Моцарт помогает тем, кто понимает

Профессор.
Дилетант.
(Комната Профессора на десятом этаже.  Стол. Стулья. Окно. Пианино. Не прибрано.
За столом двое. Одному лет пятьдесят. Другому лет сорок.
Больше закусывают, чем выпивают.)

Профессор. Как заново родился…
Ничего здесь не узнаю…
Неужели я дома?
Дилетант. И сколько же ты там отдыхал?
Профессор. Отдыхал! Врагу такого отдыха не пожелаю! А в самом деле, сколько? Можно посчитать!
(Считает про себя, шевеля губами.)
Неужели месяц уже пролетел с тех пор, как ты меня с шофером скорой на носилках отсюда вытаскивал? Если день за год, то тридцать лет пролетело с того самого утра!
Дилетант. Точнее, тридцать пять! Потому что месяц и пять дней! Ты еще в радиус поворота не вписывался, вместе с носилками. Помнишь?
Профессор. Ох, все как в тумане.
И не вписывался, и описывался, и уже в мыслях из квартиры выписывался, когда рука задервенела! Все было, сплыло  и быльем поросло!
Ну, теперь-то я точно дома. Ничего без меня не изменилось тут, слава богу!
Дилетант. Еще бы. Ты ж один живешь. Некому порядок навести! Все сохранилось, как в музее! Тапочки на столе, салфетки под столом, вилки и ножи на пианино…
Профессор. Но я же помню, что где лежит!  Специально память тренирую! Вношу в беспорядок Начала порядка. К чему привыкаешь, то и кажется удобным!
Дилетант. Да уж, порядок…
Никак тебя к нему не приручу.
Профессор. Ты не расстраивайся. Меня пять  бывших жен не смогли приучить, а ты говоришь…. О чем это я… Нить разговора потерял! Знаешь, после ударчика я уже не тот, что прежде! Забывать многое стал.
Мозги какие-то ленивые…
О чем это я.?
О чем мы говорили?
Подскажи!
Дилетант. Я тоже забыл!
Профессор. Эх ты, а еще здоровый!
Да! Все по-прежнему, только вот я изменился.
Дилетант. По тебе не скажешь!
Ты в больнице окреп, посвежел даже…
Профессор. Я внутри стал другим!
Ты мне друг, наперсник, хотя и дилетант и любишь музыку потребительски,  не профессионально — все равно друг! Я тебе все могу про себя  рассказать. И скажу. Прямо сейчас!
Дилетант. Что такого ты мне можешь сказать, что я не знаю: А?
Мы сколько лет знакомы!
Профессор. Давно знакомы, лет двадцать, больше даже…
Дилетант. Ну, и чего я о тебе не знаю?
Профессор. Ничего ты обо мне не знаешь. Ты хоть помнишь, как мы с тобой познакомились?
Дилетант. Конечно. Ты записал мои мелодии…
Профессор. Верно. А что было потом, после?
Дилетант. А после мы лет двадцать пили кофе и болтали о музыке!
Профессор. Да и сейчас пьем, хотя мне нельзя. Только «нельзя» за щеку не положишь…
Дилетант. Так что же с тобой случилось?
Профессор. Ужасное!  Вся грязь, которая во мне молчала, пряталась, теперь заговорила, из души полилась: все потекло открыто, нагло,  потребовало свободы и вышло на волю: как бы само себя амнистировало! Ничего уже эта грязь не стесняется… Не могу  сдерживаться! Удержаться не умею! Что думаю, то и говорю. Ужас какой-то!
Дилетант. Что же ты такое  думаешь?
Профессор. Да черт те че в голову лезет… Дочка вот в больницу несколько дней не приезжала, так я обозлился и решил ее квартиры лишить! Попросил принести завещание и порвал его! Такая болезненная злобная обида во мне обострилась! Лучше государству оставить, кажется, чем ей, неблагодарной!
Дилетант. Зря злобствуешь! Да и бесполезно это. Не можешь ты дочке навредить, даже если захочешь! Она прямой наследник, ей по закону полагается.
Профессор. Да знаю я. Но злость внутри как-то не держится, немедленного воплощения требует! Мутит меня, голову кружит, мысли плющит...
Дилетант. Ты же музыкант! Думать тебе в принципе вредно! Все силы души на гармонию ушли! Сядь-ка лучше за инструмент, да сыграй мне что-нибудь красивое! А  я тебя публике представлю. (встает.)
Лауреат международных  конкурсов, пианист и композитор, музыковед, автор книг…
Профессор. Ладно, хватит тебе! Не захваливай. Я и  так сыграю, без подхалимажа. Пальцы вот только стомые какие-то, тяжелые, как бревна. Где ты, моя легкость? Ничего невозможного для меня в молодости не было… А теперь перехожу в ничто! Таю, как звук! (играет.)
Дилетант. Вот это да! Шпаришь, как молодой.
Профессор. Меня так учили!
(снова за столом.)
