В сумраке мглистом. 18. Ольга

Он приехал в город и, позвонив Ольге, пригласил ее на свидание.

А Леля? Как же она? Она не могла не замечать, что он холоден с ней, и все больше молчит, чем разговаривает, хотя и с Ольгой он неразговорчив. И как же он отвечал на ее отчаянный призыв? Посмотрит на нее с любопытством, или вдруг решит, что увлечен ею и уделит ей чуть больше внимания. Он должен был бы забыть о той другой и обратить свой взгляд на ту, которая, когда день, тенью ходит за ним, а ночью стучится в его сны и не может достучаться. Что такое в той другой есть, что держит его при ней, не отпускает, как будто он у нее в плену?

В их отношениях не было полной ясности. Они не были друзьями и не были любовниками. Стоило учителю увидеть эту маленькую женщину, как тут же он робел, становился несмелым. Чувства его чисты, наивны и детские. Он был так неопытен, что Ольга стеснялась его. Будь на его месте другой, кто-то из ее бывших поклонников, их любовные отношения развивались бы  с космической быстротой. Она говорила себе, что он слишком хороший для нее, с каждым свиданием уменьшая его шансы. Это был безнадежный роман.

Башкин не мог забыть тот день, когда впервые увидел ее. Ольга, маленькая со спутанными волосами, спокойно без тени смущения, как будто она одна, и никто не видит, как она смотрит на него, смотрела на Башкина так, широко раскрытыми глазами, что тому вдруг стало не по себе. Он опустил голову, а когда захотел проверить, смотрит ли она на него, или, напротив, отвела взгляд, и взглянул на нее, то увидел, что она занята содержимым своей сумочки .Он решил, что она увлечена им: "казалось, она понравиться желала".  И, конечно же, ошибся. Потом уже, когда они с Ольгой встретились, он спросил ее, почему она  на него так смотрела. Она ответила ему, что смотрела на него так, потому что ей сказали, что он умный. Тогда Башкин спросил ее: «А я не умный?» «Умный, - ответила она. – Только неправильно выбрал институт». Если б этот разговор состоялся раньше, он закончил бы институт и забыл о ней. Ольга вела на их курсе практические занятия по теории литературы. Когда в группе начали догадываться о том, что Башкин влюблен в Ольгу, она дала ему расклеенный, разваливающийся на части сборник переводов Эфрон. С этого все и началось. Он сходил с ума, размышляя над тем, как назначить Ольге свидание. Нет ничего нелепее, как придумывать повод для встречи, многократно повторяя первую фразу, и вздыхать, вздыхать. По выжженным нещадным солнцем улицам, приставая к одежде, забивая рот и нос, застревая в волосах, полетел тополиный пух. Потом зацвела акация. За ней, распространяя в горячем воздухе чайный запах, распустились на бульваре кусты розы. И тогда он понял, что больше ее не увидит. Он ждал ее после занятий. Не дождавшись ее, когда она появится, он бежал мимо базара, вдоль высоких заборов, заглядывая в лица всем женщинам, у которых могла быть родинка над губой. Наконец, и краснея, и заикаясь, он получил ее номер телефона. Оставалось позвонить. Он позвонил ей и спросил, не та ли это Ольга, которая преподает в институте. Ольга сказала, что та.

-Можно, я буду тебе звонить? – спросил Башкин.

-Можно, - разрешила она.

В следующий раз он набрал ее номер телефона и долго ждал, когда она подойдет.

-Это я, - сказал он, когда услышал в трубке ее голос. – Здравствуй.

-Здравствуй.

-Можно тебя пригласить в кино? – спросил ее Башкин.

После минутной паузы, которая показалась Башкину вечностью, Ольга сказала, что можно.

Это было их четвертое свидание. Ольге двадцать три года, но, если можно так сказать о молодой женщине, она выглядит моложе своих лет, то есть, оденься она как-то иначе, например, в коричневом платье и черном фартуке, ее можно было бы принять за старшеклассницу. Сейчас на ней костюм из длинной шелковой в мелкий белый горошек на черном фоне юбки и бархатного светло зеленого жакета, лицо раскраснелось, зрачки глаз расширены, в уголках губ вздрагивала улыбка, которую она сдерживала, чтоб не было морщин; она мила и очень живая. Мужчины, то ли потому что, что истолковывали ее приятную живость, как вульгарность, то ли по какой-то другой причине, которую они, если бы их спросили, ни за что не назвали бы, потому что не знали ее (причину), а чувствовали, бесцеремонно рассматривали ее. Башкину надо было бы спросить себя, чем объясняется такой ошеломляющий успех Ольги у мужчин, но он не замечал того, как на нее смотрят. Он ничего не замечал, ничего, кроме Ольги. Ольга! И только Ольга!

