V 3 Всадник

— Эндра… Эндра, ну…
Халлис обняла Рыжую за плечи.
Когда все ушли, и в фургоне остались только Роланд и Илвар, которые крепко спали, нервы у Эндры не выдержали, и она расплакалась. Халлис села.
— Ты поплачь. Оно легче станет…
И Эндра плакала. Она знала, что все вышли, знала, что они там делают, знала, что они решают, как спасти Илвара. Знала, что раньше она бы выскочила следом, тоже бы думала, принимала участие. А теперь… Теперь она лежала, кутаясь в куртку Дэннера, и ревела. Хватит уже, наспасалась. Вот, ведь, как странно устроены люди… и эльфы тоже. Она же с самого начала представляла, чем это может кончиться. И сама на это пошла. Никто же не гнал. Так чего теперь реветь?
Остроухая уселась и скинула куртку с плеч.
— Замёрзнешь, – предупредила целительница, – а я вылечить не смогу.
— Не замёрзну, – отмахнулась Эндра.
Мысли как-то плавно повернулись и потекли немного в другом направлении. Теперь Артемис точно на неё внимания не обратит никогда. На что ему бесплодная? Эндра усмехнулась, сообразив, что повторяет слова Ласточки. Но только Ласточку Дэннер любит. Она уже его. Навсегда. А Артемис на неё, Рыжую, даже внимания не обращает. Ну, и подумаешь… Нужен он больно… Эльфка вздохнула. Сама знала, что нужен. Ещё как нужен. Одно из двух: либо она совсем дура, либо он – идиот… Или оба…
Эндре вдруг стало так тоскливо-тоскливо. И одиноко.
— Халлис. Я сейчас вернусь.
Похоже, вид у неё был такой, что целительница перепугалась.
— Эндра, ты чего?! Ты только не дури…
— Что? – распахнула глаза эльфка.
— Глупостей не делай, говорю! В жизни всё бывает…
Эндра сообразила, что она имеет в виду.
— Да не бойся, – утешила эльфка. – Не бойся, вены резать не буду. Вешаться тоже.
Она выскочила наружу.
Вся компания устроилась у костра и живо обсуждала что-то. Наверное, как быть с Илваром.
Эндра тенью растворилась в темноте. Было холодно и влажно. Она остановилась перед палаткой арбалетчиков. Перед входом в палатку тлел костёр.
Тут эльфка затормозила. А зачем, собственно, она сюда припёрлась? От щемящего чувства одиночества? Хорошо. А что она скажет Артемису? «Ты извини, чернявый, но я тебя люблю»? Бред какой-то. Эндра выдохнула – с губ сорвалось облачко. Она хотела, было, вернуться назад, но не вернулась. Вместо этого откинула тяжёлый, мокрый полог и тихо позвала:
— Артемис... Артемис, ты тут?
— Дайте поспать! – вяло, недовольно и не очень-то трезво возмутились из палатки. Эндра прянула назад и на некоторое время замерла в нерешительности. Изнутри раздавался слаженный храп защитников Родины. Эндра потопталась немного и вновь осторожно откинула полог, пытаясь разглядеть арбалетчика в темноте. Видимость была плохая – темно, да и все по самый нос завернулись в одеяла – осень, холодно и сыро. Знакомый нос в темноте не угадывался. Эндра вздохнула.
— Закройте! – сонно возмутился кто-то. – Холодно же!
Но эльфке словно репей под хвост попал.
— Не закрою, – упёрлась она, – пока чернявый не выйдет.
— Ишь ты! – сонно возмутился кто-то. – Вот, сейчас я выйду и уши надеру…
— Не выйдешь, тут холодно…
Видимо, довод подействовал.
— Артемис, к тебе пришли.
Южанин, отчаянно ругаясь, выполз на улицу, кутаясь в одеяло. Рыжую он материл, на чём свет стоит.
— Что ещё тебе надо?!

Женщина откинула за спину густые каштановые волосы, едва помещающиеся в ладонь, и оглядела Эндру.
— А ты красивая.
— Я? – удивилась та.
Женщина подалась вперёд и, притянув эльфку к себе, бесцеремонно оглядела её. Погладила волосы, ощупала талию, плечи. Запустила руку под юбку – рубашка и штаны Остроухой были грязными, а на смену нашлось только платье. Эндра возмущённо дёрнулась.
Женщина отпустила её и откинулась на спинку кресла.
Потом расхохоталась, запрокинув голову. Она была отчаянно, невероятно красива. Тонкие брови вразлёт, волосы, просто собранные в косу толщиной в руку, карие, бархатные глаза, длинные ресницы, высокая грудь, немыслимо тонкая талия… Она взмахнула рукой, хлопнув широким шёлковым рукавом платья.
— Ты смешная. Но тебе идёт. Ты похожа на ребёнка с твоими огромными глазищами.
Эндра обиделась, усмотрев в этом оскорбление. Дама-то, вон, какая красивая. И на ребёнка совсем не похожа. Эндре вдруг стало неловко за себя. Что она не умеет так изящно сидеть, так грациозно разливать чай в фарфоровые чашечки… Уж эта красавица никогда бы не стала драться с мальчишками, вытирать нос рукавом или носить рваную рубашку.
— Не обижайся, – сказала тем временем дама. – Всякая женщина должна быть похожа на ребёнка. Чем-то. Мужчинам это нравится.
Тут Эндра догадалась и охнула.
— Так вы…
— Шлюха? – докончила красавица, стукнув ложечкой и пододвинув Эндре блюдце с мармеладом. – Нет, милая. Я – куртизанка. Я продаю не тело. Я дарю душу. В мире так мало красоты. А женщины забывают, что они – основные её носительницы.
К каштанововолосой куртизанке Остроухая попала случайно. После очередного концерта. Когда пряталась от разгневанных слуг графа на каком-то чердаке, где её и нашли. Красивая леди оглядела её и велела вымыться и сменить грязные тряпки на нормальную одежду. В результате, Эндра и оказалась одетой в шёлковое зелёное платье. Юбка путалась в ногах, а шнуровка давила под грудь. Но Эндра чувствовала себя красивой. До тех пор, пока взгляд не наталкивался на прекрасную Маритту.
