Запомни этот день!

Знакомство с Паном Профессором Базылием Бялокозовичем (1932-2010) состоялось 22 апреля 1998 года на конференции в Калииннграде. Первое мое впечатление, когда я впервые увидел его в президиуме: Базылий Бялокозович идеально подходит на роль Михаила Илларионовича Кутузова для "Войны и мира" (стоит только надеть повязку, без которой немыслим портрет фельдмаршала). Интуиция меня не обманула, потому что, как я узнал вскоре, Пан Профессор был виднейшим исследователем темы "Лев Толстой и Польша", автором монографических работ, которые внесли определяющий вклад в исследование вопроса. Мой учитель Алексей Захарович Дмитровский сказал мне тогда: "Запомни этот день!".
Примерно тогда же, 26 июня того же года, состоялась моя встреча с будущим научным руководителем, отечественным полонистом Профессором Виктором Александровичем Хоревым (1932-2012), который, как я узнал позже, был давним другом Пана Профессора Бялокозовича. Начался период моей аспирантуры в Институте славяноведения Российской академии наук, который успешно увенчался защитой кандидатской диссертации в 2001 году, но сотрудничество с Институтом славяноведения продолжилось и длится до настоящего времени. Я запомнил и тот день.
Базылия Бялокозовича я неизменно буду называть Паном Профессором, следуя не только польской номенклатуре, но и устной традиции, которую мне передала моя добрая знакомая Пани Юлия Янукович. Если других польских коллег в личных беседах она называла по имени и фамилии, то Базылия Бялокозовича неизменно - Пан Профессор. Дело в том, что Пан Профессор был преподавателем Варшавского университета еще в ее студенческие годы, когда она изучала русскую филологию в Варшаве. В те годы, когда я познакомился с Паном Профессором и с Пани Юлией Янукович, они были коллегами по Институту Восточного славяноведения Варминско-Мазурского университета в Ольштыне. Заочная уважительная форма обращения "Пан Профессор" сама собой выделяла Базылия Бялокозовича из окружения, создавала ореол вокруг его имени.
Итак, с Паном Профессором мы познакомились через Ольштын, но особенно я благодарен судьбе за то, что развитие нашего знакомства и дружба состоялись благодаря частым поездкам в Варшаву, где я мог бывать по стипендии ныне не существующего научного фонда им. Юзефа Мяновского. Жил тогда в Пултуске, в доме студента Гуманитарной академии, в котором деканом польской филологии был глубоко уважаемый мной Януш Рохозиньский. А Варшава для меня была городом Пана Профессора Базылия Бялокозовича. С ним довольно часто мы встречались в доме славянской книги на улице Юрия Гагарина (едва ли не единственное сохранившееся "русское" название в топонимике современной Варшавы, есть еще улица Льва Толстого в Белянах, в северной части города). По призванию и по стилю ведения разговора Пан Профессор был ярко выраженным монологистом. Основная тема монологов Пана Профессора - литература, но, согласно польской традиции, литература очень тесно (теснее чем в русской традиции) связанная с вопросами политики. Главное, что следует сказать о Пане Профессоре: он был горячим русофилом (плыл против течения), своих взглядов нигде и никогда не скрывал, был, может даже, простодушен в прямолинейных публичных декларациях, за что и пострадал в период конца 80-х - начала 90-х г.г. - об этом среди друзей и знакомых Пана Профессора ходили легенды. Я сказал о том, что нас с Паном Профессором связывали отношения дружбы, несмотря на то, что наша разница в возрасте - 40 лет. Это мое заявление базируется на словах самого Пана Профессора, обращенных ко мне. Впрочем, Пан Профессор был очень дружелюбным человеком, и, думаю, о том же могут заявить многие люди, среди которых значительную часть составляют мои соотечественники. Пан Профессор был другом России - в этих словах полная правда.
Речь Пана Профессора была очень пространной, она состояла из четырех основных тематических линий - Литература, История, Политика, Наука. Об остальных вещах говорил кратко. Пан Профессор выбирал то одну, то другую тематическую линию, часто делал пространнейшие отступления, но никогда не забывал о том, что хотел сказать изначально и всегда четко возвращался к исходной теме. Никогда не задавал собеседнику вопрос: "Что я сказал?". Пан Профессор обладал отличной памятью, и в этом отношении он может быть поставлен в пример молодежи. Сейчас я жалею вот о чем: что ходил на встречи с Паном Профессором без блокнота и авторучки, чтобы записывать ход его научного повествования. Многое, увы, за эти десять лет забылось. Но особенно я помню то, что Пан Профессор усиленно мне рекомендовал заняться польскими писателями-билингвами, пишущими на русском и на польском языке, и сам записал мне список имен, до сей поры не изученных, но заслуживающих, по его справедливому суждению, самого пристального внимания.
Архивную работу (принцип "ad fontes" - "от источников") он считал основой творчества ученого-гуманитария. Пан Профессор был сам человеком-"архивом". У него дома был огромный архив, а его квартира на улице Звежинецкой напоминала "домашний музей". "Смотрительницей" этого музея была его супруга Тамара Бялокозович - женщина прекрасная, чуткая, проницательная, глубокая. Каждую встречу Пан Профессор снабжал меня большими папками, в которых были ксерокопии его последних публикаций, отдельные книжные издания, а также огромное количество газетно-журнальных вырезок из польской прессы, благодаря которым я должен был, как полонист, "держать руку на пульсе" современной общественно-политической жизни Польши, вызывающей, по его словам, чувство глубокого беспокойства. После бесед-лекций в доме славянской книги на улице Юрия Гагарина Пан Профессор регулярно водил в находящийся поблизости ресторан кашубской кухни "Карчма Cлупска". Там Пан Профессор угощал очень сытно и щедро - позже я узнал, что не только меня, но и всех дорогих друзей.

