Жизнь поэта 10-я книга стр. 221-240 пр. 11

-Красивое стихотворение. Вань, давай первый приз дадим тебе! Пегасу присудим второе место, а третье – мне.
-Нет, тогда Лира открутит мне яйца, Пегасу насыпет песок туда, где бегает его кардан взад-вперёд. Это юбилей Ветра и пусть он получит главный приз. А я вам про-чту ещё одно своё стихотворение. Только оно не связано с Ветром. Читаю:
Пожелтели листья на берёзах,
Лето бесшабашное промчалось,
Отгремели страсти в летних грозах
И любовь дождями расплескалась!
Звёзды, что когда-то нас роднили
И луна, что путь нам освещала,
Серыми туманами уплыли
Вдаль - где нет конца и нет начала.
Всё ушло! Прошло, как время года!
Всё исчезло! Чувство не вернётся...
Под ногами слякоть, непогода -
Только болью в сердце отдаётся.
Оголились все шипы на розах...
Юность белой бабочкой умчалась!
Отгремели страсти в летних грозах
И любовь дождями расплескалась!
* * *
-Вань, прочти, вот то, что ты сочинил неделю назад в лесу на поляне, после того, как я прилетел к тебе.
фото               
221
Что ты ищешь на той поляне,
Где я рифмы свои пасу?
На неё лишь приходят цыгане,
Собирают с цветов росу.
Из росы той готовят напиток,
Тот пьянящий любовный нектар,
От любви боли все, как от пыток,
Коль вольют в себя этот дар.
Мне поляну судьба подарила,
Муза рифмы посеяла там,
Меня Муза за что-то любила?
Ну, никак не понять этих дам! 
Я однажды лежал. Стерёг рифмы,
Пил росу и на небо смотрел,
На цветах пчёлы – милые нимфы,
А над ними Амур, с кучей стрел.
Стрекозы две в любовном угаре,
Танец страсти у них на лету,
Ну, и бабочки – все по паре,
Тоже в страсти интриги плетут.
На поляну, вдруг конь опустился,
В белой тунике, как Нерон,
В небесах, там, с кобылой резвился,
Он в кобыл постоянно влюблён.
-Вань, привет! Ты о Музе скучаешь?
В небо смотришь и Музу зовёшь,
Иль о девке, простушке мечтаешь?
Идеалы себе создаёшь.
Девок нет, мне поверь, идеальных!
Чуть прижмёшь, и все сразу дают,
Может быть, на планетах тех дальних,
Где цветы и зимою растут.
-Я уже ни о ком не мечтаю,
Ту, давно, что любил, позабыл,
Я с стрекозами вместе летаю,
Укрощаю любовный свой пыл.
222
-Вань, вот бальзам от любви.
Сразу лечит. Это Муза прислала его,
Ведь любовь наши души калечит,
А калекам, нам, жить для чего?
Мы с Пегасом бальзама напились,
Он к кобыле своей улетел,
В страсти бабочки только носились,
Я ж сонет написать захотел.
Рифмы роем ко мне подлетали,
Ведь не зря же я их тут пасу,
Мне цикады советы давали,
Хорошо на поляне в лесу!
* * *
-Пегас, а я до этого, до твоего прилёта, написал стих о Весне. Мне самому понравился. Вот, читаю:
Весна вошла и улыбнулась,
Сказала мне – «Поэт, привет!
 фото
Я всё спала, теперь проснулась,
А ты в пальто ещё одет.
Снимай пальто, друг раздевайся,
Бейсболку с курткой надевай,
Скучал ты обо мне, признайся!!!
223
Теперь, стихи, вот, сочиняй.
Пиши о чём тебе угодно,
Но лучше, если о Весне,
Весной, влюбляться, это - модно!
Приятно всем: тебе и мне.
Весной - цветы. Весной - улыбки.
И голубой небесный цвет,
Скрипач терзает струны скрипки,
И плачет над строкой поэт.
