Память сердца. Никто не забыт

Посвящается моим родителям
Котцову Кузьме Евстафьевичу и
Соколовой Зое Константиновне

Та война, та далекая, та близкая война вошла вдруг в мою жизнь. Через много, много лет после смерти моих родителей. Родителей, живших в ту войну, переживших ту войну, уцелевших в ту войну, потерявших в ту войну.  Они были молоды. Папе в сорок первом было двадцать шесть, маме двадцать четыре.
Никто не хотел верить, что война скоро начнется. Но, на уровне предчувствия все знали, что начнется. С двадцать второго  июня пошел отсчет новой, страшной жизни.
Папа из торгового флота сразу был призван в «северную военную флотилию», началась его военная служба. 
Что он чувствовал, когда началась война? А разве было время для раздумий? А разве была возможность этими раздумьями с кем-то поделиться? Даже, если и была, никто не мог себе этого позволить. Он и по прошествии многих лет молчал, даже через полвека молчал. Так было приказано, особенно им, тем, кто в других странах бывал и видел жизнь, которую невозможно было представить.
Уже в августе сорок первого года началась операция «Дервиш»: из Англии и США в Архангельск и Мурманск начали приходить грузы по ленд-лизу.
Папа – моряк, боцман, всю жизнь на флоте. В войну оказался в конвоях. Конвои, корабли-охранники больших сухогрузов, которые везли в воюющую Россию самое необходимое. Это продукты, одежда, лекарства, медикаменты для раненых. А главное, это оружие: танки, самолеты, орудия и боеприпасы. Корабли-конвои защищали сухогрузы от немецкой авиации, от морских мин и нападения подводных лодок.
Трижды за войну мой отец тонул вместе с кораблями, на которых ходил в опасные плавания, трижды спасали его из ледяной воды. Да, видно, кому на роду написано умереть на земле, вода не примет. Но после войны аукнулись эти купания открытой формой туберкулеза на долгие, долгие годы.               
На Соловках готовили юнг. Юнги Северного флота, мальчики. Кто-то из них попадал и в конвои. Мой папа делал для них скамейки, не доставали до руля. Один из них каждый год в «День победы» приходил к отцу выпить по 100 грамм фронтовых. Заходил и кричал: «Боцман, отдать концы!». Однажды мама сказала: «Да отдал твой боцман концы, похоронили его зимой».
А мама? Когда объявили войну, она была беременна первенцем. На что она надеялась, когда узнала о начале войны? Надеялась, что все скоро закончится. Все на это надеялись. Думали, что через несколько месяцев Красная Армия отбросит врагов за границы родины. Она надеялась пережить этот ужас и родить ребенка, надеялась, что сможет о нем позаботиться. Молилась в душе. Их поколение, родившееся до революции, было религиозным и это была поддержка, единственная в той ситуации.
Ребенка родила, мальчика, Володеньку. Да пришлось его отдать в круглосуточные ясли, кормить-то нечем, надо на работу идти. А ясли эвакуировали и ребенок от дизентерии умер. Война забрала ее первенца. Плакала очень. До конца жизни вспоминала Вовика своего. Сына. Потом только дочки народились.
Жили в Архангельске. Архангельск – морской порт, стратегическая точка. Бомбежки, голод. Спасал тюлений жир и треска.
И вот мама – санитарка в госпитале, потом  медсестра, после ускоренных курсов по направлению РОКК (Российского общества Красного Креста). Были в войну такие трехмесячные курсы медсестер.
Госпиталь, эвакуированные из Ленинграда  профессора, врачи. День и ночь в операционных. Груды кровавых бинтов. Бессонные ночи, стоны раненых. Голод.
Мама – деревенская, в городе недавно, профессоров сроду не видала. Как увидит кого-то из них, пряталась, боялась даже здороваться. И вот стали они ее учить. Первыми с ней здоровались: «Здравствуйте, Зоя». Стыдно! Но зато в операционной чистота необыкновенная, все стерильно, все, как положено. За это и ценили.
Бывали и выходные. Пойдут с подругой на базар, марлю менять на картошку. Марля в войну очень ценилась. Настирают ее после перевязок, высушат и идут на базар на еду менять. А то и воровали картошку у нерасторопных продавцов. Кто осудит? Война. Голод.
И  голод тот застрял навсегда. Будучи уже старушкой, мама все сухари сушила, в огромные мешки их складывала и подвешивала по углам в квартире. А вдруг, война?
И вот наступил 1945 год. Год Победы! В январе сорок пятого родилась у моих родителей дочка, назвали Надежда! И впрямь, в начале сорок пятого уже ясно было, что надежда на скорую победу себя оправдает, что победа не за горами! Надежда на мирную жизнь сияла глазами новорожденного ребенка, согревая сердца родителей.
Весть о победе принесла облегчение, казалось жизнь начинается заново. Теперь уже и голод был не так страшен и с разрухой были силы справиться. А главное, живы остались и ребенок родился, редкая удача в послевоенное время. Семья в полном составе. Тоже победа!

Ничего они нам, дочкам особо не рассказывали. По обрывкам фраз восстанавливаю теперь. Видно время пришло мое. В этом году папе было бы 105 лет. Странно, как-то. Я к войне этой оказалась очень близко. Все-таки родители, не деды! Вот как близко. Вдруг захотелось все папины награды забрать. Вдруг поняла, какая это ценность.
Долг какой-то отдаю я им, родителям моим, пусть возрадуются там, на небесах. Не забываем мы вас. Никого не забываем.

05.06.2019 Ловеч. Болгария