Глава двадцать третья. Новая жизнь

   Приятного чтения)


   Семья проснулась рано утром. Общими усилиями они начали на голодный желудок приводить первый этаж в порядок. Сначала Вельмол и Филити разгребали завалы поломанной, исковерканной резной мебели, погубленной бесстыжими мародёрами. Затем Нифия и Ляда оттирали деревянные полы от запёкшейся, старой крови. После этого Самон и Сэндри выносили на улицу разный сор с пола, а именно бывшие одежды, пришедшие в негодность, отсыревшие книги и битую посуду.

   Пол дня родня Вельмола, вмести с ним, убирались на остальных этажах. Они отмывали грязь, удаляли плесень, мыли стены с уцелевшими окнами, под конец завершив всё вытиранием пыли с резных порочней, ведущих на третий этаж.

   – Чи-сто-та, – проговорила Филити довольным, но уставшим голосом. – Только слишком пусто. Мебели нет совсем. – она покосилась на Вельмола, выжидая от него согласия.

   – Я… также… думаю. Уф… – ответил он, с трудом вынося на первый этаж разбитый комод, – Я обменяю в деревне драгоценности на деньги, и прикуплю на своё усмотрение необходимой мебели.

   – Я хотела бы поучаствовать. – проговорила она строго-ласково в ответ.

   – Хорошо, отправимся все вместе. Заодно прикупим еды на некоторое время, и ещё чего-нибудь.

   Треть часа понадобилась семье, чтобы повозка, запряженная тремя лошадьми, доехала до деревушке Докри; она особенно хорошо выглядела озаряемая закатным солнцем. Жизнерадостные рисунки на домах приятно отливали, двухэтажные дома не казались теперь такими угрюмыми в вечернюю пору, – совсем наоборот, – сооружения были на редкость ухоженные – даже докопаться было не до чего, всё блестело чистотой и деловитым порядком.

   Вельмол доехал до закутка между двух домов, слез с повозки, обошёл её и помог семье за руки спуститься на землю с высокого выступа.

   Чернобородый первым делом обменял несколько драгоценных камней, а именно два рубина и один изумруд у ювелира, который не без лукавства хотел было снизить цену камней. Но подошедший староста грозным голосом пригрозил тому, чтобы не мухлевал с добрыми людьми. В итоге в руках у чернобородого был нескромного размера мешок с серебряными монетами, которые он между семьёй разумно поделил, оставив себе большую часть, так как он желал сегодня хорошенько потратиться.

    Мало-помалу солнце начинало заходить за горы. Филити с детьми и сёстрами Вельмола отправились выбирать для дома разную посуду, кухонные принадлежности и сервизы. Сам глава семьи вошёл в кузницу, принялся устанавливать доверительные отношения в кротчайшие сроки между ним и самим хозяином кузни, которых был особенно словоохотлив и приветлив. Чернобородый рассказал о себе, о том, что у него раньше была своя собственная кузня, то, что у него богатый опыт по ковки металлов. Также между делом сообщил, что топор за его спиной, именуемый Зубоскал, он сделал собственными руками за пол дня.

   Хозяин кузни охотно проникался в речи чернобородого парня: его деловитый, простодушный говор не могли не заинтересовать. Слово за слово, они некоторое время вели приятные беседы о себе и о жизни в целом. В последний момент, как бы собираясь уходить, Вельмол мимолётно намекнул, что хозяин человек не молодой, а кузне требуется должный уход и крепкая рука. С лёгкой улыбкой на лице, с приветливым говором Вельмол сказал, что внутренне он хотел бы купить кузницу не за какие-то медяки, а за половину серебряного мешка.

   Брови кузнеца взметнулись кверху. Он почесал свою редкую кучерявую бороду, нахмурился и призадумался. Затем с силой махнул рукой и по-доброму высказался:
   – А, была не была! – кузнец протянул руку Вельмолу вперёд, – Под старость лет нужна работёнка полегче. Каждый день отбивать руки и гнуть спину уже не в радость. Да и наследника у меня нет, как на зло одни дочери народились...

