танковых сил. В ходе Смоленского сражения противник превосходил нас в танках в че-тыре раза. Гальдер, по данным отдела иностранных армий Востока (разведка Генерального штаба Вермахта, которую возглавлял опытный разведчик Р.Гелен), рассчитывал на появление на фронте групп армий «Север» и «Центр» шести свежих танковых дивизий, а также на то, что еще пять танко-вых дивизий имеется в оперативном резерве нашего командования. Это обсто-ятельство   ожидание появления многочисленных танковых частей у совет-ских войск   привело, наряду с другими факторами, к отказу от умозаключе-ния, что войска Западного фронта уже не в состоянии оказать серьезного со-противления и что группа армий «Центр» способна провести дальнейшее наступление на Москву одними пехотными дивизиями. Девятнадцатого июля 1941 года главное командование Вермахта издало директиву № 33 о дальней-шем ведении войны на Востоке, а 23 июля   дополнение к ней, в которой зада-ча разгрома советских войск между Смоленском и Москвой и овладения сто-лицей СССР возлагалась на 9-ю и 2-ю полевые армии. Вторая и третья танко-вые группы должны были разойтись после окончания боев в районе Смолен-ска, чтобы оказать поддержку войскам групп армий «Юг» и «Север». Но вы-вести танковые группы из грандиозного Смоленского двухмесячного сраже-ния не удалось. Их ударная мощь в ходе ожесточенных боев была значительно подорвана.
Тем самым, Западный фронт, сам находясь в тяжелом положении, дал воз-можность укрепить оборону у Киева и Лужской оборонительной линии, оста-новить там врага. Одной из слагаемых успеха была успешная радиоигра чеки-стов, введших в заблуждение немецкое командование, через многочисленную контролируемую чекистами немецкую агентуру, о реальных и возможных со-ветских силах противостоящих самой сильной группировке Вермахта   группе армий «Центр».
Советским контрразведчикам, осуществляя операцию «Родина», приходи-лось учитывать и мощь вражеской разведки, ее довольно многочисленную агентуру, которую далеко не всю в условиях лета 1941 года могли выловить, а также достаточно квалифицированный уровень сотрудников спецслужб про-тивника. На Московском направлении, например, действовало три Абверко-манды, девятнадцать Абвергрупп, разведывательный отдел 1-Ц штаба группы армий «Центр», около десяти особых и оперативных команд и других подраз-делений гитлеровских секретных служб.
Чекисты приложили большие и разнообразные усилия для надежного при-крытия железнодорожных узлов от вражеской агентуры. Это частые проверки документов, изменения в оформлении удостоверений, более тщательный кон-троль работы железнодорожников, широкая разъяснительная работа по повы-шению бдительности воинов Красной Армии, находившихся в дороге, и эва-куируемого и местного населения.
Люди с подозрительным поведением или с излишним любопытством немед-ленно задерживались для выяснения всех обстоятельств. И все это происходит в сумятице отступления, в условиях глубоких прорывов вражеских войск, при частых бомбежках станций, депо и вокзалов. В результате четкой деятельно-сти контрразведчиков, фашистское командование уже на 26-й день войны, 17 июля, вынуждено было констатировать, что о работе русских железных дорог ясной картины нет. Гитлеровцы объясняли это тем, что постоянное и длитель-ное наблюдение с их стороны за железнодорожным движением невозможно. Так был во многом перекрыт важный канал получения необходимой инфор-мации для противника.
Фашистский генеральный штаб мало знал, что делается перед фронтом войск Вермахта. Скажем, для Ф.Гальдера становится неясной линия поведения советского командования. На основании данных о переброске советских войск в тыл можно было полагать, что советское командование пытается сосредото-чить свои подвижные соединения в глубине обороны и выиграть время. Сколько – знать было необходимо. С этой целью проводилась систематиче-ская, воздушная разведка, и даже было увеличено производство самолетов «фоке-вульф», оборудованных специальной оптической аппаратурой. Авиаци-онная разведка производилась на значительную глубину, включая районы Ле-нинграда, Москвы, Воронежа, Киева, Сталинграда и другие. Она фиксировала интенсивное перемещение войск, гражданского населения, движение железно-дорожных эшелонов в обе стороны   к западу и востоку.
Воздушная разведка гитлеровцев могла дать, хотя бы частично, довольно объективную картину происходящих в реальности переброски войск и эвакуа-ции промышленности и населения. С ней велась беспощадная борьба и для этого из крайне ограниченного состава нашей уцелевшей боевой авиации вы-делялись специальные подразделения, укомплектованные опытными летчика-ми и новейшей авиационной техникой. Результаты были достаточно эффек-тивны, как это видно из признаний самого гитлеровского высшего командова-ния. Так, 21 июля 1941 года генерал Богач, докладывал Гальдеру о воздушной обстановке, указал, что численность разведывательных авиачастей временами сильно сокращается, есть трудности в пополнении материальной части из-за потерь. И указывает – «воздушная разведка не дала никаких существенных ре-зультатов» за небольшим исключением о переброске советских войск из райо-на Бологое к Ленинграду, Старой Руссе и Великим Лукам. Да и в этом случае закономерен вопрос: то ли у нас не хватало сил ПВО, чтобы надежно при-крыть все большие переброски войск, то ли нацистам умышленно дали воз-можность, в рамках операции «Родина», увидеть то, что подтверждало дезин-формацию о накапливании больших сил для контрудара на фланге группы ар-мий «Центр» и против группы армий «Север», используя для этого обычную перегруппировку наших войск. 30 июля – новый доклад генерала Богача о резком снижении численности самолетов в разведывательных эскадрильях. Он вынужден констатировать, что из десяти эскадрилий шесть, по меньшей мере, придется в полном составе отправить на восстановление. Аналогичное поло-жение, отмечает сам Гальдер, наблюдается и в ночных разведывательных эс-кадрильях. Резко сокращалась возможность быстрой и объективной информа-ции для командования ударных сил Вермахта из-за нехватки материальной ча-сти и трудностей в пополнении личным составом авиаразведки. Указывалось, что из-за всего перечисленного необходимо отобрать войсковые разведыва-тельные эскадрильи у моторизованных корпусов, что если даже собрать все имеющиеся самолеты типа «Хенкель» и пополнить подразделения, имеющие на вооружении данный тип самолетов, то и этих машин хватит лишь до 1 сен-тября. Так советские летчики не дали возможности вражеской авиаразведке вести систематическую и длительную работу и во многом помогли успешному проведению в жизнь операции «Родина».