У куртизанки Эндра жила довольно долго. От неё и узнала много интересного, о чём раньше не имела представления. Например, какую траву пить, чтобы снять ежемесячные боли, а какую – чтобы не забеременеть. Что ей, Эндре очень идут оливины. Что пудра должна быть на тон темнее кожи. Что если волосы промывать отваром чидрицы, они будут легче расчёсываться и блестеть. Как правильно подводить глаза и как выбирать тени (тут знания ограничились теорией: Маритта сказала, что макияж ей и не нужен – глаза и так большие, ресницы длинные, а кожа гладкая).
Но интереснее всего было, когда куртизанка рассказывала Рыжей, совсем ещё девочке, об отношениях мужчины и женщины. Эндра до сих пор помнила её мягкий красивый голос, когда она вечером, при свете свечей, что отбрасывали на её тёмные волосы золотые блики, говорила:
— Женственность заключается в отличиях женщин от мужчин. Тонкие плечи, узкая талия, длинные ресницы… Всё это делает женщину тем, кто она есть. Но женственность заключается не только во внешности. Например, мужчины почти никогда не ласкают кошек, не возятся часами с детьми. Не плачут неизвестно, отчего. Запомни, в их глазах, нас окружает тайна.
Она подавалась вперёд, подпирала голову тонкой рукой и продолжала:
— Когда-нибудь и ты влюбишься. – Эндра вспыхнула. – Помни, тайна – это одна из основ женственности. Я могу заставить мужчину остановиться одним взмахом ресниц. Соблазнить одним жестом. И не только соблазнить. Влюбить в себя. Я могла бы научить тебя, но не буду.
— Почему?
— Потому что ты не куртизанка, а менестрель. Ты тоже даришь людям красоту. Только по-другому. Но, когда влюбишься, имей в виду: мужчины ценят в нас сочетание мудрости и беззащитности. Будь одновременно ребёнком и учителем. Не по очереди, а разом. Не бойся показывать свою слабость. В ней – сила. Но никогда не лги и не притворяйся. Женщина должна быть сильной не снаружи, а внутри. Не стесняйся просить помощи у мужчин. Защищать тебя – для них может стать радостью.
 

Следовала ли Эндра этим принципам – она не могла сказать. Может, они забылись, а может – отложились где-то в голове. И почему это вспомнилось именно теперь, Остроухая не представляла. Хотя, нет. Представляла.
— Артемис… – Эндра виновато хлюпнула носом. – Прости, что разбудила. Просто, все заняты с Илваром… А мне так одиноко… – «Всегда будь искренней…» – И страшно.
Артемис вздохнул, скинул одеяло и укутал Эндру, оставшись в куртке. Эльфка испугалась, что он опять перекинет её через плечо и отнесёт в повозку. Но он этого не сделал. Только как-то сочувственно покосился.
— Ну, чего ты?
— Не знаю, – призналась Эндра, обхватив колени руками. – Мне так… тоскливо. – «Будь искренней…» – И одиноко. Ну, у всех ведь так бывает иногда, – спохватившись, прибавила она, испугавшись, что он примет её за какого-нибудь нытика.
Но совсем до конца быть искренней не выходило. Потому что хотелось сообщить ему, что она его любит, и попросить просто посидеть с ней. Или даже, просто сказать – и посмотреть, как он поступит. Но она, конечно, этого не сделала.
— Садистка, – вздохнул арбалетчик, присаживаясь рядом. – И чего тебе днём тоскливо не бывает, а? Всё бы тебе по ночам не спать. Вымотаешься за день как собака, а ночью и не поспишь. То ты, то Рыжий, то оборотни, то ещё что-нибудь... Я так сдохну на полдороге!
Эндра удивлённо распахнула глаза. Артемис вытянул ноги. Судя по его виду, он и в самом деле плохо себя чувствовал. Прошлую ночь его гоняли с оборотнем, теперь, вот, снова не дают отдохнуть.
— Я, что, по-вашему, железный?! – сетовал тем временем арбалетчик. – Садисты... шило в заднице... – Он замолк и сник окончательно. Затем неожиданно припечатал:
— Вот и ты ребёнка потеряла из-за того, что по ночам надо спать, а не чёрт-те где шарахаться. Встаём с первыми лучами, ложимся за полночь и идём целый день с коротеньким привалом и тяжёлым грузом, жрём дорожную пыль вместо соли, да сухари. В голове звенит, ноги вообще отваливаются, если по ночам не спать. Мы-то солдаты – и то рискуем копыта откинуть. А ты – баба, у тебя здоровье слабое. Чего не спишь, ну?
Он подался вперёд и зачем-то перекинул в пальцах выловленный из груды в давно погасшем костре мокрый уголёк. Уголёк оставил на пальцах крошащийся чёрно-серый след. Артемис отряхнул руки и обхватил ими колени, закрыв глаза. Казалось, он сейчас уснёт прямо здесь, в мокрой траве под дождём.
Эндра тронула его за плечо.
— Вовсе у меня не слабое здоровье, – пробормотала она. – У меня хорошее здоровье. Я же… – она проглотила слово «эльф». – Ну, словом, мне привычно.
«Я могу заставить мужчину остановиться одним взмахом ресниц,» – говорила Маритта. И учила её, Эндру. Когда-то давно.
Эльфка вскинула длинные ресницы и невинно вздохнула.
— Ты не бойся, – успокоила она, – сейчас немного посидим и спать тебе расхочется.
— Чего-о?! – взвыл южанин. Но заметил её прищур и хохотнул. – Странная ты. Никак не пойму…
— Ты тоже тот ещё, – не осталась в долгу Эндра и вдруг посерьёзнела.
— Ты чего? – даже испугался арбалетчик, вожделенно косясь в сторону палатки.
— Хочешь секрет? – спросила Эндра.
— Опять тайны?! – ужаснулся Артемис. – Ты лучше сразу командиру. Я за тебя отдуваться не хочу.
Эндра плотнее запахнулась в одеяло и опустила глаза. Зрачки стали вертикальными, и ей никак не удавалось с ними справиться, а сердце бешено заколотилось. Ей казалось, что арбалетчик услышит этот стук – оно отбивало такой ритм, что можно было плясать джигу.
— Это неопасный секрет, – сказала Эндра.
«Господи, куда же меня несёт?! Я бою-усь!!»
— Когда меня арестовали, помнишь? Я тебе хотела сказать, что это ты меня вытащил. Чтобы ты знал…
Артемис уставился на неё.
— Это Рыжий был, – осторожно напомнил он, – с моей внешностью.
— Нет, я не о том…
«Мамочки!! Господи… Туман…»
Она зажмурилась и сказала нарочно медленно:
— Когда меня пытали, я вспоминала тебя, и мне было легче.