Зовёт он рифму, та – сбегает,
Несётся, с соловьями, в сад,
Ведь сад весенний расцветает,
Цветочным колером богат.
Со мною птицы прилетели,
Влюбляются и гнёзда вьют,
И все забыли про метели,
И соловьями все поют.
Аист мешок опустошает,
И всем младенцев раздаёт,
Детишек аист обожает,
И в гости женщин он зовёт.
Заря весной всегда румяна,
И рыбаков на зорьке ждёт.
Любовь весной всегда обмана!
Она заскочит и уйдёт.
Весне, теплу и солнцу рады!
Весна вливает в вены кровь,
Весной любовные парады,
Весной – одна кругом ЛЮБОВЬ!
* * *
   Мы с Ветром выпили только по одной бутылке коньяка, которые сбросила нам сверху Лира. Презент одного бездарного в поэзии богача, владельца магазина то ли «Магнит», то ли «Пятёрочка», которые стоят на каждом углу и травят граждан, нас с вами, генетически вредными продуктами, А Пегас, за это время выпил уже два ведра
224
пива. Правда, одно ведро он уже успел отлить обратно через свой кардан.
-Вань, я всё время удивляюсь, когда сижу с вами за одним столом и наблюдаю, куда помещается всё это питьё и жратва, что вы запихиваете себе в рот?
-В желудок, куда же ещё! Хоть, ты и верзила, Ветер, ростом под шесть метров, когда стоишь с нами во весь рост, а тупой, как маленький кролик.
-Почему, Пегас?
-Потому, что кролик жрёт травы больше чем я, лошадь, а он в несколько раз меньше чем я. Потому, что имеет крепкий желудок. А пиво сразу из желудка, через почки, прямиком бежит в мочевой пузырь. Это мне рассказывала одна поэтесса, когда мы лежали с ней обнажёнными в кустах, на Парнасе. Вот и тема готовая. Написать совместное стихотворение  не о кошках и собаках, а о желудке.
-Это не поэтично! Лучше сочиним стих о моих любимых облаках. Тем более, что я юбиляр.
-Ветер, Ванька сочинил о твоих облаках сотни стихов, а о желудке ни одного. Пусть сочиняет, а мы поможем.
-Убедил. Начинай, Вань! Только давайте вначале выпьем, а то выветривается настроение.
   Мы выпили и стали сочинять. Нет, стал сочинять он, Ванька, а мы с Пегасом только его подправляли. И получилось классное стихотворение. Вот оно:
Желудок плачет. Хочет кушать.
А Голова с похмелья – пить.
Ушам бы музыку всё слушать,
А Члену – девочек любить.
А мне меж ними – разорваться?
Я ж Душу дьяволу продал!
И запретил ей возвращаться,
Уже на всё я наплевал.
Уселся стрекозой на травку,
Цикадой песни стрекочу
Прошу у бармена добавку,
225
 фото
Ещё стихи весь день строчу.
Кузнечик прыгнул, уж в ширинке,
И из ширинки прокричал:
-Поэт, ступай-ка лучше к Нинке,
Шагай к шалаве на причал!
Она тебя полдня уж ищет,
Она тебя с утра уж ждёт,
По кабакам причальным рыщет,
И с докерами водку пьёт.
Молчи кузнечик из ширинки,
Тихонько, вором там сиди!
Уже ходил я к этой Нинке,
Только туман там, впереди.
Ведь, к Нинке я спешил, молился,
Чтобы к другому не ушла,
А Ветер не пускал, бесился,
У Ветра, ведь, Душа пошлА!
Мы с Ветром спорили, ругались,
Меня он к милой не пускал,
А звёзды, падая, смеялись,
У звёзд тогда был звёздный бал.
226
На звёздный бал попасть хотели,
Она б принцессой там была,
На звёздный бал мы не успели,
Она к другому уплыла.
К причалу, вдруг пристала шхуна,
Красивым был тот капитан,
Теперь у них, где-то лагуна,
А в голове моей – туман.
Пегас летит, везёт бутылку,
-Поэт, опять с тобою пьём!
