День Избавления

     Аккурат к Женскому дню, как подгадал, Василий Смирнов оформил медсправку, сдал технику безопасности, прошёл первичный инструктаж, получил пропуск и впервые вышел в смену.

     Валюшка прибежала вечером, так он её сразу и обрадовал: десятого к шести, как штык, на проходной. Ещё и спецовку получать, там – ботинки, каску, всё такое …

     В общем, обрадовал.

     Между прочим, на радостях всё как-то красочнее у них получилось. А то уж и привыкать, что ли, начали. Хотя, вроде, рано ещё. Да и вкусняшка всякая была. Не торопились – завтра-то выходной.

     Восьмого утром повалялись-понежились, а потом Вася достал спрятанные до того на балконе цветы и подарил Вале. И ещё подарил тоненькое, но жутко симпатичное колечко. Валя растаяла.

     А потом пошли гулять. Ну, в смысле, со своего Проектируемого до самого центра на своей же ласточке. Заодно и Васин послезавтрашний маршрут прошли. Хорошо, Василий успел глушитель поменять, не тянул до праздников. А то куда на ней в приличное-то место.

     В общем, пока ехали, порядком поглядели.

     Да! Похорошела Москва при Сергее Семёновиче! И ведь, правда – во всех смыслах и ипостасях. И вдоль, и поперёк. И вверх, и вниз. И, что характерно, и над землёй, и под землёй. Сплошные хорды и рокады!

     То же, кстати, и на обратном пути.

     Девятого сходили к Валиным родителям.

     Вечером Вася строго-настрого запретил Валюшке вставать в такую рань. Мол, кусну, чего найду, сам. Да и неохота в такую рань особо-то разъедаться.

     Но та всё равно вскочила. И ведь приятно же.

     И вот началась Васина метростроевская жизнь.

     Пробивали новую ветку. Туннель мелкого залегания. Глубже нельзя – там гараж Роснефти и правительственное метро.

     Да и платили неплохо.

     На проходке туннеля, конечно, здорово. И поначалу немного жутко. Крутится эта хрень - проходческий щит, страшно скрежещет в глухом, ещё не обкреплённом туннеле, выдирает и камни, и пласты глиняные. Так и кажется, что сейчас выскочит из-под алмазного зуба какой-нибудь подземный житель.

     Жутко. Но это у проходчиков.

     А Василий работал по крепежу. Шли следом, много дальше. Так что Вася перед собой постоянно видел не щит, а сплошные спецовки с шевронами-погонами, да каски всех должностей.

     Должностей было много – им же коэффициент шёл премиальный за нахождение на объекте. Вот они и маячили. Кто с утра, кто с обеда – отметиться надо хоть на полдня: система-то электронная!

     Проходчики, между прочим, кормильцы – по вывезенной выработке всем наряды закрывают, да потом коэффициенты насчитывают: двадцать вагонеток отвезли такого-то грунта, значит, прошли столько-то, укрепили столько-то …

     Так прошёл март.

     Гнали здорово. Проходчики со своим щитом идут – за ними убирают выработку, вывозят на вагонетках. А Васина бригада укрепляет туннель, чтоб не осыпался сверху и не оплывал по бокам. Ставили сборные тюбинги – округлые штуки, чугунные или, чаще, бетонные, из которых составляли укрепляющее туннель кольцо. А потом эти собранные кольца по швам и между собой зачеканивали спецраствором.

     Так и шли – проходческий щит, командирские спецовки-каски, вагонетки туда-сюда, крепщики, собирающие, устанавливающие, зачеканивающие тюбинговую крепь.

     И ещё раз – гнали здорово. Так и было однажды начальством сказано, негромко и жёстко: пройти до Первомая! А то потом подготовка к Параду, сам Парад. Никто не разрешит …

     И что-то про премию и про путёвки.
 
     А Вася вдруг сопоставил в голове обрывки фраз и понял, что роют они буквально поперёк под Кремль. В самом прямом смысле. Ну, или, вдоль. То есть, под Красной площадью. Вот. А ведь и не задумывался даже раньше. И то – работа есть работа.

     Гнали так, что крепи ставить не успевали! Числа с двадцать пятого стали ставить тюбинги через раз. А между ними доской пятидесяткой проём забирали.

     Со Дня дурака тюбинги пошли один через три. Да и то – уже пользованые, покоцаные.

     Василий как-то услышал, уши-то не заткнёшь – работать неудобно: начальство между собой поставщиков материт. Мол, конкурс не сыграли, тюбингов нет, и не будет.

     Вот-те на!

     А проходчикам-то надо работать, детей кормить!

