Г. Ф. Лавкрафт - Что приносит луна

H. P. Lovecraft: What the Moon Brings

     Я ненавижу луну - я ее боюсь - потому что когда она проливает свой свет на некоторые знакомые и любимые образы, то иногда делает их чужими и отвратительными.
     Это было призрачным летом, когда луна освещала старый сад, где я бродил, призрачным летом наркотических цветов и влажных океанов листвы, которые вызывают дикие и разноцветные грезы. И когда я шел вдоль мелкого кристального ручья, я заметил необычную рябь, отливающую желтым светом, как будто эти безмятежные воды тянулись непреодолимыми потоками к странным морям, которых нет в этом мире. Тихие и искрящиеся, яркие и зловещие, эти проклятые луной воды спешили, я не знаю куда; в то время как на укрытых тенями берегах белые цветы лотоса трепетали один за другим от касания пропитанного дурманящими ароматами ночного ветра и падали в отчаянье в ручей, удивительно кружась под арочным, резным мостом, и смотрели назад со зловещим смирением спокойных, мертвых лиц.
     И когда я бежал вдоль берега, неосторожно сокрушая спящие цветы своими ногами, и сходил с ума от страха перед неизвестными тварями и соблазняющими мертвыми лицами, я увидел, что раскинувшийся под луной сад не имеет конца; ибо там, где днем вставали стены, теперь простирались только новые виды деревьев и тропинок, цветов и кустарников, каменных идолов и пагод, а так же изгибы желтоватого потока, мчащегося мимо травянистых берегов и под гротескными мостами из мрамора. И губы мертвых лиц-лотосов печально шептали и призывали меня следовать за ними, и я не прекращал своих шагов, пока ручей не превратился в реку и не соединился с берегом огромного и безымянного моря среди болот с качающимися тростниками и пляжей с блестящим песком.
     Над этим морем сияла ненавистная луна, а над его бесшумными волнами скользили странные ароматы. И когда я увидел, что лица-лотосы продолжают свой путь, я возжелал сетей, чтобы поймать их и узнать у них секреты, которые луна принесла этой ночью. Когда же луна склонилась к западу, и тихий прилив отступил от угрюмого берега, я увидел в тусклом свете старые шпили, не скрытые волнами, и белые колонны с гирляндами зеленых водорослей. И зная, что в это затонувшее место приходят все мертвые, я вздрогнул и больше не хотел говорить с лицами-лотосами.
     Тем не менее, когда я увидел далеко в море, как черный кондор в поисках отдыха спускается с небес к огромному рифу, я с радостью расспросил бы его и осведомился о тех, кого я знал, когда они были живы. Я бы спросил его, если бы он не был так далеко, но он был очень далеко, и вообще исчез из вида, когда приблизился к тому гигантскому рифу.
     Поэтому я наблюдал, как уходит прилив под опускающейся луной, и видел, как сверкают шпили, башни и крыши мертвого, сырого города. И пока я смотрел, мои ноздри затрепетали, ощутив зловонные ароматы мира мертвых; воистину, в этом неведомом и забытом месте была собрана вся плоть с церковных кладбищ для пухлых морских червей, чтобы они имели возможность грызть и насыщаться.
     Над этими ужасами злая луна теперь висела очень низко, но пухлым морским червям не нужна луна, чтобы питаться. И когда я наблюдал за рябью, которая говорила о корчах червей внизу, я почувствовал новый холодок из той дали, куда улетел кондор, как будто моя плоть была охвачена ужасом прежде, чем мои глаза смогли увидеть его.
     И моя плоть дрожала не без причины, потому что когда я поднял глаза, то увидел, что воды далеко отступили, обнажив большую часть огромного рифа, край которого я видел раньше. И когда я увидел, что этот риф был всего лишь черной базальтовой короной ужасного идола, чей чудовищный лоб теперь сиял в тусклом лунном свете и чьи отвратительные копыта должны попирать ил самого ада, расположенного на много миль ниже, я завопил и закричал, чтобы скрытое лицо не поднялось над водами, и чтобы таинственные глаза не взглянули на меня после того, как скользнет прочь эта злобная и коварная желтая луна.
     И чтобы спастись от этой безжалостной твари, я с радостью и без колебаний погрузился в вонючие отмели, где среди покрытых водорослями стен и затонувших улиц жирные морские черви пируют на мертвецах мира.