— А, – облегчённо вздохнул Артемис – и вдруг вытянулся прямо на траве. – Рыжая, – сонно добавил он, – я тебе живой нужен, или как? Лично я сам себе нужен живой. Давай завтра поговорим. Оставь меня в покое на пару часиков, идёт? До рассвета немного осталось... – Арбалетчик приподнялся и улез в палатку, успев пробормотать:
— Спокойной... ночи...
Эндра хлопнула глазами и как-то отрешённо подумала, что бы сейчас сделала Маритта. Куртизанка, конечно, могла останавливать мужчину взмахом ресниц, но южанин-то был спиной… Или они это затылком чувствуют?
— С-спокойной… – пробормотала эльфка и кинулась обратно.
С размаху влетела в фургон, но вовремя затормозила, чтобы не разбудить Роланда, Илвара, Ратибора и Халлис. Устроилась в уголке, только сейчас заметив, что на плечах до сих пор лежит одеяло Артемиса. Эльфка уткнулась в него носом, но не разревелась. Просто сидела в полной прострации, пока не уснула.
Проснулась от негромких голосов снаружи.
— Нам пора на тренировку. Разбудите Роланда и Форха.
— И куда ты сейчас пойдёшь? Постой... Ты же на ногах не держишься. Пропустишь денёк, ничего страшного.
— Я в порядке, ласточка.
Эндра осторожно выглянула и заприметила бледного и осунувшегося Кристофера, не менее бледную и осунувшуюся Крылатую и уставшего Дэннера. Вид у всех троих был мрачный и замотанный. Дэннер двигался как-то странно, явно утратил за одну ночь свою обычную звериную грацию, будто все кости себе переломал, и только что снял гипс.
— Эндра. Доброе утро, – сказал он при виде эльфки. – Ты как?
— Хорошо... А вы так и не спали?
— Немного, – отозвалась Аретейни. – Чай будешь? – Над костром тянул ароматным паром маленький котелок. Аретейни с лета насобирала трав на настойки. Эта пахла мятой, чабрецом, лесными ягодами и ещё чем-то, летним и тёплым.
— Давай! – оживилась Эндра, которой безумно хотелось согреться. Ласточка протянула ей кружку, зачерпнув прямо ею из котелка. Кружка вкусно пахла и грела озябшие за ночь пальцы. Эндрой овладело незнакомое чувство. Рыжая хорошо помнила, как ей не спалось, и она отправилась к Артемису. Что было дальше – она тоже помнила, но будто сквозь сон. Однако разум вывел главное: она ему призналась, и он её послал.
— Мне на тренировку надо, – сказала Дерр, допивая чай. – Вон, Роланд уже там! Я пойду, а то мутно.
— До скорого, – Ласточка приняла у неё опустевшую кружку.
Хотелось забраться в фургон и спать дальше. А желательно ещё и не просыпаться. Но Рыжая упрямо скинула с плеч одеяло: слишком она избаловалась за последние пару месяцев. Разумеется, были причины. Тогда. А теперь нечего распускать сопли…
Она издалека увидела Деамайна, который, ловко перескакивая прогоревшие костры и растяжки, торопился на тренировку. Он махнул ей рукой. Эндра помахала в ответ.
Вернулась Ласточка, и Рыжая присела рядом с ней.
— Ну, как там Илвар?
— Рану я перевязала.
— Она же скоро затянется. Он же оборотень...
— Это да, – Аретейни вздохнула. – Только у них раны от серебра тяжело заживают... – Крылатая вздрогнула, вспомнив, как Дэннер упорно не желал снимать серебряную цепь, и что серебро делало с его шеей. До сих пор шрам остался. Очередной шрам. Заметен ли среди остальных? Теперь, поди, и не отличишь. А боль при этом никто не отменял. – Ох, Дэннер... – вслух произнесла она.
— А чего он? – насторожилась Эндра.
— Как бы не угробил себя с этим всем. Слишком много на себя берёт... Можно подумать, он сверхчеловек какой-то. Боюсь я за него.
— Да уж… – Эндра задумалась и придумала: – А давай подговорим Деамайна, чтобы устроил ему выходной. Или два… Или три. Пусть отоспится хоть. – Она вздохнула: – А то вокруг меня крутился, теперь, вот, Илвар…
— Давай! – обрадовалась Аретейни. – А Деамайн согласится?
— А чего нет? Конечно, согласится. – Эндра подтолкнула Аретейни: – Можем вам даже отдельную повозку выделить. Ну, после того, как выясним с Илваром.
Ласточка зарделась.
— А пока, – воодушевилась Эндра, – просто отправим его спать, ага? А то он на тренировку собрался.
— Его, поди, отправишь… – расстроилась Крылатая.
— Вдвоём управимся, – тряхнула головой Эндра.
Аретейни прищурилась.
— А ты чего это такая?
— Какая я?
Аретейни ухватила её за руку.
— Я же видела, что ты ночью уходила. А, когда вернулась, у тебя было одеяло Чернявого… Ты чего? – Аретейни удивилась, видя, как эльфка только отмахивается.
— Ну, одеяло, ну и что… – она вдруг повернулась к Ласточке и понизила голос: – Аретейни… Понимаешь… Я сама не знаю, как это так вышло, но… В общем, я ему призналась.
— Ты-ы?! – Крылатая распахнула глаза. – А он? Он что?
— А что он? Он – спать ушёл.
— Правильно – спать ушёл, – резонно заметила Аретейни. – Он же не железный, в конце-то концов. А знаешь, тут есть маленькая хитрость. Признаваться надо только тогда, когда человек не замотан до потери пульса. Думаешь, у Дэннера после вот таких вот приключений остаются силы на высокие чувства? Да ни фига. Чувства – они только тогда появляются, когда для них есть место. А когда место занимает голод там, усталость – тогда чувства просто не помещаются, им места не хватает.
— Да ну? – Эндра распахнула глаза. – А если он очень расстроен?
— Всё равно. Даже Кристофер, с его головой художника и поэта, не способен одновременно спорить со мной и рисовать. Только поочерёдно. Ты дождись, покуда Чернявый в себя придёт, и действуй.
— Действуй… – расстроилась Эндра. – Чего я ему скажу-то? «Ты попал, родной, я в тебя влюбилась»?
Она безнадёжно махнула рукой.
— А чего? – пожала плечами Аретейни.
— Женщина не должна сама признаваться… – напомнила Эндра известный тезис.