     И тем, кто выработку вывозит.

     И крепщикам.

     И счётчикам, которые по грунту тарифы пишут. Ну, в смысле, по вагонеткам.

     И, что характерно, самому начальству. А уж ему-то тем более: у самого захудалого оклад, да ещё и с коэффициентами – ого-го! Куда там крепщику.

     В общем, с пятнадцатого апреля погнали туннель с времянкой – деревянной крепью. Сколачивали деревянные щиты. А из них потом и лепили такую же окольцовку по туннелю. Вася даже на новую специальность сдал – плотник, типа, с разрядом. А и то, как же – работа-то ответственная, непрофессионала не допустят.

     Между прочим, собирали эти щиты с перевыполнением, даже не все успевали использовать. Так и выставляли их вдоль бесконечной стены туннеля.

     С оттепелью потекли швы на тюбингах. Надо было подчеканивать. Возни много. Но, опять же – платили!

     А там, где деревяшки, там сочиться стало здорово, сыпаться. Кое-где потихоньку и шматки стали обваливаться.

     Но и это не страшно. Просто больше вагонеток понагнали, вывозить осыпь. Соответственно и наряды закрывали.

     И всё гнали и гнали …

     Так и дожили до славного Первомая.


     И вот что потом началось и, что характерно, в Васину смену.

     Как раз в ночную было. Наряд оформили, всё чин по чину, лопаты взяли, поехали.

     Едут.

     Аккурат со стороны Исторического.

     Впереди три грузовых вагонетки, потом – пассажирская. И в ней Вася-молодой, впереди. Кудри развеваются. Только знамени не хватает …

     И вот, уже порядком отъехали, как с потолка, в смысле, сверху туннеля, чуть не Василию на голову сваливается деревянный щит, прям в первую вагонетку.

     Крепкий оказался, не разлетелся.

     Тормознули, стали осматриваться: непорядок – в вагонетке щит лежит неприкаянный, вокруг и на путях комья земли и глины, камни и камешки. И вообще, дрянь.

     Непорядок.  Надо прибраться.

     Только разобрали лопаты, пристроились, как бригадир насторожился, прислушался и внятно так крикнул: – Па-аберегись!

     Побереглись.

     И правильно сделали.

     Сверху опять зашуршало, и бац – вместе с осыпью трухлявые доски посыпались. А потом – нате вам, опять сверху что-то шмякнулось. Прямо во вторую вагонетку.

     Бригада свои фонари настроила, пыль улеглась – мда-а! Этого ещё не хватало. В вагонетке труп лежит в гимнастёрке, с орденом Ленина. Ну как, труп – мумия. Но хорошо сохранившаяся. Полненькая.

     От удара челюсть отвисла – будто смеётся. А рука правая к виску подскочила – честь отдаёт.

     Опа! Бригада в шоке. Типа, молчание ягнят: накрылась смена.

     И самое главное, ведь совсем не страшно было. Так, большая кукла.

     Вася тогда сразу сообразил, что, значит, и впрямь под Красной площадью идём. Под могилками …

     Но непонятно, что делать?

     Начальству докладывать – смена потеряна. А с ней и график, и всё, что из этого следует.

     Тихо присыпать в вагонетке вместе с выработкой – так на том конце всё же посмотрят и общупают-подсчитают, сколько кубов и чего вынули.

     Посовещались и решили: прислонить мумию, как есть, с поднятой рукой, к стене. И свободным щитом прикрыть. А там уж – утро вечера мудрее, что-нибудь да прикинем.

     Решили. Вот и щит.

     Отодвинули его от стены – мать моя! Там уже стоит такой же, во френче и тоже с орденом. И, что характерно, тоже честь отдаёт – верный солдат Партии!

     Тьфу ты! Ну, Колян, ну стервец! Их же смена была вчера. То-то Вася давеча в раздевалке подумал, чегой-то этот крендель всё в шкафчике возится, да глаза отводит.

     Ладно, этот щит занят, возьмём другой. Благо, настрогали их от души.

     За другим никого не оказалось. Пристроили туда «своего» бойца.

     Ну, и всю смену потом крепили да колотили, как ни в чём не бывало. А потом, в санпропускнике, как уже помылись, тоже глаза отводили. И друг от друга, и от сменщиков.

     А через день уже и та смена стала косить.

     В общем – всем всё понятно, но молчат. Только по ночам за щиты свои трофеи расставляют. А в дневные смены никто почему-то не выпрыгивал. Может, температура или влажность как-то там на жмуриков влияют.

