Заплыв

ЗАПЛЫВ.

Рекламная листовка, которую мне сунули в руку на Тверской, гласила: «Путешествуйте с нами, и мир изменится до неузнаваемости!» Впервые в жизни не обманули! Покупая тур, я и не предполагала, во что превратится мое существование! Эта поездка была обречена с самого начала. Выходя из дома, я машинально положила в модный клатч из кожи белого крокодила российский паспорт, а зарубежный благополучно оставила дома. Забегалась девушка перед отъездом, вот и перепутала все на свете. В припаркованном у подъезда «Ламборджини» предпоследней модели ждала лучшая подруга Лара. Сотрудница телекомпании, моя «замша». По мнению сотрудников - «такая же подколодная змея, как и я!» Нам - красивым и успешным - всегда завидуют. Я трудилась генеральным продюсером крупной телекомпании на Первом канале телевидения. Терпеть не могу водить машину - и, зная об этом, Лара вызвалась проводить меня в аэропорт.
Я нахмурила красивый лоб, насколько возможно - после позавчерашних инъекций ботокса. «Лара, я взяла не тот паспорт. Возвращаться - плохая примета. Вот ключи! Сбегай наверх, будь ласка!» Подружка поторопилась и притащила все документы, которые были в доме: «За границей разберешься!» Я с ужасом посмотрела на толстенную папку, в которой лежали свидетельство о рождении, о многочисленных неудачных браках, налоговое удостоверение и даже кредитные ведомости. Ужас! «Ну она и дура! Ладно, возьму все!» Мы начинали опаздывать. Я летела на Крит одна. Роберт ждал там, чтобы попробовать начать сначала. Мы с ним уже были женаты - дважды. Когда мы развелись в первый раз, Роберт, как этнический немец Поволжья, отправился жить в захолустье под Кельном. Я назло сразу вышла замуж за сотрудника, тут же развелась, уволила его и позвонила Роберту. Захотелось отдохнуть в Германии. Тогда мы с Робертом попробовали снова и даже успели расписаться, но, приревновав к новому бывшему мужу, он ударил меня по щеке и запер в подвале. Ничего себе нравы! Той же ночью я выбралась из дома и отправилась в аэропорт. Надо же! По лицу! Каков подонок! Нам было плохо друг без друга - и еще хуже - вместе. Роберт умолял вернуться. Когда мне стукнуло пятьдесят, а новый принц на горизонте так и не появился, я решила дать Роберту последний  шанс. Он же ударил меня из ревности! Значит, любит! И все же он был невыносим. Не надо было и второго раза затевать, что и говорить о третьем! Не суждено. Напрасно я надеялась на чудо. На Крите мы поругались сразу. Он улетел, и дальше я отдыхала одна. Ничего, надо набраться сил перед новым сезоном, пока в эфире идут летние повторы программ.
В день отъезда мне, как заведено во всем мире, пришлось покинуть номер в двенадцать дня. До самолета оставалась уйма времени, пять часов. Погода стояла чудная, не сидеть же в отеле! Я вышла прогуляться и попрощаться с удивительным островом. Из всех стран, в которых я побывала, Крит показался мне самым райским местом. К тому же, он соответствовал статусу крутой бизнес-тети из Останкино. Говорят, Санторини, каждые двадцать пять лет уходящий под воду, а потом «выныривающий» на поверхность вновь - самый дорогой курорт в мире. Здесь есть отели на два-три номера. В одном из них, выложив круглую сумму, я и жила. Мне понравилась аналогия колебаний земной коры с биографией любого деятеля телевизионных искусств. Вверх-вниз! Я шла прощаться с островом налегке, оставив чемодан в камере хранения. Шорты, майка. Документы, кредитки и деньги - в рюкзаке (не оставлять же их в гостинице!), телефон - в кармане. Я прогуливалась вдоль Эгейского моря, а внизу виднелся пляж. От встречных стариков веяло древнегреческими мифами и небывалым покоем. Парни помоложе готовы были любить меня прямо сейчас. На них были только джинсы, и все равно они казались чересчур одетыми. Так бывает. Разве я развратная? Вовсе нет, просто донельзя складная и сексуальная! И достаточно молодая! Но … никакого секса! Я хотела пройтись. Белые домики, голубые крыши, оливки, цветы, маслины, горные озера. Красота! А как чисто! Мыс уходил в открытое море. Тропинка сужалась. Пляж пропал из виду. Наверное, там - самое интересное. Что там такое?
