Небесный комбриг - Часть 5

    Александр Сороковиков

               
    НЕБЕСНЫЙ КОМБРИГ: АВТОРСКОЕ ПРИЛОЖЕНИЕ


    В настоящем разделе автор предлагает некоторые свои статьи, опубликованные ранее в других книгах и изданиях. Тематика этих статей идеологически совпадает с тем направлением противления злу, которому следовал Алексей Борисович Мозговой. Разумеется, это направление не заключалось в одном только силовом противодействии, но главный подвиг комбрига состоял в его следовании идее построения справедливого общества.
    - Совесть. Справедливость. Честь. Достоинство. - Именно эти качества хотел видеть Мозговой в людях, которые бы жили в той Новороссии, за которую он боролся. Его борьба шла за Новороссию свободную, за Новороссию справедливую. И потому, предлагаемая подборка статей также говорит о совести, о чести, о справедливости. Говорит об особенности цивилизационного развития Русской цивилизации.
    Первые две статьи «Авторского приложения» взяты из ранее написанной книги «Как нам возродить Монархию». Статьи «Размышления о совести» и «Другая логика» размещены в книге «Время собирать камни». Работа «Теократия или теология: Израиль или Рим» была издана отдельной брошюрой в конце 2017 года. Автору хочется надеяться, что сей труд внесет свою лепту, в дело строительства того общества, и той Новой России, за которую Алексей Борисович Мозговой отдал свою жизнь.


«КУЛЬТУРА – ЗАДАТЧИК СМЕНЫ ЦИВИЛИЗАЦИЙ»

   Исследуя роль культуры в жизни общества, мы неизбежно сталкиваемся с прямо противоположными мнениями. Оптимисты указывают на основополагающую роль культуры в жизни общества, как на то указывал Лев Гумилев и его последователи. Термин: «Народ, есть – культурно-историческая общность», - принадлежит именно им. Пессимисты не видят в культуре никакой ценности, утверждая, что искусство ничего не сделало в плане улучшения нравов человека. По их мнению, культура (как и духовность) идет одним путем, а человечество другим. На этих позициях стоял и Освальд Шпенглер, и наш русский философ Константин Леонтьев, и тем более структуралисты и экзистенционалисты ХХ столетия. Автор настоящего очерка не пытается разбирать позиции, как первых, так и вторых. Единственно, хочет указать на самоочевидные вещи, к которым все настолько привыкли, что перестали их замечать.
   Задатчиков смены формаций, или исторических парадигм, как писал автор в предыдущей статье, начиная со времени Крещения Руси, главных было семь (отдельно, предхристианская формация Рюрика), а теперь мы живем в период восьмой такой смены. При этом существовали дополнительные, связанные с коррекцией этих парадигм формации, с целью либо их улучшения, либо – последующей отмены, как например в 1917 году, а также в начале 90-х годов. Поэтому, чтобы не повторяться, позволю лишь кратко перечислить главные периоды Российской истории, а затем, перейти к раскрытию темы очерка.
    1. Период всеобщего утверждения Христианства падает в России на X-XI века. Это ее первая «альфа».
    2. Культурологическая «альфа» соответствует XI-XIII векам, когда русская культура в достаточной степени христианизировалась.
    3. Через сто лет татаро-монгольского ига, над Россией забрез-жила заря рождения нового этноса – единого Русского народа. Рождение «соборной личности» связано в первую очередь с молитвами и трудами прп. Сергия Радонежского. Понятие «соборность» стало уже не внешней декларацией, но, реально осязаемым фактом действительности. По слову ряда историков: «На поле Куликовом произошло рождение единого русского народа».
    4. Державная «альфа» выпадает на конец XV века, и далее на весь XVI век. В течение всего XVI столетия происходит воплощение в жизнь именно Державной парадигмы. Понятие «Москва – Третий Рим» получает здесь реальное воплощение.
    5. С воцарением Династии Романовых утверждается пятая «альфа»: «Симфония властей» (справедливости ради, заложенная еще Иоанном Грозным), которая, в том или ином виде просуществовала до конца XVII столетия. Следующей могла быть теократия, или «Россия – Новый Израиль». Но, по ряду причин мы получили не теократию, а царебожие, по принципам ветхозаветного Израиля в канун пришествия Христа.
    6. А потому, вследствие этого упадка, или возникшего на волне раскола слома, в России утвердилась не теократия, а цезарепапистское Самодержавие Петра I. Коррекция цезарепапизма уже просматривается в деятельности дочери Петра Императрицы Елизаветы. Еще в большей степени это произошло в XIX веке. И  окончательно цезарепапизм был устранен при Царе-му-ченике Николае II.
    7. При падении Самодержавия в 1917 году, во всей полноте утвердились принципы разгромленного князем Святославом хазарского каганата. И как бы не хулили многие деятельность И.В. Сталина (веря желтым СМИ), но, именно он устроил разгром этих принципов, и перевел деятельность государства на выработанные Царем Иоанном Грозным основы. Великая Отечественная война помогла такому переходу совершиться.
    8. С конца 80-х начала 90-х годов прошлого столетия Россия вошла в новый исторический период. Период либеральной цивилизации, тот самый, когда (как и две тысячи лет назад) языческий Рим полностью исчерпал духовный, культурологический и политический потенциалы. Когда наступила эра потребления, и от разложения Рим могло спасти нечто новое, небывалое. А именно, свежее дыхание христианства.

    Для полноты понимания, как культура может (вопреки мнению пессимистов) влиять на нравы общества, обратимся в эпохе Позднего средневековья на Западе. Потому что Ренессанс начался в Европе не на пустом месте. Например, идеолог проторомантизма Иоганн Готфрид Гердер говорил о необходимости исторического осмысления процесса развития искусства и литературы. Попросту, культура, есть зеркало того или иного исторического периода. На этих позициях стояли и Лев Гумилев, и Дмитрий Лихачев. Но, задача автора состоит в том, чтобы показать: как культура может быть не только зеркалом, но и предтечей (или – задатчиком) последующих событий истории. Постараемся абрисно проследить, как это происходило в Европе, а затем в России.
    Эпоху рубежа XIII начала XIV веков, в Европе, можно обозначить как эпоху Проторенессанса. Искусство, стоящее еще на вполне ортодоксальных, если не сказать клерикальных позициях, уже стало отдавать дань ценностям канувшей в небытие античности. Например, Данте в безсмертной «Божественной комедии» ввел в число персонажей языческого поэта Вергилия, который вполне комфортно чувствует себя в потустороннем мире, многое поясняя попавшим туда современникам самого Данте. Еще более откровенен в своем творчестве его поздний современник Франческо Петрарка. Без сомнения великий поэт, он, тем не менее стоял на позициях, что «Рим для меня это город Вергилия, Софокла, Еврипида и других, а не город святых». Заметим, что это говорил не атеист, а человек облеченный священным саном – минорет ордена францисканцев. Эпоха гуманизма не возникла на пустом месте, потому что, еще ранее, в XII столетии, в просвещенных сословиях Европы, уже появился интерес к античным – философии, искусству и культуре.
    Принято говорить, что «спрос рождает предложение». Автор считает, что первичным было как раз предложение. В книжных лавках стали появляться списки античных авторов (должно сказать, что стоили они не дешево), богатая публика приобретала драмы Эсхила («Прометей»), Софокла («Царь Эдип»), Гомера («Илиада»), других поэтов античности. В салонных беседах происходило обсуждение содержания этих книг. Отдельным порядком стояла «Энеида» Вергилия, потому что поэт говорит здесь об особом величии и предназначении Римской державы. В университетской среде стало модно увлекаться наследием античных философов и ученых: Пифагор, Платон, Плотин, Аристотель, Сократ, Архимед; стоическая школа, эпикурейская, школа скептиков, циников… Все вместе, уводящее ум от христианского и библейского понимания действительности.
    У автора есть основания полагать, что культурологический ренессанс был явлением целенаправленным и управляемым. Весь вопрос заключался в одном: «Кому это было выгодно?» А, также: «Кто платит деньги, тот и заказывает музыку». То есть, для книгоиздательства (книги тогда были рукописными), распространения и популяризации их в читающей среде, необходимы были сотни переписчиков, многие десятки (если не сотни) людей ученого звания, необходимы были поэты, музыканты, композиторы, философы. Необходимо было прикрытие, как в аристократической, так и духовной среде, со стороны сильных мира сего. В конечном итоге, нужны были деньги. При трезвом взгляде на ситуацию того времени, деньги были у тамплиеров. Именно тамплиеры, убедившиеся на примере катаров-альбигойцев, в безсмысленности прямых политических действий, пошли другим путем. Они взяли курс, ни много ни мало, на смену цивилизации. Безкровно, с помощью исключительно культурологических средств.
    Эпоха Ренессанса (XV-XVII века), связана с бурной сменой стилей и форм в живописи, музыке, архитектуре, а вместе с тем, и сознания западноевропейского человека. Готика окончательно вытеснила романский стиль. На смену готике пришло пышное и помпезное барокко. Торжествующая плоть вытесняла духовное содержание не только в пространстве картин и страниц книг, но, все больше в реальности. И, даже столь мощное сопротивление этому «торжеству», в лице Шекспира, И.С. Баха, М. Сервантеса, не могло в целом изменить ситуации. Не забудем, что после открытия Колумбом Америки, началась эпоха освоения новых земель, и связанных с этим духа стяжания и развития колониальной политики. Торжество плоти и гордой человеческой воли, во всем выходило на первое место.
    Ко всему, религиозное обоснование «примату» человеческой воли, дал появившийся на закате Ренессанса протестантизм. Русский ученый Виктор Тростников, в своей работе «Религия и наука» справедливо указывает, что научно-технический прогресс начался благодаря протестантскому расколу. Освобожденная духовная энергия, уже не сдерживалась схоластическими догмами. Поэтому, ученые XVI-XVII веков состояли в основном из протестантов. Отсюда видим, что не только цивилизация рождает культуру, но существует и обратный процесс, когда – культура рождает цивилизацию.
   Подобный процесс (хотя, во многом силовыми средствами – в точности по Макиавелли) произошел и у нас в России, когда Петр, вернувшись из поездки по Европе, не сразу взялся за государственное и церковное переустройство. Поначалу перемены касались обычаев, одежд, искусства и литературы. Одновременно с этим, верфи и заводы заполнили иностранные мастеровые, инженеры и управляющие. Вместе с ними, в Россию пришли не только новые технологии, но, также западные обычаи и порядки. Создание Славяно-греко-латинской Академии в 1687 году, положило начало к формированию по западному мыслящей интеллектуальной элиты. Процесс был в точности таким, как в Библии, при строительстве Первого Соломонова Храма (Ср: 3-я Цар. гл. 5, 6, 7).
    После кончины в 1700 году Патриарха Адриана, Петр ограничился лишь восстановлением упраздненного в 1677 году Монастырского приказа. Последующие двадцать лет Великий реформатор посвятил делу культурологического и государственного переустройства Державы. И лишь тогда, когда была создана новая государственная, духовная и интеллектуальная элита (опять, точь-в-точь по рецептам Макиавелли), в 1721 году, при посредничестве архиепископа Новгородского Феофана (Прокоповича), создал сначала духовную коллегию, а затем Святейший Правительствующий Синод. Годом позже была утверждена «Табель о рангах», окончательно закабалившая все сословия в России. Надо сказать, что благодаря этой «Табели», такие сословия, как бояре и стрельцы, приказали «долго жить». В 1722 году эти два сословия устранили одним росчерком пера.
    Таким образом, видим, что в России (как и на Западе) все началось именно с культурологических новшеств, а кончилось порабощением Церкви и народа. Кончилось сменой цивилизации. И самое противное здесь, что в 1723 году, Константинопольский и Антиохийский Патриархи признали особой грамотой Святейший Синод «своим во Христе братом», обладающим равнопатриаршим достоинством. Так и хочется вспомнить в этой связи Воззвание Святейшего Синода от 9 марта 1917 года, в поддержку «благоверного Временного правительства». Позвольте задать вопрос: «Куда оставалось деваться бедным архиереям, в обстановке тотального предательства начала XVIII века?» Увы, им ничего не оставалось, как смиренно провозглашать, при введении их в состав Синода: «Исповедую же с клятвою крайняго Судию Духовныя сея Коллегии быти Самого Всероссийского Монарха Государя нашего всемилостивейшаго». Им ничего не оставалось, как провозглашать заведомую ересь. Ту самую, которую ввел в обиход король Англии Генрих VIII, и ту самую, которая была осуждена Отцами VII Вселенского Собора. Отсчет ереси царебожия (или – цезарепапизма) начался именно в 1721 году.
   Но, на дворе уже забрезжила эпоха Просвещения, с ее идеями Просвещенного абсолютизма, с ее идеями торжества человеческого разума. С философиями Вольтера, Дидро, Руссо, которые и привели Францию к Великой Французской революции. Именно здесь планы «творцов катаклизмов»: тамплиеров – розенкрейцеров – вольтерьянцев, стали терпеть сбой. И, этот сбой произошел не только благодаря разгрому в 1812 году возросшего на вольтерьянских идеях Наполеона, но еще раньше, в среде йенских романтиков, на Востоке Германии. Идеология человекобожия, а значит, онтологически родившегося от нее царебожия (абсолютной монархии), стала терпеть поражение за поражением.
    Следует отметить, что ренессанс средневековых ценностей, как в Европе, так и в России, начался не на пустом месте. Интерес к древности, национальной мифологии, к памятникам старины, к сказаниям, сагам и былинам, начался еще в эпоху Просвещения. Но, что же послужило причиной такого возврата? Отчего ценности давно забытого прошлого вышли на первый план? Ответ лежит на поверхности. Основоположники немецкого романтизма – Вильгельм Вакенродер, Людвиг Тик и Фридрих Новалис обратились к ценностям Средневековья после Великой Французской революции. Вразумление было очень серьезным, потому что идеи французской революции целиком возросли на фундаменте классицизма – «Торжество человеческого разума», и «Кровь тиранов за святую свободу!» Даже их учитель Фридрих Шлегель, стоящий ранее на руссоистских позициях, кардинально пересмотрел свои взгляды. Ко всему, идеи романтизма можно усмотреть в произведениях соратника Гете и Шиллера, Иоганна Готфрида Гердера. В отличие от первых, Гердер не следовал строго идеям Ж.Ж. Руссо (хотя и увлекался ими в молодости), что позволяло ему видеть в феномене культуры проявление характера и души конкретного народа, жившего в определенный (и тоже конкретный) период истории. С этой точки зрения он положительно относился к древнегерманским и скандинавским эпосам, способствовал их популяризации. Именно эти положительные закладные – народность, историзм, религиозность, позволили «йенским романтикам», в период Великой Французской революции, кардинально пересмотреть свои взгляды.
    Французские революционеры потопили Францию в крови, руководствуясь идеологией именно эпохи Просвещения. Общественность Европы испытала шок, от столкновения с разворачивающимися во Франции событиями. Миру вдруг открылась ужасающая изнанка гуманизма. Такой же культурный шок испытала и Россия.
    По поводу безплодности попыток насадить западничество в России, весьма остроумно писал Н.Я. Данилевский в своей книге «Россия и Европа»: «Нужно ли добавлять, что, то же самое относится и к России? Прививку европейской цивилизации к русскому дичку хотел сделать Петр Великий, принимая прививку, конечно, в том таинственном (саму природу дичка изменяющей) значении, о котором было говорено. Но кто бы ни думал о вещи, хотя бы думающим был сам Петр, сущность вещи от того не изменяется: прививка осталась прививкою, а не сделалась метаморфозой в Овидиевом смысле. Народ продолжал сохранять свою самобытность; много и часто надо было обрезывать ростки, которые пускал дичок ниже привитого места, дабы прививка не была заглушена… но результаты известны: ни самобытной культуры не возросло на русской почве при таких операциях, ни чужеземное ею не усвоилось и не проникло далее поверхности общества; чужеземное в этом обществе произвело ублюдков самого гнилого свойства: нигилизм, абсентизм, шедо-ферротизм, сепаратизм, бюрократизм, навеянный демократизм и самое новейшее чудо – новомодный аристократизм – ; la «Весть», вреднейший изо всех «измов» («Россия и Европа», глава 6).   
    Рубикон – «быть или не быть», просвещенные сословия России перешли благодаря войне с Наполеоном. Идеология человекобожия, рожденная эпохами Абсолютизма и Просвещения, вошла в фазу кризиса. Поэтому, когда В. Вакенродер, Л. Тик и Ф. Новалис (а в живописи Ф. Пфорр и И. Овербек) повернули вектор от всечеловечества к человеку, более того – к Богу и народу, то они этим создали не новый жанр, и тем более, не новый стиль в искусстве, они сменили направление. Направление, которое могло привести, ни много ни мало, к смене цивилизации. Это было действие, прямо противоположное тому, которое начали тамплиеры в XIII веке.
    В России, процесс смены направлений начался с особой силой после попытки декабристов восстановить идеи Просвещения. Пушкин, после разгрома человекобожников, решительно поменял вектор своего творчества в сторону народности, историзма и возрождения старорусских ценностей. Его современник М.И. Глинка делал то же самое в музыке. На их плечах возросли Лермонтов, Гоголь, Даргомыжский, почвенники-славянофилы. Труднее дело обстояло в церковной среде. Потому что надо было не просто создавать новые отделы при консистории, а полностью демонтировать синодальную систему управления Церковью. Более того, демонтировать само Петровское Самодержавие. Собственно, эти процессы начались в годы царствования Императора Александра II, которого убили видимо за то, что с державной властностью было произнесено именно это: «Демонтаж!» Побудительный же толчок к оздоровительным процессам в обществе дала тогда именно культура.
    Но, почему, здоровые начинания в обществе не достигли конечного результата? Думается, что дело здесь не только в развитии революционных обществ, и деятельности масонства. Вся беда состояла в том, что у нас в России тогда не была Монарха, подобного Юстиниану Великому (или, как минимум, Царю Иоанну Грозному), который мог бы объединить монаршей волей все эти  разрозненные процессы: культурологические, церковные, народные, общественные, и направить их в одно русло. Тем более, что тенденция к такому направлению существовала. Потому что, именно тогда, данный культурологической средой задатчик – на смену цивилизаций (а именно так происходило, когда на смену Средневековью пришла эпоха Возрождения, а следом за ней эпоха Просвещения), именно тогда бы культурологический посыл привел к полноценной смене общественной формации у нас в России. Привел бы к возрождению державных и духовных ценностей XVI-XVII веков, но, разумеется, в соответствии с требованиями времени.
    Для объединения этих ценностей в единое русло был необходим от Бога данный Государь, который взял бы в свои руки общественные, духовные, народные и культурологические течения, позволяя им двигаться в одном направлении, и самое важное – свободно развиваться в соответствии с целями данного вектора развития. Для реализации указанных предпосылок нужна державная воля, которая, при этом, максимально дистанцировалась бы от приказной императивности, или абсолютизма, введенного Петром I. Историческая же действительность ныне такова, что мы уже не можем далее идти путем полумер (пришивания заплат), сейчас необходима именно смена цивилизации. Увы, без державной воли, посылаемой Богом через Православного Самодержца (или данного Богом, подобного Иисусу Навину вождя), эти попытки обречены на провал.
    Отсюда, должно еще раз поставить акцент: возрождение Русской Православной культуры, это не добавление каких-то новых стилей и жанров, это не введение новой тематики (допустим, народной или церковной), но это установление культурологических задатчиков на смену цивилизации. Того, что удалось у наших противников: эпоха Возрождения, эпоха Просвещения, эпоха Петровского Самодержавия, эпоха революций и мировых войн. И того, что едва не удалось у нас в России: когда Император Николай II мог быть рукоположен в Патриархи, после чего он повел бы Россию к реальному построению Римской государственности, которое, по слову свт. Иоанна Златоуста является «Удерживающим». 
    К сожалению, общество тогда было не готово к таким переменам, как не было готово к церковным реформам в XVII столетии. Но, теперь, после стольких бед перенесенных нами в ХХ веке, мы должны наконец одуматься и понять, что – «Бог поругаем не бывает!» Совершенно очевидно, что в планах Бога создать на территории России именно Римское государство, или  «Новый Израиль», хотя и не ветхозаветном понимании, как то мыслилось в XVII веке. Потому что, если мы не пожелаем воспринять этих Небесных планов, то обречем себя на то, что на месте Святой Руси будет создан новый хазарский каганат, или Израиль ветхозаветный. Как это случилось в начале XVIII века, как это случилось в начале ХХ-го, и как это происходит сейчас. Неужели история нас ничему не учит, и мы вынуждены постоянно идти по пути ретирад – отступления?
    Поэтому, в дополнение к вышесказанному: роль культуры, в смене общественных формаций, является более чем серьезной. Потому что, именно она устанавливает задатчики для последующей смены эпох, более того, смены этносов и самих цивилизаций. А потому, с этой точки зрения, представляются абсурдными высказывания некоторых «ревнителей», о третьестепенности, и даже ненужности культуры, в деле духовного, государственного и национального возрождения.
     Автор смеет заметить, что это взгляд людей, либо глубоко заблуждающихся и попавших в сети отживших догм, либо тех, кто эти догмы создает, с целью воплощения в жизнь ими же поставленных, глубоко враждебных идеалам Церкви и Царства задач.

 
«ПОЧВА ДЛЯ ВОЗРОЖДЕНИЯ САМОДЕРЖАВИЯ»

    Отвечая на вопрос: «Что делать?», следует поставить серьезные акценты не только в вопросе духовного возрождения, но также вопросах возрождения общества и возрождения культуры. Это ключевые вопросы, ибо Самодержавие нельзя воссоздать, механически скопировав опыт XIX, или XVI веков. Его можно возродить только в том случае, если существует определенная, подготовленная для возрождения Самодержавия почва.
    Почвой для самодержавной монархии является общество, а почвой для общества являются культура, традиция, быт. И все это не может существовать и развиваться вне духа, вне истории. Таким образом, общество (или народ) не есть совокупность индивидуумов, объединенных одной историей, языком, и законами своей страны, но народ, это всегда культурно-историческая общность, это соборная личность, это – соборная душа. И если народ теряет свои – культуру и историю, он перестает быть общностью, перестает быть народом.
    Поэтому, если мы желаем реально возродить монархию, мы должны честно спросить себя: «Готово ли наше общество к тому, чтобы им управлял Самодержец?» И эта готовность состоит не только во внутреннем горении сердец, но что гораздо важнее, в структурном устроении общества. Социологическое исследование монархий последних  трех-четырех тысячелетий приводит к выводу: монархическое общество имеет сословную структуру. Если же говорить о периоде Нового времени, то – общество, оставаясь сословным, принимает гражданское устроение. Причем, примеры гражданского управления мы можем обнаружить как в античном мире, так и в Древней Руси.
    Таким образом, становится очевидным, что без возрождения сословного общества (и общества гражданского, как переходного к сословному) возродить Самодержавие, в его исконном виде невозможно. В противном случае, это будет либо конституционный монарх, с правом вето на законодательную власть, либо – тиран. И мы должны честно признать, что в данный исторический период, мы не имеем никакого морального права на Монарха, так как у нас не существует не только сословного, но и гражданского общества. Для того, чтобы Самодержавный монарх мог полноценно управлять народом, и при этом не быть тираном, общество должно быть сословным, или, как минимум – гражданским. Общество несословное, неизбежно – «массовое общество», которое, (также неизбежно) превращается в охлократию. Для охлократии Царь не нужен, охлократией правят олигархи.
    Для того, чтобы ответить на исконно русский вопрос: «Что делать?», рассмотрим кратко, что представляет собой общество, с точки зрения римского историка Полибия (II век до Р.Х.). Общество, по мнению Полибия (которое принято всем цивилизованным миром), являясь культурно-исторической общностью, иерархично. В своей иерархичности, оно разделено на «политии» (т.е. - сословия) и управляется монархом. Власть же монарха не является абсолютной, даже если он объявил себя наследником бога (или сам бог), но ограничена властью высшей аристократии. Власть аристократии тоже не абсолютна, так как ограничена «полисом», или – «демосом», т.е. – горожанами. При этом, ни монарх, ни аристократия, ни народ, антагонистами не являются, но все заботятся об общем благе. Такое общество идеально (по земным меркам), более того – благо, как для Самодержца, так для аристократии, так и для народа. Если же уничтожить «демос» – нижнее сословие, переведя его в «массовое общество» (обман придуманный социалистами), то тем самым уничтожается основа для самодержавной власти. Такое общество может существовать либо в форме республики, либо тоталитарной тирании.
    В обществе несословном, а таковым оно является во всем постхристианском мире, монарх, если он хочет стать Самодержцем, должен управлять обществом, по большей части силовыми и бюрократическими методами. Монарх в таком обществе, неизбежно тиран, неизбежно этатист, по принципу – «государство, это – я». Монарх в охлократическом государстве (если такового можно представить), будет крайне зависеть от своего бюрократического и силового аппарата. Единственная возможность такому правителю устоять, это частая смена ближнего окружения (что нехарактерно для общества сословного), при тотальной слежке и многоуровневой системе осведомителей. Не правда ли, мы в России это уже проходили? Таким образом, даже Православный Самодержец, в несословном (и тем более – в негражданском) обществе, обречен на то, чтобы править антихристианскими (читай – антихристовыми) методами. Более того, для монарха в таком обществе многократно возрастает опасность быть устраненным своим же аппаратом. Ибо, в несословном обществе, народ защитить монарха не может. Единственным выходом в данной ситуации, является возрождение сословного и гражданского общества.
    Для того, чтобы общество реально возродилось как культурно-историческая общность, надо помнить, что во все времена основой (почвой) общества являлись его культура, традиции, история, при духовном освящении этой культуры, традиций и истории. Народ потерявший культуру, одновременно с тем теряет и духовность. Теряет историю, а следовательно, перестает быть общностью. Более того, народ в этом случае теряет соборную душу и перестает быть соборной личностью. Соборность же не есть абстракция, но носит иерархический характер, где вертикаль (касается это царской или духовной власти) соединяется с горизонталью народного управления. При этом, основой и почвой народа, как культурно-исторической общности, являются национальная культура и национальная традиция.
    Отсюда, если мы хотим, чтобы у нас реально возродилось Самодержавие, мы должны озаботиться возрождением (не в меньшей степени, чем возрождением духовности) Русской Православной культуры. Той культуры, которая будет говорить об освященных веками фундаментальных основах русской жизни. Идеология Русской Православной культуры должна быть всегда направлена к ценностям Неба, должна формировать, как писал о том Иван Ильин, православное, самодержавное и национальное самосознание. Культура, ведущая проповедь благородных принципов, неизбежно приведет и к созданию благородного (живущего в соответствии с высшими ценностями) общества. Равно, и наоборот: культура, ставящая во главу угла моральное разложение и порок (хотя бы под прикрытием их осуждения), приведет к созданию порочного, морально разложенного общества. Таким образом, именно культура, вслед за православной духовностью, должна направлять сознание людей к высшим ценностям, и тем создавать почву для будущей самодержавной власти. Потому что, когда почва будет создана, когда появится определенное количество православно, самодержавно и национально мыслящих людей, то – Царь придет. Если же сознание общества не будет подготовлено таким образом, то, совершенно однозначно – Царя у нас не будет. И даже, если Господь даст Царя из Своего милосердия, как противовес антихристу, то Самодержавие возродится у нас на очень короткий срок. Для продления времен и сроков, кроме соборного покаяния (которое  необходимо как первый шаг), надо озаботиться о возрождении фундаментальных основ общества, духовности и культуры.


