Любовь к Отечеству земному и Небесному

            Любовь к Отечеству – земному и Небесному.
      Дополненное исследование творчества Н.С.Гумилёва
«Я – угрюмый и упрямый зодчий Храма, восстающего во мгле…», - эти строки отражают суть  жизни и творчества любого великого художника, а принадлежат они великому поэту Серебряного века, русскому православному офицеру Николаю Степановичу Гумилёву. 
Серебряный век – это не только литература – это – суть целой эпохи, образ века грядущего и предсказание великой трагедии. Все великие писатели этой эпохи продолжали лучшие духовные традиции классической русской литературы, обращаясь к вечным ценностям. 
Вне всяких сомнений, многие великие поэты Серебряного века заслуживают уважения, любви и вечной памяти. В данной же работе речь пойдёт о  Николае Степановиче Гумилёве как об одном из самых трагических поэтов переломной для России эпохи и русском православном офицере.
А в связи с ним, конечно, и о бранной славе нашего Отечества, и о сути загадочного направления  - акмеизм, к которому принадлежит  творчество поэта.
Сам Н.С.Гумилёв и его  лирический герой в большинстве произведений  всем существом своим ощущает неразрывную связь с историей человечества, с природой как Нерукотворным Храмом Творца, осознаёт свою причастность к вечному мирозданию.
 И вот вся жизнь! Круженье,
 пенье,
Моря, пустыни, города.
Мелькающее отраженье
Потерянного навсегда
 Это стихотворение «Прапамять», написанное в страшном 1918 году, когда рушились создаваемые веками основы, а  поэт, а вслед за ним и лирический герой думает о вечном, а всё происходящее называет «сном» -
«Когда же, наконец, восставши
От сна, я буду снова я… » -
потому что душа бессмертна! (Почти через двадцать лет и в «Беге» М.А.Булгакова всё происходящее тоже будет показано как сменяющие друг друга сны).
Все великие писатели имели дар провидения – и вот в 1910 году, когда уже были написаны многие пророчества о грядущих катаклизмах, появились эти строки Н.С.Гумилёва:
Солнце, сожги настоящее
Во имя грядущего,
Но помилуй прошедшее...
(Стихотворение «Молитва» из книги «Жемчуга»).
Без «прошедшего», без памяти  нет будущего, нет человека  как такового, о чём мы часто, к сожалению, забываем.  Но просьба, молитва  «сжечь» - это не жажда разрушения, а готовность отдать  свою жизнь как искупительную жертву во имя «грядущего» России и, очевидно, «Жизни будущего века». Эта готовность звучит в творчестве многих прекрасных поэтов Серебряного века – и в одноимённом стихотворении М.А.Волошина, и в «Молитве» и «Предсказании» А.А.Ахматовой,  и созданных в лагере стихах О.Э.Мандельштама, и во многих произведениях  наших великих соотечественников.
Николай Степанович Гумилёв не только поэт, но и офицер, добровольцем ушедший на Первую Мировую войну - а бранная слава России неотделима от её истории, от духовных традиций. Недаром даже названия некоторых книг поэта: «Колчан», «Шатёр», «Путь конвистадоров»  -  являются отражением этой глубинной связи, а не просто описанием военных походов. И, конечно, творчество Н.С.Гумилёва и многих великих его соотечественников, современников неотделимо от осмысления  Первой Мировой войны, войны в целом, хотя, естественно, этой, бесспорно, очень важной темой не исчерпывается. Как не исчерпывается и осмысление «мирового пожара» только поэзией Н.С.Гумилёва, да вообще литературой. Итак, обратимся к произведениям великого русского поэта.
Конечно, всем хорошо известно, что Первая Мировая война стала предтечей великой русской трагедии:
«Та страна, что могла быть раем,
 Стала логовищем огня…» - написал Н.С.Гумилёв в 1914 году в стихотворении «Наступление».  Сама трагедия, которая  полностью обесценит жизнь миллионов людей, произойдёт  чуть позже,                а в самом произведении показан традиционный образ  благословенного воинства:
 …Но не надо яства земного
В этот страшный и смертный
 час,
Оттого что Господне слово
Лучше хлеба питает нас».   
 Эти слова как будто возглас русских князей и их дружин, доносящийся сквозь века. Это – воплощение любви к Господу и к России! Это – готовность отдать «жизнь свою за други своя», как сказано в Писании!
 Словно  молоты громовые
Или волны гневных морей,
Золотое сердце  России
Мерно бьётся в груди моей»
 Каждая строка, каждое слово проникнуто чувством великой сопричастности! 
Многие храбрые воины отдали жизнь за Бога, Царя и Отечество – и вот в следующем 1915 году будет создано стихотворение «Смерть», в котором души на поле брани убиенных предстоят пред Судом Божием:
 Свод небесный будет раздвинут
Пред душою – и душу ту
Белоснежные кони ринут
В ослепительную высоту.
Там начальник в ярком доспехе,
В грозном шлеме звездных лучей,
И к старинной, бранной потехе
Огнекрылых зов трубачей».
А в финале снова грешная земля – слёзы товарищей и молитвы за души убиенных:   
 Здесь  священник в рясе
дырявой
Умиленно поёт псалом,
Здесь играют гимн величавый
Над едва заметным холмом».
 Недаром с древних времён об убиенных на поле брани служилась Лития.
(Потом, после октябрьского переворота, она будет «служиться» по всей России, «идти по луговинам», как напишет М.И.Цветаева в книге «Лебединый стан»).
А пока ещё в память  обо всех убиенных на поле брани  Первой Мировой войны замечательный русский композитор А.Д. Кастальский, один из тех, чьё имя безбожная власть будет так тщательно пытаться  предать забвению, создаёт грандиозное музыкально-сценическое действо – «Братское поминовение».
Когда  спустя почти сто лет читаешь о нём в книге «Искусство Серебряного века» Л.А.Рапацкой, невольно  хочется обратиться к языку русского мыслителя В.С.Соловьёва и назвать творение А.Д. Кастальского примером «вселенского соборного мышления». Даже изложенное лишь на бумаге описание даёт почувствовать грандиозность мышления русского православного композитора-патриота. На сцене и молитвы за убиенных – не только православных, и даже не только христиан; и хор сестёр милосердия, которые, наверное, из мирян ближе всех к Творцу; и залпы орудий, и колокольный звон. Это – отражение боли и памяти не только русского народа. Это – боль и память «вселенская».  Всё это «сверхнационально», как писал наш русский мыслитель И.А.Ильин, которому Господь тоже послал испытание жить в эпоху прихода к власти бесов.
И обращается к столь глобальному осмыслению сути войны, да и вообще сути бытия, вмещает в себя и отражает на сцене «вселенскую» скорбь именно русский композитор с истинно христианской душой.               