Давай помянем твою Нинку,
А если встретим, то убьём!
   * * *
   Мы долго смеялись над этим стихом. Нет, это не мы смеялись, а пьяные наши извилины. Хотя у придурка коня Пегаса откуда они могут быть? Ведь это символ. Совсем безмозглый символ, но с большим карданом и лужёной глоткой. Это смеялись туманы, которые из винных паров превращались в туманы и туманили нас. Плевать! Главное нам было весело.
-Как хорошо, сказал Пегас, вернее пьяная растрёпанная морда лошади, - что с нами нет этой сучки Лиры, иначе, она контролировала бы каждый мой шаг, как ревнивая жена, мужа.
-Пегас, она же улетела на поэтический симпозиум на звезду Альфа Центавра. Забыл?
-Хер с ней, бля...дищей! Пусть летит куда хочет, лишь бы она была подальше от меня. Я первый бабник среди баб и первый кобыльник среди кобыл, и люблю женский пол, когда стоит мой кардан, а в остальное время не переношу их, сплетниц!
-Пегас, если бы дамы не сплетничали, то о твоём могучем кардане мало кто знал. Они, дамы, создают тебе бесплатную рекламу. А ты ими недоволен.
-Не, я баб люблю! Но с вами, друзьями, мне лучше и вольготнее.
227
-А я часто люблю одиночество. Когда во мне нет дури и я не буйный, сижу один в одиночестве, на скале, на берегу или на островке, среди океана, любуюсь тишиной и красотой и мечтаю, как бы я любил ту, единственную, которую встретил бы, если бы Всевышний создал меня не Ветром, а человеком.
-Ветер, ты самый счастливый из всех нас.
-Почему ты так считаешь, Пегас?
-Потому, что над тобой не висит кувалда, как над ним Ванькой, все эти крысы чиновники, одни из которых составляют законы, а другие наблюдают за их исполнением. Ты свободен, куда захотел туда и полетел. И спишь там, где захочешь. А вот Ванька, если перестанет платить за жильё, то ему отключают то воду, то электричество. А как ему писать без света? Или я, постоянно нахожусь под каблуком этой сучки Лиры. Нет, Ветер, ты самый счастливый из нас, трёх самых верных на свете друзей.
-Пегас, счастливые ещё бабочки с стрекозами. Вон две уже спарились и полетели к небу, склещившись, как собачки. А что ты, Пегасик, так внимательно за ними стал следить, завидуешь? Даже поднял морду к небу.
-Нахер они мне нужны эти стрекозы! Я смотрю, почему на небе нет ни одного облачка, а на меня сверху капает дождь?
-Пегасик, он уже не капает, а льётся струёй и именно на твою лошадиную голову.
-Ничего не понимаю.
-Это не дождь! Божья роса. Пегас, попробуй на вкус!
-Правда, это не дождь. Точно – божья роса. Солёная на вкус.
-Пегас, а ты не слышишь, что там, вверху, кто-то хихикает?
-Точно, так хихикает Лира, когда очень чем-то довольна.
-Это она сверху сыт на тебя.
-Она,  во  первых, улетела  на звезду  Алфа Центавра, а
228
во вторых не способна на такое, чтобы сверху обосать кого нибудь, тем более своего верного преданного ей коня Пегаса, то есть меня!
-Способна, способна, ещё как способна, ишак летучий! Ты так мерзко отзывался о нас, дамах, называл сплетницами. Благодари Всевышнего, что я не хотела какать. Иначе, сейчас бы у тебя на голове красовался бы кусок торта из какашек. Мальчики, я опускаюсь к вам, только вы прогоните Пегаса, пусть пойдёт к ручью, облагородит свою голову. Я решила не лететь на Альфу Центавру, а послать им поздравительную телеграмму. И без вас мне скучно. Ветер, как там дела на Парнасе, который ты перенёс на эту гору Юмбу-Мумбу.
-На Джомолунгму или Эверест, Лира. Там сейчас идёт проветривание и уборка, помещений, от старых пердунов поэтов. Трудятся мои детишки Ветерочки.