«РАЗМЫШЛЕНИЯ О СОВЕСТИ»

    В наше апостасийное время принято называть старцем любого человека, имеющего дары от Господа. Ибо, наше духовное состояние снижено настолько, что если мы встречаем прозорливца, целителя, или бесогона, он для нас уже старец. Но, старец вовсе не тот, по чьим молитвам совершаются чудеса. И тем более не тот, кто учит жить по заповедям и канонам Церкви. Здесь, мы, в лучшем случае имеем учителя, хотя и с высокими духовными дарованиями. Но, старец не тот, кто имеет авторитет в церковных кругах, и не тот, кто знает наизусть Священное Писание, а тот, кому открыты глубинные тайники человеческой совести. Тот, кто может осветить (через исповедь ли, добрый совет, или молитвой) эти сокрытые от внешнего взора тайники. Старец тот, кто сам живет по совести. В противном случае, это просто облеченный дарами человек.
    Жить по совести всегда трудно, легче жить по послушанию. Именно поэтому сейчас так мало старцев. В обыденной жизни в основном мы подменяем совесть либо канонами, либо моралью, в целом – воспитанием и традициями. И безсовестность понимаем, прежде всего, как аморальность. Хотя морализм является низшей ступенью совестности. Настоящая же совестность сродни Богосознанию. Они родные сестры. Именно об этом, о первоосновном, мы всегда забываем. Адам, когда согрешил, утратил способность к совестной оценке действительности. Господь не оставил грех без последствий, но изгнав первых людей из Эдема, открыл для них путь к покаянию. Поэтому, и в жизни человека, если Господь думает такового спасать, компромисс с совестью неизбежно заканчивается изгнанием. Когда подобное происходит с народом, то должно ожидать попущенных Богом смут, потрясений, войн, глада и мора. Все смуты и потрясения рождаются в недрах дефицита совести.
    Не случайно сказано в Псалме Давидовом: «Сердце чисто созижди во мне Боже, и дух прав обнови во утробе моей» (Пс. 50; 12). И, далее, в том же Псалме: «Жертва Богу дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит» (Пс. 50; 19). Царь Давид говорит в Псалме о высшем, что есть в человеке – о совести. Которую мы, как в обиходе, так и в духовной практике, подменяем моралью, обрядами, канонами. Мы забываем, да и знаем ли, что каноны и обряды даны нам за нашу безсовестность. Мы даже не можем осмыслить, что необходимость жизни по канонам, морали и традициям (хотя они нужны, и нужны «зело»), есть следствие совестной деградации как отдельных людей, так и всего общества. Потому что, тому кто знает Бога, не нужно объяснять необходимость почитания отца и матери, необходимость любить ближнего как самого себя, необходимость быть честным, целомудренным, и всего остального, что записано в Десяти Заповедях. Но, увы, ныне стало так мало знающих (ведающих) Бога, что для решения самоочевидных вопросов требуется созывать соборы, чтобы на них эти самоочевидные вещи утверждать.
    Но, пожалуй, не это является главной бедой времени. Главная беда состоит в том (и возникла она не сегодня), что наше церковное образование строится на преподавании догматики, литургики, церковной истории, и проч. Семинаристам преподаются богословские знания, но… как быть в ладу с собственной совестью, их никто не учит. Не учат даже тому, как в соответствии с учением святых отцев правильно молиться. Не от того ли, начиная с XV; века Церковь перешла в эпоху законничества, а с XV;; столетия, в эпоху новообрядности, перешла к морализму, а сейчас перешли к церковному либерализму, потому что в семинариях не учат как правильно молиться и жить по совести. Во всех случаях, Россия и Русская Церковь стали отходить от дарованного Свыше опыта стяжания Фаворского света, где совесть и логосность есть главные арбитры, помогающая человеку идти по пути такового стяжания.
    Суть же вопроса состоит в том, что логосность и совестность в человеке не проявляются автоматически. Ибо, точно также, как младенца надо учить речи, потому что сама собою способность говорить у него не проявится, также человека надо учить логосности и совестности. При этом, должно понимать, что логосность не есть аналог мировоззрения, но заключается в способности мыслить, когда мысль существует не сама по себе, но теологически обусловлена и направлена к Богосознанию. Второе, что подлежит осмыслению, это вопрос совестности, где совесть не есть свод моральных правил и нравственных норм, как то имеет место в протестантской, либо иудейской этике, но – голос Божий в человеке. И потому, с этой точки зрения, совестность также является аналогом Богосознания. Отсюда, следует вывод, что человек не может быть теологическим существом, если он не логосен и не совестен.
    Современная же действительность, с ее атрибутами – компьютерами, интернетом, телевидением и проч., механизируют и унифицируют наше мышление, и через унификацию уничтожают в человеке логосность. Построенная же на принципах «тайна беззакония в действии» жизнь, убивает и совестность. По сути, нынешняя предантихристова цивилизация уже превратила людей в говорящих животных. И будет превращать дальше, пока не сделает биологическими роботами. У животных и роботов нет логосности и нет совести. Они есть только у человека, Божьего создания.   
   Путь отступления для России стал происходить по тому же сценарию, как то было в Первом и Втором Риме. На место теологических принципов стали приходить принципы закона. Когда законничество окончательно утвердилось на Западе, совершился католический раскол 1054 года. Когда Византия, в свою очередь, уклонилась к унии с Ватиканом, то Константинополь, как «Удерживающий», также прекратил свое существование. Аналогичным образом события стали происходить и в России.
    Ибо, едва государство Российское восприняло на себя роль «Удерживающего», как в недра его стал входить и дух чуждого для России законничества. Дух этот стал входить с присущим иосифлянам опытом внешнего делания, который сам являлся продолжением ветхозаветной традиции. «Ветхозаветность» их заключалась, разумеется, не в следовании Моисееву закону, но, в постановке самого Закона во главу угла. В следовании более букве, нежели духу. Хотя, справедливости ради надо сказать, что возвышение партии иосифлян было неслучайным, ибо другой силы в конце XV столетия, для действенного сопротивления ереси жидовствующих, тогда просто не было. Тем не менее, путь законничества, это путь подмены личностных совестных решений практикой безличностного послушания. Будь то послушание Закону, либо церковным иерархам, тем более Царю, когда страх Божий заменяется страхом наказания. Путь закона, это путь суда, а не покаяния. А значит, путь постепенного угасания совестности в человеке.
    Например, если обратиться к истории Израиля, то внимательный исследователь обнаружит, что Закон Израилю пришлось дать по причине глубинной совестной поврежденности народа. При этом, несмотря на четырнадцативековое хождение в Законе, Закон совести израильтянам не добавил, он только ограждал их от греха. Именно поэтому, когда Христос пришел с проповедью ко Израилю, то Израиль не принял Его. Не принял, потому что Христос говорил народу вещи незнакомые. В своих проповедях Господь говорил людям о совести, любви, милосердии, о необходимости обретения ими этих главных добродетелей. Даже ученики не сразу поняли Спасителя, потому что Новый Завет, это Завет не правил и не моральных предписаний, но – Совести. Поэтому, чтобы совестные очи «избранного стада» открылись, и благодаря этому история человечества получила продолжение, Христу пришлось пойти на пропятие, на Крест.
    Второе отступление от новозаветных принципов началось со времени, когда христианство стало государственной религией. Когда Церкви пришлось разработать свод Законов, защищающих ее от действия «тайны беззакония». С этого времени во Втором Риме началось, после утверждения Православия как государственной религии, постепенное умаление в христианах совестного начала. Умаление происходило уже потому, что жизнь по закону утверждается, если люди не могут жить по совести. Закон нужен тем, кто имеет поврежденную совесть.
    Отсюда, неудивительно, что законническая практика пришла в Россию сразу после принятия от греков христианства. Самостоятельное же законотворчество по Римскому образцу началось в России, когда она окончательно восприняла роль «Удерживающего». Высокое звание «Москва – Третий Рим» было подобным мечу обоюдоострому. Ибо, с этого момента (как и при утверждении Константинополя – Второго Рима) в России, жизнь по совести стала постепенно заменяться жизнью по закону. Результат подобных подмен проявился поэтапно, в Смутном времени, церковном расколе, в Петровщине, в революции, крушении Самодержавия, богоборческих репрессиях, и ныне – в антихристовых новшествах глобализации. Таким образом, мы проваливаемся все глубже и глубже, и конца этому погружению не видно.
    Отсюда, если мы действительно, а не декларативно желаем возрождения Царства, то насущной необходимостью для нас должно быть возвращение к тем принципам, которые Христос проповедовал Израилю во время Своей земной жизни. Потому что, только это, а не новейшие технологии и идеально устроенное государство, может сейчас отодвинуть время Суда. Ибо, не закон (в котором суд) может этот Суд отодвинуть, но только суд своей собственной совести. Ибо, так всегда было, будет, и есть: живущий по совести получает прощение, живущий по закону получает суд.
    Поэтому, при создании Нового Царства нужно учитывать уроки истории. Первым шагом для его возрождения должно стать Всенародное покаяние. Покаяние не внешнее, но глубинное и всеобщее, ибо – несогрешивших сейчас просто нет. Так было в эпоху Вселенских соборов, так было в эпоху создания Царства Российского при Царе Иоанне IV, так должно быть и сейчас. Нам надо учиться на ошибках, потому что если Царство возродится с тем же духом, как то было на рубеже XV-XVI веков, то ничто не убережет нас от новой смуты, а значит и прихода грядущего антихриста. Возрождение Самодержавия должно происходить без того мертвого инквизиторского духа, который прочат нам нынешние абсолютисты, потому что в этом духе нет Христа, нет прощения, но есть следование ветхозаветному закону, который дается тем, кто уже не может жить по любви, не может жить по совести.
    А совесть, она как честь. Потерявший совесть, подобен девице потерявшей честь. Подобен растлившему свою девственность. Совесть самая большая драгоценность в человеке. А потому, не напрасно говорит народная мудрость: «Береги честь смолоду», и – «Совесть, честь и здоровье ни на какой ярмарке не купишь». А также: «Как улей без матки, так и сердце без совести». Воистину, велика народная мудрость. Как улей без матки не наполнится нектаром, так и лукавое сердце не наполнится благодатью. Совесть и честь не купишь. Это дар Божий. Они – нечто драгоценное в человеке, что надо хранить более всех сокровищ. Именно поэтому так ополчается против них враг рода человеческого. Именно поэтому он приводит к власти абсолютистов – папистов в церковной сфере и тиранов в сфере государственной. После периодов либерального растления к власти приходят диктаторы. Это, аксиома. Потому что растливший себя народ, легче подчинить воле деспота, чем народ имеющий национальное самосознание. Потерявший честь, не может достойно противостоять абсолютизму. На краеугольном камне чести и совести строится личность человека. И за обладание этим камнем шло во все века главное сражение.
    А потому, в Грядущем Царстве, вопросы совести и личностного отношения должны стать вопросами первостепенной значимости. Осудив властное монофелитство, Церковь, одновременно с тем должна осудить всякую попытку насаждения безличностности. Осудить всякую попытку дезавуирования, какими бы благими причинами это не прикрывалось, совестного начала в человеке. Преступления против личности (а личность человека сопряжена с его именем), и преступления против совести (которая есть голос Божий), должны быть названы грехом. Потому что, только в этом случае мы можем надеяться, что в будущем, если Бог изволит возродить в России Самодержавие, оно не обернется новой тиранией, подобной тирании Петра I, или Анны Иоанновны.
    Сторонники слепого копирования Самодержавия Царя Иоанна Грозного, делают основной упор на необходимость авторитарного правления, где главным инструментом в деле поддержания порядка будет являться опричнина. Автор, в этой связи хочет заметить, что опричник (если таковой институт будет воссоздан), присягая Государю на верность, не должен освобождаться от личностной и совестной оценки получаемых им приказов. Потому что, только в этом случае мы получим не «псов», по слову – «фас» хозяина выгрызающих крамолу, но по рыцарски верных и по благородному действующих защитников Престола.
    Пример такого благородства, когда верность клятве и верность голосу совести неразрывно сочетались, может дать эпоха Столетней войны. Знаменитейшим ее героем был рыцарь Бертран Дюгеклен. Будучи худородным дворянином, он за свои подвиги получил от французского короля должность коннетабля (т.е. – главнокомандующего). Когда же у короля возникли сложности в Бретани, он поручил Дюгеклену (бретонцу по происхождению) навести там порядок. Дюгеклен наотрез отказался. Он вручил королю золотую шпагу коннетабля, после чего сел на коня и уехал. За ним погнались, но вовсе не за тем, чтобы наказать, а чтобы уговорить вернуться. Он не вернулся. В Грядущем Царстве, любой подданный Государя должен иметь право на поступок, подобный поступку Дюгеклена.
    Почему это так необходимо? Потому что аристократ не тот, кто холуйски (как при Петре I) угождает тирану, но тот, кто способен к принятию свободного совестного решения. Даже в том случае, если это решение выходит за рамки сложившегося общего мнения. Благородство духа тем и отличается от плебейства, что плебей на личностные поступки не способен. С этих позиций, Петр I создал не новую аристократию, а новую касту сатрапов, которая преданно смотрела ему в глаза. О каких-либо личностных решениях в сердцах подданных Царя не могло быть и речи. Хотя, на публике Петр любил показывать себя этаким демократом. И, если Иоанн Грозный перевел высшие сословия в степень служилого дворянства, то Петр низвел их до уровня помещичьей дворни. А поскольку дворне иметь своего мнения не положено, то подобная ситуация привела к серьезной порче нравов элиты, более того, привела к ее вырождению. Для исцеления элиты от порчи понадобилось целых сто лет. Хотя, надо быть честным, до конца порчу изжить не удалось, отчего аристократия продолжала прельщаться Западным либерализмом,  и стремлением заменить Самодержавную монархию на республиканскую власть.
    Поэтому, надо быть честным до конца, именно «петровщина» вбила русского человека в тот совестный ступор, который не позволил ему защитить святого Государя в 1917 году. Русский человек ахал, охал, плакал, но на защиту всеми оставленного Царя не встал. Не нашлось в критический момент «благоразумного разбойника», который бы защитил Святое Семейство, когда его со всех сторон окружили враги. Случилось это по единственной причине: укоренившиеся со времен Петра чинопочитание и привычка переступать через свою совесть, сыграли роковую для Самодержавия роль.

    Трагедия русской жизни XVII-XVIII веков состояла не только в том, что поэтапно действовавшие прокатолические, а затем, ориентированные на протестантизм силы раскололи Церковь и общество. Трагедия состояла в том, что русского человека принуждали поступаться своей совестью. В раскол ушли те, кто не пожелал ей поступиться. При Петре I, если не на бумаге, то, как факт жизни, было высочайше приказано: «Интересы государства – превыше всего!» Таким образом, под государственные интересы подводилось всё и вся: Церковь, народ, сам институт монархии. В этих интересах, если они того требовали, уже ничто не являлось контраргументом: ни Таинство исповеди, ни родственные узы, ни почитание святыни и народных традиций, ни, тем более, голос совести. Здесь, неразменный адамант личности – голос Божий в душе человека, был приравнен, в лучшем случае, к мелкой медной монете. Понятие чести сузилось до степени служения Государю и государству. Совесть, которую должно хранить, как юнице девство, как монахине обет безбрачия, было превращено в нечто незначительное. Совесть стала ненужным атрибутом, от которого (в интересах того же государства) можно было освободиться, делегировав его вышестоящему лицу. Но, не то ли проповедовали большевики, когда согласно «совести пролетариата» можно было расстрелять на месте всякого заподозренного в контрреволюции. И не то ли проповедовал Адольф Гитлер, когда говорил: «Мои солдаты не должны мучиться муками совести. Их дело, исполнять волю вождя. И если, ради исполнения этой воли надо идти и убивать, он должен идти и убивать».
    Властное монофелитство не предполагает в человеке такого рудимента, как совесть. А потому, все диктаторы стремятся уничтожить в человеке именно это ядро личности. Тиранам нужен не носитель идеи рыцарского благородства, а покорный исполнитель их воли. Личностная преданность Царю, или – примат «кодекса чести», в этом случае сменяется на преданность личную, а в повсеместной практике, на собачью преданность. Тирана устраивает только тот, кто предан ему как собака, кто принадлежит ему как личная собственность. Но, не то ли случится при воцарении антихриста, который потребует от своих подданных именно личной преданности.
    Господь же наш Иисус Христос никогда не требовал такой преданности от Учеников, и даже когда они клялись Ему в верности, отвергал эти клятвы: «прежде нежели дважды пропоет петух, трижды отречешься от Меня» (Мк. 14; 30), а также, ранее: «все вы соблазнитесь о Мне в эту ночь, ибо написано: «поражу пастыря и рассеются овцы стада» (Мф. 26; 31). Господь с порога отрицал попытки личной преданности Учеников, но, шаг за шагом, от силы в силу, подводил их к степени преданности личностной. Той преданности, которая может родиться, единственно как плод жертвенной любви и пламенной веры. Господь, в канун Крестных страданий, не видел ни в ком из Учеников, кроме Апостола Иоанна Богослова, такого плода, а потому и сказаны были им эти жестокие слова: «все вы соблазнитель о Мне в эту ночь».
    Требование личной преданности (когда человек соглашается стать разумной собственностью господина), носит глубоко антихристианский характер. Автор проводит параллель, между личностной преданностью (т.е. – «кодексом чести») и девством. Девственник (не только по плоти, но, главное – по духу) не погрешает и против своей совести. А потому, преданность такового, всегда есть плод жертвенной любви. Если же человек соглашается на преданность личную, то уже тем самым он свою девственность теряет. И даже, если остается верным господину, то, все-равно таковой теряет девство, хотя и не в физическом, но в совестном плане. Давший клятву верности уже принадлежит не себе, но тому, кому дал клятву. И даже, если господин поклявшегося не погрешает против Истины, тем не менее, принесший клятву лишается возможности принимать совестные решения.
    Подобная совестная «глухота и немота» является по характеру глубоко антихристианской. Именно по этой причине Христос отвергал всякого рода клятвы (столь свойственные, как иудеям, так и язычникам), но возводил Учеников к степени жертвенной любви. Возводил, потому что любовь делает человека свободным, а клятва превращает в раба. Любовь позволяет до конца развиться совестному началу, клятва связывает его словно смертными пеленами. А потому и сказано было Господом: «А Я говорю вам: не клянись вовсе» (Мф. 5; 34). Говорил, потому что клятва останавливает духовное и нравственное развитие человека. Останавливает возможность возрастания до степени Обетования Царства. Именно в этом автор видит причину того, что безукоризненно выстроенное Иоанном Грозным здание Третьего Рима было столь серьезно сотрясаемо в годы Смутного времени. Именно в этом причина, почему задуманный Патриархом Никоном проект «Россия – Новый Израиль» рухнул в самом начале. Именно в этом причина, почему Петровские реформы привели не к консолидации общества, но к еще большему расколу. Именно в этом причина, почему, несмотря на Клятву верности Дому Романовых в 1613 году, Самодержавие в России погибло. Господь сказал: «не клянись вовсе». Неужели история нас ничему не научила, неужели Евангелие воспринимается нами как аллегория, неужели мы думаем повторить прежние ошибки в новом Грядущем Царстве? Да, не будет! Господь, да просветит наши сердца!

    Завершая статью «Размышления о совести», сознавая, что означенная тема поистине неисчерпаема, следует, тем не менее, выделить в ней некоторые важные аспекты. Суть вопроса состоит в том, что у человека существуют две дарованные Богом личностные константы, благодаря которым и становится возможным личностное самостояние человека. Обе константы являются равнозначными, имя им – логосность и совестность. В случае повреждения какой-либо из них, человек превращается в двуногое говорящее животное. 
    Церковный раскол XVII века в серьезной степени ослабил духовную защиту России, что позволило супротивным силам начать наступление против этих богодарованных констант. С особой силой наступление это происходило в годы правления Петра I. Почему? Ответ лежит на поверхности. Потому что Петр являлся абсолютистом, а абсолютизм ставит во главу угла прежде всего монаршую волю, вне зависимости, соответствует ли эта воля законам человеческим, государственным, и даже Законам Божьим. Следствием абсолютизма явилось не только насаждение рабской психологии в народе и всевластия бюрократии в чиновничьей среде, но и насаждение целого ряда ересей. Главной из них является ересь собороборчества, когда в Церкви одним росчерком пера были отменены и соборность и единоначалие. Или ереси монархического монофелитства, так как абсолютизм именно такой ересью и является.
     С еще большей силой подобное монофелитство проявилось во время революции 1917 года, когда началось воистину сатанинское наступление на личностное и совестное начала в человеке. При этом, события предреволюционные и послереволюционные добавили три новые ереси – имяборчество (вспомним события на Афоне в 1913 г.), цареборчество, и откровенное ничем не прикрытое богоборчество.
   Теперь же, обращаясь к нашему времени, видим, что все перечисленные ереси дали плоды, когда наступление против совестного и логосного начал (этих мономорфных, т.е. – неизменяемых констант), подходит к своему завершению. Для доламывания личностной матрицы человека в ход идут все возможные средства: разложение морали посредством масс-культуры и СМИ, насаждение потребительской психологии, внедрение гендерных программ и ювенильной юстиции. В этой же обойме стоит внедрение ЕГЭ, дабы  процесс обучения уже ничем не отличался от процесса дрессировки высших животных. И, наконец, присвоение человеку (подобно товару, машине и скоту) цифровых кодов, начертаний, со вживлением микрочипов на правую руку и чело.
    Должно вновь отметить – начало вышеперечисленным мерзостям положено было в Петровском абсолютизме. Поэтому, мы Православные монархисты никак не можем согласиться с установкой: «Всякая власть от Бога». Потому что, под это – «всякая», подходит и конституционная монархия, и абсолютная, и просто тираническая деспотия. Нет, «всякая» власть нам не нужна, потому что повторение абсолютизма на новом этапе, приведет напрямую к утверждению власти антихриста.
    В этой связи, обращаясь к пророчествам святых отцев, возвестивших о грядущей славе России, и о проповеди всему миру ценностей Православия, мы должны сказать, что главным здесь должна быть не проповедь внешних атрибутов или внешнего благочестия, но проповедь о необходимости восстановления почти утраченных нами совестности и логосности, необходимости восстановления в народе этих фундаментальных личностных констант. А потому, если мы желаем, чтобы Самодержавие утвердилось на долгие годы, если желаем реально отодвинуть время прихода антихриста, то должно нам сделать упор на восстановление этих фундаментальных, Богом данных констант, без которых невозможна полноценная жизнь Церкви, народа, и государства.


«ДРУГАЯ  ЛОГИКА»

