Страх

        Таля благополучно заканчивала 3-й класс и всё бы было прекрасно, если б не эта встреча с собакой шамана...
Глыновские школьники ежедневно бегали в школу за 5 км от дома. Утром они обычно шли в школу гурьбой, в подворотне шаманского дома всегда дремала огромная чёрная собака. Ребятня в паническом страхе прошмыгивала мимо не дыша, на цыпочках, чтоб не разбудить это спящее чудовище. Собака  приподнимала тяжёлую морду, пристально глядела на ребятишек и проваливалась в дрёму. Сам шаман, человек средних лет, жил обособленно, ездил по своим делам верхом на чёрном коне, обычно стоявшем на привязи у ворот. Окна шаманского дома держали под прицелом пустырь и речку, которую зимой пересекал санный путь. Этим кратчайшим путём все пользовались зимой, а летом переходили речушку вброд или шли окружным путём по шоссе между речкой и высокой горой с отвесными скалами.
  В последних числах  мая, когда на забайкальских берёзах проклюнулись нежные листочки и лёд на речушке подтаял, учеников распустили на летние каникулы. В этот день по школе разнёсся слух, что собака шамана ранена и бродит по пустырю вся в крови, но радость от предвкушения длительного летнего отдыха вытеснила закравшуюся тревогу из сердца Тали. Она летела домой по пустырю вприпрыжку. На душе было  светло и радостно: несла домой табель с хорошими отметками и записью наискосок: «Переведена в 4-й класс!» Грели душу «Нивхские сказки» в её пузатеньком портфеле. За этой книжкой она охотилась давно и наконец-то заполучила её. Ещё вчера кто-то из глыновцев накидал в наледь камней, по которым утром все спешащие по делам перескочили речушку. Вода подтаяла, и Таля  осторожно перепрыгивала с камешка на камешек, с камешка на камешек… Ещё два прыжка – и она будет на своём берегу. Подняла глаза и ... О ужас! Видит: прямо на неё идёт та самая чёрная собака шамана. Бурая густая кровь стекает по свалявшейся шерсти. Собака останавливается напротив и глаз не сводит с обалдевшей от страха девочки в вишнёвой вельветке. Таля пятится в воду, забыв про камешки, стоит как вкопанная, цепенея от ужаса... Ледяная вода заливается в её новенькие оранжевые ботинки Ленинградской фабрики "Скороход".
       Таля не знает, как поведёт себя израненное животное: набросится на неё и порвёт, как когда-то волки порвали их любимую охотничью собаку Джека? Девочка и измученное животное молча смотрят глаза в глаза: собака с берега, Таля - из воды в речке. Конечно же, маленькая Таля не знала, что незнакомой собаке, вызывающей опасение, нельзя смотреть в глаза. Не знала, что дала ей шанс запугать себя и  обратить в бегство. Хорошо, что некуда было бежать, иначе бы собака бросилась за ней. А вокруг - ни души! Вода журчит уже выше щиколоток, а Таля стоит и смотрит на собаку, не в силах отвести взгляд. В глазах собаки загораются злые огоньки, нос злобно подёргивается, обнажая клыки. В перепуганной голове девочки роятся разные мысли, но она стоит, и лёд под ногами подтаивает - ботинок уже не видать. "Если собака зарычит – значит, не пропустит… " - думает Таля. Тело собаки напряглось. Она приближается к кромке воды... нетерпеливо переступает с ноги на ногу... под водой лёд... "Неужели решилась задрать меня за все свои собачьи муки?" - мелькнула мысль.  - Или ждёт от меня сочувствия и помощи?.. А может, ей хочется пить?!.. Почему же она не пьёт?.. Я мешаю?.."
     Поединок взглядов перепуганного ребёнка и раненого животного длился  бесконечно долго. Может, собака поняла, что в этом противостоянии победила маленькая девочка? Вряд ли. А может, Бог стоял рядом и не допустил ничего плохого? Собака отступила, поволочив тяжёлый, пропитанный кровью хвост к воротам своего дома. Таля поняла, что собака её  не тронет. Вышла на берег, вылила из ботинок воду и побрела домой. Страха не было – кончился. Силы тоже...
     Прошло много лет. Таля не раз вспоминала этот случай из послевоенного детства, а когда стала писательницей, благодарила судьбу, что росла в суровых спартанских условиях Забайкальских зим и огромных расстояний. Росла самостоятельным ребёнком, умеющим преодолевать трудности. Росла с любовью к Родине и к миру природы. Отсутствие изнеженности, о которой и речи не шло в многодетной трудовой семье, компенсировалось её живучестью. Она много училась и трудилась (учительский стаж 45 лет), жила в Читинской области, на Дальнем Востоке, в донских хуторах, в больших и маленьких городах - и ей никогда не было трудно - всё нравилось, она везде вписывалась и везде приходилась ко двору. И ей есть о чём писать".