18

Дует холодный ветер, расцветает ночь. На небе то и дело виднеются маленькие блестящие огоньки. Я сижу на скамейке возле дома, обнимая колени. То, что моя жизнь меняется так быстро, выбивает меня из колеи.
Эй, Зи-зи... - на террасу выходит папа с пледом и картонной коробкой в руках.
Он кладет плед мне на плечи и садится рядом.
Ты думаешь, что чужая мне...нам, но это не так. Я даже не представляю, как тебе тяжело сейчас, но, знаешь, твоя мама присылала мне открытки, и я видел, как ты росла.
Папа открывает коробку. Она доверху наполнена фотографиями меня. Я на руках у Оливии, в колыбельке, с соской во рту, я в ванночке, я сплю, я улыбаюсь. Сотни моментов, которые пропустил мой отец.
Мне так жаль, что меня не было рядом с тобой, но сейчас ты здесь. И, знаешь, я чертовски рад ,что смогу узнать тебя... Если ты позволишь, - папа выглядит до чертиков неуверенным, совсем как нашаливший ребенок, но при этом так тепло улыбается. Я обнимаю его.
«Оливия, как всегда, хотела решить все за всех, но сейчас у нас есть шанс все исправить. Я буду стараться, ведь вы с Заком, все, что у меня есть», - слова в моей голове звучали красиво и стройно, но из-за подступивших к горлу слез я смогла сказать только жалкое «спасибо, пап», которое подразумевало все сожаления мира и все слова надежды на то, что еще ничего не потеряно.
Мы сидим так, обнявшись, кучу времени, пока на крыльцо не выглядывает взъерошенный Зак, который закатывает глаза и тихо ворчит что-то вроде: «как девчонки, блин» и скрывается в доме. Папа смеется. Мы рука об руку возвращаемся в тепло дома. В духовке запекается лазанья, на диване лежит Зак.
Обычно в это время он торчит непонятно где со своими друзьями, но сегодня остался дома. Мы оба хотим узнать тебя, Зи-Зи, - шепчет папа и заговорщески подмигивает мне.
Мы накрываем на стол, но не так, как это любила делать Оливия.
Нет кучи ненужных приборов, дорогущих граненых бокалов с какой-то безумно полезной водой. Нет непонятных, излишне вычурных для обычного ужина на троих человек блюд. На троих, потому что вместе с мамой мы ужинали только по пятницам, но она каждый раз нарушала наше уединение — звала к нам своего очередного Аарона, или Джеймса, или кого-то еще. «Джеймс» сыпал избитыми шуточками, мама натянуто-звонко смеялась. Каждый раз, когда речь заходила обо мне, Оливия начинала верещать так быстро, что я не успевала и рта открыть. Все мои успехи были выдуманными: Оливия приписывала мне невероятные достижения в школе, свидания с самыми горячими парнями, подготовку к поступлению в лучшие колледжи, хотя до этого еще было много времени. Я сидела, вперевшись в тарелку с улитками, кивала как болванчик и любезно улыбалась, когда требовалось. Оливия выстроила вокруг себя идеальную жизнь, котрая занимала все ее мысли, а все то, что не вписывалось в ее видение мира, она упрямо игнорировала.
В нашем доме всегда было идеально чисто, все блестело. Вся мебель была подобрана в соответствии с задумкой модного дизайнера. Если в моей комнате были раскиданы вещи, Оливия устраивала скандал такого масштаба, что сотрясался все дом. Нередко Мама Эл защищала меня, но Оливия всякий раз хамила ей, безапелляционно заявляя, что она мать, и все решения остаются за ней.
Расскажи нам о ваших отношениях с Оливией, - просит за ужином Зак.
Неужели ему было мало заявления, что у меня не было матери? И я рассказываю. О всех мужчинах, побывавших в нашем идеальном доме, о командировках и встречах Оливии, о том, что ее большую часть времени не было со мной, даже если она была рядом. О том, что меня вырастила наша соседка. Что мне никогда не позволялось завести домашнего питомца, черт, да даже слова мне не позволялось вставить. Я рассказала о всех обидах, что накопились у меня за много лет.
Я не плакала, не злилась, а будто рассказывала о постороннем человеке, а не о себе и своей матери. Заученный параграф из учебника в день экзамена: когда нервничал слишком долго, в момент Х уже не чувсвуешь ничего, просто перегораешь. Так и я. Прямо как папа тогда, мелькает в голове.
Думаю, Зак, она не один раз пожалела, что выбрала меня. Я во всем была плоха, не соответсвовала ни на милиметр ее требованиям. Какая жалость! - закончив поток слов, я гляжу прямо в глаза брату.
Заку явно неловко. Ну и ладно. Потерпит пару минут — я же терпела почти шестнадцать лет.
А мы с папой каждую пятницу заказываем пиццу и смотрим фильм, сидя на полу. В субботу ходим в кино и играть в футбол, когда хорошая погода, - вдруг говорит брат. Настает его черед заполнять пробелы в моих знаниях о их жизни.  Они с папой наперебой рассказывают о жизни, о привычках.
Однажды, Заку было четырнадцать, он напился до ужаса и позвонил своей учительнице. Он ничего не сказал, слова богу, но потом хвастался, что признался ей в любви, - хохочет папа.
Эй, так не честно! Зато ты пытался пожарить курицу и чуть не спалил весь дом! И не один раз, - мстительно шипит брат и показывает отцу язык.
Мы сидим так до самой ночи, вспоминаем и делимся моментами. Мне начинает казаться, что я не переезжала сюда совсем недавно, а жила с ними всю жизнь. Как это было бы круто. Но Оливия лишила меня всего этого. Любви, внимания, тепла и родных людей. Мама отняла у меня столько времени, которое могло быть самым счастливым в моей жизни.

Пару дней спустя оказывается, что меня ждет сюрприз. Я делаю уроки в своей комнате, борясь со сном и ленью, когда слышу стук. Это точно  не Зак.
Можно? - интересуется папин голос из-за двери. Я утвердительно мычу что-то вроде «угу».
Дверь открывается и в комнату вваливаются оба Портера, оба с улыбками во все 32 зуба. На руках у старшего сидит щенок. Маленький щенок золотистого ретривера, о котором я мечтала все свое детство.
- О боже мой, - кричу я. - Это не галлюцинация?
- Ну, если ты недавно курила травку, то все может быть, - ржет брат. Папа цыкает на него.
- Он твой.
Следующие десять минут я верещу и рассыпаюсь в благодарностях, вследствии чего Зак заявляет, что оглох и не будет убирать со стола весь месяц и убираться две недели.
- Я выростил монстра, - хмыкает папа.
- Садист! О нет...Святые мстители! - кричит брат, уворичиваясь от подзатыльника, и воет, увидев щенка, грызущего его кроссовок.
- О да! - проносится в моей голове. Это будет весело. Я незаметно спрашиваю у папы: «Эльза?», получая кивок в ответ.
- Спасибо.
- Гулять с ним сама будешь, -  незамедлительно следует ответ, - и мыть тоже.
Папа, что сказать.
Я стараюсь отгонять подальше мысли о том, что всё это — разговоры за ужином, собака — слишком похоже на фильм. А фильмам свойственно заканчиваться.Особенно хорошим.