Утюг

                Глава I

1
Садилось солнце. Багровело.
Неслись пейзажи за окном.
Купе неспешно хорошело,
Употребляя перед сном.
Дышалось запахом закуски
В дорогу собранной по-русски:
Картошкой, курицей, яйцом,
Подсохшим хлебом, огурцом.
Уже дежурный свет вагона
Намеком тусклым приглашал
К теплу колючих одеял,
Но далеко еще не сонно
Пространством твердо правил хмель
И игнорировал постель.

2
Мои соседи возрастные
Мужи лет так под пятьдесят
На времена в стране чудные
Брюзжали мирно, нудно, в лад –
Куда-то ехавшая тройка
Все повторяла: «перестройка»,
«Сухой закон» и «Горбачев»
В потоках новых странных слов…
Я был далек от разговоров
Людей без комплексов в трико:
Живя беспечно и легко
Я «Новостей» не ждал обзоров
И не держал в руках газет,
Хоть было мне уж двадцать лет.

3
Я сам в себе на верхней полке
Лежал и думал о своем.
Под философствующих толки,
Под краски лета за окном
В дали, в огне небес горящих,
В живых холстах назад летящих
Парил мой взгляд, цвела душа,
К мечте последний шаг верша:
Когда-то в детстве мне запало
В сознанье жизнь связать с Москвой.
Всю юность план лелеял свой,
Как я, во что бы то ни стало,
Лишь отслужу, скажу родным –
Такой, вот, целью одержим,

4
И, погуляв чуть-чуть, в июле
Все предприму уже всерьез,
Чтоб наяву глаза взглянули,
Как из глубинки, как из грез
Шагну я в дверь мечты вагона
И унесусь завороженно
В заветный путь в один конец,
Как див непознанных ловец!..
Исполнил! Все! Разбил копилку,
К потертым джинсам взял пиджак,
В пакет забросил кое-как
Чего поесть, вина бутылку,
И полетел. Так, налегке;
Без дум о трудном вдалеке!

5
К строке – все думы до единой
По сути, юного меня,
Рождаясь красочной картиной,
О трудном не жили и дня
Ни о далеком, ни о близком.
Без всяких грузных мыслей, в чистом
Я видел сбывшийся плацкарт,
Внизу лежащий веер карт
От передуманного кона,
Звенящий ложкою стакан
И шелестящийся фонтан
Доброжелательного тона
Болтавших всех и обо всем
На позитиве отпускном.

6
С негромким гулом слившись, где-то
В глуби вагона слух ласкал
Фон Модерн Токинга фальцета.
Кассетник песни распевал
Едва взошедшего явленья
(Люд, не имея представленья
Об именах и фото, год
Все спорил – кто же там поет
У них, певец, или певица?
Я тоже этого не знал;
Знал – кто б ни пел, а тот вокал
На путь так здорово ложится
Под взгляд мой вдаль на горизонт –
И я can win, если я want!)

7
От счастья сразу захотелось
Обмыть рожденье новых лет.
Но как? при взрослых?! – это смелость –
Начхать на праведный запрет
Вживленной намертво морали:
В восьмидесятых ты едва ли
Мог просто выпить молодой
В компании полуседой.
(Как вспомнишь, как в то время правил
Сознаньем, нормами, стыдом
И остальным себя судом
Свод хоть неписанных, но правил…
И почитались ведь они,
Как их за древность ни брани!)

8
И стал я ждать, когда соседи
Уж засидевшись чересчур
В глубокомысленной беседе
Наговорят на перекур.
А те взахлеб перебирали
Жизнь изменявшие детали,
Порой меж слов меня зовя:
«…А ты как думаешь, Илья?..»
Я, не следя за их речами,
Задумавшийся о другом –
Как бы управиться с вином,
Лишь пожимал в ответ плечами
И театрально добавлял:
«М-м-м, не зна-а-аю…» – будто что-то знал.