Следует учитывать и то обстоятельство, что любая разведка, особенно в пе-риод войны, допускает возможность перехвата противником определенного числа своих агентов и ведения с их помощью радиоигр. Перед советской контрразведкой стояла сложная задача: убедить фашистские разведорганы в правдивости передаваемой информации, исключить мысль о ведении радиоиг-ры, добиться доверия к получаемой во вражеских штабах информации из со-ветского тыла и прифронтовой полосы. Трудность заключалась и в том, что кредит доверия к сведениям агентов к середине июля 1941 года был уже почти исчерпан, так как те части и соединения, о которых они передавали данные весной 1941 года, были уже разбиты или со значительными потерями вырыва-лись из окружений и с тяжелыми боями отступали на восток. А передаваемая с начала июля дезинформация о перебросках большого количества наших войск и военной техники могла возбудить подозрения из-за довольно быстрого про-движения группы армий «Центр» и отсутствия реального противодействия хо-тя бы части переброшенных, по ложным сведениям, сил на фронте. Можно по   разному относиться к примененным чекистами формам и методам убеждения врага в правильности передаваемой дезинформации. Видимо, не все и не все-гда отвечало принципам гуманизма, но главное было – выиграть время, пере-хитрить врага, спасти Москву. В этом случае считалось справедливыми при-носимые жертвы.
С целью усиления доверия гитлеровцев в получаемым их разведкой сведе-ниям был проведен в июле второй этап операции «Родина» (кодовое название «Стрела»). Для этого, по словам С.А. Ваупшасова, в одной из спецмашин в разбомбленной автоколонне штаба дивизии был специально подброшен со-вершенно секретный действующий шифр для радиопереговоров ряда штабов нашего командования. По воспоминаниям же А.К. Спрогиса, был инсцениро-ван переход к гитлеровцам офицера-шифровальщика с кодовыми таблицами, который якобы убедился в непобедимости немецкой армии и был немцем по матери. Вполне вероятно, что были применены оба этих варианта. Сознатель-но рассекреченный шифр нами не отменялся на протяжении около двух недель.
Но все же, полученные немецкой разведкой шифры были действительны только для некоторых частей и соединений, но не для большинства. Цельной картины происходящего гитлеровцы так и не смогли составить. Однако захва-ченные различные военные документы и сведения, полученные от некоторых пленных, данные о советских частях на фронте, подтвержденные информацией подразделений войсковой разведки – все это убеждало нацистов в полной до-стоверности расшифрованных указаний наших штабов. И через несколько дней в эту подлинную, хотя и частичную, информацию стали добавлять и ис-кажающие, и неточные данные о силах Красной Армии, о замыслах нашего командования, отражающие задачи и цели операции «Родина».
Советская контрразведка широко использовала для дезинформации против-ника и введение в заблуждение его штабов обман вражеской радиоразведки, умышленно допуская «утечку» секретных данных о количестве и направлени-ях передвижения наших войск. Это облегчалось тем обстоятельством, что ра-диосвязь в Красной Армии к лету 1941 года была развита недостаточно, в ос-новном, полагались на проводную. Так на 22 июня 1941 года войска Западного особого военного округа (Беларусь) были по штату обеспечены радиостанци-ями (армейскими и аэродромными) только на 26 27 процентов, корпусные на 58%, ротные на 70 процентов. По штату в нашей дивизии должны были быть 22 рации (а в немецкой – 70 раций). Однако этот крупный недостаток по осна-щению наших войск рациями помог чекистам взять под неослабный контроль всю работу немногочисленных штабных радиостанций, и за действительные нарушения правил и секретности связи расплата была быстрой и беспощадной. Наряду с этим, контрразведчики оперативно наладили в рамках операции «Ро-дина» снабжение фашистов ложными или явно преувеличенными данными, давая достаточно большую пищу для служб радиоперехвата врага. Немецкая пехотная дивизия имела в обязательном порядке радиороту, а в ней взвод ра-диоразведки из трех радиоотделений и отделение наблюдателей. Этот взвод прослушивал разговоры радиостанций частей Красной Армии, пеленговал их и вызывал на них артиллерийский огонь или бомбардировочную авиацию.
Например, 4 июля 1941 года гитлеровское высшее командование знало о перехвате накануне передававшегося по радио русского приказа о том, что на Западной Дине надо располагать лишь отдельные группы на переправах. И начальник генерального штаба Вермахта делает вывод, что следует считать, что противник больше не располагает достаточными силами для серьезной обороны своего нового рубежа по Западной Двине и Днепру. Эта ловко под-брошенная информация позволила во многом скрыть развертывание с конца июня 1941 года на рубеже среднего течения Западной Двины и Днепра второ-го стратегического эшелона войск   5 армий (20-я, 19-я, 20-я, 16-я, 21-я), яв-лявшихся основной силой, прикрывающей Московское направление. А гитле-ровцы пока делали на основе недостоверных данных оптимистические для се-бя выводы: «В ходе продвижения наших армий все попытки сопротивления будут, очевидно, быстро сломлены. Тогда перед нами вплотную встанет во-прос о захвате Ленинграда и Москвы». Через шесть дней. К 10 июля, подвиж-ные соединения группы армий «Центр» вышли на Днепр и Западную Двину. И здесь началось их мучительное и кровавое протрезвление – вместо остатков разбитых войск и отдельных очагов сопротивления вермахт встретил кадро-вые и довольно хорошо оснащенные военной техникой свежие советские ди-визии и армии, втянувшие главные силы врага в тяжелое двухмесячное сраже-ние и остановившие его в районе Смоленска.