А через несколько лет другой  русский композитор А.Т. Гречанинов тоже соединит русское мироощущение с вселенским, создав  «Вселенскую мессу», которую высоко оценил весь культурный христианский мир. Именно русский, православный композитор.
К сожалению, октябрьский переворот не дал возможности воплотить великое творение А.Д. Кастальского на сцене – это произойдёт лишь через несколько десятилетий – и не в России, по хорошо всем понятным причинам.
И вот всего лишь несколько лет назад на Родине композитора - в нашем многострадальном Отечестве  появился  в свободной продаже диск «Братское поминовение» А.Д.Кастальского. Слава Богу, что вспомнили мы, наконец-то, о сокрытом кладе; но думается, что делом чести для России является воссоздание великого произведения именно в той форме, в которой оно было задумано автором. В память о бранной славе нашего Отечества.
Заупокойную службу об убиенных воинах отразил и великий художник-баталист В.Верещагин на хорошо всем известном полотне  «Побежденные. Панихида». В.В.Верещагин оставил сей мир за 10 лет до начала Первой Мировой войны, однако  какое потрясающее взаимопроникновение  образа живописного и образа литературного – как будто бы живописец проиллюстрировал  последние строки стихотворения «Война» Н.С.Гумилёва!  Неслучайно именно русская философская мысль изрекла столь ёмкое понятие – «сверхвременное».
Все упомянутые великие произведения литературы, музыки и живописи преисполнены любовью к Родине, беззаветным служением, верностью долгу, православным традициям. В них отражена неразрывная связь земли с небом - а потому невольно трепещет душа всякого человека, считающего себя русским не по крови, а по сути. 
Но, возвратимся к творчеству поэта и истинного русского офицера Н.С.Гумилёва. Наверное, апогеем жертвенной любви можно считать его стихотворение  «Война», посвящённое М.М Чичагову -  потомственному офицеру  славного рода:
 И воистину светло и свято
Дело величавое войны -
Серафимы, ясны и крылаты
За плечами воинов видны».
 Не разрушения, не ужас, не трагедия – а сердца людей, которые «восковыми свечками горят»  перед Господом! И каждый раз при чтении этих строк понимаешь, что русское воинство – Воинство Благословенное, Воинство Христово!
И вот поистине христианский финал:
  Но тому, о Господи, и силы
И  победы царский час даруй,
Кто поверженному скажет: «Милый,
Вот, прими мой братский поцелуй
 А сын вышеупомянутого  офицера, Леонид Михайлович, в монашестве Серафим, через 23 года как Христов воин примет  смерть на Бутовском полигоне и будет причислен к Лику Святых.
Все три указанные произведения Н.С.Гумилёва, особенно последнее, родились, конечно, в годы Первой Мировой войны, но, бесспорно, они вне времени и пространства! Если бы мы чаще задумывались о том, какие мысли воплощали наши великие соотечественники в своих великих творениях, на земле было бы меньше зла.
Думается, что об Образе Благословенного Воинства следует сказать ещё несколько слов – ведь обращались к образу воина по вековой славной русской традиции и другие поэты, в том числе и Серебряного века.  А иначе и быть не могло.
Хорошо известно, что великий Н.С.Гумилёв был по своим убеждениям монархистом - и никогда не скрывал этого. Прочитав поэму «Двенадцать» А.А.Блока, Н.С.Гумилёв сказал, что автор поэмы «вторично распял Христа и вторично расстрелял Государя». Верноподданным Государя (именно верноподданным, а не придворным  - потому что это – огромная разница) был и другой поэт Серебряного века – С.С.Бехтеев, чьё имя ныне неразрывно связано с песнями о Державной России, о жизни и творчестве которого писали даже Афонские старцы. (Кстати, те же Афонские старцы считают, что у С.С.Бехтеева «приняли эстафету» певица Жанна Бичевская и её муж – композитор Геннадий Понамарёв, в творчестве которых поэзия С.С.Бехтеева играет огромную роль).
 На бой последний, бой кровавый
За честь и счастье всех племен.
Зовет бойцов орел двуглавый
Под сени царственных знамен.
Туда, где годы рушат веки,
Где бродит смерть среди степей,
Где льются огненные реки
В кровавом скрежете цепей.
 Это - одно из самых знаменитых произведений С. С. Бехтеева, да и название говорит само за себя -  «Двуглавый орёл».
Его создание  относится уже ко времени после свершившейся русской трагедии - однако, совершенно очевидно, что это не ностальгия об утраченной Державе, или по крайней мере не только. Это – образ битвы со злом, с антихристом, который возжелал взять в рабство Святую Русь, и по вине которого кругом и «огненные реки», и всюду «бродящая смерть», и «скрежет кровавых цепей». Это он за несколько мятежных лет целенаправленно разрушает вековые устои – и прежде всего Святую Веру русского народа! На этом образе, думаю, стоит остановиться подробнее.
Единство,- возвестил оракул наших дней,-
Быть может спаяно железом лишь и кровью...
Разве это только изображение войны? Это – антихрист «крестит» всех огнём и мечом, чтобы разделить людей разрушающей ненавистью и «повязать» всех кровью убиенных, сделать рабами, утратившими душу и ценность человеческой жизни. А написаны эти строки ещё в 1870г. Ф.И.Тютчевым в стихотворении «Два единства».
Не правда ли, очень схожие мысли и образы?! И всем хорошо известно, что великий Ф.И.Тютчев  не единственный русский писатель 19 века, показавший суть антихриста и предсказывавший его приход. А век 20-ый – время сбывающихся пророчеств.
К этим годам лихолетья мы и возвращаемся в нашем повествовании:
Усобица и голод, и война
Крестя мечом и пламенем народы,
Весь древний ужас подняли со дна
Так показал суть противобожественных сил, «антихристианских» сил тоже жертвенно служивший  России М.А.Волошин (о чём уже говорилось) в одном из главных своих произведений «Дом поэта».  Те же образы крови, огня, разрушений и смерти оттого, что всё это не аллегория, а суть!  А теперь самое, наверное, главное: в первом десятилетии 20-го века. Сам Господь открыл избранным, что вскоре произойдёт с Россией. Не прославленный тогда ещё Святой Серафим Саровский показал Иоанну Кронштадтскому и пятиконечную звезду, и легионы  бесов, поющих «Вставай проклятьем заклеймённый», и Царя в терновом венце. Писатель Н.И. Рышковский, Божием Промыслом погружённый в преисподнюю, увидел, как на Россию посылаются легионы бесов, и описал увиденное в произведении «Шествие разрушителя». А другой писатель Н.А. Колосов отразил в рассказе «Не может быть» пророческий сон сельского священника, увидевшего закрытые храмы, «отменённую» Пасху и «культ» брюха и кулак).