9
Да, знал я в общем-то немного:
В слободке выросший среди
Почтенья матерного слога
Шел по наклонному пути
Познаний: драк, карт, крыш, подвалов
И органов материалов,
Ведущих к клетке. И почти…
Успела армия спасти,
В которой дурость, стайность, драки,
И ароматы КПЗ
Переосмыслил я уже.
Такие вот лит-линг-филфаки.
Спасибо армии за труд
Прикрывший мой в тупик маршрут.

10
А между тем почти стемнело.
Слов полноводная река
Иссохла все же до предела
И знатоки политкружка
Пошли вдыхать дымами смолы.
Одев пиджак, раздвинув полы,
Украдкой я, как партизан
Впихнул во внутренний карман
Напиток счастья усиленья.
В душе затеплилось – во мне
Сейчас запляшет «Каберне»!
Дождался трио возвращенья,
В проход протиснулся бочком…
И вот, я в тамбуре пустом.

11
О, как же это романтично!
(Кто знает, тот меня поймет –
Кто в закутке вагонном лично
Имел деяний скользких счет)
Как в доармейском хулиганстве,
В учений улиц постоянстве
Я пробку пальцем протолкнул
В бутылку, к горлышку прильнул
Нот сладких ждущими губами…
Глоток. Еще глоток. Отнял:
Сраженный шоком наповал
Застыл в посыле «вкуса гамме» –
Б**, что за горькая бурда?!
Во я попал! Вот это да!..

12
Черт, ведь хотел купить вначале
«Сахры» бутылку – знал ее. –
Купился сдуру на медали
В пол-этикетки, е-мое.
И что теперь, испортить радость?
Нет, выпью вяжущую гадость –
Решил. На чем спокойно впал
В дорожный алкоритуал:
Испил до дна чрез силу зелье,
И мысли прочь гоня про вкус
И кратковременный конфуз,
Удвоил счастья ощущенье
В чудесных запахах путей:
Искр, шпал, колодок и углей!

13
Стоял и вглядывался в дали.
Там одиноко в темноте
Огни с возвышенностей звали
Гадать что освещали те.
Казалось, что с забытых склонов,
Сбежав от мира и перронов,
Они собой являли свет
Краев отшельников сует
(Как расписанье подсказало,
Я безмятежный дух внимал
Холмов, низин, камней и скал
Таинств бажовского Урала.
Урал, скажу я, властелин
Преживописнейших картин –

14
Картин спешащих перепадов:
То притираешься к горе,
То пред тобой обрыв вдруг адов,
То ты в туннелевой норе,
Переносящей в представленья
О том цветке из подземелья
Змеиной Горки – где-то здесь
Сюжет рождался, видно, весь:
Вот-вот возникнет облик Медной
Горы Хозяйки рельсов близ
В тьме из-за каменных кулис
Сказаний ауры наследной!..)
Так и прикован был к окну
До пор пока не сдался сну.

15
Ах, как же здорово-то спится
Под предвкушений стук колес –
Как послезавтра днем столица
Осуществленьем станет грез!
Пусть напоследок снятся горы,
И части воинской заборы,
И мой степной Целиноград,
Куда вернуться был я рад,
Но где натуре не хватало
Проспектов длин, домов высот,
Густых лесов простых красот,
В степях которых было мало
Настолько, что не удержал
Меня в себе мой град начал.

16
И вот она – Москва, Казанский!
Сошел в двойной штурм головы:
С небес высотки бьют гигантски,
С перрона твердь земли Москвы-ы-ы!
Восторг чрез край волнами плещет –
Я в том во всем, чем город хлещет!
Уже с вокзала же в глазах
Взрывных сравнений стыл размах –
К большим вместительным вагонам
Привыкший я со стороны
Хотел свой поезд от стены
Окинуть взглядом, как поклоном,
Но он исчез в низинах форм
Глубоких сдвоенных платформ:

17
От поездов одни макушки
Виднелись лишь поверх людей;
Вагоны сжались, как игрушки
В тисках семнадцати путей!
Перронов длинная аркада
Сломала мысль – как видеть надо
Все измеренья здесь, и впредь
Как нужно их пересмотреть:
Как то, казавшийся громилой
Один лишь в городе моем
Шестнадцатиэтажный дом
Здесь был бы лишь избушкой милой!
И даже более того –
Заметил кто бы тут его?!