   – Вы не пожалеете. – сказал Вельмол, с трудом сдерживая внутреннюю радость, – Самое главное – это потратить эти деньги с умом, в дело.

   – Ну я уже точно не собираюсь их прошляпить. Сходим к старосте, чтобы всё было по-честному?

   – Я как раз это и хотел предложить, – ответил Вельмол, разжимая рукопожатие.

   Вместе с кузнецом они поднялись на третий этаж, в строгую деревянную приёмную к старосте. Он сидел за столом, покуривал длинную трубку, выдыхая зеленоватую гарь колечками.

   Вельмол со всем почтением заявил, что он пришёл как раз по тому самому серьёзному делу, по поводу той самой сделки. Староста откинулся на спинку кресла и принялся слушать речи двух гостей. Чернобородый высказался, что он договорился с кузнецом, что за пол мешка серебряников тот охотно, без убеждений и запугиваний, по доброй воле согласился на продажу кузни. Возрастной кузнец высказался в свою очередь, что всё это правда, что ему и в правду пора на покой; боли в спине и коленях уж давно его мучают, а тут, как раз, подвернулся такой счастливый, судьбоносный и выгодный случай пойти на отдых с денежками в руках.

   Когда оба гостя высказались, староста приоткрыл глаза, осмотрел кузнеца с головы до ног, затем Вельмола. Он увидел у него в руке увесистый мешок, который так и приманил его взгляд.

   Староста шмыгнул носом, кивнул и высказался:
   – Вижу, что у вас всё честь по чести. Но, говоря прямо, такое дело сразу нельзя провернуть, нужно подписать много бумаг, обговорить всё через доверенных людей королевы Солацины. Но я мог бы ускорить и упростить этот болезненный процесс, если только...

   – Что, если только? – спросил кузнец.

   – Я, видите ли, тоже хотел бы поучаствовать, если вы, конечно, понимаете о чём я... – его взгляд твёрдо упёрся в мешок с серебряниками.

   Вельмол понимал, что лучшей сейчас немножко переплатить и добиться своего, чем отказаться и пожалеть на всю жизнь. В добавок к этому, он понимал, что работая в кузне сможет отработать этот мешок целиком за несколько месяцев, при условии, конечно, что будут заказы, которым уж точно быть, при его-то доброй совести и трудолюбии.

   – Я с вами согласен, – ответил Вельмол с наигранной улыбкой.

   Чернобородый и кузнец подошли к столу старосты, присели. Серебряное содержимое из мешка посыпались на стол, заполняя его поблёскивающим из окна лучами солнца, падающими точно на монеты разных форм и очертаний. Глаза всех троих с нескрываемой радостью осматривали богатство. Вельмол высыпал на стол лишь одну четвёртую всех монет из мешка, остальное он запихнул себе во внутренний карман. Кузнец и староста принялись запихивать монеты к себе в карман с невероятной быстротой. Время от времени они друг друга били ладонями по руками, прикрикивая и шикая друг на друга: не лезь, не твоё!

   Когда делёж был закончен, а нужные бумаги подписаны всеми тремя, довольными остались каждый из присутствующих, но особенно рад был Вельмол, понимая, что потраченную сумму он возместит и приумножит, если, конечно проявит должное усердие. Он встал из-за стола, пожал своими ручищами руки обоих, легонько поклонился в знак почтения и вышел с нужными бумагами на руках из дома старосты на улицу.

   Рядом с повозкой стояла его довольная семья. Повозка была загружена свежей рыбой и нежным мясом, картофелем, морковью и капустой. Также он рассмотрел постельное бельё, необходимые кухонными принадлежностями с сервисами, включая вертело для камина на первом этаже и парочку котелков, при воспоминании о которых его думы возвращались к выживанию в лесу с Грони.

   – У меня своя кузня! – выкрикнул Вельмол на всю деревню с радостью, подняв руку с бумагами к солнцу! Я новый кузнец!

