Ч1. Крадущийся Тигр, затаившийся Дракон. Глава 14

Время в Сораболе пролетало мимо нас со скоростью ветра. Мы ремонтировали дом, убирались, делали запасы продовольствия на зиму, а Военный министр даже прислал нам ноби (1) в помощь.
Но, несмотря на все дела и насыщенные событиями дни, в особенности мне запомнилась первая неделя, проведенная в родном городе моих новообретенных родственников.
Все, кому не лень, будь то на улицах или у нас в доме, судачили о том, как один из королевских лекарей был уличен в попытке убить принцессу отравленными иглами. Лекарь был казнен в тот же день, а его наставник — старый и уважаемый мастер Хон — совершил самоубийство, не выдержав такого позора. Таким образом при дворе освободилось два места.

Именно по этой причине, как мне тогда казалось, мы с дядей и Сун Бок направились во дворец практически сразу после нашего прибытия в столицу.
Претендентов, явившихся с разных концов Силла, было более двух сотен. Думаю, каждый из них стремился впечатлить главного лекаря и его уважаемых коллег своими знаниями и умениями.

Естественно, мы явились последними, да еще и прямо перед закрытием дворцовых ворот. Поворчав немного для приличия, писарь все же внёс нас в список кандидатов.
Экзамен состоял как из письменной, так и из практической и устной частей. Для каждой части выделялось не больше часа. Никакой передышки.
Уж не знаю, как так вышло, но нас сразу же приняли на должность придворных лекарей.
Точнее, мастера Кима приняли, а Сун Бок стала его помощницей. Через год-другой, девушка наверняка сможет повторно сдать экзамен и получить титул придворного лекаря, как и ее дядя.

Я уже было собирался уходить вместе с сестрой и дядей, как меня окликнули.

— Ким Ши У? — Вышедший из комнаты парень внимательно обвел опустевший коридор взглядом, пока не засек нашу троицу.

— Я здесь, — отозвался я, приосанившись.

— Заходите. Вас ждут.

— Должно быть, это какая-то ошибка, — пробормотал я, бросая обескураженный взор на своих спутников. Девушка пожала плечами, а дядя криво усмехнулся, будто почуял в происходящем какой-то подвох. — Я не подавал заявку. Я всего лишь скромный ученик мастера Кима. Кроме того, я думал, что все должности уже заняты.

Действительно, я просил не вносить меня в список претендентов. Но, по просьбе Ким Мин Джуна, мне разрешили остаться в качестве наблюдателя.

— Должности, может быть, уже и заняты, но Её Величество посчитала бы несправедливым отправлять вас обратно ни с чем, — ответил молодой человек. Судя по его одеяниям, это был помощник одного из придворных лекарей. — Каждому, явившемуся во дворец, должен быть предоставлен шанс. Такова воля нёван Ми Ран.

— Ши У, разве ты не хочешь хотя бы попробовать? — спросила сестрица. — Давай. Иначе потом будешь жалеть.

— Нет, Сун Бок. Я не так хорош, как ты. Сосновые гусеницы должны есть
сосновые иголки. (2)

Я уверенно направился в сторону ожидавшего моего ответа помощника. Миновав напольные вазы с цветами, я уже было открыл рот с намерением отказаться от предоставленной мне возможности, как в открытое окно залетела птица. Кружа по коридору, она в панике искала выход из незнакомого места, не подумав о том, что он может быть там же, где и вход.

Проходившая мимо служанка от неожиданности выронила поднос с чашками, ещё больше напугав кроху. Пролетев над моей головой, пташка врезалась в одну из массивных деревянных балок и камнем рухнула вниз. Каким-то чудом я успел поймать бедное создание до того, как его тельце коснулось пола.

— Хорошая реакция, — услышал я немного надтреснутый, но уверенный и властный голос позади себя. Оказывается, одна из дверей за моей спиной приоткрылась, и на шум вышел некий старец.

— Благодарю, — поклонился я.

— И что ты будешь делать с ней теперь? — мужчина преклонных лет подошёл ближе, не отрывая взгляд от моих ладоней. Птаха, оказавшаяся маленькой ласточкой, тяжело дышала и билась в конвульсиях. Возможно, это был её первый и последний в жизни полет. Бедное создание.

Тем временем, подошедшие ближе Сун Бок и мастер Ким молча наблюдали за нами со стороны. Похоже, они знали, с кем я сейчас имел честь разговаривать.

