Старикам здесь не место?

          Прежде чем выключить свет, Ирина окинула кухню придирчивым взглядом. Вымытая посуда убрана в шкаф, на сияющей белизной плите чайник горделиво выставил свой блестящий бок. Декоративная розовая подставочка на столе приготовилась к завтрашней встрече с утренней чашкой кофе. Холодильник ещё немного подребезжал, привлекая к себе внимание, потом вздохнул, как будто вспомнил что-то своё, и замолчал.

          Усталая женщина вошла в комнату. Наконец,  можно отдохнуть. Она «нырнула в объятия» кресла, с удовольствием вытянув  ноги. Тепло домашнего уюта постепенно обволакивало, и в нём растворялись проблемы ушедшего дня, на душе становилось спокойней. Ирина нажала кнопку пульта. По центральному каналу обсуждали случай, произошедший в Санкт-Петербурге, когда пожилая женщина, бывшая блокадница, обвинённая в краже трёх пачек масла, умерла прямо в магазине. Присутствующие в студии обвиняли работников торговли в чёрствости и равнодушии. На кадрах, снятых видеокамерой, в основном мелькали молодые сотрудники магазина. Откуда им знать, что старики – те же дети. Ирина вздохнула. За стеной в соседней комнате мирно спала её восьмидесятилетняя мама. Из-за больных ног она редко выходила на улицу, но оставаясь одна в квартире, могла впустить в дом любого, кто позвонит в дверь. На прошлой неделе, например, сокрушалась, что у неё не нашлось денег, чтобы купить набор кастрюлек. Такой милый молодой человек предлагал! Ольга Николаевна настоятельно просила дочь оставлять ей определённую сумму на всякий случай. Попытки  убедить её не впускать в дом всех подряд  не имели успеха.
 
          Океан умиротворённости, заполнивший душу Ирины, покрылся рябью. Заходили волны беспокойства, предвещавшие шторм. Вспомнилась соседка с нижнего этажа, которую похоронили три года назад. Престарелая женщина страдала забывчивостью и  путала реалии настоящего и прошлого. Чаще всего это выражалось в том, что она брала в руки бидончик и отправлялась в магазин за разливным молоком. Продавщицы  каждый раз терпеливо объясняли, что разливного молока нет, и запихивали в бидончик пакет или два, в зависимости от того, сколько было денег.  Проходило несколько часов, и покупательница появлялась снова. О том, что  недавно была здесь, она забывала. На другой день всё повторялось. Пока близкие находились дома, им удавалось отвлечь бабусю, чем-то занять. Но когда она оставалась одна, вновь возникала потребность купить молока. Надо признать, что в магазине к ней относились с пониманием. Но, совершая такие демарши, она иногда по нескольку раз в день переходила небезопасную проезжую часть дороги. Таким образом, и попала под машину. Вот и получается, что за стариками нужен присмотр, как за малыми детьми.
 
          Передача давно закончилась, а задумавшаяся женщина всё сидела в своём любимом кресле, освещённом мягким жёлтым светом. Полусонный торшер замигал, будто намекая, что пора спать. Но хозяйка не обратила на это внимания. В её душе волны беспокойства набегали одна на другую и выносили на берег памяти новые эпизоды. Сколько раз она отмахивалась от мамы, когда та пыталась рассказать ей содержание  любимого сериала. И поговорить-то с родной матерью некогда. Ирина сама уже несколько лет получала пенсию, но продолжала работать. Хотелось помочь дочери, которая с мужем и двумя детьми жила в другом городе.  Вечерами, конечно, уставала. Ольга Николаевна, понимая это, старалась не беспокоить её и уходила в свою комнату. Тем более, что  в силу возраста мало чем могла помочь дочери и  жалела её.  Правда, раньше она ходила за покупками в универсам, но после одного случая пришлось освободить её от этой обязанности. А произошло вот что. Дочь составила список продуктов и отправила маму в магазин. Купив всё необходимое, Ольга Николаевна решила добавить в корзину три сдобных булочки. Получив у кассы сдачу с тысячной купюры,  удивилась, что сумма гораздо меньше, чем она ожидала. К кассиру за объяснениями обратиться постеснялась (наверное, сама ошиблась), да и народу было много. В общем, Ольга Николаевна поспешила домой, но чек предусмотрительно захватила, решив показать его дочери. Увидев чек, та воскликнула:
           –  Мама! Зачем ты 33 булочки купила?
           –  Да что ты!  Всего три.
           –  А в чеке указаны 33 булки на сумму 330 рублей.
Пришлось  идти в магазин и разбираться, а потом долго смеялись. С тех пор дочь старалась везде успеть – и покупки сделать, и по дому управиться, а Ольга Николаевна как-то сникла, ощущая свою бесполезность. Вот так и жили.