    Сколько стоит мир, вопрос отношения народов мира к представителям богосозданной нации, никогда не являлся однозначным. Эта неоднозначность, а зачастую враждебность к носителям Моисеева Закона, появилась сразу после распятия иудеями Господа нашего Иисуса Христа. На территории России, евреи стали получать равные права с гражданами коренных наций, только во второй половине XIX века. Антисемитские настроения впоследствии усилились еще потому, что именно «красные Моисеи» сделали в России все три революции. Это видно даже по национальному составу, как Временного правительства, так и правительства большевиков. В чем же причина столь непримиримого антагонизма между сторонниками Ветхого Завета и Завета Нового? Только ли в религиозных различиях, или различиях национальных, или каких-то еще? И, почему, крещеный иудей, все-равно, так или иначе, остается законником. Большинство русских людей решило эту проблему просто: «Они – жиды, и не о чем тут размышлять». Подобный ответ автора не устраивал никогда, потому что поэты Владимир Высоцкий, Игорь Тальков и Николай Мельников (поэма «Русский Крест») являлись в той или иной степени евреями. Также, прпмч. Елисавета Феодоровна Романова и ее сестра Императрица Александра Феодоровна, по матери (как пишет о том Татьяна Грачева) имели в своих жилах Данову кровь. Где же ответ? И почему происходят парадоксы, подобные приведенным выше примерам? Ответа автор долго не получал.
    В конце 90-х годов прошлого века довелось прочесть подряд две книги: Шульгина «Что нам в них не нравится?» и «Пол и характер» Отто Вейнингера. Еврей-выкрест Отто Вейнингер дает на страницах этой книги, для своего народа, очень жестокие определения. Были прочитаны еще несколько книг подобного содержания (например, Григория Климова), но ответа на поставленный вопрос не дали и они. И лишь по прочтении в 2014 году статьи монаха Пимена «Важно! Как спасти Русь?», удалось вплотную подойти к вопросу, как дать концептуальное обоснование – почему от евреев, даже если они на сто процентов Православные, все-равно надо дистанцироваться. Не в том плане, чтобы ничего от них не принимать, и с ними не общаться (например, у автора немало друзей евреев, к которым он по доброму относится), но, в том плане, что предлагаемая ими информация должна приниматься через призму православного славянского менталитета. Необходим, причем в обязательном порядке, понятийный фильтр. Должно, не заглатывать сразу без разбору полученную информацию, но исследовать ее, как говорят отцы Церкви – «принимая не принимать», после чего делать свои, соответствующие нам славянам выводы. Почему? Да, потому что для Православного славянина нехарактерен болезненный интерес к апокалиптическим вопросам, хотя бы он и был в курсе этих проблем. Также, такие понятия, как тупик и безысходность, не являются доминантными для славянина. Русский человек всегда ищет выход. По крайней мере, раньше всегда было так. Напротив, для евреев эти понятия очень даже характерны, поэтому, для них не случаен обостренный интерес к апокалиптическим вопросам.
    Второе: для славян совершенно несвойственно впадать при малейшей опасности в панику. Напротив, для евреев, которых две тысячи лет гнали, это качество – впадать в панику, также является доминантным. Ко всему, славяне, и в великих скорбях – оптимисты. Евреи, даже если у них все хорошо, подсознательно ждут беды. После распятия Христа иудаизм превратился в «засохшую смоковницу», а потому, дух отчаяния и безысходности неотступно ходит за последователями Талмуда и живет в каждом адепте иудаизма. И даже после принятия ими Крещения, родовые грехи и национальные духи, а главное – менталитет, о чем поговорим позже, продолжают неумолимо действовать на них.
    Приведенные аргументы, озвученные целым рядом авторов, дают возможность понять, почему нужно с осторожностью относиться не только к образу мыслей евреев, но даже к объективно поданной ими информации. Ко всему, всегда нужно знать, что при всей их многозначительности и психологической пластичности, в них  отсутствует тот стержень, который характерен для всякой титульной нации. Поэтому, мужество и благородство, по словам Отто Вейнингера (? – автор видел противоположные примеры), как правило, им не присуще. Перечисленные выше качества делают их, в определенных ситуациях (также, как мусульман и китайцев), ненадежными союзниками. Поэтому, совет афонского монаха Пимена – дистанцироваться от инородцев, имеет серьезное обоснование.
    Третий аспект, почему не нужно раскрывать душу нараспашку, в отношении не только иудеев, но, опять-таки, мусульман и китайцев, состоит в том, что нас разделяют кроме различных культур и мировоззрений, главным образом – различные логики. Как ни странно, в мире существует множество национальных культур и, наверное, еще больше верований, но – логик всего три. Почему так? Да, потому что религия может родить культуру, может родить мифологию, благодаря религии и культуре может появиться цивилизация, но философию, а вслед за тем науку, религия родить не может. Потому что философия и наука не есть продукт анализа или сравнения, эти мыслительные операции доступны даже животным, но философия и наука, это продукт прежде всего логики. Так вот, в мире существует всего три вида логики. И должно сказать, что такая наука, как богословие, тоже происходит от логики, хотя и в религиозном контексте. Без логики, религия ограничивается только сводом правил, обрядами и таинствами. Но, благодаря логике, в вопросах религиозных были открыты новые горизонты. В результате разработки в философских школах Эллады нового понятийного аппарата, появилась возможность создания (ни много ни мало) догматического учения Церкви. Без эллинской логики невозможно было бы выработать учение о Воплощении Господа нашего Иисуса Христа. На его создание потребовалось более тысячи лет, и учение свт. Григория Паламы явилось достойным завершением этих великих трудов.
    В этой связи нужно задаться вопросом: какие существуют виды логики?
    Первая из них – логика эллинская, или, как ее условно называют – сократова.
    Вторая – логика иудео-магометанская.
    Третья – логика конфуцианская.
    Зададим справедливый вопрос: почему Индия, Мессопотамия, Египет, Финикия, Эфиопия, Япония, майя и ацтеки Америки, и  т.д., логики не создали? Ведь все эти страны имели древнюю историю, развитую культуру, мифологию, традиции. Каждая из этих стран создала свою неповторимую цивилизацию, но логики они почему то создать не смогли. В этом существует определенная тайна, но, ключ (или ключи) к ее разгадке есть. Первый ключ, и самый главный – участие Бога в ее создании. Потому что понятие – логика, происходит от слова – Логос. А Логос, есть Слово Божие, или – Христос. Второй ключ состоит в понятии «ксения», введенный в оборот этнологом Львом Гумилевым. «Ксения» есть культурологическое дополнение или прививка в тело другого народа, или семя, посеянное на ином, неприродном для этого семени культурном поле. Так произошло с христианством, посеянном на культурном поле европейских народов. Этот посев при всходах дал нечто иное, чем если бы он совершался на родном природном поле. Автор смеет предположить, что если бы между Царем Алексеем Михайловичем и Патриархом Никоном не произошла никому не нужная ссора, то европейская «ксения» в России все-равно бы утвердилась и проросла, но не в виде химеры, как при Петре I, а в виде метаморфозы, как при Царях Иоанне III и Иоанне IV (идеология «Москва – Третий Рим»). И тогда нам удалось бы избежать той страшной катастрофы в начале XVIII века, которая чуть не погубила Россию. Думается, что это нам урок на будущее. По всей очевидности, ни Царю ни Патриарху тогда не хватило логики, а потому вместо «ксении» в России проросла «химера».
    Ни Царь, ни Патриарх не ведали тогда, что церковная реформа началась не для того, чтобы объединить все Православные народы, а для того, чтобы, как пишет историк Борис Кутузов в книге «Церковная реформа XVII века»: «демонтировать саму основу Православной веры и Самодержавной государственности в России». Что, собственно и случилось на соборе 1666 года, когда были отменены (через анафему на «древлие предания и обряды») Деяния Стоглавого собора, того самого, благодаря которому Москва реально, а не декларативно, обрела функцию «Удерживающего», или «Третьего Рима». По прошествии полувека в России был отменен и принцип «Симфонии властей», кстати, заложенный на том же Стоглавом соборе. В обоих случаях восторжествовал принцип, не служения Богу в духе Истины, а в исполнении рационалистического принципа земной пользы и юридического принципа исторической необходимости. И если Царь Алексей Михайлович, став заложником обстоятельств, был ведомым (под воздействием придворных партий) этими обстоятельствами, то Царь Петр уже являлся ведущим. И такие личности, как Лефорт и Яков Брюс, лишь тонко направляли его.
    Но вновь зададимся вопросом: каков был характер «ксении» в эллинском мире, благодаря которой  в Древней Греции развились многие философские школы? Есть основания полагать, что она пришла от древних славян ариев, заселивших Европу еще до начала Ледникового периода. Память об этой древней цивилизации осталась у всех европейских народов. О праславянских цивилизациях известно, что это – государства этрусков, венедов, Триполье, Черняховская культура, дофиникийский Крит, Троя, в Азии – Великая Тартария. Должно вспомнить, что на территории нынешней Турции, за пять тысяч лет до Р.Х. существовали арийские государства с развитыми цивилизациями, имевшими буквенный (если быть точным – слоговый) алфавит. Этот алфавит русский человек может прочесть без переводчика. Потому что он очень схож с алфавитами Древних греков, а также святых Кирилла и Мефодия. Цивилизации славян в Малой Азии (как и в Индии) развились там во время Ледникового периода. Когда же ледник начал отступать, то произошло уже второе Великое переселение народов – снова в Европу. Поэтому, заслуга эллинов состоит в том, что приняв «ксению» от праславян, они создали на основании посева от другой культуры философию, а вместе с ней – логику. Философия же дала начало науке.
    Аналогичным образом дело произошло и в Китае. «Ксения» пришла в Китай благодаря Лао-Цзы, который родился в 604 году до Р.Х. В «Исторических повествованиях» Сыма Цяня история жизни Лао-Цзы описана подробно. Кстати, в них есть рассказ о путешествии божественного Лао в Индию. Вспомним, что Индия, это арийская страна. Именно оттуда Лао-Цзы принес учение Дао – Всеобщий закон. Принес незнакомое китайцам понятие об Абсолюте, а также пантеистические взгляды на природу. Его трактат «Дао Дэ Дзин» (Канон Пути и его Благой Силы) рожден под влиянием индуизма. В «Повествованиях» Сыма Цяня описывается встреча престарелого Лао с тридцатитрехлетним Конфуцием. Именно под влиянием этой встречи в Конфуции и произошла та самая метаморфоза, которая позволила ему создать учение, доныне доминирующее в Китае. Конфуций создал ни много ни мало – философию, а философия есть продукт логики. Как видим, «ксения» и здесь исходила от ариев.
    Что же происходило со странами Ближнего и Среднего Востока? Эпицентром арийства на Ближнем Востоке была цивилизация персов. Даже государство у них было устроено так, как и в Индии, то есть – по сословно-кастовому принципу. Отличительной  чертой ариев являлось наличие сословной аристократии. Той аристократии, с которой всегда считались монархи. Даже в верованиях персов есть сходство с индуистскими верованиями. Зороастризм – дуалистическая религия, а дуализм корнями исходит из Индии. Индуистская свастика дуалистична, ибо при непрестанном ее вращении, добро сменяется злом, а зло – добром. Например, Бодхидхарма, проповедуя дзен-буддизм в Китае (V-VI век по Р.Х.), утвердил там именно дуализм. Ибо система «инь-янь», широко применяемая в дзен, содержит в себе свастический принцип. Таким образом, первая «ксения» на Ближнем Востоке также являлась арийской. После утверждения в арабских и иранских странах ислама, пришла вторая «ксения» – иудео-магометанская, ибо, как известно, ислам создан при деятельном участии иудейских раввинов Яффы и Медины. В результате чего, на Ближнем Востоке, а затем, во всем исламском мире появился новый вид логики, как уже сказано – иудео-магометанский. Именно эти три вида логики позволили создать, условно обозначенные – античную, индокитайскую и мусульманскую культуры. Которые, впрочем, не отменяли культур других, живших в этих регионах народов. Именно эти три вида логики позволили возникнуть и развиться философиям, а на их базе – наукам. Именно они – философии и науки, позволили словесно (т.е. – логически) постигать и изучать богосозданный мир, природу, а с утверждением христианства – природу Бога, Сына Человеческого пришедшего во плоти. Провиденциально, что только понятийный аппарат эллинов дал возможность выполнить эту великую задачу.
    Таким образом, видим, что учения Сократа, Конфуция и Магомета серьезным образом отличаются друг от друга. На современном языке можно сказать: каждое их этих учений имеет свой неповторимый «Windows», свою самодостаточную оперативную систему. Причем, самодостаточность их настолько велика, что синкретически соединиться они не могут. Каждая их трех логик является настолько органичной, что безболезненно вторгнуться в эту органичность нельзя. Это положение является весомым аргументом против, с одной стороны – экуменических контактов, с другой – попыток создания космополитической культуры.
    Но, вернемся к началу нашего разговора. Как уже говорилось, логика, даже принявших крещение евреев, все-равно отличается от логики славян. В одних и тех же ситуациях, еврей и русский ведут себя по разному. И, как бы еврей, даже родившийся в России, и впитавший с детства русскую культуру, ни пытался стать русским, его гены (и записанная в них другая логика) будут требовать своего. Вот почему, в царское время принимавшим крещение иудеям требовалось проходить Чин отречения от иудаизма. Вот почему, евреям, только в седьмом поколении разрешалось рукополагаться во священники. Требования эти родились не от больного воображения. Отцы Церкви знали, насколько это серьезно – наследственность, и тем более логика, если ко всему она – другая.
    Главное противоборство иудео-магометанской логики и логики эллинской, состоит в противоречии между установочным (т.е. – законническим) мышлением и мышлением теологическим. При этом, молитва магометано-иудеев кардинально отличается от молитвы логицистов. Потому что молитва установочная носит всегда технологический характер, а поскольку, по слову свящ. Владимира Соколова («Мистика или духовность») – «магия технологична, а технология магична», то установочная молитва ничем не отличается от магической формулы, даже если она оккультно не обусловлена. Напротив, молитва теологическая глубоко чужда технологии, а значит и магичности, потому что цель такой молитвы, не в том чтобы «двигать горами и воскрешать мертвых» (не это ли будет делать антихрист в последние времена?), а в том, чтобы через призывание Духа Истины, воскресить свою погибшую душу. Логика иудео-магометан направлена как раз на обретение земного могущества, и как итог его – устроение рая на земле. Логика теологическая имеет иной вектор – обретение Царства Небесного, которое «внутрь нас есть».
    Отсюда становится понятным, почему иудеи до сей поры не приняли Христа. Причина, в кардинальном различии логики. Если обозначить одним словом: в чем суть перечисленных логик? – то, эти различия можно классифицировать так:
    Логика иудео-магометанская, это логика юридическая, или законническая.
    Логика конфуцианская носит рационалистический характер.
    Логика эллинская, единственная теологическая логика, а потому направлена на постижение не только сути явлений, вещей, и самой природы, но – на словесное (логическое) познание природы Творца всего сущего.
    Познание природы Бога, как по благодати (в молитве), так и благодаря мыслительной деятельности человека, для двух предыдущих логик невозможно. Тому служат препятствием, с одной стороны – юридизм иудео-магометанства, с другой – рационализм конфуцианства. Потому что, в конечном итоге, и та и другая логика (как только они выходят за рамки юридических и моральных норм) приходят к формализму, где внешнее определение не подтверждается внутренним содержанием. Причем, должно отметить, что в христианском мире тоже существуют аналоги указанных крайностей, где католичество с его законничеством можно называть аналогом иудаизма, а протестантизм с его рационалистическим богословием, аналогом конфуцианства. Подобное положение вновь указывает на невозможность экуменических контактов, более того, на невозможность создания единой синкретической религии, в которой якобы будет заключена полнота истины. В любом случае, здесь, либо эллинам надо стать иудеями (а равно – конфуцианами), либо наоборот – иудеям стать во Христе эллинами.
    Следует также отметить, что именно иудаизм породил три религиозных крайности, которые откристаллизовались еще за двести-триста лет до прихода Христа. Здесь, фарисейство является крайностью законнической, саддукейство – либеральной или экуменической, иродианство – крайностью оккультно-мис-тической. Как ни странно, но даже родившиеся в России и принявшие Православие евреи, впадают в эти крайности до сих пор. Отсюда, неудивительно, что по причине склонности к этим крайностям, у них возникают перекосы в сторону рационализма, юридизма и мистицизма, в целом, в сторону интеллектуализма за счет душевности. Сердечная чакра, по этой причине, у них как бы отсутствует, ее заменяет принцип пользы, либо необходимость следовать установлениям закона. Отсюда, евреям, если они действительно хотят стать своими в среде других народов, нужно это учитывать.
    Если говорить о русских Православных, то, за вычетом большинства теплохладных, нас тоже можно разделить по типам логики.
    Первый тип – это, во всем правые законники. Законник не терпит обличений, но всегда готов обличать, и даже если смиряется, то смиряется внешне, смиреннословно. Это тот самый пример духовного юридизма, или православного иудаизма.
    Второй тип – всё оправдывающие рационалисты, или православные конфуциане (православные лютеране), которые, пользуясь принципом высшей пользы, могут объяснить, а значит и оправдать, всё что угодно.
    Третий тип – это православные мистики, гоняющиеся за чудесами, и ставящие их во главу угла. Нередко таковой мистицизм приводит их к границе оккультизма, и в ряде случаев заводит за таковую границу.
    По домашней библиотеке, и по той литературе, которую читает человек, можно определить к какой категории он принадлежит. К примеру, законник очень внимательно изучает каноническую сторону Церкви. Его настольной книгой являются Деяния Вселенских и Поместных соборов. Образцами для него являются преподобные Иосиф Волоцкий и Феодор Студит. При этом законник напряженно ищет врагов, которые достойны лишь одного – наказания. Гневные  – «Анафема!», и – «Анаксиос!», всегда на устах юридически мыслящего христианина. Следующая степень законничества именуется обрядоверием. Обрядовер воспринимает духовную реальность как рационалистически, так и мистически. Поэтому, не случайно, что одни адепты этого направления уходят в духовный рационализм, а другие в псевдодуховный мистицизм.
    Таковых рационалистов и мистиков много в среде староверов-раскольников, поэтому не случайно обряд ставится ими выше догматической и канонической стороны. Православных конфуциан немало и в среде антиглобалистов, ибо борьбу со «зверем века сего» они ведут не с позиций духовного противодействия – пост, молитва, покаяние, соборность, а с позиций конференций, форумов, сбора подписей и т.п., что есть дел человеческих. Рационалисты не понимают, что плоть духа победить не может, что в сердцевине политических процессов находится дух. И что движущая сила «зверя» не политическая, а духовная.
   Таковых рационалистов и мистиков много среди почитателей (к сожалению) Царя Иоанна Грозного, Григория Распутина, И.В. Сталина и Императора Петра I. К примеру, автор не причисляет к лику святых три первые исторические фигуры, но верит, что все трое обрели Царство Небесное. И если видит темные места в их жизни, то воспринимает это со скорбью. Автор воспринимает их как людей, имеющих в себе и доброе и злое, но видит также и поступательное движение, которое привело их к вечной жизни.
    Если говорить об Императоре Петре, то автор видит его глубоко чуждым, как российской, так и Православной реальности. И эта чуждость заключена, прежде всего в его инородстве (см. «Зверь на престоле» А. Мартыненко), а следовательно, в неспособности Царя-реформатора мыслить по русски и по православному. Менталитет и логика Петра славянскими не являлись. Россия не понимала его, а он не понимал Россию. Петру оставалось только одно – подчинить своей воле непокорный народ. Воспитанный на идеалах Немецкой слободы, он был до мозга костей западником (православным лютеранином), а значит – рационалистом и мистиком. Такими же рационалистами и мистиками являются его почитатели. Поэтому, неудивительно, отчего с таким упорством они оправдывают грехи, и даже напрямую еретические дела сего Монарха.
    Все три указанные категории духовных искажений нераздельно соединились в последователях иудаизма. И даже, если на первом плане иудея стоит Закон, то на втором, неизбежно – рационалистический принцип целесообразности. В сердцевине же любого правоверного законника, всегда – иродианский мистицизм. Поэтому, вопрос: какие книги мы читаем, и желаем ли знать правду о тех или иных людях, и – следуем ли мы установкам, либо, напротив – в желании познать Истину читаем святых отцев и Евангелие, не является праздным.
    В связи с вышесказанным, могут возникнуть справедливые возражения: что же, выходит, для своего блага, евреям надо раствориться в другом этносе? Потерять национальную идентичность? Разумеется, нет. Ибо, понятие – национальный характер, предусматривает неизменность этого характера. Здесь можно провести аналогию с генетикой. Гены любого вида животных подразделяются на два типа: мономорфные и полиморфные. Мономорфные гены не могут быть изменяемы, иначе это приведет к мутациям и вырождению вида. Полиморфные могут изменяться, в зависимости от воздействия на организм окружающей среды. Вышеприведенные крайности – фарисейство, саддукейство, иродианство – есть полиморфные аномалии национального характера иудеев. Поэтому, евреям, для их же блага, необходима не только прививка (в качестве «ксении») культуры окружающего этноса, но более того – нужна метаморфоза. В противном случае, они не смогут избавиться от множества накопившихся за тысячелетия искажений.
    Именно эти искажения, которые повредили даже мономорфную генетику нации, делают их заложниками живущих в них качеств. Поэтому (часто безсознательно), они идут не по пути изменения себя, но по пути изменения коренных этносов. А если же говорить о прямых слугах сатаны (ибо каббала – тайная доктрина Израиля), то усилия этих слуг направлены на изменение также и мономорфной генетики всех народов планеты земля. Идеал таких изменений – лишенное национальных признаков быдло. Поэтому, для евреев, если они хотят быть честными перед собой и Богом, нет иного пути, кроме метаморфозы, которая не отменяет личностных характеристик их нации. Более того, эта метаморфоза позволит обрести недостающие характеристики от тех этносов, среди которых им волею судеб приходится жить. Вспомним, что христианство вышло из среды уверовавших во Христа евреев, но по утверждению его в Европе, подверглось метаморфозе. При неизменности сути христианства (мономорфной части), изменился его характер.
    Примеры же благодатной метаморфозы в среде потомков богосозданного народа, существуют в немалом количестве. Для наглядности, приведем хотя бы некоторые. Тому свидетельство, жизненные подвиги иеросхимонаха Сампсона (Сиверса), свт. Афанасия (Сахарова) еп. Ковровского, прп. Алексия Зосимовского, прот. Иосифа Фуделя и его сына Сергия Фуделя, прот. Николая Голубцова… список можно долго продолжать. Но, самым важным примером может послужить жизненный путь и подвиг св. прпмч. Елисаветы Феодоровны Романовой и св. мч. Царицы Александры Феодоровны Романовой. Эти великие примеры должны вдохновлять и направлять ко спасению тех, кто принадлежит к народу, некогда предавшему и распявшему Христа.
    В средние века, у католической инквизиции и у русских опричников существовал целый перечень прямых и косвенных признаков, по которым можно было определить жидовствующего, независимо от его национальной принадлежности. Высчитывать – кто жидовствующий, а кто нет, – дело как непростое, так и неполезное, потому что во всех случаях существует один главный признак, который как лакмусовая бумажка, позволяет определить всякого принадлежащего к распространенной ныне «ереси». Таким лакмусом является отношение верующего во Христа человека к понятию – подвиг.
    Жидовствующие, опять-таки независимо от национальной принадлежности, даже если следуют за Христом, ведут себя двояко. В первом случае, они отыскивают себе нишу в сферах влияния и местах распределения благ. Во втором, если ведут активный образ жизни, то, образно выражаясь – бегут впереди Христа. Это так называемые социальные христиане. Должно отметить, что Иуда Искариот был именно таким, социальным апостолом. Он шел впереди Христа и Учеников Его, для того, чтобы позаботиться о питании, ночлеге, решить финансовые вопросы. Это очень опасный вид подвига, потому что всякий идущий впереди, если изначально не воспринимает послушание с позиций жертвенного служения, невольно начинает стяжевать предназначенную Господу славу самому себе. Иуда перестал воспринимать данное ему послушание, как жертвенный подвиг, а потому пресекся.
    Поэтому, если еврей канонически правильно (а главное – по духу) следует за Христом, если вопрос жертвенного служения для него не отвлеченная парадигма, а образ жизни, то в этом случае можно говорить, что он уже не жид, но – русский человек. Именно в этом состоит феномен, что крестьянин на Руси искренне удивлялся, когда ему говорили о принадлежности Апостолов к еврейской нации. – «Не прав ты барин, – отвечал хлебопашец желающему просветить его помещику, – все Апостолы и Евангелисты, как есть русские люди. А Божья Матерь, как есть чисто русская Богородица». Приведенные выше имена святых лишний раз подтверждают истинность таковой мужицкой логики: «Если православный, значит – русский».
    Но, как ни светла поэзия святых, жизнь нас возвращает к прозе. Ибо, избавиться так просто от груза национальных и родовых грехов нельзя никакому живущему на земле народу. Евреи здесь не исключение. Их беда в том, что из-за греха богоубийства они лишились национального удела, а потому сами мучаются, и мучают других. И даже стараясь идти по пути ассимиляции в среде коренных народов, они никуда не могут деться от своей натуры. Их ставшая природной способность к инфильтрациям и НЛП, их записанный в генах принцип «народы надо изучать, а изучив использовать», не позволяет им до конца стать своими в другой этнической среде. Таким образом, встраиваясь в любой этнос, а следовательно, в любое национальное или общественное движение, они никогда (и это тоже происходит по большей части безсознательно) не теряют своей национальной идентичности. То же самое, надо отметить, происходит и с китайцами, которые, даже находясь на другом конце света, будут (и тоже безсознательно) работать на благо Китая. Аналогичные процессы совершаются и с этническими мусульманами, особенно если речь идет о малых мусульманских народах. Автор не дает здесь моральной оценки, - плохо это или хорошо, но единственно, ставит акцент, что подобное явление существует. Процесс ассимиляции евреев (как и этнических мусульман, или китайцев), когда через внутреннее изменение они становятся своими в другом народе, крайне тяжел для них. И в том повинна не только группа крови евреев (четвертая – самая эгоистичная из всех групп), но в особенности их национальный менталитет, и самое важное – логика, которая, как говорилось выше, кардинально отличается от логики европейцев. Для того, чтобы живущему в России еврею действительно стать и русским и Православным, ему надо претерпеть всемеро больше скорбей и внутренних утеснений, чем коренному русскому. Потому что, только эти скорби, если они во Христе Иисусе, и могут глубинно изменить менталитет, и самое важное – логику представителя семитской расы.
    Поэтому, когда мы видим сейчас, что наш антиглобалистский авангард состоит в основном из представителей этой расы, подобное положение не может нас не тревожить. Потому что, как и сказано было в начале, философия тупика, философия безысходности, явления глубоко чуждые славянскому духу, как раз глубоко свойственны духу иудейскому. Тоже можно сказать о стремлении евреев к инкапсуляции в клан, как средства вхождения в национальные элиты. То же можно сказать об их стремлении возглавлять общественные и национальные движения, как средство воздействия на народ. Таким образом, во всем и везде занимая, если не руководящие должности, то, как минимум, высшие ступени власти. Засилье людей с другой и непонятной нам оперативной системой, людей, у которых другой «Windows», неизбежно приведет к изменению сознания, изменению менталитета всякого народа, которым они руководят. Это происходит в любом случае, если народ без рассуждения слушает их и внимает их логике. Потому что, одно дело, когда мысль прорастает в таинственной тишине, а затем дает плоды, и другое, когда мы оперируем готовыми установками. И потому, даже когда они будут на сто процентов правы и предельно правдивы (и неважно, о чем идет речь – политика, культура, духовность, антиглобализм) мутация национального сознания, так или иначе, совершится.
    По большому счету, национальная матрица русского народа сейчас серьезно повреждена. Это повреждение началось в особой степени, со времени правления Царя Петра I, и в еще большей степени после революции 1917 года. Сейчас матрица русского народа доламывается окончательно, а потому, вряд ли мы сможем найти хотя бы одного неповрежденного человека. Отсюда неудивительно, что нашими учителями (по обе стороны) становятся носители как законнического юридизма, так и рационалистического формализма. По большей части, эти лидеры, которые, даже будучи ведомыми, действуют искренне, безсознательно утверждая в народе свой юридизм и рационализм. И поскольку мы все без исключения повреждены, то потому, часто не можем отличить золото от подделки. 
    Ответ, почему наше положение столь печально, может дать наука информатика. Эта наука говорит однозначно, что если индуктор модулирует инородный для принимающей системы информационный геном, то, он неизбежно будет ею отвергнут. Также, если принимающая система работает в другом формате, то она не сможет обработать данные формата чуждого ей. Для этого надо сменить либо операционную систему индуктора, либо операционную систему («Windows») принимающей стороны. Но… если чужеродный геном имеет камуфлирующую оболочку (троянский принцип), то, принявшая его система не обнаружит опасности, а потому может подвергнуться разрушению, либо химерической перестройке по образу и подобию чужака, в любом случае – мутациям собственного генома. Это, кстати, хорошо знают специалисты компьютерщики, это хорошо знают врачи вирусологи и онкологи, это является общеизвестным аспектом для сектоведов. Святые отцы не напрасно предупреждают, что безрассудное общение новоначальных с людьми другой веры и культуры, может привести к повреждению их духовного здоровья. 
    Поэтому, поднимая вопрос о деле возрождения русского народа, с самого начала нужно говорить, что это дело не только возрождения Православной духовности, Русской культуры, и национальных традиций, но и дело возрождения логики. Потому что, на сегодняшний день мы имеем не только катастрофическую испорченность нравов, культуры и языка, но и катастрофическую испорченность логики. По большому счету, наше мышление давно уже нелогично, ибо мысль не может нормально развиваться, как говорит о том Евангелие: «на камне, в чертополохе и на обочинах дорог». А потому, наше мышление, если оно еще присутствует, давно уже не эллинское, но либо иудео-магометанское, либо опосредованно конфуцианское. По сути, мы сейчас не мыслим, а только оперируем готовыми установками.
    Ко всему, необходимо отметить, что наличие того или иного вида логики, не является препятствием ко спасению, а уж тем более, не является грехом. Грехом, а значит препятствием ко спасению, является направленность логики ко злу. Хотя, надо быть до конца честным, в движении к Богосознанию, другая логика может стать таким препятствием. Разумеется, в том случае, если в движении к Истине, ищущий ее ограничит себя системой понятий, присущих конкретному виду логики. То, что является благом в деле соблюдения традиций, не всегда является таковым, в вопросах постижения Истины. Самодостаточность иудео-магометанства и конфуцианства, собственно, и могут таковые препятствия создать.

    Подводя итог настоящих рассуждений, разобрав вопросы логики, логосности и совестности, следует отметить, что эти дары не проявляются в человеке автоматически, но требуют развития и воспитания, с непременным умножением талантов, с непременным умножением плодов, как о том сказано в Евангелии (Срав: Мф. 25; 14-30, 13; 23). Ибо, точно также, как всякого младенца надо учить речи, потому что способность говорить в нем сама собою не проявится, также и человека, независимо от национальной принадлежности его, от младых ногтей надо учить логосности и совестности. Надо приводить его к истинной вере, и с малого возраста возводить к Богопознанию. Ибо, если ребенок будет воспитан с иудео-магометанских позиций, то его логика и совесть будут иметь иудео-магометанский (т.е. - законнический) характер. Тоже самое можно говорить о конфуцианах. Их логика и совесть будут неизбежно рационально-моралистичными. И лишь только теологическая логика дает предпосылки к развитию и теологической совестности. В выборе логики заключен ключ к Богопознанию, в этом и благо и опасность, потому что, если мы сделаем не тот выбор, то пойдем не по тому пути.
    О том, что мы уже стали сходить с правильного пути, свидетельствуют взгляды наших современных антиглобалистов и монархистов. Происходит это потому, что большинство из них (речь идет об активной части) по духовному устроению являются либо «иудео-магометанами», либо «конфуцианами». То есть, законниками и рационалистами. Отсюда неудивительно, что в вопросах монархии они стоят на «царебожнических» позициях. Царебожничество же возникло, с одной стороны, в магометанской среде (как в суннитском, так и шиитском исламе), еще ранее в Египте, а также в странах Индокитая, в которых господствует учение Конфуция. В обоих случаях, в этих азиатских странах, независимо от того, какой была монархия – иерократическая (т.е. – сакральная), как в Египте и странах ислама, деспотическая, как в Вавилоне, сословно-представительная, как в персидском Иране, или особым образом в Китае, всюду  происходила чрезмерная сакрализация личности монарха. Царь на Востоке считался наместником бога на земле, и даже самим богом. В связи с этим, его воля являлась абсолютной и непререкаемой. А поскольку наш монархический актив состоит в основном из рационалистов и законников, то и неудивительно, что в российские Самодержцы они прочат именно абсолютного правителя. Все это свидетельствует о логосном и совестном повреждении таковых, а потому, не дай Бог их планам осуществиться.
   Поэтому, обращаясь к вопросу возрождения Самодержавия, мы должны задаться вопросом: какой тип Монархии для нас наиболее пригоден? Ответ здесь может дать не только историческая наука, но и знание принципов логики. О существовании различных религиозных и культурно-исторических типов, из которых, со всей неизбежностью проистекали различные типы управления государством, писали – Н.Я. Данилевский в «России и Европе», К.Н. Леонтьев в «Византизме и славянстве», А.С. Хомяков в «Семирамиде», Освальд Шпенглер в «Закате Европы», Арнольд Тойнби в «Исследовании истории», и разумеется, Лев Гумилев во многих своих работах. Все эти исследователи одинаково вычленяют (причем, не по национальным принципам, а по религиозным и региональным), различные типы культур, которые есть выражение национального характера и менталитета, а также связанных с этим типов государственного управления, то есть, всего того, что входит в понятие культурно-исторической общности.
   Автор хотел-бы вновь напомнить, что указанные различия в типах культурно-исторической общности зависят не только от наличия той иной культуры, религии или национального менталитета, но главной образом, от наличия той или иной логики, как системообразующего генома в формировании и национального характера, и менталитета нации, и его религиозной самоидентификации. Где, уже не как причина, но как следствие, возникает тот или иной тип государственного управления, характерный для той или иной культурно-исторической общности.
   Теологическое устроение государства (не путать с теократическим) присуще, как о том пишет этнолог Л.Н. Гумилев и историк В.Л. Махнач, в первую очередь арийским государствам, каковыми были Древняя Индия, Древний Иран, государства Древних славян, а позднее ахейские (эллинские) царства. На этих же основаниях строилось управление как в языческой, так и в христианской Римской империи.
    Если мы рассмотрим для сравнения систему управления в Древней Индии: брахманы – жрецы, раджи – правители, кшатрии – воины, вайшья – земледельцы, ремесленники, купцы, то увидим, что она идеально соответствует схеме (изначально аристотелиевой) римского историка Полибия (II век до Р.Х.), с его иерархической пирамидой – монарх-аристократия-демос. Где власть монарха вовсе не являлась абсолютной, ибо ограничивалась влиянием аристократии, а влияние аристократии сдерживалась демосом, т.е. – народом,  жителями городов-полисов. Причем, и первые и вторые и третьи не являлись антагонистами в отношении друг к другу, но все вместе работали на общее благо.
    Именно Полибиеву схему взял на вооружение и значительно обогатил Император Юстиниан Великий. Новеллы Императора Юстиниана вошли впоследствии в Славянскую Кормчую, которая, деяниями Царя Иоанна IV стала основанием для создания Третьего Рима в России. Таким образом, мы видим в России XVI века продолжение не только принципов Первого и Второго Рима, но продолжение властных принципов утвердившихся от древности во всех арийских государствах.
    Напротив, в годы правления Петра I произошла насильственная замена Римских и арийских принципов, на принципы характерные для стран Древнего Египта, Мессопотамии, мусульманского Востока и Древнего Китая. Как уже говорилось ранее, иерократия (теократия), а равно – монархический деспотизм и обожествение власти царя, от того присущи для цивилизаций Египта, Индокитая и Ближнего Востока, потому что они являются носителями соответствующего типа логики. Если быть точными, то логики иудео-магометанской и логики конфуцианской. Носители же логики теологической (эллинской, сократовой) устрояют свои царства, как правило, в соответствие с Полибиевой схемой, будь то при жизни самого Полибия, либо за тысячи лет до и после него. Это универсальный закон, и иначе устроить царства среди народов обладающих теологической логикой невозможно. Если заменить в Римском государстве Самодержавие на абсолютизм, то это будет являться насилием над менталитетом и национальным характером живущих в таковом государстве народами. Теократия (более того – тирания) для арийских народов потому неприемлима, от того что они являются (по логосности) народами теологическими. Теократическими народами являются как раз не славяне и не европейцы, а иудеи и мусульмане. По этой причине, теократия не прижилась ни в Первом, ни во Втором, ни Третьем Риме. Для теологических народов теократия глубоко чужда, более того – опасна, ибо, как известно, царство антихриста (т.е. – царя и бога), будет государством как раз теократическим. Отсюда, то, что являлось благом для Египта и Ветхого Израиля, по факту не является таковым для стран арийских, а тем более, государств устроенных по Римскому принципу. Именно об этом писали (каждый по своему) и философы-славянофилы, и наши современники Лев Гумилев и Владимир Махнач, а также западные исследователи – О. Шпенглер, А. Тойнби, Г. Зедльмайр.
    Для государств Римского типа, главенствующими являются не закон и право (причина падения Первого Рима), а совестность и логосность. Ибо, именно они создают незыблемый фундамент для утверждения «Удерживающего», который есть «Римское государство», по определению свт. Иоанна Златоуста в толковании на Второе послание к Фессалоникийцам. И роль «Удерживающего» здесь вовсе не в том, чтобы создать подобие Царства Небесного на земле (то есть – построить теократическое государство) а в том, чтобы препятствовать воплощению мирового зла. Сущностный же принцип «Удерживающего» блестяще выражен в формуле С.Уварова – свт. Филарета (Дроздова) – «Православие, Самодержавие, Народность». В этом принципе, как видим, нет места ни для какого абсолютизма – ни церковного, ни царского, ни, тем более народного, но ясно утверждается теологический, то есть совестный и логосный принципы управления Римским государством. Идея теократического (по принципам египетского и ветхозаветно-иудейского) государства является для России глубоко чуждой, более того, навязанной врагами Русского Самодержавия и Православной Церкви.
    Оглянувшись на сегодняшнюю реальность, следует честно признать, что мы русские едва не полностью утратили теологические логосность и совестность, без которых Православного Самодержавия не построить. Хуже того, несмотря на данный нам шанс после Второго Крещения Руси, до сих пор не сделали правильного выбора. А потому, сейчас мы для себя еще более опасны, чем инородцы, которые этот выбор сделали. Мы просто плывем по течению, и ждем как манны небесной перемен в нашей жизни. Перемены же сами собой никогда не происходят. Совершиться они могут в том случае, если Русский народ всерьез задумается о покаянии, которое и станет главным первым шагом в разрешении многовековых проблем. Народ сам должен учиться эти проблемы решать, а не думать, что за него все сделает сошедший с небес опричный орден. Ибо, если народ будет заниматься безплодным ожиданием, то опричники будут как раз из числа сторонников абсолютной монархии по восточному типу. И тогда мало не покажется никому, потому что такое Самодержавие ничем не будет отличаться от правления антихриста.
    В этой связи, политизированное сопротивление жидовству не только не имеет большого смысла, но может привести к противоположному результату. В первую очередь нам нужно меняться самим, и лишь  потом задаваться вопросом: в чем опасность наших обрусевших инородцев? И существует ли эта опасность? Потому что, положа руку на сердце, говорить, что все российские инородцы чужды и опасны нам русским, нельзя. Но, при этом, должно понять, что им самим трудно уйти (а для человека это невозможно), во-первых, от наличия родовых, сугубо национальных грехов. Во-вторых (если говорить только о евреях), от иудейского коллективного безсознательного; ибо в крови душа народа. В-третьих: от тех родовых духов, которые сугубо характерны для каждого  народа и расы, и которые тянутся по родовой и национальной цепи, как ламинарии из темных морских бездн.
   С этой точки зрения, являются порочными утверждения о физическом освобождении пространства России от евреев. Потому что эти технологии разрабатываются как раз теми, кто сам национально нездоров. Тот, кто громче всех кричит: «Держи вора!», - с большой долей вероятности, этим вором и является. Главное же оружие в борьбе с антисистемой (а болезнь эта ныне слишком запущена), сейчас не в силовых методах, но в слове Истины. Второе оружие содержится в Таинствах Церкви, молитве, глубоком знании Писания и святых отцев. Третье оружие состоит в готовности пострадать за Истину, если надо и до смерти. Потому что враг безсилен перед теми, для кого «смерть приобретение». И еще, может быть главное оружие, это – соборность. Которую за нас никто (если мы сами не возьмемся за это дело) не будет возрождать. И, конечно, в первую очередь – помощь Свыше. И упование, что Господь, по милосердию Своему, может все однажды изменить. Как уже не раз случалось за столетия многоскорбной истории России.