А ещё все, думаю, помнят слова: «последний и решительный бой», из той самой песни бесовских легионов. На этот бой, как уже было сказано, поднимаются полчища бесов, желающих поработить мир под лозунгами свободы, равенства и братства. «Заклеймённым проклятьем» был дьявол – человека Господь, как известно,  наказал за своеволие, но не проклял. И к этому «бесовскому творению» под названием «Интернационал» (Дай Господь, чтоб такие «песни» навсегда канули в бездну) мы ещё вынуждены будем обратиться.               
А пока перед нами снова  прекрасные, возвышенные образы и мысли произведения «Двуглавый орёл» С.С.Бехтеева.
 Воспрянь, ликуй душа героя!
Прошла пора скорбей и зол.
Тебя зовет на праздник боя
Наш старый царственный орел.
Все ближе-ближе день великий,
И под немолчный звон церквей
В священный гимн сольются клики
Поднявших меч богатырей. 
 Думаю, совершенно очевидно, что образы этого бесспорно великого произведения, ставшего песней, что, кстати, само по себе говорит о многом, сложнее, чем образы в приведённых выше стихах и Н.С.Гумилёва, и М.А.Волошина. Но у всех перечисленных поэтов (и не только у них) произведения являют собою кровную, нераздельную, неразрывную связь воинства земного и Воинства Небесного, глубинную связь времён, готовность к жертвенному служению!
 Вперед! Победными стопами,
Молитву жаркую творя,
Вперед с заветными словами:
"За Русь, за Веру, за Царя!"
 Как во все времена, поднимаются русские воины с молитвой, хоругвями и идут на бой с погаными. И звучит призыв к свободе - не мнимой, а истинной, которая невозможна без веры в Вечную  Жизнь, в Царствие Небесное.
И вот слова ещё одной песни годов лихолетья:
 Вот показались красные цепи,
С ними мы будем драться до смерти.
Мы смело в бой пойдём за Русь Святую,
И, как один, прольём кровь молодую.
 В этой хорошо известной, имеющей множество вариантов белогвардейской песне «За Русь Святую» неизвестного автора образ антихриста более конкретен, чем в предыдущих строках – он принимает обличие «красных цепей» - тех, кто свершил атеистический бунт. Они «чужды»  русскому православному народу, вековым устоям Святой Руси! Очевидно, что слово «Русь», а не «Россия» во многих произведениях подчёркивает глубину духовных корней нашего Отечества – и именно эту корневую связь всегда пытались разрушить враги – и внешние, и внутренние.
Русь наводнили чуждые силы,
Честь опозорена, храм осквернили.
И в произведении С.С.Бехтеева по России «идет великий Хам, многорукий, многоногий, многоглазый, но без-богий, беззаконный, чуждый нам», который на «глазах топчет розы, рушит зданья, вековые изваянья повергая дерзко в прах». Это он грозит «храмы, смеясь, разрушить, вырвать сердце, вырвать душу у живущих головой», а потом «дать иные чувства, чуждые стыда. (Одно из самых трагических произведений С.С.Бехтеева - «Великий Хам»). Но с ним  будут драться до смерти» русские православные воины. И снова и снова звучит из их уст:
Мы смело в бой пойдём за Русь Святую,
И, как один, прольём кровь молодую.
Конечно, нельзя не увидеть, что неизвестный автор и его лирический герой - родственные души с лирическим героем С.С.Бехтеева и самим автором.  В обоих произведениях выражена готовность отдать свою земную жизнь во имя Отечества Небесного. Родственная с ними  душа и отказавшийся покинуть мятежную Россию М.А.Волошин, сказавший «умирать – так умирать с тобой, и с тобой, как Лазарь встать из гроба» в  стихотворении «На дне преисподней», тоже отразившем духовную суть происходящего и связанном  с памятью Н.С.Гумилёва. Родственная с ними  душа и сам Н.С.Гумилёв,                о жизни и творчестве которого говорилось выше и будет сказано далее.
И сейчас снова перед нами строки  великого произведения С.С.Бехтеева «Двуглавый орёл»:
 Воспрянь народная стихия,
Проснись угасший дух веков.
Стряхни свободная Россия
Вериги каторжных оков.
 Совершенно очевидно, что в произведении звучит призыв сбросить «вериги» зла, греха, духовно прозреть,  пойти на смерть, на мучения, чтобы обрести Царствие Небесное, которое, по словам Писания, «нудится», т.е. «завоёвывается» ценой усилий, подвига, жертвы.  Царствие Небесное, а не мнимое земное благополучие. Потому, очевидно и говорится неоднократно о «последнем бое»!
 Сердца и мысли окрыляя,
Нас поведет в последний бой,
Очами грозными сверкая,
Герой с увенчанной главой.
 Кто этот Герой?! Очевидно, тот  же «начальник в ярком доспехе», столь ярко показанный Н.С. Гумилёвым в стихотворении «Война», - Глава Небесного Воинства, которое всегда незримо присутствует рядом с русскими, православными воинами. Как и у Н.С. Гумилёва всё происходящее вне земного времени и пространства!
 И не сдержать волны народной
Ее испуганным врагам.
Россия будет вновь свободной
И мир падет к ее ногам.
 «Два Рима пали, Третий – Московское Царство стоит, а четвёртому не быти» - сказал старец Псково-Печёрского монастыря  Филофей в очень непростое для Руси время.
Эта мысль, вернее, пророчество, звучит и у С.С.Бехтеева. И вряд ли при чтении этих строк возможно вообразить бунт с дубинами и кольями за передел земли и вообще любой собственности, имеющей значение только в земной жизни.  Это, как уже было сказано выше, - «бой» за Истину. И тоже, думаю, совершенно очевидно, что «свободная Россия» - это образ «Града», «Царства»,  которого, по словам возвращённого из забвения писателя И.С.Шмелёва, «взыскуют» русские люди. И у М.И. Цветаевой есть такие строки «Спасительница царств».  Сказанные о Москве, с полным правом относятся эти пророческие слова и ко всей великой и многострадальной нашей Родине! Именно потому, что «Московское Царство стоит, а четвёртому (Риму) не быти».
А вот ещё пример песни, созданной во время Первой Мировой войны:
 Русь свободная воскреснет,
Нашей верою горя,
И услышат эту песню
Стены древнего Кремля.
  А эти столь созвучные образы и мысли в песне «Из тайги, тайги дремучей…» создал человек, кого мы знаем в совершенно  иной ипостаси – автор книги «Москва и москвичи»  - В.А.Гиляровский.
И не нужно ничего объяснять, а только следует вспомнить, что песня эта,  как и «За Русь Святую», была украдена большевиками и переделана - и в течение многих лет мы знали «За власть советов» и «По долинам и по взгорьям». Бесам создавать, творить не дано – а потому даже разница  уровней литературных текстов не может не бросаться в глаза. Но всё возвращается  на круги своя!
 О, вспомни свой удел высокой!