Профессор. Нет, все же не зря люди боятся болезней и боли, сторонятся больных и увечных. Я теперь — увечный.  Сторонись меня!
Все-то  во мне развалилось, все маски с лица слетели! Мозги и те не удержались на краю и вниз посыпались! Не знал, что у меня столько недостатков!
Дилетант. Каких, например?
Профессор. Злопамятный я!
Тебя в детстве били?
Дилетант. Меня? Нет!
Профессор. А меня били. Старший брат поленом охаживал. Мы тогда вместе с ним яблоки в садах на поселке воровали. Ну, а потом  ябедничал я на него зачем-то! А он за мной с поленом гонялся! Если не успевал удрать, то… мало не казалось! Приятные воспоминания, ничего не скажешь! А мама родная меня прутиком стегала! Прямо по заднице! То-о-нким, чтоб больнее… Никогда родимой поротого зада не прощу!
Дилетант. Ну, кто из малышей не страдал, не жаловался, не получал прутиком… Стоит ли об этом думать? Забыть это надо — и все!
Профессор. Да вот не забывается что-то. Вчера тоже с братом по телефону говорил. Он спрашивал, что да как, вежливо так, про самочувствие и все такое.
А я ему прямо:
«Ты мне не брат, а…
Как только мог такое выдать!!
Дилетант. Ну зачем же с братом ссориться!
А он что?
Профессор. Трубку бросил.
Нет, что-то со мной странное происходит.
Давай, брат, выпьем лучше.
(Пьют.)
Профессор. А вот еще тебе пример моей внутренней грязи. Крестница моя — уже здоровая крупная тетка, вся выпуклая от форм и содержания! Чего-то я смотрел на нее в больнице, смотрел и сладострастие во мне пробудилось. Как думаешь, это — большой грех?
Дилетант. Да, очень большой. Это у тебя после инсульта вазомоторное возбуждение, ну, возбудимость двигательная…
(Молчат. Думают каждый  о своих грехах.Возможно, каются.)
Дилетант. Нет. Ты просто очумел!
Она же твоя родственница!
(Вдруг вспыхивает.)
Зачем, вообще, ты мне об этом рассказываешь? Грязь — это всегда дело личное. Зачем грязи публичность? Для чего на меня все это выплескивать, а?
Неприятно тебя слушать. Брезгливость, она ведь не только из-за немытых волос…
Профессор. Откуда ты знаешь, что грех, что не грех? Ведь ты неверующий.
Дилетант. Знаю! Не надо быть верующими для того, чтобы знать! А с тобой, и правда, тяжело стало. Давишь  на психику!
Поди-ка, сыграй лучше Моцарта!
(Профессор играет.)
Дилетант. А у Моцарта были дурные мысли?
Профессор. Нет. Некогда ему было.
Он чистый был в жизни. Озорной и чистый! Выпьем. (пьют.)
Профессор. Скажи, а очень будет плохо, если я брата…
Дилетант. (с испугом.) Что брата?…
Профессор. Убью!
Дилетант. Ты Каин, что ли?
Профессор. А как же — "полено"?! Простить?
Дилетант. Думай сам.
Профессор. Вот говорил я тебе, что после инсульта потерял я что-то святое, центральное! В отделе совести словно трубу прорвало, и совесть затопило! Почему в мозг чертовщина лезет? Как себя сохранить? Подскажи! Ты же наперсник моих дум! Не хочу помирать с нечистыми мыслями! Что мне делать?
Дилетант. Сиди чаще за роялем! Моцарта играй, раз он чистый был! Моцарт тебя вылечит!
Профессор. Красота спасет мир? Ни шиша она не спасет, если в головах скверна!
Дилетант. Если музыка не поможет, сходи к врачу, откровенно все расскажи. Честно говоря, играть ты тоже хуже стал, пальцы уже не бегают, а  спотыкаются на клавишах!
(Профессор смотрит на приятеля сначала огорченно, потом обиженно, затем с гневом.)
Профессор. Знаешь, чего мне сейчас захотелось? Вышвырнуть тебя в окно с десятого этажа, как сукина сына,  и посмотреть, что с тобой будет!
(Огромный, грузный профессор, неотвратимо надвигается на Дилетанта. Тот бросается к пианино, играет что-то легкое, веселое из «Детского альбома» Моцарта. (Профессор замирает, слушает, приходит в себя. Возвращается в чистое детство. Встряхивает головой, словно сбрасывает наваждение. Передергивает плечами, точно от холода.)
Профессор. Ну, врешь же, врешь!
Бери аккорд правильными пальцами! Слушай сам, что играешь!
Дилетант. Прости! Это я с перепугу…
Руки дрожат…
Сыграй лучше ты!
(Профессор садится за пианино.
Играет. Не спотыкаясь. Красиво.)
Дилетант. (тихо, про себя.) Красота спасет тех, кто способен ощутить и принять свет Моцарта и величие Баха… Но… Как спастись душе, если тело болеет!?.. Ах, если бы у нас не было тел! Либо, хотя бы,  у тел не было инсультов!!!
Все стали бы чистыми, как Моцарт!..

Конец