ВГИК100 - Чечня12

                Б О Р З   -   В О Л К!

    
   АДАМ по мини рации принимает какое-то указание. На слова полковника ФСБ Владимира Орлова:
   - При попытке нас захватить, я, прежде тебя скажу: «Аллаху  Акбар»! - матерый боевик смеется.
   - Триста тысяч долларов делим поровну. И вы в Пакистане… Тропа проторена до Исламабада. Но там принимают живых,– Адам тормозит и прижимает машину к обочине.
   – О, моряк, водку потягивает… его крышуют. И кто вы думаете?..  ГРУ министерства обороны?.. Как бы ни так. Его чечен прикрывает. Но и он сейчас не авторитет.
   После этих слов Орлов и Соколов коротко смотрят на меня. Я демонстративно молчу. И  пригубляю водки из жестяной банки. Жаль только, пива на этой дороге нет. Вдруг Адам  дает нам по гранате, а сам направляется  в лес. А я в очередной раз задумываюсь: «И  почему я верю в свою звезду?»
   - Сейчас здесь будут люди, которые вскроют  вам животы, а члены ваши засунут в ваши рты, – он фирменно, по-горски  улыбаясь, машет нам руками, приглашая в лес.
   – Генерал Тихомиров ваш артачится, не хочет выводить войска из Ичкерии. Требует отдать пленных. Начинаются боестолкновения. И не вздумайте применить оружие,  – советует Адам напоследок. – Лично я не хочу проливать вашей крови.   
   Орлов пытается связаться со своими из ФСБ. Связи нет.
   - Не уходи далеко! – кричит Орлов. – Расскажешь потом, как все было! – и чтобы оружие не досталось врагу, бросает Стечкины в кусты. - Спасибо партии родной за наше счастливое детство.
   - И генералу Тихомирову, - тихо говорю я. - А такой с виду тихий и мирный.
   И только Соколов снова молчит. То ли субординация у них такая? То ли он от природы такой?..
   Из-за поворота появляются на большой скорости две «Нивы». Из машин вываливается живописный  десяток абреков с зелеными повязками на черных головах. Увешанные  пулеметными лентами,  победители в 1-ой Чеченской любуются собой,  а гордиться есть чем – русская армия уходит. Они бесцеремонно вытаскивают из машин избитых моего оператора, капитана 2 ранга Дмитрия Букетова,  и видеоинженера Константина Коновальца, главного корабельного старшину – держали врозь.
   Вижу остро отточенные кинжалы, становится не по себе – столько видеопленок я отсмотрел с записью сцен, в которых боевики отрезают головы пленным солдатикам. И надо же угодить в такую передрягу в перемирие. Вспоминаю эпизоды собственных сюжетов с фронтовиками, которые рассказывали, как после Дня Победы в Берлине гибли наши солдаты и офицеры. Особенно запомнился рассказ о нелепой смерти Героя Советского Союза, который разбился на трофейном мотоцикле в День Победы.
   И откуда к нам доносится странный, характерный звук? Лихорадочно соображаю, что придумать, какой финт применить в последний миг жизни? Не может быть, чтобы я не выкрутился. Сейчас, сейчас… Вглядываюсь в них, гипнотизирую, на грани помешательства, как это бывало не раз у меня в жизни. Кто-то дрогнет. Один из чеченцев все же не выдерживает, тормозит на моем лице взгляд, буквально на секунду. Этого достаточно. Уроки спецназа ГРУ, о котором я делал сюжеты для телепередач «Служу России» (Аркаша Украинский), «Военный курьер» (Слава Арясов), «Присяга», «Служу Отечеству» (Игорь Крондо)и «Военно-исторический журнал» (Борис Обазюк) не прошли даром. Мы вспомнили другу друга. Именно этот красивый парень ходил с крупной надписью на спине «ВОЛК». И  благодаря моей пленке, его узнал весь мир.   
   Он не знал, что в тележурналиста не так-то просто выстрелить. Заглянувшему в объектив камеры,  человеку свойственны неосознанный страх перед фиолетовым объективом. И, мы же не люди с оружием, и не в военной форме. Хорошо, что я полковника  Есенчука не взял с собой. (Прости, Леня!)