— Я не могу ей помочь, — тяжело вздохнув, ответил я. — Остаётся только облегчить её страдания. Но и этого я сделать не в силах.

— Тогда каково будет твоё решение? Ты не можешь ни вылечить это существо, ни унять его боль. Получается, ты бесполезен, как лекарь, — усмехнулся старик, скрестив руки за поясницей.

— Единственное, что я могу сделать, это избавить эту птицу от мучений, подарив ей быструю смерть, — парировал я и свернул ласточке шею.

Сун Бок ахнула и прикрыла рот рукой. Не знаю, чего она больше боялась: того, что не сдержится и заплачет, или того, что прилюдно на меня накричит.

Мастер Ким, в свою очередь, походил на хмурую каменную статую: трудно было понять, разочарован он моим решением или же вообще погружен в какие-то свои мысли. Что до моего собеседника, то старик продолжал смотреть на ласточку в моих ладонях.

Один лишь помощник лекаря не скрывал своего отвращения. Встретившись со мной взглядом, парень одними губами прошептал:

— Убийца.

— Только что ты отнял жизнь у своего пациента, — поглаживая бороду, констатировал старик. — Что ты скажешь в свое оправдание?

— В убиении или оставлении живым есть выбор. Разве не так говорится в одной из Пяти Заповедей для повседневной жизни хваранов, составленных монахом Вонгваном?

— Так. Но при чем здесь это? — в глазах пожилого мужчины промелькнуло любопытство, а помощник лекаря взирал на меня, как на умалишенного. Лишь Ким Мин Джун оставался невозмутимым. Лицо же притихшей Сун Бок выражало понимание.

— Если лишать жизни можно лишь в том случае, когда убийство — это наименьшее из зол, то почему к дарованию жизни нельзя применить тот же принцип?

— Продолжай, — кивнул старый лекарь, вновь убрав руки за спину.

— Не будет ли бОльшим злом продление жизни существа, которое мучается от боли? Не лучше ли добавлять жизнь дням, а не дни жизни? Не приумножаем ли мы страдания того, кого усердно пытаемся вылечить, вместо того, чтобы забрать его боль? Разве это можно назвать милосердием и любовью по отношению к ближнему?

— То есть, ты считаешь, что поступил милосердно, когда убил эту птицу?

— Да.

— А если бы это был человек? Что бы ты сделал в этом случае?

— Если бы я понимал, что бессилен и ничем не могу ему помочь, а под рукой у меня нет того, что смогло бы уменьшить его страдания, я бы поступил точно так же.

— Разве как лекарь, ты не должен до последнего бороться за жизнь человека, который обратился к тебе за помощью?

— Должен, — кивнул я. — И именно так я бы и поступил вначале. Но разве простой лекарь может противостоять воле Небес? В его власти лишь делать все от него зависящее, надеяться, что он сможет побороть недуг своего пациента. Но при этом он должен мыслить здраво, не попадая под власть эмоций. А это значит, что иногда лекарю приходится принимать сложные решения.

— Решения, противоречащие воле больного? — прищурился старик.

— Я уверен, что умей та ласточка разговаривать, она бы попросила меня прекратить её мучения, если вы об этом, — пожал я плечами.

Нет, я не придумывал и не оправдывался. Я действительно чувствовал боль этой птицы. Как и страдания многих людей, приходивших в дом Ким Мин Джуна. Мама говорила, что это дар Небес, что таким образом однажды я смогу помочь людям. Я же считал это своим проклятием. Кто в здравом уме захочет испытывать душевную и физическую боль окружающих?

— Глупец, каждое живое существо хочет жить, особенно на пороге смерти, — с презрением бросил мне помощник лекаря.

— Не спорю, — согласился я. Мне ли об этом не знать, после того, как сам когда-то был близок к тому, чтобы покинуть этот мир?

Я не забыл, как отчаянно мне не хотелось умирать. А еще я отчётливо помню то, что почувствовал, когда стрелы вонзились в меня.
Помню мысль о том, что я больше никогда не хочу испытывать нестерпимую боль.
Невесть откуда взявшаяся и сковавшая меня усталость.
Желание забыться в глубоком сне.
Все это в тот миг было почти таким же важным, как и стремление выжить любой ценой.

— Представь себя на месте ласточки. Что бы ты выбрал, если бы понимал, что тебе уже не спастись? — спросил я помощника. — Длительные страдания или вечный покой?