-Вечером полетим туда с ночёвкой. А я уже спускаюсь к вам.
-Лира, ты вырядилась, как на праздник! Стала такой красивой!
-Ветер, так оно и есть. У тебя же праздник. Юбилей. А потом, предстоит встреча с Всевышним. А вдруг я ему понравлюсь и ОН захочет меня... и он захочет отпустить все мои грехи. Поэтому я и приоделась, подмылась и надела самое сексуальное нижнее бельё.
-Привет, Лира! Ты просто красавица!
-А у тебя, Пегас, шевелюра-грива, стала блестящей и шелковистей. Ты впредь, всегда мой её моей мочой. Мне мочу не жалко. Буду давать каждый день.
-Язва, ты Лира!
-Мальчики, а там, на Парнасе, у нас будет что выпить и чем закусить?
-Лира, Ветер обо всём позаботился. Он для тебя даже приготовил конфеты «Птичье молоко». А Пегас предлагал отвезти туда для тебя и кумыс, кобылье молоко, но мы с Ветром его отговорили.
229
-Он же любитель кумыса. Постоянно пьёт его.
-Я не пью, а сосу его сразу из кобыльего вымени. Так оно, молоко – полезнее.
-Вань, наливай и выпьем за юбиляра Ветра. И вручим ему главный приз, золотую статуэтку победителя в конкурсе «Могучий Ветер».
 фото
-Спасибо, друзья! Я благодарен вам за это, но по праву она принадлежит Ваньке. И потом, я постоянно в командировках, мотаюсь туда-сюда по всей нашей красивой не-объятной планете Земля. Возить мне её с собой опасно или сопрут, или забуду. Можно я отдам её Ваньке-поэту, потом, на хранение?
-Конечно, Ветер. Он её сохранит для тебя.
   Все выпили и стали поздравлять Юбиляра.
   Деньги, которые выделили для поощрения победителя припрятал Пегас и решил купить своей цыганской кобыле у которой на щёчках ямочки, золотые удила и серебряные подковы, а на оставшиеся деньги, купить машинное масло для своего кардана. Это лучшее, после крыльев, что было у Пегаса.
-Мальчики, как я поняла, мы будем вести разговоры с Всевышним, в отдельной комнате, а вы девочек уже наме-
230
тили, с которыми будете вести разговоры по отдельным комнатам, там, на новом Парнасе?
-Мы об этом не думали. Вань, Если ты хочешь, то я мигом найду твою Людмилу и доставлю туда, на Парнас. Она оставила мне свой телефон и адрес.
-Ветер, после того, как ты на днях её трахал? Даже если ты её притащишь, она будет с тобой, а не со мной. Хочешь, волоки её для себя, но я тогда на Парнас с вами не полечу.
-Дурак, ты, Вань! Разве я сменяю друга на бабу!?
-Тогда полетели! Но учтите, что я вам, кобелям, ни одному не дам, разве, только, что Всевышнему!
-Что, Всевышнему, Лира?
-Дам, Всевышнему, чтобы он отпустил мне все мои грехи!
-Лира, если ты начнёшь трясти своими сиськами перед ним, Всевышним, я тебе пообрываю соски!
-Ладно, Ветер. Поехали.
   Лира мигом залезла на Пегаса, а Ветер, подхватил его Ваньку-поэта, подмышку, завернул всех нас, в свой большой шёлковый прочный плащ и устремился на большую гору Эверест, куда он предварительно перенёс маленькую, но так любимую всеми поэтами и поэтессами гору Парнас.
 фото
231
                ВСЕВЫШНИЙ.
   ОН появился ниоткуда. Не входил в двери и не влезал в окно. Появился и всё.
   фото
И предстал перед нами.
   Ветер сразу припал к ногам Всевышнего. Оно и понятно. Блудный сын, дебошир, пьяница и проказник, явился к отцу на покаяние.
