Потребность в чуде

1.

Максим Коткин служил дворником в московском Перово. С утра до вечера шаркал метлой, вытряхивал урны, собирал палые листья в скрипучую тележку.

Казалось, унылая судьба. Макс же был пронзительно счастлив.

Каждый вечер он возвращался в свою крохотную конурку, в полуподвальный этаж, с шестью бутылками крепчайшего пива.

Почти залпом выпивал первую. Вяло тыкал на сковородке холодную жареную картошку. Алкоголь сразу не забирал. Душу томило.

В окне видны только ноги прохожих. Где-то заунывно лает дурная собака. Под пожелтевшими обоями прохрустел таракан. Никаких перемен.

Максим знал, нужно лишь чуток подождать и чудо свершится.

После второй бутылки в груди теплело. Пальцы рук и ног блаженно покалывали невидимые иголочки. Голова яснела.

С внезапной жадностью Максим доедал картошку и ложился на драную тахту. Пружина впивалась в бок. Это ничего! Вселенское преображение вот-вот произойдет.

Накатывало!

Дворник закрывал очи. Перед его внутренним взором вспыхивал ослепительный свет. И вот он уже не изгой с метлой, не полуподвальный маргинал, а… витязь в тигровой шкуре. Несётся по земляничной поляне на мотоцикле «Ямаха». В рекламной газетке как-то видел такой. 14-ть зеленых косарей. Не мотоцикл, ракета! Коткин же на нём эдаким властелином.

В опостылевшей реальности у Макса имелся только с поржавевшей рамой велосипед «Дружба». А тут — «Ямаха». И он со своим орлиным профилем.

Макс откупоривал третью бутылку. С сокровенным трепетом выпивал половину. Дальше будет еще интересней.

Точно…

Максим выезжал на берег лазурного океана. Небрежно, как и положено богачу, бросал «Ямаху» на горячий песок. К нему уже бежала Она… Загорелая. Курносая. Славная. О грудях и попе — молчим. Совершенство! Против неё Венера Милосская — привокзальная шлюха.

В одной набедренной повязке из цветков лотоса. Бронзовые, упругие грудки озорно подпрыгивают в такт бегу. Малиновые, припухлые, такие желанные губы, чуть улыбаются:

— Так тебя заждалась! Я сварила черепаховый суп, приготовила салат из устриц.

Максим рывком поднимался с дырявой тахты. Игла пружины втыкалась между лопаток.

Нирвана рядом…

Пусть утром, ни свет ни заря, нужно будет брать свой скорбный инвентарь: метлу, скребок, палку с гвоздем. Минорно брести на улицу. Разгребать чужое дерьмо. Пусть нет любви! Лишь трах в бытовке с дворничихой Людмилой. Бабе под пятьдесят. Нет двух передних зубов.

Пусть!

В полуподвале его каждый вечер ждут шесть бутылок крепчайшего пива. На берегу лазурного океана, в набедренной повязке из цветков лотоса, дожидается восхитительная Елена, любовь с которой язык не повернётся назвать трахом.

Симфония страсти. Катарсис.

Они плещутся в океане. Ловят лобастых крабов. Собирают манго. Потом их бронзовые, жаждущие солнца тела, сплетаются в причудливый иероглиф.

Шестая бутылка допита…

Макс погружается в сон.

Казалось — так будет всегда.

Всё изменил внезапный случай.

 

2.

В те жуткие времена в столице были взорваны два высотных здания. Взрывчатку заложили в подвал.

Из мэрии поступило строжайшее распоряжение — подвалы разобрать и опломбировать.

Несколько суток кряду Максим ковырялся в кошачьем говне. Выносил за хвост дохлых крыс. Выгребал бомжовские лежбища.

При разборе последнего подвала, в собственном доме, наткнулся на школьный ранец. Тяжелый, зараза!

Выйдя на свет божий, глянул внутрь.

Ранец плотно набит стодолларовыми. Под бабками лежал вороной пистолет. Маленький, ладный, с рифленой, приятной на ощупь, рукояткой.

На дрожащих ногах Макс добрел до своей коморки, сунул находку под тахту.

Горло пересохло. Кадык щемило так, словно кто-то душил.

А вечером к нему заглянула дворничиха Людмила. Усмехнулась щербатым ртом:

— Максим Иванович, хочешь, я тебе уборочку произведу? Обитаешь ведь без бабьей руки.

— Приболел я что-то… — насупился Макс.

Выглядел он, и, правда, не важно. Орлиный нос заострился. Под глазами пролегли лиловые тени.

— Давай, я тебе малинки принесу? — не унималась Люся. — Выпьешь крепкого чая, аспирин с анальгином, утром будешь огурчиком.

— Оставь меня одного.

— Ну, как хочешь, — Людмила вышла, игриво вильнув тощими бёдрами.

Дура беззубая!

У него тут историческое событие, а она с малинкой!

Вытащил из-под тахты ранец. Зашторил окно. Пересчитал наличность.

666-ть тысяч грин… Ни больше, ни меньше! Число сатаны.