Былое в сердце воскреси
И в нем сокрытого глубоко
Ты духа жизни допроси!
Внимай ему - и, все народы
Обняв любовию своей,
Скажи им таинство свободы,
Сиянье веры им пролей!
И станешь в славе ты чудесной
Превыше всех земных сынов,
Как этот синий свод небесный -
Прозрачный вышнего покров!
 Эти тоже пророческие слова о нашем Отечестве принадлежат удивительному поэту – славянофилу А.С.Хомякову, который определил суть русского православного мышления ёмким словом – «Соборность»! (Перед нами финал знаменитой поэмы «Россия»).
И разве только слепой не увидит духовную преемственность великих произведений 19-го и 20-го веков! А также только слепой и глухой сердцем не ощутит  русского, православного, соборного мышления, которое объединяет  творчество  русских  патриотов - и  прежде всего в произведениях о бранной славе Отечества.
И снова «Двуглавый  орёл» С.С.Бехтеева - победоносный финал произведения:
 Уж близок день, не за горами
Давно желанная пора,
И грозно грянет над войсками
Родное русское "Ура!"
 Вера в победу Света над тьмою, любви над ненавистью звучало практически у всех великих поэтов - вспомнить хотя бы знаменитое упоминаемое выше стихотворение «Два единства» Ф.И.Тютчева:
Но мы попробуем спаять его любовью,-
А там увидим, что прочней...               
Поэзия Серебряного века продолжает духовные традиции русской литературы – иначе искусство утратило бы своё истинное предназначение.
А ещё думаю, что произведения наших великих поэтов, всей своей сутью пробуждающие любовь, надежду и веру,  - и уж, конечно, созданный в трагические годы  «Двуглавый орёл» С.С.Бехтеева можно назвать «антитезой» «всеразрушающей песни ненависти», как говорил об Интернационале и ему подобных «творениях»  упоминаемый уже  И.С.Шмелёв.
Во время Первой Мировой войны, случилось и такое, что не вместить нашему помрачённому грехами уму, но и сомневаться в подлинности происходившего повода у нас быть не может. Это должно только принять, понимая нашу немощь и не пытаясь объяснить рационально!  Итак, попавший в окружение Фаногорийский полк не имеет уже никакой надежды. Молодой поручик, принявший командование после гибели командира, молит Бога уж только о спасении полкового знамени. 
 Отступать! - и замолчали пушки,
Барабанщик-пулемет умолк.
За черту пылавшей деревушки
Отошел Фанагорийский полк.
В это утро перебило лучших
Офицеров. Командир сражен.
И совсем молоденький поручик
Наш, четвертый, принял батальон.
А при батальоне было знамя,
И молил поручик в грозный час,
Чтобы Небо сжалилось над нами,
Чтобы Бог святыню нашу спас.
Но уж слева дрогнули и справа, --
Враг наваливался, как медведь,
И защите знамени -- со славой
Оставалось только умереть.
И вдруг все видят генералиссимуса Суворова!
И тогда, - клянусь, немало взоров
Тот навек запечатлело миг, --
Сам генералиссимус Суворов
У святого знамени возник.
Был он худ, был с пудреной косицей,
Со звездою был его мундир.
Крикнул он: "За мной, фанагорийцы!
С Богом, батальонный командир!"
И обжег приказ его, как лава,
Все сердца: святая тень зовет!
Мчались слева, набегали справа,
Чтоб, столкнувшись, ринуться вперед!
 И происходит чудо! Батальон выходит из окружения. Как  и те, кто воевал под командованием самого А.В.Суворова, воины Первой Мировой  побеждают многократно превосходящего врага!
 Ярости удара штыкового
Враг не снес; мы ураганно шли,
Только командира молодого
Мертвым мы в деревню принесли...
И у гроба - это вспомнит каждый
Летописец жизни фронтовой, --
Сам Суворов плакал: ночью дважды
Часовые видели его
 Оплакивал наш великий полководец одного из бесчисленных героев, принесшего жизнь на Алтарь Отечества!
Всё это описал один из сражавшихся в том полку - офицер и поэт Арсений Несмелов,                (А.И. Митропольский) в стихотворении «Суворовское знамя». Можно по-разному относиться и к жизненному пути, и к творчеству поэта, но «Суворовское знамя», бесспорно, – лучшее его произведение. А главное, повторяю, в том, что нет повода у нас, потомков, сомневаться, что так всё и было!
И, наконец, то, что тоже, на первый взгляд, может показаться невероятным - это единство воинства земного и Воинства Небесного, духовная преемственность бранной славы России в произведениях, созданных уже  в годы  Великой Отечественной войны - в годы официального атеизма. И ярким примером того, вне всяких сомнений, служит творчество ещё одного поэта Серебряного века – Б.Л.Пастернака.
Конечно же, следует обратиться к его замечательной, удивительной «Ожившей фреске».          
Стихотворение начинается с великого, славного, судьбоносного события -  Сталинградской битвы.
 Как прежде, падали снаряды.
Высокое, как в дальнем
плаванье,
Ночное небо Сталинграда
Качалось в штукатурном
 саване.
Земля гудела, как молебен
Об отвращенье бомбы воющей,
Кадильницею дым и щебень
Выбрасывая из побоища.
 В самом начале в страшном побоище лирический герой - русский солдат видит саван как символ смерти. Но совершаемый землёй «молебен об отвращенье бомбы воющей» даёт надежду на жизнь. Возможно, это - «молебен» пред образом Великого Заступника - Святого Воина Георгия – и он придёт  на помощь, как много веков назад пришёл царевне, которую принесли в жертву чудовищу, попавшему в беду мальчику, купцу, благочестивым воинам Древней Руси, а потом и русским солдатам во время Сталинградской битвы!
 Когда урывками, меж схваток,
Он под огнем своих проведывал,
Необъяснимый отпечаток
Привычности его преследовал.
Где мог он видеть этот ежик
Домов с бездонными
 проломами?
Свидетельства былых бомбежек
Казались сказочно знакомыми.
Что означала в черной раме
Четырехпалая отметина?
Кого напоминало пламя
И выломанные паркетины?
 Кого же? Конечно, изображение врага рода человеческого, всегда посылавшего свои легионы, несущие разрушение, смерть, ад!   Посланные им легионы  должны разрушить, превратить в руины мир, созданный Творцом. На протяжение всей истории  мироздания легионы бесов принимали разные обличия – и вот теперь они идут в обличии танков со свастикой, в обличии тех, кто попрал законы совести, человечности и хочет весь мир поставить на колени, заставить служить дьявольской идее или стереть с лица земли! Но, как и много раз бывало, встанут  у него на пути русские воины.
 И вдруг он вспомнил детство, детство,
И монастырский сад, и грешников,
И с общиною по соседству
Свист соловьев и пересмешников.
 Он мать сжимал рукой сыновней.