Отвлекали силы и внимание противника от московского направления и ра-диосообщения о крупных сосредоточениях наших войск и на стыке групп ар-мий «Центр» и «Юг». Так, 7 июля начальник генерального штаба ОКХ писал, что по данным радиоразведки в районе Пинских болот, перед левым крылом армии Рейхенау находятся четыре корпуса противника, но где они дислоци-руются точно неизвестно, так как войска Вермахта не вошли с ними до насто-ящего времени в соприкосновение. Однако через шесть дней опытное фашист-ское командование начинает сомневаться в их существовании, подозревая возможность выдачи значительно меньших сил за большие. Гальдер отмечает: «Коростенская группа (силой до 4-х дивизий) состоит из соединений, распола-гавшихся ранее у Пинских болот. Сведения о том, что эта группа состоит из четырех корпусов, я считаю сомнительными. Эти сведения основываются на данных радиоразведки (возможно, сознательное введение нас противником в заблуждение)».
Для придания большей достоверности передаваемой дезинформации, для того, чтобы в зародыше подавить у опытного врага любые сомнения в пра-вильности получаемых данных, а с каждым днем расхождение ложного и под-линного в переговорах и приказах штабов увеличивалось и отнюдь не в пользу истины, была проведена новая фаза второго этапа операции.
Для окончательного убеждения гитлеровского командования было исполь-зовано даже предание суду военного трибунала группы генералов Западного фронта во главе с командующим и нескольких генералов и офицеров Северо-Западного и Южного фронтов. Сталину, чтобы не подорвать свой авторитет, нужно было быстрее найти виновников происходящего в Белоруссии пораже-ния наших войск в приграничных сражениях. Уже 30 июня с Западного фронта был отозван командующий генерал армии Д.Г. Павлов, а на его место назначен маршал С.К. Тимошенко. Вместе с ним членом Военного Совета Сталин направил Л.З. Мехлиса. В течение четырех дней тот «установил преступную деятельность ряда должностных лиц, в результате чего Западный фронт по-терпел тяжелое поражение» и сообщил 6 июля 1941 года, что Военный Совет фронта решил арестовать и предать суду прежний руководящий состав Запад-ного фронта. На эту телеграмму Сталин ответил в тот же день: «Тимошенко, Мехлису, Пономаренко. Государственный комитет обороны одобряет ваши мероприятия по аресту… и приветствует эти мероприятия как один из верных способов оздоровления фронта».
Судьба должностных лиц прежнего руководства Западным фронтом была заранее предрешена, как «козлов отпущения» за стратегические промахи само-го Сталина и его ближайшего военного и политического окружения в связи с неудачным для нас началом войны, непринятием ими всех необходимых мер по обеспечению обороны страны от угрозы надвигающейся фашистской агрессии. В этих условиях контрразведка, зная о неминуемости их расстрела, вставила в один из них пунктов обвинения слова о допущенном захвате гитле-ровцами секретных переговорных шифров и не принятие своевременных мер по их замене. Информация об осуждении офицеров и генералов была опубли-кована в газетах и нашла подробное изложение в постановлении ГКО от 16 июля 1941 года, которое доводилось в действующей армии вплоть до коман-диров рот. Очень скоро сведения об этом документе получили в Берлине.
Принимая меры для дезинформации противника в области радиоперегово-ров в эти крайне опасные июльские дни, когда счет шел даже не на сутки, а на часы – нужно было успеть занять стратегический оборонительный рубеж, под-тянуть и развернуть хотя бы основную массу наших войск, выиграть хотя бы несколько дней для создания сплошной и достаточно прочной линии фронта, дали нужные результаты. 12 июля 1941 года, в самом начале Смоленского сражения, противник удовлетворенно констатировал: «Результаты анализа данных радиоразведки – ничего нового», а 18 июля, когда сражение разверну-лось на многих направлениях с участием значительного количества войск с обеих сторон, нацисты по-прежнему доверяли полученным сведениям радио-перехвата: «Данные службы радио прослушивания соответствует сведениям, полученным из трофейных документов и показаний пленных». Впереди им грезилось скорое взятие Москвы и успешное окончание «молниеносной» вой-ны после разгрома отчаянно сопротивляющихся якобы последних советских частей и соединений.
Гитлер также был уверен, что к концу августа «он как-нибудь справиться с СССР». В эйфории от первоначальных успехов Восточного похода он 14 июля 1941 года отдал приказ о подготовке к реорганизации Вермахта, в пред-видении переноса основных усилий на борьбу с Англией и США, которая должна была выйти на первый план ввиду разгрома СССР. Однако прошло чуть более недели и оказалось, что вопреки предвоенным предположениям, большие успехи Вермахта не привели к прекращению сопротивления Красной Армии, и германское высшее командование столкнулось с проблемой нехват-ки сил для одновременного наступления на всех трех стратегических направ-лениях.
Если группа армий «Центр» смогла прорваться в середине июля 1941 года в район Смоленска, то наступление группы армий «Север» завязло на Лужском рубеже, группа армий «Юг» оказалась втянута в затяжные бои между Киевом и Винницей. Вставал кардинальный вопрос – что делать дальше? В этой ситу-ации особенно важно было получение немецкой разведкой данных о силах и планах Красной Армии.