— Что за чушь ты городишь? Я человек, а не птица. Откуда мне знать, что она выберет?

— Довольно, Ук. Ты свободен, — махнул рукой старик, приводя парня в шок. — Забери это несчастное создание и сообщи остальным, что я лично приму экзамен у племянника мастера Кима.

Хлопая глазами, открывая и закрывая рот в немом протесте, Ук простоял возле нас секунд пять. Затем, скорчив обиженную мину, аккуратно взял у меня из рук ещё теплое тело ласточки, развернулся и ушёл.

— Мне интересны твои рассуждения, хотя я и не во всем с тобой согласен, — в задумчивости пробормотал старый лекарь. — Не злись на Ука. Он уже несколько лет пытается попасть ко мне в ученики, но ему не хватает того, что есть у тебя, и подсознательно он это понимает.

— Что же во мне такого?

— Смелость смотреть правде в глаза и брать ответственность за принятые решения. Способность сохранять хладнокровие и мыслить рассудительно. Понимание того, что лекарь не может вылечить все недуги и побороть смерть. Очень важно понимать, когда тебе нужно остановиться и потратить свои силы на что-то иное.

Я не совсем понял, к чему относилось последнее предложение старика. Потратить силы на что-то иное? На утоление боли? На помощь другим больным?

Сун Бок и Мастер Ким молча слушали наш диалог, пока седовласый мужчина не произнёс следующее:

— Пойдём со мной, Ким Ши У. У меня есть задание, которое может тебя заинтересовать.
Ким Мин Джун и Сун Бок поклонились старому лекарю и поспешили покинуть павильон, в то время как я, удивлённо озираясь по сторонам, последовал в комнату, из которой вышел пожилой человек.

Помещение было заставлено шкафами с различными и не всегда знакомыми мне предметами. То тут, то там, лежали книги и переплетенные между собой бамбуковые дощечки с какими-то медицинскими трактатами. На низком столе, возле ширмы, я увидел незаконченный набросок ноги с каким-то увечьем и кисточку с уже успевшими засохнуть чернилами. Видимо, когда ласточка влетела в медицинский павильон, мужчина бросил свои дела и выбежал на шум.

— Присядь, — молвил старец, указывая на кресло возле большого, заваленного книгами стола.

Я последовал его просьбе и покорно ждал, сам не зная, чего. Лекарь с задумчивым выражением лица потёр бороду, затем подошёл к украшенному резьбой невысокому шкафу.
Встав на колени, мужчина тут же его открыл и стал искать среди скрытого от меня дверцей содержимого только ему одному ведомую вещь.

Найдя искомое, старик, кряхтя, поднялся на ноги и прошествовал в мою сторону.
Подойдя к столу, он сгреб лежавшие передо мной книги в сторону, освобождая пространство.

— Читай, — велел мастер, разворачивая и кладя на стол шелковый свиток.

Первое, что бросилось мне в глаза, были выведенные умелой рукой иероглифы. У меня был самый лучший учитель каллиграфии — на этом настаивал отец, — поэтому я прекрасно знал, сколько сил, труда и времени было вложено, чтобы получить столь изящный почерк. Вторым, что я увидел, была печать в правом нижнем углу. Королевская печать.

Склонившись над текстом, я зачитал каждое слово вслух:
— Вы — Главный лекарь Его Величества. В Силла уже несколько месяцев идёт кровопролитная война с соседним государством. Его Величество, наряду со своими генералами, участвует в сражениях. Представьте, что на границе идёт решающий бой под предводительством военного министра. Ван Силла, вместе с несколькими полками, приехал на подмогу. В пылу сражений и ван, и военный министр были серьёзно ранены.
У вас осталось лекарств ровно столько, сколько нужно, чтобы спасти одного пациента. Король ранен в живот, министр — в грудь. Как вы поступите?

— У тебя на раздумье есть три минуты. Время пошло, — сообщил мне старик, ставя на стол огненные часы и собираясь поджечь палочку.

— Три минуты? Слишком много, — тут же ответил я. — На войне, да ещё и при таком тяжелом ранении, каждая секунда может быть на счету. Во-первых, нужно осмотреть вана и военного министра. Скорее всего, министр пострадал меньше, чем Его Величество. Многие ранения в живот обычно имеют смертельный исход: обильная кровопотеря, заражение. Лекарство я отдам тому, кто имеет больше шансов на выживание.

— А если это будет министр? Неужели ты оставишь своего правителя умирать?