18
Под впечатлением от царства
Нависшей толщи надо мной
Враз измененного пространства
Ступил я в мир почти иной –
Вширь разлетевшийся, ввысь взвитый.
И, как открыл, завидно сытый,
Когда, ища, чего бы съесть,
Зашел в кафе взглянуть, что есть
В простейшем в шаге от вокзала.
А там!.. Сосиски! Так лежат!
И никакой не нужен блат –
Там странно всем всего хватало:
Там мог хоть рваный индивид
Есть настоящий дефицит!

19
Я обалдел, скажу, немножко –
Еще и мясо, гречку, рис,
И из зе-ле-но-го горошка
Гарнир! Ну надо же!.. Сюрприз
Был и приятным, и полезным –
Теперь со знанием железным,
Где есть отменная еда
Я мог сюда прийти всегда,
Где за копеек девяносто
Почти без очереди ты
Мог обрести «обед мечты»
Горячий, лучший, сразу, просто;
Что там, в стране, для горожан
Мог предложить лишь ресторан.

20
Подзарядившись позитивом,
Попавший в сказку наяву
С пренеобъятным чувств приливом
Я ощущать пошел Москву!
Коль скоро сам вокзал Казанский
Начало дал Новорязанской,
По ней и двинулся вперед
Глазеть на окна, на народ.
Пронзая взглядом занавески,
Я представлял за ними люд,
Вбиравший жизни абсолют! –
Услады ведающий всплески
Недосягаемости, как
Живущий весь на пике благ;

21
Воображенье рисовало
Полубогами москвичей –
В портрете этом было мало
От достижений, от рвачей:
К чему, считал я, им стремиться,
Когда их дом – уже столица!
И мне скорей подобно им
Так захотелось быть своим,
Что блеск приезжих восхищений
В момент, когда цеплялся глаз
В пути за выступы прикрас
Я стал скрывать, и без смущений
Следил, чтоб вид внушал бы мой,
Как будто я иду домой.

22
Приду, приду. Да. Чуть позднее –
Молчал себе я. А пока
Безмерно верному идее
Мне было не до уголка.
Взгляд находил бордюры, люки –
Как клали здесь их по науке,
Насколько все они ровны;
Дороги как подметены!
Невольно сравнивая с домом
Холсты всплывали из мазков
Обочин пыльных до шлепков
С бордюрами с таким изломом!.. –
Им бы эпитет подошел
«Зубов китайских частокол»

23
Какой контраст! – Ни глин, ни грязи,
Ни тротуаров земляных;
Ну ни малейшей с домом связи
В благообразьях городских;
Нет ни бараков, ни колонок
Сопровождавших жизнь с пеленок;
Лишь очертания видны
В одной стране другой страны –
Покрытой тайной до прогулки,
Начавшей раскрываться мне
В домах на четной стороне
В Басманном 1-ом переулке,
Куда свернув, застыл средь сцен
Игры колонных музык стен.

24
Досель неведомое глазу,
Как заглядений эталон
Красавец дом 12 сразу
Вобрал мой ступор в свой бетон –
Тяжелым эркерным дыханьем
С пилястро-замковым сознаньем,
Перемолов меня в себе,
Он выдал нового судьбе
Меня, художника отчасти –
Поняв, сколь плоским был мой мир,
Живя средь драночных квартир,
Я внял, сколь чудным будет счастье
Забыть совсем слова: «барак»,
«Сортир», «колонка», «уголь», «шлак»!