   Лира бросилась на колени, прикрывая свои бесстыдно выставленные сиськи, перелапанные всеми земными и космическими поэтами, но ещё довольно твёрдые и кра-сивые груди, которыми она, видимо, хотела соблазнить творца нашего мира.
   Пегас плюхнулся на передние копыта и почему-то поднял хвост, как кобыла перед жеребцом, перед случкой. Свои белоснежные крылышки он сложил, на боках. Его внушительный кардан, который так нравился женщинам и кобылам, сжался и стал в два раза меньше, чем у меня.
   А я стоял истуканом, окаменел, как идол и не знал, что делать.
-Встаньте с колен, дети мои! –тихим спокойным голосом сказал Всевышний. -Так вот, ты каков, милый Поэт, Ваня? Я читал, почти все твои стихи. И они почти все мне нравятся. Даже те, где в них присутствуют слова, не угодные Богу. Но они вставлены к месту. Даже мне, иногда хочется говорить такие слова, когда я смотрю на вашу  та-
232
кую прекрасную планету Земля, которую так испоганили люди.
   Мой язычёк под нёбом, при помощи которого я, иногда, разговариваю, а чаще всего матерюсь, молча, наконец, ожил и сказал, тоже молча:
-Ёппа мать, Всевыщний тоже, иногда, матерится!? Как и мы, простые, смертные люди.
-Да, сын мой. Бывает, ответил мне Всевышний, прочитав мои мысли. Когда я с большого бодуна и когда вижу весь этот бардак и беспредел на Земле. Поднимайтесь, поднимайтесь с колен! Идёмте за стол. Там выпьем и поговорим.
-А ты, сынок, стал уже совсем седым. Мой милый ласковый Ветер. Как же я о тебе соскучился! Ты - это лучшее моё творение в мире.
-Папа, мне сегодня вручили статуэтку, за лучшее стихотворное произведение.
-Знаю. А стихи писать тебя научила Лира и Ваня-поэт. А Пегас, иногда пытается тебя возить, но ты любишь летать сам. Ты всегда был самостоятельным, мой мальчик. Красивая статуэтка. Сейчас, Ваня нальёт божественный нектар, который привёз я, и мы обмоем её и твой юбилей. Я предлагаю выпить за тебя, сынок, Ветер. За столько твоих лет, сколько ты даёшь себе сам и на сколько выглядишь.
   Мы чокнулись и выпили.
   Ишак, Пегас, наступил мне передним копытом на ногу и прошептал:
-Бля...дь, Вань, никогда не думал, что буду пить с самим Всевышним и где, на Парнасе, который стоит на этом хворосте.
-Эвересте, дурак. Я тоже никогда не думал, что попаду на Парнас, а видишь, крылатый поросёнок, хоть ты меня ни разу не свозил на эту гору, я тут.
-Вань, и что в ней хорошего? Не, вру, Парнас хорош, когда здесь много поэтесс с полуголыми сиськами и голы-
233
ми пупками. И эти курвы, ещё пытаются читать свои стихи. А я затыкаю уши и вожу карданом взад и вперёд, чтобы не умереть от скуки.
   Хмель первым ударил по мозгам здоровяка Ветра. Это потому, что он при встрече с отцом расслабился. Как бы встал под его защиту. Ведь, Ветра никто никогда и нигде не защищал. Ему приходилось надеяться только на самого себя. И он никогда не расслаблялся. Вернее расслаблялся, когда лёжа на пляже, ласкал красавицам их прелести. А тут, громила Ветер раскис. Совсем. Подошёл к Отцу, обнял его за шею и заплакал.
-Что с тобой, сынок?
-Папа, милый папа, я устал от этой планеты Земля! Верни меня снова на Небо к себе. Мы там будем с тобой неразлучны!
-Сынок, первое время тебе будет хорошо со мной. А потом у тебя появится тоска по Родине, ностальгия и ты меня возненавидишь. Ты так привык к ней, Земле, её го-рам, рекам, полям, садам, морям и океанам. Ты – Властелин планеты. Если ты её покинешь, то она погибнет без тебя. Тебя никто не сможет заменить на ней в роли Ветра!