— Все мы когда-то умрём. Если я потрачу снадобья впустую, то обреку на смерть двух человек. А так, у меня будет шанс спасти кого-то из них. Если это будет министр, то так тому и быть. Но я не скажу о смерти вана до окончания сражений, потому что это можешь сломить дух солдат.

— Ты не сможешь скрывать смерть короля слишком долго.

— Тогда нужно будет прибегнуть к какой-нибудь стратагеме. Например, «Обмануть императора, чтобы переплыть море».

— Сокрытие настоящей цели в ситуации, когда сложно что-либо скрыть?

— Да. Либо стратагема номер семь: «Извлечь нечто из ничего.» Можно сделать вид, что мы отступаем, а затем атаковать. Позже рассказать о смерти министра, и через некоторое время показать, что он жив. А затем объявить о смерти короля. В этом случае кому-то придётся некоторое время носить одежды вана, чтобы противник решил, что мы вновь пытаемся его обмануть. В это время военный министр может повести за собой солдат. Учитывая, что он лучше государя знает, на что способны его люди и какова реальная обстановка на поле боя, то он быстро приведёт войска к победе. «Полководец, понимающий войну, есть властитель судеб народа, есть хозяин безопасности государства», — процитировал я.

— Мальчишка, как ты смеешь такое предлагать?

— А вы лучше пожертвуете целой страной, но будете соблюдать все правила и приличия? Сила народа зависит от начальника. Сунь-цзы сказал: «Полководец для государства — все равно что крепление у повозки: если это крепление пригнано плотно, государство непременно бывает сильным; если крепление разошлось, государство непременно бывает слабым.» (3) Не думаю, что истинный король и полководец желал бы порабощения своего народа и разграбления государства чужаками. А именно так бы оно и было, будь он смертельно ранен и не способен повести свою армию в бой.

— Вижу, мастер Ким обучал тебя не только врачеванию. — Старик забрал у меня из рук свиток и, скатав его, вновь спрятал в шкафу.
Ну не говорить же ему, что искусству войны меня учил вовсе не Ким Мин Джун? Пришлось молча кивнуть, со всем соглашаясь.

— Скажи мне, мальчик, почему с такими познаниями в военном деле ты не пошёл в хвараны?
Да, пару лет назад я и правда думал о том, чтобы стать элитным воином Силла. Ведь моей детской мечтой было получить генеральский чин и возглавить армию родного королевства.
У меня были лучшие учителя, о которых только можно было мечтать. Я с лёгкостью смог бы сдать экзамены, если бы пожелал. Даже несмотря на то, что последние годы занимался урывками и самостоятельно, мне хватило бы знаний и мастерства. Но сейчас моей задачей стала разгадка смерти отца, а не становление хвараном.

— Я не хочу отнимать жизни. Я хочу их спасать, — твёрдо ответил я, вставая из-за стола. — Так каким был правильный ответ на это задание?

Мужчина нахмурился, а затем, теребя седую бороду, молвил:
— Ты бы определённо понравился покойному королю.

Понравился бы вану Силла? Как это понимать? Что это за ответ такой?

Видя моё недоумение, старый лекарь тут же пояснил:
— Чжэ Сон Великий составил это задание лично. Он искал человека, который в критической ситуации не побоялся бы сделать столь сложный выбор, и подумал бы о жизнях подданных и благополучии всего королевства. Государство — это не его правитель. Государство — это его народ. Не будет народа, не будет и Силла. Так говорил покойный ван, да будет память о нем вечна.

— Если у тебя есть земли, но они остаются необитаемы, разве можно назвать их страной? Если у тебя есть лишь ты сам, но нет соратников и подданных, готовых следовать за тобой, разве можешь ты считаться лидером? — пробормотал я, вспомнив слова своего отца.

— Верно, — кивнул лекарь и улыбнулся. — Пойдём, я хочу поговорить с твоим дядей.
Мы покинули кабинет старого мастера и вышли в коридор. Мимо меня вихрем пронёсся какой-то мальчишка в чёрном ханбоке с мечом на перевес.

Пытаясь обогнуть нас по дуге, чуть не сбив с ног старика, ребёнок врезался в подпирающую крышу колонну.

— Ваше Высочество, смотрите перед собой! Так и убиться недолго!

— Простите, мастер Пак, впредь буду внимательнее, — ответило дитя, потирая ушибленный лоб.