25
И так и сяк себя показом
Москва крушила разум мой.
Но, а добить всего и разом,
Вернулась к теме пищевой:
Так показалось в магазине
Мне не видавшему доныне,
Как аж тройная благодать
Экзотик может в нем лежать,
Как потреблений новых школа:
Бананы в коробах чрез край
И апельсинов рыжий рай,
Венчало чудо – «Пепси-кола»!
Все. Подтверждений просто шквал –
Я ровно там, где жить мечтал.

26
Однако день промчался. Вроде
Еще б гулять… но ночь звала
Сама собою, по природе,
Найти подобие угла.
Когда ты чем-то одержимый
К тому же и неприхотливый
Мозг быстро выдаст, как не раз
Ты спал в колодцах теплотрасс,
Куда за выходки, бывало,
Не отхватить дабы ремня,
Сбегал пока простят меня.
Так что стесняться не пристало –
Залезть в троллейбус спящий и
В нем этот угол и найти.

27
Эх, как же райски встретить утро
В цветах свершения мечты
Из переливов перламутра
Рассвета ранней чистоты
И ощущений ярких новых
Зовущих в путь, на все готовых!.. –
Бил пульсом бешенным посыл,
С которым двери я открыл
И вышел в целый день познаний:
Метро лепнинных галерей;
Арбата смеха королей;
Смотрел, как в сторону германий
Стоит и окнами глядит
Как в камне Сталин, грозный МИД.

28
И так с рассветов до закатов
Мой любопытств катился вал.
Помимо вычурных арбатов
О, где я только ни бывал;
Ведомый картою протертой
Дней эдак десять, как упертый
Врастал в столицу прямиком.
А ночью шел в рогатый дом.
Когда ж с троллейбусов сгоняли
Меня с сидений обжитых,
Я обживать в ночах таких
Ходил скамейки на вокзале
(Где очень кстати и всегда
И мыло было, и вода).

29
И виться б счастью безгранично –
Скитаний дразнящий дурман
Так и вдыхать бы романтично,
Неромантичный же карман
Ворчал о средств тревожной яме –
Он тридцатью двумя рублями
Предельно ясно намекал:
«Все. Потреблений кончен бал;
Еще два дня, и ты без денег. –
Их хватит только на билет
Назад домой. Доходов нет.
Так что, прерадостный бездельник,
Спеши отдать себе отчет
В том, что завел себя в цейтнот:

30
Или беги уж за билетом
Пока тотально не пустой,
Или займись скорей предметом
Работы поиска. Любой!»
В ответ рублевой тирании
Печаль напала ностальгии.
Маячил грустный поворот
Порывов до наоборот:
Запахло в памяти волшбою
Далеких маминых борщей
И пирожков любых вкусней
С такой мучительной тоскою,
Что я поехал встретить свой
Из дома поезд. Со слезой.

31
Он прибыл. Сразу задавила
Еще недавнего пути
Воспоминаний теплых сила
И проводниц родных черты
(Глаз на одну из них особо
(Нет. Вру. Не так – не глаз, а оба)
Так положил!.. но под финал
Поездки вынужденно снял
Его, безмерно сожалея).
В обеих чаровало все:
В штормовках СОП ВССО
Звенели чаем с феей фея!
Как путешествий божества
Две красоты от волшебства

32
Стройняшки Соня и Елена,
Преобразив собой вагон
В зал обольщения, смиренно
Страдать взывали мужних жен:
Хоть на застегнутые нормы
Уместно спрятанные формы
Впрямую вызов не несли,
Но жены в скрытом не нули –
Любой из них хватало взгляда,
Как муж на прелести смотря,
Мог думать, что женился зря:
Вот проводницы!.. – вот, что надо!
В умах порушенную грань
Ждала отложенная брань.

33
Мне брань нисколько не грозила
И я спокойно представлял
С какой бы было больше мило
Чуть что, поджечь страстей запал.
Насквозь пронизанная светом
Порхая словно лишним летом
Елена вроде бы влекла,
Но как-то слишком весела
Казалась для уединений:
И весь вагон тянулся к ней,
К ее улыбке всех живей
И Лену влек вагон общений,
(Как и соседний, где она
Была в друзьях растворена).