Внезапно были сменены все шифры в советских штабах и гитлеровские вой-ска и их командование оказались не готовыми к наступательным действиям советских войск из не предполагаемых ими районов сосредоточения и по не-известным им планам нашего командования. План «блицкрига», расписанный до мелочей и по дням, затрещал до основания и потребовал внесения серьез-ных корректив. С 21 июля по 7 августа советское командование предприняло попытку организовать и провести контрнаступление на главном стратегиче-ском направлении с целью сорвать замыслы врага активными действиями наших войск. Бои носили встречный характер и отличались ожесточенностью. Наступало с нашей стороны пять оперативных групп, включавшие десять стрелковых, две танковых и пять кавалерийских дивизий. Однако наступавшие оперативные группы оказались недостаточно мощными, и взаимодействие между ними организовать не удалось. И хотя в ходе контрнаступления смо-ленскую группировку разгромить не смогли, фашистские войска лишились свободы маневра, немецкие дивизии оказались скованными на всех участках фронта, а 16-я и 20-я армии сумели прорвать кольцо окружения.
Нужно отметить, что дезинформация разведки врага о силах наступающих советских войск продолжалась и в эти дни. Фашисты 28 июля отмечали, что их разведка обнаружила пять стрелковых и три танковых дивизий на направ-лении действия одной из оперативных групп, которая вела сильные атаки. На самом деле в составе оперативной группы под командованием В.Я. Котелова были лишь две стрелковые и одна танковая дивизии. Преувеличение наших сил вносило нервозность в войска агрессора и искажало его командованию действительную картину боев. Темп наступления гитлеровцев в начале августа снизился, по сравнению с первыми днями войны, в среднем с 30 до 6 7 кило-метров в сутки. Войска Западного фронта, поддерживаемые резервами Ставки, заставили врага рассредоточить свои силы на огромном фронте от Великих Лук до Мозыря. Были сорваны планы германского генерального штаба на бес-препятственное продвижение к Москве после захвата Смоленска.
В этой ситуации германское военно-политическое руководство все более склонялось к тому, чтобы за счет группы армий «Центр» усилить фланговые группировки Восточного фронта. Впервые эта идея была оформлена в дирек-тиве № 33 от 19 июля, а уже 23 июля в дополнение к этой директиве Гитлер утвердил, по его мнению, «идеальный план»: пехотные дивизии группы армий «Центр» должны были самостоятельно наступать на Москву. А танковые со-единения развертываются на расходящиеся направления (север и юг).
Но группа армий «Центр» понесла большие потери, ее ударная мощь была подорвана. 30 июля 1941 года была отдана высшим фашистским руковод-ством директива № 34, в которой группе армий «Центр» приказывалось пре-кратить наступление на Москву и перейти к обороне. Это вынужденное реше-ние, так как потерпела провал попытка фашистов захватить Москву сходу. На главном направлении, где были сосредоточены основные силы Вермахта, острие «блицкрига» было надломлено. В таком исходе, наряду с героическим сопротивлением советских войск, умелыми действиями нашего командования, сыграла немалую роль деятельность советской контрразведки, которая сумела переиграть нацистскую разведку и во многом дезинформировать высшее ко-мандование гитлеровцев.
В этих конкретных условиях Гитлер и большинство генералов генерального штаба, командование Вермахта, командующие группами армий «Юг» и «Се-вер» и их штабы решили переориентировать главные усилия войск на захват Ленинграда и Украины, а позже вернуться к проблеме взятия Москвы. Делая хорошую мину при плохой игре, Гитлер заявил, что вообще он особенно и не стремится в Москву, что «для него Москва не более чем название места», в то время как «захват Ленинграда – символа большевизма с 1917 года может при-вести к полному краху уже сильно ослабленного советского режима».
На главное место выходили другие военно-политические и экономические приоритеты. Третьего августа 1941 года фюрер объявил первой целью захват Ленинграда, так как это отрежет русских от Балтики и обеспечит бесперебой-ное поступление шведской железной руды. Гитлер дал понять, что Украина – его приоритет. Ее полное завоевание, по его мнению, даст нацистскому рейху огромные ресурсы – зерно, мясо, уголь, металл, обрабатывающую промыш-ленность. Еще в плане «Барбаросса» указывалось: «на юге – своевременно за-нять важный в экономическом и военном отношении Донецкий бассейн». Гит-лер 28 июля объявил, что для Германии «промышленный район вокруг Харь-кова важнее, чем Москва». Но не все германские генералы поддерживали эту точку зрения Гитлера и руководства Вермахта. В генеральном штабе в конце июля рассматривался вопрос о десятидневном отдыхе для пополнения соеди-нений перед началом нового наступления (на фронте группы армий «Центр»). Ф.Гальдер сказал, что если такой отдых будет предоставлен, то они смогут довести боевой состав танковых соединений до 60–70% штатного состава. Предусматривалось также выделение нескольких танковых дивизий для по-полнения остальных дивизий. Начальник генерального штаба поддерживал идею скорого возобновления наступления на Москву любой ценой.
29 июля 1941 года по настоянию Генерального штаба командование диви-зий Вермахта начали готовить новое наступление на Москву. Командующий группой армий «Центр» фон Бок и оба его танковых заместителей – Гудериан и Гот (командующие танковыми группами) единодушно высказались за наступление на Москву. Определяющим становится фактор времени, необхо-димого для подготовки к новому наступлению. Гудериан утверждал, что он будет готов к 15 августа, Гот – к 20 августа, фон Бок заявил, что силы группы армий «Центр» достаточны для этой задачи.