Я подошла к краю обрыва и заглянула вниз. Меня сгубил крик моды, который я надела на ноги. Желавший славы дизайнер прикрутил к сланцам высоченные шпильки. Обе ноги предательски подвернулись, и я полетела вниз. Голова чуть не оторвалась от тела. Вверх-вниз! Какой ужас! Я упала в воду маленькой лагуны среди острых рифов. И это - чудо. Могла ведь упасть башкой, прямиком в гранитную плиту! Мне повезло! Но как отсюда выбраться? Я конечно, в юности была пловчихой, но сейчас беспомощно барахталась в воде, как кусок дерьма на большой глубине. Камни мокрые, острые и скользкие. Берег рядом, но мне до него не добраться. Рюкзак улетел на дно. Телефон куда-то делся. Я шарила в карманах и стала тонуть. Началась истерика! Мне не выплыть. Не вылезти. Никого рядом. И меня тянуло ко дну! Состояние нереальности. Ой, мне точно не выбраться. Устав бороться, поняла, что еще немного - и я не вынырну. Интересно, когда советуют приготовиться к худшему, что имеют в виду? Оказавшись под водой, я услышала мужской голос: «Берта! Даже не думай! Все будет хорошо! Успокойся! Дыши, греби!» Какая Берта? Меня зовут Татьяной! Но, вынырнув в последний раз, я увидела просвет между рифами. Мне - туда! Путь в открытое море. Шок. Я плыла, забыв об утопленном рюкзаке. В голове - одно: успеть на самолет! Я вроде бы видела берег и плыла к нему. Медленно разводя руками, старалась не терять сознание и вспоминала все свои браки.
В десятом классе я стала женой одноклассника. Удивительное открытие. Ой, от этого что, бывают дети? Через год мы расстались. Потом были второй и третий. Почему каждый хотел на мне жениться, я не понимала, но считала их порядочными людьми и соглашалась пойти под венец. Побывала там столько раз, что даже неудобно. Четвертым был Роберт. Про него уже сказано. Пятым ненадолго стал мой подчиненный. Назло четвертому. Потом был короткий эпизод с Робертом, которому даже номер присваивать не стоит. И вот - мой шестой муж. Режиссер одесского телевидения Карл Крюгер. Намного старше меня. Это - серьезно. Я считала Карла мужчиной жизни и прожила с ним девятнадцать лет. Он воспитал мою дочь. А потом исчез. Испарился. Я не смогла его найти ни по одному из подвластных каналов. Вот тогда я и переехала в Москву. Новая жизнь. Карьера, своя компания. Командировки, съемки, худсоветы. Редкие моменты шопинг-терапии в дорогих магазинах. Обожаю шмотки!
Тихо шептали струи фонтана в центре ГУМа. Вся страна знает: если потерялся в Москве, приезжай сюда! Поэтому я даже не удивляюсь, когда возле фонтана встречаю последнего мужа. Карл? Он не смущен: «Дай мне номер! Я позвоню, мне нужны контакты. Ищу работу!» Я опешила: «Позвони, но сначала объяснись. Что произошло? Не выяснив этого, мы не можем разговаривать!» Он кивает и исчезает насовсем. Что это было? Говорят, стал режиссером детской студии, влюбился в студентку и женился, прикрыв ее беременность. А еще говорят, у него - взрослый сын. Мало ли, что говорят… Он мне так ничего и не объяснил. И я из-за него больше не построила отношений. Я бы еще раз такого не пережила: Карл буквально собрал меня по кусочкам после второго разрыва с Робертом и стал мне шестым мужем. Какие же у меня были глупые проблемы! Многие живут гораздо хуже!