34
Совсем другое видел в Соне –
Она манила хитрецой.
В чуть скрытном образе тихони
Таился нрав ее витой:
Свободный, но и домовитый,
В сравненье с Леною – закрытый
И болтовню не так любя
Она сидела у себя.
Ее лицо пленяло тайной
Понять которой я не мог –
Подозревал так, на глазок,
Что может быть национальной…
И этой-то загадки знак
К ней и заставил сделать шаг.

35
Разговорить ее стараясь,
Открылась тайна для меня –
Русско-татарочкой являясь,
Скрывалась в Соне Сания…
Подумал: «Вот оно влеченье
Взросло на чем – кровей смешенье
Дало чудесный результат
(О чем, наверное, трактат
Написан кем-нибудь, как люди
Судов от близких не боясь
За разбавляющую связь
Награду снищут в детях – В чуде
Преображенья смелых уз
В штрихов-изюминок искус)!»

36
Делясь секретами, все ближе
Друг к другу мы тянулись с ней.
Два дня взывали: «Да входи же
Уже в купе ее смелей!»
И я вошел, и дверь закрыл я,
И мы почувствовали крылья
Влеченья и их светлый тон…
И вот, стою. Вновь на вагон
Смотрю, верчусь, как на игле я.
Открылись двери. Вышли все.
Я подошел к своей красе
И произнес, немного млея,
Чувств ощущая перепад:
«Привет! Как там Целиноград?»

37
– Привет, привет!.. – кивнула Соня,
– Скучаешь? – «Да» – ответил я,
В уют манящего вагона
С тоской великою смотря.
– Ну так поехали! – игриво
Она вдохнула позитива,
Не позабыв, как я, нахал,
В ее купе к ней приставал
(Кто испытал посыл подобный –
Забудет вряд ли тот, как смог
На миг стать Богом, и как Бог
Решил вопрос себе удобный,
Воссевши на всесилья высь, –
В любви на век устроить жизнь;

38
Такое ищется годами.
И не находится порой.
Как часто близкие телами
Мы не зажженные искрой.
И вот оно! – Искра и тело!
Перед глазами пролетело:
Как к Соне я искал пути,
Как я стеснялся к ней войти,
Как было все пристойно даже:
Друг друга с нею мы найдя,
Касались, грань не перейдя,
Губами губ в недолгой блажи:
Блюдя дистанцию с трудом,
Она была достойным льдом!)

39
Итак, симпатии зависли
В моем решенье дать ответ.
Как в этот миг вобрать все мысли?! –
Мгновенье, и… искры уж нет;
Не погасить?.. Но вот дилемма:
Я и за образы эдема
Друг друга найденных сердец,
Но и стремлений продавец! –
Все? – продал долгими годами
В себе воспитанную цель?
Слабак! – как только сел на мель
Так захотел обратно к маме?!..
Страстей к тому же вспомнил след!..
И Соне я ответил: «Нет».

40
– Как хочешь – Сонечка сказала,
Как будто голос произнес,
Что я далек от идеала.
Но взгляд ее послал вопрос:
– Зачем пришел тогда; как можно
Напоминать мне так безбожно
Полуразрушенную страсть
Самим собой же; взять, пропасть,
И объявившись вроде снова,
Пресечь развитье чувств тотчас
Второй уже зачем-то раз?!
И не добавивши ни слова,
Ушла в вагон. И я пошел,
Краснея словно был я гол.

41
Шел, а во мне вовсю кричали
О раздвоении меня
Неодолимые печали.
Любя свой выбор и кляня,
Я подавлял как мог сомненья
В благоразумии решенья,
Ища в нем только правоту.
Но находил – я бросил ту;
Я бросил данное орбитой
Вселенских поисков. Зачем?
Уже влюбился ведь совсем!..
Шел, как помоями облитый
Все дальше от блестящих глаз
Желавших вместе видеть нас.

Продолжение следует...