Но одно дело желание, а совсем другое – возможности. По докладам ярых сторонников скорейшего наступления на Москву генералов Гудериана и Гота, их танковые группы, основательно потрепанные нашими войсками, не могли продолжать наступление и нуждались в пополнении. Кроме того, фланги груп-пы армий «Центр» оказались открытыми с севера и юга для возможных уда-ров советских войск. Это вынудило фашистское командование повернуть часть сил с московского направления на север и юго-восток.
Другой вопрос, насколько реальными были наши возможности для мощных и действенных ударов по флангам врага. Но о создании необходимой инфор-мации о таких возможностях и доведение ее до командования врага позаботи-лась советская контрразведка. Она сумела дать такие сведения через агентов противника, заброшенных на нашу территорию, выявленных и контролируе-мых ею радистов и резидентов; через своих сотрудников, внедренных в разве-дывательную сеть врага по легендам якобы перешедшие на службу к немцам из-за алчности, обиды на советскую власть или в связи с обещанием немцами хорошей жизни – открытии торговли, своего дела или службы в полиции по-сле оккупации; через направлении преданных людей под видом военноплен-ных, которые должны были дать нужные нам сведения при допросе, передать ложные или преувеличенные данные в штаб противника.
Отражением этой информации были записи начальника немецкого генераль-ного штаба Ф. Гальдера 31 июля: «Имеются сведения о переброске противни-ком войск из глубины в двух направлениях – против центра и против южного фланга группы армий; кроме того, наблюдается движение походных колонн противника от Москвы к центральному участку фронта группы армий». Запись 1 августа: «Показания военнопленных о переброске дивизий по железной до-роге и пешим маршем к фронту группы армий «Центр». Возможно, погрузка будет производиться в районе Брянска и Орла. Откуда прибывают эти войска, установить невозможно; 2-го августа   «Радиоразведкой установлено, что в тылу противника кроме уже известных нам 29 дивизий, имеется еще трина-дцать дивизий, которые находятся на формировании. Кроме того, установлен штаб новой 31-й армии; 5-го августа   «Группа армий «Центр» вынуждена в неудовлетворительных условиях наводить порядок на своих обоих флангах»; 7 августа – «В тылу у противника, в районе западнее Вязьмы, установлено со-средоточение новой группировки в составе пяти дивизий». С учетом такой «достоверности» информации принимались гитлеровским военно-политическим руководством важнейшие решения. В дополнение к директиве № 34 от 12 августа прямо говорилось: «Лишь после полной ликвидации угро-жающего положения на флангах и пополнения танковых групп будут созданы условия для наступления на широком фронте глубоко эшелонированными фланговыми группировками против крупных сил противника, сосредоточен-ных для обороны Москвы».
Советское командование, имело определенное представление о планах про-тивника, как от своей военной разведки, так и анализируя направленность, многочисленность и регулярность заданий фашистских служб на получение информации о советских войсках для подконтрольного органам госбезопасно-сти вражеской агентуры, принимало действенные контрмеры. 16 августа ар-мии Западного и Резервного фронтов начали наступление, и в боях под Ельней гитлеровцам было нанесено серьезное поражение. Во второй половине августа командованию группы армий «Центр» пришлось вывести из под Ельни сильно потрепанные две танковые и моторизованную дивизии, моторизованную бри-гаду, и заменить их пятью пехотными дивизиями. Передышки, на которую рассчитывали в генштабе Вермахта, не получилось. Основные силы 3-й танко-вой группы, которую намечалось после захвата Смоленска бросить в наступ-ление на Ленинград, были во многом скованы на западном направлении. Это облегчало положение Красной Армии в августе-сентябре 1941 года под Ле-нинградом.
Так, общими усилиями контратакующих советских войск и действиями со-ветских контрразведчиков был выигран у врага целый месяц – август. 19 авгу-ста Г.К. Жуков, член Ставки и командующий войсками Резервного фронта до-носил: «Противник, убедившись в сосредоточении крупных сил наших войск на путях к Москве… временно отказался от удара на Москву». И отмечал по-ворот части сил группы армий «Центр» в южном направлении.
Г.К. Жуков предупреждал Сталина о вероятности окружения Киевской группировки, но Сталин и начальник Генштаба Шапошников не прислушались. В результате, в конце лета – начале осени 1941 года советские войска постигла новая катастрофа, на сей раз на левобережье Днепра. Только в плен было взято 665 тысяч бойцов и командиров Красной Армии. В той же телеграмме в Став-ку от 19 августа Жуков указывал: «… после чего главный удар на Москву в обход Брянских лесов и на Донбасс».
Снова резко усилилась опасность нового броска на столицу группы армий «Центр» командование которой хотело использовать удачную обстановку на юге. Главнокомандующий сухопутными войсками В. Браухич еще 18 августа изложил свои соображения Гитлеру, «доказывая, что Москвой и Московским промышленным районом можно овладеть в течение двух месяцев – сентябрь и октябрь, но при условии, если 2-я и 3-я танковые группы не будут отвлекаться на другие направления». Он также полагал, что группы армий «Юг» и «Север» смогут без помощи группы армий «Центр» выполнить поставленные перед ними задачи на Украине и под Ленинградом. Его идеи разделял Ф.Гальдер, ко-торый считал возможным захват Москвы и Украины и подчеркивал, что необ-ходимо все силы группы армий Бока («Центр») направить на захват Москвы.