     Так и насобирали полный комплект Политбюро всех созывов. Кроме тех, понятно, кто природу выбрал – Соловки да Магадан, да кого в урнах в Стену законопатили.

     Теперь и смены ночные стали по-другому проходить. Каждая бригада вначале приостанавливается у «своих», щиты откидывает и любуется. Как в музее мадам Тюссо. Даже типа соревнования это стало – ну, кто больше насобирает.

     Потом, понятно, щиты на место ставят и дальше, дальше, дальше.

     Но начальство ничего не знает, только с утра или после обеда спускается минут на сорок, помельтешит перед рабочим людом, потрындит – и обратно, к выходу. Мимо всех прислонённых к стенам туннеля щитов. И никому никакого дела! И никто не спросит, чего это на вагонетках стали звёздочки рисовать?


     И вот наступает Девятое.

     Парад.
     Его Вася с Валей по телевизору смотрели.

     На Мавзолее полно начальства: сам Гарант, руководители партии и правительства, а также крупные общественные, политические и другие цирковые деятели.

     Побатальонно стоят бойцы, техника рокочет так, что и прозрачный воздух, и земля трясётся. Трясётся и, как понятно чуть позже стало, где-то там осыпается …
    
     Пробили куранты – пошли солдатики!
     Мальчишки, суворовцы да нахимовцы – первые. Прошли, они же лёгкие. Да и нет на них ещё ничего.

     Ну, а как дальше пошла Росгвардия со своей верхушкой в пиночетовских фуражках, так прямо перед ней, посередине между Никольской и Мавзолеем, ушла вниз четвертушка Красной площади.

     Плавно ушла, плавным, неотвратимым брусчатым спуском.

     И вся картина открылась, как на виду: туннель мелкого залегания (а глубже нельзя – там гараж Роснефти), и рельсы посередине, и щиты, прислонённые к стенам. Короче, вообще как в кино. И что характерно, так же жутковато.

     Но, поскольку всё аккуратно и естественно получилось, никто ничего не понял. Да и, вроде, всё отрепетировано, отсебятины никто не допустит и не позволит.

     В общем, никто виду не подал: ни Вася с Валей у телевизора, ни Гарант с соратниками на Мавзолее, ни ряженые ветераны на трибунах с представителями прогрессивного человечества из Северной Кореи, Науру и Вануату …

     «Всё выше, и выше, и выше …» – играет на всю Площадь оркестр, и прохладный воздух вздрагивает ритмично.

     А Росгвардия как шла, так и идёт дальше, – типа, как завещал великий Ленин: weiter, weiter, weiter, – не сбавляя чеканный шаг – туда, в туннель. Сбоку поглядеть – идут, будто постепенно приседая. Вот уж только непомерные фуражки подпрыгивают у брусчатки.

     А сверху посмотреть – нет, всё пучком. Шаг печатают, и всё глубже и дальше. Тяни носочек! Левой! Левой! Левой!

     От тряски щиты у стен с обеих сторон откидываются и открывают весёлых жмуриков во френчах – все, как один с орденами, честь отдают.

     За Росгвардией также чётко и неотвратимо потянулись Внутренние войска, МЧСники, ФСО и ФСБ. Левой! Левой! Левой!

     Вот уже их последние ряды скрылись в бездне туннеля.

     И только на пустой Площади прохладный воздух вздрагивает ритмично, в такт Славянке.

     А потом закрылась и сама бездна. В смысле, брусчатый лоскут, так внезапно пригласивший в интересное путешествие цвет российской охранки, как-то так поднялся и слился с брусчатой мозаикой пространства.

     «Ну, а куда ушли-то?» – спросите вы?

     Да всё туда же! Так Вася и ответил любопытной Валюшке.

     И тут рванул газовый котёл в Мавзолее.

     По крайней мере, так потом сказали по телевизору. И, что характерно, народ поверил.

     К сожалению, не обошлось без жертв.

     Но это позже, когда история обросла подробностями и легендами.

     А тогда …

     Как сейчас у Василия перед глазами стоит!

     Ульянов–Ильич, понятно, во френче, с орденом Ленина же на груди, в облаке хрустальных осколков, под ручку с Гарантом уверенно пошли вверх, в облака.

     Ну, или с одним из гарантов – нам не доложили, а кто их там, в облацех, разберёт!

     Соратники, ряженые и представители спиралью кружатся вокруг, пытаясь дотянуться каждый до святых тел, и всё улетают и уменьшаются, уменьшаются и улетают.

     Короче, вся эта камарилья сгинула к чёртовой матери практически в четверть часа.

     И потом уже не появлялась.


     С тех пор и стали праздновать этот день, как День великого Избавления русского народа.