          Ирина никак не могла вырваться из плена грустных мыслей. Между тем, на смену вечеру пришла ночь. В окно, не занавешенное шторами, заглянула настырная луна. Она залила бледно-жёлтым светом комнату с притихшей женщиной, демонстрируя превосходство над  усталым торшером. И только недавно приобретённый телевизор бодро продолжал выполнять свою функцию информатора и просветителя. Участники политического ток-шоу, перебивая друг друга, предлагали свои решения глобальных проблем. А одинокая женщина всё пыталась решить свою личную проблему, понимая, что никто ей не поможет.

          Через несколько дней, возвратившись с работы, Ирина увидела в прихожей маму. Весь её вид говорил, что произошло какое-то приятное событие: виноватое выражение лица, с которым она в последнее время встречала дочь, сменилось сдержанно-радостным, брови взлетели вверх, глаза, густо окружённые лучистыми морщинками, сияли, на щеках от волнения появился румянец.
           – Что случилось?
           – Ирочка! Ко мне сегодня приходили из собеса, поздравляли с днём рождения.
           – Мама, но твой день рождения мы отмечали три месяца назад.
           – Ну и что? Они извинились, что не смогли раньше придти. Ведь у них столько работы! Представляешь, пришли с букетом и с подарками.
          Дочь насторожилась:
           –  Что за подарки?
           –  Вот сковородка хорошая с покрытием от пригорания. Ты сама говорила, что нам нужна такая. Ещё чайник электрический, тоже пригодится. А тельняшка, какая красивая!
           –  Мама, зачем тебе тельняшка, да ещё шестидесятого размера!
           –  Можно зятю подарить, он спортом занимается.
           –  Думаю, и ему великовата будет. А где цветы?
           Ольга Николаевна взяла в руки какой-то предмет, похожий на небольшую настольную лампу, включила его в розетку, и он замелькал разноцветными огоньками, как гирлянда на новогодней ёлке. Ну чем не букет? Догадываясь, к чему идёт дело, Ирина спросила:
           – И всё бесплатно?
           – Нет, конечно. Но стоит всё это шесть тысяч, а мне продали за три. Хорошо, что у меня деньги были.
           Язык не повернулся объяснять маме, что она помогла предприимчивым людям сбыть залежалый товар. Хорошо, что квартиру не ограбили.

          Ирина долго не могла заснуть. Чувство вины, которое не покидало её в последнее время, разрасталось, как снежный ком, пока не переполнило и душу, и сердце. Как же одиноко должен чувствовать себя человек, если он радуется вот таким «поздравлениям». На следующий день она пришла с работы с тортом.
           – Мама, ставь чайник! Будем праздновать мой уход на пенсию. Я заявление написала. Через две недели едем в гости к Леночке. Правнуков увидишь, а зятю тельняшку подаришь.
          Ольга Николаевна охнула, шмыгнула носом и часто заморгала.
           – Мама, ты плачешь?
           – Это  от радости. Какая же я счастливая!