«ТЕОКРАТИЯ ИЛИ ТЕОЛОГИЯ: ИЗРАИЛЬ ИЛИ РИМ»

                I
    В настоящей статье особое место будет уделено вопросам логики, теологии, а также происходящим от них вопросам устроения цивилизации по Римскому образцу, как итога или плода цивилизации арийского типа. Для того, чтобы полнее раскрыть смысл предлагаемой статьи, необходимо процитировать толкование свт. Иоанна Златоуста на Второе послание к Фессалоникийцам. Апостол Павел пишет в этом Послании: «Ибо тайна беззакония уже в действии, только [не совершится] до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь (2-е Фес. 2; 7).
    Свт. Иоанн Златоуст в своем толковании на это Послание разъясняет, что под Удерживающим Апостол Павел разумеет Римское государство. Именно такой вывод можно сделать и нам, из приводимых ниже слов святого: «Когда прекратится существование римского государства, тогда он (антихрист) придет. И справедливо, – потому что до тех пор, пока будут бояться этого государства, никто скоро не подчинится (антихристу); но после того, как оно будет разрушено, водворится безначалие, и он будет стремиться похитить всю – и человеческую и божескую – власть. Подобно тому как прежде того разрушены были царства, именно: мидийское – вавилонянами, вавилонское – персами, персидское – македонянами, македонское – римлянами, так и это последнее разрушено будет антихристом, а он сам будет побежден Христом и более уже не будет владычествовать».
    Несмотря на столь ясное указание святого, многие монархисты продолжают называть Удерживающим самого Царя, а не государство. Более того, считают, что идеал развития Римского государства заключен в утверждении не принципа «Симфонии властей», как то принято еще со времен Константина Великого, но в утверждении на основе царской власти принципов теократии. Современные монархисты, к великому сожалению, даже не задают себе вопросов о возможности соединения столь разнородных принципов в единое целое. Им кажется вполне естественным и логичным соединить практику богоправления (причем в одном единственном народе), с практикой многотысячелетнего развития цивилизаций, объединенных общим названием, как арийские цивилизации. Увы, это опасное заблуждение возникло не сегодня, но владеет умами просвещенных сословий в России уже более пятисот лет. К примеру, с просвещенными умами Западной Европы это случилось гораздо раньше, так как оные попали под теократическое обольщение еще двенадцать столетий назад. Если говорить о России, то это обольщение вошло в недра просвещенных сословий одновременно с принятием идеологии Третьего Рима. Именно тогда во властных и церковных кругах стала циркулировать и все более набирать силу побочная, долго находящаяся в тени идея, об онтологическом переходе Римского (или «симфонического») управления государством, в управление теократическое. С утверждением же этой чуждой для любой арийской, а значит и Римской цивилизации идеи, в России начались все смуты, потрясения, реформации, расколы и революции.
    Враг рода человеческого знал что делал, потому что с усвоением в высших правящих и церковных кругах этой идеи, стало подспудно формироваться, с одной стороны – стремление к абсолютизму, а с другой – к папизму. То есть, в обоих случаях, по принципу полярности, началось формирование, причем, на почве одной и той же иосифлянской идеологии, стремление как к теократии царской, так и теократии священнической. При этом, говоря о теократии в новозаветные времена, мы ведем речь о лже-теократии, то есть, о теократии лукаво измышленной отпавшими от Истины иудеями. Потому что, именно этот измышленный аналог теократии они нам и преподносят. В связи с этим, термин – теократия, в нашей статье, надо понимать именно в таковом плане. При этом, автор стоит на позициях, что после пришествия в мир воплотившегося Христа, истинная, данная ветхозаветному Израилю теократия, не только не может быть применена в новозаветных условиях, но более того, в случае ее применения, неизбежно нанесет вред как церковному, так и государственному строительству.
    Примером такого вредоносного воздействия может послужить XVII век, когда в России, как в церковных, так государственных, а равно (после церковной  реформы) в старообрядческих кругах, шла борьба за обладание первенством в деле утверждения именно теократической идеологии. Отсюда неудивительно, что по причине стремления насадить на российской почве чуждый для Римской цивилизации принцип, и произошли все смуты и потрясения, начавшиеся с рубежа XVI-XVII веков. Онтологическим следствием такового насаждения, за принятие в России ложной теократической идеи, со времени пришествия ко власти Императора Петра I, наступил период наказания. Правление Петра, с его абсолютизмом, когда численность коренного населения уменьшилась на одну треть, с его разгулом иноземства, с онтологическим презрением ко всему русскому, показало пагубность теократической идеологии в самом ее корне.
    Как уже было сказано, идея теократии появилась в России одновременно с возвышением законнического ордена иосифлян. Многие исследователи называют иосифлян, по причине примата законничества в их учении, а также приближенности к государственной власти, духовно родственными к таким католическим орденам, как доминиканцы, бенедиктинцы и цистериане. Именно с иосифлянами, а вовсе не с идеологией Третьего Рима, о чем постараемся сказать далее, в Россию и вошла идея теократии.
    Сами же корни теократической идеологии исходят вовсе не из недр славянства, но противного ему иудаизма, который (как религия) был утвержден Богом с одной целью – ради создания условий для пришествия в мир Спасителя. Уже по этой причине, теократическая идея в новозаветные времена может рассматриваться как отработавшая свое, более того, как чуждая, если даже не губительная, в деле государственного и церковного строительства. Ко всему, надо помнить, что теократия (т.е. – боговластие) в Израиле существовало в чистом виде четыреста лет, в период предшествующий установлению в среде последователей иудаизма монархической государственности. Боговластие утвердилось в чистом виде в Израиле после принятия Синайского кодекса, и существовало до тех пор, пока народ исполнял Моисеев Закон под водительством судий и пророков. После того, как такое водительство прекратилось, и каждый последователь Закона Моисея начал жить по «воле сердца своего», Господь, по требованию самого народа, через пророка Самуила дал Израилю царя.
    При этом, должно сразу отметить, что монархическая форма правления отнюдь не являлась панацеей для самого Израиля, но была утверждена с одной целью, дабы посредством царской власти понудить народ к исполнению Божьего Закона. Царская власть здесь существовала как плетка, как бич, дабы воспрепятствовать развитию в народе «тайны беззакония». Подобная жесткость царского правления соответствовала самой особенности иудейского Закона, которая заключалась в строгом детерминизме. Детерминизм иудаизма нужен был единственно для того, чтобы выдержать жесткие условия, необходимые для прихода Спасителя. Ибо, для создания законнических условий более всего подходил именно этот «жестоковыйный» народ. И хотя, с установлением царской власти в Израиле закончилась эпоха теократии, но при этом, началась эпоха монархического (или силового) принуждения народа к исполнению Моисеева Закона.
    С приходом же Христа Спасителя, когда исполнились ветхозаветные обетования, началась совсем иная эпоха. Идеалы новозаветной эпохи превзошли здесь идеалы даже лучших периодов теократии. С наступлением евангельской эры, началась эпоха усыновления падшего человечества, ибо Христос сказал прямо Своим ученикам: «Я уже не называю вас рабами… Я назвал вас друзьями» (Ин. 15; 15). Христос Своим приходом отменил рабство Закона, чтобы утвердить навсегда сыновство Благой Вести. Поэтому, неизбежно, что всякий принявший от сердца Благую Весть, переставал быть рабом, но становился другом. В самом начале Своей проповеди Господь сказал в Нагорной Проповеди: «если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царствие Небесное» (Мф. 5; 20). Последователям Христа требовалось ни много ни мало, как превзойти эту теократическую праведность. Именно с этой целью Отец Небесный усыновил через Сына Человеческого всех верующих в Него людей. Онтологически, с пришествием Спасителя закончилась эпоха теократии и началась эпоха теологии.
    Но, было бы верхом безпечности считать, что теократическая идея без боя сдаст свои позиции. Во все периоды христианства она настойчиво всплывала и стремилась овладевать умами. При этом, характерно, если рассмотреть всю историю христианства, открывается наглядный факт, что идеи теократии всякий раз были связаны с какой-либо ересью. Причем, независимо от разновидности этих ересей, будь то арианство, или монофизитство, или затем монофелитство, иконоборчество, и так далее, до латинской ереси. Уже только одно это дает понимание, что идея теократии в новозаветные времена является не только чуждой, инородной, но напрямую принесенной из враждебных Православию кругов. Отсюда, в Западной Церкви, после католического раскола, и не могло совершиться иного исхода, кроме как утверждения абсолютизма папской власти. Равным образом, и в странах принявших протестантизм, та же абсолютистская идея не могла не перейти из сферы клерикально-церковной (айсберг перевернулся) в сферу государственную.
    Аналогичным образом, ибо нет ничего нового под луной, абсолютистская (теократическая в основании) идея пришла в Россию вместе с политическим возвышением ордена иосифлян. Несмотря на неоценимую помощь этого ордена в деле разгрома ереси жидовствующих, вместе с иосифлянами (идеологию которых можно сравнить с евангельской «солью») пришел дух инквизиции, пришла чуждая для России идея теократии. Благодаря именно иосифлянам, теократическая идея стала овладевать сознанием, как духовных лиц, так и представителей правящей элиты. После недолгой передышки, в годы ли правления Царя Феодора Иоанновича, или Царя Михаила Феодоровича Романова, теократическая идеология вновь стала помрачать умы правящих сословий, что привело в годы церковных реформ к созданию предпосылок как абсолютизма в монархической среде, так и папизма в среде церковной. Сам же фундамент абсолютизма был создан на «Уложенном Соборе» 1649 года, а папистская парадигма – «Россия – Новый Израиль», утвердилась деяниями Патриарха Никона. Отсюда, не приходится удивляться, что весь этот начатый на волне реформ раздрай привел к церковному расколу. Раздрай же совершился со всей неизбежностью, потому что здесь не только новообрядцы (государственные и церковные власти), но и старообрядцы были до мозга костей повреждены иосифлянским духом.
    При этом, нельзя говорить об иосифлянах только в отрицательном смысле, ибо, как было сказано выше, иосифляне, или как их называли впоследствии – «стяжатели», это – «соль земли». В жизни все должно «осоляться», но беда иосифлян состояла в том, что они никак не являлись «светом миру». Напротив, последователи Нила Сорского, своим учением вносили в жизнь тот «тихий свет», которого так недоставало последователям Иосифа Волоцкого. Но, и подобное разделение не являлось бы бедой, если бы в центре ее существовала координирующая сила, эти крайности примиряющая. Но, таковую силу, данную нам в лице прп. Сергия Радонежского и его последователей, Россия, к концу XV века уже утратила. Отсюда, не разделение на иосифлян и ниловцев являлось для России бедой, но бедой являлась утрата коренной, характерной именно для нее силы. Россия утратила тот, данный ей свыше путь духовного развития, который был указан ей в жизни и подвиге прп. Сергия Радонежского. Направление прп. Сергия являлось для России корневым и главенствующим, ибо, только имея в центре это – корневое, и можно было избежать опасных перекосов при формировании идеологии Третьего Рима. Но, поскольку, разделение на два разных крыла – «соль и свет» в России произошло, то, для Московского Царства, по слову Спасителя: «всякое царство, разделившееся само в себе опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит» (Мф. 12; 25), наступило время смут, расколов и потрясений. Поэтому, если говорить о державном строительстве XVI века, ошибка Иоанна Грозного состояла в том, что он пытался создать новую элиту (опричнину), используя как раз иосифлянскую закваску, а не квасцы прп. Сергия. Причина неудачи Царя Иоанна с опричниной состоит именно в этой ошибке.
    К сожалению, поляризация часто вторгается в нашу действительность. Это можно видеть на примере жизни как одного человека, так народа, царства, и даже целой цивилизации. В соответствие с этим принципом, Ветхий Завет является «солью», а Евангелие – «светом». По аналогии, Царство здесь также будет «солью», а Церковь «светом». В семье, муж подобен «соли», жена – «свету». Применительно же к теме нашей статьи, теократия подобна «соли», теология – «свету». Хотя в реальности должно происходить органическое соединение этих свойств, как то и указано жизнью и подвигом прп. Сергия. Для нормальной жизни, в обществе все должно «осоляться», и все должно «освещаться». Ибо, только в этом случае – в Царстве, Церкви и обществе будут сохраняться необходимые для их жизнедеятельности баланс и равновесие. В этом, кстати, и состоит главная суть цивилизации Римской, цивилизации арийского типа.
    Однобокость же учения иосифлян состоит в том, что насаждение принципа «соли» привело к умалению принципа «света». Повсеместное оскудение «света», начиная с конца XV столетия, есть следствие доминирования учения иосифлян в деле церковного и государственного строительства. Поэтому, происшедшие – в начале XVII века Смута, а полувеком позже церковный раскол, были онтологически этим оскудением подготовлены. На почве того же оскудения совершились и Петровские реформы, и (через двести лет) обе революции 1917 года. Революции семнадцатого года были буквально запрограммированы семнадцатым веком. Потому что, если исследовать методы правления не только Петра I, но и Царя Алексея Михайловича, становится ясным со всей очевидностью, что в абсолютизме, который установочно оформился на «Уложенном Соборе» 1649 года, во всей полноте воплотилась именно теократическая идеология. Та идеология, которая была опробована в Англии, в годы правления короля Генриха VIII, и после обкатки ее по Европе перешла к нам.
    По сути, Петровский абсолютизм является теократией наоборот. И, несмотря на чуждость русской действительности такового абсолютизма, несмотря на революционность его, революция эта была подготовлена гораздо ранее. Апостасийное движение к этой революции началось даже не в XVII веке. И начавшись, носило даже не двоякий, но троякий характер. Первый шаг к отступлению состоял в утрате коренного, утвержденного жизнью и подвигом прп. Сергия Радонежского направления. Второй шаг был в принятии, как главенствующего, учения иосифлян, с их ветхозаветным принципом законничества. Третий шаг состоял даже не в развитии тайного антисистемного учения ереси жидовствующих. Это учение было глубоко чуждым нам, и укореняться оно стало в правящих сословиях по одной причине – правящая элита переродилась к XVI столетию в кланово-землевладельческую (или – княже-боярскую) олигархию. Олигархия, по своей сути, как писали в отношении этого явления Лев Гумилев и В.Л. Махнач, всегда антисистемна. Именно поэтому (потому что здоровый организм общества порче не подвержен) на почве княже-боярской олигархии и смогла укорениться антисистема ереси жидовствующих. Развитие антисистемы в обществе, есть ни что иное, как звонок Свыше. Ибо, через то Господь указывает на серьезное духовное неблагополучие в таковом обществе. Дом стал «разделяться сам в себе». Необходимо было принимать кардинальные меры. Либо, эволюционные – с целью реставрации и утверждения на новой основе опыта прп. Сергия. Либо, силовые, поддержанные государственной властью, с направленностью к теократии, в духе учения иосифлян. А поскольку, теократическая идея в России, благодаря иосифлянам была уже принята, то и не потребовалось особого труда, чтобы внедрить эту идеологию в жизнь. До реформ Петра I, а особенно до революции 1917 года было очень далеко, но, и реформы и революция случилась как раз вследствие принятия чуждой, исходящей из теократического принципа идеи, суть которой – построение царства небесного на земле. Если говорить о новом времени, то, та же самая идея действует ныне и в России и на Западе, но в либеральном варианте. Поэтому, надо быть полными безумцами, чтобы сейчас, в апокалиптическое время, снова наступать на те же грабли. Но, именно такие грабли нам готовят нынешние абсолютисты, обещая Царство Небесное, немедленно и сейчас, под скипетром Грядущего Самодержца.
    Об антисистемности в вопросах духовной жизни, как действии духа антихриста в последние времена, много говорил в своих трудах подвижник благочестия наших дней, архиепископ Сиракузский Аверкий (Таушев). Одним из аспектов такого антихристова действия, Владыка называл партийную политику в Церкви. В статье «Святая ревность» он писал следующее: «Но есть также и фальшивая, лживая ревность, под маской которой скрываются кипящие человеческие страсти – чаще всего гордость, любовь к власти и к почестям и интереса партийной политики подобные тем, которые играют ведущую роль в политической борьбе и которой не может быть места в духовной жизни, в общественной жизни Церкви, но которые, к несчастью, можно встретить в наше время и которые являются главными возбудителями всевозможных ссор и нестроений в Церкви. Сами те, кто их разжигает и руководит «политикой», часто притворяются борцами «за идею», но в действительности стремятся добиться лишь своих личных целей, стремятся угодить не Богу, но своему самодовольству и ревнуют не о славе Божией, но о своей славе и славе своих сподвижников и членов своей партии».
   В другом месте Владыка пишет: «Церковь дана нам для спасения наших душ и ни для чего больше! Мы не можем делать ее своим орудием или превращать ее в арену для разгула своих страстей ради достижения личных наших целей». Ибо: «Только святая ревность по Боге, о Христе, без всякой примеси хитрой и двусмысленно коварной политики, должна руководить нами во всех наших делах и поступках».
    Аналогичным образом мыслил и И.А. Ильин, как это видно из его статьи «Яд партийности»: «дух партийности разжигает своекорыстие классов и групп, и тем искажает и предает государственное дело»; «дух партийности расшатывает у людей совесть и честь и незаметно ведет их на путь продажности и уголовности»; «дух партийности извращает все миросозерцание человека, подчиняя все партийной пользе и насаждая в душах неискоренимую пошлость» («Для русских». Избранное. Смоленск, 1995. С. 18).
    Слово, и архиепископа Аверкия, и Ивана Ильина, дает здесь полное объяснение процессам разрушения, начиная с рубежа XV-XVI веков, как российской государственности, так и Православной Церкви. Ибо, тот дух партийности, вошедший к нам вместе с иосифлянами, это стремление к теократии, будучи вначале латентно скрытым, впоследствии обнаружилось вполне, и именно оно (стремление) привело затем к церковному расколу, смутам и потрясениям на Святой Руси.
    Партийность, или клановость, подспудно жила на Руси еще в домонгольский период. Именно она привела к раздробленности государства, пока Господь не замирил процессы центробежности внешним порабощением. После освобождения от ига, партийные (т.е. – антигосударственные) процессы вновь стали набирать силу, с чем и столкнулся еще дед Иоанна Грозного, Великий князь Иоанн III. Поэтому, борьба Первого Русского Царя с антигосударственными течениями была оправданной и необходимой. Именно они, клановые или партийные (антихристовы – согласно слову архиеп. Аверкия) движения и привели Россию к Смутному времени, поставив государство на край гибели.
    После воцарения Династии Романовых дух партийности никуда не ушел, но развитие этого духа, в деле воплощения его в реальность, началось с новой силой. И, как уже повелось от века, процесс раскручивания маховика центробежности вновь начался от княже-боярской олигархии, а во время церковных реформ перекинулся на Церковь. Партийный дух, заложенный в дело церковного строительства иосифлянами, долго тлел, а потому неизбежно вспыхнул, когда появилась соответствующая для возгорания среда. Земства сопротивлялись дольше всех, но и их закрутило в общий водоворот. А потому, неизбежно, и со всей онтологической необходимостью в России появился тиран. Он должен был появиться, ибо всякая смута для того и создается, чтобы ее замирить с помощью тирании. Таким образом, видим, что партийность всегда кончается смутой, и если в народе не происходит покаяния, то выход из хаоса всегда бывает один – тирания, или абсолютная монархия, которая по своему типу во всем противоположна Римским принципам управления государством.
    При этом, есть серьезные основания полагать, что раскручивание полярности «иосифляне – заволжцы» началось не само собой, но с подачи наших врагов. Именно они, в совершенстве владея механизмами создания интриг, расколов и смут, и развили это, совершенно ненужное для России противостояние. Процесс политизации обоих духовных направлений (при жизни преподобных Иосифа Волоцкого и Нила Сорского потенциальный, но не явный) четко обозначился впоследствии, благодаря действиям Вассиана Патрикеева. Именно деяния сего князя-инока в серьезной степени политизировали движение «заволжцев», скомпрометировали его, и после того, как это движение (или часть его), под конец царствования Василия III, противопоставило себя властям, оно было со всей неизбежностью разгромлено. Разгром «нестяжателей» осуществлялся, кстати, при деятельной поддержке иосифлян. Таким образом, в России, по причине искусственно созданной поляризации, произошло первое церковное партийное разделение. Церковь оставалась единой, но дух полярности вошел в ее недра. С образованием же в России партийной полярности, по слову архиепископа Аверкия (Таушева) – в Россию и вошел со всей неизбежностью дух антихриста. В борьбе с заволжцами иосифляне незаметно для себя превратились в партию, или, в своего рода духовный орден.
    Таким же партией-орденом стала и опричнина, созданная Царем Иоанном IV. Причем, создавая ее, Царь имел совсем другие цели и задачи. А именно, он хотел создать новое сословие, или новую аристократию. Вместо же аристократии получился орден. Получилась партия. Или, иначе, новая каста, для которой, кроме власти Монарха «ниже канон, ниже закон» был не властен. Именно эту опасность – быстрое перерождение опричнины в касту, и увидел Царь Иоанн, а потому (после покаянного письма в 1572 году) без всякого сожаления опричнину распустил. Царь хотел сформировать элиту, а получилась каста. Хотел создать новую аристократию, получалась партия-орден. Но, всякая партия или орден, по слову архиепископа Аверкия (Таушева), уже несет в себе дух антихриста, несет в себе дух разделения. А раз так, то, зачем тогда опричнина?.. И потому, Царь ее распустил. Без всякого сожаления распустил, и даже слово «опричнина» запретил для упоминания.
    Возвращаясь к тематике настоящей работы, должно отметить, что принцип партийности, это и есть основополагающий принцип Карфагена, который, по форме своего существования во всем противоположен как Римским, так и Православным принципам соборности, державности, общинности и народоправства.
    Ахиллесовой пятой деспотического типа государственности, является способность перерождения ее, как и указывал Л.А. Тихомиров, от степени неограниченной монархии к степени конституционного правления. Главной причиной такого перерождения, а также причиной восхищения правящими сословиями властных (т.е. – царских) полномочий, является отсутствие соборности, а значит  и отсутствие контроля со стороны народных избранников над назначаемыми верховной властью правителями.
    Данное положение в одинаковой степени касается и дальневосточных деспотий, и деспотий мусульманских стран, и партийных олигархий Карфагена, Тира и Сидона, а равно, в одинаковой степени европейского абсолютизма. Во всех случаях, происходит либо переподчинение властного принципа в среде избранных, а также назначенных правителей, либо происходит либерализация абсолютизма, с полной его заменой правлением конституционным. Так было в Китае, особенно в период правителей-евнухов. Так было в Японии, когда назначаемые (либо выдвигаемые правящими кланами) сёгуны, по сути подменяли собой власть микадо (императора). Так было в Хазарском каганате, когда беги восхитили власть каганов, сделав их чисто декоративными властителями. Так было и в последние триста лет существования Османской империи. Здесь, великий визирь стал своего рода турецким бегом и турецким сёгуном.
    Абсолютизм же европейских королей и вовсе переродился в конституционные (т.е. – парламентские) республики, по тому образу и подобию, как это было в Карфагене. Должно отметить, что в парламентских республиках олигархии оттого начинают активно развиваться, потому что сам принцип партийного парламентаризма пришел к ним из Карфагена. Главная же причина всех этих перерождений заключена в отсутствии принципа соборности, в отсутствии Римских принципов управления.
 
