Замоскворецкая Припарнасия

                Подарок для моей самой первоначальной возлюбленной и музы Диты фон Тиз
     Как наша великолепная черная икона ранее частенько правила на острой коленке сестры по разуму Криськи самого Сартра, так и дегенерат Бабченко в своим неистребимом желании превзойти гнусью симбиотически - родственного Прилепина дошел уже, докатился по наклонной лестнице Шараповой до перелицевывания изношенных одежек хрущевских анекдотов о бригадном комиссаре Мехлисе, в первую голову коммунисте, лишь затем иешиботнике - талмудисте, так и живая легенда лохматой Трейси обукраинился краще и пуще Шухевича, щеголяет гайдаматчиной на зависть неправильной Готфрик и топырит оловянные зенки ротана пред фрунтом засохших в ажидации русско - украинских теннисерок, одинаково говенных и не выдерживающих никакого сравнения уже даже не с датчанкой, а с ейным мужиком долгим и опасным Ли, прямо забаскетболившим всех запретных, как Манифест Кашина, барабанщиков в тот терновый куст, где терсятся наши великие грибовцы Йовович и Куриленко, всю свою отчаянную жизнь потаскушек сымающихся в одном и том же бодреньком кине из судеб Осоки Бобритца, спецагента Андрея Вознесенского - Рыбникова, завербовавшего все Политбюро на даче Галины Палны. Дело было так.
     - Седни вечером, - тщательно прононсируя гомельский выговор суррогатов эмпирической направленности вдаль к коммунизьме, мать вашу так, абстракционизьм и легкий джазик как разврат и непослушание, катал небритый Желвак От - Цу от уха к пояснице непослушно - скуластый Шукшин, бухой, конечно, вдугаря, как обычно, если честно, восседая в креслах подмосковной деревеньки Алексашки Меншикова накануне первого генваря гишпаского календарю Календари Хванчкары Бабуиновны, кошмарной заплесневелой порослью Тинатин Канделаки проросшей на потолке помещичьего чайного домика ненастоящего Алексея Толстого, порнографившего эссе новелл под личиной Баркова Ивана Безотчества, - будет частный, тык скыть, приватный просмотр танцев Марики Рёкк в ТЮЗе подплава кооператива  " Озеро ", товарищи.
     - Ууууу, - шугались товарищи, воя от злобы тамбовскими волками, чуть подправленными модернизационно папой Дуни Смирновой, а она замуж вышла.
     - За Чубайса, - не шли в отказ раскосые зрачки Шукшина, ловкой семафорной морзянкой подтверждая зреющие опасения волков, - во всяком случае, за одного из них.
     - Их двое, Чубайсов - то, - верещала с полатей Пикачу, анимешная лолка снова Витухновской, очнувшейся от зимовочного сна посреди папанинцев. Они сбились компактной кучкой вокруг ногастого Папая, ужравшегося - таки шпинатом вплоть до исключения Тома Аллена в сторону Марики Рёкк, або заабцужно ужо и свербит глупость головной мозолью батьки Лукашенки, укатавшего кавказскую бурку из праздничного набора Абдулатип Кондратыча Астраханского до состояния стояния елочкой сизой на табуретке, откуда скоро раздтастся ( говнючее слово ) литания во имя неназываемого, уже доходящего до кондиции в чугунке Изергилей, двух сестриц чеховского пана Осетра, не вошедшего в конечную редакцию крыжовниковой повестишки о ромеистой страсти Лойко Зобара к жабрам капитана Реброва. - Один да еще один, симметрично, как треножник или кресло - качалка.
    - Укачает треножник - то, - думал вязкими и упругими мыслями Шукшин, наливая в жбанчик текилу без хаса Луганской фабрикации, - хучь Чубайса, хучь капо ди капи ди Паоло Коэльо, каналистыми извивами прихотливых аллюзий намекающего на Латеранские соборы Иркутской консистории.
    - Здравстуйте, товарищи, - раздался стальной и бархатный басок из радиоточки, самоуверенным выговором гласных спряжений давая понять, что Бобритц. Осока. Вышел на связь.
    - Примаем целеуказания, - нивелировал шалниры с чернью серебрушности Шукшин, выправляя радиоточку кувалдой, красивой и с титьками Иркой Рагозиной, внебрачной сестрой космического генерала и реполова наших кущ и чащ с рощами и дубравами привольными, эх, выйди вот в лес да и узри лежащего под осинкой медведя с рожей такой, что сам побежишь на площадь голосовать во все стороны.
    - Поскоку постоку, - умышленно диалектируя диктовал опытнейший Осока Бобритц внимавшим, - перекинулось все Политбюро перелетами тушинских воров под хвост Рыбникову на Заречной улице тощей умницы Потупчик, то Марика Рёкк прям вот счас вота и тута.
    Шукшин охнул, но было уже поздно. Включил Осока выдумку американскую, именуемую  " Ютьюб ", и увидели все люди доброй воли шикарную венгерку и немку, как адресат этой любвеобильной сказочки - немка и француженка. А я, наверное, татарин, вот поскребу свой лоб толоконный и найду парочку тирлимбомбомов, не считая разлета фантазии, вызываемой качественной информационной пищей, потому вот и да тоже, опять же, но потом. Ништяк, в общем. Как Скарлетт Йохансон. Голая.