-Давай научим Ваньку-поэта. Он парень сообразительный и быстро научится.
-Это будет ему не под силу.
-Ну, давай попробуем хоть на месяц, или даже на неделю. А у меня будет отпуск. Я за столько астрономиических лет, что существует планета Земля, а я на ней ра-ботал Ветром, ни разу не был в отпуске. Папа, дай мне, хотя бы краткосрочный отпуск! Пусть Ванька-Поэт поработает за меня.
-Но, если даже соглашусь я, то захочет ли, согласится он?
-Вань, поработаешь Ветром за меня?
-Ветер, ты же знаешь, что я ради друзей, тебя, Пегаса и Лиры, готов на что угодно, но я не уверен, что у меня получится.
234
-Значит, ты согласен! На, бери мой плащ в руки!
-Я думал, что он у тебя такой тяжёлый, а он, как пушинка.
-Пойдём, выйдем на балкон!
-Здесь, так холодно!
-Набрасывай плащ на плечи! Вот так, теперь правильно.
-Мне сразу стало тепло.
-Потому, что Северным холодным Ветром ты сразу стал сам. А теперь слетай на соседнюю вершину горы.
-А если я не смогу вернуться обратно?
-Значит, мы выпьем, за упокой твоей души. Давай, давай, лети! И думай не о себе, а о тех, кому сейчас, очень холодно и сделай так, чтобы им стало чуть-чуть потеплее.
-Ветер быстро вбежал в помещение, крепко обнял отца, Всевышнего и закричал:
-Если бы вы видели, как он красиво полетел!
-Пиз...дец! –тихонько, на ушко сказал Пегас Лире.
-Кому, Ваньке- Поэту?
-Нет, его яйцам. Когда летели сюда, мой кардан, чуть не отвалился от мороза.
-А мне, всё равно, Пегас! Он меня не трахает.
-Всё равно жалко. Он же наш друг. И, вроде поэт нормальный.
-Да, какой он нормальный? Алкаш, лентяй и бездарь! На свете столько хороших поэтов, особенно в России. Поверь мне, Пегас, ты знаешь, как он возгордится, если ОН, наш Всевышний, позволит, ему, Ваньке, хотя бы трое суток  побыть Ветром и управлять погодными процессами Земли. А на тебя, ишака, он больше не сядет и пить с тобой больше не будет.
 -Не, Ванька не такой! Что-то долго он не возвращается? Может, заблудился в этих горах Гималая?
-Пегас, скорее всего он запутался в длинном плаще Ветра и упал, в какое-нибудь ущелье. Ведь, Ветер гигант, а Ванька коротышка. Они засмеялись и, налив  божествен-
235
ного нектара, выпили.
   А в это время, Ветер и Всевышний, мирно о чём-то бе-
седовали. Вернее, Ветер, возбуждённо рассказывал о чём-то отцу, видимо, о том, как он сильно скучал о нём.
   А в это время Ванька-поэт, расправив плащ, летал над горами, представляя себя горным орлом. Он, сейчас, летал так, как летают в детстве, во сне, когда организм растёт. Но тогда, он часто падал и от страха просыпался. Он забыл о том, что дал слово Ветру, далеко не улетать и быстро вернуться.
   Вдруг он вспомнил, что Ветер говорил, что у него есть телефон его милой Людмилы и адрес. Но Ветер телефон не называл, а адрес назвал и Ванька, резко увеличив скорость и сменив курс, устремился по этому адресу.
-Сейчас, я увижу её, -думал Ванька, схвачу на руки и понесу в тихую лагуну, на белый песок морского пляжа и стану там любить.
   Он быстро нашёл её дом и квартиру. Только хотел залететь в форточку, но она вышла из подъезда с небольшой сумкой в руках.
-Боже, какая она красивая! Ещё красивее, чем была раньше. Сколько же времени я её не видел? –молча размышлял он и от движения его губ на деревьях шелестели ли-сточки.
