Дух, жаждущий свободы. Глава 1

I

МЕНТАЛИТЕТ КАК ОБРАЗ МИРА В   
 ПОДСОЗНАНИИ ЛЮДЕЙ

1
    У всякого народа есть родина, но только у нас - Россия.
Г.П. Федотов. Лицо России.

     Георгий Петрович Федотов (1886-1951) - русский философ, публицист, историк культуры, основоположник богословия культуры. «С 1925 г. Федотов скитался по основным центрам русской эмиграции (Германия, Франция, Америка)». На наш взгляд очень точная характеристика вынужденной судьбы русских эмигрантов, многие из которых составляют цвет русской нации.
     Пафос афоризма оправдан и не вызывает сомнений. Слова  Иосифа Бродского придают ему дополнительную экспрессию: « Страшный суд - страшным судом, но вообще-то человека, прожившего жизнь в России, следовало бы без разговоров помещать в рай». ( См.: И. Бродский. Азиатские максимы. Из записной книжки 1970 г.).

2
    Поверх всяких Россий есть одна незабываемая Россия. Поверх всякой любви есть одна общечеловеческая любовь. Поверх всяких красот есть одна красота, ведущая к познанию Космоса. 
Н.К. Рерих. Цветы Мории. Предисловие к 1-му изданию.

    Очень русский взгляд на вещи. Обозначим некоторую иронию в комментарии. Без нее нельзя взглянуть на вещи с разных сторон. Из Фазиля Искандера («Думающий о России»): «Мы слишком космичны. Отсюда наши беды. Обрабатывать свой виноградник - не наша философия. А вот вырастить виноградник в тундре - это нам интересно».

3
    Апология России!.. Боже мой, эту задачу взял на себя превосходящий всех нас мастер, который, как мне кажется, выполнял ее до сих пор с достаточной славой. Истинный защитник России — История, в течение трех столетий разрешавшая в ее пользу все тяжбы, в которые русский народ раз за разом ввергал все это время свои таинственные судьбы...
                Ф.И. Тютчев. Россия и Германия. Письмо доктору Густаву Кольбу, редактору «Всеобщей газеты».

    Тютчев имеет в виду угрозы со стороны Польши и Литвы, Германии и Швеции, перипетии Смутного времени, французское нашествие 1812 г. и подобные им события трехвековой истории, которые свидетельствовали об успешном в целом сопротивлении России проявлениям агрессивной политики Запада.

    Георгий Федотов в своей статье «Бердяев – мыслитель» дает такую характеристику: « история есть поле свободы и борьбы. Добро и зло борются в мировом процессе чрез чело¬века. В этой борьбе личность зачастую обречена стать жертвой бессмысленных социальных сил. Ее давит и губит не одна природа, но и история. И Бог ждет от нее сопротивления действующим в истории силам зла».

4
    История в некотором смысле есть священная книга народов: главная, необходимая; зерцало их бытия и деятельности; скрижаль откровений и правил; завет предков к потомству; дополнение, изъяснение настоящего и пример будущего.
Н.М. Карамзин. История государства Российского. Предисловие.

    Борьба продолжается в истории как науке, в многочисленных попытках ее переосмысления и подмены. Читаем у Георгия Федотова в статье «Россия Ключевского»: «Первый национальный образ России, в большом стиле, был создан Карамзиным. Его сравнительная недолговечность не должна нас обманывать. За ним, в прошлом, стоял весь XVIII век, историки которого влились в «Историю государства Российского». Карамзин завершитель. Это поэт Империи на вершине ее славы. Он дал классическое одеяние России, построил ее форум в стиле ампир - параллель: Захаров и Росси, - заставив ее героев говорить языком римлян… Такой видел Россию Пушкин. Карамзин зачаровал Пушкина и был водителем его поколения на повороте от декабрьского либерализма к николаевскому консерватизму.
    Карамзин дал душу и стиль николаевской эпохе, потому что и она имела свой стиль...
   Шестидесятые годы обходились без схемы русской истории. Соловьев писал для специалистов; его история не стала национальной. Костомаров не имел достаточно силы, чтобы стать новым, революционным Карамзиным. Шестидесятники охотно заменяли историю этнографией. На месте былого форума образовалось пустое место, «коровий выгон» (campo vachino). Здесь легко слагались пародии: писалась «История города Глупова». Но здесь же закладывались основы России Ключевского…»
    И.Бродский просто высказался на этот счет: «Человек  -  существо  ретроспективное…» (И.Бродский. Частный голос из будущего).

5
    …все некогда обширные и сильные государства, основанные славянами, пали. Одна Россия, государство тоже славянское, создалась так крепко и прочно, что вынесла все внешние и внутренние бури, и из каждой выходила как будто с новыми силами. Ее судьба – совсем особенная, исключительная в славянском мире, отчасти истребленном, отчасти порабощенном и угнетенном в прочих его отраслях. Это делает ее явлением совершенно новым, небывалым в истории. Один поверхностный взгляд на быт древней России, еще не заслоненный от неопытного взгляда европейскими формами, совершенно убеждает в этой мысли.
К.Д. Кавелин. Взгляд на юридический быт древней России.

   Характер и причины успеха этого процесса хорошо изложены в выступлении В.О.Ключевского «Памяти А.С.Пушкина»: «Древняя Русь, целые века изнывая в изнурительной борьбе с восточным варварством, оторванная этой борьбой от живого общения с образованным Западом, из доступного домашнего материала и домашними средствами с трудом сколотила невзрачное, тяжелое, но прочное государство. В ней скрывались богатые материальные средства, которых она не умела найти и разработать, а силы духовные росли кое-как, без надлежащего призора и ухода, не зная сами себя. Петр Великий разглядел те и другие и начал с первых, мощными мозолистыми руками взрыл это, как он говорил, божие благословение, втуне под землею скрывающееся, призвав на помощь техническое знание Запада, и трудным ломаным путем из Москвы через Полтаву, Гангут и Ништадт вдвинул Россию в семью европейских держав и народов. С той минуты Европа была объединена и закончена, впервые стала цельной и сплоченной, Западно-Восточной Европой. Оплакивая смерть своего преобразователя, и Россия впервые почувствовала сквозь слезы свою столь нежданно и быстро создавшуюся международную и политическую мощь. Это было чувство ей непривычное и незнакомое; оно и было первым движением пробуждавшегося народного самосознания».

6
    Войны Олега и Святослава и даже удельные усобицы — разве это не та жизнь, полная кипучего брожения и пылкой и бесцельной деятельности, которой отличается юность всех народов? Татарское нашествие — печальное и великое зрелище. Пробуждение России, развитие ее могущества, ее движение к единству (к русскому единству, разумеется), оба Ивана, величественная драма, начавшаяся в Угличе и закончившаяся в Ипатьевском монастыре, — как, неужели все это не история, а лишь бледный и полузабытый сон? А Петр Великий, который один есть целая история! А Екатерина II, которая поставила Россию на пороге Европы? А Александр, который привел вас в Париж? и (положа руку на сердце) разве не находите вы чего-то значительного в теперешнем положении России, чего-то такого, что поразит будущего историка? Думаете ли вы, что он поставит нас вне Европы?
А.С. Пушкин. Письмо Пушкина Чаадаеву (19 октября 1836 г.)

    Полемика Пушкина с «западническими» взглядами Чаадаева отражает суть споров западников и славянофилов – двух общественных течений, сложившихся в 1830-е годы в России. Надо отдать должное историческому чутью и искренности Пушкина как исследователя Истории России.

    Изучение истории с точки зрения изучения характера народа характеризуется историком И.Забелиным: «Жизнь народа в своем постепенном развитии всегда и неизменно руководствуется идеями, которые дают народному телу известный образ и известное устройство. Историки стремятся найти такие идеи в общей жизни народа, в его политическом или государственном и общественном устройстве. Но мелочный повседневный частный быт точно так же всегда складывается в известные круги, имеющие свои средоточия, которые иначе можно также именовать идеями. Если подобные мелкие круги народного быта не могут составлять предмета истории в собственном смысле, то для истории народной жизни они суть прямое и необходимое ее содержание. Раскрыть эти частные мелкие жизненные идеи - вот, по нашему мнению, прямая задача для исследователя народной жизни. Но само собой разумеется, что допытаться до этих идей возможно только посредством разнородных и разнообразных свидетельств самой же исчезнувшей жизни. Здесь и представляется беспредельное и необозримое поле для изысканий, на котором вдобавок не все то возделано, чего требует именно история жизни». (См.: В. О. Ключевской. Сочинения в восьми томах. Том VIII. Исследования, рецензии, речи (1890-1905), М., Издательство социально-экономической литературы, 1959)

7
    Есть очень большая трудность в определении национально¬го типа, народной индивидуальности. Тут невозможно дать стро¬го научного определения. Тайна всякой индивидуальности узнается лишь любовью, и в ней всегда есть что-то непостижимое до конца, до последней глубины. Меня будет интересовать не столь¬ко вопрос о том, чем эмпирически была Россия, сколько вопрос о том, что замыслил Творец о России, умопостигаемый образ русского народа, его идея.
                Н.А. Бердяев. Русская идея. Глава I. I.

    Николай Александрович Бердяев (1874-1948) — русский религиозный и политический философ, представитель экзистенциализмa.
    Он родился в дворянской семье. «Кающимся дворянином» назвал его  профессор колледжа Св. Антония в Оксфорде Ричард Киндерслей в главе «Berdiaev» своей книги, посвященной П.Б. Струве.
    Приведем выдержку из статьи К.Ковалева-Случевского «Русская идея» кающегося аристократа». Она позволяет живо представить образ философа: «В самом деле, казалось, ему было за что каяться. В первую очередь — происхождение. Легальный марксист на заре века, да к тому же из богатых аристократов. Революционер с автобиографией, ведущей свое начало из древних русских дворянских родов, татарской знати и графского французского рода Шуазель. Повадки его всегда были «узнаваемы», привычки — неисправимы. Борис Зайцев описал свою первую встречу с Бердяевым так: «...Большая комната, вроде гостиной, в кресле сидит красивый человек с темными кудрями, горячо разглагольствующий, и по временам (нервный тик) широко раскрывает рот, высовывает язык. Никогда ни у кого больше не видал я такого... Бердяев был щеголеват, носил галстуки бабочкой, веселых цветов, говорил много, пылко... В общем, облик выдающийся».
    Каяться ему приходилось и за изменения в своем миросозерцании. Первоначально с марксистского на глубоко религиозный, или, как это принято у нас говорить, - философско-идеалистический. А под конец жизни - напротив, за чрезмерное увлечение Советами, почему и отвернулась от него значительная часть русской эмиграции...»