Меня вернула к реальности пронзительная сирена. Ее издал прогулочный катер с туристами, проплывавший мимо. Мегафон спросил мужским басом, к счастью, по-русски: «А куда вы, девушка? Вы же плывете по направлению к Африке, до берега три километра и уже начинает темнеть!» Меня втащили на борт. Солнце на Крите садится около шести вечера и сразу. Что бы я делала в открытом море в темноте? Мне стало страшно. А тут еще из носа ручьем хлынула кровь. На самолет я опоздала. Документы утонули. Меня спасли по случайности. Это все происходит со мной? В гостинице посоветовали обратиться в полицию. Первый вопрос полицейского: «А почему вы мокрая?» Я глупо пошутила: «Да вот, решила искупаться перед самолетом!» Мне дали бумагу, удостоверяющую личность, и бесплатный совет: «Вам надо в Афины, там русское посольство! Идите на паром!» Денег на проезд никто не предложил. А кому нужен человек без денег и документов?
Я вернулась в отель, взяла чемодан и, выйдя на шоссе, принялась «голосовать». Никто не хотел меня везти, я с трудом добралась до парома, оплатив проезд в трех машинах дорогой итальянской бижутерией, которая чудом задержалась на шее во время заплыва. Чемодан на колесах я тащила за собой. Мне хотелось есть и писать. Сильно тошнило. Еще раз повезло. В кафе понимали русский язык. Там я обменяла выходное платье из венецианского кружева на скромный ужин. А что было делать? К парому я пришла в десять вечера. А вдруг паром - только завтра? И как туда попасть без билета? В порту было темно, ни одной души. Мной овладел страх: что делать дальше? Я зарыдала в голос. Проходившая мимо девочка вытерла мне нос салфеткой и, ничего не поняв из моих сбивчивых объяснений на том, что я прежде считала «разговорным английским», купила мне билет. Всю ночь я провела в каюте. От сильного обезвоживания из носа непрерывно шла кровь.
Утро. Афины. Я наскоро умылась, стараясь не смотреть в зеркало, и потащила чемодан к стоянке такси. Выбрав пожилого таксиста, плюхнулась на сиденье. В полном молчании мы пересекли город. Прибыв на место, я вытащила бумагу на греческом языке, которую мне выдали в полиции, и подала ему. Таксист в оцепенении принялся ее изучать, и тут я поняла: я нахожусь в полной его власти, он может сделать со мной все, что угодно, и меня не найдут. Я разрыдалась, кровь из носа хлынула с новой силой. Таксист достал из бардачка бутерброд и бутылку воды, вручил мне и показал вперед: «Иди!» Помахал рукой и уехал. Надо же! Есть еще нормальные люди!
И вот я у консульства. Естественно, закрыто. «Еще рано!» - объясняет охранник. Я улыбаюсь ему, как родному, и иду завтракать. В ближайшем кафе снова достаю единственный документ на греческом, мне варят кофе и выдают к нему вкусную булочку. В туалете я умываюсь и переодеваюсь. Какое счастье! Сейчас меня спасут! Дежурный консул, выслушав меня, протягивает телефонный аппарат: «Звоните! Пусть родные пришлют денег!» Но я не знаю наизусть ни одного номера - все они остались в телефонной книжке внутри куда-то запропастившегося мобильника. Неужели он утонул? «Девушка, но этого не может быть! Как можно не помнить ни одного номера? Ладно, попозже я вами займусь, а вы подождите во дворе, на территории находиться не положено!» Я вышла, прогулялась по району и вернулась в посольство. Охранник удивил до невозможности: «Вы что? Мы открыты до часу дня! Они все давно закончили, приходите завтра!» На мой вопрос: «А куда же мне деваться?» охранник сделал морду кирпичом. Ему-то что?