Но видел ли он Ольгу. Видел.

Он видел в Ольге не то, что видели в ней другие, рассматривая ее при дневном свете, а то, что было на самом деле, что видно было и без света. Но заявление, что видел без света, не надо понимать буквально.

Башкин еще не рассмотрел в Ольге ее настоящую, то есть ту, которая есть в данный момент (реальную); он все еще находился в состоянии оцепенения и ослепления от Ольги истинной.

И еще не ввел ее настоящую в солнечный круг, который все еще слепил его.

Она сидела на скамеечке рядом с ним на некотором расстоянии от него, скрестив руки на коленях.

-Мне не нравится этот город. Я никому здесь не нужна. Я здесь чужая, - вдруг сказала она.

-Неправда. Ты нужна мне, - взяв ее за руку, сказал Башкин.

-Тебе? - удивилась Ольга. – Не смеши. Я тебе не нужна. Тебе нужна другая: красивая и добрая. Она будет тебя любить. А ты будешь любить ее.

-Нет. Мне нужна ты. Ты, - упрямо повторял Башкин.

-Меня не будет, - вдруг заявила женщина.

-Как не будет? – насторожился Башкин.

-Так не будет. Я отсюда уеду, - продолжала женщина.

-Не уезжай. Я не смогу без тебя,- после минутной паузы попросил ее Башкин.

-Я все равно уеду, - упрямо повторила она.

-Куда же ты уедешь? – с дрожью в голосе спросил Башкин.

-Пока не знаю, - сказала она.

Этот разговор происходил на одной из пыльных улиц, которые прилегали к центру города. За высокими деревянными заборами жгли листья. В воздухе стоял резкий запах дыма. Солнце грело по-летнему жарко. Несколько дождливых дней, напомнивших о близких вьюгах, торопили нетерпеливого юношу: сто раз он атаковал возлюбленную, сто раз она готова была сдаться, но шквальный натиск чувств сменялся штилем, текли томительные минуты, когда он молчал, делая вид, что слушает ее.
Перемежающаяся лихорадка чувств утомляла любовников, и уже к концу свидания они устали.

-Тебе нравится мой жакет? – чтоб развлечь Башкина, который после ее слов о том, что она уедет, приуныл, спросила его Ольга.

-Да, очень, - ответил он, рассеяно рассматривая ее наряд.

-Наверное, тебе нравится глубокий вырез,- рассмеялась она.- Здесь одна пуговица, так положено по фасону.

-Нравится, - сказал, чтоб что-нибудь сказать, Башкин.

-Это пуговица моей бабушки, - говорила она, вертя блестящую пластмассу. - Такие сейчас не продают.

А через минуту, опустив глаза, она предложила:
-Хочешь, я прислонюсь к тебе плечиком.

И прислонилась к нему плечом.

-Хочу, - сказал он, чувствуя, как у него в груди перехватило дыхание.

-И коленкой, - добавила она, понизив голос до шепота.

Башкин, воспользовавшись неожиданным расположением Ольги, обнял ее, приблизив, такую близкую и желанную, к себе на столько, чтобы сорвать сладкий поцелуй, но она выпорхнула из его объятий.

-Хитрый, - кокетливо взглянув на Башкина, сказала Ольга.

-А что здесь такого. Просто обнял, - оправдываясь, сказал Башкин.

-Не просто, - она показала, как он просунул руку у нее под мышкой.

-Она не то подумала, - расстроился Башкин».

-Давай, прогуляемся,- пригласила она Башкина.

-Давай, - уныло проговорил он.

Они бродили пустынными улицами, пока не оказались в парке. Ольга все говорила, а когда она заметила, что говорит только она, то спросила:
-Ничего, что я говорю?

-Ничего,- ответил Башкин.

-Я иногда чувствую, что пора остановиться, но не могу: из меня так и  льются слова потоком,- смутившись, призналась она.