И от копья архистратига ли
По темной росписи часовни
В такие ямы черти прыгали.
 Солдат, может быть, даже неосознанно, на уровне «генетической памяти»  русского народа  взывает к Архистратигу Михаилу – Главе Небесного Воинства.
 И мальчик облекался в латы,
За мать в воображеньи ратуя,
И налетал на супостата
С такой же свастикой хвостатою.
А рядом в конном поединке
Сиял над змеем лик Георгия.
И на пруду цвели кувшинки,
И птиц безумствовали оргии.
 И вот заступничеством Небесных Сил «налетают на супостата»  русские воины, чтобы прогнать его  с родной земли. Неслучайно у поэта звучит именно слово «супостат», как говорили в старину, потому что сражаются воины, как уже говорилось, не просто с вражескими войсками, а со вселенским злом за право жить на земле. Неслучайно молодой танкист «облекается в латы»: ведь эти русские мальчики - потомки тех, кто гнал супостата со Святой Руси.
Небесное Воинство, как и во все времена, приходит на помощь русским солдатам, освобождающим Отечество, пусть даже они на время забыли о Боге и Святых Его. Но во время страшного побоища вспомнят, вспомнят обязательно! Потому и просияет «над змеем Лик Георгия». (Невольно вспоминается, как на ладье во время Невской битвы являются  Святые Борис и Глеб, чтобы помочь своему сроднику – девятнадцатилетнему Князю Александру).
И вместе с русскими воинами ликует, радуется освобождению от смерти вся природа, всё мироздание – потому и «цветут кувшинки» и поют хвалебную песнь птицы.
И «топчут» русские воины «вражеские танки с такой же чешуёй драконьею», как Святой Георгий побеждал змея! 
А потому мальчик-танкист в произведении, конечно, не только солдат Великой Отечественной войны. И род войск не слишком важен или вообще неважен для автора. Он показал обобщённый образ русского солдата всей нашей славной истории.   
Да и само название возвращает нас к своим истокам, к поруганной, но не убитой вере в страшную для Родины годину.
Сталинградская битва – не только переломное сражение. Это – и обращение к духовным истокам, это - торжество над антихристом, возжелавшим мирового господства и несущего смерть всему живому. (Именно в 1943г. возвращаются не только упразднённые большевиками погоны, но и Патриаршество, чтобы больше никогда не уйти из жизни России, каждого русского человека).
И вот финал этого удивительного произведения Б.Л.Пастернака о нашем Отечестве:
 Он перешел земли границы,
И будущность, как ширь
небесная,
Уже бушует, а не снится,
Приблизившаяся, чудесная.
 Совершенно очевидно, что «Ожившая фреска» во многом перекликается со стихами Н.С.Гумилёва о Первой Мировой войне:  «Наступление», «Смерть», «Война», о чём уже  было сказано  выше. И от всего происходящего на небе и на земле – на поле брани, как уже говорилось, неотделим образ русской природы – и запомнившийся с детства «монастырский сад», и «на пруду цветущие кувшинки», и «птиц, безумствующие оргии».
Если все эти образы возникли даже в года официального атеизма, значит, в душе народа они были всегда! Всегда помнили на Руси Святых воинов!
И русская судьба безбрежней,
Чем может грезиться во сне…    
Строки эти выражают суть Вечной России в созданном в том же году несколько менее известном, но не менее прекрасном произведении «Неоглядность». И отразил поэт Великую Россию в образе «безбрежного» моря и Русского Флота
В этом произведении на русских воинов смотрят «из глубины веков Нахимов в звёздном ореоле               и в медальоне Ушаков».
Наши русские флотоводцы смотрят с неба на солдат Великой Отечественной войны!
И снова естественным образом сопоставляются битвы Великой Отечественной войны с великим прошлым России. Русские моряки гонят с родной земли, из родного моря фашистские полчища, как гнали наши великие соотечественники «стаи турок».
Конечно, в предыдущем произведении появляются образы святых воинов, а здесь  - образы великих флотоводцев 18-19 веков. Но разве  и это не причастность Вечности?!
 Вся жизнь их - подвиг неустанный.
Они, не пожалев сердец,
Сверкают темой для романа
И дали чести образец.
Их жизнь не промелькнула мимо,
Не затерялась вдалеке.
Их след лежит неизгладимо
На времени и на моряке.
Они живут свежо и пылко,
Распорядительны без слов,
И чувствуют родную жилку
B горячке гордых парусов.
 Неслучайно многие глаголы звучат в настоящем времени. Герои – наши соотечественники, служившие Богу, Царю и Отечеству, с нами. Они тоже помогают русским воинам в борьбе с супостатом.  (И неважно, что у поэта в этом произведении слово «супостат» не звучит. Суть от того не меняется.  А уж тем более, в том ключе, в котором  говорится о России).
 И русская судьба безбрежней,
Чем может грезиться во сне,
И вечно остается прежней
При небывалой новизне.
И на одноименной грани
Ее поэтов похвала,
Историков ее преданья
И армии ее дела.
И блеск ее морского флота,
И русских сказок закрома,
И гении ее полета,
И небо, и она сама.
Эти слова, пусть и не так открыто, как в «Ожившей фреске», отражают неразрывную связь нашего Отечества  с Отечеством Небесным. И, думаю, что это слишком очевидно.
И, ещё очевидно и очень важно и то, что и Святые Воины, и великие флотоводцы «появляются» не в самом начале. Их надо захотеть увидеть и обратиться к ним за помощью в благом деле освобождения Родины от супостата.
Та глубина связь,  которая отражена во всех приведённых выше произведениях, духовная реальность и святых воинов, и великих флотоводцев, становится вдруг совершенно ясной, ощутимой, не вызывающей никаких сомнений.
А теперь всё же снова возвратимся к творчеству Н.С.Гумилёва.  Вечная, неразрывная связь земного с Небесным, дольнего с Горним - одна из главных тем классической мировой литературы,                а потому, конечно,  звучит она и в других произведениях великого поэта  - не только  бранной славе Отечества:
 Храм твой, Господи, в небесах
Но земля твоя тоже Твой приют.
Расцветают липы в лесах,
И на липах птицы поют.
Точно благовест Твой, весна
По веселым идет полям,
А весною на крыльях сна
Прилетают ангелы к нам.            
 Это – начало Канцоны Второй из незаслуженно слишком мало известной книги «Костёр». Очевидно, эти строки – суть творчества поэта и всего направления, именуемого акмеизмом, т.е. «возвращения к первооснове».
Некоторые исследователи говорят о связи  акмеизма, прежде всего, с поэзией Е.А.Баратынского – и вот пример  одного из лучших его произведений:
 Царь Небес, успокой
Дух бунтующий мой!
Треволнений земли
Мне забвенье пошли
И на строгий Твой рай
Силы сердцу подай!»
