галстук клоуна - 7

из сборника «Мемории»
http://www.proza.ru/avtor/mirzoyan&book=2#2
*
галстук клоуна – 1
http://www.proza.ru/2019/05/28/229
галстук клоуна – 2
http://www.proza.ru/2019/05/30/191
галстук клоуна – 3
http://www.proza.ru/2019/06/02/521
галстук клоуна – 4
http://www.proza.ru/2019/06/03/88
галстук клоуна – 5
http://www.proza.ru/2019/06/04/119
галстук клоуна – 6
http://www.proza.ru/2019/06/06/87
*

… Заппа обернулся
и глядя мне в глаза, совершенно серьёзно сказал:
- Я запрещаю тебе использовать Шёнберга.
Отвернулся и быстро пошёл на выход…
*
… получилось –
он как бы рассердился
и ушёл…
*
… куда мне тягаться в музыке с музыкантом.
Да ещё с Заппой.
Но мало мне было - редакторов, худсоветов, Госкин,
так тут ещё и закидоны Заппы…
*
… мы стояли на месте.
- Он типа - нас послал? – не поняла Кукла.
- Не знаю, - растеряно ответил я,
потому что на то было и похоже…
*
… была в его развороте и уходе
некая демонстративность.
Но поводов особых я к этому особо не дал
и потому их и не видел.
Хоть и был пристыжен.
*
… шагов через пять-шесть он остановился и удивлённо обернулся:
- Чего стоим?
*
- А нам запретили трогать Шёнберга, - ядовитенько ответила Кукла.
Чем слегка порадовала меня.
Она уже не прижимала Пьеро к груди,
он свисал у неё с опущенной руки вниз головой с чёрной слезой на щеке, алыми губками и вислыми усами Заппы.
*
- Но в клуб-то вам ехать никто не запрещал, - возразил он.
*
… то есть – вроде, как ничего и не произошло….
*
… тут во мне случилась секунда гордости…
*
- Ну, так что – идём? – спросил он…
*
… и почему-то никак не делался первый шаг.
Стояла и Кукла…
*
- А Моцарта - ему трогать можно? – с лёгким вызовом спросила Кукла.
*
Надо же, подумал я - бросилась мне на защиту.
*
… он снова повернулся от нас
и пошёл к дверям,
глянул через двери на улицу,
и то ли что-то сказал застывшему у дверей ливрейному в белых перчатках,
а то ли и нет.
И то ли ливрейный кивнул ему в ответ,
а то ли - и нет...
*
… а Заппа вернулся к нам и улыбнулся Кукле:
- У тебя такой вид – будто ты в меня сейчас моим Пьеро запустишь.
*
- Куклу жалко, - невозмутимо ответила Кукла.
*
… мы всё стояли посреди прохода,
бесчисленно отражались в бесчисленных зеркалах
и людям приходилось нас обходить …
*
.. и получилось вроде,
что Заппа как бы и не от нас рванул,
а просто пошёл к дверям, зачем-то что-то там глянуть
а может -
и нет…
*
… а я заметил,
как только он отошёл от ливрейного
тот повернулся к стене,
закрываясь от меня спиной, что-то нажал на стене и…
в стене открылась маленькая неприметная дверка,
белой рукой в перчатке он достал оттуда телефонную трубку на витом проводе,
сказал всего пару слов,
быстро повесил трубку, закрыл дверку,
повернулся обратно и опять застыл...
*
… вот они и опять догнали меня,
три эти буковки, –
подумал я
и дальше мысли  побежали уже сами:
- ... если ЦРУ взяло след человека, оно его уже не отпустит...потайная двёрка в стене, секретный телефон... этот ливрейный думал - я не вижу... всё я увидел. Нас, киношников из СССР, на мякине не проведешь! Даже в пяти звёздах. Ишь ты, с проводочками игры тайные там устроил… а куда это он звонил?... а Заппа-то с ним - заодно, что ли?