   – Вельмол, я так рада! – Филити подбежала к нему и обняла, принялась расцеловывать, – То-то я подметила, что с утра глаза у тебя были слишком хитрые во время уборки.

   – Я хотел, чтобы это стало для тебя сюрпризом. – прошептал он ей на ухо в то время, когда сёстры вытирали непрошенные слёзы счастья, – Я не намерен сидеть без дела, я буду богатеть ради вас. Я очень хочу, чтобы теперь мы по-настоящему зажили всласть. Пусть на моём пути будут трудности, не беда, главное, чтобы вы были довольны – в этом и есть моё собственное счастье.

   – У меня нет слов, чтобы передать, как много сказанное тобой значит для нас, – ответила Филити с дрогнувшим голосом.

   – Не надо слов, я всё понимаю.

   Начинало темнеть. В последнюю минуту Вельмол смог прикупить на оставшиеся монеты три двухъярусных кровати, которые вмести с добрыми трудягами общими усилиями погрузил на повозку.

   Перед тем как отправиться в путь, чернобородый накормил послушных, работящих лошадей несколькими связками моркови, шепча при этом на ухо ласковые, искренние слова.

   На повозку вместе с семьёй взобрался услужливый трудяга-парень крепкого вида, назвавшийся Кануком, одетый в холщовую светлую рубашку. Нагруженная повозка с тремя конями с трудом тронулась. Вельмол не спеша поехал по протоптанной лошадьми дороге, в сторону высокой возвышенности, к своему дому на утёсе.

   Когда начался крутой подъём, Вельмол попросил родню и работягу-парня сойти с повозки, чтобы она, нагруженная, более легче поднималась по склону. Пока лошади не спеша, упорно поднимались к дому на утёсе, чернобородый поднял голову вверх, и увидел звёздное небо с тысячами блестящих маленьких крапинок на чёрном небосводе. В неподвижной картине он углядел несущуюся каплю с длинным хвостом, оставляющую за собой след на чёрной простыне чистого, чёрного как его борода небе. Он усмехнулся с мыслями, что совсем не понимает, что это там такое в небе пролетело.

   Повозка доехала до его дома, который мало-помалу начал приходить в прежнее, стародавнее состояние.

   С каждым днём дом начинал становиться более уютным гнёздышком – и это не могло не радовать всю семью. Вельмол слез с повозки, кивнул парню-работяге, и они молча, общими усилиями стащили двухъярусную кровать с возвышенности и медленно, не торопясь принялись затаскивать её в дом. Филити помогала открывать и придерживать двери, а Вельмол скомандовал подниматься по лестнице, дотащить каждую из кроватей на третий этаж, на что работяга Канук со спокойным голосом ответил: «Не вопрос, сделаем, нас же двое».

   Спустя пол часа все три кровати уже находились на последнем, более обжитом этаже. Вельмол поблагодарил работягу двумя серебряниками, сказал, что завтра ему вновь потребуется его помощь, на что тот ответил: Выспимся, и новь за дело. Парень с довольным видом удалился, неспешной поступью отправился обратно в деревушку Докри.

   Перед тем, как заснуть, родня обустроила кухню, расположила в уцелевшем комоде сервизы, расставила всю скромную, но нужную посуду по местам вместе с купленной утварью. У камина они вели разговоры о том, что следует далее прикупить для дому, на что Вельмол отвечал двояко, как бы готовя сюрприз.

   Когда всё было сделано, а постели на новых кроватях застелены, семья улеглась на мягкие матрасы, накрылась одеялами, и принялась слушать сказку от Вельмола Самону перед сном. Чернобородый рассказывал о том, как перед человеком вставали жизненные трудности, за которые тот не боялся браться. Он поведал о человеке, перед которым не было невыполнимых задач, потому как ему охотно помогали хорошие, доброжелательные и искренние люди, которые тянулись к его светлому лику. Но часто этому человеку приходилось полагаться только на себя, и свой долгий, насыщенный жизненный опыт, который не раз выручал его в сложную минуту.