 У обоих поэтов Господь – начало всех начал. И восклицает в мучительном поиске Истины лирический герой Н.С.Гумилёва:
Дай мне, Господи, дай мне знак
  Что я волю понял Твою…
И поиск Истины часто неотделим от поиска и осмысления любви земной, о чём будет сказано далее.
А вот пример того, когда смысл бытия  кажется вообще утраченным.
 Я не прожил, я протомился
Половину жизни земной,
И, Господь, вот Ты мне явился
Невозможной такой мечтой
 (Стихотворение без названия из книги «Колчан»).
Такие мысли, наверное, хоть раз посещают любого мыслящего человека.
В обоих произведениях, отражающих суть акмеизма, как будто звучит желание лирического героя «приблизить» небо к земле, к человеку, но, конечно, не отречение от Творца, иначе смысл бытия будет потерян окончательно.
К «первооснове» возвращает  читателя и «Солнце духа», которое «наклонилось к нам» и «благостно и грозно разлилось по нашим небесам», а потом даст людям «золотые зрелые плоды». (Стихотворение «Солнце духа» из книги «Колчан»)
Конечно, «первооснова» прежде всего, воплощается в образе природы:
 Я за то и люблю затеи
Грозовых военных забав.
Что людская кровь не святее
Изумрудного сока трав
 (Стихотворение «Детство» из книги «Костёр»).
В этом произведении лирический герой как с равными, как с друзьями общается и с «каждым пыльным кустом придорожным», и «с мать-и-мачехой, с лопухом…».
Но всё это - не языческое обожествление природы, а та нераздельная связь, причастность, о чём говорилось в самом начале. Это – воплощение христианской любви ко всему мирозданию!
«Есть божественное нечто, разлитое во всём, но что не всякий видит, так как оно не поддаётся анализу, разуму, а постигается только любовью».
Эти слова принадлежат человеку, который даже не был крещён, но которому Творцом было дано удивительное видение русской природы, - великому И.И.Левитану, покинувшему этот мир на рубеже веков. 
«Мы должны определить красоту как преображение материи чрез воплощение в ней  другого – сверхматериального начала» - написал  философ и поэт В.С.Соловьёв, перешедший в Вечность в один год с великим живописцем. Отражены эти мысли и чувства и у Н.С.Гумилёва.
И вот в стихотворении «Шестое чувство» из последней прижизненной книги «Огненный столп» «скальпель природы и искусства», а  по сути, самого Творца, создаёт  душу человека, способную узреть нематериальное. Узреть  и «розовую зарю над холодеющими небесами», и  «царственный покой» природы и, наконец, «бессмертные стихи». Узреть и полюбить, и самому преобразиться ради  этой любви! Но любовь не может быть без жертвы, а потому  «кричит дух», и «изнемогает плоть»!
Без любви человек не может жить и творить, не может вообще называться человеком, оттого                и отношение к любви как к святыне присуще нашей классической литературе. Конечно, у  Н.С.Гумилёва нет широко известных традиционных посвящений, как, например, у А.С.Пушкина или А.К.Толстого,                но во многих стихах присутствует обобщённый образ прекрасной, возводящей к небу любви:
 Но любовь разве цветик алый
Чтобы ей лишь мгновенье жить,
Но любовь разве пламень малый
Что легко ей погасить?
 (Упомянутое выше стихотворение «Я не прожил, я протомился» из книги «Колчан»)
Лирический герой вопрошает Творца, но это не ропот, а поиск ответа на жизненно важные вопросы, несмотря даже на печальные мысли о «загубленной жизни» в финале. «А о будущем Ты подумай», - говорит Творцу лирический герой, не надеясь на свои силы. Он «с мучительной тоской», по словам философа В.С.Соловьёва,  ищет ответы,  потому что без любви жизнь  лишается смысла.
И вот в Канцоне Третьей в книге «Костёр» мучительное раздумье сменяется благоговейным восторгом:
 Делюсь я с тобою властью,
Слуга твоей красоты
За то, что полное счастье
Последнее счастье – ты!
 Но всё же большинство самых известных произведений Н.С.Гумилёва проникнуто любовью божественной и поднимают читателя как будто на следующую ступень той духовной лестницы, «лествицы», которая отражена, например, в осмогласии церковного пения. Рассказ о Святом Иконописце Андрее Рублёве в одноимённом стихотворении  из книги «Костёр» от начала  до конца проникнут чувством восторга и  жаждой духовного восхождения. (Слово «восторг» в переводе с греческого и означает «духовное   восхождение»).
 Я знаю, я так сладко знаю,
С искусством иноков знаком,
Что Лик Жены подобен раю,
Обетованному Творцом
 Это начало восхождения.
 Известно, что когда в начале 15-го века Святой Никон Радонежский увидел воплощённый Андреем Рублёвым Образ Пресвятой Троицы, то прослезился и сказал, что Сам Господь водил кистью иконописца
И вот восторг и благодарственная молитва Святого звучит в произведении поэта Серебряного века:
 Всё это кистью достохвальной
Андрей Рублёв мне начертал,
Чтоб в этой жизни труд печальный
Благословеньем Божьим стал.
 Лирический герой совершает своё восхождение, всматриваясь в Образ  не Троицы, а Матери Божией, но это неважно. И финальные строки, приведённые выше, очевидно, вершина восхождения, после которой - приобщение к Вечности.
И, видимо, относятся эти строки в полной мере  и к самому поэту!
Да и название книги «Костёр», наверное, символ «горения к небесам», как писал философ - князь Е.Н.Трубецкой, особенно ощутимо в стихотворении, посвящённом Святому иконописцу.
 А если рассматривать шире и глубже, то можно привести слова того же философа: «Когда смертное сгорает, вечно живое остаётся».  (Похожая мысль звучала и в приведённом выше стихотворении «Молитва»).
Одним из самых известных  произведений этой замечательной книги, наверное, можно назвать пророческое стихотворение «Рабочий», написанное  за год до октябрьского переворота.
Есть у поэтов негласный запрет – предсказывать в стихах собственную смерть. А здесь сей запрет был нарушен – и всё сбылось по написанному.
«Всё он занят отливаньем пули, Что меня с землёю разлучит», - написал Н.С.Гумилёв о своём главном герое. И весь ужас в том, что этот образ скорее не только и не столько собирательный, сколько обезличенный – и таких «рабочих» в огромном количестве очень скоро «наплодит» революционный переворот. Это – предсказание эпохи, когда человеческая жизнь ничего не будет стоить, а убийство, разрушение станет нормой! Трагизм усиливается  и бесстрастным, на первый взгляд, изложением событий:
 Он стоит пред раскалённым горном,
Невысокий старый человек,
Взгляд недвижный кажется покорным
От миганья красноватых век
 Возможно, «горн» - это символ «земного ада», как писал упоминаемый уже князь Е.Н.Трубецкой. В «земной ад» превратит  Россию октябрьский переворот, попирая в людях Образ Божий и увлекая за собой в преисподнюю тысячи таких «рабочих».  Возможно, это - то «логовище огня», о котором писал поэт в стихотворении «Наступление» ещё в 1914 году. Но, может быть, это  - горнило, в котором выплавляется дух, о чём писал Е.Н.Трубецкой в книге  «Смысл жизни».  (Сами его слова см. выше). 