   К ней подошла женщина, ровесница или чуточку старше.
-Привет, Люд! Куда ты намылилась?
-Привет, Зинуль! На море.
-А почему не со своим хахалем?
-Там ждёт другой.
-Ну, и наглая, ты! Один ходит домой, а другой ждёт на море. И какой же из них лучше?
-Разве этого сравнить с тем, что ждёт на море? Этот трахает от силы пару часов, а тот может сутками.
-Заливаешь. Таких мужиков не бывает. Они быстро сдыхают. Иногда на полпути к оргазму.
236
-Мой, тот, что на море, не таков.
-Ладно, удачи тебе!
   Только они распрощались, как Ванька-поэт бросился целовать Людмилу.
-Подожди, любимый! Потерпи до моря. Какой ты ненасытный!
-Я люблю тебя и так соскучился!
-Почему-то у тебя изменился голос. Стал похож на голос Вано из техникума. Не подделывайся под этого гада! Я итак буду сильно тебя любить и со страстью отдаваться.
-Я немного простыл. Только что был на горе Эверест, А там мороз под пятьдесят градусов. Чуть не отморозил яйца.
-Разве у тебя есть яйца? Ты ни разу не показывал. На этот раз не отвертишься! Я их с радостью оближу.
-Ты всем любовникам облизываешь яйца?
-Только тем, кто меня хорошо трахает.
-А кто твой самый лучший любовник?
-Почему спрашиваешь? Знаешь, что ты. Другие слабаки. Отпусти! А то я опоздаю на наш, заводской автобус. А на городском нужно платить и давка.
-На этот раз я тебя понесу на руках.
-Сумасшедший. Все будут на нас таращиться.
-А я тебя спрячу под свой плащ.
-Лети лучше один, а я приеду на автобусе. Хочу посплетничать с подругами, и похвастаться своими новыми босоножками.
-Подарил хахаль?
-Как же, от него дождёшься! Он сам выпрашивает у меня деньги на пиво.
-Как ты такого терпишь? Брось его.
-Я бы его давно бросила, если бы была уверена в тебе. А ты, только очутимся на пляже раздвоишься на множество Ветерков и станешь развратничать со всеми дамами. Ладно бы только с молодыми. Терпеть можно. А ты залезаешь под юбки и к старухам. Тебе не противно?
237
-Теперь я буду только с тобой!
-Посмотрим, посмотрим. Полетели, уж!
   И он, Ванька-поэт быстро подхватил на руки свою любовь Людмилу и понёсся с ней к морю.
   И стал жадно целовать её лицо, глаза, губы, её милые ямочки на щёчках, её большие красивые ресницы и части грудей, что виднелись из-под платья.
   Но носить на руках даму, пусть даже любимую, не так то легко. Однажды, когда они пили втроём, ишак-Пегас спросил у Ветра:
-Ветер, а ты часто носишь своих шлюх на руках?
-Пегас, я же не такой дурак, как ты! Это ты носишь всех своих шлюх на горбу.  Носить на руках, нужно только тех, кого любишь!
-В общем, ты прав, Ветер, сказал Ванька, слушавший их разговор, - на руках нужно носить только тех, кого любишь, а на горб они усядутся сами.
   И, вот только сейчас, он Ванька-поэт, временно заменяющий его, Властелина планеты Земля, понял, как чертовски тяжело, нести даже любимую женщину на руках. А они пролетели только 23 километра по прямой к морю. Осталось, в два раза больше.
-Милая, смотри в лесочке, под нами, такая чудная поляна с цветами, давай полежим там немного!
-Старым ты становишься, Ветер, раньше носил меня на руках часами, а сейчас, запыхался за двадцать минут.
-Да, мы все стареем и даже я, Ветер.
-Ой, чует моё сердце, Что ты не настоящий Ветер, делаешь какие-то неуклюжие виражи и то сильно дуешь, там, где не надо, то слабо, там, где надо.
   Они приземлились на поляну, и Ванька сразу улёгся на Людмилу и стал снова её целовать, а руки автоматически полезли под юбку.