Чувствуя себя Фросей Бурлаковой, я стояла посреди красивейшего города мира. И Афинам не было до меня дела. Мне хотелось есть и писать. Я посмотрела на чемодан, до отказа набитый эксклюзивными дизайнерскими творениями. В посольском квартале я наткнулась на магазинчик и обратилась к продавщице: «У меня есть красивые вещи! Я могу ими расплатиться за еду!» Девушка сочувственно покивала головой и вызвала полицию. По-гречески я не понимала, меня посадили в машину и привезли в обезьянник. Это был чудесный отдых перед новым сезоном на Первом канале. Следователь огорошил меня: «Вы бродяжничаете! Одеждой расплачиваться запрещено!» А что я должна делать? Меня отвели в душ. Где же вода? Польется она или нет? Пару минут я в недоумении держала руки под краном, прежде чем прочитала объявление, висевшее перед носом. Написано по-русски: «Кран не работает!» Ну я и балда! А потом из ближайшего ресторанчика мне принесли горячий ужин. Какое блаженство! Все-таки в Греции вкусная кухня!
Хорошо, что в женском обезьяннике я оказалась одна. Там я и спала - на виду у мужского отделения, откуда на меня пялились многочисленные жадные глаза. Я же была все еще прилично одета - во французском льняном костюме цвета коктейля «Маргарита». Всю ночь я боялась, что ко мне подселят соседку, но этого не произошло.
Утром на меня надели наручники и привезли в консульство. Сейчас меня спасут! Но дежурный консул был уже другой. Тут я разоралась: «Вы меня вчера бросили на улице!» Он парировал: «Я тут ни при чем!» Я рассказала историю еще раз и протянула бумагу на греческом языке. Новый консул достал телефонный аппарат. Я его видела вчера. Все повторилось. «Звоните!» «Номеров не помню!» «А что с вами делать?» Я посоветовала связаться с милицией в родном Санкт-Петербурге. «Подождите на улице!» Я грозно сказала, что отсюда живой не выйду, и меня проводили в гостевой домик. Я помылась, поела, но исход был вчерашним: «Закрыто, они тут рано заканчивают! Приходите завтра!» Как обидно! Никому я не нужна! Где все эти влюбленные в меня мужчины? И что мне делать? Тут пошла кровь из носа. Охранник предложил воды.
Я пописала под кустом и решила найти компьютерное кафе - свой электронный адрес я все-таки знала. Надо кому-нибудь написать! Зелень, рестораны, магазины. Ага, вот и кафе. Вижу компьютер. Достаю из чемодана голубое шелковое платье со стразами и с улыбкой протягиваю его барменше. Она улыбается - и вызывает полицию. Меня встречает тот же полицейский. Орет. Я ору тоже. Идем в обезьянник. Родной обезьянник. Сейчас я умоюсь и меня накормят. На меня приходят смотреть все полицейские по очереди. Утром в тех же наручниках меня привозят в то же консульство. Меня встречает уже третий дежурный консул. Снова разговор на повышенных тонах. Я все рассказываю еще раз и получаю предложение позвонить домой. В ответ предлагаю позвонить в питерскую полицию или пустить меня к компьютеру. «Это консульская зона, мы не имеем права вас впустить! Идите на улицу и ждите!» «Я никуда не пойду! Или украду в ближайшем магазине еду, а на суде расскажу о ваших методах всю правду. Сколько можно?» Мне разрешают остаться в консульстве. Сижу и тупо жду.
Незнакомая девушка протягивает мне бутылку «Кока-колы»: «Я вас третий день подряд тут вижу! Что случилось?» Все повторяется: рассказ, кровь из носа, слезы и сопли. Девушка работает гидом и удивляет предложением пожить у нее, пока все не утрясется. Впервые посторонний человек забирает меня домой - без денег и документов. Мы приезжаем в предместье Афин. Жутковатое место - городок, состоящий из бытовок, скрытых за глухими железными заборами. Крошечный дворик. Внутри домика - тахта, плита, душ, стиральная машина.