Пан Профессор покоится на Православном кладбище Варшавы. Как писал Александр Блок в варшавской поэме "Возмездие", "кладбИще называлось Воля". В 2013 году в непосредственной близости от него похоронен профессор-историк Ян Собчак, с которым я также имел честь общаться. Он хорошо знал Пана Профессора. Отрывком из воспоминаний проф. Собчака, опубликованных в ольштынском журнале "Слависта", хотел бы завершить небольшой очерк:

"Вообще о нем (Профессоре Бялокозовиче - Л.М.) много бы надо написать, потому что это красочная фигура, хотя и не лишенная определенного схематизма поведения... На научных конференциях страшный болтун, создающий трудности всем ведущим заседаний, но при этом неизменно приковывающий внимание своей эрудицией и знанием. В частных встречах известный длинными, немного даже помпезными тостами и изысканными комплиментами в адрес каждой очередной хозяйки дома. Да, он любил сытно поесть и крепко выпить, что было заметно по его внушительным габаритам, но чего он должен был избегать, учитывая жалобы на здоровье. Необычайно трудолюбивый, выделяющийся на фоне окружения феноменальной памятью, умеющий наизусть безошибочно привести длинные фрагменты прочитанных текстов. Писал очень много, в своих политических взглядах горячий сторонник левой идеологии. Классический тип homo politicus, читающий множество газет, в том числе правой ориентации, иногда из простого любопытства, а, может, для заострения полемического запала. Ценил Россию и русских, не выносил характерных для некоторых кругов глупых взглядов, поверхностных суждений о России и антироссийских фобий, родом из Темнограда ("Темноград" - распространенная в польской среде сатирическая аллегория непросвещенного общества под властью всевозможных предрассудков - Л.М.). Будет нам, дорогой Базилий, долго, очень долго Тебя не хватать на научных конференциях и дружеских встречах! Не обойдемся в наших научных странствиях без Твоих книг и статей!" ("Слависта", апрель, 2010, № 26).

P.S. Одно из наиболее впечатливших меня мест в книге "W zgodzie z sumieniem" ("В согласии с совестью" (книга интервью Базылия Бялокозовича ольштынскому журналисту Лешеку Стрыхарскому):

"Бязлокозович: Книги - это страсть моей жизни. Их я собирал несколько десятков лет, книги, изданные в Польше и за границей. Я не выбросил ни одной, даже тогда, когда другие выносили их на мусорку...
Для меня каждая книга, независимо от того, кто, когда и почему ее написал, имеет свою ценность. Она является документом, свидетельством эпохи, человеческих проблем, разочарований, раздумий, и тем самым может быть использована для научных исследований. Уничтожать книги - значит уничтожать источники...
Я хочу только сказать, что в следующем столетии теоретические исследования в области осужденного марксизма-ленинизма могут быть причислены к категории "белых ворон", потому что подавляющее большинство этих книг сгорело в огне антикоммунистической инквизиции.
Стыхарский: В огне, который раздували сами авторы. А вы эти книги сохранили.
Бялокозович: Как и все другие. Независимо от того, с автографами или без. Это часть моей жизни. Каждый автограф вызывает воспоминания.
Стрыхарский: Документы эпохи, времен, которые прошли безвозвратно.
Бялокозович: Не только. Хотя я не являюсь человеком сентиментальным, автографы профессоров Кравченко, Краснова, Кузьмичева, Якубовского, Журовского, Лужного, Суханека и многих, многих творцов и людей культуры имеют для меня особое, очень личное значение...".