*
- Я ничего такого не сказал, -
удивлённо посмотрел на меня Заппа,
- Я всего лишь хотел тебе напомнить, что Шёнберг не имел музыкального образования. Но он знал всю музыку – всё, что было написано до него. Каждую, когда-либо написанную нотку. У меня тоже нет образования. И поэтому - я всю жизнь учусь. И тебе советую… -
он глянул на часы
и взяв нас под локти, отвёл чуть в сторону,
секунду подумал:
- Ну, ты, конечно, знаешь его монооперу «Ожидание»?
*
... вот, думаю, ты, Заппа, спросил…
*
… но, он, на мою радость, не дождавшись ответа, продолжил:
- С чего это там тёлка по лесу шарит, возлюбленного ищёт? Находит – а он мёртвый! 
*
- И весь сюжет? – удивилась Кукла.
*
А я и не знал, чего там тёлка по лесу шарит.
Да и про мертвеца не знал
Да и «Ожидания» не слышал.
И как-то совсем нехорошо получалось…
Да тут ещё этот ливрейный со своим тайным телефоном…
*
- И весь сюжет, - подтвердил Заппа, - … Шёнбергу было тридцать пять. У него была жена, Матильда. И двое детей. Он был уже признан, у него была уже написана «Просветлённая ночь»…
*
… а у меня трусливо пронеслось:
- Только не спроси про эту «Просвещённую ночь»?
Но он, слава Шёнбергу, КПСС и всем композиторам сразу - не спросил.
*
- … и кантаты, и симфония, много вещей  у него было. И его исполняли.  Хоть и принято считать, что Малер его освистал -  его признали: и Малер признал, и Штраус - он был уже известен. И был у Шёнбергов друг семьи - художник. Gerstl. Рихард Герстль. Очень хороший художник. Ты знаешь его?
*
- Кого? – не понял я, тайно думая о ливрейном и его конспиративном телефоне из стены.
- Gerstl… Gerstl, - удивлённо повторил Заппа.
- Нет, - ответил я.
- Так посмотри.
- Где? – спросил я.
*
- У них - коммунизм, - напомнила моя Кукла, - У них Gerstl запрещён.
*
- Да. Забыл, - вспомнил он, - Герстлю было двадцать четыре, он жил в том же доме и Шёнберги брали у него уроки рисования. И Матильда - влюбилась в художника. И ушла от Шёнберга…
*
… тут Кукла должна была сказать своё классическое вау,
но почему-то промолчала.
Видать, крепко обиделась на Заппу за меня.
*
Заппа продолжил свой рассказ:
- … он остался один - со своей музыкой и двумя детьми…
*
… и вновь я заметил этот провальчик в его глазах…
*
- Через полгода Матильда вернулась… Шёнберг её простил, он её простил… а художник… -
двумя пальцами вокруг горла он взял у Куклы Пьеро
и, сдавливая за жабо на шее,
чуть наклонил голову в длинном колпаке
и стал слегка раскачивать:
- … одним хорошим художником в этом мире - стало меньше… художника нашли висящим перед зеркалом…
*
… мы трое бесчисленно отражались в бесчисленных зеркалах.
Тряпичные ноги Пьеро в чёрных клоунских ботинках безвольно качались над мраморной мозаикой пола…
*
- Oh, my God! – тихо воскликнула Кукла.
*
- … а в груди у него торчал большой нож… сначала он ударил себя ножом в сердце... и не попал… потом он повесился…
*
- Oh! My Goo-od! – мучительно сморщившись, простонала Кукла.
*
- Жестокая история… ты знал это? – спросил он меня.
- Нет, - честно признался я.