Противоречия в нацистской военной верхушке Германии по вопросу страте-гии дальнейшего ведения войны резко обострились и вылились в организацию антигитлеровского заговора группой офицеров штаба группы армий «Центр». Штаб группы армий «Центр» ощущал себя элитой германского офицерства. Группа офицеров во главе с генерал-майором Х. фон Тресковым и фон Шлан-бредорфом, узнав о намерении Гитлера посетить штаб фельдмаршала фон Бо-ка, решила арестовать «ефрейтора», затем судить его военным судом и восста-новить традицию, когда армия является арбитром в государственных делах Германии, высшим аналитическим советом и средоточием власти в рейхе. Шланбередорф и Тресков решили остановить автомобиль с Гитлером и поса-дить вождя нацистов под «охрану». О дальнейшем офицеры предпочитали не задумываться. Как крайний вариант, если остановить автомобиль не удастся, предполагался снайперский выстрел в фюрера. В определенном смысле это была подготовка к выступлению 20 июля 1944 года.
Возможно, если бы заговорщики преуспели, фельдмаршал Бок согласился их возглавить. Но в текущей ситуации он не хотел рисковать, так как перед ним маячила манящая перспектива стать национальным героем и покорителем Москвы. Бок не принял активного участия в заговоре, хотя и знал о нем.
Планы заговорщиков были перечеркнуты очень сильной охраной Гитлера. Войска СС прикрывали его на всем пути продвижения. На протяжении всего визита в штаб группы армий «Центр» группе молодых германских офицеров не удалось ни разу даже приблизиться к фюреру, не говоря уже о том, чтобы произвести выстрел.
Анализируя возрастающую день ото дня активность врага на московском направлении, учитывая складывающееся тяжелое для нас положение на юге и, возможное в результате этого, высвобождение значительных сил противника (2-й армии и танковой группы), пополнение материальной частью и личным составом танковых соединений врага, советские контрразведчики провели по-следний этап операции «Родина» (кодовое название «Москва»), направленные на максимальное затягивание времени вражеской атаки на столицу. А этого добиться было возможно только одним путем – не дать возможности гитле-ровцам собрать в ближайшее время достаточно мощный ударный кулак в группе армий «Центр». Прежние методы уже не годились – войска Вермахта прорвали Лужскую линию и теснили наши войска к Ленинграду. А под Киевом обстановка осложнялась с каждым днем. Ряд переданных сообщений от аген-туры, как убедилось на своем горьком опыте вражеское командование, были ложными. Радиоигра с шифрами была уже исчерпана. Воздушная разведка и часть неразоблаченной нацисткой агентуры передавали объективную инфор-мацию. Нужен был точный достоверный для гитлеровского руководства и не-тривиальный подход. И он был найден.
Начался третий этап операции «Родина». Группой офицеров Оперативного управления Генерального штаба Красной Армии под руководством генерал-майора А.М. Василевского, заместителя начальника Генерального штаба, бу-дущего Маршала Советского Союза и дважды Героя Советского Союза был составлен ложный план стратегических действий советских войск под кодо-вым названием «Бородино». По нему намечалось осуществление двух взаимо-связанных операций. Во-первых, если группа армий «Центр» начинает наступ-ление на Москву в ближайшее время, то, на центральном участке, войска За-падного фронта быстро отступят, избегая окружения, до Можайска, заманивая ударные части танков и мотопехоты врага, одновременно удерживая фланги, и здесь быстро их разгромят, введя в бой значительные резервы. Затем, перейдя в общее контрнаступление, будут бить соединения группы армий «Центр», по частям с участием войск северного фланга. Во-первых, перекинув мощные мо-торизованные силы советских войск на южный участок советско-германского фронта и сохраняя стабильность обороны по Днепру, нанести внезапный флан-говый удар в тыл группы армий «Центр» с задачей окружения ее основных сил, втянутых в это время в бои под Москвой. Все документы были детально разработаны и выполнены на подлинных бланках с предварительным утвер-ждением данного плана начальником Генштаба Б.М. Шапошниковым. На до-кументах имелись и соответствующие одобрительные резолюции ряда членов Ставки и Государственного Комитета Обороны, а также указания согласовать сроки и силы намечаемой стратегической операции с командованием фронтов.
Советская контрразведка сделала основную ставку на плохую осведомлен-ность фашистского командования о наших реальных силах, о количестве но-вых типов танков и самолетов, о незнании действительных районов сосредо-точения наших резервов и их вооруженности и обученности. Учитывался и психологический момент: явная недооценка Советских Вооруженных Сил до войны и переоценка собственных возможностей и резкое протрезвление под нарастающим сопротивлением Советский войск, срыва плана в самом начале войны разгромить основные части и соединения Красной Армии с ходу взять Москву. Контрудары оперативных групп армий, тяжелые бои в районе Ельни и Духовщины, колоссальные потери в военной технике и в войсках – все это вынуждало вражеское командование учитывать возможность более крупных и успешных операций советских войск.
Наметки этого плана, дающие представление о его составляющих, были упакованы в специальные металлические контейнеры для перевозки особо важных и секретных документов и с соответствующей охраной на транспорт-ных самолетах в середине августа 1941 года направлены в штабы фронтов. Один из них взлетел прифронтового аэродрома и не имея истребительного прикрытия, ночью попытался проскочить над недавно занятым врагом райо-ном, но загорелся и рухнул. Члены экипажа и охрана успели выпрыгнуть с па-рашютами. Часть из них погибли в бою с прибывшим к месту катастрофы под-разделением фельджандармерии (ГФП) и у них были обнаружены документы, подтверждающие перевозку особо секретного груза и удостоверения сотруд-ников НКГБ, сопровождающих его. Двоим, используя отвлечение врага огнем товарищей, удалось вырваться из кольца, и уже через сутки успешно перейдя линию фронта доложить об успешном выполнении специального задания. Из-под обломков самолета гитлеровцы извлекли уцелевшие контейнеры и после ознакомления с якобы «совершенно секретными» документами немедленно передали их в Берлин, в генеральный штаб и ставку фюрера.