Там я прожила десять дней. Ленка - из Донецка, в котором она еще до войны не видела ничего хорошего - вот и приехала сюда нелегально, спрятавшись в платяном шкафу. В первый раз ее поймали и вернули на родину, во второй - она спряталась получше. За три дня все же добралась до Афин, не выходя из шкафа. Есть она не хотела, а туалетом ей служило ведро. Нелегалки работали в ночном баре проститутками. Это было вяло замаскировано теорией о том, что в бар вечером приходят уставшие от семейной жизни мужчины. Просто чтобы поговорить с незнакомкой. А там - как пойдет. Такого я еще не слышала. Мне не с кем сравнить новую подругу. В отличие от многих, Ленке повезло: в нее сразу влюбился молодой грек. Он устроил ее в турфирму, снял ей отдельную бытовку, даже завел кредитную карту, и теперь все заработанные деньги Ленка могла отправлять домой. Спали мы с ней вместе и рассказывали друг другу все. «Какой ужас!» - думала я, слушая ее истории. «Какой ужас!» - думала я, глядя в зеркало. Где та холеная железная леди из Останкино, которая приехала на Крит три недели назад? На меня смотрела жалкая немолодая морда с растерянными глазами. Правда, все еще более-менее ухоженная…
Ленка раздобыла краску для волос и закрасила мою седину. Красота! Я снова отправилась в консульство. Меня встретил первый консул: «Как, вы еще здесь?» Я аргументированно объяснила ему, кем я считаю его и всех его коллег и посоветовала отправить запрос в российскую полицию. Должен же быть хоть порядок? Я же не первая, кто теряет документы! Ответ был эпохален: «А зачем вы все документы взяли с собой? Вы что, хотели эмигрировать?» Рассказывать, что у меня есть возможность вернуться к пока еще официальному мужу в Германию, мне не захотелось. Я что-то промямлила про катастрофическое фатальное невезение. «Что, и телефон дочери не помните?» Объяснять чужому мужику, что мы с дочерью по ее инициативе не общаемся десять лет, я не стала. Не помню ее номер, и все! Тут началась фигня с документами. Запрос послали дипломатической почтой. Это очень долго. На десятый день я узнала, что, возможно, дело скоро стронется с мертвой точки.
Весь городок состоял из таких людей, как Ленка. Нелегалы. Когда случались облавы - они узнавали об этом заранее и уходили ночевать в горы. Развлечение у них - одно: кто задавит мопедом больше кошек. В темноту девочке выходить было нельзя - ты тут же становилась общей добычей. Тем в более, в таких нарядах, как у меня. Сосед и вовсе был беглым насильником. Милый мужик при свете дня, но кто знает, что ему взбредет в голову ночью? Видимо, полиция - единственный островок безопасности! Днем я то оставалась дома на хозяйстве, то отправлялась с Ленкой на работу и вглядывалась в Афины. Сколько раз я вспоминала Роберта! Где-то он сейчас? Меня потянула за подол оборванка. В трущобах было гораздо легче менять тряпки на еду. Одежда и обувь была брендовая, купленная на огромные гонорары - меня на канале ценили. Обменивая кашемировый палантин на хачапури, я радовалась: хорошо, что у меня так много барахла, с голоду не сдохну! Ленка предложила остаться насовсем. «В горах, - рассказывала она, - живет много людей, там можно наняться ухаживать за больными стариками! Они есть в любой семье!» Но я все еще не была готова выносить за кем-то дерьмо.