   Темноволосый Самон слушал внимательно, иногда задавал вопросы, на которые Вельмол давал правдивые, порой поучительные ответы. Через четверть часа сын заснул, после него задремала кудрявая Сэндри, которая поняла, о ком на самом деле рассказывал отец; а затем и все остальные улеглись спать в добром настроении. Но Филити ночью спустилась с верхнего яруса, прилегла рядом с Вельмолом, и они в обнимку, периодически целуясь, вместе заснули.
   
------------------------------------

   Утром Вельмол проснулся раньше всех. Он оделся, выложил из кармана куртки светоч на свою постель, тихой поступью спустился по лестнице на первый этаж, прихватил с погреба несколько морковок, вышел на веранду и спустился по лестнице на улицу. Чернобородый проделал свой действенный ритуал, он накормил животных, нашептал на ухо ласковые, благодарственные слова, сказав, что ему вновь потребуется вся их сила и помощь. Погладив каждого коня по гриве, он уселся на повозку и тронулся в путь обратно в деревушку Докри.

   Вельмол обменял ещё несколько драгоценных камней у ювелира на серебряники, медяки и несколько золотых монет. После этого в лавке столяра он прикупил комод для третьего этажа, туалетный столик с выдвижными ящичками для женщин, стол для кухни и отдельный для его личных нужд, а также несколько удобных кресел и проч. Общими усилиями он вместе с вчерашним послушным, но молчаливым парнем-работягой погрузил всё утварь на повозку, а затем его взгляд случайно скользнул по лавке цветочницы.

   Чернобородый попросил работягу подождать его в повозке, на что тот ответил удовлетворительно. Он подошёл к лавке, за которой стояла худая старушка в простецком, вишнёвом платье. Позади женщины располагались грядки с разными цветами, самых невероятных переливчатых цветов и невиданных форм растений. Некоторое время Вельмол просто глазел, всматривался в идеальные строения цветов.

   Он прокашлялся, и спросил:
   – Что бы вы могли мне посоветовать для родни? Я очень хочу им угодить. Они заслужили порадоваться.

   – Кто у тебя есть? – заговорщически шепча, спросила та.

   – У меня две возрастных сестры, дочь пятнадцати лет и супруга тридцати двух лет. Я их очень люблю.

   – Сёстрам непременно прикупи ландышей, это во-он те цветы, – женщина указала костистым пальцем на белые и сиреневые маленькие, но миленькие колокольчики.

   – Я так и поступлю, а остальным?

   – А самым любимым и близким к сердцу купи по три разноцветных розы, – они это сполна оценят, поймут, что ты старался.

   – Огромное вам спасибо.

   Женщина срезала несколько веток ландышей с многочисленными маленькими цветами, и по одной длинной пахучей розе цвета кровавого, другую нежно-лимонную и третью ярко голубоватого, как дневное безоблачное небо.

   – Сколько с меня? – спросил он.

   – Ландыши для сестёр так уж и быть за пол цены, а вот за розы полную цену. Я тебе самые лучшие выбрала. С виду парень ты добрый, и потому я... Словом, с тебя тридцать два медяка.

   – Ещё раз благодарю, – Вельмол расплатился и с улыбкой на лице принял душистые цветы. – Я ещё когда-нибудь к вам загляну.

   – Всегда рада, удачи, – ответила та.

   Для сына Вельмол прикупил несколько пирожных и деревянный меч, думая, что тому должно понравиться. Чернобородый вернулся к повозке, развёл руками перед трудягой, мол, извини что заставил ждать. Он аккуратно разместил пахучие цветы рядом с парнем, настрого попросил следить и придерживать, когда повозка будет на ухабах покачиваться.

   Спустя некоторое время они доехали до дома, общими усилиями в течение часа вытаскивали с повозки и затаскивали внутрь здания всю купленную утварь.