8
    Не только в степенях гражданского образования, в обычаях и нравах, в душевных силах и способности ума, но и в самых телес¬ных свойствах видим такое различие между народами, что остро¬умнейший Писатель XVIII века, Вольтер, не хотел верить их  об¬щему происхождению от единого корня или племени.               
Н.М. Карамзин. История государства Российского. Том 1. Глава 3.
О физическом и нравственном характере славян древних.

    Николай Михайлович Карамзин (1766-1826) — выдающийся историк, крупнейший русский литератор эпохи сентиментализма, прозванный «русским Стерном». Он  вошёл в историю как великий реформатор русского языка. Его слог лёгок на галльский манер, но вместо прямого заимствования Карамзин обогатил язык словами-кальками, такими, как «впечатление» и «влияние», «влюблённость», «трогательный» и «занимательный». Именно он ввёл в обиход слова «промышленность», «сосредоточить», «моральный», «эстетический», «эпоха», «сцена», «гармония», «катастрофа», «будущность».   
    Французский просветитель-вольнодумец Франсуа-Мари Аруэ вошел в историю мировой культуры под именем Вольтера (1694—1778). Он  проповедовал среди своих последователей свободомыслие и своеобразный аристократизм духа, остроумие до дерзости, переходящее в открытый эпатаж.  «Вольтерьянец» - была одновременно и бранная кличка, и лестная аттестация. Через это прошли почти все мыслители и писатели нескольких следующих поколений (Стендаль, Байрон, Пеллико). В России - это Фонвизин, Новиков, Радищев, декабристы, современники Пушкина, для которых Вольтер был  «перечитан, передуман и любим».

9
    Климат, образ правления, вера дают каждому народу особен¬ную физиономию, которая более или менее отражается в зер¬кале поэзии. Есть образ мыслей и чувствований, есть тьма обы¬чаев, поверий и привычек, принадлежащих исключительно какому-нибудь народу.   
А.С. Пушкин. О народности в литературе.

    Александр Сергеевич Пушкин (1799-1837) - русский поэт, драматург и
прозаик. Ещё при жизни был признан величайшим национальным русским поэтом. Создатель современного русского литературного языка.
    В свете рассматриваемой нами темы, важна характеристика, данная Ключевским в речи «Памяти А.С. Пушкина»: « русский поэт… первый прозрел в народной массе тот облик народа, который и отпечатлел в своей поэзии. Этим он предуказал задачу и дальнейшим поколениям: точно запечатлев в своем самосознании образ своего народа, провиденный поэтом, мы и наши потомки обязаны отделять от своего народного существа все лишнее, как случайный нарост, пока не предстанет пред миром и русский народ с тем обликом, который провиден поэтом. Тогда и исполнится то, о чем некогда мечтал Пушкин вместе с Мицкевичем, тогда еще "мирным, благосклонным"
   "...о временах грядущих,
   Когда народы распри позабыв,
   В великую семью соединятся"...
   В этой мирной семье народов под знаменем Петра Великого и займет свое место мирный русский народ». (См.: В. О. Ключевской. Сочинения в восьми томах. Том VIII. Исследования, рецензии, речи (1890-1905). М.: Издательство социально-экономической литературы, 1959).

10
    Совокупность основных черт русской нации включает ее сравнительно длительное существование, огромную жизнеспособность, замечательное упорство, выдающуюся готовность ее представителей идти на жертвы во имя выживания и самосохранения нации, а также необычайное территориальное, демографическое, политическое, социальное и культурное развитие в течение ее исторической жизни.
П.А. Сорокин. Основные черты русской нации
в двадцатом столетии. См.: О России и русской философской культуре. М., 1990. С. 463-489.

    Уместно будет привести следующую цитату нашего современника:  «Мне давно уже разонравилось путешествовать, потому что люди мне интереснее географии, и в основном эти люди – русские». (Захар Прилепин. Terra Tartarara. Это касается лично меня. То, что у меня внутри).

11
    Нет сомнения, что схизма (разделение церквей) отъединила нас от остальной Европы и что мы не принимали участия ни в одном из великих событий, которые ее потрясали, но у нас было свое особое предназначение. Это Россия, это ее необъятные пространства поглотили монгольское нашествие. Татары не посмели перейти наши западные границы и оставить нас в тылу. Они отошли к своим пустыням, и христианская цивилизация была спасена. Для достижения этой цели мы должны были вести совершенно особое существование, которое, оставив нас христианами, сделало нас, однако, совершенно чуждыми христианскому миру, так что нашим мученичеством энергичное развитие католической Европы было избавлено от всяких помех.
А. С. Пушкин. Письмо Пушкина Чаадаеву (19 октября 1836 г.)

    Тему помним и в 20 веке ее дополнили, укрепив ее (России) значимость для Европы:
              «Россия два раза Европу спасла:
              Сначала татар тормозила,
              А после сама распахнулась для зла,
              Которое миру грозило».
    И.М. Губерман  — советский и израильский писатель, поэт, получивший широкую известность благодаря своим афористичным и сатирическим четверостишиям, «гарикам». Главная характеристика писателя, конечно, советский.             
   

12
    Россия слишком мало известна русским.
                А. С. Пушкин. О народном воспитании. Пушкин А.С. ПСС, т. VII, М.,1958 с. 42-49

    «Чтобы сказать такое, выпускнику лицея по кличке "Француз" нужно было оставить за плечами почти десять лет скитаний по стране, две ссылки, путешествия, службу в разных ведомствах… Это еще только через двадцать лет вождь славянофилов Алексей Хомяков скажет горько: "Принадлежать народу - значит с полною разумною волею сознавать и любить нравственный и духовный закон, проявлявшийся в его историческом развитии. Мы России не знаем". (А. Ермаков.  Пушкин в роли министра образования).
    О неведении русских относительно собственной истории и собственной «души» много будет говориться в этой книге.

13
    История наша - история народа, совершенно отличного от других по гражданскому положению, по нравам и обычаям, история народа, сильного и воинственного от самой его колыбели и ныне удивившего неимоверными подвигами всю Европу, - должна быть любимым нашим чтением от самого детства. "Мы ходим, - говорит красноречивый автор "Землеописания русского", - мы ходим по земле, обагренной кровию предков наших и прославленной отважными предприятиями и подвигами князей и полководцев, которые только для того осенены  глубокою  нощию забвения, что не имели достойных провозвестников славы своей. Да настанет некогда время пристрастия к отечественным происшествиям, к своим государям, ко нравам и добродетелям, которые суть природные произрастания нашего отечества.
К. Н. Батюшков. Опыты в стихах и прозе. Часть 1. Проза
 ПИСЬМО К И. М. М<УРАВЬЕВУ>-А<ПОСТОЛУ>
   О сочинениях г. Муравьева
   
К. Н. Батюшков. Сочинения в двух томах. Том 1. М.: Художественная литература, 1989.
    Речь идет о книге Зябловского Е.Ф. «Краткое землеописание Российского государства».
    Очень созвучно со словами Валентина Распутина: «Родина-то родина, что и говорить, тут каждый камень еще до твоего рождения предчувствовал и ждал тебя и тут каждая травка по новой весне несет тебе что-то в остережение или поддержку от былых времен, тут везде и во всем за тобой тихий родовой догляд». (В.Г. Распутин. Пожар. 6. Повести, изд-во "Советский писатель", Москва, 1990).

14
    Можно сказать, пожалуй, что в че¬ловеческой истории, как в истории земли, чем древ¬нее, тем тверже: гранит и порфир нелегко рассыпа¬ются. Вот почему, не мечтая о воскрешении начал XIX века, мы можем ожидать— и эти ожидания отчасти уже оправдываются — воскрешения старых и даже древних пластов русской культуры. Октябрь¬ское поколение не помнящих родства было бы бес¬сильно что-либо создать, если бы в нем,  и в нем также! — не жил гений народа. — Вот почему не¬обходимо иметь всегда перед глазами этот фон ты-сячелетней истории, на котором выделяются взбун¬товавшиеся против него, но уже усмиряемые им «октябристы». Эти соображения определяют направ¬ление наших поисков. Мы ищем предпосылок буду¬щей культуры России в ее настоящем, стараясь уяснить его в свете прошлого.
                Г.П. Федотов. Письма о русской культуре. 1. Русский человек.

    А вот вариация на эту тему совестливого советского писателя Валентина Распутина: «Я верю в выздоровление. Такие духовные запасы, такое культурное богатство, такая народная мощь, как у нас, не могут быть погребены дерьмом». (В.Г. Распутин. Прощание с Матерой).

15
      … дар «всемирной отзывчивости», во всяком случае, роковой и двусмыслен¬ный дар. Повышенная чуткость и отзывчивость очень затрудняет творческое собирание души. В этих странствиях по временам и культурам всегда угрожает опасность не найти самого себя. Душа теряется, сама себя теряет, в этих переливах исторических впечатлений и переживаний. Точно не поспевает сама к себе возвращаться, слишком многое привлекает ее и развлекает, удерживает в инобытии. И создаются в душе какие-то кочевые привычки, — привычка жить на развалинах или в походных шатрах. Русская душа плохо помнит родство. И всего настойчивее в отрицаниях и отречениях...
Г. Флоровский. Пути русского богословия. IX. Разрывы и связи. 1. Русская душа на роковом перекрестке. Завязка русской трагедии культуры.

    Вспоминаются слова Даниила Гранина («Картина. 10.»): «Неумолимое течение, что - хочешь не хочешь - отдаляет сына от отца, когда-то все же прибивает к отцовскому берегу, но там уже никого нет».
    Флоровский Георгий Васильевич (1893 - 1979), протоиерей, религиозный мыслитель, богослов и историк. Автор многочисленных трудов по византийскому богословию IV–VIII вв., по истории русского религиозного сознания. Профессор Гарвардского и Принстонского университетов.
   Он утверждал своеобразие российского пути развития, в корне отличающегося от западного, сугубо критическое отношение к западному типу рациональности, вообще к западной культуре, а также призывал базироваться на истинно православной вере и традициях.