В произведении  тоже показан Образ Божьего Суда, только для самого лирического героя:
И Господь воздаст мне полной мерой
За недолгий мой и горький век 
А в финале снова «невысокий старый человек», который скоро превратится в палача, в заложника кровавой власти – и поэтому его душа окажется в преисподней.
Образ палача появится и в одном из самых трагических произведений – «Заблудившийся трамвай»  в главной, последней прижизненной книге поэта - «Огненный столп». (Название книги взято из Библии, о чём будет сказано далее). Стихотворение написано в 1920 – за год до расстрела Н.С.Гумилёва.
Появившийся на рубеже веков трамвай, очень скоро стал и литературным образом – символом жизни. Но если в созданном А.И.Куприным до Первой Мировой войны рассказе «В трамвае»  - это жизненный путь от рождения до смерти с «главной станцией» в финале, то в произведении Н.С.Гумилёва название говорит сама за себя. Это – путь в пропасть!
 В красной рубашке, с лицом как вымя,
Голову срезал палач и мне.
Она лежала вместе с другими
Там в ящике скользком  на самом дне
 «Нету лиц у них и нет имён», -  сказала М.И.Цветаева о «революционных войсках» в книге «Лебединый стан». А у таких, как персонаж Н.С.Гумилёва, – тем более. Это – образ не человека, а скота. Но человек не может быть как скот, он может быть только хуже в бессмысленной, не знающей границ жестокости, в разгуле низменных страстей. Это -  те, которые отреклись от Бога, а значит, утратили все нравственные ценности.   (Об этом, пусть в другом контексте, написано в замечательной книге «Свобода любви или идол блуда»  Митрополитом  Илларионом (Алфеевым) и другими).  И вот один из них перед  нами. Потому, это стихотворение тоже можно назвать пророческим, только теперь уже для всей страны. Оттого и образы палача и смерти здесь гораздо ужаснее, чем в стихотворении «Рабочий».
Нельзя также не сказать, что это произведение, пожалуй, одно из самых сложных. В нём очень неоднозначный финал, неоднозначные образы: «панихида» о лирическом герое и «молебен о здравии» его невесты. Но свобода, выход из окружающего кошмара – это «только оттуда бьющий свет» и «Исакий» как «верная твердыня Православия».  И мысль эта пронизывает всю русскую литературу!
А вот стихотворение «Современность» из книги «Чужое небо», созданное ещё в 1911 году:
 Я закрыл «Илиаду» и сел у окна,
На губах трепетало последнее
 слово,
Что-то ярко светило, фонарь
 или луна,
И медлительно двигалась тень
часового.
 Всё описанное стало вдруг  реальностью, и «тень часового», охранявшего арестованных, и «Илиада», которая была у поэта перед расстрелом. В трагические минуты  перед  человеком как будто проходит вся жизнь, вся история.
 А когда Николай Степанович Гумилёв  как участник Кронштадтского мятежа был выведен на расстрел, на стене камеры было написано «Господи, прости, иду в последний путь».
Великий поэт и храбрый русский офицер, Николай Степанович Гумилёв говорил, что на земле ничего не боится, а вот после смерти испугаться очень страшно.
Ему предложили помилование, зная о популярности поэта. Но узнав, что остальные будут расстреляны, Николай Степанович Гумилёв произнёс свои последние  слова: «Здесь нет поэта Гумилёва – здесь есть офицер Гумилёв».  Он шагнул назад и встал рядом со своими соратниками. Прозвучали выстрелы – и люди стали падать в вырытую яму – мёртвые и раненые вперемешку. Долгие годы - вплоть до перестроечных времён  произведения Николая Степановича Гумилёва не будут печатать, несмотря на все старания самых авторитетных поэтов. Даже мёртвый, он будет представлять угрозу безбожной власти. Николай Степанович Гумилёв принял смерть как истинно русский, православный офицер и дворянин и, упав в ров, шагнул в вечность. Было ему 35 лет.
Но нельзя завершать разговор об одном из великих русских поэтов оборвавшейся земной жизнью. Последняя его прижизненная книга имеет библейское название «Огненный столп», о чём говорилось ранее. (Стоял огненный столп и за спиной избранных  русских святых, например, Сергия Радонежского, во время Литургии).
В этой книге собраны созданные поэтом шедевры, что, конечно, не умаляет достоинства других книг. Это - и упоминаемые ранее «Заблудившийся трамвай», и «Шестое чувство» и, конечно, «Слово» и «Память».
В «испепеляющие», по словам А.А.Блока, годы Николай Степанович Гумилёв размышляет о вечных, о высших нравственных ценностях:
 Но забыли мы, что осиянно
Только слово средь земных
 тревог
И в Евангелие от Иоанна
Сказано, что слово – это Бог. (Стихотворение «Слово»).               
В произведении  Слову противопоставлены числа:
«А для низкой жизни были числа
Как домашний подъярёмный скот…»
И «патриарх седой…», «не решаясь обратиться к звуку, тростью на песке чертил число».  «Книга чисел» – одна из книг Ветхого Завета, а известная всем строка « В начале было Слово» - начало Евангелие от  Иоанна. Поэтому, возможно, в произведении показана антитеза закона Ветхого Завета                и благодати, Божественной любви Завета Нового. А  в финале – ответственность за Слово.
И, конечно, одно из главных произведений – это стихотворение «Память», написанное незадолго до трагического 1917 года и гибели поэта. Именно с него  начинается статья. Главная мысль, начинающая и завершающая стихотворение: «Мы меняем души – не тела».  Это – своего рода заповедь, обращение ко всему человечеству. Может быть, это – воплощение библейской мысль о гибели человека, навредившего своей душе. Но, конечно, это и как будто итог всего жизненного и творческого пути поэта. Он и «лист опавший, колдовской ребёнок, словом останавливавший дождь», и тот, кто «говорил, что жизнь – его подруга, коврик под его ногами - мир», и, наконец, «избранник свободы».   Но далее появляется с древних времён почитаемый на Руси образ Святого Великомученика Георгия, который                под страшными пытками не отрёкся от веры во Христа и образ которого почти через 30 лет «явится»                в одном из лучших произведений Б.Л.Пастернака, о чём уже говорилось ранее:
 …Но Святой Георгий тронул дважды
 Пулею не тронутую грудь
 Многим хорошо известно, что сам поэт был дважды награждён Георгиевским Крестом. А ради этого можно перенести и «муки голода и жажды», и «сон тревожный» и «бесконечный путь». Будет небольшим преувеличением сказать, что сам поэт повторит путь святых мучеников.