— Так ты и не признавайся, – не смутилась Аретейни. – Просто покажи ему, что он тебе небезразличен, и всё. Ну, вот, как я.
— Чего ты? – изумилась Эндра. – За тобой Дэннер сам бегал…
— Угу. А ты не помнишь, как я ревела? Тут только дурак не поймёт.
Эндра задумалась и несколько приободрилась. Умеет же Ласточка утешить… И эльфка принялась ждать, когда южанин проснётся. Даже реветь расхотелось.
— Слушай, – сказала Остроухая, – я точно помру, если сегодня же не узнаю, что он там себе думает.
— Ясное дело! Ну, удачи, – пожелала Аретейни, обняла Эндру и отправилась снова проведать Илвара.
До общего подъёма оставалось два часа. Ещё и не думало рассветать, но далеко-далеко на востоке уже пролегла едва заметная светлая полоска, небо из чёрного сделалось серо-прозрачным. Дождя явно не намечалось. С ночи прошёл предсказанный Дэннером ливень, напрочь угробив костры и едва не затопив палатки. Неподалёку громоздкой тенью бродил и переступал по жухлой траве озябший Пушистый.
За неимением другого занятия, Эндра уселась подле возрождённого стараниями Ласточки и Дерр костра и принялась допивать чай.
— Что с вами? – услышала она из фургона приглушенный голос Илвара.
— Со мной – всё хорошо. Это ты лежи смирно, лунатик, – фыркнула в ответ Ласточка. Но голос у неё был грустный и встревоженный.
— Я и лежу. Чего вы там смотрите?
— Ой, стеснительный выискался! Забыл, кто я? Я целитель. Вот ты лежи смирно и не дёргайся.
Захныкал пробудившийся Ратибор, требуя, видимо, к себе внимания. И чего он так плохо спит, подумала Эндра.
— Так, раны затянулись. Здорово. Ты как себя чувствуешь?
— А... а у вас ребёнок плачет.
— Пусть дальше плачет. Ишь, избаловался.
Ратибор, как ни странно, притих. Через некоторое время он всё же не выдержал и осторожно позвал:
— Мама!
Слышно было как Аретейни его успокаивает.
— Чего ему? – сонно поинтересовался измученный голос Халлис.
— Нервный он... спит плохо, капризничает. Оно и понятно.
— А он в обозе родился? – спросил Илвар.
— Нет. Приёмный. У тебя ничего не болит?
Пауза. Чай закончился, и Эндра зачерпнула вторую кружку. Всё равно делать нечего, а идти куда-то лень.
— Скажите... а вас не беспокоит, что вчера я был раненый, а теперь здоровый?
— Нас это успокаивает, – отозвалась Ласточка. Спи давай, раненый.
 
 
Студёный ветер шелестел и срывал калейдоскоп листьев, но тучи разогнал. Умытый ночным ливнем воздух был свежим и прозрачным. Рассвет переливчато-мягким червонным золотом заливал лес и обширную поляну, поросшую потемневшими с приходом осени зонтиками пижмы и болиголова, сея мириады радужных искорок в капельках воды и загадочно мерцая на лёгких осенних паутинках, невесомой кисеёй раскинувшихся меж ветвей. В прозрачном небе носились грачи. С тёмного хрусталя студёной глади лесного озера шумно вспорхнула припозднившаяся утка, сверкнув на солнце радужными пёрышками и взметнув каскад брызг.
— Командир, о чём задумался?
Дэннер встрепенулся. Деамайн накинул плащ и присел рядом.
— Ты бы отдохнул сегодня, – неодобрительно произнёс эльф, щуря синие глаза. – Что-то с тобой не то.
— Да раны это, Деамайн. Просто раны. Погода меняется.
— И поэтому ты ходить не в состоянии.
— Да всё в порядке.
— Знаешь, что? Давай я тебя сменю сегодня. От тебя сейчас толку что от этого дерева. Вроде и есть – а с места не двигается.
— У тебя во фляжке что?
— Вино. Дэннер...
— Давай сюда. Благодарю.
— Куда ты?
— Надоело изображать из себя дерево. – Дэннер улыбнулся. Солнце заиграло алыми искрами в тёмно-медных волосах. Рубаха у него снова распахнулась на груди. – Возвращайся лучше к своим.
Ёлки солидными разлапистыми тенями выделялись сквозь прозрачное кружево оголившихся ветвей лиственных деревьев. Между ёлками мелькала изящная фигурка – Аретейни. Она снова гуляла с Ратибором. Подле них на собственном рюкзаке устроилась под деревом Халлис с неизменным вязанием. Илвар, на правах раненого прогуливающий тренировку, собирал яркие осенние листья, которых набралась уже целая куча, и плёл из них венок для целительницы, с которой о чём-то мирно беседовал. Дэннер помахал им рукой и приступил к нелёгкому труду учителя. Суставы болели сильнее, чем шрамы, зато не так надоедливо. Алкоголь немного глушил боль. К вечеру пройдёт – а там уже и вторая тренировка.
 

Два часа – это ужасно долго. Очень-очень. Особенно, когда не знаешь, что делать.
Эндра осилила полторы кружки чая и почувствовала себя совсем отдохнувшей. Она вспрыгнула на край телеги и уселась, свесив ноги. Хотелось на тренировку – испытать отвыкшее от упражнений за два месяца тело, расправить спину, пострелять, в конце концов. Проверить, может ли она, как раньше, устоять против трёх мальчишек за раз. Но, наверное, нельзя – она пока не чувствовала себя совершенно здоровой.
Эндра взяла в руки лютню. Всё-таки два месяца не прошли без пользы. Пока нечем было заняться, она сидела с лютней. За это время руки снова вернули былую ловкость, а на кончиках пальцев снова набились жёсткие мозоли, и зажимать струны было не больно.
Эльфка взяла звенящий аккорд и заиграла. Правда, негромко, опасаясь разбудить друзей. Пусть поспят ещё законные пару часиков… Нет, пожалуй, уже полтора.
Эндра сидела, болтая ногами, и наигрывала вторую арию короля эльфов из запрещённой в Морулии пьесы под названием «Святой пепел». Пьеса принадлежала перу Мастера. Даже он сам не позволял её играть своим ученикам – больно опасное это дело. Но Эндра умудрилась стащить из его кабинета партитуру, и ноты переписывались тайком, и игрались вполсилы, когда никто из старших не слышал. Ария была очень красивая и очень сложная, но Остроухая обнаружила, что руки прекрасно всё помнят. Она даже удивилась.