16
      Русские не допускают, что истина может быть открыта чисто интеллектуальным, рассудочным путем, что истина есть лишь суждение. И никакая гносеология, никакая методология не в силах, по-видимому, поколебать того дорационального убеждения русских, что постижение сущего дается лишь цельной жизни духа, лишь полноте жизни. Даже наша quasi-западническая и quasi-позитивная философия стремилась к этой синтетической религиозной целостности, хотя беспомощна и бессильна была выразить эту русскую жажду. А наша творческая философская мысль, имевшая истоки славянофильские, сознательно ставила себе задачу утвердить против всякой рационалистической рассечённости органически целостную религиозную философию.
Н.А. Бердяев. Алексей Степанович Хомяков. Глава 4.

     Приведем одну цитату из умозрительных, а скорее омерзительных, литературных упражнений Владимира Сорокина, сделанных в эссе «Настя»: «Русские мужчины летят на философию, как мухи на мед! - произнесла Румянцева. Все засмеялись».  Сказано неплохо, но другие словесные экзерсисы в стиле Иеронима Босха не имеют никакого отношения к теме.
     О целостной русской религиозной философии, о метафизике всеединства  говорит вся отечественная историософия. Духовное движение, традиционно именуемое "русским религиозно-философским ренессансом", начинается на рубеже XIX и XX веков (славянофилы, Чаадаев, Гоголь, Достоевский, Булгаков, Соловьев). Особое влияние на него оказали метафизика всеединства Вл. С. Соловьева и сама личность философа. После кончины мыслителя его имя становится символом духовных исканий эпохи.

17
    "Страшно свободен духом русский человек", - говорит Достоевский, указывая на Петра. В этой-то страшной свободе духа, в этой способности внезапно отрываться от почвы, от быта, истории, сжигать все свои корабли, ломать все свое прошлое во имя неизвестного будущего, - в этой произвольной беспочвенности и заключается одна из глубочайших особенностей русского духа. Нас очень трудно сдвинуть; но раз мы сдвинулись, мы доходим во всем, в добре и зле, в истине и лжи, в мудрости и безумии, до крайности. "Все мы, русские, любим по краям и пропастям блуждать", - еще в XVII веке жаловался наш первый славянофил, Крижанич.
Д.С. Мережковский. Грядущий  хам. V.

    Дми;трий Серге;евич Мережко;вский (1865 - 1941) — русский писатель, поэт, литературный критик, переводчик, историк, религиозный философ, общественный деятель.
    Яркий представитель Серебряного века он, вошёл в историю как один из основателей русского символизма, основоположник нового для русской литературы жанра историософского романа, один из пионеров религиозно-философского подхода к анализу литературы, выдающийся эссеист и литературный критик. Мережковский, начиная с 1914 года, был 10 раз номинирован на Нобелевскую премию по литературе.
    Образ русского писателя омрачен обвинением в коллаборационизме.

    Юрий Крижанич (около 1617 - 1683) — хорватский богослов, философ, писатель, лингвист, историк, этнограф, публицист и энциклопедист, священник-миссионер, выступал за унию католической и православной церквей и за единство славянских народов.
    Крижанич размышлял о путях объединения славян и пришел к мысли, что единство государственное, религиозное и культурное должно быть дополнено единством языковым. Мечтая об установлении единства между всеми славянскими народами, Крижанич задумал создать для них и единый славянский язык. Он впервые предложил для удобства заменить названия букв (аз, буки, веди и т. д.) односложными, фактически на 260 лет опередив реформу русской орфографии.

18
    Англичанин улыбнулся и задумался, и потом тихо молвит, что у них будто в Англии всякая картинка из рода в род сохраняется и тем сама явствует, кто от какого родословия происходит.
    - Ну а у нас, - говорю, - верно, другое образование, и с предковскими преданиями связь рассыпана, дабы всё казалось обновленнее, как будто и весь род русский только вчера наседка под крапивой вывела.
Н. С. Лесков. Запечатленный ангел. Глава девятая.

    Сравните у Пастернака в «Докторе Живаго»: «Я тоже думаю, что России суждено стать первым за существование мира царством социализма. Когда это случится, оно надолго оглушит нас, и, очнувшись, мы уже больше не вернем утраченной памяти. Мы забудем часть прошлого и не будем искать небывалому объяснения». (Б. Пастернак. «Доктор Живаго». Первая книга. Часть шестая. Московское становище. 4).
    И у Солоухина: «Взрывали Симонов монастырь. В монастыре было фамильное захоронение Аксаковых и, кроме того, могила поэта Веневитинова. Священная память, перед замечательными русскими людьми, и даже перед Аксаковым, конечно, не остановила взрывателей». (В.А. Солоухин, "Письма из Русского музея". 2.).

19
     Россия всюду, где хоть одна человеческая душа любовью и верою исповедует свою  русскость.
И.А.  Ильин. О России. Три речи. С.1.

    Иван Александрович Ильин  (1883 - 1954) - выдающийся русский мыслитель, правовед, политолог. Автор более 40 книг и 300 статей на русском и немецком языках. В 1922 выслан из Советской России как активный противник большевистского режима. Исключительное место в творчестве Ильина в период эмиграции занимают его многочисленные статьи о России, ее прошлом, настоящем и будущем.
    Актуальность размышлений философа подтверждается следующей цитатой: «Установим сразу же, что подготовляемое международною закулисою расчленение России не имеет «за собою» ни малейших оснований, никаких духовных или реально-политических соображений, кроме революционной демагогии, нелепого страха перед единой Россией и застарелой вражды к русской монархии и к Восточному Православию. Мы знаем, что западные народы не разумеют и не терпят русского своеобразия. Они испытывают единое русское государство как плотину для их торгового, языкового и завоевательного распространения. Они собираются разделить всеединый российский «веник» на прутики, переломать эти прутики поодиночке и разжечь ими меркнущий огонь своей цивилизации. Им надо расчленить Россию, чтобы провести ее через западное уравнение и развязание и тем погубить ее: план ненависти и властолюбия.» (Ильин И.А. «Что сулит миру расчленение России». 2 .).

20
------------   

21
    Характер человека не есть, однако, что-то явное, очевидное; напротив, он есть нечто скрытое. Поэтому трудно понять харак¬тер и возможны неожиданности. Как часто люди говорят: «Вот этого я от тебя никогда не ожидал». - Характер имеет свой ко¬рень не в отчётливых идеях, не в содержании сознания, а скорее в бессознательных силах, в области подсознания. Там, в этой под¬почве, подготавливаются землетрясения и взрывы, которые не¬льзя объяснить, если смотреть на внешнюю поверхность (surface exterieure). В особенности это применимо к русскому народу. Все герои Достоевского поражают такими выходками и вспышками. И весь русский народ в целом поразил мир своим революцион¬ным извержением. Нужно сказать, что область подсознательно¬го в душе русского человека занимает исключительное место. Он чаще всего не знает, чего он хочет, куда его тянет, отчего ему грус¬тно или весело.
                Б. П. Вышеславцев. Русский национальный характер // Вопросы философии. 1995. № 6.

    Вышеславцев Борис Петрович (псевд. Б. Петров) (1877 - 1954) - русский философ, религиозный мыслитель.
     В конце 1922 года Вышеславцев был выслан из России вместе с большой группой ученых и философов. В 1923 вышла книга Вышеславцева “Русская стихия у Достоевского”. В Риме на конференции, организованной Институтом Восточной Европы (Италия)  (1923 г.) Вышеславцевым был прочитан доклад «русский национальный характер».
    Уже после его смерти увидела свет “одна из самых проникновенных его книг” — “Вечное в русской философии” (1955). В этой работе он, не проводя различия между художественным и философским творчеством, исследовал “вечные” темы русской культуры.
    «Русский дух» самого Вышеславцева характеризует отрывок из его письма в Берлин профессору А. С. Ященко, издателю «Новой русской книги» от 5 октября 1922 г.: «Жизнь здесь (В Италии ) физически оч[ень] поправилась, но нравственно невыносима для людей нашего миросозерцания и наших вкусов. Едва ли в Берлине Вы можете есть икру, осетрину и ветчину и тетерок и пить великолепное удельное вино всех сортов. А мы это можем иногда, хотя и нигде не служу […]. Зарабатывать здесь можно много и тогда жить материально великолепно, но — безвкусно, среди чужой нации, в духовной пустоте, а мерзости нравств[енного] запустения…»

22
    В самой народной душе противоречий и невязок гораздо больше, чем то допускали славянофилы или народники. Быт и бунт в ней странно сочетаются...
     Петр Киреевский верно указывал, что Россия живет как бы во многоярусном быту. Это остается верным и о внутреннем быте, о тончайшем и внутреннем строении народной души. Издавна русская душа живет и пребывает во многих веках или возрастах сразу. Не потому, что торжествует или возвышается над временем. Напротив, расплывается во временах. Несоизмеримые и разновременные душевные формации как-то совмещаются и срастаются между собой. Но сросток не есть синтез. Именно синтез и не удавался...
Г. Флоровский. Пути русского богословия. IX. Разрывы и связи. 1. Русская душа на роковом перекрестке. Завязка русской трагедии культуры.

    Л.Н. Гумилев высказался по этому поводу: «… так называемый "национальный характер" — миф, ибо для каждой новой эпохи он будет другим, даже при ненарушенности последовательности смены фаз этногенеза. Например, Илья Ильич Обломов и его слуга Захар — лентяи. Однако их предки отбили от татар Заволжья богатые земли, завели на них доходное хозяйство и построили себе удобные красивые дома, наполнив их книгами и картинами. Предки Раневской развели вишневый сад, который она пустила на ветер. Купчики из пьес Островского тратят капиталы, сколоченные их дедами. Так что же характерно для "русского" психологи-ческого типа: строгое собирательство или веселое, беззаботное расточительство? Видимо, то и другое, но в зависимости от эпохи, т.е. фазы этногенеза. Эти изменения идут неуклонно, не будучи функционально связаны ни с модификациями гео¬графической среды, ни со сменами общественно-экономических формаций, хотя постоянно взаимодействуют с теми и другими. Но это интерференция "независимых  переменных", сопряжен¬ных в историческом процессе». 

23
     Господи, что за напасть случилась над Россией? Никогда-то не жила она своею жизнью: то татарскою, то немецкою. Надо в удельный период залезать, чтобы найти какие-либо призна¬ки самостоятельности. А ведь куда это далеко: да и не отскоб¬лить слоев иноземной грязи, насевшей, как грибы, на русского человека.
                М.Е. Салтыков-Щедрин. Письмо Павлову И.В. 23 августа 1857. Петербург.

     Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин (1826-1889) - русский писатель, журналист, редактор журнала «Отечественные записки», Рязанский и Тверской вице-губернатор. С. В. Ковалевская в воспоминаниях пишет: «настоящим жанром Салтыкова была всегда сатира, оправленная фантастикой, подобная сатире Рабле. А этот жанр более чем какой-либо другой связан с родной почвой. Слезы всюду одинаковы, но у каждого народа своя манера смеяться…    
    Трагический смех, которому он (Салтыков-Щедрин-В.Б.) охотно придавал характер простонародного издевательства, не раз прикрывал его дерзкие выходки, и благодаря этому скрытому смыслу, часто,  впрочем, весьма явному, умел он маскировать свою мысль. Ничего не говоря явно, он заставлял все понять.
   Но какова бы ни была ловкость писателя, такая манера письма невозможна, если читатель не получил совершенно особой подготовки. Поразительно, как умеют читать между строк в России! Нечто вроде незримого единения и таинственного понимания установилось между публикой и любимым автором». (См.: С. В. Ковалевская. Воспоминания. Повести. М.: Правда, 1986, Прим. П. . Кочиной, А. Р. Шкирич и других. - с. 299 – 310).
    Тема эта популярна в русской литературе. Сравните у Александра Грина в «Алых парусах»: «Она умела и любила читать, но и в книге читала преимущественно между строк, как жила».
    А теперь у Марины Цветаевой: «Книгу должен писать читатель. Лучший читатель читает, закрыв глаза». (Сводные тетради. Тетрадь первая. Март 1923).

24
    - Кто ж его знает! - ответил Базаров, - всего вероятнее, что ничего не думает. Русский мужик - это тот самый таинственный незнакомец, о котором некогда так много толковала госпожа Ратклифф. Кто его поймет? Он сам себя не понимает.
И.С. Тургенев. Отцы идети. XXIV.

    Анна Радклиф (1764-1823) - английская писательница, автор самого знаменитого готического романа «Удольфские тайны». Удольфский замок стал для всех его обитателей вместилищем ужасов и трагических происшествий, устрашающих даже самые мужественные сердца. А мы все о русском мужике - «богоносце».

26
    Возможно ли заглянуть еще глубже в русскую душу, за Киев и Новгород, за грани истории? Снимая, как с луковицы, слой за слоем, культурно-историче¬ские пласты, найдем ли мы в русском человеке основ¬ное, неразложимое ядро? Может быть, вопрос по¬ставлен неправильно. Национальная душа не дана в истории. Этническая психея служит лишь сырым материалом для нее, да и психей этих множество: славяне, финны, тюрки — все отложились в рус¬ской душе. Нация не дерево и не животное, которое в семени несет все свои возможности. Нацию лучше сравнить с музыкальным или поэтическим произведе¬нием, в котором первые такты или строки вовсе не обязательно выражают главную тему. Эта тема иног¬да раскрывается лишь в конце. Может быть, XIX век более национален, в этом смысле (как откровение слова), чем Киев или Москва.
Г. П. Федотов. Судьба и грехи России. Письма о русской культуре. Русский человек. § 6.

    По Льву Гумилеву: «Все, что мы видим, - этнично. Потому что этнос – это способ вести себя, приемлемый для ваших соседей. Каждый человек должен себя как-то вести, то есть он принадлежит к какому-то этносу".
   
27
    Знаете ли вы, в чём состоит главная странность вообще рус¬ского человека? В каком-то своеобразном взгляде на вещи и упор¬ной оригинальности. Его упрекают в подражательности и бесха-рактерности; я сам, грешный, вслед за другими взводил эту небы¬лицу (в чём каюсь); но этот упрёк неоснователен: русскому чело¬веку вредит совсем не подражательность, а, напротив, излишняя оригинальность. Пробегите в уме вашем всю его историю - и до¬казательства явятся перед глазами... Но постойте, чтоб яснее вы¬разить мою мысль, я должен прибавить, что русский человек, с чрезвычайною оригинальностью и самобытностью, соединяет и удивительную недоверчивость к самому себе и, вследствие это¬го, страх как любит перенимать чужое, но, перенимая, кладёт тип своего гения на свои заимствования.
В. Г. Белинский. Ничто о ничем, или отчет г. издателю "Телескопа" за последнее полугодие (1835) русской литературы. В. Г. Белинский. Собрание сочинений в трех томах. Т. I
   Статьи и рецензии. 1834-1841
   ОГИЗ, ГИХЛ, М., 1948

    Имеем дело с Белинским, «неистовым Виссарионом» (1811-1848 гг.), русским литературным критиком, очень популярным в советское время, так как он вписывался в систему классового подхода ко всем явлениям жизни.

28
    Я знаю русский народ и не склонен преувеличивать его досто-инства, но я убежден, я верю - этот народ может внести в духовную жизнь зем¬ли и нечто своеобразное и глубокое, нечто важное для всех.
                М. Горький. Письмо Анатолю Франсу.

    Впервые напечатано в журнале "Красное знамя", Париж, 1906, номер 1 от апреля.
    Пересказываю классическую справочную статью о писателе. Можно выбросить все, оставив главную мысль: «Художник слова, социалист и романтический реалист, посредник между двумя мирами, Горький является связующим звеном между старой и новой Россией и по праву заслужил репутацию «Певца российской революции».
    Максим Горький (настоящее имя - Алексей Максимович Пешков) (1868 -1936) - русский писатель. Родился Нижнем Новгороде. В девятилетнем возрасте осиротел, и решающее влияние оказала на него бабушка, мастерица рассказывать сказки. Неудачная попытка поступить в Казанский университет, смерть бабушки, безответная любовь, разброд в мыслях и нищета привели его к попытке самоубийства 25 декабря 1887. Пять с лишним лет Горький пешком странствовал по России, накапливая впечатления, позднее питавшие его творчество. Его персонажами были по большей части бродяги, проститутки, воры. Такие рассказы, как Челкаш, Однажды осенью, На плотах, Супруги Орловы и Двадцать шесть и одна; романы Фома Гордеев и Трое; пьесы Мещане и На дне представляют характерные образцы горьковского творчества этого времени. Второй период (1902–1913), отмеченный тесным сотрудничеством с революционными организациями, отчетливее всего отразился в пьесах Дачники (1905) и Враги (1906) и романе Мать (1907). В 1905 Горький предпринял путешествие в США, в основном же проживал на острове Капри. В третий период творчества, с 1913 до смерти, Горький опубликовал ряд превосходных автобиографических произведений, наиболее значительные из них – Детство (1913–1914), В людях (1916), Мои университеты (1923) и Заметки из дневника. Воспоминания (1924). Грандиозный (незаконченный) роман-эпопея Жизнь Клима Самгина и многочисленные литературно-критические статьи написаны в последние годы его жизни. Горький умер (есть версия, что он был отравлен) в Горках, под Москвой, 18 июня 1936.
    Горький  один из самых значительных и известных в мире русских писателей и мыслителей. Начиная с 1918 года, был 5 раз номинирован на Нобелевскую премию по литературе.
    Он был самым издаваемым в СССР советским писателем за 1918—1986 годы: общий тираж 3556 изданий составил 242,621 млн. экземпляров; если же принимать в расчёт не только советских писателей, то Горький уступает лишь Л. Н. Толстому и А. С. Пушкину.

29
    ...На суждения о России влияет застарелая болезнь европей¬цев - уродливо преувеличенное и до смешного напыщенное со¬знание их превосходства над русскими. Основой этой болезни является глубокое  невежество господ европейцев во всём, что ка¬сается русского народа.
                М. Горький. Десять лет.

30
    Она (Европа – В.Б.) видит в России и в славянах вообще нечто ей чуждое, а вместе с тем такое, что не может служить для нее простым материалом, из которого она могла бы извлекать свои выгоды, как извлекает из Китая, Индии, Африки, большей части Америки и т.д., - материалом, который можно бы формировать и обделывать по образу и подобию своему,.. Как ни рыхл и ни мягок оказался верхний, наружный, выветрившийся и обратившийся в глину слой, все же Европа понимает, или, точнее сказать, инстинктивно чувствует, что под этой поверхностью лежит крепкое, твердое ядро, которое не растолочь, не размолотить, не растворить, которое, следовательно, нельзя будет себе ассимилировать, претворить в свою кровь и плоть, которое имеет и силу и притязание жить своею независимою, самобытною жизнью. Гордой, и справедливо гордой, своими заслугами. Европе трудно - чтобы не сказать невозможно - перенести это.
Н.Я.Данилевский. Россия и Европа. Глава II. Почему Европа враждебна России?

    Николай Яковлевич Данилевский (1822-1885) естествоиспытатель, философ, социолог. В своем основном исследовании "Россия и Европа" (1869)  он разработал теорию культурно-исторических типов. Данилевский выделяет ряд культурно-исторических типов, таких как египетский, китайский, ассиро-вавилонский, еврейский, греческий, римский и др. Некоторые из них завершили свое существование, другие находятся в одной из фаз своего развития. Особое внимание он уделяет романо-германскому (западноевропейскому) и славянскому типам. Последний еще находится в стадии формирования.
     Историческая задача России - сохранить и развить славянский культурно-исторический тип. Западная Европа враждебна России и славянству, поэтому необходимо крепить солидарность славянских народов в борьбе со стремлением Запада уничтожить, подчинить или ассимилировать славян.
    Уместно высказывание Даниила Гранина, которое в определенной мере оправдывает поведение Европы: «Россия - это всегда европейские слова и азиатские поступки, - заметил кто-то из русских философов». (Д. Гранин. «Человек не отсюда»). В короткой цитате два любопытных момента: кто-то, кто именно уже не важно, потому что от себя он уже добавил «всегда».

31
    Злобная зависть, чудовищные наветы, ярое желание умалить – все чужеземные наскоки лишь доказывают, как глубоко оценивается мощь русская. "Скажи, кто твои враги, и я скажу, кто ты есть", – давно сказано. Народ русский может представить такой послужной список, в котором даже слепые прозреют красоту русского сознания.
  Н.К.Рерих. Листы дневника. Русскость.



