Лампочка

Когда он входил в комнату, все внутри и вокруг лампочки вспыхивало настолько ярким светом, что от неожиданности и непривычки он начинал жмуриться, а лампочка - заливно смеяться, как делают лишь маленькие дети от большого удовольствия. Зато, когда он покидал комнату, свет отрывался, как тромб. И каждый такой уход остывающей лампочке казалось, что она умирает.
Когда он задерживался в комнате подолгу, лампочку бросало то в жар, то в холод. И, стараясь хоть как-то привлечь его внимание к своим чувствам, она начинала отчаянно мигать, крича ему самые красивые слова, какие только знала на языке электрических тире и точек. А он почему-то начинал хмуриться, задумчиво осматривая потолок и стены, будто искал кого-то. И лампочка никак не могла понять, зачем ему кто-то еще, ведь она совсем рядом.
Однажды, когда он оказался от лампочки всего в нескольких шагах, она не выдержала, вспыхнула особенно ярко и... от переизбытка чувств потеряла сознание, оборвав самую главную нить, ведущую от ее тела к ее душе и обратно. Когда она немного пришла в себя, он уже карабкался на табурет. «Вот он, мой спаситель» - тихо прошептала слабеющая лампочка и во второй раз потеряла сознание. На этот раз тоже от нестерпимой любви...
... Он быстро нес ее на своих больших, сильных руках, нес впервые в ее жизни. И даже гаснущее сознание вкупе с быстро остывающим телом не помешали лампочке чувствовать себя самой счастливой на земле. Конечно же, он любит ее. А иначе, зачем бы так старался спасти ей жизнь? Зачем, рискуя своей, карабкался на такую опасную высоту и освобождал ее из железных лап смерти? И лампочка провалилась в сладкое, теплое небытие, согревшись от тепла его широких, все могущих ладоней...
Последнее, что запечатлело поврежденное сознание лампочки, был звон ее разбивающегося сердца в тот миг, когда ее тело неожиданно соскользнуло с его пальцев во мрак и гадко липкую бесконечность. Бесконечность почему-то дурно пахла и была настолько мала, что ее тело поместилось в ней не целиком, а разделенное на множество мелких кусочков.
Но лампочка все равно умерла счастливой. И это хорошо. Ведь иначе она бы когда-нибудь узнала, что яркий свет был не любовью вовсе, а всего лишь потоком электрических частиц, зажигаемых не сердцем, а его рукой и обыкновенным, бездушным выключателем. Что он вовсе не пытался ее спасти, а нес к мусорному ведру, в котором разбилось не ее сердце, а лишь стеклянная колба, неудачно встретившаяся с  пустой консервной банкой из-под шпрот. Банка лежала в ведре уже третий день. И поэтому из нее уже начинало весьма дурно пахнуть...