Тем временем, восток посветлел, постепенно прогоняя густую ночную синь. Стало немного теплее. Эндра отложила лютню, растёрла уставшие руки и прищурилась – было видно, как за лагерем вовсю идёт тренировка. Эльфка наблюдала, как маленькие человечки прыгают, дерутся, бегают по кругу. Вот они замедлились и остановились. Видно, тренировка закончилась. Точно – вот они делают упражнения для успокоения дыхания. Доделали – и потянулись группками обратно, в лагерь. Значит, пора вставать и собираться: дежурные как раз объявили подъём.
Постепенно в палатках зашевелились, завозились, лагерь пришёл в движение. Показались из палаток бойцы, подоспели с тренировки новобранцы.
Подошёл и Дэннер, на ходу обнимающий Аретейни с Ратибором на руках. И так хорошо они смотрелись, что Эндра невольно заулыбалась. Такие милые, уютные… Только Дэннер уставший очень.
Халлис пролезла мимо Остроухой в палатку. Явился раскрасневшийся Роланд.
— Госпожа Эндра, доброе утро, – радостно поздоровался он. – Как вы себя сегодня чувствуете?
— Хорошо, – отозвалась Эндра, которой ужасно не хотелось разъяснять оруженосцу, что к чему.
— Ничего себе, – послышалось своеобразное приветствие, – Рыжая, ты когда-нибудь, вообще, спишь?
Артемис выбрался из палатки, на ходу пытаясь застегнуть ремешки наручей. Одной рукой было несподручно. Он прищурил чёрные глаза, разглядывая беспечно болтающую ногами Рыжую.
— Ага, иногда, – отозвалась эльфка и соскочила на землю. – Ты чего возишься? Давай, помогу.
Роланд деликатно убрался в палатку, а Эндра принялась застёгивать ремешки обалдевшему от такой любезности Артемису.
— Ты чего?
— Ничего. Так?
— Туже…
Эндра послушно подтянула ремень, просунула иголку в дырочку и заправила кончик под скобку.
— Давай второй что ли? – сказала она, сдув с глаз рыжую прядь и улыбаясь.
— Ой, какие мы заботливые-е! – фыркнул арбалетчик, но руку протянул. – Да с чего бы это, а?
— Дэннер, давай сюда!
— Отойди, не путайся.
— Товарищ командир, доброе утро!
— И тебе в канаве не уснуть! – весело смеялся Дэннер. Люди вокруг возились, просыпаясь, шутили, переговаривались, обменивались дружескими колкостями, приветствиями и подначками. Кое-где уже заново вспыхнули костры – тратить ценное конопляное масло на все было нерационально, и завтрак готовили только на некоторых, залитых с ночи дождём и возрождаемых – пришлось немного ужаться. У этого костра сгрудились плотным кругом. В котелке аппетитно забулькал суп. Потянуло плотным грибным запахом.
— Ого! – удивился Дэннер. – Ай да ласточка! И когда успела?
— Родной, лес по осени и всю армию прокормит. Пока с Ратибором гуляла, а вы друг дружку через голову швыряли, тогда и успела. Подвинься, там сзади тебя ещё клубни такие длинные лежат...
— Эти?
— Ты там другие видишь? Давай сюда.
Солдаты заметно оживились. Аретейни смущённо зарделась.
— Я всё стараюсь принести хоть какую-нибудь пользу, – смущённо пояснила она.
— Знатная польза! – радовалась голодная, как зверь Дерр, вертясь у костра.
— Точно, – согласился Дэннер. – Если бы не ты, мы бы с голоду померли точно. Да за что за уши?! Я серьёзно!
— А-а… – окончательно смутилась Аретейни и, смеясь, продолжала заниматься готовкой.
— Халлис, это тебе! – Илвар торжественно возложил венок на голову целительницы.
— Спасибо! – рассмеялась та, поправляя на волосах огненно-рыжие листья, будто присыпанные багрянцем.
— Стой! Всё равно, догоню!
— Ну и догоняй! Не поймаешь!!
Форх бегал за хохочущей Дерр. Они носились вокруг костра. Ловкая, как кошка, волшебница петляла между людьми, но и Форх не отставал, и уже почти ухватил Дерр за воротник, когда она юркнула между Артемисом и Эндрой, которые все ещё стояли у телеги. Эндра старательно затягивала ремешки.
— А так, – ответила она на вопрос южанина. – Мы заботливые, а вы не привередничайте.
Арбалетчик встряхнул руками, проверяя крепление.
— Держится? – поинтересовалась Эндра.
— Угу. Спасибо.
— Слушай… – Эндра удержала уже, было, развернувшегося Артемиса.
— Ну, чего?
Эндра вскинула глаза и посмотрела на Артемиса.
— Как тебе спалось?
Остроухая сама не знала, что она надеялась услышать в ответ. Но ей хотелось узнать, не забыл ли южанин её слова.
— Холодно, – честно отозвался арбалетчик. – Без одеяла. Так... – Он встрепенулся и потянул носом. – Что, на этот раз не сухари с водой?! Ура!
Аретейни помахала им от костра рукой.
— Эй, рыжий! – весело крикнул Артемис. – Одолжи Ласточку на пару недель, а? В качестве личного повара в локацию!
— Я тебе сейчас в нос одолжу! – деланно возмутился командир, который отлично понял, что арбалетчик шутит. – А не Ласточку!
— В нос? Тогда с процентами!
— Э, нет, братец! Я тебе не ростовщик! Кто же друзьям под проценты даёт?! С роду на нашей земле так не делали!
— Вы лучше присоединяйтесь к нам, – сказала зардевшаяся и смущённая совсем Ласточка. – А не то вам ничего не достанется. Останетесь без завтрака, а вам целый день пешком топать. Да и холодно.
Эндра и Артемис послушно направились к костру. Перспектива плестись полдня голодным южанина явно не привлекала. Это лёгонькой Эндре можно было спать в телегах и не таскать на себе доспехи и дорожные сумки. Лошади тоже голодали – им приходилось тяжелее всего. У них ведь не было палаток и плащей, а трава уже пожухла. Да и телеги, увязающие в раскисшей грязи, легче не становились. Наоборот, всё тяжелее.
— Рыжая, а ты теперь всегда будешь мне ремешки застёгивать? – поинтересовался Артемис.
— Ага, – не смутилась Эндра. – На всех доспехах зараз.
Она подала южанину тарелку с супом и прищурилась:
— Не за так, разумеется.
