Глава 9. Загадка

На следующее утро все свинки, весело похрюкивая, собрались в кают-компании. Им надо было рассмотреть карту.

Только рулевой Пери стоял у штурвала, и свинки договорились обсуждать увиденное погромче, чтобы он мог их слышать.

Они расстелили карту на столике и уставились на нее. На карте были видны порт Усонь, остров Свинтус, залив Пищора, но больше не было ничего — ни стрелочки, ни какого-то другого указателя на место, где запрятан тайник.

«Вот так штука: даже указаний никаких нет!» — тихонько фитькнул Уш.

В иллюминатор всунулась мордочка Пери:
«Что? Приятель, мы же договорились, что вы будете обсуждать громче», — обиженно посетовал он.

Чтобы случайно не вышло ссоры, добрый Пищ решил ответить Пери сам:
«Перинька, прости, мы не хотели забыть, но случайно забыли. Понимаешь, на карте даже нет указаний, где искать вторую половинку карты».

«Понятно. Досадно. Держите меня в курсе», — сказал Пери и убрал мордочку.

«Тоже мне — «понятно». Мне вот зато ничего не понятно!» — буркнул Уш себе под нос.

Усы Пери тут же снова появились в иллюминаторе:
«Ну так нечестно! Опять слишком тихо! Уш, тогда сам веди корабль и бурчи себе что хочешь! Я же не слышу ничего!»

Для всеобщей безопасности Пищ опять решил вмешаться:
«Перинька, Уш учтет, он больше не будет шептать! Ведь правда же, Уши?»

«Учтет, конечно!» — ответил за мрачного Уша Свин.

«Если учтет, тогда я пошел», — Пери исчез.

«Так вот, на карте ничего нет, — подытожил Глад, стараясь говорить громче. — Но не обманул же ты нас, Пил?»

Свин возмущенно вступился за друга:
«Пищ обманул? Пищ никого не может обмануть! А кто так считает, будет иметь дело с моими зубами!»

Это у Свина получилось, вопреки обыкновению, даже вполне устрашающе.

Пищ не на шутку перепугался, что сейчас из-за него опять разразится ссора, и поспешил всех успокоить:
«Свинушка, пожалуйста, не надо никого кусать! Гладик, я тебя не обманывал, правда!»

Глад примирительно сказал:
«Конечно, я знаю, что ты не мог никого обмануть. Прости меня, Пил».

Свинки немного помолчали, раздумывая.

«А может, пираты тебя обманули, папа? — вмешалась Тыковка. — Ведь такое могло быть?»

«Нет, — внезапно возразил Уш. — Такого быть не могло».

И укоризненно добавил, обращаясь к Тыковке:
«Столько лет жила с крысами, а Кодекса крысиной чести не знаешь! Там же первый пункт — «Кусайся, но не обманывай». Этот закон они свято чтят».

«Да, это верно», — согласился с ним Пищ.

Свинки снова замолчали. Было слышно только сосредоточенное сопение.

Глад так разволновался, что налил себе водички в стакан, но не выпил: в голову ему пришла какая-то мысль.

«Знаете, я тут подумал», — начал он и взмахнул лапкой, забыв, что держит стакан.
В итоге часть воды он выплеснул на карту, а остаток (совершенно случайно) вылил на Уша. Тот вскочил:
«Что ты дела…» — и замер на полуслове.

На карте (там, куда брызнул водой Глад) стали проявляться буквы.

«Буквы появляются!» — изо всех сил закричал Свин, вспомнив о Пери. Корабль дернулся в сторону: это Пери от волнения слишком сильно крутанул штурвал.

Все склонились над картой и стали разбирать витиеватые строки.

Глад начал громко читать вслух, чтобы Пери тоже слышал:
«Названье смерть в себе таит,
Но ты ему не верь.
Найдешь на острове тайник —
Откроешь в сказку дверь.
Кусочек карты в тайнике,
Который под водой.
Тайник тот свинка лишь найдет —
И карту заберет с собой».

«Ну и ну! — фыркнула госпожа Каня. — Какие нелепые стихи! Я думала, что из свинок лучшие поэты».

Уш, который сам иногда писал стихи и потому сочувствовал всем поэтам, не на шутку разобиделся:
«Зато вы, крысы, даже тайник найти не сможете, как в стишке сказано! Все-таки недалекая вы нация…»

Каня оскалила белые зубы. Пищ, не привыкший видеть жену такой грозной, растерялся и не знал, что сказать. Тыковка на всякий случай спряталась у отца за спиной. Помирил всех на этот раз Глад. Галантно шаркнув лапкой, он взял госпожу Каню за локоток и стал объяснять, что свинки, несомненно, прекрасно пишут стихи (он привел даже строки из древнего свинского эпоса «Свинка лапкой стружки роет»), что Уш не хотел рассердить госпожу Каню, просто ему стало обидно за своих сородичей. А матросы тем временем разъясняли Ушу, что госпожа Каня раньше жила среди крыс, потому не знает ничего о поэзии морских свинок и ей сложно судить.
Когда мир был восстановлен, свинки снова уселись за стол, чтобы обсудить загадочное стихотворение.