             II
    Многие монархисты, говоря о заслугах Царя Иоанна Грозного, ставят ему главной заслугой борьбу с ересью жидовствующих, хотя главной заслугой являлось как раз не это. По поводу подобного взгляда можно привести остроумное высказывание Л.А. Тихомирова в письме к Ф.Д. Самарину, от 9 августа 1911 года: «Наше положение, вероятно, не хуже прежнего, но крайне малое понимание православия и монархизма в среде так называемых “правых” проявилось гораздо ярче, чем прежде. К сожалению, у нас гораздо больше антисемитов, чем православных, и гораздо больше абсолютистов, чем монархистов». Борьба же Царской власти в России с жидовствующими не являлась самоцелью, хотя и имела глубинно филогенетический характер. Филогенез же состоял в том, что Россия являлась государством, изначально построенным на арийских, или теологических основаниях. Корни же ереси жидовствующих находились, с одной стороны, в талмудическом учении Израиля, а с другой, в сатанинском учении хананейских Тира и Сидона. В лице этой ереси воплотились те самые мистические Израиль и Карфаген, которые, в новозаветное время сокрушили последовательно две Римских державы. Отсюда, противостояние Рима Русского с мистическими Карфагеном и Израилем, носила провиденциальный характер. Вспомним, что в преддверии христианской эпохи, именно Рим явился причиной разрушения Карфагена, как то было в Пунических войнах, и причиной разрушения Израиля, как то случилось при нашествии Тита Веспасиана в 70 году.
    В лице Карфагена был разрушен тот богопротивный порядок, который устанавливал политическую власть мамоны, подкупов, интриг, всех методов правителей «мира сего», которых Иван Ильин именовал тайной закулисой. Еще раньше этот порядок был разрушен в оккупированном финикийцами кносском Крите (вспомним легенду о Минотавре), а затем, войсками Александра Македонского, в Тире и Сидоне. В том же Карфагене, в котором правили не избранники народа, но финансовые магнаты, совершалось поклонение демонам преисподней и практиковались человеческие жертвоприношения. Во всех сферах жизни, как  в Карфагене, так и в породивших его Тире и Сидоне, духовность, общество и государство были подчинены сатане. А потому, провиденциально и со всей неизбежностью, благодаря проповеди римского сенатора Марка Порция Катона – «Карфаген был разрушен».
    Несколько иначе дело обстояло с Древней Иудеей, наследницей ветхозаветного Израиля. В Израиле, внешне совершалось поклонение Истинному Богу, но на деле, когда воплотивший Бог в Израиль пришел, то, не только остался не принятым, но и был казнен со всей жестокостью, как разбойник на Кресте. По сути, являясь противоположностью Карфагену, Израиль мистически был с ним связан. Связь же состояла в том, что именно в Израиле родилась идея царебожия и идея лже-теократии. Мессия, по мнению сторонников иудаизма, должен был являться одновременно духовным и светским правителем. Должно отметить, что эта идея родилась вовсе не в период истинной теократии, когда народом, через пророков и судей правил Сам Бог, но родилась она после завоевания Иудеи греками, а затем римлянами. Идея царебожнической теократии родилась в Израиле, как плод мечтательной ностальгии по утраченному боговластию. И когда царебожническая идеология (как злой плод) привела к народному восстанию (66-70 гг. от Р.Х.), Иерусалим был разрушен Римом, также, как прежде им был разрушен Карфаген. Римское государство, и есть то средство, которое только и может поразить, как врага тайного – кносского Минотавра, так и Карфаген – врага явного. Потому что, и Кносс и Карфаген, а следом – мистический Израиль, это и есть главные, непримиримые и заклятые враги Рима.
    В обоих случаях, взять ли сатанократический Карфаген, либо теократический Израиль, в последние двести лет до прихода Спасителя, они являлись (одни прямо, другие прикровенно) носителями богопротивной идеологии. Более того, являются таковыми до сих пор. Отсюда неудивительно, что Карфаген и Израиль, перестав существовать политически, мистически свою идеологию сохранили, а сохранив, продолжали вести борьбу с победившим их Римом. По сути, вся история христианства, это история борьбы мистических Карфагена и Израиля с реально существующим Римом. Поэтому, результатом таковой борьбы явилось троекратное падение Рима как Удерживающего, где Россия, несмотря на нанесенный ей в 1917 году катастрофический урон, все-равно продолжает роль Удерживающего исполнять. И если мы посмотрим на современные процессы глобализации, то увидим, что глобализация есть ни что иное, как соединившиеся воедино мистические Кносс, Карфаген и Израиль. 
    Здесь должно отметить, что если мистический Карфаген (который пользовался всегда отнюдь не мистическими средствами) направляет свои усилия на разложение и подмену Римских – духовности, государственности, культуры, общества и экономики, заменяя их своей – псевдодуховностью, псевдокультурой, массовым обществом, ростовщической экономикой и т.д., то мистический Израиль совершает в Римском государстве властную подмену, заменяя идеологию «Симфонии властей» (Самодержавия и соборности), идеей царебожия в государственном управлении, и идеей теократии в управлении духовном.
    Вся система действующего ныне Карфагена, касается ли это духовности, со всеересью экуменизма, либо массовой культуры и массового общества, либо государства, которое в будущем должно прекратить свое существование, либо экономики, с ее безналичным расчетом и кредитной системой, либо вооруженных сил, которые заменяются на частные военные компании (ЧВК), все это, в конечном итоге направлено на разрушение враждебной Карфагену Римской государственности. Делается это с той целью, чтобы на руинах Рима утвердить новое царство, которым будет править, по их расчетам, «тварный мессия», во всем противоположный (хотя и похожий внешне) тому Мессии, которого они распяли на Кресте. Окончательное же торжество Карфагена и Израиля состоится только после того, как состоится добровольное порабощение людей, посредством личных номеров, кодов, смарт-карт, микрочипов и начертаний на правую руку и чело.
    Если говорить о первоистоках рассматриваемых нами ложных идеологий, то зародились они еще в хананейских Тире и Сидоне, финикийских полисах-государствах. Именно переселенцы из этих олигархических государств основали Карфаген, который стал серьезной военной и идеологической угрозой Риму. Именно переселенцы (строители Храма) из Тира внесли впоследствии идеологию царебожия в среду правящих сословий Иерусалима. Таким образом, благодаря Тиру началось антисистемное перерождение Израиля, превратившего его ко времени прихода Христа в цивилизацию антихриста. В этой связи, онтологически, и современные нам, выросшие из Тира – мистические Карфаген и Израиль, несут во всех своих проявлениях антихристианскую идеологию. Цивилизации современных Карфагена и Израиля, это антихристовы цивилизации.
    Карфаген и Израиль, в данном контексте, являются классической антисистемой. Но, когда разговор идет об антисистеме, то обычно имеют в виду такие ее проявления, как то есть в сектах ессеев, а затем, далее родившихся от них гностиков, манихеев, ариан, савелиан,  аполинариев и далее – павликиан, богумилов, а затем альбигойцев, катаров, вальденсов, тамплиеров и проч. и проч., вплоть до жидовствующих в России, и далее масонов, и других подручных дьявола. Речь здесь идет исключительно о мистическом, либо законнически-мистическом направлениях антисистемы. Если говорить об исламском Востоке, то ими являются секты низаритов и ассасинов, отпочковавшихся от исмаилитского направления шиитского ислама, и развившихся (XI – XIII века) в недрах Фатимидского халифата. То есть те, о ком вкупе сказал Господь: «Берегитесь закваски Иродовой» (Мк. 8;15).
    Согласно учению этнолога Льва Гумилева, антисистема состоит главным образом из представителей иродианского направления. С этим можно полностью согласиться, если бы не одно – но… Ибо, Господь заповедал нам беречься не только закваски Иродовой, но, и «закваски фарисейской и саддукейской» (Мф. 16; 6). Следовательно, антисистема по природе трояка, и только одним иродианством не ограничивается. Причем, при всех типовых различиях, она может разделяться на законническую и рационально-моралистскую разновидности. Независимо, касается ли это мистического иродианства, законнического фарисейства, либо либерального саддукейства. Для удобства понимания проследим развитие этих антисистем, на примере России, от начала и до  конца XVI века.
    В годы царствования Великого Князя Иоанна III на Руси появилось такое религиозное течение, как ересь жидовствующих. В своей подоплеке оно являло аналог каббалистического иудаизма, и предназначалось для разрушения как Православной Церкви, так и Российской государственности. В книгах митр. Иоанна (Снычева) подробно пишется об этом религиозном течении, а также о путях преодоления его. При этом указывается, что главную роль в победе над этим лжеучением сыграли прп. Иосиф Волоцкий, свт. Геннадий Новгородский и их последователи. Но, собственно, в этом нет ничего удивительного, так как (вспомним ветхозаветную историю) победа над ессеями-иродианами была одержана как раз благодаря ордену фарисеев. Ветхозаветная Церковь предала ессеев анафеме и изгнала их за пределы Иудеи. В результате чего ессеи основали свою «церковь» и поселились на берегу Мертвого моря в Кумранской долине. С тех пор антисистемой стали именовать только выходцев из Кумранской долины и их идейных последователей. Но, кто сказал, что антисистемой являются только кумранцы?.. Разве Христос не заповедовал в одинаковой степени беречься закваски фарисейской и саддукейской?.. Чтобы ответить на вопрос, постараемся проследить развитие этих заквасок на историческом поле России XVI столетия.
    Если обратиться к методам борьбы с иродианской ересью на Западе, то увидим, что Ватикан, создав орден инквизиторов доминикан, ничего нового здесь не придумал. Этот орден был создан по образу и подобию движения фарисеев в Израиле. После победы над катарами-альбигойцами, инквизиторская политика по отношению к инакомыслящим в Европе, стала доминирующей на несколько веков. Та же самая политика, начиная с XVI века, перешла потом и в протестантские страны. Должно сказать, что фарисеи (что означает – благочестивые) проявляли себя поначалу как – система, которая, в борьбе с антисистемой действовала подчас ее же средствами. Вспомним указание папского легата Арнольда Амальрика рыцарям в отношении альбигойцев: «Убивайте всех, Господь узнает своих». Тогда, при штурме города Безье было уничтожено двадцать тысяч человек, независимо от пола и возраста. Для борьбы с антисистемой здесь наглядно были использованы средства самой антисистемы. С эпохой Возрождения на Западе началось действие уже другой закваски – саддукейской.
    Аналогичным образом дело происходило и у нас в России. По мнению автора, беда состояла не в том, что ересь жидовствующих истреблялась силовыми методами (это в ряде случаев бывает необходимо), но в том, что движение иосифлян было признано доминантным, главенствующим, в деле церковного и государственного строительства. Потому что, в результате почти вековой хирургической чистки общества, силы общества в серьезной степени истощились. Это может быть подобно тому, как онкологического больного без конца режут скальпелем, а потом отправляют на химиотерапию. После четвертой химиотерапии его можно больше не резать. Больной умрет сам. И если иродиане-жидовствующие здесь подобны раковой опухоли, то иосифляне-фарисеи подобны тем самым скальпелю и химиотерапии. Поэтому, если довести идеологию иосифлян до логического конца, то итог этой идеологии будет прямо противоположным ее замыслу. Итогом будут, ни много ни мало, либо папистская теократия, как в Ватикане, либо монархический абсолютизм, как в Великобритании. В обоих случаях являясь антисистемным перерождением Божьего замысла о Церкви и Монархии на земле. Вместе с иосифлянами в Россию пришел тот «Великий инквизитор», о котором писал впоследствии Ф.М. Достоевский.
    Если говорить о закваске саддукейской, то во всей полноте она реализовалась у нас во времена Смутного времени. Двадцатилетие, связанное со временем правлением Бориса Годунова (сначала как премьер-министра, а потом как Царя), можно назвать саддукейским периодом подготовки к этой смуте. И если иродианство здесь сравнимо с раковой опухолью, а фарисейство эту опухоль скальпелем вырезающую, то саддукейство является аналогом перерождения мышечной ткани в ткань жировую. И точно также как пораженный метастазами организм будет неспособен выполнять возложенную на него задачу (ибо он болен), так и переродившиеся в жир мышцы приведут к полной атрофии двигательного аппарата.
    Характер же проявления антисистемы, у каждого из трех видов свой. Если иродианство (даже в законнических модификациях) имеет в подоплеке оккультную начинку, а фарисейство проявляется в виде крайних – национализма и религиозного фанатизма, то саддукейство уклоняется всегда в либерализм и космополитизм. Причем, либерализм здесь может быть двояким. Если он имеет законническую подоплеку, то проявляется в виде филокатоличества (в XVIII веке, у митр. Стефана Яворского), а если экуменическую, то в виде филопротестантства (тогда же – у митр. Феофана Прокоповича). Поэтому, со времени принятия идеологии иосифлян, в качестве доминантной, мы обрекли себя на развертку уходящих в дурную безконечность полярностей: фарисейство – иродианство, и фарисейство – саддукейство.
    Беда же России состояла в том, что после создания противостояния (по большому счету – искусственного) между «стяжателями» и «нестяжателями», была создана благоприятная ситуация для полного истребления движения заволжцев. Потому что, вовсе не так уж они были виноваты, ибо не все «нестяжатели» прятали у себя «жидовствующих» (в пику иосифлянам), и вовсе не все они политизировались, подобно Вассиану Патрикееву, Феодосию Косому и игумену Артемию (Троицкому). Но, большинство из них являлись продолжателями филадельфийской традиции прп. Нила Сорского. Филадельфийцев же, с начала XVI века стали выметать с таким усердием, что возродиться они смогли лишь к началу XIX столетия. Полный же разгром Ангела Филадельфии произошел при Петре I, а затем, по добивающей, при Анне Иоанновне и в первое пятнадцатилетие царствования Екатерины II.
    Ошибочный выбор, в деле духовного наполнения идеологии Третьего Рима, провел Россию через три столетия смут, потрясений, реформаций, все дальше уводя ее от выполнения Божьего задания по строительству Римской цивилизации. Но, все-таки, каким то неизреченным Божьим Промыслом, Россия (как Удерживающий), получив в XVI веке «учиненный образец», стала несмотря ни на что возрождаться. Возрождение же это произошло (как всегда бывает в России), не столько по причине дел человеческих, сколько по молитвам гонимых официальными властями старцев.
    Учение Русских исихастов, в лице преподобных Паисия Величковского, Серафима Саровского, Оптинских старцев, святителей Игнатия Кавказского и Феофана Затворника, и многих других, возродилось не благодаря, а вопреки политической ситуации. Все перечисленные отцы, как бы прорастая молитвенно сквозь брусчатку официальной церковности, продолжили традиции не Иосифа Волоцкого и Геннадия Новгородского, но свт. Григория Паламы и прп. Сергия Радонежского. Все они, дали России и Русской Церкви то духовное наполнение, которое (воспользуйся мы им) позволило бы возродить и душу народа, и утвердить Царство на новых основаниях. Именно это наполнение позволило бы стать Царству в полной степени Удерживающим от зла. К сожалению, сто лет назад мы прошли мимо предоставленной нам  возможности. Но, может быть, мы захотим воспользоваться ею сейчас.
   
    В отношении России, если отойти на время от первопричин, породивших в ней вышеуказанные антисистемы, периодом силового внедрения карфагенских и израильских принципов явилось время правления Петра Великого. Петровское государство, которое Л.А. Тихомиров, в книге «Монархическая государственность», именовал монархическим только по названию, породило не только теократию наоборот (о чем говорилось выше), но породило и тот будущий олигархический Карфаген, приведший к февралю 1917 года. Лев Тихомиров писал об этом в указанном выше труде: «Правящий слой России слишком долго отвыкал думать по-русски, чтобы понять, что абсолютизм и самодержавие – полярные принципы. Его хватило лишь на бездарные уступки конституционализму». В другом месте, в Первом разделе указанной книги, Л.А. Тихомиров, выступая против абсолютизма, пишет: «На чем останавливается эта творческая идея в качестве принципа, способного стать высшим, верховным? Как выражается К.П. Победоносцев… субъективное стремление найти, «кого слушаться, кем руководствоваться», «огустевая и сосредоточиваясь, ищет властного непререкаемого воздействия… в котором находила бы, посреди всяких извращений своеволия, мерило правды. Итак, на правде основана по идее своей всякая власть». И далее, философ развивает свою мысль: «Человек несомненно ищет именно правды. Как бы он ни был груб и неразвит нравственно. В нем есть неистребимое сознание, как бы воспоминание своего происхождения от некоторой высшей правды, от которой он отдален чем-то, но к которой стремится возвратиться, ибо только в подчинении ей, своему нравственному источнику, он чувствует себя самим собой, существом свободным… Человек ищет правды и ищет именно для того, чтобы ей подчиниться».
    Эти высказывания великого философа дают четкое понимание, почему даже необразованный человек принимает самодержавную монархию как свою, и бежит как от чумы от конституции и абсолютизма. Бежит, потому что не чувствует в них правды. Простым и доступным языком Тихомиров показывает, каким образом в недрах лишенного правды абсолютистского государства зарождается еще в большей степени ложная конституция. Та конституция, которая является на внешний взгляд онтологической противоположностью самому абсолютизму. Но подобное перерождение происходит со всей неизбежностью, потому что и абсолютистское государство и конституционное, с самого начала являются непримиримыми антагонистоми государству Римскому, о чем Лев Тихомиров и пишет в книге «Монархическая государственность». А поскольку, по слову свт. Иоанна Златоуста, только Римское государство создает препятствия к развитию олигархии и антисистемы, то нет ничего удивительного, что во всяком другом типе государства, олигархия удобно развивается и созревает. Отсюда, победа всевозможных революций и установление конституционных республик, есть логический итог всякой неримской государственности. В свою очередь, конституционализм, какой бы вид и форму он ни принимал, по слову Льва Тихомирова, есть удобная среда для развития различных видов олигархии.   
    Таким образом, согласно Л.А. Тихомирову, конституционализм нынешних Романовых-«кирилловичей» есть прямое и неизбежное следствие абсолютизма Петра Великого. Где, идея конституционной монархии, едва не реализовавшаяся в бытность Царя Александра II, а также в феврале 1917 года, и далее реализовавшаяся в большевистской республике, и уж тем более в нынешней либеральной республике, есть звенья одной цепи, в деле отхождения от принципов Православной Римской автократии. Более того, отхождения от принципов государства арийского типа. Того государства, над утверждением которого, не жалея сил трудился Царь Иоанн Грозный.
   
    Отталкиваясь от слов Льва Тихомирова, который писал, что «правящий слой России слишком долго отвыкал думать по-русски», приходим к выводу, что первой предпосылкой в деле развития антимонархических сил в России явилось создание новой, воспитанной на западных идеалах элиты, которая была во всем чуждой тем народам, которым ей приходилось управлять. Петром Великим, в этой связи был применен принцип химеры, еще за тысячу лет до него обкатанный в хазарском каганате. Отсюда неудивительно, что в недрах этой новой знати, как на заранее подготовленной почве, проросли учения социалистов, утопистов, народников, и напрямую масонство и радикальные революционные течения. Собственно, масонство в среде чиновников и дворян и являлось той средой, в недрах которой вызрела вся олигархическая элита февраля 1917 года.
    Второй предпосылкой развития революции, в результате создания «Табели о рангах», было появление чиновничьей аристократии, или – бюрократов-столоначальников, которая цепко держала в своих руках все сферы управления в Российской Державе. По большому счету, бюрократия являлась надсословным (или – внесословным) образованием, что и позволяло ей этими сословиями управлять. Развитие номенклатурности (т.е. – бюрократической олигархии) в чиновничьей среде здесь было напрямую обусловлено ее финансовой и иерархической зависимостью от государства. Ибо, чиновник, который не имеет никаких доходов кроме жалованья, во-первых, склонен к коррупции, а во-вторых, склонен вступать в тайные общества, благодаря которым он надеется получить повышение по службе, а значит, и прибавку к означенному жалованью. По большому счету, мы все живущие на постсоветском пространстве, являемся жертвами Петровских преобразований. Потому что, Петровское чиновничество «де факто» утверждалось на трех столпах: 1) абсолютное подчинение воле монарха, 2) коррупция и воровство, 3) членство в тайных масонских ложах и обществах.
    Таким образом, благодаря «Духовному регламенту» и «Табели о рангах», перерождению подверглись не только дворяне и чиновничество, но более того – высшее духовенство и сам правящий Дом Романовых. К семнадцатому году, тайный мистический Карфаген сформировался уже на всех уровнях, поэтому, онтологически, в результате февральского переворота, из недр Российской империи вышла химера конституционализма, как выходит насекомое «наездник» из тела гусеницы, внутри которой он паразитарно развивался.
    После семнадцатого года карфагенские принципы стали насаждаться во всех сферах общества и во всех их видах. Александр Солженицын справедливо сравнивал февраль 17-го, со временем 90-х годов. В обоих случаях, здесь пропагандировались не только идеалы Карфагена, но, также идеалы Содома и Гоморры. Либералы никогда не воюют с Церковью напрямую, но, для того, чтобы разрушить  христианскую веру изнутри, они насаждают ценности Содома и Гоморры. Ибо Содом, также, как хананейский Тир и родившийся от него Карфаген, являются цивилизациями олигархическими. Уже только поэтому Содом является родственным, по отношению как к Тиру, так и Карфагену. Родственность их состоит не только в том, что они созданы хананейскими народами и управляются олигархическими кланами, но, в первую очередь, в антисистемности указанных видов цивилизаций. Карфаген же, который есть собирательная квинтэссенция Тира и Содома, это, напрямую – антисистема. Рождение такой антисистемы совершилось не из пустого места, так как задолго до Содома и Тира, на земле существовали его аналоги. Допотопный мир, ко времени жизни Ноя, весь в такую антисистему превратился. Другими словами, и Карфаген, и Содом, и Тир, являются прямыми наследниками цивилизации допотопного, а именно – каинова типа.
    Но, не смотря на столь пессимистическую картину мира, положение дел не является безнадежным. Потому что, в противность Карфагену и Израилю, исламский мир и Индокитай не являются для нас духовными и культурологическими противниками. Они для Римского мира могут быть только противниками политическими или военными. На это указывает весь опыт мировой истории. Ибо, если мы вспомним историю Османского ига на Балканах, то увидим, что это иго не повредило национальному и религиозному сознанию порабощенных народов. Тоже можно сказать и о татаро-монгольском иге в России. И Османская Турция, и Золотая Орда, как ни странно, сохранили национальный дух и Православную религию в тех государствах, которые они попущением Божиим завоевали. Более того, благодаря «железному занавесу», созданному внешней оккупацией, в этих народах, как в доменной печи выплавились и единая национальная идея, и церковная соборность, и Римская идеология. Оккупация мистическим Карфагеном славянских стран не позволила бы этому великому делу совершиться, потому что деятельность его всегда была направлена, о чем сказано выше – на разрушение национального духа, Православной религии  и Самодержавной государственности. Отсюда, должно сделать вывод, что и для мусульманского мира, и для Индокитая, мистические Карфаген и Израиль являются такими же врагами, как и для Православной России.