— Тогда не надо! – поспешно отказался Артемис, на всякий случай, отодвигаясь. – Знаю я тебя...
Эндра фыркнула в тарелку, расплескав суп.
— Я такая корыстная, что ли? Ах ты… – она даже обиделась. – Я же шучу… Чего ты, ну? Могу и за просто так.
Эндра подула в тарелку, чтобы немного остудить горячий суп, и принялась за еду, держа ложку по-мужски, в кулаке.
— Да кто тебя знает, – покосился на неё Артемис.
Илвар, бледный, но вполне довольный, устроился с другого бока. Дэннер поймал Аретейни и притянул к себе.
— Пора собираться, – объявил он. – Чего все расселись? Особое приглашение нужно?..

 
 
Нож свистнул, рассекая воздух, и тюкнул в дерево. Эндра прошла вперёд, считая шаги, хотя и знала, что их насчитается ровно девять, вынула нож из красноватого шершавого ствола. Подкинула в руке. Нож был простой, не метательный, и с не очень удобной рукояткой.
Остроухая покосилась в сторону обоза, который пылил уже довольно далеко. Подкинула нож, перехватила лезвием вниз и вернула на положенное место – в сапог. Потом подскочила и уцепилась за нижнюю ветку. Кора зашуршала и заскользила под ногами. Эльфка определила, что частично утратила былую гибкость, но, тем не менее, вскарабкалась на дерево повыше и устроилась там. Ещё полчаса – и обоз она раньше привала не догонит, но её это не очень заботило. Было очень приятно сидеть и ни о чём не думать, пристроив на коленях лук.


— Веретено, и откуда у тебя руки растут?!
— Из плеч. А откуда надо?
— Не пререкайся. Лук держи ровнее. Крепче. Вот так. Натягивай тетиву. Сильнее.
— Не могу сильнее!
— А надо.
— Не могу…
— Так ты никогда не сможешь. Не выцеливай. Натягивай быстро и сразу отпускай.
— Тогда я не успею прицелиться…
— А тебе и не надо целиться.
— Как так не надо?
— Пока целиться будешь, рука задрожит, и тогда точно не попадёшь. Стреляй.
Эндра послушно вскинула лук, как её учили, одновременно плавно отвела правую руку и выстрелила. Стрела, жалобно свистнув, благополучно миновала мишень и улетела в неизвестном направлении.
— Вот. А я что говорила. У меня никогда не выйдет.
Учитель Эндры, наполовину эльф, наполовину лодра-гордр, выругался сквозь зубы и тряхнул тёмными волосами, на лбу стянутыми обручем.
— Может, – робко предложила Эндра, – я, всё-таки, буду просто разведчиком?
— У нас каждый стрелок на счету. И, потом, так мевретт Сиенн приказал.
Темноволосый поднял камень, взвесил в руке и вдруг – кинул его в сторону Эндры. Веретено развернулась и машинально вскинула руку – камень влетел в ладонь будто сам собой.
— Ну-ка, попади в мишень, – скомандовал темноволосый.
Эндра пожала плечами, плавно размахнулась. Камень, повинуясь инерции, вылетел из руки. Сам собой. Центр мишени словно притягивал его, и никуда в другое место он попасть не мог.
— Ну, – осведомился темноволосый, скрестив руки на груди, – долго рассчитывала направление ветра, сопротивление, силу удара и прочее?
— Опять смеёшься, Тельмид? Ничего я не рассчитывала.
— Вот, видишь, – победно заключил Тельмид. – Но попала же, прямо в «яблочко». Вот и со стрелами то же. Так что давай. Хватит ныть и вперёд.
Эндра вздохнула и снова наложила стрелу на тетиву.
— Хорошо. Только локоть ниже, – ладонь Тельмида хлопнула по руке, заставив опустить локоть. Потом вывернула назад плечо. – Расслабься. Выпрямись.
— Ай!
Темноволосый прочертил ребром ладони вдоль позвоночника, заставляя расправить плечи.
— Вот, так. Теперь, валяй, пли.
Эндра отпустила тетиву. Стрела снова свистнула и затрепетала на самом краешке мишени.
— Ну, вот… Опять…
— …Опять долго целилась. – Тельмид вздохнул. – Хорошо. Давай так. Стреляй, как угодно. Главное – попасть. Просто представь, что от кончика стрелы к цели тянется ровная ниточка. И стрела полетит прямо по ней. Но, чем дольше ты целишься, тем скорее ниточка исчезнет. Давай.
Эндра послушно наложила следующую стрелу. Посмотрела на мишень. Потом закрыла глаза и представила её: старое потемневшее дерево, по краю проходит трещина, в центре нарисована полустёршаяся уже красная точка. Эндра вскинула лук, быстро отвела назад тетиву и отпустила. Даже глаз не успела открыть. «Ну, вот, – обречённо подумала она, – опять ничего не вышло…»
— Ну, – сказал Тельмид. – Можешь, когда хочешь.
Эльфка приоткрыла глаз. Стрела торчала, трепеща оперением, из самой середины мишени.
 
 
От воспоминаний Эндру отвлекло шуршание. Она подняла ресницы и увидела, как по жухлой траве едет верховой. На красивой вороной лошади. Ветер чуть колыхал полы его тёмного дорожного плаща. Он съехал с дороги, и теперь приближался к ней. Эндра выругалась. Бежать было некуда и глупо. Поэтому она осталась сидеть на ветке, на всякий случай, перехватив лук поудобнее.
Всадник, поравнявшись с Эндриным деревом, натянул поводья, и конь послушно встал, шумно втягивая воздух, будто принюхивался. Человек спешился, подошёл к дереву, провёл ладонью по стволу и недовольно нахмурился. Из многочисленных ранок на красноватой слоистой коре сочились прозрачные слёзы смолы, прикрывая беззащитную белую древесину.
— Руки поотрывать, – буркнул человек, прошёл немного вперёд, расстегнул штаны, справил нужду и вскочил обратно на коня, напоследок посочувствовав сосне вторично. Эндра смутилась и притаилась на ветке, подобрав ноги. Главное, чтобы вверх не посмотрел. А то ещё и правда руки поотрывает, с него станется. Всадник почему-то медлил, разглядывая осенний золотисто-багряный лес вокруг, руки спокойно лежали на конской холке, и конь, пользуясь случаем, свободно бродил меж деревьев, пощипывая жухлые кустики ежевики. Кустики давно облетели, и конь был явно недоволен. Всадник поднял глаза – красивые, синие. У него были густые тёмные волосы, волнами падающие на плечи и спину, и точёные черты. Он оглядел кружево ветвей в вышине – заметил Эндру. В руке, будто по волшебству, оказался лёгкий метательный нож, молнией скользнув из рукава в пальцы.