32
    Странно, что все европейцы имеют особенные понятия о нас, русских, с тою разницею, что одни думают страннее других. Иные удивлялись чистоте выговора нашего и приятности наречия, воображая прежде, что русский язык есть не что иное как варварское лепетанье. Мы, русские, знаем даже, что в Гишпании едят Оллу-потриду и пляшут саробанду, что турки запирают жен своих, что караибы убивают отцов, что голландцы скупы и хорошо солят сельдей, что французы скоры и легкомысленны,  а каждый из европейцев глядит на нас до сих пор как на чудо: голландец удивляется, что у нас нет такой бороды, как у казаков, по коим он судил о целой нации; француз думает сделать вам чрезвычайную учтивость, сказав, что вы похожи на француза, а, кажется, оружие русских довольно показало характер и обычаи наши всей Европе.   
Н.А.Бестужев. Записки о Голландии 1815 года.   Бестужев Н. А. Избранная проза / Сост. и примеч. Я. Л. Левкович.
   М.: Сов. Россия, 1983
 
    Сделаем цитату, соответствующей действительности, и сообщим любезному русскому читателю некоторую информацию.
    Олла-потрида (olla podrida) - простонародное испанское кушанье, приготовленное из различных сортов мелко нарезанного мяса, тушеного с овощами.   
    Сарабанда - старинный испанский народный танец с акцентом на второй или третьей доле. Музыка сарабанды имеет суровый, мрачный характер, исполняется в медленном темпе. Известен с XVI века.
    Караибы, также карибы, воинственный индейский народ,  населявший остров Гаити, Малые Антильские  острова и всю севернуючасть южноамериканского материка (бассейн р. Ориноко) и распадавшийся на 200 различных племен,имевших столько же наречий. В настоящее время караибы почти вымерли.           Во времена Колумба караибы были высокогороста, крепкого телосложения,  были ловкимиморяками и торговцами. Они жили в полигамии, причем в некоторых племенах жены говорили на другомнаречии, так как караибы истребляли соседние племена, оставляя одних женщин. Среди караибов распространен был каннибализм. 

33
    В течение веков европейский Запад совершенно простодушно верил, что кроме него нет и не может быть другой Европы. Конечно, он знал, что за его пределами существуют еще другие народы и государства, называющие себя христианскими; во время своего могущества Запад даже затрагивал границы сего безымянного мира, вырвал у него несколько клочков и с грехом пополам присвоил их себе, исказив их естественные национальные черты. Но чтобы за этими пределами жила другая, Восточная Европа, вполне законная сестра христианского Запада, христианская, как и он, правда не феодальная и не иерархическая, однако тем самым внутренне более глубоко христианская; чтобы существовал там целый Мир, Единый в своем Начале, прочно взаимосвязанный в своих частях, живущий своей собственной, органической, самобытной жизнью, — вот что было невозможно допустить, вот что многие предпочли бы подвергнуть сомнению, даже сегодня...
Ф.И. Тютчев. Россия и Германия. Письмо доктору Густаву Кольбу, редактору «Всеобщей газеты»

    Фёдор Ива;нович Тю;тчев (1803-1873) русский поэт, дипломат, консервативный публицист,  тайный советник.
    В 1843 г. он встретился с всесильным начальником III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии А.Х. Бенкендорфом. Итогом этой встречи стала поддержка императором Николаем I всех инициатив Тютчева в работе по созданию позитивного облика России на Западе. Тютчеву дали добро на самостоятельное выступление в печати по политическим проблемам взаимоотношений между Европой и Россией.
    Большой интерес Николая I вызвала анонимно опубликованная Тютчевым брошюра «Россия и Германия» (1844). Эта работа была предоставлена императору, который, как сообщил родителям Тютчев, «нашел в ней все свои мысли и будто бы поинтересовался, кто ее автор».

    Что это за несколько клочков? Речь идет о славянских народностях, которые в ходе истории оказывались завоеванными ведущими европейскими государствами и испытывали постоянную угрозу утратить национальную идентичность. Показательным примером в этом отношении было положение южных славян в Австрийской империи, которые претерпевали двойной гнет со стороны немецких и венгерских властей.
    Примечательно, что в отношении к славянским народам, в разное время потерявшим свою былую политическую самостоятельность радикальный социалист и поэт Г. Гервег вообще договорился доследующего: «пастух не может потерпеть никаких притязаний на равенство с ним со стороны баранов», которыми он призван управлять, и надеялся, что «в будущей объединенной Германии венгры, поляки, чехи и славяне вообще не будут иметь права голосовать или владеть землей, но смогут быть полезны при занятии на земле ручным трудом» (цит. по: Кан С. Б. Революция 1848 года в Австрии и Германии. М., 1948. С. 38).

34
    У нас дошло до того, что России надо учиться, обучаться как науке, потому что непосредственное понимание её в нас утраче¬но. Не во всех, конечно, и блажен тот, который не утратил не¬посредственного понимания её. Но таких немного. И, однако, понимание-то плохое...
                Ф. М. Достоевский. Записная тетрадь 1880 года. РГАЛИ. 212.1.17. С. 21

     Это и есть программа, которую Достоевский озаглавил «России учиться». А совет «оздоровить корни» сводится по-Достоевскому к простым и вечным истинам: любить Россию, русскую историю, мир, народ, природу, семью, детей, людей, ближнего, Творца, Спасителя?


35
    Но, впрочем, о народе русском потом; когда-нибудь добьется же он того, что начнут понимать и его и, по крайней мере, при¬нимать его во внимание. Поймут, что и он что-нибудь да значит. Поймут, наконец, и то важное обстоятельство, что ни разу ещё в великие или даже в чуть-чуть важные моменты истории русской без него не обходилось, что Россия народна, что Россия не Ав¬стрия, что в каждый значительный момент нашей исторической жизни дело всегда решалось народным духом и взглядом, царями народа в высшем единении с ним.
Ф. М. Достоевский. Дневник писателя.1877. Март.

    «Да, я ничего не знаю о Родине, как не знаю ничего о том, как выглядит мое сердце, действительно ли оно бьется, где у меня печень, и неужели я состою из костей.
    Но я предполагаю, что все именно так. И в чужой скелет я не врасту никогда». (Захар Прилепин. Terra Tartarara. Это касается лично меня. То, что у меня внутри).


36
    Вопрос о народе и о взгляде на него, о понимании его теперь у нас самый важный вопрос, в котором заключается всё наше бу¬дущее, даже, так сказать, самый практический наш вопрос теперь. И, однако же, народ для нас всех - всё ещё теория и продолжает стоять загадкой. Все мы, любители народа, смотрим на него как на теорию и, кажется, ровно никто из нас не любит его таким, ка¬ким он есть в самом деле, а лишь таким, каким мы его каждый  себе представил. И даже так, что если б народ русский оказался  впоследствии не таким, каким мы каждый его представили, то,  кажется, все мы, несмотря на всю любовь нашу к нему, тотчас бы  отступились от него без всякого сожаления. Я говорю про всех, не исключая и славянофилов; те-то даже, может быть, пуще всех.
Ф. М. Достоевский. Дневник писателя. 1876. Февраль.

     Мысль Ф.М. Достоевского верна и «пуще всех» касается его собственного взгляда на русского человека. Об этом следует помнить, восхищаясь его творческим гением. Приведем цитату пусть невеликого, но чуткого писателя: «На Западе считают, что Достоевский лучше всех сообщил в словах о русской душе и изобразил русских. Это неверно. Истеричные, плачущие, кричащие, болтающие без умолку часами, сморкающиеся и богохульствующие — население его книг — достоевские. Особый народ: достоевцы. С русскими у них мало общего. Разве только то, что они живут в русских городах — Санкт-Петербургах и прочих, на русских улицах, ходят по Невскому, и только. В западных постановках пьес Достоевского актеры ведут себя как умалишенные. Ибо умалишенными видят они достоевцев, принимая их за русских. Эта ошибка, может быть, много стоит России...» (Эдуард Лимонов. Священные монстры).
    Сравните у В. Вересаева в книге «Человек проклят» (О Достоевском): « И одиноко, - сами, как пауки, - сидят люди в глухих углах и смотрят на мир.
   Мелкие рассказы Достоевского. Основа всех их одна: в мрачной, безлюдной пустыне, именуемой Петербургом, в угрюмой комнате-скорлупе ютится бесконечно одинокий человек и в одиночку живет напряженно-фантастическою, сосредоточенною в себе жизнью».
    Это впечатление исчезает, как только глубже знакомишься с его разнообразным творчеством, с публицистикой.

37
    Сначала надо заняться выработкой домашней нравственности народов, отличной от их политической морали; им надо сначала научиться знать и оценивать самих себя, как и отдельным личностям; они должны знать свои пороки и свои добродетели; они должны научиться раскаиваться в ошибках и преступлениях, ими совершенных, исправлять совершен¬ное ими зло, упорствовать в добре, по пути которого они идут. В этом заключается, по нашему мнению, первое условие настоящей способно¬сти совершенствования для народов, как и для отдельных личностей; как те, так и другие для выполнения своего назначения в мире должны опереться на пройденную часть своей жизни и найти свое будущее в своем прошлом.
П.Я. Чаадаев. Философические письма.

    Чаадаев Петр Яковлевич родился в старинной богатой дворянской семье. В 1808-1811 гг. учился в Московском университете, был дружен с А.С. Грибоедовым, будущими декабристами Н.И. Тургеневым, И.Д. Якушкиным. Во время Отечественной войны 1812 г. участвовал в Бородинском сражении, ходил в штыковую атаку при Кульме, был награждён орденом св. Анны. Прекрасно образованный, богатый и красивый аристократ, всеобщий любимец, Чаадаев в доме Н.М. Карамзина познакомился с А.С. Пушкиным, на которого оказал громадное влияние. В 1823 г. уехал путешествовать по Англии, Франции, Швейцарии, Италии, Германии. Из поездки за рубеж Чаадаев вернулся обновлённым и исполненным одним желанием: сказать правду своей родине, какой бы горькой она ни была, определённо считая, что "любовь к отечеству вещь хорошая, но есть нечто повыше её - любовь к истине". Его "Письма" окрашены пессимистическим взглядом на прошлое и настоящее России, которое представляется ему сплошным "мёртвым застоем" по сравнению с жизнью других народов и стран, полной деятельности и смысла. Роль Чаадаева велика. "Письма" явились своеобразным манифестом всех тех, кто разделял его воззрения. Реакция Герцена была красноречива: «Наконец-то кто-то это сказал вслух!" Некоторая полемичная заострённость и крайность высказываний Чаадаева вполне уравновешивала крайность мнений его оппонентов, утверждавших как раз обратное. На чаадаевские размышления о России откликнулся и Пушкин. Выдержки из его письма Чаадаеву мы приводим в этой книге.
    Чаадаеву дорого обошлась его позиция, высказанная в «Письмах». Высочайшим указом императора Николая  он был официально объявлен сумасшедшим. Здесь продолжается история инакомыслия в России: Радищев – Чаадаев – Солженицын.  Русским подпольным писателям приходилось тяжело во все эпохи, но советское время вне всяких сравнений. Об этом потом, когда речь пойдет о А.И. Солженицине.

