Дом

Тихо, тихо. Спят девчонки и мальчишки, их книжки в картинках и смешные игрушки. Светало. Ночь потихоньку уходила прочь, а на смену ей рождался новый день, полный сил и радости...И вдруг тишину прорезал выстрел, а за ним еще один. Поблизости не было ни степи, ни лесной чащи, чтобы можно было подумать, что кто-то решил погонять свою кровушку по жилам, убивая других, более мелких и более беззащитных, то бишь зверушек.
Люди стали выбегать из своих хат. Бабы еще в ночнушках, мужики в исподнем. Детям строго-настрого было приказано на улицу нос не высовывать. Звуки раздавшихся выстрелов шли от глухого переулка, в котором проживало всего несколько семей. Когда и из этих домишек выбежали испуганные соседи, а из одного самого дальнего жилища нет, всем стало понятно, кто есть виновник тревожного утра.
Татьяна была женщиной работящей, приветливой и скромной. Когда она приходила со свежим козьим молоком к своим покупателям-соседям, от нее всегда веяло теплом и уютом. А потому пить, принесенное ею молоко, было приятней вдвойне, вспоминая улыбку этой милой женщины. Муж Татьяны был нелюдимым, работящим, не гулящим, поэтому посудачить о нем местным кумушкам было скучно и не особо интересно. У них подрастал сынок, а чтобы как-то выживать в нелегкие девяностые, семья завела двух козочек, которые и помогали им сводить концы с концами. И всё бы ничего, обычная семья.
Тринадцатилетний сын возвращался ранним утром от своего друга, отец разрешил ему остаться у него на ночь. А так как в школу было идти неблизко, то Егорка встал пораньше и скоренько скорёхонько бежал домой.
Его то первым и допрашивали, приехавшие по вызову соседей, милиционеры. Подросток молчал. В ту пору еще не было психологов, которых тоже вызывали на место преступления, если в дело были замешаны несовершеннолетние. Мальчик продолжал молчать. Убийца экспертами был установлен сразу же, так что в показаниях сына особой нужды не было. Дело оказалось самое обычное и скучное. Бытовое убийство. Муж прикончил свою двуногую собственность. Делов то. Егор продолжал молчать весь следующий месяц, а затем еще несколько лет. И лишь, однажды, на свадьбе соседей, выпив водки, молодого парня развезло,и он наконец-то снял тяжесть с души. Взахлеб по-детски со слезами на глазах, Егорка рассказал о всех зверствах, которые вытворял на протяжении долгих лет отец с его матерью. Он был патологическим ревнивцем, и ревновал жену даже к козам, если Татьяна хотела лишний раз  погладить одну из них. Про ревность к сыну и упоминать незачем. Палач требовал, чтобы всё внимание доставалось от его жертвы только ему. Мальчик наблюдал этот ужас регулярно и как мог, защищал свою мать. Чтобы хоть как-то отвлечься от жутких будней, иногда, он отпрашивался к другу с ночевкой. Это был детский эгоизм, мальчику хотелось чтобы хоть изредка, совсем ненадолго, остаться в детстве и его призрачном безмятежье. В семье друга родители были добрые и радушные. Егор радовался тем малым крохам внимания, которые получал от чужой семьи.
Вернувшись тем злополучным утром домой и увидев мать в луже крови, а рядом с ней мертвого отца, он не заплакал. А просто замер, замер на долгие годы. Так, как всегда, подспудно знал, что рано или поздно это случится. Детских психологов в ту пору тоже было один, два и обчелся.
Рассказать единственному другу, у которого он иногда ночевал, о том, что вытворяет его отец, мальчик попросту стеснялся.
Шли годы. Егор так и не поступил в ремесленное училище, как хотела того, погибшая от рук изувера-мужа, Татьяна. Он не женился и не завел детей. Работал сторожем на местном кладбище, а по выходным пил. Пил тихо...

Ночь так нежна, ночь так светла.
Тихо поет сверчок.
Что там творится за калиткой твоей,
Знает один лишь Бог.