И вот возникает образ «Нового Иерусалима», как символ Царства Небесного, как описал его Святой Иоанн Богослов. И возникает этот образ на полях родной для поэта страны:
 Сердце будет пламенем палимо
Вплоть до дня, пока взойдут
ясны
Стены Нового Иерусалима
На полях моей родной страны
 А Царство Небесное, как известно, завоёвывается страданиями и подвигом!
Как и в «Заблудившемся трамвае», появляется образ, скорее всего, Страшного Суда, - образ
 «Страшного Света», который «прольётся с неба».
А далее образ Млечного Пути, часто встречающийся в духовной поэзии разных времён:
Это Млечный Путь процвёл нежданно
Садом неожиданных планет
И вот в финале возникает образ «Неведомого Путника», о котором было много споров:
 Предо мной предстанет, мне неведом,
Путник, скрыв лицо, но я пойму,
Видя льва, стремящегося следом,
И орла, летящего к нему
 Орёл и лев - символы евангелистов, здесь они вместе, значит, этот образ, скорее всего, - Образ Христа, как утверждал один из дискутирующих писателей.
Невольно вспоминаются и слова из известной песни, написанной уже во второй половине
 20-го века:
 Тебя там встретят огнегривый лев
И синий вол, «исполненный очей»
С ними золотой орёл небесный,
Чей так светел взор незабываемый
 Может быть, поэтому образы высшего ангельского чина – серафимов, «облака рая» встречаются во многих произведениях Н.С.Гумилёва, даже в стихах о любви к женщине, например, в сборнике, изданном после смерти поэта. В  упоминаемых выше  произведениях является ему чистая, светлая возлюбленная, спасая от сомнений и грехов. (Это – один из ярких и распространённых образов классической русской литературы).
Но всё же, наверное, следует обратиться к образу любви божественной.
В одном из неопубликованных при жизни произведений «На далёкой звезде Венере…», созданном в год смерти поэта, показан образ Рая, очевидно, в  противоположность «земному аду», 
в который превращена Россия:
На далёкой звезде Венере
Солнце пламенней и золотистей…
Это – взор, обращённый в Вечность.  Поэтому там и «вольные, звонкие воды», которые «распевают песнь свободы» и «пламенеют, как лампады».
Потому там и «нету слов, обидных иль властных».  И, наконец, там «нету смерти, терпкой и душной».
А «золотые дымы в синих, синих вечерних кущах» - отражение цветовой гаммы иконографии, которая подчёркивает образ «грядущего прославленного мира», как писал князь Е.Н.Трубецкой в знаменитых «Трёх очерках о русской иконе».
И один из изданных не очень давно сборников поэта называется «Я свет у тебя за плечами». Это – воплощение немеркнущего света, воплощение вечной любви, без которой нельзя ни жить, ни творить.
Стихи Николая Степановича Гумилёва преисполнены света, они потрясают при первом знакомстве, а потом погружают в размышления о Вечном. А жизнь его – пример жертвенного служения Богу и России, верность присяге офицера и долгу христианина.
 Есть Бог, есть мир – они живут
вовек
А жизнь людей мгновенна
и убога -
Но всё в себя вмещает человек,
Который любит мир и верит
в  Бога
 Это – жизненное кредо нашего великого соотечественника Николая Степановича Гумилёва!
P.S. Николай Степанович Гумилёв вместе со многими лучшими людьми России был расстрелян в Левашовской пустоши, недалеко от Петербурга.
Это – место трагедии, как  Бутовский полигон, находящийся ныне в черте Москвы.
Но на Бутовском полигоне построены храмы и поставлены кресты над всеми убиенными как символ памяти, символ покаяния, а в Левашовской пустоши – нет. Серьёзный повод для размышления. Хочется всё же надеяться… Теперь уже возводится!…         

                Литература.
1.Сборник произведений Н.С.Гумилёва «Я свет у тебя за плечами».
2.Сборник произведений М.И.Цветаевой «Лебединый стан».
3.Сборник духовной поэзии  «Слово и дух».
4.А А.Блок поэма «Двенадцать» и др. произведения
5.Е.Н.Трубецкой «Смысл жизни».
6.Е.Н.Трубецкой «Три очерка о русской иконе».
7.Программа цикла «Библейский сюжет» канала «Культура», посвящённая творчеству Н.С.Гумилёва под названием «Блудный сын»
8.Программа канала «Культура», показанная на Пасху в 2003 году, посвящённая Н.С.Гумилёву.
9.Программа цикла «Ленинградское дело», посвящённая Н.С.Гумилёву.
10.Рапацкая Л.А. «Искусство Серебряного века»
11.И.А.Ильин «Основы христианской культуры»
12.«Свобода любви или идол блуда»  Митрополит  Илларион (Алфеев) и др.
13.В.С.Соловьёв «Русская идея».
14.В.С.Соловьёв «Смысл любви».
15.В.С.Соловьёв «Красота в природе».
16.В.С.Соловьёв – «Бескрылый дух…» и др. стихотворения
17.М.А.Волошин – сборник поэзии.
18.Э.С.Менднлевич «пойми простой урок моей земли» о творчестве М.А.Волошина
19.Бехтеев С.С. «Двуглавый орёл» и др. произведения.
20.Несмелов А.И. «Суворовское знамя» и др. произведения
21.Пастернак Б.Л. «Ожившая фреска», «Неоглядность» и др. произведения.
22.Песни Белой Гвардии.
23.Н.И.Рышковский «Шествие разрушителя».
24.Н.А.Колосов «Не может быть».
25.Журнал «Русский дом» - статьи разных лет.
26.Журнал «Фома» - статьи разных лет.
27.Журнал  «Православная беседа» - статьи разных лет.
28.Материалы музея Серебряного века в г. Москва.
29.Лекции Музея им. Андрея Рублёва
30.«Левитан» из серии «Белый город».
31.Собственная сертифицированная статья  «Жертвенное служение Богу и России, причастность вечности Николая Степановича Гумилёва» из собственного изданного в 2013г.сборника «Боговдохновенная русская литература»
32.Собственная сертифицированная статья  «Духовная преемственность русской литературы. «Сверхвременное» в творчестве русских писателей» из собственного изданного в 2013г. сборника «Боговдохновенная русская литература»
33.Собственная сертифицированная статья  «Россия, «чающая движения воды»
34.Теоретическая часть собственной сертифицированной творческой методической разработки «бранная слава Святой Руси и Великой России», получившей гран-при на ежегодном межрегиональном конкурсе «Алтарь Отечества» 2014г. в номинации «Моя педагогическая мастерская»