Любовь, убившая - таки мир

                Золотой эре порно
     Жопошные рунетчики, словно самокатчики Первой панической войны шакальих стай со влетевшей в их затхлый прудик кометой - предвозвестницей тотального холокоста и п...ца всех их уютненьких и прочей блевотины, запрыгнули дубовыми попками дабстепов, инженерных батыров Никитичей из свиного племени прародительных Толстых, и породивших такую гнусь, как Артемий Лебедев, суетливо хлобуча квадратно - гнездовые каски рейхсвера на свои пустозвонные головы невероятно озадаченных и озабоченных текущей ситуаций по спущения всех в ад, схватились за руки друзья и благополучно нырнули в Марианскую впадину, отчего - то многими и многими принимаемую за чорную дырку Шараповой или манду Алехиной, хотя Мариана и Машки - вещи или штучки, как выражается Дита фон Тиз, токсически гламуря Бритни Спирс и Пэрис Хилтон тоже в рамках формата первоканальных сатириков могильного юморка, совершенно разные и два в одном лабораторий  " Аненербе " не имеют никакого отношения к вонючему Познеру, говнючему Певзнеру и очковому Аллену, стырившему имя у верещащего мультипликационного героя, а мультипликацию преизрядно знал Левонтий Магницкий, что и вышибет прямо вот сейчас вот отсутствующие мозги у всего шестисполовинойпроцентного болотца междусобойных шушарок, дай токмо мне шкеры приспособить и, не ленясь и брезгуя фуфловыми игроками в мои игры разума, забить туго не в пуку грянет, а клавиатуру или  " клаву ", как говорят жидовско - луркоморьястые инноваторы всей этой срани, объединенной уже и не языком, а самим фактом мышления на русском, а значит : на х...й.
     - Будет такое кино, - подтвердил подошедший вместе с фронтовиками Лунь Носатый, кутаясь в заслуженную шинель дедов, атаковавших редуты Раевского плотно - сбитой отарой крепостных зольдат и официеров, вельможно хлыстующих Радоницей артиллеристов - молодцов и прочих двуногих животных, никогда не слышавших о Гарибальди или Спартаке, - про Клаву К. и юношескую любовь к волосатым ляжкам толстых женщин - буфетчиц, орудующих привокзально, яко тать в нощи. Говно - кино, если честно, - сказал твердым дишкантом Лунь и лопнул от переполнявшего его дерьма, изначально предусмотренного такими вашими писателями, как партизанский Бринский, гепеушник на службе Порошенки, валяющийся рожей в поросячьей крови, исторгнутой месячными Надьки Толоконнолбовой, даже не ощутившей, как Несмиян, ласкового лезвия свинореза, вскрывающего их хрипящие от восторга глотки с неистовостью китайского бульдозера.
     - Это место занято, - вся перемотанная скотчем и мануфактурой замельтешила в телевизоре Дуня Смирнова, также подозревая просто хорошее кино у папы в кальсонах, - вот, граждане, китайский бульдозер.
     Она ткнула копытом в необъятное пузо застонавшей в экстазе тети Тани Толстой, нашедшей своего закономерного и революционного Чубайса среди коллекционных бород незаможной Ичкерии, подаренных несколько тому назад Мужабоеву, такому журналистному, что Тэд Тернер завещал свои жиголястые усики ежели не Дитушке, то черножопой лошади Тине. Канделаки.
     - Тогда уж болотной Рине Зеленой, - атавистической памятью предков внушала умственно тетя Таня Толстая ползущему сквозь скрежет зубовный Мацуеву. Он полз из жюри на х...й, минуя перекрестки, на которых кто - то висел и кашлял, пробегал суетливой пробежкой лесополосы Витухновских, всех, от шишнацотого веку. Там, короче, вначале было слово. Вполне литературное и гоголевское, про каких - то Шмулек и Шломок.
    - Линдеманн так поет, - подтвердил подошедший вместе с фронтовиками Лунь Носатый, кутаясь в простуженную подагрой шинель бабушек, железнодорожно торивших рокадные дороги Победы на Ашхабадском фронте сопротивления гитлеровскому гаду Шапиро, - " шмуля " кричит и голый, пидоры скачут, а народ радуется.
     Он повел рукой и вторично лопнул от переполнявшего его навоза, но успел указать на триумфальный народ, в количестве полутора землекопов ликующий на шашлыках, уложенных на мангал и пивасик.
     - Ой, бля, - ухнул дубом Юз Алешковский, падая с лавки в Центральном парке джунглястого Нью - Йорка, - новая феня образуется. Ведь кусок хлебушка тянут из рота, - горько жаловался он идишем ирландскому копу с рожей такой, что помер Кеннеди, не доезжая до Далласа.
     В Далласе тогда неспокойно было. Смеркалось. В глубине книжного склада сидел одинокий Ли Харви Освальд и думал уже о Марте Костюк.
     - Есть такая пони, - подтвердил подошедший вместе с фронтовиками Лунь Носатый, сука, неубиваемый, гнида. Уже без шинели. Полностью голый. Как Паук Троицкий или подонок Шнуров, копирующие Линдеманна, копировавшего Моррисона, копировавшего Моцарта, копировавшего шамана племени виннипегов до Рождества Христова, голым вызывавшим духов из флакончика толстого глупца Керви, картофельного папы всех разумных и модных.
    - Я американец, - отмахнулся Освальд, от разбухающего фекалиями фронтовика, предчувствуя снарковскую троицу, - все одно, по - вашему не всекаю.
    Лунь лопнул в третий раз, мистически, сакрально, магически, волшебно, нелепо, смешно, безрассудно. А я пошел смотреть порно с лошадями, собаками и свиньями, немцами, трансами, сикалками, винтажными и не так уж, восторженно смеясь над чепухой говенного рунета, совершенно необучаемого и переполненного перьями какими - то вместо рыбы лабардан.