-Что-то, мой дружок Ветерок, ты стал тяжёлым. Я твой вес никогда не чувствовала. Может потому, что тебе пришили яйца? Давай, я их вначале пощупаю, а потом на  них
238
и посмотрю.
-Нет, я лучше пойду собирать для тебя цветы.
   Он принёс ей цветы, большой букет. Вернее, цветы, весь букет, прилетели как бы сами собой. Потому, сам он, Ванька-поэт, прятался под плащом невидимкой Ветра.
-Ой, мои любимые. Но как ты узнал об этом? Об этом я говорила только ему, Вано, в техникуме и он принёс мне такой же букет. Нет, ещё говорила Мишке-****уну, тогда там, на шашлыках, когда он меня так классно оттрахал, но он сказал:
-Люд, пошла ты на хер со своими цветами! Если любишь цветы, то собирай сама. А я люблю трахаться! И он снова залез на меня.
Людмила, от восторга, что ей подарили её любимые полевые цветы, сказал Ветру:
-А теперь, милый, люби меня!  -и она томно закрыла глаза.
   Через пару часов они добрались до пляжа.
   А здесь, на море творились чудеса. На море был полный штиль и сорвались соревнования по регате. Ведь, Гидрометцентр обещал ветреный, прохладный день. Стояла невыносимая жара. На пляже, отдыхающие жарились на солнце. Ни малейшего дуновения Ветерка, ведь он, исполняющий обязанности Ветра, Ванька-поэт, ни хера не соображал в том, как правильно распределять свои силы, так, как это делал настоящий Ветер. Даже на Чукотке, температура зашкаливала за пятьдесят. Оленихи от жары снимали свои одежды из шкур и щеголяли перед самцами без них. В пустыне Сахара и других пустынях, верблюды плакали от песчаной бури, а в Африке, вечно плачущие крокодилы, со смехом стали надевать коньки, чтобы поиграть в хоккей. Ведь там температура была до двадцати градусов мороза. Мартышки и гориллы, объединившись, разжигали костры и грели возле них яйца. Никто из животных и птиц не спаривался. Планета была  на  грани  ка-
239
тастрофы.
   И только Ваньке-поэту и его любимой Людмиле было хорошо. Он обдувал её со всех сторон, и она млела в его объятиях. Она без конца улетала на Небо, от оргазмов.
Тот, кто был поближе, сообразили, что возле них прохладно и приблизились ещё ближе. И уже их окружила толпа отдыхающих.
   Уставшая, Людмила прошептала:
-Мне с тобой, любимый Ветер, так хорошо, как никогда! Ты, раньше меня так не любил, хотя мы трахаемся с тобой всё лето.
Вот, сволочь, Ветер, друг называется, а сам постоянно трахает мою Людмилу! Это он так подумал. А вслух, сказал на ушко Людмиле:
-Людочка, а ты этого Вано, из техникума всё ещё любишь?
-Ты, милый, сейчас назвал меня Людочкой, как называл тогда он, Вано. Да, я люблю его, но уже не так! У меня было столько любовников, что и не счесть. И его лицо размывается среди их лиц.
-А если бы он вдруг оказался, сейчас здесь, вместо меня, ты бы позволила ему любить себя?
-Наверно, да. Но только он не такой сильный, как ты и мигом выдохнется.
-Смотри! Это я – твой Вано. Ветер, в отпуске и я его пока заменяю.
-Теперь я поняла, почему такой бардак в природе. Видишь, мчится скорая помощь. Кому-то плохо от жары. Дай людям прохладу, а лучше пригони тучи и пусть польёт красивый летний дождь с крупными каплями. Я так люблю такой дождь!
   Ванька бешено стал дуть на Небо.
Если настоящий Ветер поступал разумно, пригонял вначале небольшие облака, а потом формировал их в чёрные тучи, то Ванька сразу в мгновение нагнал чёрные тучи и полил дождь. Да ещё поднялся шторм на море.
240
Продолжение 12 следует.