            III    
    В настоящей подглавке хотелось бы сделать отступление, в вопросах классификации типов цивилизаций, с тем, чтобы подробней рассмотреть тему Покаяния, как главенствующую, в деле решения накопившихся за многие столетия проблем. Раскрытие покаянной тематики требует от нас, с одной стороны, прекратить заклинательную практику об исключительно славной истории России, а с другой,  прекратить такие же заклинания о России, как якобы отсталой, дикой и варварской стране. Чтобы разобраться во многовековых проблемах, нам нужно честно сказать, что у нас было добрым, а что ошибочным. Нам необходимо честно и непредвзято осмыслить причину наших бед, потому что, только это осмысление позволит остановить развитие последствий, из этих причин произросших. Причем, осмыслить с тем же мужеством, как сделали то Н.Я. Данилевский в фундаментальном труде «Россия и Европа», и И.Л. Солоневич в «Народной монархии».
    Вслед за славянофилами XIX века, и тот и другой говорили об особости исторического развития России, об особости указанного ей Господом пути. Для России, по Данилевскому и Солоневичу, слепое подражание западной цивилизации гибельно. Ярким примером тому служит церковная реформа Царя Алексия и Патриарха Никона, а также государственная реформа Императора Петра I. Осмысление этих двух примеров позволяет понять простую истину: всякое искусственное навязывание России западного пути развития (как равно, и восточного) неизбежно приводит к катастрофе.
    В подтверждение же настоящей позиции можно сказать, что чудовищный слом 1917 года был также обусловлен западническими реформами середины  XVII века. Здесь Петр явился лишь логическим завершителем дел своего родителя. Государственная реформа Петра оттого осуществилась в России, потому что вся вторая половина предыдущего столетия прошла под вектором уклонения в западничество. К слову говоря, идея церковной реформы также не прижилась бы на русской почве, если бы правящие сословия не относились к европейской цивилизации, как к априори – высшей. То же самое – априори, являлось причиной возникновения ереси жидовствующих, в конце XV столетия, а накануне Смуты, из-за симпатий ко всему польскому со стороны бояр.
    В этой связи уместно вспомнить причины гибели Константинополя – Второго Рима. Господь наказал Византию в 1204 году нашествием крестоносцев, за желание высшей знати заключить унию с Ватиканом. Лишь после долгих десятилетий собирания Михаил VIII Палеолог сумел отвоевать Константинополь у латинян. Но, как показали события, урок оказался не впрок. По инициативе именно Михаила VIII-го, в 1274 году Константинополь заключил с латинянами Лионскую унию. И, наверняка, гнев Божий принял бы еще более страшные формы, чем в 1204 году, если бы сын царя Михаила Андроник II не отменил на созванном им Поместном соборе деяния отца. Но, как ни печально, династия Палеологов закончила существование в результате другой унии, теперь уже Ферраро-Флорентийской (1438-45 гг.), в результате чего, гнев Божий все же пал на Второй Рим, после чего Константинополь не смог возродиться. Западничество греков окончилось для них четырехсотлетним турецким игом.
    К концу XV века Московская Русь уже в достаточной степени окрепла, чтобы взять на себя роль Третьего Рима, а значит, и роль Удерживающего. С этой точки зрения, женитьба Великого Князя  Иоанна III на Софье Палеолог было делом глубоко провиденциальным. Вместе с приданным будущая царица привезла не только драгоценности и чудотворные иконы, но и богатейшую библиотеку, благодаря которой Царь Иоанн IV смог разработать правовую основу для Нового Рима. Хотя, должно быть честными: пришедшая от Палеологов идеология Третьего Рима – Удерживающего, за тысячу лет  существования претерпела немалые искажения. Характер этих искажений (в результате контактов с западом) проявился в деформации понимания роли Рима как Удерживающего. Ибо, в западном понимании, Удерживающий, это не государство устроенное по Римскому образцу, как указывают на то свт. Иоанн Златоуст и Апостол Павел, но непосредственно Царь, Автократор – Самодержец. Собственно, еще в эпоху ересей монофелитства, а затем иконоборчества, подобного рода искажения ярко проявились в действиях императоров еретиков.
    Подспудно, подобные искажения, как альтернатива абсолютизму, стали проявляться и в методах управления Византийских патриархов. Вспомним действия свт. Мефодия Константинопольского, утвердившего Чин «Торжества Православия». Родивший в глухие годы иконоборчества, и на себе познавший все прелести подчинения Церкви государством, он после провозглашения Чина «Торжества Православия», стал осуществлять церковное руководство чисто папистскими методами. Одним из его деяний явилась полная (стопроцентная) ротация не только архиереев Константинопольской Поместной Церкви, но и всего белого духовенства. Здесь видим, что свт. Мефодий проявил себя как абсолютный правитель, но только в церковной сфере.
    Должно отметить, что Россия никогда не знала абсолютизма в западноевропейском понимании. Ей более приличествовали понятия, либо вечевого управления – как то было в Пскове и Великом Новгороде, либо династически-родового в Киеве, Владимире и Москве. В обоих случаях княжеская власть никогда не являлась абсолютной, а тем более тиранической. Княжеская деспотия на Руси являлась аналогом власти строго отца, но не как правителя тирана. Русский князь всегда держал совет с боярами, и не принимал важных для государства решений без их одобрения. Россия изначально шла своим путем, поэтому, необходимость принятия ею идеологии Третьего Рима (западной по происхождению) поставила ее перед непростым выбором. С одной стороны, Россия должна была принять новую идеологию, но с другой, она не должна была потерять свою самобытность. Простое копирование традиций, как Первого, так и Второго Рима, неминуемо привело бы Третий Рим к катастрофе. Россия никогда не принадлежала ни к европейской, ни к азиатской цивилизациям. По отношению к окружающим странам и народам, ее цивилизация являлась особой и изначально Русской.
    Историк Н.Я. Данилевский, в своем труде «Россия и Европа», так обосновывает особость Русской цивилизации: «Принадлежит ли в этом смысле Россия к Европе? К сожалению или к удовольствию, к счастию или несчастию – нет, не принадлежит (выделено – А.С.). Она не питалась ни одним из тех корней, которыми всасывала Европа как благотворные, так и вредоносные соки непосредственно из почвы ею же разрушенного древнего мира, – не питалась и теми корнями, которые почерпали пищу из глубины германского духа. Не составляла она части возобновленной Римской империи Карла Великого, которая составляет как бы общий ствол, разделение которого образовало всё многоветвистое европейское дерево» (стр. 48-49).
    Это утверждение известного философа дает ключ к пониманию славянства в европейском мире, где Русский путь развития, это не путь договорных обязательств, и не путь тиранического порабощения, но путь объединения народа в деле строительства цивилизации, основанной на понятиях свободы, совести и  ценностей Евангелия. Русский путь, с этой точки зрения, не есть низший или высший, но, есть путь единственно правильный. Поэтому, вызывает недоумение позиция, когда приходится слышать, что Россия для европейского мира, не более чем ученица (привитый дичёк), которой просвещенная Европа должна передать свои безценные знания и традиции.
    Николай Яковлевич Данилевский, на страницах «России и Европы», много раз, причем весьма резко, возражал подобной постановке вопроса: «Но если Россия, скажут нам, не принадлежит Европе по праву рождения, она принадлежит к ней по праву усыновления; она усвоила себе (или должна стараться усвоить) то, что выработала Европа; она сделалась (или по крайней мере, должна сделаться) участницею в ее трудах, в ее триумфах. Кто же ее усыновил? Мы что-то не видим родительских чувств Европы в ее отношениях к России…» (там же).
    В связи с этим, на рубеже XV-XVI веков перед Русской Державой встала крайне сложная, и труднопреодолимая задача, принятия от Византии скипетра Удерживающего. Потому что необходимо было решать, либо Россия принимает Римскую эстафету номинально, продолжая по сути оставаться Великим княжеством, либо она должна создать свойственную только России идеологию, с тем, чтобы ассимилировав под себя Римскую идею, действительно этим Римом стать. К счастью для нас, в XVI столетии Господь воздвиг двух великих мужей, благодаря которым идеология Третьего Рима была создана и воплощена в реальность. Ими были свт. Макарий Московский и благоверный Царь Иоанн IV.
    Благодаря Деяниям Стоглавого собора в России были заложены основы Римского государства. К концу жизни Первого Русского Помазанника здание Третьего Рима в целом было выстроено. Можно сказать более: благодаря существованию Римских принципов Русский народ смог впоследствии одолеть Смуту и возродить Российское государство. Тем не менее, перед исследователем всегда всплывает вопрос: почему этот блестящий, и с великими трудами созданный проект, был завален сначала императором Петром I, потом социалистами 1917 года, а затем либералами начала 90-х годов прошлого века? Какие причины позволили обрушить отнюдь не на глиняных ногах стоящий колосс России? Попробуем вслед за Н.Я. Данилевским и И.Л. Солоневичем ответить на эти вопросы.
    Книги таких наших современников, как Бориса Кутузова и Валерия Смирнова, называют главной причиной крушения России смену церковного обряда. В известной степени, эта позиция верна. Потому что смена обряда (совершившаяся у нас в подачи Ватикана) повлекла за собой и смену мировоззренческих установок в высших кругах власти. Ибо, если Царь Иоанн Грозный говорил, что «греки для нас не Евангелие, но мы от Апостола Андрея веру приняли», то после церковной реформы Русский народ во мгновение ока стал «привитым дичком» к великому древу греческого Православия. Житель Московии априори был переведен в сословие «подлого народа», при Петре I уже открыто декларируемого. Что же позволило произойти столь страшной обскурации, когда дело Первого Русского Помазанника было разрушено едва не до основания? У всякой беды есть свои скрытые причины, которые, по прохождении долгого пути созревания, при благоприятных условиях воплощаются в реальность.
    Автору хотелось бы обозначить несколько таких причин, которые, со времен Иоанна Грозного привели уже к четвертой обскурации, к четвертому крушению Третьего Рима. И которые  приведут (если не окажем противодействия) к обскурации пятой, навсегда похоронив идею Римского государства. Первой причиной является факт принятия как Церковью, так и Царством, о чем было сказано ранее, идеологии иосифлян. В связи с этим, автор не может согласиться с большей частью монархистов, совершенно необоснованно считающих доминантным, в деле государственного и церковного строительства, учение прп. Иосифа Волоцкого. Доминантным для Руси явилось направление прп. Сергия Радонежского, благодаря которому у нас появились такие понятия, как – «Россия – Дом Богородицы», а также – «Россия – подножие Престола Господня». Учение святого Сергия не предполагало доктринального воздействия на имеющих власть, но предполагало воздействовать на них светом Евангельской Истины. Авторитет святости (а не свой личный), был главенствующим для учеников прп. Сергия. Если говорить об иосифлянах, то основным для них стало, как раз следование доктрине, императивному учению, авторитету создателя учения, в конечном итоге – следование букве, а не духу. Ко всему, иосифляне изначально отличались повышенной политизированностью, стремлением к власти, что онтологически привело их к государственному и церковному управлению. Напротив, сторонники направления Сергия Радонежского (как ищущие «прежде Царствия Божия») не стремились к политической жизни, к управленчеству, а потому и оказались в тени.
    Тем не менее, учение прп. Сергия являлось более приемлемым для России, так как, в отличие от, хотя и не самого Иосифа Волоцкого, но иосифлян, не имело никаких уклонений к западной традиции. Оно было глубоко национальным, органически русским, а по принятии афонской традиции исихазма, светоносным и твердо Православным. Почему же столетием позже, мы свернули с этого светоносного пути и взойдя на степень «усыновления», вновь приняли  идеологию законнического рабства? Учение иосифлян (хотя в уставной сфере оно ничем не отличается от традиции прп. Сергия) предлагает, увы, такое рабство. Но, разве сын может стать рабом у отца своего? Как ни странно, именно это случилось с русским человеком в начале XVI века. Случилось еще не фактически, но, пока чисто духовно.
    Все исследователи учения прп. Иосифа Волоцкого (и сторонники, и противники) сходятся на одном: мировоззрение, духовная направленность и образ действия, если не самого прп. Иосифа, но иосифлян, имеют большое сходство с католическим орденом монахов доминиканцев. Иные прямо говорят о том, что иосифляне, это наши русские доминиканцы, наши русские цистериане. В этом, пожалуй, ключ к пониманию причин и Смутного времени, и церковного раскола, и причин того, почему попущением Божьим Церковь на двести лет была лишена соборного управления. Вместе с иосифлянами пришел дух инквизиции, дух законнического регламента, дух плотского внешнего понимания духовных вопросов. Не случайно, в «Откровении» Иоанна Богослова, Господь, как если бы обращаясь напрямую к иосифлянам сказал: «И Ангелу Сардийской церкви напиши… ты носишь имя будто жив, но ты мертв… Впрочем у тебя в Сардисе есть несколько человек, которые не осквернили одежд своих и будут ходить со Мною в белых одеждах» (Отк. 3; 1,4).
    Если далее мы прочтем благословение, данное Богом Ангелу Филадельфийской церкви (направление Сергия Радонежского и Нила Сорского), то,  это – небо и земля. Поэтому, не случайно, что написанный в законническом ключе «Просветитель» Иосифа Волоцкого (и являющийся серьезным для того времени апологетическим трактатом), в транспонировании на обрядово-бытовую степень дал на выходе такое произведение как «Домострой». Последнее уже поражает читателя как мировоззренческой узостью, так и сниженным до степени обрядоверия духовным горизонтом. В связи с «Домостроем» невольно напрашивается аналогия учения иосифлян с иудаизмом, латинством и кальвинизмом. Позволю себе утверждение, что иосифлянство, есть ни что иное, как наш Православный «иудаизм». Хотя, предвижу возражения (и причем, немалые), в этом ключе, со стороны почитателей прп. Иосифа Волоцкого.
    Обычно, возражения (как правило, со ссылкой на митр. Иоанна (Снычева) бывают того плана, что иосифляне разгромили ересь жидовствующих. У автора здесь тоже нет возражений, тем более, что инициаторами разгрома ересей выступали онтологически как раз представители Ангелов Эфесской и Сардийской церквей. Именно эфесяне и сардийцы всегда давали рекрутов для разгрома ересей. Второе возражение оппонентов апеллирует к аспекту «стяжания» иосифлян, ибо благодаря обширным сельскохозяйственным угодиям, оные имели средства для создания церковных школ, библиотек и дел благотворительности. Это возражение тоже является плодом плотского разума, так как и направление прп. Сергия предусматривает то же самое. Суть вопроса состоит не в том, что лучше – богатые монастыри, или бедные монастыри, а в том, что в конце XV века в России совершился цивилизационный поворот. На рубеже веков был взят курс, ни много ни мало, на смену цивилизации. И, если в плане государственном, поворот произошел к большей славе России, то в плане духовном, к ее умалению. В буквальном смысле, в «мехи новые» было влито старое ветхозаветное вино.
    Ко всему, не лишним будет вспомнить, что духовная чуждость, если не самого Иосифа Волоцкого, но иосифлян, филадельфийской (а значит – сущностно русской) традиции проявилась в борьбе их с такой неотъемлемой от славянской культуры традицией, как игра на гуслях. Должно отметить, что гусляры, бояны, сказители не принадлежали к сословию актеров, в западном понимании, как, равно, их искусство не являлось фольклором. Гусляры, начиная с древних времен, являлись культурологическими водителями народа. В лице боянов и гусляров мы имели свое неповторимое святорусское благородное искусство. Слава Богу, что Царь Иоанн IV, Новый Давид, много поработавший в развитии псалмопевческой традиции, взял под защиту родственных ему по духу культурологических водителей.
    С новой силой задача по истреблению национального искусства заработала через сто лет, на волне изменения церковного обряда и борьбы с расколом. По приказу властей, стрельцы ходили по городам и весям и арестовывая гусляров (а заодно и раскольников), целыми возами доставляли гусли в областные центры, где их показательно сжигали. В начале XVIII столетия очередь дошла до древних летописей и памятников культуры. Их тоже (по приказу Петра I, а затем Бирона) свозили возами, якобы для снятия копий, но только, ни копий, ни оригиналов потом никто не увидел. В первой половине ХХ века жгли уже не гусли и не древние летописи, но храмы, иконы и богослужебные книги.         
    Вам это ничего не напоминает? Потому что, такими же методами вела борьбу с инакомыслием католическая и лютеранская инквизиция. Если обратимся к европейскому средневековью, то обнаружим те же самые костры из книг, и те же самые разрушения Православных храмов. Но, только наши храмы, наши книги, и наше искусство еретическими не были. Они, как раз были, что ни есть – богоугодными. Тогда вопрос: а зачем их надо было разрушать? И, кем тогда были разрушители? И, неужели до сих пор непонятно, что в конце XV века нам был навязан, посредством законнической духовности, чуждый с точки зрения экклезиологии и сотериологии тип цивилизации. Именно отсюда, из этой чуждости, началось у нас стремление, с одной стороны к теократическому папизму, а с другой стороны, к такому же теократическому абсолютизму. В «новые мехи» Римской государственности нам влили «старое вино» ветхозаветного по духу иосифлянства.
    Должно оговориться, что в стремлении осмыслить духовный опыт прп. Иосифа, автор не стоит на позициях богословов-эмигрантов И.К. Смолича, П.К. Иванова, Г.П. Федотова (Богданова), или же историков Соловьева, Ключевского и Карамзина, более того, не критикует и не оспаривает положений трактата «Просветитель», но, единственно указывает, что в целом это произведение является законническим.
    Если говорить о жанре, в котором написана книга «Просветитель», то сей аналитический труд  восходит к таким источникам, как труды аввы Дорофея, прп. Иоанна Лествичника, папы Римского Григория Двоеслова, свт. Иоанна Златоуста и прп. Иоанна Дамаскина. Еще с древних времен, для удобства восприятия сложных богословских истин, духовные писатели пользовались полемическими приемами. Главными в таких полемических произведениях являлись методы сопоставления, анализа, с обращением к некоей предполагаемой аудитории. Метод анализа и сравнения широко использовался как в философских школах Эллады, так и в богословии древних сирийских отцев. В частности, в Сирии существовал такой термин как «the bazaar» (вспомним известное, приписываемое Несторию произведение «The Bazaar of Heracleides»), который имел значение омонима, и в одних случаях употреблялся в смысле «торгового договора – трактата», а в других, как – «сочинения», или иначе – «трактата богословского». Слово «bazaar», означало – говорить, договариваться, заключать сделку, сочинять трактат, а потому полемические произведения, существовавшие в апологетической литературе, часто писались либо в форме прямого диалога, либо диалога скрытого (в виде рассуждения), которые присутствие такого читателя так или иначе предполагали. Причем, трактат «the bazaar» был адресован самому широкому кругу людей, вне зависимости от уровня образования, а потому предполагал полемические вопросы самого разного плана, на которые автор и отвечал в процессе повествования. Форма произведения, основанная на полемике, споре, сопоставлении и призыва к рассуждению, побуждала к самостоятельной мыслительной деятельности, что было особенно важно в деле противостояния еретическим лжеучениям.
    Именно этим приемом и воспользовался прп. Иосиф при написании своего «Просветителя». А от того язык этого произведения прост, и от того оно основано на анализе и сопоставлении. Для святого было важно обратиться к широкому кругу людей. Тем более, что форма – «the bazaar», являлась своего рода духовным детективом, и для человека знающего Священное Писание, представлялась еще и возможность увлекательного чтения. Другой вопрос состоял в том, что методика анализа и сопоставления (тем более, если она преподана в законническом ключе), хотя и является основной в философии и богословии, но при этом не открывает возможности к более высоким степеням богопознания. Для постижения высоких божественных смыслов, язык анализа и сравнения, как то широко используется в школе, скажем, Аристотеля, является недостаточным. Сказано: «Начало премудрости – страх Господень» (Пс. 110; 10). Поэтому, также, как «страх Господень» является «началом премудрости», также, началом в деле постижения высших божественных истин, являются методы анализа, сопоставления и рассуждения. Следом, как это принято считать в научном мире, является способность к обобщению. Выше которой выступает способность к абстрагированию. Которое, в свою очередь, заменяется превосходящим его понятийным восприятием действительности. Выше понятий может быть только инсайт, пророчество и откровение. При этом, переходной ступенью между понятием и пророчеством (уже не в научном, но в религиозном и культурологическом плане) является триада – поэтика-символ-образ. В вопросах духовного творчества наличие таковой триады является главенствующей, первоосновной, потому что без нее будет утрачена системообразующая роль, как творчества богослужебного, культового, так и творчества культурологического. Поэтому, со всей неизбежностью, культура и культ, в которых отсутствует системообразование, обречены на деградацию. Духовность, лишенная поэтики, а равно образа и символа, неизбежно вырождается. Таковым, духовности и культуре, остаются, либо внешняя художественность и официозная торжественность, либо обрядоверческое окаменение форм.
    Ко всему, необходимо знать, что богословская мысль, как в Древней Греции, так и в Византии, развивалась по двум направлениям. Первое направление было задано учениками Сократа – Платоном и Плотином. Второе создано Аристотелем, который хотя и входил в академию Платона, но, при этом, создал свое учение. В этой связи должно сказать, что благодаря последователям учения Платона была разработана вся церковная догматика, было создано учение о Боговоплощении, и как вершина его – учение свт. Григория Паламы о Божественных энергиях и Нетварном свете. Напротив, последователи Аристотелева направления внесли свой вклад в разработку апологетики и патристики, а также, канонического учения и церковных обрядов.
    Разумеется, у последователей разных школ, был различным и опыт молитвенного делания. Например, если Платоники тяготели к опыту исихазма, к умно-сердечной и созерцательной молитве, то Аристотелики придерживались традиции молитвы деятельной. Где, первые шли от внутреннего к внешнему, а вторые, напротив, от внешнего к внутреннему. Если у Платоников первенствующей являлась теологическая логика, то у Аристотеликов – логика законническая и рационалистическая. При всем этом, каждый выполнял свою роль в церковном строительстве, не только не мешая друг другу, но и взаимодополняя.
    С этой точки зрения, неправомерно говорить, какая из этих школ лучше, хотя должно отметить, что если Платоники могут прекрасно обойтись без Аристотеликов, по крайней мере, в монашеской среде, то Аристотелики (если мыслить исторически) без носителей теологической логики обойтись не могут. Пример же России XVI-XVIII веков, когда в монашестве началось всё большее убывание носителей традиции исихазма, донельзя показателен. Потому что, сменяющие друг друга – эпоха потребления, Смута, новая эпоха потребления, и далее – раскол и Петровский абсолютизм, явления сами за себя говорящие.
    Начало же этим потрясениям было положено тогда, когда ученики прп. Иосифа восприняли «Просветитель» как некую аксиому и неподлежащую изменению константу. В то время, как этот трактат дает лишь возможность для дальнейшего развития богословия. В результате чего, воспринятое с Аристотелевой точки зрения сочинение, стало задатчиком законнической и рационалистической логики в Русской богословской мысли. И хотя, «Предание» прп. Нила (имея неувядаемое дыхание «гласа хлада тонка») давало монашеству верное направление, но, в результате вспыхнувших (если быть точным – спровоцированных жидовствующими) партийных распрей, оказалось надолго забытым. Именно поэтому, в результате примата законнического и рационалистического богословия в Русском монашестве, оказалось возможным принятие, в нарушение канонов, Соборной Клятвы (о чем ниже) на верность Дому Романовых. Именно поэтому оказалось возможным принятие Соборного Уложения 1649 года, открывшего дорогу для абсолютизма в России. Именно поэтому произошла совершенно ненужная для нас церковная реформа XVII века, которая и привела затем к тирании Петра I. Законническое богословие иосифлян стало подобием Т-образного креста Моисея, который хотя и побеждал зло, при распятии на нем змия, но при этом еще не давал возможности для вхождения в Царствие Небесное.
    Путь иосифлян, это путь либо иерократического Египта, либо теократического Израиля, которые могут существовать в неизменности тысячи лет, но, при этом не дают возможности для духовного развития. Иосифлянство есть путь духовного окаменения и духовного детерминизма. Если мы изучим библейскую и евангельскую историю, то обнаружим, что Бог, требуя от людей благочестия, всячески противился окаменению людей в этом благочестии. Но, именно дух фарисейского ветхозаветного окаменения и принесли с собой иосифляне. Уходящее в  безконечность внешнее доброделание свойственно отнюдь не Православным, но, протестантам, католикам и иудеям. По сути, протестантизм и католичество, есть две христианизированные модификации древнего иудаизма. А если быть точным – фарисейской и саддукейской его разновидностей. Поэтому, онтологически, иосифляне, победив иродиан-жидовствующих, ничего, кроме ценностей фарисейства России дать не могли. Если древние фарисеи, добившись изгнания ессеев-иродиан, в качестве позитивного опыта дали пример внешнего благочестия, так и иосифляне предложили нам тот же примат внешнего делания. В связи с этим, молитва и аскетическая практика иосифлян коренным образом стала отличаться от молитвы и аскетики филадельфийцев.
    Апологеты аскетического опыта прп. Иосифа Волоцкого делают упор на то, что «деятельная» молитва присуща как раз большим общежительным монастырям, где невозможно пустынническое уединение. С этим никто не спорит. Для больших монастырей употребительна именно такая молитвенная практика. Но, суть проблемы состоит в том, что именно этот опыт стал для Русского монашества доминантным, все более вытесняя опыт молитвы умно-сердечной и созерцательной. Отсюда неудивительно, что та степень, которой владел сам прп. Иосиф, стала недоступна для его последователей. А потому, онтологически, по причине отступления от филадельфийской традиции, молитва русских фарисеев в общежительных монастырях уже не простиралась далее психосоматической (душевно-телесной) степени. Их умное делание не поднималось далее молитвы естественной (деятельной), то есть опять-таки душевно-телесной. Молитва умно-сердечная, а тем более созерцательная, для последователей прп. Иосифа перешла в разряд «tеrrа incognita» и «tabula rasa». Об этом феномене писал игумен Марк (Лозинский) в книге «Духовная жизнь мирянина и монаха по творениям и письмам еп. Игнатия (Брянчанинова)». И если в XVI веке шла борьба между двумя духовными школами (хотя, должно оговориться, искусственно навязанная), то в XVII столетии, опыт иосифлян, как более эксплерентный, вытеснил всякий другой тип молитвы. Отсюда, онтологически, «Духовный регламент» Феофана (Прокоповича) дал «зеленую улицу» именно такому типу молитвы и благочестия. Ничего другого у нас просто не осталось. Различия между «Духовным регламентом» и отпочковавшимся от «Просветителя» «Домостроем» состояли лишь в том, что если «Домострой» был законническим трактатом (сводом правил и наставлений), внутри которого, надо отдать должное, билась живая мысль, то «Регламент», являясь также законническим произведением, ничего кроме мертвого начетничества не предлагал. «Регламент» это конец «Домостроя». Возможно, это слишком жестокий вердикт, но таков закономерный итог духовного выбора по западному, глубоко чуждого России пути.
    Совершенно не случайно, после принятия «Духовного регламента» в 1721 году, в России были запрещены и скиты, и пустынножительство, а следовательно и старчество. Тут напрашивается явная аналогия. Также, как в XVI веке иосифляне разгромили «нестяжателей-заволжцев» (часть которых, по причине политизации оных, оказалась вовсе не ангелами), так новообрядцы в XVII веке разгромили ревнителей древлего благочестия. Также в XVIII веке они разгромили и сторонников пустынножительства. А потому, после изгнания старцев и прекращения традиции «умного делания», Россия, по слову Ивана Солоневича, на сто лет превратилась в «публичный дом». Превратилась, не столько по причине политических нестроений, сколько по причине утраты духовенством паламистской традиции. Новое же наполнение организма России «Фаворским светом» стало совершаться только в благословенном XIX веке. Причем происходило это не благодаря, а вопреки, единственно как плод стяжания «духа м;рна» сторонниками традиции прп. Сергия.
    Впрочем, «Фаворская традиция» никогда не являлась для сардийцев родной. Они всегда относились к ней, как пишет игумен Марк (Лозинский), со сдержанной напряженностью. Подобная напряженность проявилась (впрочем, как латентная возможность) еще при жизни преподобных Иосифа Волоцкого и Нила Сорского, хотя, надо отдать должное, оба все-таки шли в русле святоотеческого учения. С этой точки зрения было бы также некорректным обвинять св. Иосифа в незнании им исихастской традиции, как это имеет место у либеральных исследователей. Потому что, если бы это было так, то и не стал бы Иосиф устраивать скита рядом со своим монастырем. То и не стал бы отпускать некоторых монахов (например, князей-иноков Нила Полева и Дионисия) в обитель прп. Нила Сорского. И не стал бы вписывать в свой помянник первым имя прп. Нила. Разумеется, прп. Иосиф знал традицию исихазма и владел умно-сердечной молитвой. Вопрос же состоит в другом. По причине того, что главным его попечением являлось устроение общежительных монастырей, то, неизбежно, в таких монастырях доминантным является следование уставным требованиям. Опыт показывает, что уже в третьем поколении, при отсутствии духоносных старцев, такие монастыри превращаются либо в цитадели сардийского законничества, либо благочестие таковых иноков принимает чисто внешний характер. Но, главная беда состоит не в этом, а в том, что псевдорелигиозное состояние, которое свойственно как крайним законникам, так и обмирщенным лаодикийцам, приводит и тех и других к состоянию политизации, к состоянию партийного разделения, через которое в Церкви и начинает действовать дух антихриста, о котором и писал в своей работе «Святая ревность» архиеп. Аверкий (Таушев).
    Именно такие партийные расхождения появились, когда спровоцированная жидовствующими напряженность между «стяжателями» и «нестяжателями» переросла в открытое противостояние. В середине XVI века, в связи с антицерковной деятельностью Матвея Башкина, Феодосия Косого, игумена Артемия (Троицкого) и епископа Рязанского Кассиана, у иосифлян появилась реальная возможность разгромить направление «нестяжателей». Что, как известно, со всей обязательностью и было сделано. Так, враги Православия убили двух зайцев. С одной стороны, опорочив в веках движение Русских исихастов, а с другой, сделав иосифлян своего рода российскими доминиканцами. Впоследствии, когда Рубикон был пройден, то уже и не составило труда обязать Русских законников исполнять карательные (скажем прямо – несвойственные монахам) функции. А потому, в дальнейшем погромы только умножились. Касалось ли это «заволжцев», старообрядцев, старцев, пустынножителей, гусляров… список можно продолжить. Причиной же таких разгромов явилась ошибочно принятая за доминанту законнически-моралистская идеология иосифлян.
    В связи с этим хотелось бы вспомнить еще один разгром. Совершился он за год до Первой мировой войны, на Афоне. И, опять, инициаторами разгрома были – последовательный иосифлянин архиеп. Никон (Рождественский), и продолжатель традиции Прокоповича архиеп. Антоний (Храповицкий). Как видим, всегда враждующие между собою Сардис и Лаодикия, в борьбе с Ангелом Филадельфии объединились единым фронтом. С тем Ангелом, который только и мог дать Третьему Риму истинное духовное наполнение. И, несмотря на то, что митр. Макарий (Невский) доказал отсутствие в опыте имяславцев какой-либо ереси (см. Указ Св. Синода № 4136 от 24 мая 1914 г.), выводы созданной им по указанию Царя Николая II богословской комиссии, были впоследствии скрыты от церковного народа. Скрыты, как законниками-иосифлянами, так и либералами-филаретовцами.
    С позиций понимания тупиковости законничества, в деле церковного и государственного строительства, можно правильно осмыслить и неудачу опричного эксперимента. Опричнина была задумана Иоанном Грозным с целью создания новой элиты, посредством которой он хотел оздоровить прежнюю, переродившуюся и закосневшую аристократию. Через опричнину открывалась возможность представителям низших сословий переходить в высшие. Это давало здоровый стимул служащим Царю людям, не за страх, а за совесть работать на благо Отечества. В конечном итоге, верная служба опричника награждалась как восхождением по служебной лестнице, так и умножением материального благосостояния. Более того, планировалась постепенная замена опричниками всех ведущих должностей, как в столице, так и в областях. Но, по какой причине произошел сбой столь замечательного проекта?
    Причин падения опричнины было несколько. Первая, и главная, состоит в факте клятвы на личную верность Царю. Есть основание полагать, что решение Иоанна Грозного связать опричников таковой клятвой, далось ему ценой многолетних размышлений и серьезных моральных мук. В конечном итоге, он принял решение (как игумен и духовник иноков-воинов) взять на себя их совесть и свободную волю. То есть, он отвечал в этом случае лично перед Богом (как то бывает в отношениях духовника и послушника), за любой неблаговидный поступок опричника. Несмотря на то, что Господь говорит через Евангелие «Не клянись вовсе» (Мф. 5; 34), решение связать опричников клятвой личной верности было Царем принято.
    Второй отрицательный аспект при создании опричнины состоял в том, что личная гвардия Царя принимала иноческий постриг с одновременным обрядом вокняжения. При этом, князья-иноки оставались семейными людьми. Согласно правилам Церкви, принявший иночество да не берет в руки оружие, а также, согласно 11-му Правилу Двукратного собора и 6-му Правилу Святых  Апостолов, должен отвергаться мирских попечений. В обязанности же опричников, при их иноческом постриге, нести послушание воинов, тоже видится продолжение иосифлянской (по духу латинской) традиции, потому что вспомним, что и орден доминикан был создан как церковно-полицейская структура, а орден иезуитов был уже полностью военизированной монашеской организацией. Все это внесло, при создании опричнины, много несвойственных для Православия искусственностей, а потому этот орден и не явился жизнеспособным в плане историческом. Царь Иоанн Грозный со всей очевидностью это понял, а потому через семь лет после создания опричнины распустил ее.
    Ко всему, к опричнине можно предъявить другую укоризну. Несмотря на то, что орден сей мыслился как путь для привлечения лучших сил народа, в нем очень быстро определился принцип кастовой элитарности. Элитарность делала его подобным олигархии, так как и для олигархии, и для кастовой аристократии верен один и тот же принцип: непроницаемая замкнутость элит. И кастовость и олигархизм, несмотря на противоположность этих понятий, одинаковы в том, что они делают невозможным создание социальных лифтов, а следовательно, создают чудовищное неравенство возможностей, что недопустимо в государстве Римского типа. Даже в Османской империи, простой янычар (инородец – немусульманин по рождению) мог дослужиться до степени паши, крупного военачальника. Кастовая, либо олигархическая система начисто отметала таковую возможность. Поэтому, уместно задаться вопросом: стоило ли огород городить, и менять одних олигархов (т.е. – бояр) на новых. Царь Иоанн Грозный, внимательно наблюдавший за ходом эксперимента, увидел тенденцию подобного перерождения, а потому, опричный проект был до времени свернут.
    Но, тем не менее, как ни странно, опричный принцип – создание новой элиты, заработал на полную мощь тремя столетиями позже. Когда произошло странное (а для России обыкновенное) дело. Когда созданный для закабаления народа «Табель о рангах», стал работать в качестве системы для оздоровления уже в немалой степени загнивающего дворянского сословия. И, в этом случае хочется спросить: «Не молитвами ли Царя Иоанна Грозного это совершилось?» Потому что такое оздоровление, есть дело естественное и необходимое для государства устроенного по Римскому образцу.
    Аспект личной клятвы, как то было у опричников, еще не раз закладывал мины замедленного действия в истории России. Одной из таких мин, по мнению автора, является Соборный Обет 1613 года. По поводу Обета, первым вопросом будет наличие двух, очень сильно (даже по смыслу) отличающихся друг от друга текстов Клятвы. Причем, если взять всем известный и наиболее распубликованный текст, то он содержит ряд антиканоничных, и даже еретических моментов. Второй, менее известный текст, более благополучен, но и в нем содержится аспект той самой личной клятвы, что создает для собора именующего себя Поместным, непреодолимое противоречие. Потому что, в случае принятия таковой клятвы (а она, как известно, была принята), все имеющие священный сан соборяне подпадают под действие 20-го Правила Святых Апостолов, гласящего: «Кто из клира даст себя порукою за кого-либо, да будет извержен». А также Правила 94-го VI-го Вселенского собора: «Клянущихся клятвами языческими правило епитимии подвергает: и мы таковым отлучение определяем».
    На Земско-Поместном соборе 1613 года присутствовали не только миряне, но также, архиереи, священники и монахи. Но, и они, словно заколдованные, в нарушение 20-го Правила Святых Апостолов, поручились за себя, за народ, а также за потомков всего народа, на верность Дому Романовых, до Страшного Суда. Не по этой ли причине, спустя столетие, Церковь в России утратила и соборное управление, и единоначалие, до самого конца существования Династии Романовых? Более того, члены Священного Синода обязаны были в течение двухсот лет давать такую же клятву личной верности Государю Императору. Получается, что священство в 1613 году, поручившись за тех, кто еще не родился, само себя извергло (?), и само себя наказало, в согласии с указанным выше правилом.
    В этом плане было бы полезно проследить, сколько раз за четыре столетия нами нарушался указанный Обет.
    Со стороны народа: В XVII веке – в связи с церковной реформой Царя Алексия и Патриарха Никона. В XVIII столетии – в связи с государственной реформой Петра I. Тогда же, по отношению к Анне Иоанновне, в связи с бироновщиной. Во второй половине того же столетия, по окраинам, в связи с восстанием Пугачева, Яицкого и Волжского казачества, а также Запорожского казачества. Со стороны дворянства – убийство Императора Павла I, и подготовленное масонами восстание декабристов в 1825 году. Со стороны разночинцев – создание экстремистских революционных групп, что привело к убийству Императора Александра II, и закончилось революциями 1905 и 1917 годов. Снова, со стороны народа – участие в указанных революциях, поддержка богоборческой власти в советское время. И далее, в наши дни – безразличное отношение к искупительному подвигу Царской Семьи, к теме Монархии, с отрицательным отношением значительной части населения к царской теме.
    Со стороны Дома Романовых: Противостояние клана Милославских клану Нарышкиных, что привело к трем стрелецким бунтам, и устранению от управления обоих кланов. Участие в заговоре против Петра I, его Наследника Алексея Петровича Романова. Убийство Наследника, по приказу самого Императора. Узурпация власти Анной Иоанновной, с последующим заточением Императрицы Анны Леопольдовны и ее сына Иоанна VI. Узурпация власти Императрицей Екатериной II, с умерщвлением своего мужа Императора Петра III. Участие Наследника Престола Александра Павловича в заговоре против своего отца Императора Павла I. Разделение Дома Романовых, во второй половине XIX века на внутренние кланы, что привело к участию, как минимум пяти семей (под другим данным – 17 человек) Царствующего Дома, в заговоре против Помазанника Божия в 1917 году.
    Как видим, картина вырисовывается очень печальная. Соборный Обет, данный нами до Второго Пришествия, нарушался многократно, как простым народом, как средними и высшими сословиями, так и самими членами Царского Дома. Ко всему, нарушение 20-го Правила Святых Апостолов, автоматически привело в действие 131 Новеллу Юстиниана Великого, и 79 (гл. 2) Правило свт. Василия Великого. Указанная Новелла св. Юстиниана гласит: «Всякий государственный закон теряет силу, если он противоречит канонам» Церкви. Ей вторит и Правило свт. Василия Великого: «Высшим государственным властям должно повиноваться во всем, что не препятствует исполнению Божьей Заповеди». По большому счету, столь грубое попрание Собором указанных Правил, можно расценить не иначе, как – церковное преступление. Хуже того, Клятва верности была продублирована затем по всем церковным приходам, что вовлекло в это преступление не только российское священство (по 20-му Правилу св. Апостолов – да будет извержено), но и весь народ. Вовлекло в него волей-неволей и сам Дом Романовых.
    В связи с событиями Земско-Поместного Собора 1613 года, хотелось бы сделать некоторое отступление, с целью более детального осмысления этих событий. Деяния Собора скупо изъясняют нам, что соборяне в жарких спорах выдвигали несколько кандидатур Нового Российского Самодержца. Среди них были Василий Голицин, князья Дмитрий Пожарский и Дмитрий Трубецкой, шведский принц Карл Филипп, польский королевич Владислав, Михаил Феодорович Романов, и всего, как указывают в своих исследованиях  историки Н.А. Лавровский, С.Ф. Платонов, Г.А. Замятин, Л.В. Черепнин, А.Л. Станиславский и Б.Н. Морозов, было более десяти кандидатов. Как известно, и Голицин, и Михаил Феодорович Романов, и Карл Филипп на Соборе отсутствовали, а потому не могли повлиять на ход событий. Князья Дмитрий Михайлович Пожарский и Дмитрий Тимофеевич Трубецкой присутствовали, и оказывали на его работу влияние. Более того, первыми поставили подпись под воззванием о созыве Земского Собора, были реальными кандидатами в Цари, и даже выставили свои кандидатуры на голосование. Но,  почему-то («Сказание» Авраамия Палицина затуманивает этот вопрос) отсутствовали на последнем заседании Собора, а потому не могли оказать влияния на заключительной его стадии. Этот аспект в течение столетий замалчивался, но пришло время спросить: при каких обстоятельствах происходило избрание на Царство Начальника Новой Династии? И почему был избран тот, чью кандидатуру Собор поначалу отверг?
    Происходили же события таким образом. Первое заседание Земско-Поместного Собора состоялось в Москве, 16 января (ст.ст.) 1613 года. По своему составу это был подлинный общенациональный форум. В его работе принимало участие все духовенство (включая белое), московское городовое дворянство, посадское купечество и даже черносошные крестьяне (т.н. – уездные люди). Пожалуй, тогда был самый золотой момент для избрания в Цари князя Димитрия Пожарского, ибо еще не все ополчение ушло восвояси, но как бывает в подобных случаях, заработала механика интриг. Если говорить о явной стороне проблемы, то противодействие пришло со стороны как церковных иерархов, видевших на престоле Патриарха Филарета, так и бывших членов Семибоярщины. За этой явной интригой виделась закулисная игра, ибо полагают, что английская корона желала видеть на Престоле именно Романовых. Подспудные движения шли и со стороны ближайших сподвижников Пожарского. У историков есть основания полагать, что князь Д.М. Пожарский склонялся к кандидатуре шведского королевича. В результате Собор затянулся, князь Димитрий Пожарский на две недели покинул Москву, а когда вернулся, произошло следующее.
    Утром 21 февраля (3 марта) 1613 года должен был начаться новый этап Земско-Поместного Собора. В этот день, когда волнующиеся толпы москвичей собрались на Красной площади, вооруженные ватаги казаков (среди которых многие являлись подданными Малороссии), ворвались в Кремль, и разделившись на отряды, приступили к согласованным действиям. Одни плотным кольцом окружили дворец Димитрия Пожарского, другие также блокировали дворец Трубецкого. Третьи, в буквальном смысле сволокли вместе всех ответственных за избрание Царя бояр. Есть основания полагать, что казаки это сделали не самочинно, а по некоему указанию, получив предоплату за свои, скажем прямо – экстремистские действия.
    Писатель Алексей Мартыненко в книге «Патриарх Тушинского вора» детально описывает технологию интриг, приведших, по сути, к государственному перевороту и прикрытой Собором узурпации власти. Ибо, логично задать вопрос: с какой стати, представители другого государства, которые поочередно служили, то у Болотникова, то у обоих Лжедмитриев, то у Лисовского и Сапеги, то у Прокопия Ляпунова, которого сами же и убили, а теперь ревностью горя, приступили к избранию Всероссийского Самодержца. Ко всему, создает напряжение факт, что отец Михаила Феодоровича Филарет, ставший при Лжедмитрии Первом Ростовским митрополитом, а при Лжедмитрии Втором «нареченным патриархом», окормлял в стане Тушинского вора именно этих, служивших в войске самозванца казаков.
    «Повесть о Земском соборе 1613 года» А.Л. Станиславского и Б.Н. Морозова так свидетельствует о событиях. На вопрос атаманов, кого бояре собрались избрать Государем Руси, последовал такой ответ: «Царские роды минушася, но на Бога Живаго упование возложим, и по вашей мысли, атаманы и все войско казачье, кому бытии подобает царем, но толико из вельмож боярских, каков князь Федор Иванович Мстиславский, каков князь Иван Михайлович Воротынский, каков князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой…», и далее, до Пронского. Когда казаки поинтересовались, какова будет процедура избрания, бояре ответили им: «Да ис тех изберем и жеребьяем, да кому Бог подаст». Как видим, Нового Самодержца предполагалось избрать по древнерусскому обычаю, то есть по жребию. Причем, либо слепому схимнику, либо младенцу мужского пола, с выниманием одного одноименного жребия из восьми, произвольно разложенных на церковном алтаре. В ответ на это, казаки заявили, что «князь Феодор Иоаннович Всея Русии», т.е. – сын Царя Иоанна Грозного, благословил якобы «державствовать на России князя Федора Никитича Романова», нынешнего митрополита Филарета. «А коль скоро Филарет ныне в Литве полонен, то от благодобраго корене и отрасль добрая и честь есть, сын его князь Михайло Федорович». После чего добавили, уже в качестве ультиматума: «Да подобает по Божии воли, на граде Москве и Всея Русии царствовати Государю и Великому Князю Михайло Феодоровичу».
    По старинной казацкой легенде, – после этих слов, один из атаманов, в упор глядя в глаза остолбеневшим боярам, твердо положил на стол письменную «атаманскую отписку» с требованием утвердить в качестве единственного претендента на Престол отрока Михаила Романова. На текст грамоты атаман небрежно швырнул обнаженную саблю. После сего волевого решения в спешном порядке начал работать заранее заготовленный сценарий: скорей-скорей, Отечество в опасности, принимаем Обет, Клятву на верность, даже не позволив епископам и священнослужителям сопоставить текст Клятвы с канонами и догматами Церкви.
    Но, неожиданный сбой все-таки произошел. В Ипатьевском монастыре. Когда молодой Царь вдруг ответил твердым отказом. И когда инокиня Марфа ответила еще более твердым отказом. Черная технология стала буксовать. Летопись пишет, что прения, сопровождавшиеся  непрестанными молебнами к Богородице, шли «от третьего часа до девятого». То есть, порядка пяти-шести часов. И, вот тут-то технологи начали чесать затылки. В конечном итоге им пришлось покориться, и принять условия Царственной инокини, а затем и молодого Царя. Как известно, ради чудотворной иконы Феодоровской Божьей Матери инокиня Марфа дала согласие на то, чтобы ее сын стал Всероссийским Государем. Оговорив при этом серьезные условия и обличив бояр, которые много раз Царей предавали и убивали.
    Может быть, именно эта твердость, а еще более – заступничество Божьей Матери, обеспечили России сорок лет спокойной жизни. Ко всему, инокиня Марфа была из внутреннего круга правителей, и потому знала всю механику власти Царского Двора. Добившись гарантий неприкосновенности молодого Монарха, именно она смогла создать такие условия, чтобы оградить его от влияния боярских кланов. Когда же Патриарх Филарет в 1619 году был возвращен поляками на родину, то государственная машина уже работала, и что-либо менять в ней не имело никакого смысла. Но, все же, черные технологии, запущенные самим Соборным Обетом 1613 года, начали действовать уже в годы царствования сына Царя Михаила Алексея Михайловича Романова.
    Итак, Клятва верности, в нарушение церковных канонов, была народом дана. Что онтологически и предопределило ее нарушение. Первое масштабное отречение от Клятвы произошло при церковном расколе середины XVII века. Народ назвал Царя «рожком антихриста», и тем самым отрекся от Клятвы на верность Дому Романовых. В связи с этим всплывает закономерный вопрос: какое наказание должен претерпеть тот, кто дав клятву (обет) нарушил ее? Согласно 64-му Правилу свт. Василия Великого: «Клятвопреступник десять лет да не приобщается…» Правило 82 того же святого, хотя и делает некоторое извинение, но также, строго говорит о клятвопреступниках: «Что касается до преступивших клятву, аще по насилию и по нужде преступили оную, подлежат менее тяжким наказаниям, и по шести лет могут быть совершенно приняты…» В этой связи уместно задать вопрос: мы вполне потерпели епитимию за нарушение Соборного Обета? Думается, что не вполне, потому что, епитимия только тогда может считаться исполненной, когда было совершено покаяние в грехе. Церковное преступление, совершившееся на Соборе, делом принесения клятвы личной верности, онтологически породило и грех отвержения от нее.
    Но, трезвомыслия ради, в противность радикалам, утверждающим, что – если Обет был принят в нарушение канонов, то он и не имеет силы, ответим: точно также, как деяния иконоборческого лжесобора 754 года были признаны «яко не бывшими» на VII Вселенском Соборе, а Лионская уния 1274 года отменена на последующем Поместном соборе Константинопольской Церкви, также и указанные выше антиканоничные Деяния Земско-Поместного Собора 1613 года должны быть отменены на равноценном Соборе. С обязательным принесением Покаяния за все накопившиеся с того времени согрешения и отступления.
    Сделать это надо со всей необходимостью, потому что иначе: что доброго можно создать в государстве, в основании которого заложены тяжелые и доселе нераскаянные преступления? В том числе, и то преступление, о котором сказано выше. И, не является ли указанное преступление причиной совершения церковной реформы XVII века, из-за которой на Россию, как из Ящика Пандоры посыпались неисчислимые бедствия? Не в этом ли причина, что на волне смены обряда, на Соборе 1666-67 годов, было совершено новое церковное преступление. А именно – анафема на все древние обряды и предания. Думается, что именно эта анафема и переполнила чашу Божьего гнева, который и излился на нас в виде реформ Петра I. Следствием же реформ была отмена патриаршества, отмена соборности в Церкви, установление коллегиального Правительствующего Синода, с введением антиканоничного по многим пунктам «Духовного Регламента». Должно сказать, что сами эти нововведения, как в частности и «Духовный Регламент», были еще в большей степени беззаконными, чем указанные выше беззакония церковные. В связи с этим должна быть поставлена  задача по серьезному исследованию обозначенных вопросов, с тем, чтобы после всецерковного их обсуждения, и принесения (опять-таки – всецерковного) Покаяния, разрешить Православный и Русский народ от столь опрометчиво данного им Соборного Обета. И дело такого разрешения является не только желательным, но – крайне необходимым. Ибо, в нем заключен вопрос самого бытия России, ее дальнейшего существования, и возможности возрождения Русского Православного Самодержавия.
    Свт. Серафим (Соболев), в работе «Русская идеология», во многом справедливо указывал, что фундамент абсолютизма в России был утвержден на «Уложенном Соборе» 1649 года. Но, несмотря на правильность (в ключевом понимании) этой мысли, хотелось бы выразить определенное несогласие. Суть вопроса состоит в том, что фундамент абсолютизма был заложен гораздо раньше. И если быть точным, то на Земско-Поместном Соборе 1613 года. Закладка же его совершилась через одно только умолчание в тексте «Утвержденной Грамоты» об обязанностях Помазанника Царя перед Церковью, государством и народом.
    Если мы вспомним Деяния Земского Собора от 1547 года, то увидим, что Первый Русский Самодержец Иоанн IV начал свое царствование с дела покаяния перед народом, страдавшего в годы его малолетства «от произвола боярского», обещав на будущее, «впредь быть защитником народа от подобного произвола». При этом, сей благоверный Государь не требовал от своих подданных никаких клятв. На Поместном же Соборе 1551 года, Царь Иоанн Грозный явил себя ревностным защитником церковного благочестия и Православной веры. Увы, ничего подобного мы не видим в «Утвержденной Грамоте» 1613 года. Здесь дается только одностороннее обещание народа на верность Царю и его Потомкам «из рода в род». Об обязанностях же Царя перед Церковью и государством текст сей Грамоты умалчивает.
    Зададим себе вопрос: по какой причине произошли столь серьезные различия при возведении на Царство двух (надо отдать должное) благочестивых Государей. Ответ видимо кроется в том, что в первом случае, при возведении на Царство Иоанна IV, был применен во всей полноте опыт коронации константинопольских Автократоров. Во втором же случае этот опыт был приведен с серьезными сокращениями.
    Сам обряд возведения на Царство Императоров Византии основывался на учении «Симфонии властей», которое, в свою очередь исходило из «Номоканона» Юстиниана Великого, «Эпанагоги» свт. Фотия I, а с XIII века из «Славянской Кормчей» свт. Саввы Сербского. Здесь должно отметить, что и «Номоканон», и «Эпанагога», и «Кормчая», детально разбирали вопросы взаимоотношений Царства и Церкви, где право церковное и право государственное, не только не противоречили друг другу, но напротив, друг друга взаимодополняли.
    Первый Русский Государь, при восшествии на Царство приносил присягу на верность Богу и Церкви, давая обещание народу быть первым его защитником, в точности по «Славянской Кормчей», в точности по «Номоканону». К сожалению, именно этого мы не видим при восшествии на Царство Первого Государя из Дома Романовых. Поэтому, как ни печально, но данное сопоставление позволяет заключить, что если Царь Иоанн IV, уже одним только делом (в точности по «Славянской Кормчей») восшествия на Престол, заложил фундамент Римского государства, то, Первый Государь из Дома Романовых (впрочем, будем справедливыми – не ведая того), одним только делом возведения на Царство по «Соборной Клятве» 1613 года заложил фундамент монархического абсолютизма.
    По большому счету, дав сомнительный с канонической точки зрения Обет, народ Русский, приступив к строительству нового Царства, стал строить его не на камне, а на песке. Еще ничто не предвещало в будущем «разлития рек и возвеяния ветров». Целых сорок лет, создавая иллюзию благополучия, в России стояло затишье. Но, слово Божье гласит неумолимо: «и налегли (воды и ветры – прим. авт.) на дом тот: и он упал, и было падение его великое» (Мф. 7; 27). Падение Дома Романовых в 1917 году произошло по причине неверно заложенного основания, в виде «Клятвы на верность» от 1613 года.