— Ты кто? – быстро спросил человек. – Полудница, что ли? Или лесная дева? Если второе, имей в виду: бесполезно.
Что бесполезно – Эндра не уточнила. Вместо этого сама собой вырвалась дежурная колкость.
— А тебе как надо?
Вместо ответа всадник лениво и выразительно перекинул в пальцах нож. И такие у него были лёгкие, опасно-грациозные движения, такой обманчиво-невозмутимый вид, что он моментально напомнил Дэннера. Эльфка в мгновение осознала: захочет – не сидеть ей больше на дереве. И нигде не сидеть.
Она пошевелилась, устраиваясь на ветке поудобнее. Всадник прищурил синие глаза и невозмутимо наблюдал за ней. Вроде бы, расслаблено, но эльфка знала, что ему стоит только вскинуть руку – и серебряная молния настигнет её в два счета. От незнакомца, видимо, тоже не ускользнуло, как она держит на коленях лук. Но, даже если откинуть тот факт, что во всаднике нетрудно было угадать гораздо более умелого воина, чем она, и мыслить абстрактно, то метательный нож на таком расстоянии против лука будет посильнее.
Всадник не шевелился. Только фыркал вороной конь.
— Я жду ответа, – напомнил он.
— Первым здоровается тот, кто входит, – тотчас отозвалась Эндра. – Сперва ты назовись.
Незнакомец половчее перекинул в пальцах нож. Остроухая чуть крепче сжала лук, прикидывая, успеет ли она увернуться, если он всё-таки метнёт нож. Сообразила, что не успеет, и решила больше не хамить. Вдруг он обидчивый? Когда человек просто обидчивый – это одно, но вот когда перед тобой обидчивый человек с опасным ножом – это совсем другое.
— А я никуда не входил, – лениво напомнил всадник. – И здоровья тебе пока что, не желаю. Так что, изволь.
— Как же, не входил, – фыркнула Эндра, прищурившись. Она неспеша – а то, кто его знает – перекинула лук через плечо, чтобы не мешался в руках. – В лес ты вошёл? Вошёл. А я, знаешь ли, лесной осенний дух. Люблю завлекать путников.
Всадник вздохнул и чуть свёл колени – конь недовольно переступил точёными ногами.
— Ладно-ладно. Ишь, какой нетерпеливый. Охотник я. Просто охотник.
— Не думал, что здесь есть, на кого охотиться. А дух ты там или не дух – проще было бы ножом проверить, – сообщил он. – Жаль, я с самого начала так не сделал.
Эндра обиделась.
— А тебе непременно надо знать?
— Это ты дерево ранила?
— Нет-нет. Не я. Я только что пришла. Увидела тебя и влезла на всякий случай.
— Ну, тогда ладно. А я уж, было, подумал на тебя. – Он проницательно прищурился. – А не врёшь?
— Не-а, – поспешно заверила Эндра. – Чего мне врать? Я же... – Тут она едва не произнесла машинально «эльф» и – не менее машинально – замолкла на полуслове и исправила: – Охотник я.
Всадник приподнял брови и кивнул:
— Ну, хорошо. Слезай.
— Отойди.
Эндра, придержав лук руками, откинулась назад, соскользнула с ветки и, перевернувшись через голову, приземлилась. Потом одёрнула куртку и вскинула голову – теперь всадник возвышался над ней на своём вороном.
— А ты сам кто будешь? Лесничий, что ли? Что-то не похож.
Всадник покосился на неё.
— Откуда тут лесничий?.. Да не бойся, разрешение на охоту спрашивать не стану.
— Это хорошо, – обрадовалась Эндра. – А, всё-таки, как тебя величать? Всадник-На-Вороном-С-Ножом-В-Рукаве – как-то слишком длинно.
— Ну, можешь сократить до половины, – фыркнул Всадник-С-Очень-Длинным-Именем. – Зови как придётся. Мать с отцом так и звали, имперцы – псом да собакой, священники чёртом кличут, а незнакомцы – кому как больше нравится. Мы ещё незнакомы. А ты чего одна гуляешь? Не боишься?
— Кого? Тебя, если только.
— Да хоть бы и меня, – серьёзно отозвался всадник.
Эндра оглядела Очень-Загадочного-Незнакомца.
— Ну, опасаюсь немного. Но ты же не дурак, чтобы лишние трупы за собой оставлять. И, потом, я же уже не на дереве. А тут меня ножом достать затруднительно. А меня звать Веретеном. Ну, пошли, что ли?
— Трупы? А кто будет с трупами в наше время разбираться? А ножом достать вблизи легче. Знаешь, чем ближе расстояние – тем короче полёт ножа. – Всадник неожиданно улыбнулся. – Ну, будем знакомы, Веретено. Куда направляешься, если не секрет?
Эндра улыбнулась и фыркнула.
— Говорю тебе, охочусь я. Похоже?
— Так я тебе и поверил. – Он тронул коня. – От обоза, что ли, отстала? А то помогу догнать, мне всё равно в ту же сторону.
Эндра заложила руки за спину и склонила голову набок. С дерева слетел сухой листик, опустился прямо ей на макушку и надёжно застрял там, прицепившись к шерсти шапочки. Эльфка дёрнула головой, сбрасывая листок.
— А не боишься меня в обоз вести? Обоз-то имперский.
— А чего мне бояться? Я, вроде, не эльф – бояться имперских обозов. К тому же, они сейчас повсюду. Слышала, война, вроде, началась. Между Империей и местными.
— Да ты чего? – изумилась Эндра. – Война-а? Ну, дают… Нет, знаешь… Я в обоз не хочу. Там шумно. А куда ты едешь? Небось, армию Освобождения ищешь? Знаю я вас. Легенды про Дэннера Менестреля и прочее...
— Ну, сам-то Дэннер – не легенда, – уведомил всадник, ловко уходя от ответа. – Хотя насчёт столь уж легендарной деятельности я сомневаюсь.
— Да? – распахнула глаза Эндра. – А падре Франсуа говорил – нет никакого Дэннера, сказки все это… Врал, выходит, старик.
Рыжая покачала головой и сообщила:
— Я, вот, тоже сомневаюсь. А что поделаешь? – совсем уж загадочно закончила она.
И вдруг охнула, покачнулась и рухнула прямо под копыта.
