Курильщики. Семейная хроника

      Одним из признаков, не последним, взросления и самовыражения среди пацанвы, равно, как сельской, так и городской, было курево. По- разному боролись родители с этим явлением. У кого как. Правда, один раз отец отходил меня ремнем за курево, да так, что на одной руке были, и синяки, и кожа была рассечена до крови. Но на него тогда не обиделся, а курить потихоньку с братом продолжали. Трудно было в послевоенные годы с куревом, особенно для пацанвы. Сразу после войны крестьяне не сеяли табак, помнили жёсткое внимание со стороны польских властей. Неизвестно как отнесётся новая власть, уже советская, к посеву табака на своих огородах? Ведь Западная Белоруссия, до 17 сентября 1939 года, была под властью Польши, официально Второй Речи Посполитой. Тогда, если полицейский найдет кустик табака, не самосад, а даже самосев, был штраф. Отец говорил, что на первое время штраф был 3 злотых. Большие деньги были для крестьянина. Где их заработать? Это сейчас напоминает борьбу с маком, на сельских огородах.               
      
    В магазине были, какие -то папиросы и махорка. Но это для взрослых. Все курящие говорили, что ядрёней, чем Моршанская махорка не было. Многие сельчане сеяли свой табак. Высевал табак и наш отец. Каждый из взрослых курцов добывал для посева разные сорта табака. У нас для посева был отведена часть огорода, перед окном дома. Отец где-то достал семена турецкого табака. Как начал это табак расти, так листья у него были величиной с раскрытый детский зонтик, а может и больше. А вообще, что сравнивать, у кого в те времена был зонтик в селе? Большой лист был и всё. Приходилось ухаживать за этим табаком. Нужно было удалять между листьями маленькие отростки с небольшими цветками, и которые для тех, кто табак не сеял, шли в дело. Высушат и курят. Этим и мы с братом баловались, потому, что многие пацаны даже и лист вишнёвый курили, смешивая его немного с махоркой, которую добывали правдами и неправдами.               
   
     А какие красивые были у табака цветы? И после этой процедуры, с удалением отростков, голова была, что у пьяного. Дурманил аромат табака. Выщипывать эти отростки нужно было днём. А тут и пчёлы, и мухи, жара, солнце палит, и ходить в этих табачных зарослях нужно осторожно, хрупкие листья были у него. Да и табачный куст был почти в рост пацана.  После того как табак вырастал, его на корню срезали, складывали в кучу, что бы он попотел, затем развешивали в тени на проволоке. После подсушки табак переносили и вешали на чердак дома. В этом деле помогал родственник бабушки Зоси, родители которого остались в России, когда все семьи деревень были вывезены в беженцы. Звали его Борис. После сушки на чердаке, табак крошили острым ножом, измельчали табачный ствол, добавляли в измельчённый табак и курили. Отец этот табак крошил на краю стола в кухне. До сего времени столешница стола имеет следы от этой операции.               
   
     А курить бросил не после угроз и домашних гонений, а благодаря незаконным действиям двух учителей в средней школе. Один был учителем географии, фамилия его была Колтыгин, второй учитель математики- Лис. Мощные были мужчины. Колтыгин в своё время, до школы, занимался боксом, и нос его был немного на сторону, и вёл он в школе кружок бокса. Кружок так себе был, на любительском уровне.  Жена его была директором школы. Лис был свой –сельский, но крепкого телосложения, но с руками, что сапёрная лопатка.               
   
    У нас основным видом поездки в школу, были велосипеды, а переезд был почти одиннадцать километров только в одну сторону. Ехали ученики с деревни в школу колонной. Да и не только мы с деревни, где мы жили, а и с других деревень приезжали ученики на велосипедах к началу уроков. Стали эти учителя делать попытку избавить своих подопечных от этой вредной привычки путём проведения обысков по сумкам и карманам и изымать табачную продукцию, спички. На какие ухищрения не шла школьная курящая аудитория. И прятали табак в брюки, между ног, прятали в велосипедах, в руле. Прятали возле школы. А обыски каждое утро. Прятать стали табак и спички у въезда в деревню, где была школа, под камнями, завёрнутыми в бумаги, под большими кусками сосновой или берёзовой коры. Правда, иногда и не находили свои заначки. Толи трактор место схрона запашет или пастухи найдут, или дождь вымочит. Не было в те далёкие времена целлофановых пакетов. Хорошим местом схрона, было поле конопли, которая высеяна была на пути в школу. Что там положишь, то и найдёшь. Правда, путешествие по этому полю было не очень приятным, и запах, а одежда была покрыта жёлтой пыльцой, которую было трудно удалить с одежды. Ну, а так, покурим перед деревней и в школу. А запах курильщика не спрячешь. Обнюхают нас наши обыскники, и на проработку.
               
     Не все ученики выдерживали такой темп школьной жизни, связанной с обысками, унизительная была процедура. Многие бросили курить.  Надоела и мне эта бодяга. Вот и бросил курить по- серьёзному. После того, как этим учителям стало известно, что кто уже бросил курить, их исключали из списка обыскиваемых. А в будущем уже не курил и не курю, благодаря этим двум учителям. Это сейчас, за такие их поступки и прокуратура стояла на ушах и был бы суд, и увольнение с работы. А тогда мы воспринимали их обыски как обычное явление, кто кого перехитрит и переиграет, они же были, как мы считали, у власти. Как в одном фильме «Берегись автомобиля», ты убегаешь, а я догоняю. Вот и курили всю жизнь те, кто смог в далёкой юности вытерпеть их издевательства, унижения, да порой и слегка применялся приём бокса по несговорчивому и непонятливому ученику.               
    
      После встречи с моим земляком, с деревни Пешки, проживающем ныне в Пинске, и которому в ноябре месяце исполниться 99 лет, рассказал, как его отец отучивал своих сыновей от курева. А в этой семье было семеро сыновей. Пошёл их отец в магазин. Купил несколько пачек папирос. Собрал своё мужское население в комнату. Положил папиросы на стол, а сыновья подумали, что он будет раздавать папиросы, но не тут- то было. Дал отец каждому по папиросе и сказал курите. Переглянулись молодцы и радостные сделали по первой затяжке. И пошло. Только докурили по папиросе, он им вторую, третью. Не выдержал самый младший. Тут возле стола стал о его рвать. Летело с его рта не только через рот, а и через нос. Всё то, чем он ещё и вчера кушал. За ним последовал другой брат, третий. Мать за дверью кричит, что убивает отец своих детей. Но он не реагировал на её вопли. Заставлял он своих детей курить до тех пор, покуда они не повторили подвиг своего младшего брата. Выросли братья, разлетелись по разным городам и весям, но с тех пор из них никто не курил. Клин клином, вышиб мудрый Пешковец.               

    PS. За все годы учёбы не было слышно в округе пожаров от курильщиков или пьяных, ни дома не горели, ни леса. Воспитание частной собственностью.
Александр Шиманский.