Как-то ухажер соседки пригласил нас в ресторан. Я достала из чемодана расклешенные джинсы с гобеленовыми вставками от Gucci и протянула Ленке: «А ну, примерь, вроде, у нас один размер!» Она посмотрела на меня влажными глазами: «Я такие только в кино видела!» Грек, выпив вина, предложил: «Девчонки, хотите искупаться в море?» На меня напал истерический смех: «Я море видеть не хочу! Ни за что не войду в воду! Я еще помню последний заплыв!» Когда принесли счет, я предложила официантке кольцо с сапфиром - свадебный подарок Роберта. Но Грек накрыл мою руку своей, отрицательно покачал головой и посмотрел с уважением: я не расплачиваюсь собой! Веселые и пьяные мы с Леной вернулись в домик. И тут взгляд наткнулся на ноутбук. Я вздрогнула: «Ленка! У тебя есть комп?» Подруга виновато повела плечами: «Думала, ты не заметишь. Я так не хочу, чтобы ты уезжала! Прости! Конечно, ты можешь сообщить о себе!» Я уже вовсю стучала по клавиатуре. Вайфай был «левый» и работал полчаса в день. Но - работал! И вот я вошла в электронную почту. У телевизионщиц немного подруг. Но если есть - настоящие. Оказалось, в Москве отчаялись меня найти. Подруга стала собирать деньги. Но как их получить? Мы с Ленкой решили перевести сумму на счет грека. Я испугалась: «А вдруг он все заберет себе?» И вот я получила триста долларов. Грек их не тронул.
А в консульстве продолжали надо мной измываться: «Может, вы находитесь в федеральном розыске?» «Послушайте, я не в розыске, а в беде! Я каждый день приезжаю к вам, как на работу, и хочу домой!» Я тогда еще снимала квартиру в Москве - пора было платить за три месяца вперед. Скоро должен был начаться сезон - самое время застолбить проекты на год. А меня там нет! Я нервничала и срывалась. Однажды Ленка задержалась на работе позже обычного, и я разоралась: «Я так за тебя испугалась!» Она заплакала: «Обо мне никто так еще не заботился!» В посольстве я продолжала угрожать, что начну воровать, сяду в тюрьму и все расскажу на суде. Позже я узнала, что у них есть фонд денежных средств для соотечественников, попавших в беду. Консул сказал, что на родине должен быть кто-то, кто пришлет документы или справки. Кто? И какие? Денег мне больше отправлять не могли. Я отчаянно хотела домой. Консулу я так же отчаянно надоела. Наконец он выписал документ, на основании которого я могла вернуться в Россию.
Ленка через турфирму купила билет, фиктивно вписав меня в состав тургруппы. Аэропорт, слезы, объятия. Она уехала. Как оказалось, рано. Подруга хоть как-то говорила по-гречески. На стойке регистрации у меня потребовали паспорт. Какой паспорт? «Мы не можем пустить вас в самолет! Отойдите, бумаги недействительны!» Я разоралась. Пришел полицейский. Я встретила его, как родного и объяснила, что немедленно пойду в магазин воровать: «Не могу не улететь!» «Но Вас должен был сопровождать сотрудник консульства!» Тут у меня по традиции пошла носом кровь. Мужик махнул рукой: «Ладно, идите на посадку!» Я не поверила ушам. Мои привычки так укоренились, что, когда в самолете подали обед в стиле «мясо-рыба-курица», я полезла в сумку, чтобы отдать стюардессе юбку от Balenсiaga. При посадке все стали переодеваться, а мне было не во что. Так я и вышла - в шлепках, из которых торчали ногти с облупившимся лаком, и грязном льняном костюме. Все повторилось: паспортный контроль, «предъявите документы», «пропустить не можем».
Страшно уже не было: я дома, не депортируют же меня в Грецию! Задержать тоже нельзя: придется кормить. Я предложила: «Режьте меня на кусочки!» Показала царапины от наручников, но они документом не являлись. На меня смотрели с недоверием, но кровь из носа выручила и на этот раз. Меня впустили на родину посиневшей. За два часа разборок я окончательно замерзла. Меня встречала испуганная заместительница Лара с зимними вещами: «Ну наконец-то! Не знаю, как и сказать. Меня перевели на твою ставку! Тебя так долго не было!» Я с удовольствием надела шубку из канадской лисы, отделанную черным кружевом, и белые сапоги на шпильке. Ничего другого я не ожидала. Она не стерва! Я сама была такой - еще недавно! Из носа на нежную светлую замшу потекла кровь. И слезы. Я улыбнулась: Дома!