38
    ...Русский народ и русская судьба всё ещё остаётся полной загадкой для Европы. Мы интересны, но непонятны; и, может быть, по¬этому особенно интересны, что непонятны. Мы и сами себя не впол¬не понимаем, и, пожалуй, даже непонятность, иррациональность поступков и решений составляют некоторую черту нашего характе¬ра. Я убеждён, что народный характер необычайно устойчив, быть может, он даже всегда остается тем же, и самые неожиданные и неве¬роятные колебания судьбы вскрывают только его скрытые, но всегда присутствовавшие потенции; так что из глубокого понимания характера можно прочесть всю его судьбу.*
Б. П. Вышеславцев. Русский национальный характер.

    Как из понимания характера народа прочесть его судьбу? Может быть так: «Ведь жила Россия своим умом тысячу лет, и неплохо выходило, достаточно на карту мира посмотреть». (Виктор Пелевин. «Священная книга оборотня»).


39
    России определено было высокое предназначение... Её необозримые равнины поглотили силу монголов и остановили их нашествие на самом краю Европы. Варвары, не осмелясъ оставить у себя в тылу порабощенную Русь, возвратились на степи своего востока. Образующееся просвещение было спасено растерзанной и издыхающей Россией, а не Польшей, как еще недавно утверждали европейские журналы; но Европа, в отношении России, всегда была столь же невежественна, как и неблагодарна…
А.С. Пушкин. О ничтожестве литературы русской.

     Добавим из сегодняшнего дня: «Кочевники разбили европейцев наголову. Европа лежала перед ними. Но они не вошли даже в Будапешт. Постояв некоторое время под его стенами, они развернулись и двинулись назад, в русские степи. По какой же причине армия хана Батыя не пошла в Европу, не покорила ее? Монголы объяснили это так: нашим коням будет тесно в европейских городах. Рождённые в бескрайних степях, они неуверенно чувствовали себя на городских улицах. Городские пространства были им непонятны. Следовательно, нельзя покорять то и пытаться владеть тем, чего ты не понимаешь. Попытки завоевания русских степей европейцами демонстрируют синдром, прямо противоположный клаустрофобии – агорафобию. Именно её испытывали армии Наполеона и Гитлера, продвигаясь на восток. Бескрайние пространства пугали европейцев. Они не понимали, как можно овладеть этими степями, как можно их цивилизовать и окультурить. Поэтому и потерпели поражение»(Сорокин В. Теллурия. XIV). А живет на этом пространстве, цивилизуя его и окультуривая, как может, удивительный народ – русский.

40
    Читаю историю Соловьева. Всё по истории этой было безобраз¬ие в допетровской России: жестокость, грабёж, правёж, грубость, глупость, неуменье ничего сделать. Правительство стало исправ¬лять. - И правительство это такое же безобразное до нашего време¬ни. Читаешь эту историю и невольно приходишь к заключению, что рядом безобразий совершилась история России.
    Но как же так ряд безобразий произвел великое, единое госу-дарство? Уже это одно доказывает, что не правительство производило историю.
    Но, кроме того, читая о том, как грабили, правили, воевали, ра-зоряли (только об этом и речь в истории), невольно приходишь к вопросу: что грабили и разоряли? А от этого вопроса к другому: кто производил то, что разоряли? Кто и как кормил хлебом весь тот народ? Кто делал парчи, сукна, платья, камки, в которых щеголяли цари и бояре? Кто ловил чёрных лисиц и соболей, которыми дари¬ли послов, кто добывал золото и железо, кто выводил лошадей, бы¬ков, баранов, кто строил дома, дворцы, церкви, кто перевозил това¬ры? Кто воспитывал и рожал этих людей единого корня? Кто блюл святыню религиозную, поэзию народную, кто сделал, что Богдан Хмельницкий передался России, а не Турции и Польше?
    Народ живёт и в числе отправлений народной жизни есть необ-ходимость людей разоряющих, грабящих, роскошествующих и ку-ражащихся. И это правители - несчастные, долженствующие от¬речься от всего человеческого.
Л.Н. Толстой. Записная книжка. 1870.Запись от 4 апреля 1870 года. Полное собрание сочинений, т. 48, стр. 124.

    Сергей Михайлович Соловьев (1820-1879) - русский историк, профессор Московского университета (с 1848), ректор Московского университета (1871-1877), ординарный академик Императорской Санкт-Петербургской Академии наук по отделению русского языка и словесности (1872), тайный советник.    Уже в детстве Соловьёв любил историческое чтение: до 13 лет он перечитал «Историю» Карамзина не менее 12 раз.
    30 лет он работал над «Историей России», славой его жизни и гордостью русской исторической науки. Государство, учил он, будучи естественным продуктом народной жизни, есть сам народ в его развитии: одно нельзя безнаказанно отделять от другого. История России есть история её государственности — не правительства и его органов, как думал Карамзин, но жизни народной в её целом. Постепенный переход родового быта в быт государственный, последовательное превращение племён в княжества, а княжеств — в единое государственное целое — вот, по мнению Соловьёва, основной смысл русской истории.
    В этом Лев Толстой и не был согласен с историком и остался недоволен «Историей России» Соловьева, как и другими ранее прочитанными им историческими работами, и со стороны метода изложения исторических событий, и со стороны языка.

41
    Вы говорите, что я не знаю России. Нет, знаю свою субъектив¬ную Россию, глядя на неё с своей призмочки. Ежели мыльный пу¬зырь истории лопнул для вас и для меня, то это тоже доказатель¬ство, что мы уже надуваем новый пузырь, который ещё сами не видим. И этот пузырь есть для меня твердое и ясное знание моей России, такое же ясное, как знание России Рылеева может быть в 25 году. Нам, людям, практическим нельзя жить без этого.
           Л.Н. Толстой. Письмо А.И. Герцену, 14 (16) марта 1861г.

    В письме речь идет о том, что Толстой видит Россию не так, как Герцен - по-своему, субъективно.   
   
42
    Только, пожалуйста, отстаньте, кроме пресной лживости, уси-ливающейся идеализировать мужиков, ещё от одного очень ту-поумного приема: подводить всех мужиков под один тип, вроде того, как сливаются в наших глазах в одну фигуру все китайцы... Наше общество составляют люди очень различных образов мыслей и чувств. В нем есть люди пошлого взгляда и благородно¬го взгляда (есть консерваторы и прогрессисты), есть люди безличные и люди самостоятельные. Все эти разницы  находятся и в каждом селе, и в каждой деревне.
         Н.Г. Чернышевский. Не начало ли перемены? (Рассказы Н. В. Успенского. Две части. Спб. 1861 г.) Н. Г. Чернышевский. Собрание сочинений в пяти томах. Том 3. Литературная критика. Библиотека "Огонек".
М., "Правда", 1974

     Николай Гаврилович Чернышевский (12 (24) июля 1828 - 17 (29) октября 1889) - русский философ-утопист, революционер-демократ, учёный, литературный критик, публицист и писатель. Вместе с Герценом и Огаревым является родоначальником народничества, причастен к созданию тайного революционного общества «Земля и воля».

43
    В эти дни, когда рыцари (интеллигенты-разночинцы. - В. Б.) бились насмерть со змеем (царизмом. - В. Б.), мещанство в сти¬хах и
прозе доказывало, что
    Умом Россию не понять,
    Аршином общим не измерить,
    У ней особенная стать,
    В Россию можно только верить,
что русский народ чрезвычайно самобытен и что греховная за¬падная наука, развратные формы жизни Запада совершен¬но не годятся для него. Влияние Запада может только испор¬тить, разрушить кроткую, мягкую душу и прочие редкие качес¬тва народа-богоносца, воспитанные в нем порками в конюшнях, сплошной неграмотностью и другими идеальными условиями русской самобытности.
    В творениях мещан на эту тему есть много любопытного, но самое замечательное в них - соединение таланта с какой-то ис¬тинно восточной ленью ума и татарской хитростью, которой ме¬щане прикрывали эту лень, мыслить смело и до конца яркопестрыми словами восторга пред народом. Немой, полуголодный, безграмотный народ, по уверению мещан, был призван обновить весь мир таинственной силой своей души, но для этого, прежде всего, требовалось отгородить его от мира высокой стеной само¬бытности, дабы не коснулся его свет и воздух с Запада. Он, ещё недавно награда вельможам за придворные услуги, живой инвентарь помещичьих хозяйств, доходная статья, предмет торговли, вдруг стал любимой темой разговоров, объектом всяческих забот о его будущей судьбе, идолом, пред которым мещане шумно кая¬лись во грехах своих.
                М. Горький. Заметки о мещанстве.

   Горький приводит  одно из самых известных и наиболее часто цитируемых произведений Федора Тютчева. Это стихотворение, созданное в 1866 году, является, к тому же, и самым коротким, так как состоит всего из четырех строчек. В нем с поэтической точностью сформулировано глубокое различие  русской ментальности с ментальностью западной. Известная и правильно понятая фраза германского канцлера Отто фон Бисмарка подчеркивает смысл четверостишия Тютчева: «Никогда не воюйте с русскими. На каждую вашу военную хитрость они ответят непредсказуемой глупостью». Он вряд ли хотел выказать неуважение к стране, которую уважал и любил, главное, что понял и усвоил Бисмарк: предугадать действия русских практически невозможно, поэтому с ними лучше не враждовать, а ещё лучше – дружить и учиться у них человеческому отношению к людям другой культуры.
    Страшно, что концовка этой статьи на деле состоялась в 90-е годы 20 века: "Это мы (мещане, там же – В.Б.) победили! Мы - представители народа! Пожалуйста, давайте нам место, где бы мы могли сесть, чтобы торговаться с вами. Мы продаем русский рабочий народ - сколько дадите?"
    Они, вероятно, скоро продадут, потому что просят дешево...»
    Легкие вариации на эту тему исполняют и современные писатели-мещане. Например, Виктор Пелевин: «Как говорится, умом Россию не понять — но и к сексуальному неврозу тоже не свести. (Правда дальше верно замечает) Так что не будем спешить». (Пелевин В. Чапаев и пустота. 2).