- Теперь знай. Потому что - после этой страшной истории – и было написано «Ожидание», и начался новый Шёнберг… настоящий Шёнберг. Великий Шёнберг. Тут тебе и прощение, тут тебе и вина, тут тебе и вечный треугольник: Коломбина, Пьеро, Арлекин, тут тебе и додекафония, тут тебе и великая музыка.
*
- Не надо, пожалуйста, его душыы-ить, - обиженным ребёнком попросила Кукла,
пытаясь вызволить из петли его пальцев куклу Пьеро
и видно было –
это её кукла, давно уже её кукла –
и чего этот дядя Фрэнк схватил её игрушку…
*
… но он Пьеро деликатно, но не отдал …
*
… а я подумал –
не попал я со своими догадками,
совсем не попал –
женщина!
С женщиной у него нелады.
Вот и - больно.
Вот откуда эти замершие мгновения глаз.
Ну, так это - время лечит…
Только… всё же… куда этот ливрейный прапорщик звонил из стены?...
*
… стоит там себе, замер, цэрэушная морда,
перчатки белые одел
и делает вид, что на меня не смотрит.
И не знает, лошара,
что в последний  год школы
папа давал мне аж по 25 рублей в месяц
и два раза в неделю я ходил поздними вечерами
на подпольные занятия по мордобою
в зал, с закрытыми матами окнами,
где небольшого роста квадратный человек,
про которого говорили, что он выгнанный за пьянку опер из группы захвата КГБ,
хрипло и сдавленно орал на нас и показывал:
- Всё это ваше каратэ – хуэтэ полное! Это пусть иностранцы – танцы-шманцы свои разводят. А нам, в СССР - это нах*й не надо. Враг что – в киманухе тебя пи*ьдить придёт? Нет! Враг будет в пинжаке. А дыхалка у пинжака - где? Пока он там танцует – ты ему под вторую пуговицу – *уяк ему туда с правой! Он согнулся, голова наклонилась – и нога пошла в башку. И всё! И он лежит. А ты упади коленом ему на горло. И пи*дец ему - *уй он завтра работу выйдёт! А где у пальто яйца, а?... 
*
Причем, говорил он не какое-нибудь там банальное на*уй,
а боевое и высокопоэтическое - ннняуй.
Оттого и кличка у него меж нами была Няуй.
Захваты, болевые-болячки и удушающие Няуй знал,
как будто сам и создал человека со всеми его руками, ногами и суставами  –
причём душил он с помощью рук, ног, пальцев, воротника, полы куртки
и всего прочего, нормальному человеку в голову не приходящего:
- А вот ннняуй человеку шарф, а? Это только пидоры для красоты носят. Шарф человеку - чтоб душыть его, ннняуй!...  а зачем человеку, ннняуй, волосы, а?
Ну и так далее…
*
… так что, ливрейный,
если что –
я соображу, где у твоей ливреи яйца
и завтра на работу ты рискуешь не выйти, ннняуй…
*
… но Заппа Пьеро деликатно не отдал, сказал Кукле:
- Погоди, - 
и переключился на меня,
- Вот ты знаешь, что Шёнберг был монархист? И считал, что миром должны управлять христианские короли, а не еврейские банкиры.
*
И только я чуть чего-то там не ляпнул про душителей-банкиров,
как Кукла заявила:
- Это мода 19-го века.
*
- Еврей – монархист, - сделал он мефистофельские глаза
и оперно рассмеялся, - Ха-ха-ха!
*
- Он потом снова вернулся в родной иудаизм, - возразила Кукла
и вдруг и вовсе - изрекла:
- Если б Сталин не убил Троцкого – уже давно был мир на земле. И справедливое общество.
*
Только я в восторге хотел сказать - вау!
как Заппа опередил меня:
- Really! – картинно воскликнул он, - Ты Троцкого с Гитлером не перепутала? 
*