Мне предстояло ехать в Питер, где я прописана, и восстанавливать документы. Но кто без паспорта продаст билет? Я пришла в московскую полицию и завела старую песню: «Когда я улетала на Крит, взяла с собой все документы и утопила их в Эгейском море!» Протянула им греческие «письмена». Милиционеры по-гречески не понимали. Они оформили мне документ о банальной утере паспорта. Я смогла купить билет до северной столицы. Ленке я звонила не раз: «Давай, депортируйся и приезжай ко мне!» Пока она раздумывала, в Греции начался кризис и связь оборвалась. Ленка пропала. Самое страшное, если ее грек разорился и она осталась без защиты. В трущобах человека не найти. Она была хорошенькая: бойкая аппетитная хохлушка с блестящими волосами и глазами. В Питере никто из подруг не помогал мне так, как она. Я еще и руку сломала, вернулась домой с чемоданами и в гипсе. Чтобы сделать документы, мне предстояло задержаться в Питере. Случилась со мной «перемена участи» - по Кире Муратовой. Не думаю, что я уехала бы из Москвы. Но дома меня никто не ждал.
Дочь до сих пор ничего не узнала, ей моя история неинтересна. Она - посторонний человек, я вижу в ней ее отца, моего первого мужа. Когда-то дочь заявила: «Ты меня бросила!» Как можно «бросить» двадцатидвухлетнюю кобылу, окончившую университет и мною же устроенную на телевидение? В ее возрасте я была замужем в третий раз! Но мои мужья любили дочь, как родную. По службе я уехала в Москву и оставила ей квартиру. Звонила, между прочим, каждый день. Теперь эта квартира - ее. На здоровье, дочка. Прости, что я не знала про твои преждевременные роды в другом городе. Рядом с тобой был муж, он мне не сообщил. Это послеродовая депрессия принудила тебя обозвать меня сукой? Я никогда не видела восьмилетнего внука. Это было за несколько лет до критского заплыва. Позже в Москве мне поставили страшный диагноз и сделали операцию. Где ты была, дочь? Мне нужно было только сочувствие. Но по телефону я услышала: «Ничего, все болеют!» Когда я вернулась в Питер, набрала знакомый номер. Вдруг поймет, что я всегда ее любила? Вдруг вспомнит, как славно мы жили? Дочь ответила: «Я тебя не впущу! Это мой дом! Твоего здесь нет ничего!»
Я арендовала мансарду и стала искать работу. Сначала устроилась продавцом в рыбный отдел: «Хоть рыбы поем!», но в первое же ночное дежурство кто-то угнал со стоянки грузовик, полный горбуши. Меня, как новенькую, отругали и перевели в кондитерский. Продавцом я стала первоклассным: торт продать не сложнее, чем телешоу - а в этом мне равных не было! Из-за прилавка было видно, как нищие бродят среди полок и воровато едят печенье из пачек. Пусть едят! А еще они наливали себе на голову шампунь. Зачем? Я не сразу догадалась, что смывать его под краном они шли домой. У каждого из них был дом! Один из стариков приблизился к прилавку: «Можно вон тот торт?» Торт стоял далеко, и когда я потянулась за ним, дощатый помост под ногами поехал по мокрому полу назад. Я медленно въехала в витрину-холодильник головой и погрузилась грудью в сладкую пену. Эротично, ничего не скажешь! Вынимали меня втроем. Беззубый старик хохотал, как ребенок. Неужели это - мой седьмой муж? Я рассмеялась громче всех. Приплыли.
А может, злосчастный заплыв меня спас? Побывав в дерьме, как я, начинаешь понимать истинную цену всего, не только шмоток из бутика. Неужели меня больше не будет сжигать чужая зависть? Многое изменилось. Я до сих пор не купаюсь - даже в мелководье Финского залива. Чтобы меня не узнавали, я перекрасилась в огненно-рыжий цвет. И еще. Получая паспорт, я поменяла имя. Московский Генпродюсер Татьяна превратилась в ленинградскую продавщицу Берту. Чтобы начать совершенно новую жизнь, умирать вовсе необязательно. Просто купите туристическую путевку.

2015