44
    Наша литература - сплошной гимн терпению русского чело¬века, она вся пропитана тихим восторгом пред страдальцем - му¬жичком и удивлением пред его нечеловеческой выносливостью.
    «Где ты черпал эту силу?» - спрашивает она его, но народ был для неё натурой, с которой она красиво и сочно писала более или менее талантливые картины для удовлетворения своих творче¬ских эмоций и эстетического вкуса мещан...
    Соль истинной поэзии в изображениях мужика и его жизни, даже у крупных писателей, часто и странно смешивается с па¬токой грустного лиризма, а он всегда неуместен при описаниях жизни русской деревни, по меньшей мере, неприлично лириче¬ски вздыхать, когда на ваших глазах люди утопают в грязи и во тьме.
    И всегда в отношениях русского писателя к своим героям-му-жичкам чувствуется нечто вроде удовольствия видеть их нич-тожными, мягкими, добрыми и терпеливыми...
                М. Горький. О мещанстве.

    Мысль эту понимают и современные рафинированные писатели и предлагают по-современному эффективные и простые выходы из кризиса: – «На¬хо¬дясь в жопе, ты мо¬жешь сде¬лать две вещи. Во-пер¬вых – по¬ста¬рать¬ся по¬нять, по¬че¬му ты в ней на¬хо¬дишь¬ся. Во-вто¬рых – вы¬ле¬з¬ти от¬ту¬да. Ошиб¬ка от¬дель¬ных лю¬дей и це¬лых на¬ро¬дов в том, что они ду¬ма¬ют, буд¬то эти два дей¬ствия как-то свя¬за¬ны ме¬жду со¬бой. А это не так. И вы¬ле¬з¬ти из жопы го-раз¬до про¬ще, чем по¬нять, по¬че¬му ты в ней на¬хо¬дишь¬ся.
– По¬че¬му?
– Вы¬ле¬з¬ти из жопы надо все¬го один раз, и по¬сле это¬го про нее мож¬но за-быть. А что¬бы по¬нять, по¬че¬му ты в ней на¬хо¬дишь¬ся, нуж¬на вся жизнь. Ко-то¬рую ты в ней и про¬ве¬дешь». (Виктор Пелевин. Священная книга оборотня).

45
    На меня оно (настоящее русское произведение - В. Б.) всег¬да так действует: сердце до слез радо, ликует: ой, как это хоро¬шо, и до чего наше, русское, мое! А разум сердится, свирепо кри¬чит: да ведь это же бесформенная путаница слепых чувств, не¬лепейшее убожество, с этим жить - нельзя, не создашь никакого «прогресса»! И - начинается бесплодное борение двух неприми¬римых отношений к России: не то она несчастная жертва исто¬рии, данная миру для жестоких опытов, как собака мудрейшему учёному Ивану Павлову, не то Русь сама себя научает тому, как надо жить, чтоб каждая минута бытия казалась великим собы¬тием, чтоб каждое мгновение было насыщено каким-то русским смыслом, неуловимым для слова, «таинственным».
             М. Горький. Письма. С.Н.Сергееву-Ценскому.1923.



46
    Русские люди - люди мучительно тяжёлой истории, и судить их надобно, не забывая пережитого ими в веках.
             М. Горький

     О необходимости отношения к истории как к основе, а не источнику горьких сетований говорит В. Шукшин в романе « Любавины»: «Уверуй, что всё было не зря: наши песни, наши сказки, наши неимоверной тяжести победы, наше страдание - не отдавай всего этого за понюх табаку. Мы умели жить. Помни это. Будь человеком».
   
47
    Ни один народ в мире не имел такого бремени и такого задания, как русский народ. И ни один народ не вынес из таких испытаний и из таких мук — такой силы, такой самобытности, такой духовной глубины. Тяжек наш крест. Не из одних ли страданий соткалась ткань нашей истории? И если мы, подчас изнемогая, падаем под бременем нашего креста, то роптать ли нам, хулить ли себя в час упадка или молиться и собирать новые силы?..
                И.А. Ильин. О России. Три речи.

     Стоит привести здесь размышления Георгия Гачева: «Теперь интересно подумать, что из основных вопросов существенно для нации… (См.: стенограмму его прошлогодней лекции Национальные образы мира, прочитанной 17 мая 2007 года) «Что это есть такое?» «;;;;; ;;?» – важнейший для греков вопрос о бытии. «Почему?» – важнейший вопрос для немцев – «Warum?» Их интерес направлен к происхождению, к причине вещей…
     А для французов тот же самый вопрос «Почему?» звучит “Pourquoi?” – «Для чего?», значит цель важнее причины… А что же будет основным вопросом для русских?..
      «Что делать?», «Кто виноват?» – это интеллектуалы придумали. Но русский всегда ищет, кого обвинить, посчитаться. Тем не менее, думая дальше, я понял. Может быть, для русского существенный вопрос «Чей я?». Если другой человек само-стоит, self-made, то русскому важно, к чему прислониться «Чей я?». Даже по фамилии – (чей я?) Мамин, Волгин, Пушкин, Иванов – этот притяжательные суффиксы –ин-, -ов-… Отсюда и патриотизм. Он без патриотизма не может, ему надо прислониться к сверхидее. И далее, пожалуйста, кто знает великого русского религиозного философа Федорова, у него складная теория воскрешения отцов: что каждый человек – это не просто человек, а сын человеческий. Сын. Поэтому служение сына отцам».

48
     Не «историческую», а совершенно обыкновенную сатиру имел я в виду, сатиру, направленную против тех характеристи¬ческих черт русской жизни, которые делают её не вполне удоб¬ною. Черты эти суть: благодушие, доведенное до рыхлости, ши¬рина размаха, выражающаяся, с одной стороны, в непрерывном мордобитии, с другой – в стрельбе из пушек по воробьям, лег¬комыслие, доведённое до способности, не краснея, лгать самым бессовестным образом. В практическом применении эти свой¬ства производят результаты, по моему мнению, весьма дурные, а именно: необеспеченность жизни, произвол, непредусмотритель¬ность, недостаток веры в будущее и т.п.
      М.Е. Салтыков-Щедрин. Письмо в редакцию «Вестника Европы».

    Русский человек, а тем более русский писатель, всегда очень отчетливо и ясно видел свои недостатки. Очевидно, это тоже является одной из черт народного характера, правда, пока, очень неконструктивной. Теме этой посвящена целая глава под названием: «Горькое самоотречение».

49
    ...Поэзия наша не выразила нам нигде русского человека впол¬не, ни в том идеале, в котором он должен быть, ни в той действи¬тельности, в какой он ныне есть. Она собрала только в кучу бес¬численные оттенки разнообразных качеств наших; она совокупи¬ла только в одно казнохранилище отдельно взятые стороны на¬шей разносторонней природы. Поэты наши слышали, что не при¬спело ещё время живописать себя целиком и хвастаться собой, что ещё нужно нам самим прежде организоваться, стать собой и сделаться русскими. Ещё только размягчена и приготовлена наша природа к тому, чтобы принять ей следующую форму; ещё не ус¬пели мы вывести итогов из множества всяких элементов и начал, нанесённых отовсюду в нашу землю... Поэзия наша звучала не для современного ей времени, но чтобы, - если настанет, нако¬нец, то благодатное время, когда мысль о внутреннем построении  человека в таком образе, в каком повелел ему состроиться бог из  самородных начал земли своей, и сделается, наконец, у нас об¬щею по всей России и равно желанною всем, - то чтобы увидели мы, что есть действительно в нас лучшего, собственно нашего, и не позабыли бы его вместить в свое построение. Наши собствен¬ные сокровища станут нам открываться больше и больше по мере того, как мы станем внимательней вчитываться в наших поэтов.
      Н. В. Гоголь. Выбранные места из переписки с друзьями.

   

50
    У нас много недостатков, которые мы сами хорошо знаем, но у нac есть важное достоинство: мы видим наши недостатки и не считаем их достоинствами. Хотим их изжить и, быть может, мно¬гие из них диалектически превратить в достоинство. Русский на¬род хочет расти и идти вперед. Русский человек - беспокойный человек. Самодовольство и успокоение на веками насиженном месте, как, например, немецкому бюргеру, ему несвойственны. Когда на него навалилась тяжесть царской империи, так, что ды¬шать стало невозможно, он уходил к чорту на кулички или по¬трясал империю кровавыми бунтами. Широкая натура? - Это не определение русского человека. Он неисчерпаемый и бездонный, человек неимоверных возможностей. Я утверждаю, что мы сами мало знаем русского человека.
          A.H. Толстой

   
    Об А.Н. Толстом как о придворном писателе. Талантливый писатель-конформист. Способность хвалить, применяясь к обстоятельствам. Характеристика Захара Прилепина: « Алексей Толстой — русский Ретт Батлер и Скарлетт О'Хара (герои романа Маргарет Митчелл «Унесённые ветром» - Б.В.) в одном лице. «Никогда моя семья не будет голодать» и — не голодала. Пример поразительной живучести русского человека, национальная идея нашей истории во плоти». (Захар Прилепин. «Именины сердца. Разговоры с русской литературой»). Ошибается писатель.


51
    Садитесь на лихую тройку и проезжайте по святой Руси: у ворот каждого города старина встретит вас с хлебом и солью, с при-ветливым словом, напоит вас медом и брагою, смоет, спарит до¬лой все ваши заморские притиранья и ударит челом в напутье каким-нибудь преданием, былью, песенкой. До сих пор вы виде¬ли только разносчиков, говорили только с извозчиками; теперь увидите бодрый, свежий, разноязычный, разнообразный, судя по областям, народ - народ, который мало изменился со времён Святослава, ибо татары и поляки мало имели дело с простолюди¬нами. Купцы торговали с ними, бояре ползали перед ними - на¬род резался с ними или бегал от них и, заплатив раз в год чёрную дань сборщику, после не видал его в глаза. В свою очередь, он ред¬ко видывал и бар своих, всегда собранных около князей или царя, и оттого хранил свою поступь, поговорку, свой обычай, облик, свой оригинальный характер, которого основание – авось, свою безрасчётную предприимчивость, свое простовидное лукавство, свою страсть ко хмелю и к драке, свой язык, столь живописный, богатый, ломкий; словом, это народ, у которого каждое слово за¬витком и последняя копейка ребром… Но где мне исчислить все девственные ключи, которые таятся доселе в кряже русском! Сто-ит гению топнуть и они брызнут, обильны, искрометны.
А.А. Бестужев-Марлинский. "Клятва при гробе господнем. Русская быль XV века". Сочинение Н. Полевого. М., 1832
    Где эта старина (есть ли она), которая встретить вас хлебом и солью и напоит медом? Если Вы не из контрольных органов.