   Теперь на кухне располагался резной стол и удобные кресла, на третьем этаже в отдельной комнате стоял достойный туалетный столик, в комнате Филити и Вельмола стояли два стула и резной стол. Чернобородый планировал в свободное время переписать светоч на свой язык и поделиться знаниями с достойными людьми.

   Когда дело было сделано и в комнатах стало более уютнее, Вельмол расплатился с молодым трудягой тремя серебряниками, сказав, что как-нибудь они ещё встретятся и обговорят одно очень приятное, личное дело, на что тот, удаляясь на улицу, ответил простодушным кивком с улыбкой.

   Он заговорщически спрятал за спиной, в обеих руках, цветы, и тихой поступью вошёл в дом. В это время женщины хлопотали на кухне, готовили какое-то мясное блюдо с овощами и пряными специями. Чернобородый подкрался к женщинам, прокашлялся, и не спеша вытащил из-за спины ландыши для сестёр. Те, конечно же, обрадовались его знаком внимания, принялись обнимать и причитать, мол, не стоило трудиться. Чуть погодя он вытащил другую руку за спиной, и подарил дочери и супруге, с загадочными улыбками, розы.

   Лицо Филити приобрело лучезарную, заразительную улыбку. Сэндри прикусила губу, смахнула непрошенную слезу под глазом, и они обе принялись целовать в щетинистые щёки отца и мужа.

   Вельмол увидел особенный взгляд Филити; она приоткрыла глаза, специально подняла брови кверху, и указала наверх, к лестнице, мол, нам бы побыть вместе.

   Чернобородый отвёл сестёр в другую комнату, запер за собой дверь и попросил:
   – Нифия, Ляда, пожалуйста, погуляйте некоторое время с детьми.

   – Хорошо, – ответила Нифия глубоким голосом.

   – А зачем? – спросила Ляда с прищуренными глазами.

   – Ну если говорить прямо, нам нужно побыть наедине. Понимаете?

   Сёстры молча закивали, позвали детей гулять.

   Спустя некоторое время дом опустел, на кухне Филити дожидалась Вельмола. Он подбежал к ней и мигов взвалил к себе на руку, понёс её, побежал наверх держа её на руках, визжащую со смехом на третий этаж по лестнице.

   Чернобородый мягко уложил жену на кровать, прошёлся по комнате к двери, закрыл её, и с задором прыгнул рядом с Филити на койку. Он медленно её раздел, принялся гладить чистые, гладкие кончики пальцев ног. Рука его скользила всё выше, вот он уже добрался до мягкого, стройного тёплого живота, затем к полным, чувственным грудям и нежной шее. Некоторое время они валялись и забавлялись, трогая и мня друг друга, затем Вельмолу надоело, и он полностью, как умел, овладел своей женой, доставив и ей и себе глубокое удовольствие.

   Спустя пол часа, они, посмеиваясь, будучи в бодром и приподнятом настроении, медленно, как бы нехотя оделись и спустились на кухню первого этажа. Как раз в это время сёстры с детьми пришли с прогулки. Вельмол незаметно кивнул головой и подмигнул глазом возрастным, которые ответили на это добрыми улыбками.

   Вечерело. Глава семьи и его дети расположились за столами, внимательно слушая речи отца по обязанностям в доме во время его отсутствия. Женщины зажгли свечи, накрыли на стол; сегодня вечером было предложено отведать отварных овощей и жареного кабана на вертеле с мягким тёмным хлебом с хрустящей, чесночной корочкой.

   Когда началась трапеза и Вельмол отведал яства, он сказал:
   – Прекрасно сготовили, хвалю!

   – Рады стараться, – ответила за всех в меру тучная Нифия.

   – Я всё хотела спросить, – сказала Филити, жуя во рту кусок мяса, – Куда подевался меч Кусака?

   – Мне пришлось его перековать в топор, – ответил Вельмол, обтирая жирные пальцы об тряпку, – Одно время мне приходилось выживать в лесу вместе с той девочкой, Грони. С помощью топора я добывал поленья для кострища, также и в бою он мне понравился, вот я и, вспоминая трудные времена, перековал в кузнице одного доброго человека меч в топор, чему очень доволен.