   «Волк» замешкался. Отходит на несколько метров от машин и выходит на связь с теми, кто послал молодых парней  нас убивать. Эти несколько секунд, которые боевик потратил на разговор в эфире, спасают нам жизни. Мне много раз доводилось проводить видеосъемки  на полигонах сухопутных войск. Это отдельный разговор. Впечатляет все. Но, после первой же  командировки с танковыми стрельбами, я понимаю людей, которых когда-то обвиняли в «танковой боязни». Стоишь в километре от танка, машина производит выстрел "от тебя", но ты вздрагиваешь всем телом.
   Недаром за два десятка лет ЦТРС Минобороны поменяла не один состав корреспондентов,  операторов и видеоинженеров. Впрочем, были у нас и молодые мамы, которые ложились под танки, чтобы сделать «Stend-up» с микрофоном в женской ручке (Лена Сундукова).    
   А тут над ухом из чеченского леса раздается, направленный н а т е б я, выстрел танковой пушки.  Это выкатывается из-за деревьев,  с грозным ревом мощного движка,  стреляющий Т-80.  Именно на нашу разношерстную публику…  И смех и слезы: на землю упали все... Кинжалы из рук в кожаных коротких перчатках  выпадают. Наш танк поддерживает пушечную стрельбу очередями из ПКТМ* поверх лежащих голов. Зрелище не для слабонервных.
   Танк останавливается в метрах ста от машин и замирает с направленной на немую сцену 125-мм пушкой. Тишина затягивается… «Волк» пытается поднести к уху мини- рацию. Раздается не оглушительный, а кровь из уха, последний, как оказалось, выстрел. Боюсь, что из ушей пойдет кровь. И в очередной раз задаюсь вопросами: «И зачем только я ушел с флота?  С белоснежного корабля немецкой постройки,  с германским звонким фарфором Тиршенройт? Почему писал сценарии ни кем непоставленных художественных фильмов, которые принесли мне столько несчастья?» Чтобы после смерти кто-то о них вспомнил и сделал себе имя? Так же, думаю, и отец мой нюхал землю на войне. А я его не понимал, думая о нем, как о человеке трусливом. Отец был не просто молчуном, его все за это качество любили.
   Дима Букетов вскакивает и бежит к «Ниве» боевиков. Ругаясь на китайском языке, он вытаскивает аппаратуру и ящик турецкого пива. Когда боевики с достоинством покидают поле боя, не одолев мифического танка, из башни показывается голова Руслана N в танковом шлеме. Как он мог вычислить точку нападения на наш кортеж?.. За ним вылезает на броню командир танкового батальона майор Борис Броневой. Человек-легенда, так принято у военных  журналистов называть подобных офицеров. Ах, я вам не рассказывал о комбате Броневом? Что ж, сейчас не до этого. Мы смотрим друг на друга.
   - Пиво-то просроченное, – говорю я Букетову.
   - Мы ВГИКов не оканчивали! – кричит он, открывая пиво и вырывая у меня из рук водку, с которой я не расстаюсь даже во время танковой стрельбы. Как водку обидеть?.. С видимым удовольствием кавторанг вкушает зелье.
   Руслан несет нам арбуз. И смеется, сволочь. Из-за деревьев выходит Адам-Пират. Из-под днища достает гранату Ф-1, поставленную на растяжку. И когда только успел ее поставить? Как ни в чем, ни бывало, по-хозяйски усаживается на водительское кресло.
   - В роте воняет, – говорит Руслан только мне понятную фразу.
   И только Соколов, как всегда, молчит. И откуда на Руси молчуны?
   Два кавказца на все Мурманское мореходное училище имени Ивана Месяцева набирают в год моего поступления. Один – грузин, другой чеченец. На десять рот. Редкое зрелище. А было нас около 1000 курсачей, которых бывалый Мурманск называл «Черной смертью» за нашу военно-морскую форму.  И поделом. Среднюю мореходку боялась даже «Вышка». Высшее мореходное училище (сейчас - Мурманский государственный технический университет). Почему? Во-первых, несмотря на возрастное превосходство (нас принимали с 15 лет, «Вышкарей» только после 10 класса), мы располагаемся в цетре города. Во-вторых, в отличие от Высшего мореходного, в среднем училище курсанты носили ремни с бляхами. В пряжки эти зачастую морская шпана заливала свинец.


* - ПКТМ - Пулемет Калашникова танковый модернизированный
25 октября 2010 года

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)