- Нет, не перепутала, – капризно не согласилась Кукла, - Сталин Гитлера не убивал, он сам умер.
*
Тут, видимо, крыть Заппе стало нечем
и он снова стал говорить мне:
-  Ты в курсе, что когда Гитлер пришёл к власти Шёнберг хотел эмигрировать в СССР.  И ему сказали - приезжай. Но предложили им с Матильдой и двумя детьми в Москве… -
он поднял указательный  палец,
а у него был очень выразительный указательный палец гитариста,
- … одну комнату. В большущей квартире, как коммуна.
- У нас это норма, - пожал я плечами.
- А где ему музыку было писать? – удивился Заппа, - И Матильда сказала на*уй этот СССР. Это мне его дочь Нурия рассказывала. Ты поедешь к Нурии Нано в Италию?
*
- Конечно, поедем, - за меня ответила Кукла.
*
- Я вам адрес пришлю с телефоном. Скажешь - я дал.
*
- Спасибо, Фрэнк! – сказала Кукла, словно мы уже подъезжали к Италии.
*
И тут, я заметил –
он, вроде как, перекинулся взглядом с ливрейным
а ливрейный, вроде как, едва заметно, в ответ кивнул ему.
А Заппа ещё и посмотрел на часы на стене…
*
- Что бы это значило? - подумал я, - Они заодно?... в игры тут какие-то играть со мной надумали! Думали, я не увижу.
*
А он снова спросил:
- Ты знаешь, что Шёнберг родился в пятницу, 13-го числа и всю жизнь боялся числа 13?
*
Только я хотел сказать, опережая Куклу,
- Вау! Он был истинный американец!
(в отеле не было 13-го этажа и кнопки 13 в лифте)
как Кукла снова опередила меня:
- Он был каббалист. Он любил - все числа. Он был правильным евреем.
*
- Кто ж спорит, - согласился Заппа, - Только умер он - в пятницу, 13-го, поздно вечером, за 13 минут до полуночи…
*
- Вау! – опережая меня, ужаснулась Кукла.
А я подумал: 
- Ну, мы-то в СССР числа тринадцать не боимся – и никакое ЦРУ нас этим числом не возьмёт. Даже под ливрейным прикрытием.
*
- Слушай… а чего ты на мужика этого так смотришь? – вдруг как-то озадаченно спросил меня Заппа, - Что он тебе сделал?
- На какого? – сделал вид, что не понял я.
- Который у дверей стоит.
*
Как шпиён - я был изобличён.
Но шпиёны из СССР не сдаются.
- Запоминаю, - вдохновенно наврал я.
*
- Зачем? – удивился он.
*
- Так я тебе и сказал, - подумал я
и сделал задумчивое лицо:
- Для сценария надо.
 *
- А смотришь так - будто зарезать его хочешь, - ещё больше удивился Заппа, - Про КГБ и Джеймса Бонда, что ли сценарий?
*
Как шпиён я был пойман уже дважды.
Но наши шпиёны всё равно не сдаются.
Даже изобличённые.
- Про гостиницу, - наврал я с поэтическим лицом.
*
- Про эту? - совсем удивился Заппа.
- Ну, да, - оглянул я холл, якобы режиссёрским взглядом.
- А что – это может быть интересно, - тоже глянув на холл, согласился Заппа.
*
- А я видела такой фильм, - заявила Кукла, - Только не про эту гостиницу.
*
- А Лунный Пьеро-то? – напомнил Заппа и потряс Пьеро.
*
- Нет, нет, - заторопился уверить я, - Сначала - Лунный Пьеро. Только Лунный Пьеро, - и махнул рукой на ливрейного прапорщика, - А это так – на будущее.
*
- Понятно... - как-то с сомнением, не очень поверив мне, сказал Заппа
и продолжил про Шёнберга,
- … ты сейчас в лунном опьянении… -
и приставил два растопыренных пальца к горлу,
- Луна тебя торкнула… -
и играя куклой Пьеро-Заппы в руке,
стал читать на французском:

         Le vin que l’on boit par les yeux
         A flots verts de la lune coule,
         Et submerge comme une houle
         Les horizons silencieux.

                Вино, что только взглядом пьют,
                Ночами льёт Луна на Землю,
                Приливом света заливая
                Притихший горизонт…

Естественно, я ничего не понял,
ибо по-французски знал только жамэ, да тужур,
ну и до трёх посчитать.
А по-фински так даже и до чётырёх.
Но и это меня не спасло.
*
Кукла попыталась, было, тихим голосом переводить:
- Вино, выпитое глазами, Луна пролила на Землю…

        De doux conseils pernicieux
        Dans le philtre nagent en foule:
        Le vin que l’on boit par les yeux
        A flots verts de la lune coule.

                Желанья - ужас в них и сладость -
                Пронизывают волны света.
                Вино, что только взглядом пьют.
                Ночами льёт Луна на Землю.

Фиг я чего понял в её кукольном переводе,
кроме Луны, Земли и вина,
но от  хрипловатого голоса Заппы
повеяло ночным Космосом и лунным светом…

      Le poеte religieux
      De l’еtrange absinthe se soеle,
      Aspirant – jusqu’; ce qu’il roule,
      Le geste fou, la tеte aux cieux –
      Le vin que l’on boit par les yeux !

                В святом неистовстве поэт,
                Напитком упиваясь лунным,
                В восторге к небу обратил
                Лицо, и жадно пьёт, шатаясь,
                Вино, что только взглядом пьют.

- Альбер Жиро. «Лунный Пьеро». Песнь первая, -
закончил он,
- Музыку Шёнберг написал на этот текст. Читал Жиро?
*
- Там – СССР, - выручила меня Кукла, - Там книг нет.
*
- Да, Жиро забыт… -
как бы оправдал меня Заппа,
- … если сейчас его и помнят – только сотня, другая безумцев во всём мире…
*
… он добился своего –
вернувшись в СССР,
первое, что я сделал
обзвонив десятки людей и потратив уйму времени,
с диким трудом нашёл книжника,
который сказал по телефону:
- Ну, ладно, приезжайте. Дам вам прочесть. Только условие – у меня дома. И с вас сто рублей.
Люди получали столько в месяц,
а пачка «мальборо» в коммерческих ларьках стоила уже 25.
*
И в комнате ленинградской коммуналки,
уставленной сплошь полками с книгами до потолка и штабелями и стопками книг и журналов,
где не было места иной мебели,
я сидел на табуретке
и на второй, соседской табуретке, принесённой книжником из кухни коммуналки,
переписывал от руки
Альбера Жиро в переводе Эллиса-Кобылинского.
*
И только после,
только после этого,
я стал снимать фильм…
*
- Жиро забыт… - повторил Заппа, - … а меня через пятьдесят лет - и вообще никто не вспомнит.
 *
- Ну, нет, Фрэнк, нет, - успокоила его Кукла
И попыталась снова завладеть Пьеро.
И снова он мягко и без слов отказал ей.
*
 - Если б не Шёнберг – его б вообще забыли… но «Пьеро» Шёнберга - это очень сложная вещь… -
вдруг спросил,
- Ты видел Нуреева в «Лунном Пьеро»?
*
- Да, - беззастенчиво наврал я, как всякий шпиён.
А сам подумал:
– Этот балерун Нуреев – он ещё и пел что ли?
*
- И как тебе? – живо заинтересовался Заппа.
*
- Во, попал! – подумал я и стал выкручиваться:
- У меня фильм будет совершенно о другом – о человеке, который объявил себя мессией…
*
- А чем он докажет, что он мессия? – пришла на выручку Кукла.
- А ничем, - ответил я.
- Так он – ку-ку? – догадалась Кукла.
- Ну… да, - согласился я.
- Так это будет – комедия? – обрадовалась Кукла.
- Это будет трагедия, - ответил я, из последних сил стараясь сообразить, 
что делал в вокальном «Пьеро» балетный Нуреев
и ещё больше - стараясь не смотреть на ливрейного.
*
И тут как назло Заппа возьми, да и спроси:
- Не планируешь использовать Нуреева?... он там хорош, хорош. Это усилило бы фильм.
*
Я знал, что пару лет назад Нуреева пустили в СССР,
проститься с умирающей матерью
всего на трое суток
и никого к нему не подпустили.
- Как я его использую – он невозвращенец.
*
- Frank… - прижалась ко мне Кукла, - … его же за это KGB арестует.
- Да! - сказал я, - Посадить - не посадят, но арестовать могут.
И вдруг сообразил: а Нуреев-то этот - тоже, небось - проект ЦРУ.
* 
- Да, – согласился Заппа, - Нуреев тоже КГБ боится, как…
*
Так - минут за пятнадцать,
Заппа рассказал мне кучу полезного и необходимого
для моего будущего фильма
и дал несколько дельных советов:
- Ты берешь человека, который говорит, что он мессия, берёшь забытого Жиро, сложнейшего Шёнберга - ты обрекаешь свой фильм… ну, не на провал… но на очень, очень узкий круг зрителей. Надо тебе разбавить фильм другой музыкой. И усилить Нуреевым.
*
Это сейчас - просто,
порылся в интернете и нашёл,
а тогда записи балета «Лунный Пьеро» с Нуревым хорошего качества
я найти не смог,
да и не уверен, что дали бы использовать.
но с музыкой я так и поступил –
Юрий Наумов с «Проходным двором» -
и абсолютно обколотым «Поролоновым городом»,
исполненным, словно певца держат за горло –
на чёрно-белых, чуть верированных планах Ленинграда,
вставленных в драматургию фильма,
как бы сказал Шёнберг – атонально.
*
И с провалом тоже –
так оно и вышло.
Хоть фильм и показали по центральному телевидению,
и на несколько фестивалей взяли –
интереса к нему не было.
А на одном из фестивалей, после просмотра,
член жюри (известный критик)
подошёл ко мне и спросил:
- Что там - киномеханик перепутал – этот чёрно-белый кусок был не из твоего фильма?
*
https://www.youtube.com/watch?v=DeU892032jY&t=2289s
вход – 36 минут 30 секунд,
выход – 43 мин. 57 сек.
*
Заппа посмотрел на часы на руке:
- Ладно. Ты большой мальчик - сам всё знаешь, -
и сказал Кукле:
- А это тебе… -
и объявил, как конферансье:
- Альбер Жиро. «Лунная прачка»…
*
- Ой, я не люблю стирать! – сморщилась Кукла, выставив растопыренные пальцы с маникюром.
И я понял – это было сказано мне.
*
И снова, играя кукольным Пьеро, он снова стал читать на французском:

