ЗНАЙ МЕРУ!

                Будучи студентом Курского пединститута, я переписывался с писателем Вениамином Кавериным. В одном из писем он советовал: «В 20 лет вы должны понять: расходовать попусту время нельзя, вам надо четко определиться, что важно, а что надо отбросить».
                Я понял эти слова буквально и решил, не отвергая студенческих пирушек, чаще ходить в читальные залы областного архива и библиотеки, но оставить бездарные лекции Правдина по истмату, антихристианский семинар по атеизму, восемь часов в неделю «Гражданской обороны» и прочую белиберду.
                Такое отношение к учебе не нравилось деканату. Один за другим на меня посыпались выговоры за пропуски занятий. От более крутых мер декана удерживало то, что я был единственным баянистом на факультете, а смотры художественной самодеятельности в КГПИ проводились ежегодно.
                Наконец на последнее курсе, когда деканом литфака стал Евгений Нелисов, мой «глоток» свободы постарались перекрыть окончательно. Перед Новым годом декан написал приказ о моем отчислении из вуза. И это за полгода до финиша!
                Я сунулся к Е.А.Нелисову для душевного разговора, но декан принял меня холодно, сухо, все время поглядывал на часы – в общем, это был конец. Погрузившись в угрюмость, я пошел бродить по предпраздничному Курску. Меня злили сиявшие в окнах елки и салфетные снежинки на стеклах, раздражал перетертый с песком рыхлый снег под ногами. Я был нищий, голодный и полураздетый изгнанник. Мне не хватало денег на билет до родной Михайловки. Впрочем, рубль все же имелся, прожигал дыру в кармане.
                Вдруг что-то заставило меня остановиться возле газетного киоска, какая-то непонятная вещица. Подошел поближе и увидел сувенир: на миниатюрных «козлах» лежало бревнышко в палец толщиной, а посередине торчала двуручная пила размером с расческу. Мысль сработала мгновенно. Я сунул киоскерше последний рубль, она упаковала сувенир в красивую коробочку. Теперь не хватало двадцати копеек. Пришлось с полчаса шастать по улице Ленина, пока не встретились двое студентов-киргизов, певших в моем хоре. Друзья степей пожаловали по гривенничку.
                И вот я в универмаге, у окошка гравера. Заказал ему надпись на пиле. Старичок с веселыми глазками спросил:
 - Теще или женушке подаришь?
                Я возвратился в институт во время перерыва между лекциями. Запрудившие коридор студенты поглядывали на меня кто сочувственно, кто с насмешкой. Не раздеваясь, вошел в деканат. Декан привстал от удивления, когда я решительно шагнул к его столу. Доценты замерли, и секретарь притихла. Левая пола моей болоньевой куртки грозно оттопыривалась. Я сунул туда руку и вытащил перевязанную ленточкой коробку.
         - Ты что, Геннадий, «адскую машинку» приволок? – попытался пошутить декан, когда я протянул ему вещь.
          - Нет, Евгений Александрович, это вам на память обо мне. С Новым годом, - произнес я.
           Нелисов взял подарок неуверенно, нервными пальцами сбросил ленточку, развернул папиросную бумагу и поставил на ладонь козлы с пилой. И вдруг он захохотал, да так громко, заразительно, что все присутствующие в деканате заулыбались, еще не зная причины.
         - Нате, смотрите, - поднял сувенир декан, - что этот сукин сын придумал.
          Он провел пальцем по надписи:
         - «Пили, но знай меру!»
        Тут грохнул весь деканат. Меня простили.