6

Я просыпаюсь, разбуженная солнечными зайчиками, и не сразу понимаю, где это я. Хоть бы смерть Оливии и переезд к отцу были лишь сном, думаю я в первую очередь. Но это не сон.
Доброе утро.
Окидываю взглядом мою новую комнату, окно с видом на дерево и голубое небо. Жмурюсь от солнечных лучей, вслушиваюсь в звуки снизу. Папа и брат разговаривают, смеются. Гремит посуда, течет привычная и налаженная годами жизнь. Неприятно думать, будто я должна выбивать себе место в ней, в этой жизни, потому что меня не было так долго. Не я же виновата в этом. Ветер за окном постепенно проникает в мои мысли. Мне прохладно. Я стою, закутавшись в стянутое с кровати одеяло, смотрю в распахнутое окно. В комнате душно, а на улице холод и ветер. На границе этих двух вечно воюющих состояний - тепла и холода - стою я. Ветер запускает свои пальцы в мои волосы, расчесывает их, развевает.
Сегодня мой шестнадцатый День Рождения. Я родилась ночью. В 23:50. Это я узнала из маминой записной книжки. Зак родился в 00:10. Получается, что его День Рождения завтра.
Ты осенний человек, - сказала как-то Розмари, надув губки. - У тебя всегда холодные руки и грустные мысли.
Да, я осенний человек. Клетки моего тела наполнены ветром, а кровь - ледяная вода реки.
Когда я спускаюсь вниз, папа готовит яичницу.
С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ, - видя меня, оживляется папа.
Зак с постным лицом считает кружочки на скатерти. Их две сотни. Я уже посчитала.
Как обычно вы с Оливией отмечали этот праздник? - Зак поднимает голову. Его голос звучит зло и обвиняюще.
Я морщусь. Кислый вкус обиды разливается по нёбу.
С Оливией? - переспрашиваю я.
С нашей матерью, - по слогом поясняет Зак, буравя меня взглядом.
Она была только на двух моих днях рождениях. Остальные она провела, напитываясь эмоциями и пропуская через себя нити.
Папа про нити не понимает. Это не удивительно - он жил с ней чуть больше года, а я —  почти шестнадцать лет.
Я опускаю глаза в пол и вспоминаю Маму Эл.
Соседка готовила мне шоколадный торт, - с горечью поясняю я, - а мама писала смс.
Зак бьет кулаком по столу.
- Зачем ты делаешь это? Думаешь, все должны тебя жалеть? У тебя было всё, но ты все равно жалуешься. Какая же ты...
Вспоминается вдруг самое нужное, такое важно сейчас, в эту секунду. Перелетая через две ступеньки, я бегу к себе в комнату. Сердце бьется, а глаза застилают слезы. Я не могу дышать. Давясь рыданиями, я падаю прямо на пол. Кажется, что комната сжалась и душит меня. Будто я в ловушке, и капкан только что захлопнулся на моей шее.
В нижнем ящике тумбочки лежит Последнее Воспоминание. Маленькая шоколадка. Оливия всегда дарила мне шоколад, чтобы я не обижалась. Каждый раз с одним и тем же вкусом. Темный шоколад с кусочками апельсина и миндаля. В красивой черной упаковке с шуршащей серебряной фольгой внутри.
Обертка приятно шуршит, и в комнату проникает сладковатый запах шоколада. От Оливии все время так пахло - сладко и пряно.
Останутся фотографии, ее подарки. Но голос и запах! Как не забыть их?
Я прижимаю ко рту руку, чтобы не издать ни звука плача.

В честь дня рождения Зака в нашем доме проходит вечеринка. Папа уезжает на день к старому другу, живущему в паре кварталов от нас. С самого утра начинаются приготовления. В наш дом то и дело звонят люди — близкие друзья Зака, помогающие с организацией праздника.
А ты кто еще? - хмыкает очередной друг, не блещущий вежливостью (интеллектом).
Новая горничная. Вытри гребаные кроссовки о коврик, будь так добр! - как можно вежливее говорю я.
К черту иди, - он кидает мне в лицо свою куртку и скрывается в кухне, оставляя на полу грязные следы.
Слышь, Зак, что за девка отвратительная здесь околачивается? - Слышу, как этот придурок жалуется брату.
Зак подлетает ко мне с выражением праведного гнева на лице.
Не порть мне жизнь, а? - Его глаза говорят «свали к черту, это мой праздник».
Просто открывай дверь. Хоть какая-то польза будет от тебя, сестрёнка, - плюется ненавистью и умолкает, играя жевалками.
Мачо недоделанный. Идиот тупой, так и хочется выкрикнуть в лицо, но я молчу. Говорю только:
Сам открывай, придурок, - выуживая из кучи свое пальто, выбегаю на улицу. Накрапывает дождь, а у меня ни зонтика, ни друзей, ни знаний о городе.
В кедах хлюпает вода, с куртки крупными каплями скатывается вода. Набредаю на маленькое кафе, забиваюсь в угол и читаю книгу — счастье, что я не вытащила её из кармана пальто.
Домой прокрадываюсь под вечер. Народу так много, что меня не замечают, в толпе же легче всего потеряться — факт. Нахожу нетронутую бутылку вина и ползу к себе.
Валите к черту! - шикаю на парочку, что заваливается ко мне в комнату со вполне определенной целью.
Вот сучка! - кидает девушка, кривя ярко-красные губы, и одергивает майку.
Приходится подпереть дверь стулом, чтобы ко мне никто не лез. Я пью вино под звуки вечеринки внизу. Незваный гость на чужом празднике.
Не будь такой асоциальной! Ты словно не моя дочка! - звенит в ушах голос Оливии. Она точно сказала бы именно это.
Я много раз пропускала вечеринки: иногда меня не звали, иногда просто не хотелось идти. Но на этот раз меня и не думает приглашать собственный брат. Надо же, я вышла на новый уровень! - мысленно хлопаю себе и вручаю медаль за неудачливость.

Просыпаюсь я в пять утра, наслаждаясь тишиной. В доме куча  пластиковых стаканчиков, горы коробок из-под пиццы и пустых бутылок. На диване спять трое парней, из комнаты Зака раздается храп и сопение. Нам повезло родиться в октябре. Благодаря неделе каникул можно смело напиваться на день рождение и спать до следующего вечера — в школу не нужно. Слава тебе, Колумб. Пока пьяные друзья моего брата не проснулись, я спешу убраться из дома. В Макдональдсе, несмотря на раннее утро, полным-полно людей. Пахнет картошкой фри и кофе.
С шестнадцатилетием, Зои! - поднимаю картонный стаканчик с кофе в свою честь.
Я злюсь на папу — неужели нельзя было отпраздновать наши дни рождения вместе? Но я понимаю, как дороги ему отношения с Заком. А я — всего лишь чужая ему девчонка, ворвавшаяся в их уютный мирок.
В отместку Заку я не шевелю и пальцем, чтобы помочь ему убрать последствия торжества.
Вечером возвращается папа — дом пуст и чист, пивом не воняет, но Зак выглядит настолько хреново, что папа только хмыкает, когда Зак засыпает за столом на кухне, ожидая ужин.