52
    Устрялов свойствами русского человека называет: предан¬ность к вере, храбрость, убеждение в своем превосходстве перед другими народами, как будто это не общие свойства всех наро¬дов? – и будто нет у русского народа отличительных свойств.
Л.Н. Толстой. Дневник - 1853.

    Николай Герасимович Устрялов (1805 - 1870) — российский историк, археограф, педагог, профессор русской истории Санкт-Петербургского университета, академик Санкт-Петербургской Академии наук (1837). Автор гимназических учебников истории.
    Восхождение Устрялова было стремительным. Родившись крепостным, в 31 год он уже академик. В 1830-е годы учёный сближается с министром народного просвещения С. С. Уваровым, с которым они совместно разрабатывают известную консервативную идеологему «официальной народности»: «православие — самодержавие — народность». В 1837—1841 годах Устрялов опубликовал курс своих лекций «Русская история» (пять томов) в качестве учебного пособия для студентов. В 1847 году учёный выпустил к нему дополнение «Историческое обозрение царствования императора Николая I». Рукопись учебника просматривалась и исправлялась лично императором Николаем I.
    Его учебники были первыми профессиональными работами, представлявшими российскому обществу целостное и последовательное изложение исторического прошлого страны с древнейших времён до середины XIX века. Роль официального историографа Российской империи — продолжателя дела Н. М. Карамзина, — Устрялова вполне устраивала.
    Но к эпохе 1860-х лучшие творческие годы для Устрялова остались позади. Поколение молодых людей, выросшее на лекциях Устрялова, в значительной мере отрицало «православие — самодержавие — народность» в понимании Устрялова. Выросло новое поколение историков: Н. И. Костомаров, К. Д. Кавелин, С. М. Соловьёв, В. О. Ключевский и др.

53
     Мы положительно убеждены, что плохое состояние наших финансов, частый неуспех наших больших промышленных пред-приятий, неудачи наших административных мер, перевозка тя¬-жестей гужом рядом с железными дорогами, наши непроходи¬мые проезжие пути, наши лопающиеся акции, пребывание гро¬мадных дел в руках безграмотных невежд и пребывание учёных техников без всякого дела, нелепые фантазии нашей молодежи и не менее нелепые страхи, которыми так ловко пользуются люди, ловящие рыбу в мутной воде, - все эти болезни, съедающие нас, гораздо более зависят от незнания нами нашего отечества, чем от незнания древних языков. Мы убеждены, что все эти болезни и многие другие сильно поуменыпились бы, если б в России вооб¬ще поднялся уровень знаний о России, если б мы добились хоть того, чтоб наш юноша, оканчивая курс учения, знал о полусветной России столько же положительных фактов, сколько знает о своей маленькой Швейцарии десятилетний швейцарец, оканчи¬вающий курс первоначальной школы.
К. Д. Ушинский. О необходимости сделать русские школы русскими.

    Константин Дмитриевич Ушинский (1823-1871) – русский педагог, основоположник научной педагогики в России. Он обосновал идею народного воспитания. Его учение о роли родного языка в умственном и нравственном воспитании и обучении детей, о народной школе оказали огромное влияние на многие последующие поколения педагогов.
    Система воспитания детей в каждой стране, подчеркивал он, связана с условиями исторического развития народа, с его нуждами и потребностями. По словам Ушинского "есть одна только общая для всех прирожденная наклонность, на которую всегда может рассчитывать воспитание: это то, что мы называем народностью. Воспитание, созданное самим народом и основанное на народных началах, имеет ту воспитательную силу, которой нет в самых лучших системах, основанных на абстрактных идеях или заимствованных у другого народа".

54
    Нужно любить Россию, нужно «проездиться по России», пи¬сал перед смертью Гоголь. «Как полюбить братьев? Как полюбить людей? Душа хочет любить одно прекрасное, а бедные люди так несовершенны и так в них мало прекрасного! Как же сделать это? Поблагодарите бога прежде всего за то, что вы - русский. Для русского теперь открывается этот путь: и этот путь - есть сама Россия. Если только возлюбит русский Россию, - возлюбит и все, что ни есть в России. К этой любви нас ведёт теперь сам бог. Без болезней и страданий, которые в таком множестве накопи¬лись внутри её и которых виною мы сами, не почувствовал бы никто из нас к ней сострадания. А сострадание есть уже начало  любви»...
    «Монастырь наш - Россия! Облеките же себя умственно рясой чернеца и, всего себя умертвивши для себя, но не для неё, ступай¬те подвизаться в ней. Она теперь зовёт сынов своих ещё крепче, нежели когда-либо прежде. Уже душа в ней болит, и раздаётся крик её душевной болезни. - Друг мой! Или у вас бесчувственно сердце, или вы не знаете, что такое для русского Россия!»
    … нам непонятны слова о сострадании как начале любви, о том, что к любви ведет Бог, о том, что Россия - монастырь, для которого нужно "умертвить всего себя для себя"… То и другое, и третье непонятно для "человека девятнадцатого века", о котором писал Гоголь, а тем более для человека двадцатого века,
А. А. Блок. Россия и интеллигенция.

    Можно лишь добавить: а уж о человеке двадцать первого века и говорить нечего!
    Но у  Захара Прилепина («Санкя») вдруг сказано: « Если ты чувствуешь, что Россия тебе, как у Блока в стихах, жена, значит, ты именно так к ней и относишься, как к жене. Жена в библейском смысле, к которой надо прилепиться, с которой ты повенчан и будешь жить до смерти. Блок это гениально понял - о жене. Мать - это другое - от матерей уходят. И дети другое - они улетают в определенный момент, как ангелы, которых ты взрастил. А жена - это непреложно… И выбора в этом случае не остается никакого. Неправда, Лева, когда говорят, что жизнь - это всегда выбор. Все истинное само понятие выбора отрицает. Если у тебя любовь, скажем, к женщине, у тебя уже нет выбора. Или она, или ничего. И если у тебя Родина… Здесь так же…»

55
    Мне хотелось, … чтобы, по прочтеньи моего сочинения, пред¬стал, как бы невольно весь русский человек, со всем разнообразь¬ем богатств и даров, доставшихся на его долю, преимущественно перед другими народами, и со всем множеством тех недостатков, которые находятся в нем также преимущественно перед другими народами. Я думал, что лирическая сила, которой у меня был за¬пас, поможет мне изобразить так эти достоинства, что к ним воз¬горится любовью русский человек, а сила смеха, которого у меня также был запас, поможет мне так ярко (изобразить) недостатки, что их возненавидит читатель, если бы даже нашёл их в себе са¬мом. Но я почувствовал в то же время, что всё это возможно будет сделать мне только в таком случае, когда я узнаю очень хорошо сам, что действительно в нашей природе есть достоинства и что в ней действительно есть недостатки. Нужно очень хорошо взве¬сить и оценить то и другое и объяснить себе самому ясно, чтобы не возвести в достоинство того, что есть грех наш, и не поразить смехом вместе с недостатками нашими и того, что есть в нас до¬стоинство.
H.В. Гоголь. (Авторская исповедь).

    Н.В. Гоголь был певцом русской души и русского человека. Он искренне любил своих героев. Всех! Слова Александра Блока подтверждают это: «Чтобы изобразить человека, надо полюбить его - узнать. Грибоедов любил Фамусова, уверен, что временами - больше, чем Чацкого. Гоголь любил Хлестакова и Чичикова, Чичикова - особенно. Пришли Белинские и сказали, что Грибоедов и Гоголь «осмеяли». - Отсюда - начало порчи русского сознания, понятия об искусстве - вплоть до мелочи - полного убийства вкуса».

56
     Глубокое спокойствие, скорее молчаливость, на поверхности — даже флегма. Органическое отвраще¬ние ко всему приподнятому, экзальтированному, к «нервам». Простота, даже утрированная, доходящая до неприятия жеста, слова. «Молчание — золото». Спокойная, уверенная в себе сила. За молчанием чув¬ствуется глубокий, отстоявшийся в крови опыт Восто¬ка. Отсюда налет фатализма. Отсюда и юмор, как усмешка над передним планом бытия, над вечно суе¬тящимся, вечно озабоченным разумом.  Юмор и сдер¬жанность сближают этот тип русскости всего более с англо-саксонским. Кстати, юмор, говорят, свойстве¬нен в настоящем смысле только англичанам и нам. Тол¬стой и его круг - большой свет Анны Карениной - в Европе только в англо-саксонской стихии чувству¬ют себя дома. Только ее они способны уважать. Но, конечно, за внешней близостью скрывается очень раз¬ный опыт. Активизм Запада - и фатализм Востока, но и там и здесь буйство стихийных сил, укрощенных вековой дисциплиной.
Г. П. Федотов. Письма о русской культуре.

    О близости «русскости с англосаксонским» говорит такой факт: в книге российского историка и политолога Уткина А. И. «Неизвестный Черчилль» говорится о том, что британский лидер отличался любовью к чтению, в том числе русской литературы. Ему нравился И. А. Гончаров, в частности роман «Обломов». Образ «обломовщины» был ему близок и понятен: энергичный политический деятель не был лишен сибаритства. К тому же Уинстон Черчилль был состоявшимся писателем, издавшим пятьдесят шесть книг, и самым оплачиваемым журналистом своего времени, лауреатом Нобелевской премии по литературе.


57
    И грозно объемлет меня могучее пространство, страшною силою отразясь во глубине моей; неестественной властью осветились мои очи: у! какая сверкающая, чудная, незнакомая земле даль! Русь!..
Н.В. Гоголь. Мертвые души. Том I. Глава одиннадцатая.


    Алексей Толстой в «Петре Первом»: «Что за Россия, заклятая страна, — когда же ты с места сдвинешься?» А следом раздаются слова нобелевского лауреата по литературе уже в 20-м веке: «И эта даль - Россия, его несравненная, за морями нашумевшая, знаменитая родительница, мученица, упрямица, сумасбродка, шалая, боготворимая, с вечно величественными и гибельными выходками, которых никогда нельзя предвидеть!» (Пастернак Б.Л."Доктор Живаго" 1955).