   – Как ты его назвал? – спросил Самон, указывая на топор за спиной отца.

   – Зубоскал, – Вельмол расплылся в довольной улыбке.

   – Очень грозно, – кратно ответила Сэндри.

   – Завтра я начну работать в кузнице. Наверняка людям с деревни нужны инструменты для быта. Может, что поломалось – я подлатаю, а то может даже статься, что получу заказ на что-то серьёзное. Словом, завтра я точно начну зарабатывать, так как сидеть без дела не намерен.

   – Это отличная новость, я рада, что я твоя жена, – промурлыкала Филити, прильнув к губам Вельмола.

   Отужинав, чернобородый поднялся на третий этаж. Он запер за собой дверь, взял с постели светоч, удобно расположился за новым столом, зажёг лампу и принялся не торопясь, деловито переписывать с первой странице светоч на родной язык.

   У него под руками было много бумаги, которую он в дальнейшем планировал, после окончания, скрепить железными скобами и превратить в подобие книги. Чернобородый всё же понимал, что когда-нибудь наблюдатели его найдут, но к тому времени, если повезёт, у него на руках будет светоч на понятном для них языке.

   Спустя пол часа, когда на дворе уже протяжённо запели сверчки, к нему постучались в дверь.

   – Заходите, – сказал он.

   Не спеша, как бы нарушая священный покой, вошла кудрявая Сэндри, мня в руками волосы. Она видела, как отец, сидя к ней боком, с серьёзным лицом вчитывался в книгу в кожаном переплётом, она слышала, как в гнетущей тишине скрипело перо по бумаге.

   – Я не вовремя? – спросила девочка.

   – Всё в порядке, для тебя у меня всегда найдётся время.

   – Я хотела сказать, что мне очень тебя не хватало, и все мы очень рады твоему появлению, – пролепетала она, вглядываясь в налитые кровью глаза отца.

   – И я тоже очень рад вновь воссоединиться, – Вельмол распростёр руки вширь, и дочь мигом прильнула к нему, – Если хочешь, можешь со мной рядышком посидеть.

   Чернобородый продолжал переписывать седьмую страницу светоча. Иногда Сэндри, читая то, что он пишет, переспрашивала о тексте, на что Вельмол охотно давал объяснения. Спустя ещё пол часа, когда он закончил на сегодня переписывать текст, он завёл разговор с дочкой о том, плохо ли ей жилось. Он, понимал, что ничего хорошего не могло произойти в соляных копях, и всё же хотел, чтобы она ему выговорилась, сбросила часть переживаний.

   Когда дочь и отец смогли побыть наедине, Сэндри поблагодарила его приятные разговоры.

   К ним в комнату вошла Филити, намекая, что пора спать. Сэндри удалилась в отдельную комнату для детей к Самону, а муж и жена остались наедине.

   Она просила его:
   – Что это такое ты там переписываешь?

   – Да, Филити, ты должна знать. Это очень важная книга. Ради неё рисковали своей жизнью пять человек. Что в итоге стало с моими товарищами – я не знаю. Эта книга – гарант нашей свободы. Возможно, когда-нибудь меня навестят наблюдатели, и я очень надеюсь, что мне не предстоит бороться с ними за свою жизнь, так как я видел, на что способен один такой член ордена.

   – Мне беречь эту книгу в твоё отсутствие?

   – Да, родная, беречь и хранить. Благодарю за понимание и доверие.

   Муж и жена разделись, потушили лампу и улеглись на мягкую кровать вместе, рядом с друг другом. Они некоторое время перешёптывались и тихо смеялись, затем заснули в обнимку – как и положено.


   Лебединский Вячеслав Игоревич.1992. 18.05.2019. Если вам понравилось произведение, то поддержите меня и вступите в мою уютную группу: https://vk.com/club179557491 – тем самым вы мне здорово поможете. Будет нескучно)