О захвате самолета-курьера под Витебском с очень ценными материалами, который совершил воздушную посадку, свидетельствует и обобщенная сводка событий из СССР № 31 переданная полицией безопасности и СД в Берлин. В ней также отмечается: «4-й армией захвачен в плен сын Сталина от первого брака. Он является старшим лейтенантом танковых войск (фашисты ошиблись – он был артиллеристом). О военных делах до сих пор показаний он показаний не дал, а только о политических и хозяйственно-политических вопросах, а также сообщил некоторые интересные подробности из жизни его отца».
Наряду с подбрасыванием карт и документов посредством самолета, совет-ская контрразведка, по всей вероятности, провела и параллельную подброску врагу карт Генерального штаба в разгромленном штабе части. В оперативной сводке из СССР полиции безопасности и СД № 73, как о крупном успехе со-общается, что айзацкомандой девять (особое подразделение СС) вблизи Но-вых Светлян (Смоленская область), наряду с личными делами офицеров рус-ского артиллерийского полка и учебниками по тактике, найдено около двух тысяч карт русского генерального штаба. Сообщение СД продолжает: «Так как на картах были сделаны различные пометки, представляющие в первую очередь военный интерес, они были направлены командованию Вермахта».
Был задействован по передаче противнику стратегической информации и «Николай Орловский»   «дипломатический канал». По словам С.А. Ваупшасо-ва, переданные им вражеской разведке данные не дублировали материалов авиа «спецрейса», но дополняли и уточняли ряд их положений. О степени важности и доверия к полученной информации свидетельствует высокая оцен-ка гитлеровцами «услуг» «Орловского»   ему было присвоено офицерское звание и он награжден «Железным крестом». Особым распоряжением «Орлов-скому» также предоставлено немецкое гражданство, как чистопородному арийцу.
На фоне явной пробуксовки плана «Барбаросса» возникли и усиливались споры и разногласия в среде фашистской военно-политической верхушки о дальнейших операциях Вермахта, об их направленности. Конечно, определя-ющими составляющими принципиального решения по предложениям Браухи-ча и Гальдера, поддержанного Йодлем – главным военным советником фюре-ра, были интересы германских монополий, алчуще взиравших на богатства Украины, Крыма, Кавказа, а также военно-стратегические расчеты по захвату или блокаде Ленинграда, уничтожению Балтийского флота и ликвидации се-верного участка советско-германского фронта с будущим использованием его сил для штурма Москвы. Кроме того, Гитлер и ряд поддерживающих его точ-ку зрения генералов считали, что лишив Советский Союз продовольственной базы юга страны, чугуна, проката, угля Донбасса, Запорожья, Харькова, Ро-стова; перекрыв поступления майкопской, грозненской и бакинской нефти, нанесут нам полное поражение, так как будет в решающей степени подорвана экономическая база ведения войны. Они не верили в возможность эвакуации значительной части промышленности на восток СССР и быстрого налажива-ния выпуска военной продукции в Сибири и в Средней Азии. История зло по-смеялась над их явной недооценкой мощи экономики СССР и трудового геро-изма людей. Но для эвакуации сотен крупных предприятий и миллионов лю-дей, для развертывания их работы нужно было время. «За» и «против» были как у московского, так и у южного вариантов гитлеровского командования. Завладение немецким командованием «путем действий немецкой разведки» ряда «документов» советского Генштаба, и полное им доверие немцев, помог-ло дезинформации высшего руководства нацистского рейха и направлению их усилий в благоприятное для нас русло   в сторону меньшего зла для нашей пе-рестраивающейся на военный лад страны.
21 августа 1941 года Гитлер дал директиву, имевшую, по словам начальника генерального штаба Гальдера – «Решающее значение для всей Восточной ком-пании». Директива гласила: «Важнейшей задачей до наступления зимы являет-ся не захват Москвы, а захват Крыма, промышленных и угольных районов по реке Донец и блокирование путей подвоза русской нефти с Кавказа. На севере такой задачей является окружение Ленинграда и соединение с финскими вой-сками… Войсками группы «Юг» будет обеспечена возможность … продол-жать наступление в направлении Ростов, Харьков».
Гитлер приказал 2-й танковой группе и 2-й армии продолжать наступление на юг, чтобы выйти в тыл киевской группировке советских войск. Также было принято решение о дополнительном усилении группы армий «Север» за счет левого крыла группы армий «Центр». После такого ослабления группы армий «Центр» перед ней в директиве от 21 августа ставилась задача «отражать атаки противника на центральном направлении на таком рубеже, оборона которого потребовала бы минимального расхода сил».
Операция «Родина» и на третьем этапе сработала. В Берлине поверили и в угрозу с юга, и в предполагаемые наши контратаки на центральном участке, и в опасность на северном фланге.
В результате распыления войск, перехода, пусть временного, к обороне на решающем, московском направлении, переориентация ударов главных сил на север и юг советско-германского фронта 27 августа 1941 года высшее коман-дование Вермахта (ОХВ) сделало печальный для себя вывод, что СССР, ви-димо, не будет полностью разгромлен в течение 1941 года, а поэтому на пер-вом месте стоит продолжение Восточной компании в 1942 году на южном крыле Восточного фронта, что будет иметь большие политические и экономи-ческие последствия.
Всего через два месяца после начала войны, высшее фашистское командо-вание, видя невозможность взять Москву, где оно сосредоточило основные силы Вермахта, вынуждено было констатировать провал главной идеи плана «Барбаросса» – идеи «молниеносной войны». Начиналась затяжная война, со-ревнование военных экономик и технологий, где шансы на победу у Германии были небольшими. И это положение не смогло изменить даже отчаянное и мощное октябрьско-ноябрьское наступление вермахта на Москву – операция «Тайфун». Было потеряно главное   время. Гитлер был вынужден заявить во-енному командованию группы армий «Центр» еще в августе 1941 года по по-воду их сообщений о все возрастающих силах Красной Армии и все более увеличивающихся потерях немецких войск: «Если бы я знал, что те цифры, которые вы приводили в своих докладах, верные, я бы, думаю, вообще не начал эту войну».