            IV
    Безпристрастное изучение российской истории позволяет с большой уверенностью сказать, что все наши смуты и нестроения являются следствием принятия нашими пращурами ошибочных цивилизационных решений. Вопрос о цивилизационном выборе всегда интересовал русских историков и философов, независимо от их принадлежности к той или иной партии. Наверняка, в Европе, совершенно немыслимой была бы ситуация разделения просвещенных сословий на русофобов и русофилов. Там были разделения по признаку религиозному, а также разделения на сторонников традиционных национальных ценностей и сторонников космополитизма. Но, разделения на западников и славянофилов там в принципе не могло быть. Николай Данилевский не случайно в преамбуле книги «Россия и Европа» разместил такое стихотворение: «Мы слышим клеветы, мы знаем оскорбленья, тысячеглавой лжи газет. Измены, зависти и страха порожденья. Друзей у нашей Руси нет!»
    Наши недрузья всегда старались нас сделать своей колонией, вотчиной, в лучшем случае – сателлитом, в конечном итоге, стремились навязать свой путь духовного, государственного и национального развития, не понимая того, что Россия, это особый мир, который не надо переделывать по своему образу и подобию, но который, напротив, может сказать что-то важное умирающей Западной цивилизации. Который может воскресить их – мертвых духом. Ибо, общеизвестно, что только живое может оживить мертвое, и только от живого рождается жизнь. От мертвого живое родиться не может. Но, именно это – мертвое, пришло в Россию вместе с иосифлянами (Ангел Сардийской церкви), исказив саму суть христианского домостроительства и подменив его дух, с новозаветного на ветхозаветный. Когда понятие совести стало заменяться понятием долга. Жертвенное служение было подменено бездумным послушанием. Жизнь по Евангелию стало подменяться жизнью по уставу. Но, зададим себе вопрос: можно ли с таким пакетом подмен пытаться построить новую Россию и новую Русскую государственность?.. По всей очевидности, нет. Потому что, живое всегда рождается от живого. Живое от мертвого родиться не может.
    Как уже было сказано выше – иосифляне это «соль земли». Да соль необходима, она препятствует гниению, но, если осолить землю выше всякой меры, то пейзаж солончаков мало чем будет отличаться от лунного ландшафта. В другую же крайность Россия впала в XVIII веке, когда она зашла в жесточайший тупик, теперь по причине отвержения от этой евангельской «соли». Выход из тупика, а если быть точным, из смертельного штопора, совершился тогда не благодаря естественным причинам, но по причине исключительно Божьего милосердия. И как это всегда бывало в Русской истории, причина выхода из тупика носила не политический, но духовный характер. Россию вновь спас религиозный фактор.
    В этой связи было бы уместным привести высказывания Л.А. Тихомирова и И.А. Ильина, которые об этом факторе как раз и говорят. Лев Тихомиров, в книге «Апология веры и монархии», в статье «Государственность и религия», указывает на значимость духовности, как важнейшего аспекта, в деле государственного строительства. По Л.А. Тихомирову: «Жить должно по “правде”, и везде вокруг себя должно поддерживать эту “правду”. Но христианин очень хорошо знает, что достижение правды здесь возможно лишь очень относительно – по причине силы зла, греха во всех людях и в каждом из нас. Поэтому христианин вовсе не революционер.
    Христианин знает, что общие формы жизни созданы Богом применительно к природе человека, а потому ломать законы социальной жизни он не станет. Улучшать же общественную жизнь христианин всегда готов – по своей обязанности и личной потребности поддерживать и умножать господство правды.
    Поэтому-то христианин как гражданин отличается с государственной точки зрения наилучшими качествами. Он служит не за страх, а за совесть, служит «делу», а не лицам, ищет счастья и блага настоящих живых людей, а не отвлеченностей, как «человечество». Он, наконец, думает не о количественном величии работы, а о ее качественном совершенстве и потому не тянется непременно на верхи правления, к первым громким ролям… С государственной точки зрения именно такой тип и нужен для здоровой жизни общества и государства».
    На тех же позициях стоял Иван Александрович Ильин, когда в «Наших задачах», в статье далекой от тематики государственного строительства, он высказывает важные положения для самостояния вообще всей Русской цивилизации: «Русским людям надеяться не на кого, кроме Бога и своих собственных сил. Но чтобы найти в самом себе необходимые для борьбы силы и умения, необходимо отчаяться во всем и во всех, кроме Господа; необходимо восстановить свою религиозную веру, как таинственный и живой ключ духовной жизни… Этот процесс возвращения к вере и молитве давно уже начался в России: против абсолютного зла, против неизбывного страха, против безпомощного отчаяния есть только одна единственная абсолютная опора – искренняя и цельная религиозность, несущая с собою силу молитвы и силу покаянного очищения. Это надо понять и прочувствовать до конца. Нечего браться за освобождение и восстановление России без совести; а совесть живет только в искренней и цельной душе, где она звучит как голос Божий… Надо смыть в душе безчестие прошлых лет и вновь поверить в свою собственную непоколебимую честь и полную честность, чтобы восстановить доверие самому себе и научиться узнавать людей заслуживающих доверия; а это возможно только перед лицом и судом Божиим. После всего пережитого и выстраданного надо искать и найти путь к Богу. Пути безбожия, безсовестности, безчестия и дьявольской лжи исхожены и изведаны: они обличены и оказались погибельными. Необходимо глубокое обновление душ… И вряд ли мы ошибемся, если скажем, что смысл происходящего в России и состоит в конечном счете в этом прикровенном, тайном возвращении к вере и молитве» («Когда же возродится великая русская поэзия?»).
    Эти слова великого философа можно принять как руководство к действию. Ибо, мы уже достаточно, за последние столетия прошли путей «безсовестности, безчестия и дьявольской лжи». Российская цивилизация всегда строилась на основаниях Евангелия, совести и свободы. Если вынуть из под нее эти три главных основания, Россия погибнет. Русский народ не может жить руководствуясь только Синайским кодексом, Римским правом, или Аугсбургским исповеданием. Внешнее делание не для русской души. Для русского человека всегда был необходим «Кодекс чести». Доброделание русского человека являлось следствием глубинных движений его сердца. Господь показал нам, насколько пагубно уклоняться во внешнее делание, потому что внешнее может совершаться без участия сердца, как то было у фарисеев. Показал, насколько пагубно монахам заниматься несвойственным для них делом – политическим сыском и инквизицией, потому что и это приводит к совестным повреждениям. Насколько пагубно давать клятву личной верности, ибо таковая клятва связывает и повреждает нашу совесть. Не случайно, Христос не принимал от Апостолов никаких клятв. Нам нужно понять, насколько пагубно ручаться за тех, кто еще не родился, и чьи дела и мысли не ведомы нам. Выход из этой ситуации может быть один. Нам всем надо принести Соборное Покаяние. Причем, не только за 1917 год, но за все прошедшие пять столетий. Принести покаяние за богоотступничество и цареотступничество, за имяборчество (события на Афоне в 1913 г.) и собороборчество, за церковный раскол, за анафемы на ревнителей древлего благочествия, за личную клятву на Соборе 1613 года, за принятие учения иосифлян, как доминантного. А в конечном итоге, получить разрешение от всех заблуждений и неправых дел. Получить разрешение от Клятвы Соборного Обета 1613 года, совершенно опрометчиво данной за нас нашими пращурами. Ибо, лишь в этом случае, после честного покаянного признания ошибок, мы сможем наконец начать строительство новой Великой России. И самое важное: сможем, после долгого законнического рабства, и – рабства греху, вновь, подобно евангельскому «блудному сыну», возвратиться к Отцу Небесному.

    Обращаясь вновь к тематике цивилизационного выбора, должно поставить акцент на том, что теократия и теология в отношении друг друга являются сущностными антагонистами. Они органически несовместимы и несовместимость их состоит в том, что теократия предусматривает во всех областях абсолютистское управление, а теология предусматривает главенство соборности. Поэтому, неудивительно, что возросшие из идеи теократии иудео-магометанские принципы, предусматривают примат единоначалия, а принципы арийского (или – теологического) управления, при наличии того же единоначалия, предусматривают участие всего народа в жизни Церкви и государства. Боговластие в новозаветные времена осуществляется не напрямую – теократически, как в Израиле, но посредством Римской государственности. Христос управляет подвластными Ему народами через Церковь и Римское государство. В этом и заключается суть теократии (боговластия) новозаветной эпохи.
    Ко всему, необходимо отметить, что Римская государственность (как, впрочем, и любая другая) не призвана к созданию Царства Небесного на земле. Назначение Рима, как богоустановленного государства, состоит: 1) в создании условий для жизни Церкви как соборного организма, помогая открыть ее истинное назначение – быть Церковью воинствующей со грехом, 2) в создании справедливых законов, позволяющих обществу свободно (в духе любви и истины) развиваться, 3) в исполнении роли Удерживающего от зла, то есть, быть реальным противодействием тому духу антихриста, о котором писал Апостол: «что он придет и теперь есть уже в мире» (1-е Ин. 4; 3). Римская государственность (если говорить о новозаветных реалиях) есть лишь средство для создания максимальных условий в деле спасения верующих во Христа. Оно есть лишь средство противодействия антихристу.
    Отталкиваясь от указанного выше положения, становится понятным, что папизм и абсолютизм не являются чем-то лучшим или худшим в отношении друг к другу, но являются обозначением одного и того же явления, одной и той же палки о двух концах, и имя этой палки – теократия ложная. Если же рассмотреть в онтогенезе историческое развитие этой вредоносной идеологии, то обнаружится, как минимум со времени ереси монофелитства, и тем более, со времени католического раскола, что эта идеология, развиваясь в истории, нанесла христианскому миру непоправимый вред. Более того, вред этот будет только усиливаться, потому что итогом развития теократической идеи явится установление царства антихриста. Правление антихриста будет именно теократическим, и сам ложный мессия будет помазан на царство как теократический правитель.
    В этой связи, если мы на самом деле, а не мечтательно желаем построить новое Царство, то нам необходимо с порога отвергнуть (ибо, второй и третьей попыток не будет) ветхозаветную идею теократии, и взять на вооружение принципы теологического, то есть – Римского устроения государства. Принципы эти даны нам в достаточной степени Евангелием и разъяснены святыми отцами. И этот выбор, нам в последние времена, со всей необходимостью надо сделать, потому что между теократией и теологией существуют кардинальные, и никак не сочетающиеся между собой различия. Самих же различий только два, но они носят кардинальный характер. Первое состоит в том, что теократия основана на подчинении закону, а следовательно, теократическое сознание, это неизбежно законническое сознание. Суть второго заключается в том, что теология основана на любви к Богу, а не на страхе перед Ним. Теологическое сознание, это жертвенное сознание, а следовательно, служение Богу здесь исходит не от страха, но от любви и жертвенности.
    Для того же, чтобы не оставалось никаких иллюзий по поводу возможности устроения ныне теократического государства, необходимо сравнить типологию арийского (или – Римского) государства с типологией государства иудео-магометанского. Различные типы государственности связаны и с различными типами мышления. Тип и метод мышления арийцев (а именно таким является метод святых отцев) предусматривает, во-первых рассуждение, во-вторых – понятийное осмысление вопросов бытия. Напротив, метод иудео-магометанский предусматривает оперирование готовыми установками, в соединении их со знанием множества (опять-таки, готовых) правил, предписаний и авторитетных мнений. Иудео-магометанин, в отличие от потомков Иафета, никогда не мыслит в духе свободы и Истины, потому что его сознание находится в детерминированной зависимости от исповедуемого им учения. От этого же зависят и традиции иудео-магометан, и тип общественного устроения, а следовательно – тип государственности, и более того, сама форма цивилизации.
    Уже одно это рассуждение показывает на объективное существование различных цивилизаций, и соответствующее этим цивилизациям видов государственных управлений. Количество видов цивилизаций невелико. Официальная наука указывает на семь основных типов. Некоторые ученые доводят это число до девяти. Но, при этом, только три типа можно обозначить как логические, или системообразующие. Системообразование это разделяется соответственно по трем типам логики: 1) теологическая (или арийская), 2) иудео-магометанская, 3) конфуцианская. При этом, от сползания в мифологический тип (Египет и Индия), на котором системообразование заканчивается, ни одна цивилизация не застрахована. Причем, важно отметить, что мифология здесь не является самостоятельным образованием, но всегда дочерним, отходящим от того или иного вида логики. Нас же, в данном случае интересует не мифология, но теологический (или арийский, изначально – иафетический) тип государственности.
    Государства потомков Иафета, во все времена строились по одному и тому же принципу. На примере Древней Индии это выглядело так: наверху пирамиды – брахманы, жрецы; ниже – раджы, правители; еще ниже – кшатрии, воинская аристократия; в основании находилось сословие вайшья, состоящие из крестьян, ремесленников, купцов; к сословию шудра принадлежали все остальные. Аналогичные принципы утвердились затем и в иранских государствах, например в Персии. Тот же самый принцип существовал и у древних славян, который перешел к их прилежным ученикам эллинам. Политическое устроение эллинских государств являлось едва не калькой политического устроения древних Индии и Персии. Наверху находился монарх с царским домом, ниже – аристократия, внизу – демос, народ живущий в городах. Именно такое, разделенное на три политии государство унаследовала и Римская империя. Вышеприведенная схема названа впоследствии полибиевой, от имени римского историка Полибия (II век до Р.Х.), грека по происхождению, но в первооснове является арийской. Именно эта полибиева схема, арийская (или – иафетическая) по корням, была взята на вооружение и христианскими Царями, начиная еще со времен Константина Великого. Обогащению и развитию эта схема подверглась в годы правления Юстиниана Великого, которого по праву считают создателем идеологии «Симфонии властей». Именно Юстинианова схема (в истоке – полибиева, в первоистоке – арийская) была взята, и также обогащена и развита благоверным Царем Иоанном Грозным.
    Таким образом, видим, что в государстве созданном по Римскому образцу, которое и сформировалось в России во всей полноте, благодаря деяниям Царя Иоанна IV, существует четыре, находящихся в плотном взаимодействии друг с другом вида власти. Первая принадлежит власти духовной. Следующей, равной ей по степени, является Царская власть. Власть аристократии выражала в России Боярская Дума. Представительной властью народа являлось Земство. Таким образом, на примере России видим, что арийские принципы, в соединении с принципами христианскими, давали на выходе Самодержавное народоправство. Явление, по большому счету уникальное в мировой истории.
    Если обратиться к примеру государств созданных потомками Иафета, начиная еще со времен Древней Индии, то со всей очевидностью обнаружим три главных аспекта. Первый аспект заключен в отсутствии тоталитарного управления. Второй, в широко развитом общинном, общественном (в церковном понимании – соборном) управлении. Суть третьего аспекта состоит в глубоком развитии (речь идет сугубо о государстве Римском) права корпоративного. Именно благодаря развитию общинности, общественного управления и корпоративного права, в Европе, до победы буржуазных революций, существование цеховых, промысловых, купеческих и прочих корпораций и артелей, было обусловлено государственным устройством европейских государств. Аналогичным образом происходило и в России вплоть до 1917 года, где даже крепостное крестьянство (в отличие от советского колхозника), находясь в подчинении у барина, управлялось общинно. Именно об этих главных аспектах, в деле возрождения государства Российского, писал Иван Александрович Ильин в статье «Что есть государство – корпорация или учреждение?», подчеркивая характер будущей России, как арийского государства, ничего впрочем об арийстве не говоря. Хотя, выводы о том, что великий русский мыслитель имел ввиду именно такой аспект, лежит на поверхности.
    Если говорить современным языком, то христианство, во время правления Царя Константина Великого, органично наложилось на формат и «Windows» цивилизации Римской, потому что эта цивилизация, с ее государственным и общественным устройством, с ее культурой и религиозным мировосприятием, была готова христианство принять. Готовность эта состояла также в том, что  принципы государственности Римской являлись изначально арийскими. Из арийских принципов органично выросли и утвердились, и арийская (направленная к небу) культура, и общественный уклад жизни, в основании которого лежит соборность, и одухотворенное отношение к природе, и как итог – арийская государственность. Поэтому, неудивительно, что именно в формате Римской цивилизации, и на ее основе смогла вызреть государственность христианская. Цивилизация Рима, если сравнить дело построения христианской государственности с процессом иконописания, была той доской, тем грунтом и тем левкасом, на которой икона христианского царства и была написана. Господь, в течение тысячелетий готовил Римскую цивилизацию, а следовательно вел народы, которые исторически создали ее, для того, чтобы на ее основе, на ее почве, в ее формате, христианство сумело бы утвердиться, произрасти, и создать свою государственность. Для столь великой задачи не годились ни Египет, ни Персия, ни Ассирия, ни Индия, и не Китай. Лишь только формат Рима, после демонтажа языческих верований, смог воспринять христианство как единственное природное ему.   
    Для того чтобы понять, какой тип государственности более всего подходит Православному Самодержавию, уместно привести евангельскую «Притчу о сеятеле». Эта Притча гласит, что когда вышел сеятель сеять, то (семя): «иное упало при дороге, и налетели птицы и поклевали его… иное упало на места каменистые, где немного было земли, и скоро взошло… когда же взошло солнце, увяло… иное упало в терние, и выросло терние и заглушило его; иное упало на добрую землю и принесло плод; одно во сто крат, а другое в шестьдесят, иное же в тридцать» (Мф. 13; 4-8).
    «Притча о сеятеле» указывает на различные типы государственности, где деспотия Вавилона, а равно Китая, подобна почве при дороге. Семя упавшее при дороге не только поклюют птицы, но также затопчут проходящие по тракту люди и скот. Семя упавшее на каменистую почву идеально соответствует государственности ветхозаветного Израиля, а впоследствии государствам исповедающим ислам. Карфаген, а также предшествующие ему Тир и Сидон, есть ни что иное, как – терние, где семя прорасти не может, так как будет неизбежно забито чертополохом сатанинских культов, партийного парламентаризма и власти мамоны. Кстати, полярные друг ко другу – иерократический кастовый Египет и кастовая мифологическая Индия, также являются тем самым тернием, препятствующим прорастанию семени Слова. В этой связи, только почва, или говоря современным языком – формат и «Windows» Римской государственности способны принести плод «один во сто крат, другой в шестьдесят, третий в тридцать».
    Должно добавить, что формат и «Windows»  иудейской цивилизации воспринял христианство как вирус, как нечто враждебное себе. То же самое происходило потом на конфуцианском Востоке, а позднее, на Востоке магометанском. Во всех случаях, это была чуждая для христианства почва, чуждые «Windows» и формат. И когда церковные историки указывают нам на факты многократных гонений со стороны языческого Рима на христиан, то справедливости ради должно сказать, что провоцировали кесарей на эти гонения как раз враждебные христианству иудеи. Что, собственно не удивляет, ибо христианство и иудаизм, после прихода Спасителя, уже не могут иметь никаких общих точек соприкосновения.
    Как свидетельствует исторический опыт, в государствах устроенных по арийскому (т.е. – теологическому) принципу, тирания и деспотия рассматривалась как аномалия. Нормой считалось органическое взаимодействие всех политий (сословий) во властной пирамиде. В таком государстве все сословия имели свои права и обязанности, все сословия были заинтересованы в общем благе. Отсюда неудивительно, что именно из арийского, теологически устроенного государства выросло государство Римское, которое святыми отцами именуется Удерживающим. При этом, понятие Удерживающий, с римских позиций, серьезным образом отличается от того же понятия с позиций иудео-магометанских. Ибо, Удерживающий, как иудео-магометан, так и конфуциан (равно и вавилонской деспотии), связан с властью самого монарха и учрежденных им силовых структур. Удерживающий в теократическом, либо деспотическом государстве, является, прежде всего, сам царь. Отсюда, не приходится удивляться, почему главным принципом власти в таком государстве является силовое принуждение. Именно этим государство Римское отличается от восточных деспотий, так как главным принципом в нем является свободное служение граждан, в деле достижения общего блага.
    Если вернуться к древним временам, то причиной, отчего потомки Иафета покинули Мессопотамию, явилось начало строительства вавилонской башни. Созданное хамитами государство кардинально противоречило мировоззрению иафетян, отчего они были вынуждены покинуть Междуречье. Впоследствии, потомки Иафета создали свои цивилизации, но эти цивилизации коренным образом отличались от цивилизаций созданных потомками вавилонских строителей. В этом ключе Римское государство есть квинтэссенция и итог иафетического направления в развитии истории. Именно в этом состоит основное отличие монархии Римской – теологической, от теократической иудео-магометанской монархии. Равным образом и от неограниченной монархии конфуциан.
    Если же обратиться к истокам утверждения идеологии теократии в христианском мире, к периоду ее полной кристаллизации, то должно указать, как на переломный, на VII век по Р.Х., когда произошло распространение ереси единоволия, или – монофелитства. Именно этой ересью была заложена база в создании ересей теократического типа. Именно из этого корня выросла впоследствии химера властного монофелитства. И уж затем, со всей неизбежностью, из тела монофелитской ереси, как из тела дракона, выросли поочередно головы церковного папизма и царского абсолютизма. А потому, впоследствии, с той же неизбежностью (на Западе это надо связывать с правлением английского короля Генриха VIII, а в России с правлением Петра I), из монофелитсткого тела дракона выросла и глава царебожия. Та самая глава, из которой, в подобие рога апокалиптического зверя, вырастет и грядущий антихрист. В этом плане, не сама теократия (о которой мы не можем говорить, как о ложной идее, ибо она была нужна в определенный исторический период), но – неприменимая в новозаветные времена теократическая идеология, есть идея глубинно антихристова. Более того, она есть корень и кощеева игла наступившего уже апокалипсиса.
    Как уже говорилось выше об истории возникновения теократии, то, с появлением в Израиле царя, теократия в чистом виде для этого народа закончилась. Закончился период, о котором писал Апостол: «А мы знаем, что закон добр, если кто законно употребляет его». Но, как только в Израиле появился Царь, то вместе с тем появился и аппарат принуждения, согласно которому «закон положен не для праведника, но для беззаконных и непокорных, нечестивых и грешников…» (1-е Тим. 1; 8, 9).
    По большому счету, то же самое стало происходить и в христианском мире, когда народ начал отходить от принципов жизни по Евангелию. Именно этот факт явился главной причиной, отчего теологический Апостольский период сменился монархическим. Потому что, в лице Римского государства Церковь получила не только внешнюю ограду, но и аппарат принуждения к благочестию. Ту же саму роль (а не только вероучительную) стали играть Вселенские и Поместные Соборы. Как видим, христианская государственность здесь дается Богом, не как высшее благо (будь то Израиль, или Рим), но как необходимая мера для поддержания должного уровня благочестия в обществе. Дается, как необходимая мера, для утверждения и сохранения в обществе евангельских принципов. Поэтому, не стоит удивляться тому, что подвижки в сторону ветхозаветных принципов происходят в государстве тогда, когда на первое место выходит Закон.
    Равновесие здесь может быть достигнуто лишь в том случае, если государство будет устроено по теологическим принципам, как то выражено в формуле Сергея Уварова – свт. Филарета (Дроздова) – «Православие, Самодержавие, Народность». При условии, если духовность будет развиваться в том направлении, как указал нам прп. Сергий Радонежский, а также в таком типе государственного устроения, который создал своими трудами Царь Иоанн Грозный. Ибо, благодаря этим условиям будет возможным, во-первых – застраховаться от опасного сползания к чуждой для Рима теократии, а во-вторых – создать условия для развития теологических (изначально арийских) принципов жизни и бытия. Эти принципы во всей полноте отражены в Евангелии, жизнь по которому только и делает нас свободными. Не случайно, открывая Евангельскую эру, Господь сказал: «Я уже не называю вас рабами… Я назвал вас друзьями… Вы друзья Мои» (Ин. 15; 14, 15).
    В завершение настоящей монографии хотелось бы пожелать: да не обманут нас нигде и никак нынешние «царебожники», с их якобы борьбой с папизмом. Потому что, и папизм, и абсолютизм, и царебожие, есть ни что иное, как три главы одного и того же дракона, три способа порабощения человека. А потому, нужно не думать – что лучше: первое, второе или третье, но взявши меч Слова Божьего, решительно рубить все три головы. Надо рубить само тело властного монофелитства, из которого эти головы произрастают. Более того, надо пронзить сердце дракона, исполненное черным ядом идеи псевдотеократии. Надо сломать кончик кощеевой иглы, энергетически эту идею питающей. И, тогда победим! Сие тако, да буди, буди!         