Открыл обойму пистолета. Шесть ладненьких, матово отсвечивающих патронов с алыми пульками. Ковырнул ногтем мизинца дуло. Всё смазано, чистенько, словно с завода.

Как теперь жить?!

Откупорил первую бутылку крепчайшего пива. Вылакал единым махом. Не забирает. Ну, это понятно. Так и должно быть.

Сунул ранец под тахту, а сам залез под верблюжье одеяло. Ждал сладкого толчка преображения. Ан пивко не брало.

Приговорил вторую бутылку.

За шкирку к солнышку?!

Не берет…

Где его сверхзвуковая «Ямаха»?! Где грудастая лапочка в набедренной повязке из лотосов?

Нету!

Макс залпом вылакал остатние четыре пузыря, угрюмо завалился в постель.

 

3.

А утром понял, надо в корне менять свою жизнь. Имея столько бабла, грешно грезить под чмошное пиво.

Довольно обмана.

Здравствуй, новая жизнь!

Максим решительно отправился в домоуправление. Получил расчет. Криво усмехнулся, пересчитав жалкие гроши.

Зашел в туристическое агентство «Розовое фламинго», благо, было под боком.

— Кругосветные круизы есть? — спросил он рыжую егозу за стеклом, лицо сплошь в веснушках, острые грудки торчком.

— Есть, но о-о-очень дорого, — девица смерила взглядом кряжистую фигуру Макса в рабочих башмаках с заклепками, в китайском пуховике с вылезающими перьями.

— Сколько?

— Вам не потянуть.

— Сколько?!

— Хотите в Египет?

— Забронируйте за мной. Я — Максим Коткин. Сейчас приду с деньгами.

— В Египет?

— В кругосветку! Сорок тысяч зеленых достаточно?

— Какой вы милый… — зарделась барышня.

Сборы оказались недолги.

Ранец с наличностью и пистолетом. Трусы-носки, зубная щетка и мятная паста «Жемчуг». Остальное докупит по ходу.

В путь, Максимушка! В путь, родной!

 

4.

Отчетливо осознал себя только в Бразилии.

Лежал полуобнаженный в шезлонге. Рядом на плетеном топчане растянулась загорелая Кэт. Нежилась на солнышке топлес.

— Макс, мы сегодня пойдем в ресторан? — Кэт томно тянулась.

— Конечно, старушка!

— Не называй так. Мне девятнадцать.

— Старушка моя… — нарочно бесил ее Макс.

Кэт присела и стала натирать кремом свои юные груди.

Коткин искоса глянул на неё.

Конечно, с дворничихой Людмилой никакого сравнения. Само совершенство!

Кэт поймала взгляд Максима, облизнула губы.

Сколько у него во время круиза было женщин? Десять? Двадцать?

Сбился со счета.

Все молодые, зубастые, между ног — огонь!

Вечером они с Кэт вкушали лангустов и филе фазана. Кружились под фокстрот и танго.

Казалось, мечты все сбылись.

Макс прикупил себе «Ямаху». С разрешения капитана гонял по верхней палубе, обдуваемый йодистым бризом. Когда причалили к Филиппинам, прыгал на «Ямахе» по тропическим буеракам.

 

5.

Очнулся лишь тогда, когда осознал, что бабки катастрофически тают. Ранец почти опустел. Ощупал рифленую рукоятку пистолета. Не поставить ли точку пули в конце пути? Умереть блаженным?

Решил для начала испытать судьбу.

Отправился в казино, на третьей палубе, всю оставшуюся наличность поставил на «21».

Выиграл.

Раз и еще раз…

Опять фортуна!

Когда в каюте складывал деньги в заветный ранец, пересчитал их.

Сумма заставила вздрогнуть.

Ровно 666-ть тысяч грин.

Проклятая цифра!

Через пару недель он оказался в своей Перовской квартирке.

Сколько он тут не был?

Года три…

Почтовый ящик ломился копеечными счетами и угрозами. Вся комната заросла пылью. Под потолком свил сети громадный паук.

Ночью Максим пошел к шалману. Прикупил шесть бутылок крепчайшего пива.

Махом выпил первую, упал на тахту с жалом пружины.

Радостный алкогольный удар согрел душу.

Вот он бежит по березовой чаще («Ямаху» — на фиг!) к красавице Маше. Она к нему спешит безупречно нагая, лишь в венке из одуванчиков и медуниц.

— Я тебе сварила уху из карасей, — ласково шепчет.

Он благодарно целует девичье плечо.

…Может, сжечь эти поганые деньги?

Ведь счастье было!

В дверь позвонили:

— Это я, Люся!

Макс глянул в зрачок.

Его старая подруга. Испуганно улыбается. Спереди нет уже трех зубов. Поседела.

Макс распахнул дверь:

— Заходи, Люська! Пивка накатишь? Только сгоняй в шалман. У меня своя норма. Шесть пузырей.

Люда кинулась к Максиму, крепко, будто медведица, облапила его.

От подруги разило чесноком и совсем чуток… медуницей.

                *** «В Москву! В Москву!..» (издательство МГУ), 2018, «Тайная власть», 2008