Но главное заключалось в том, что в сентябре гитлеровцы не смогли начать новое наступление на Москву. Был выигран еще целый месяц для усиления обороны страны, для мобилизации всех резервов на нужды фронта, для пере-вода всей экономики на военные рельсы. Наступление фашистских войск на Москву смогло начаться только 30 сентября – 2 октября 1941 года в результа-те крупного поражения наших войск на Украине и блокирования Ленинграда. Так началась беспримерная московская битва, в ходе которой был оконча-тельно похоронен план «Барбаросса» и стратегия «молниеносной войны». Это наступление гитлеровцев, задействованные в нем силы и приблизительные сроки начала не были тайной для советских чекистов и их добровольных по-мощников в тылу врага – партизан. Как отмечает П.А. Судоплатов, бывший в это время начальником Особой группы при наркоме внутренних дел СССР, о возможном скором наступлении немцев на Москву разведка предупредила еще в 20-х числах сентября 1941 года (сразу же после захвата немцами Киева). Оставалось десять дней до начала немецкого «решительного броска». В сен-тябре 1941 года были доложены органами госбезопасности СССР Государ-ственному Комитету Обороны и командованию Красной Армии данные о со-средоточении крупных сил немецких войск в районе Ярцево, Сафоново и Ду-ховщины, когда немцы готовили крупное наступление на Москву. На времен-но оккупированной территории Белоруссии в 1941 году были собраны и пере-даны командованию Красной Армии данные о тридцати пяти аэродромах и посадочных площадках противника, о двадцать одной базе и артиллерийском складе в районах Барановичей, Минска, Борисова, Орши, Пинска, Бобруйска и в других пунктах, о двенадцати штабах немецких частей. В сентябре 1941 года партизанские разведчики Витебской области передали через своего связного за линию фронта сведения о сосредоточении крупных танковых и авиацион-ных сил для наступления на Москву и об ориентировочных сроках его начала.
Советское командование в результате операции контрразведки «Родина» смогло получить два с половиной месяца для организации устойчивой оборо-ны Москвы и с помощью разведки органов госбезопасности выяснить силы и время наступления врага. То, что не все и не всегда предоставленные возмож-ности отсрочки наступления противника были нами достаточно использованы   это правда.
Но полной правдой является то, что и в Смоленском сражении, и в Москов-ской битве советские войска выстояли и во многом повернули ход истории.
Высокую эффективность советской разведки и контрразведки вынуждены были признать даже наши враги. Начальник оперативного управления гене-рального штаба сухопутных войск Германии генерал Г.Блюментрит жаловал-ся: «Нам было очень трудно составить ясное представление об оснащении Красной Армии. Русские принимали тщательные и эффективные меры без-опасности. У нас было мало сведений относительно русских танков. О боевой мощи русской армии мы тоже не имели точных данных».
Гитлер неудачи своих войск на советско-германском фронте приписывал во многом превосходству советской разведывательной службы. Он заявлял сво-им приближенным: «Если мы не знаем, что делать с танковыми дивизиями русских, это потому, что Советы полностью превосходят нас в одной области   разведке». Воздавая должное высокой результативности советской разведки и контрразведки, он выражал глубокое сожаление, что его собственные соот-ветствующие службы работают намного хуже.
Провал фашистской разведки и ее агентуры, успехи наших контрразведчи-ков были глубоко закономерны и обусловлены силой советского государства, единством и патриотизмом всех народов СССР, справедливыми целями и ха-рактером самой Великой Отечественной войны.
Одним из самых ярких моментов, посвященных в рассказе А.К. Спрогиса операции «Родина», было его воспоминание о том, как летчики и охрана спе-циального транспортного самолета, не зная, конечно, о целях и задачах своего полета, но догадываясь, что для многих из них он без возвращения, в послед-ние минуты перед вылетом, сидя у костра на окраине аэродрома, тихо пели песню, ставшую гимном Великой Отечественной   «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой с фашистской силой темною, с проклятою ордой». И слова одного офицера-чекиста, захлопывающего дверь взлетающего самолета: «Не забудьте нас, ребята».
С тех пор прошло более 77 лет, и мы знаем, что песню, запетую на ночном, прифронтовом аэродроме, в августе 1941 года, допели наши солдаты и офице-ры в мае 1945 года в Берлине. Минуло немало лет с того страшного и героиче-ского времени и пора, давно пора вспомнить подвиг чекистов-контрразведчиков при осуществлении сложнейшей операции в первые, тяже-лейшие месяцы войны. Среди них были люди разных национальностей   рус-ские, белорусы, украинцы и латыши, но все они были одной веры   веры в ко-нечную Победу над врагом.
Операция «Родина» сыграла важную, хотя и подчиненную роль, в деле за-щиты Москвы в 1941 году. Советские люди шли на все, даже на смерть, ради победы над коричневой чумой, набросившейся на нашу землю, защищая свою Родину, народ, свои семьи и свой образ жизни. Возможно. Читателю покажут-ся ненужными или скучными многочисленные отступления автора от непо-средственной темы рассказа о стратегических ситуациях и планах, о результа-тах боев, но без этого конкретного исторического фона вряд ли можно понять все значение операции «Родина», причины ее развития и предотвратить пре-вращение ее в боевик местного значения.
Чекисты-контрразведчики и военные разведчики, участники операции, с че-стью выполнили главный свой долг   помогли армии и стране выиграть два с половиной таких долгих из многих месяцев войны, приблизили для нас всех день Победы.