    РОССИЯ – ДЕРЖАВА СОВЕСТИ – Необходимое послесловие:

    Для того, чтобы поставить точку в настоящей работе и тем придать ей законченный вид, автору необходимо будет расставить акценты над главными вопросами. Причем вопросы эти относятся не только к сути Русской государственности и не только к делу возрождения соборности, но, главным образом, как писал о том Иван Ильин, к делу возрождения «души народа». Без соблюдения этих трех указанных условий стремление восстановить Третий Рим превратится в опасную авантюру. Такими авантюрами являются и (у всех на виду) стремление возродить бывший СССР, и (пока находящееся в тени) стремление возродить империю по лекалам XIX столетия. Стремления эти носят устойчивый характер, но на выходе вряд ли увенчаются успехом, поскольку, общеизвестно, практика решения проблемы от противного дает кратковременный в историческом понимании результат. Подавление антисистемы одними только хирургическими методами, не приводит к духовному выздоровлению общества. С этой точки зрения, поиск ответов для решения сегодняшних проблем надо сосредотачивать не во вчерашнем дне, но в далеком прошлом. Ибо именно оно, прошлое, и сможет подсказать нам, как строилась изначально Русская государственность. Сможет подсказать, как рождался соборный организм – Церковь. Именно оно может дать ответ: отчего, по слову И.Л. Солоневича, «Владимирская Русь распространилась от суздальских болот до одной шестой части света».
    Правильное понимание истории России будет невозможным, если не разделить ее на несколько основных периодов. От времени первых христианских князей Аскольда и Дира таких периодов будет три: 1) княжеский, 2) царский, 3) имперский. Здесь княжеский период был доминантно связан с Киевом. Царский – с Владимиром и Москвой. Имперский – с Санкт-Петербургом и снова с Москвой. Причем в обоих случаях от княжеского периода к царскому и от царского к имперскому существовали переходные фазы протяженностью в сто лет. Если, например, князь в Киеве, даже если он и воспринял (как это было с Владимиром Мономахом) регалии Самодержца, все равно, по-прежнему оставался князем. При этом св. князь Андрей Боголюбский, едва утвердившись на Суздальской земле, стал не княжить, но править подобно Римскому Автократору. Андрей Боголюбский по праву именуется первым Русским Самодержцем. Аналогичным образом случилось и с Царями Дома Романовых. Едва ли не с самого начала Романовы мыслили себя преемниками Императоров Константинополя. Идея – «Константинополь должен стать Русским» – в чистом виде Романовская идея. Каждый из трех указанных периодов имеет протяженность в четыреста лет. Причем, по слову И. Солоневича в «Народной монархии», только второй, Царский период, являлся государствообразующим и системообразующим, и именно благодаря ему Россия выросла до степени мировой державы, и существует в этой степени до сих пор. Более того, будет существовать в таковой степени и далее, если сумеет возвратиться к основаниям Московской Руси. Каковы же эти периоды и в чем их суть постараемся рассмотреть более подробно.
    Принято считать, что город Киев был основан князем Кием в 482 году (по другим источникам – в 430 г.). В политическом значении этот период являлся вторым после предшествующего ему времени Черняховской археологической культуры. Окончание этого времени связано с завоеванием территории Малороссии Германарихом, а затем Атиллой, которое закончилось к 430-50-м годам нашей эры. К середине Пятого столетия Киев снова стал свободным государством. В политическом отношении Киевское княжество основывалось на принципах присущих древним славянам. То есть, имело вечевое управление, когда аристократия и избранные от народа могли серьезно влиять на решения князя. Этот период закончился через четыре сотни лет с приходом Аскольда и Дира, а вслед за ними Рюрика и Вещего Олега. С именами Аскольда, а затем Рюрика можно обозначить начало третьего периода Киевской Руси, когда власть князя стала главенствующей в делах государственного управления. Одновременно с этим от Аскольда и Дира началась христианизация Руси, которая завершилась ее Крещением уже при св. князе Владимире.
    Третья заключительная фаза киевской истории окончилась в XIII столетии, ибо после разгрома Киева татарскими ордами в качестве самостоятельной политической силы он больше не возрождался.
    Золотой период для Владимирской Руси, приемницы Руси Киевской, наступил со времени правления св. князя Андрея Боголюбского. Можно сказать, что Андрей Боголюбский – это «альфа» Третьего Рима, «альфа» «Русского Удерживающего». Князь Андрей является тем богоданным строителем, который заложил твердое основание для будущего Московского царства. Без него Россия, скорее всего, не разрослась бы от Балтики до Тихого океана, а также от Белого моря до Черного. В лучшем случае, Россия являлась бы конфедерацией из десятка государств, ограниченных с востока Уральским хребтом.
    Характерно, что в отличие от Иверии – «Кавказского Удерживающего», или Сербии – «Удерживающего на Балканах», один только «Русский Удерживающий» имеет стремление к глобальности. Задача России словно в том и состоит, чтобы (как писал о том Достоевский – «Дневник писателя», Т. 10, с. 296) «подклонить в любовь Христову весь мир». Иверия и Сербия находятся в положении «осажденного лагеря». Этим странам из-за враждебного окружения некуда расширяться. Но лишь только Россия, раздвигая свои пределы на все части света, сумела выполнять главную свою миссию – нести свет Евангелия непросвещенным народам. В этом, пожалуй, и состоит сакральная суть России, в этом заключена ее вселенская миссия.
    С этих позиций, если обратиться к современности, можно правильно осмыслить и феномен Новороссии. Для Алексея Борисовича Мозгового миссия Новой России также была вселенской и сакральной. По замыслу легендарного комбрига, новороссы обязаны были научить другие народы жить по Божьим Заповедям, научить жизни по человеческим законам. Мозговой видел Новороссию не в качестве осажденного лагеря, по примеру Иверии и Сербии, а в качестве плацдарма для освобождения планеты от химеры олигархического глобализма. По его концепции, Новороссия обязана была стать глобальной. И «диктатура совести» должна была стать ее главным системообразующим ядром. 
    Заметим, что Алексей Мозговой, озвучивая свои проекты, вовсе не впадал в маниловщину, но мыслил исторически, потому что «диктатура совести», по слову О.А. Платонова («Святая Русь») и И.Л. Солоневича («Народная монархия»), являлась таким ядром, как для Киевской Руси, так и Руси Владимирской. Вспомним, что договора между купцами заключались тогда не на бумаге, а на честном слове. Смертная казнь не присуждалась. Выражение «пусть мне будет стыдно» являлось серьезным обязательством в деле выполнения договора. Вспомним, что еще в ХХ веке в деревенской глубинке дома не запирались на замок. Хозяин, уходя по делам из дома, просто подпирал дверь палочкой.
    Но вернемся вновь к истокам российской государственности. Ибо до того, как Самодержавная Русь пришла к своей «омеге», оно преодолела ряд необходимых этапов. Важную роль в деле формирования Руси как единого государства сыграли такие князья, как св. князь Александр Невский, вел. князь Иван «Калита», св. князь Димитрий Донской, вел. князь Василий II «Темный», и вел. князь Иоанн III Васильевич. «Омегой» в деле создания «Русского Удерживающего» можно по праву назвать Царя Иоанна IV «Грозного». Именно благодаря ему на заложенном князем Андреем Боголюбским основании и было завершено строительство Державы Третьего Рима. Причем если говорить о внутриполитическом управлении, Третий Рим держался не на силе оружия, или силе закона, как то было в Константинополе и в Римской империи Германской нации. Системообразующими основаниями Святой Руси являлись Совесть, Вера, и стремление послужить Царю и Отечеству. Совесть, Свобода, и Справедливость – были тремя главными опорами, благодаря которым исторически воплотился Божий замысел о России. Но сказано еще древними: «нет ничего идеального в этом мире». Именно тогда, когда эти принципы стали приносить плоды, в российский вертоград были занесены семена ересей.
    Первое серьезное развитие антисистемы в России, как на то указывают митр. Иоанн (Снычев), И. Фроянов, Л. Гумилев, В. Манягин и другие историки, было связано с ересью жидовствующих. Развитие ее от «альфы» до «омеги» тоже укладывается в четырехсотлетний период. Если прибавить к 1500 году четыреста лет, то получим время начала развивающегося по нарастающей революционного движения в России. Здесь 1917 год есть ни что иное, как «омега» ереси жидовствующих рубежа XV-XVI веков.
    Отметим, что Рубиконом между Русью и Россией стали не церковные реформы, но Смутное время с утверждением после него (не по Божьему благословению, но по человеческому хотению) новой Царской Династии. XVII столетие, по слову ряда исследователей (С. Фомин, Б. Кутузов, В. Смирнов), вовсе не являло собой возрождение старой Московской России, но, напротив, имело характер зеркальной прогрессии по отношению к веку XVI-му. Необдуманное и поспешное проведение государственной и церковной реформ в середине XVII века заложило начало конца Российского Самодержавия. После обскурации Смутного времени Московская Русь возродилась не в качестве обновленной, имеющей славное и светлое будущее Державы, но в качестве реликта «Русского Удерживающего». Время правления Царя Михаила Федоровича Романова являлось декадансом Московской Руси. Именно в эти внешне спокойные годы и началась работа разрушительных сил, которые подвигли Россию на ненужные ей государственную и церковную реформы. По сути, весь XVII век являлся переходным в деле принятия по англиканскому образцу церковности и имперской по византийскому образцу государственности. Беда России состояла в том, что после Смутного времени она не получила новой системообразующей идеи, а потому Третий Рим и рухнул под натиском, как внутренних, так и внешних апостасийных сил. 
    Первое такое обрушение случилось в начале XVIII века, второе – двумя столетиями позже. По большому счету, сейчас мы переживаем уже Четвертую смуту. Причина ее состоит, опять-таки, в отсутствии системообразующей идеи, в деле, как государственного, так и церковного строительства. Утверждение в России глобалистской антисистемы происходит по причине именно такого отсутствия.

    Касаясь в этой связи событий на Донбассе, вновь отметим, что идея Новороссии вовсе не являлась измышленной утопией, но, напротив, имела необходимое для развития историческое обоснование. Здесь, на Донбассе, произошел исторический повтор, во-первых, – времени создания Андреем Боголюбским Владимиро-Суздальской Руси, во-вторых, – времени Одоления Смуты 1612 года. С юго-востока Украины повеяло свободой и справедливостью. Именно поэтому многие тысячи людей, невзирая на смертельную опасность, хлынули со всех сторон на исконные казачьи земли. Никто не заставлял людей туда ехать, но они все-таки ехали, понуждаемые единственно духом свободы и голосом своей совести. Провозглашенная Мозговым исконно русская триада: «Свобода – Совесть – Справедливость» стала символом весны 2014 года.
    На вопрос: Почему же эта народная волна захлебнулась? – думается, можно ответить так: Здесь не хватило не только сплоченности восставших, не только духовного единения, но, главным образом, новороссы опирались на слишком ближние цели. Строители Новой России опирались на идею возрождения справедливого общества. Причем в наиболее понятном для восприятия советском варианте. Замысел этот был очень опасным для воплощения, так как неблагоприятный фактор советского (или точнее – сталинско-брежневского) периода состоял в том, что он сам являлся реликтом государственности Иоанна Грозного. Если же говорить о метаисторической подоплеке Новороссии, то здесь она снова являлась реликтом. На сей раз – Одоления Смуты начала XVII века. В обоих случаях это был реликт. В ближнем понимании – декаданс советского периода. В метаисторическом – декаданс возрождения России 1612 годов.
    Именно поэтому основанная на двух реликтах идея Новороссии и не могла победить. Фундамент из двух реликтов был слишком ненадежной базой для создания нового цивилизационного направления. Для построения новой цивилизации, как учит этнолог Лев Гумилев, необходима либо «ксения» (прививка) от другой цивилизации, либо безкомпромиссное возвращение этноса к своим истокам и корням. То есть к той точке отсчета, которую задал нам святой благоверный князь Андрей Боголюбский.

    Парадигма, выдвинутая сим знаменитым этнологом, позволяет русским людям обрести правильные ориентиры. Выбрать эти ориентиры крайне необходимо, поскольку в настоящее время в монархическом движении существует три полярных направления: 1) конституционно-либера-льное, 2) абсолютистское, 3) ортодоксальное. Если говорить о монархистах абсолютистского и либерального направлений, то их мировоззрение не имеет ничего общего с мировоззрением народа допетровской Руси. Для русского человека главным кредо общественной, церковной и государственной жизни являлся не принцип «послушания во всем» начальству (сравни: «Домострой»), но послушание Божьим Заповедям и облагодатствованной Богом совести. Русский человек, прежде всего, являлся послушником совести и лишь только потом послушником от Бога данных начальств. Хранение совести для русского человека было столь же важным делом, как хранение чести и целомудрия. Прославленный полководец Суворов оттого и побеждал, потому что уделял максимальное внимание таким качествам, как вера, честь, совесть, способность к самопожертвованию. Но и это не являлось нововведением легендарного военачальника. Заслуга Суворова состояла в том, что он сумел возродить и ввести в военный обиход «Кодекс чести» русского человека.
    К сожалению, современные абсолютисты (а равно и либералы) как если бы начисто об этом «Кодексе» забыли. Главная установка их идеологии заключается в необходимости полного подчинения воли верноподданных воле Грядущего Самодержца. Самое печальное, что ради такого подчинения они могут спокойно перешагнуть и через Девятый член «Символа Веры», и через 6-е и 81-е Правила Святых Апостолов. По воззрениям абсолютистов (хотя всё учение Церкви говорит об обратном), Грядущий Государь должен быть и Царем, и Патриархом одновременно. Заметим, что при подобной постановке вопроса возникает непреодолимая антиномия. Ибо едва лишь царе-патриарх пожелает заняться мирским управлением, как, согласно указанным выше Правилам, его надо будет немедленно лишить патриаршего сана. Но, похоже, абсолютистов такая антиномия не смущает. По их воззрениям, Царь, будучи Наместником Бога на земле, является главой земной воинствующей Церкви. От подобного, достойного осмеяния заблуждения, можно было бы с легкостью отмахнуться, если бы… оно не являлось калькой катехизиса католической и англиканской церквей.
    Указанный пример показывает воочию, что русскому человеку будет совсем несподручно служить такому теократическому правителю. Для этого ему придется наступить на горло своей совести. Ибо, уже XVII век воочию показал, что русский человек на сделки с совестью неспособен. Для славянина потеря совести равносильна потери чести. Совесть для русских людей являлась главным началом в деле, как государственного, так и церковного строительства. Именно по этой причине, за любовь к правде, Господь и причислил славян к богоизбранным народам. Научившись же переступать через совесть, мы, русские, неизбежно потеряем и свое Божие избранничество. А потому, даже Сам Творец вселенной не может лишить совестного дара того, кого создал по образу и подобию Своему. Человек без совести и воли – либо зверь, либо вещь, либо автомат. А потому, познаем: тот, кто придет вместо Христа, именно он и потребует передать ему наши волю и совесть. Именно он потребует от Божьего создания отказа от этих архаичных рудиментов.
    Для более отчетливого понимания причин наших катастроф необходимо вновь обратиться ко времени XVI столетия. Необходимо безпристрастно изучить вопросы, как церковного, так и государственного строительства. Потому что именно в «веке знакового перелома» при ряде положительных аспектов существовал один только фактор, который и стал причиной катастрофы Смутного времени. Этот фактор можно обозначить таким термином, как  законнический коллапс. История человечества показывает, что у всех цивилизованных народов выход из этого коллапса был одинаковым. Первый выход происходил в сторону еще большего коллапсирования, или иначе – обрядового начетничества, т.е. – фарисейства. Второй, был связан с саддукейским обмирщением, что наглядно показала «эпоха потребления» в канун Смутного времени. Третий выход носил иродианский характер. Именно оно, иродианство,  проявило себя чередой предательств в Смутное время, а затем во время церковных (спланированных иезуитами) реформ, и чуть было не закончилось на волне этих реформ унией с Ватиканом.
    Если рассмотреть два других вида духовных заболеваний, то, в крайних проявлениях, они также проявляют себя в виде коллапсов. Например, Смутное время здесь в чистом виде – саддукейский коллапс. И, если бы Бог не воздвиг тогда героев в лице Минина и Пожарского, то истории России, вне всякого сомнения, тогда бы и закончилась. Веком позже, в России случился еще более страшный – иродианский коллапс. В чистом виде он связан с временем правления Петра I и Анны Иоанновны. Аналогичным образом, 1917 год также можно причислить к иродианской революции, как впрочем и нынешнее время. От воспоминаний о коллапсе 90-х годов, у многих еще трясутся поджилки.
    Таким образом, видим, что все эти три болезни, не будучи богословски осмыслены и соборно осуждены в XVI веке, периодически повторялись в истории, и каждый раз во все более худшем варианте. Отсюда, будет верхом неразумия считать, что, стоит в России восстановить старый обряд, а также Монархию по образцу XVI века, как всё у нее России будет замечательно. Нет, всё замечательно не будет, потому что форма должна соответствовать содержанию. Ибо «вино новое вливают в мехи новые», а не наоборот. Не поможет нам возродить Святую Русь ни тоннельное (через окуляр оптического прицела) сознание фарисеев, ни фасетчатое размытое сознание саддукеев, ни лукавое змеиное сознание иродиан. В новой России, в первую очередь, надо будет озаботиться о том, чтобы сознание народа соответствовало традициям монархического государства и духу Святой Руси.
    Грядущий Государь, если Господь явит его в мир, будет (в противность всем либералам и абсолютистам) заново учить людей жить по совести и правде. Именно об этом писал Л.А. Тихомиров, цитируя К.П. Победоносцева в Первом разделе книги «Монархическая государственность»: «На правде основана по идее своей всякая власть». Это утверждение звучит парафразом с: «Несть бо власть аще не от Бога» (Рим. 13; 1), святого Апостола Павла. А потому, в продолжение мысли этих великих мужей, можно сказать с полной уверенностью: если мы, русские люди, научимся жить по совести и правде, если научимся преклонять свою волю в сторону добра и света, если научимся выбирать Божье, а не человеческое, то именно это и станет нашим главным цивилизационным выбором. У Русского народа больше нет права на ошибку, ибо возвращение к какому бы то ни было коллапсу будет равносильным подписанию себе смертного приговора.

    В Послании к Римлянам Апостол Павел писал: «Кончина бо закона Христос в правду всякому верующему» (Рим. 10; 4). А также: «Зане от дел закона не оправдится всяка плоть пред Ним: законом бо познание греха» (Рим. 3; 20). Именно поэтому не с проповедью закона шли Апостолы в мир, но с проповедью Евангелия. Евангелие здесь (Благая Весть – слово Божье) являет творческое, логосное, системообразующее начало. В законе же, в лучшем случае, мы имеем завершение этих начал. В худшем – имеем «познание греха».  Закон, по причине своей завершенности, не дает никакой возможности к системообразованию. Удел закона – следование установке. Итог закона – «семя посеянное на камне» (Мф. 13; 5, 6). Плод закона – «засохшая смоковница» (Мк. 11; 13, 14). И именно потому было провозглашено Апостолом столь трудно понимаемое для законников слово: «кончина бо закона Христос». Голгофские страдания Христа стали причиной не создания нового учения или новых правил, но причиной творческого преображения мира.
    Для России XVI век в метаисторическом плане явился веком законничества. В этом ключ понимания, отчего век идеологии «Русского Удерживающего» подготовил приход прямо противоположной идеологии начала XVIII столетия. В XVI веке логосное системообразование уступило место законническому детерминизму. Но, именно такая подмена и заложила фундамент грядущему абсолютизма. Нет ничего нового под луной, ибо так случилось в свое время с Иудеей, затем с Первым Римом, затем с Константинополем. В конечном итоге, случилось и с Москвой. На место живой творческой мысли пришла мертвая установка. На место пламенного служения Богу пришел застывший обряд. Послушание по любви и истине сменилось послушанием по страху и долгу. Установочное мышление стало нормой бытия. Системообразование сменилось программированием, а вместо Богосознания пришло псевдорелигиозное мировоззренчество. Отсюда, стоит ли удивляться, что именно это мировоззренчество, породив папизм и абсолютизм, и поставило крест на соборности? Законничество XVII века не способно было дать отпор апостасии, а потому, после доламывания реликта «Русского Удерживающего», химера петровского абсолютизма со всей неизбежностью воплотилась.
    К утрате соборности привела не столько власть тиранов, сколько отречение высших сословий от следования правде Божией. Русские люди XVII века забыли о главном смысле цивилизации Логоса. К стяжанию «духа мvрного» призывал нас прп. Серафим Саровский. Остановившись на степени омертвевшего в законничестве разума, уподобившись евангельскому «выметенному дому», русский человек перестал быть жилищем Святаго Духа. И именно таковое запустение «храмов живых», в первую очередь, и привело Россию к цивилизационной катастрофе.
    А потому, если мы желаем воскресения Святой Руси, то оставим дело «послушания во всем» ветхозаветным иудеям и средневековым католикам. А для нас, славян, сделаем приоритетными исконно русские ценности – совесть, веру и честь. Мы, славяне, всегда в соответствии с этими ценностями жили, живем, и намереваемся жить в будущем. И уже только потому, благоденствие в Грядущей России будет возможным, не по причине единства воли с Грядущим Самодержцем (оставим это германским народам) и не по причине долга и закона (оставим это иудеям и католикам), а по причине единства в вопросах чести, совести и веры. И именно такое единство будет стоять незыблемо многие века.
    Суть России и ее небесное предназначение состоит только в одном – быть цивилизацией Совести. Во всемирной проповеди Божьей правды состоит главная миссия Русского народа. Без нее (правды), как говорил Алексей Борисович Мозговой, не может быть ни свободы, ни справедливости. И, именно в этом выборе – Совести и Правды – заключен главный цивилизационный выбор России.
           

       Апрель 2018 – ноябрь 2018 – март 2019 г.