           Прачка бледная, Луна,
           Омывает ночью Землю.
           Руки в бледных бликах света
           Отливают серебром.

           Просекой крадутся ветры,
           Еле тени шевеля...
           Прачка бледная, Луна,
           Омывает ночью Землю.

            Дева кроткая на небе,
            Затенённая ветвями,
            Стелет на полянах тёмных
            Светотканые полотна –
            Прачка бледная, Луна.

И вручил ей куклу обратно.
*
- Это не о прачечной - это хорошее стихотворение, - похвалила его Кукла.
*
- А это - тебе, - сказал он мне, - Двенадцатая песня. Песня о виселице.

               Дрянная девка
               С худющей шеей
               Его любовницею
               Стать должна.

Я, естественно, опять ничего не понял.
*
- Ну, не надо, Фрэнк, - жалобно и плаксиво попросила Кукла, - Ну, хватит уже виселиц, ножей.
Пьеро уже снова был прижат к груди –
Заппе за стишок вышла амнистия.
*
- Какие ножи, какие виселицы? – не поняв  ничего, подумал я,
и не сдержавшись, глянул на ливрейного,
но вспомнил несчастного художника Герстля…
*
                Вонзилась в мозг
                Гвоздём застряла
                Дрянная девка
                С худющей шеей.

                Стройная - сучка
                С косичкой тощей -
                Как сладострастно
                Удушит шельму
                Дрянная девка!
*
- Но он же ничего не понял, - надулась за меня Кукла.
- А он - потом поймёт, - ответил Заппа Кукле,
- Прочтёт Жиро - и поймёт, -
и подбирая слова,
начал кистями рук задумчиво и плавно наматывать какие-то сферы,
- … судьбы людей, которые у тебя снимутся в этом фильме… музыка Шёнберга… Луна… Пьеро … твоя жизнь… жизнь Шёнберга… несчастный Герстль, Матильда, ослепший и забытый Альбер Жиро – ты всё это перевари – и тогда в твоём фильме всё это смешается и соединится в единое, в…  короче – ну тебя нах*й с твоим фильмом - поехали! На Амазонку опоздаем.
* 
      продолжение - http://www.proza.ru/2019/06/11/47

гравюра - Adolphe Willette, «Пьеро щекочет Коломбину до смерти», 1888г.