Авоська с грушами

                В раннем детстве я завидовала своей двоюродной сестре Зине, которая была старше меня почти на два года. В отличие от меня она всегда была весёлая, быстрая, хитрая, сообразительная. Она могла запрыгнуть бабушке на колени, обхватить её за шею и нежно промяукать: «Бабуля, дай конфетку». И бабушка, улыбаясь, протягивала ей конфету или другой гостинец.
                Зина жила с бабушкой с самого рождения, а мы приезжали в гости раз в году. Я любила бабушку, но стеснялась показать свою любовь. Мне тоже хотелось обнять её, прижаться к ней, попросить конфету, но что-то сдерживало меня. Я никогда ничего не просила, хотя иногда так хотелось, и всегда ждала, когда мне предложат что-нибудь.
                Особенно я страдала, когда бабушка, чувствуя мою скованность, иногда говорила, что Зина любит её больше, чем я. Мне хотелось крикнуть, что я тоже люблю её, иногда даже слёзы выступали, но я не могла разрушить эту невидимую стену между нами. Про нас с Зиной даже говорили, что Зина – весна, а я – осень.
                Однажды бабушка пришла с базара с авоськой, полной груш. Она повесила авоську с грушами на крюк и начала готовить обед. Я не могла отвести взгляд от этой авоськи, сквозь ячейки которой проглядывали аппетитные груши двух видов. Одни были желтовато-зеленоватые с красными бочками, все усеянные мелкими красноватыми точечками. Другие – удлинённые, бугристые, зеленовато-жёлтые.
                Я разглядывала груши, прикидывая, достала ли бы я их, если бы стала на табуретку (мне тогда ещё не было шести лет). А в том, что я полезу за ними, я нисколько не сомневалась. У меня даже слюнки потекли, когда я представила, как я достаю грушу, откусываю её белую, нежную мякоть.
                Я с нетерпением ждала, когда же бабушка выйдет из кухни, чтобы я осуществила задуманное. И мне повезло! Поставив кастрюли на плиту, бабушка собрала с пола половики и вышла во двор вытрясти их.
                Как только бабушка закрыла за собой дверь, я подбежала к табуретке и поволокла её к стенке с крюком, на котором висела авоська, так дразнившая меня. Взобравшись на табуретку, я дотронулась до прохладных груш, но достать их не смогла, так как авоська была длинная и вход в неё был высоко, у самого крюка.
                Как же правы были баснописцы Эзоп и Иван Андреевич Крылов, когда описывали страдания Лисы, не доставшей виноград. Но у них Лиса ушла, сказав, что не больно-то и хотелось отведать незрелого винограда. А я оказалась упорнее: ну как упустить такой шанс? Красноватый румянец спелых груш манил меня, запах заставил меня действовать.
                Раз! И я откусила красный бочок груши. Ммм… Сочная, кисло-сладкая! А какой вкус у зелёной груши? Ммм… нежная белая мякоть, так и тает во рту!
                Я догрызла то, что смогла достать сквозь ячейки авоськи, спрыгнула с табуретки и передвинула её на прежнее место. Довольная тем, что сообразила, как замаскировать свою проделку, я выскользнула на улицу, никого не встретив. Я долго бродила, скрываясь от всех за кустами, пока меня не позвали обедать.
                Во время обеда бабушка сказала, что придётся ставить мышеловку, так как завелись мыши, любители груш, которые по стене добрались до авоськи и обгрызли пару штук. И она показала всем два огрызка.
                - Не заболели бы мыши, груши немытые были, прямо с базара, вот беда! - сокрушалась бабушка, подвигая нам с Зиной блюдо с фруктами.
                Зина взяла сразу две разные груши и пробовала их, попеременно откусывая то от зелёной, то от той, что с красным бочком. А я сидела и смотрела, как она наслаждается процессом.
                - Бери, ешь, - кивнула она на блюдо.
                - Я не люблю груши, - неожиданно резко сказала я. И не наврала: в эту минуту я их почти ненавидела.