Всадник некоторое время колебался, затем, всё же поднял эльфку и довёз до обоза, запросто перекинув через седло. В обозе он первым делом наткнулся на отставшую от колонны Аретейни с ребёнком, которая с возгласом «Ой, Эндра!» подхватила Ратибора и кинулась навстречу.
— Ваша? – уточнил всадник, приподнимая Эндрину голову за волосы, чтобы Крылатая смогла разглядеть лицо.
— Наша, – согласилась Аретейни, тревожно поглядывая на беспомощно обвисшую в седле подругу. – А что с ней?
— Не знаю. Стояла – и вдруг свалилась. Думал в лесу оставить – не моя, поди, да потом решил, всё равно сюда еду, а конь двоих унесёт. Ну как, возьмёшь?
— Куда? В карман тебе её засуну? Подожди, я сейчас. – Аретейни поудобнее перехватила малыша и кинулась бегом. По стечению обстоятельств, налетела на Дэннера с мальчишками – у них снова шла тренировка – и резко затормозила, тяжело переводя дыхание и уцепившись за рукав мужа. – Ох... тяжёлый же. – Дэннер принял у неё ребёнка. – Там... какой-то мужик Эндру приволок.
— Твою мать, рыжая! – от души выругался Дэннер, кидаясь навстречу всаднику, которого успел заприметить на дороге.
Реакция превзошла все ожидания. Всадник распахнул глаза и уставился на Дэннера как на привидение. Дэннер, в свою очередь, приветливо улыбнулся ему.
— Ты?! Ты жив?
— Я же двигаюсь, – в своей неизменной манере отозвался командир. – Гляди, у меня тень есть. И голос. Давно не виделись. – Он шагнул к лошади и ловко стащил с седла Эндру, подхватив на руки. Та зашевелилась. Всадник неприязненно прищурился.
— Ты – имперец? Никогда бы не подумал. Уж я-то был о тебе лучшего мнения, Волчонок.
Дэннер бросил на всадника насмешливый взгляд и отозвался:
— Нет, мы не имеем отношения к Империи Золотого Солнца.
— Значит, мне показалось? – хмыкнул всадник.
— Показалось, – кивнул Дэннер.
Всадник прищурился снова.
— Значит, не легенды.
Эндра приоткрыла глаза и увидела прямо перед собой подозрительно знакомое плечо и прядь не менее знакомых рыжих волос.
— Ты мне снишься? – спросила она, завертелась и увидела незнакомца. – Это ты меня приволок?!
— А что, не надо было? Ну, давай, отвезу назад. Кстати, я надеюсь, ты не заразная?
— Очень заразная. – сказал Дэннер. – Вредностью заражает на раз.
Эндра насупилась и осторожно поинтересовалась:
— А чего это со мной? Ты чего меня держишь?
— Ага, вот это, как раз, только мне и знать – чего с тобой. Ты чего падаешь на ровном месте? – не остался в долгу Дэннер.
— Волчонок? – хихикнула Аретейни. – Забавно!
Всадник кивнул.
— Его так в Гильдии звали. За то, что не подпускал к себе никого, да на всех огрызался.
— Это он может.
— Я падаю? – удивилась Эндра и завозилась. – Отпусти…
Дэннер поставил подругу на землю. На ногах она, вроде бы, держалась.
— Так ты что, тоже из Гильдии Теней? – спросила Аретейни.
— Ага, – подхватила Эндра. – У них тут встреча выпускников, видимо. Может, меня тоже туда возьмут? Рыжие волосы у меня уже есть, вредничать умею…
Она злилась на себя за внезапную слабость.
— Нет, не возьмут, – немедленно обрадовал её всадник. – Слабенькая больно.
— Встреча выпускников... – задумчиво протянул Дэннер. – Звучит заманчиво. Было бы нас больше, чем двое – был бы смысл.
— Повезло, что нас осталось целых двое, – улыбнулся всадник. – Год был тяжёлый. Так ты, Дэннер, осуществил свою затею?
— Как видишь. А тебе что понадобилось в столице?
— Мне? Надо же когда-то в ней побывать. Говорят, там счастливый народ на улицах кнутом стегают, чтобы на колени падали да обожали Императора. Шучу, Дэннер. Я невесту свою ищу. Пропала она. Ниточка только одна, и она ведёт по этой дороге.
— Сбежала? – заинтересовался командир.
— Нет. Не она сбежала. Меня с ней кое-что связывает... Кое-что важное. В общем, мне необходимо её разыскать.
И у этого своя тайна, подумала Эндра. Теория о камнях на сердце положительно приближалась к статусу аксиомы. Однако, почему ей так плохо?.. Эндра прищурилась на всадника. Было в нём что-то... странное. Странное, загадочное и немного пугающее. Несмотря на открытую улыбку и красоту. Что-то в душе.
Оно и понятно. Небось, в Гильдии ихней обычных не держат.
— Чего это я слабенькая? – обиделась она. – Подумаешь… Был бы ты на моём месте…
— Если бы я был на твоём месте, то есть, если бы я был бабой, я бы на следующий день после выкидыша по лесам не шлялся, – отрезал всадник.
Эндра и Аретейни распахнули глаза, а Дэннер усмехнулся.
— А… а ты с чего это решил? – спросила Остроухая.
Всадник лишь неопределённо пожал плечами.
— Подумаешь, – фыркнула эльфка, – Гильдия Теней… Вот, побывали бы вы в Гильдии Менестрелей, вот это да-а…
— Конечно, – несколько презрительно кивнул всадник. – На лютне тренькать – великое дело.
— Ничего ты не понимаешь, господин всадник, – махнула рукой Рыжая, и вдруг рассердилась: – А ваша Гильдия Теней – просто один большой эшафот. Смерть, поставленная на поток.
— Тебе-то откуда это знать, – отмахнулся Дэннер. – Ты там не была. Ну так что? Ты с нами или сам по себе?
— С вами, почему бы и нет, – пожал плечами всадник. – Раз уж нам по пути.
Всадник улыбнулся Эндре, молча пришпорил коня и умчался вперёд. Рыжей показалось, что улыбка у него совсем не искренняя. Аретейни быстрым шагом отправилась догонять обоз: ей предстояло покормить Ратибора.
— Ласточка! – неожиданно встрепенулся Дэннер. Крылатая изумлённо обернулась. А он просто догнал её и крепко обнял. Затем отстранился и с улыбкой шагнул назад. – Ничего... Ты ступай.