Мастер Пак? Тот самый? Получается, передо мной сейчас и правда был сам Главный придворный лекарь.

— Вас срочно должны осмотреть, — заволновался лекарь Её Величества.

— Ерунда, — махнул рукой мальчишка. — Все в порядке.

Получается, это наследный принц? Но разве у нёван есть сыновья? Может, она усыновила кого-то из другой родовой ветви? Племянника, допустим.

— Вы только недавно оправились от яда. Вам следовало бы отдохнуть, а не носиться по округе наперегонки с ветром.

— Я же говорю, что со мной все в порядке, — упрямо повторил ребёнок.
Яд? Он сказал яд? Насколько я знал, во дворце недавно пытались отправить только одного человека. Получается, этот мальчишка и не мальчишка вовсе.

— Лучше бы вылечили мою мать от бессонницы, — проворчала себе под нос принцесса Мён Воль, думая что её никто не слышит.

— Тогда что вы забыли в лекарском павильоне?

— Мазь от ожогов.

— Вы ранены? Дайте мне взглянуть! — Глаза придворного лекаря стали размером с блюдца и он тут же бросился к принцессе.

— Со мной все в порядке, — в третий раз за минуту повторила девочка, чеканя каждое слово.

Она не обращала на меня никакого внимания, будто я был пустым местом, или одной из цветочных ваз в коридоре, поэтому я мог беззастенчиво наблюдать за ней. Волосы собраны в пучок, чтобы не мешали, на голове повязка без какого-либо опознавательного знака. Неудивительно, что её легко спутать со смазливым мальчишкой. Симпатичная, но явно с буйным нравом. Не завидую её будущему жениху. Девушка должна быть мягкой, нежной и покладистой, а не мальчишкой в платье. Или девчонкой в мужском ханбоке, как в данном случае.
Весь вид принцессы выдавал нетерпение и волнение. Куда же она так спешила?

— Не нужно. Мазь не для меня.

— Для кого же?

— Для Ха Ын. Она обожглась, заваривая мне чай.

— Вы же знаете, что слугам запрещено пользоваться лекарствами, предназначенными для королевской семьи.

— И что? — скрестив руки на груди, спросила Мён Воль.

— Её могут наказать, если подумают, что она украла мазь.

— Тогда пусть накажут меня, — с вызовом бросила принцесса. — Ведь это я возьму лекарство.

— Вы же понимаете, что вас никто и пальцем не посмеет тронуть. Зато ваша служанка станет козлом отпущения. Вместо вас побьют её, и это в лучшем случае. За воровство у неё вполне могут отобрать все имущество, а затем отправить в ссылку, работать на рудниках.

— Вы последуете за ней, если кому-то об этом расскажете, — сверкая глазами, пообещала Мён Воль.

Старик сокрушенно покачал головой, но ничего не сказал в ответ.
Интересная особа. Она готова рискнуть собой и даже угрожает аристократу, и всё ради какой-то служанки?

— Почему моего слова в её защиту будет недостаточно?

— Дело не в этом, Ваше Высочество. Есть такое понятие, как иерархия. Разделение народа на слои, если вам будет угодно. Каждый должен ставить на стол столько блюд, сколько положено, носить ту одежду, которую разрешено, лечиться теми снадобьями, что ему прописывает врач. Если мы нарушим правила, которым уже не одно столетие, то мир может погрузиться в хаос. Что будет, если вдруг крестьянин станет одеваться в шелковые одежды короля? Не возомнит ли себя правителем всей страны? Не разгневает ли он Небеса?

— Это глупо, — разозлилась принцесса. — Разве хороший человек не заслуживает умелого лекаря? Зачем делить людей на богатых и бедных, простолюдинов и аристократов? Каждый должен оцениваться по способностям и личным качествам, а не по крови.

Старый лекарь тяжело вздохнул и посмотрел на Мён Воль, как на неразумное дитя.

— Если хотите что-то изменить, тогда вам нужна власть и сила.

— Значит, я получу их, — уверенно произнесла девочка и, поклонившись на прощание, побежала по своим делам.

Власть и сила? Возможно, мне тоже нужны власть и сила, чтобы что-то изменить? Стоит подумать над этим позже.

А пока меня ждёт мастер Пак, который, судя по всему, выбрал меня себе в ученики.

***********************************************
(1) Ноби — слуга, раб
(2) Корейский аналог пословицы «Всяк сверчок знай свой шесток»
(3) Сунь-цзы. «Искусство войны».