Размышления о науке в СССР

Я никогда не имел к науке прямого отношения, поэтому для многих, более глубоко знающих эту тему, мои рассуждения могут показать наивными или вообще глупыми.  Но я постараюсь изложить свое мнение доступным для большинства читателей языком.

Как я понимаю, наука – двигатель прогресса.  Говорят, правда, что еще и лень. Ибо ленивые люди изобрели коробку-автомат, чтобы не дергать ручку коробки передач в автомобиле, да и много чего еще можно припомнить по этому поводу.  Но вернемся к науке. Чтобы что-то изобрести, надо три составляющих – идея, деньги для проведения исследований, оборудование для тех же целей. 

На счет идей в головах талантливых людей Россия испокон веков была впереди планеты всей. Я не хочу спорить с оппонентами, которые будут утверждать, что воздухоплавание, электричество, радио и многое другое родилось на Западе. Что там раньше оформили патент, верно. Но не могли царские бюрократы работать быстрее, но то, что это был не промышленный шпионаж, как сейчас, а несколько исследователей в разных странах шли к одному изобретению, и один опередил другого на несколько месяцев или год, говорит только о том,  что светлых умов в нашей стране хватало всегда.

А вот насчет денег на исследования в нашей стране всегда была проблема. И в царской России, и в Советском Союзе. Чтобы развивать науку, населению приходилось потуже затягивать пояса.  Если бы не нужда создавать свою атомную бомбу после Второй мировой войны, наш народ раньше бы справился с послевоенной разрухой, и шире бы шагал к светлому будущему.

То же самое было и с оборудованием. Это Ньютону хорошо было, упавшее на голову яблоко привело его к мысли о всемирном тяготении. Или Архимеду в качестве объекта для своего закона понадобился лишь его половой член. Именно так рассуждают моряки-подводники. На эту тему у меня есть рассказ. http://www.proza.ru/2018/07/13/309

Но это все было очень давно, а уж правда или нет, вряд ли кто точно скажет. Тогда было время одиночек.  А потом стали создавать целые сообщества научных работников. В России во времена правления Екатерины Второй появилась академия наук, которую возглавил самородок из народа Михайло Ломоносов, который был мастак не только науку двигать и что-то изобретать, но и стихи писать.  Но чем дальше развивалась наука, тем больше денег и всякого оборудования требовалось, чтобы изобрести что-то стоящее.  Но в царской России и с идеями было трудновато, ибо подавляющее количество населения не знало грамоты, что уж тут что-то изобретать. Хотя крестьянский сын Никонов Ефим изобрел потаенное судно, прообраз современной подводной лодки.  Но ни он, ни другие талантливые одиночки не делали погоды в отечественной науке. Но она все же развивалась. 

К 1917 году, к началу революций, в Российской академии наук было  47 академиков. После установления советской власти за границу уехало лишь 7 человек, а остальные остались, в числе которых были видные, известные всему миру  ученые, академики Павлов, Вернадский, Крылов и другие.  Они поняли, что новая власть заинтересована в их работе, в развитии науки, в отличие от прежней власти. Уже в апреле 1918 года Ленин самолично составил план научных работ на основании предложений ученых, и добился, чтобы план стал выполняться. Именно с того периода стали открываться месторождения полезных ископаемых, появляться изобретения, которыми Россия и бывшие республики СССР пользуются до сих пор.

В первые годы советской власти большевики столкнулись с  кадровым голодом, необходимым для рывка в развитии страны. Большевики с дореволюционным стажем были в основном из малограмотных рабочих и крестьян, не могли управлять народными массами.  Этим и пользовались враги советской власти, которые могли красиво говорить, «пудрить мозги» неграмотному народу. Требовалось не только накормить народ хлебом, но и научить грамоте. К этому были приложены огромные усилия, в результате сформировалась советская система школьного образования, которая до сих пор считается лучшей в мире.  Вот тогда и стали появляться свои изобретатели, конструкторы, потребовавшиеся накануне надвигающейся войны.

Не так давно прочитал пасквиль, а не аналитическую работу, о советской науке. Она была опубликована в газете «Аргументы и факты» 21 апреля 2001 года, когда у нас было модно поносить все советское.  Я процитирую статью полностью со своими ремарками.

Сегодняшняя наука представляет для России что угодно, только не эффективный инструмент получения знаний. О том, что привело ее к этому, размышляет член Академии образования, историк и социолог Игорь Бестужев-Лада.

ПРОФАНАЦИЯ науки в России началась, пожалуй, с того момента, когда она получила эпитет "советская". В 1934 г., когда Академия наук одним из самых последних госучреждений была перевезена из Ленинграда в Москву, она насчитывала всего несколько десятков человек, включая уборщиц.
А между тем уже надвигалась война и остро стояла задача создать военно-промышленный комплекс, который был бы вровень с европейским. Для того чтобы люди пошли работать в новую для них сферу, нужен был какой-то особый стимул. Сталин, который, кроме военного дела, ничего толком не знал, и науку полностью уподобил армейской иерархии.
Вспомним не такие уж далекие от нас 50-70-е годы. Когда молодой человек приходил после школы в НИИ, ему давали звание "младшего сержанта", то есть младшего лаборанта. Оклад - 72 руб. Затем "сержант" (лаборант) - 84 руб. и "старший сержант" (старший лаборант) - 96 руб. По тем временам это были приличные деньги, потому что рабочий получал рублей 60.
Защита диссертации в корне меняла ситуацию. Зарплата вырастала сразу до 200. Несколько лет просидел тихо, не ругаясь с начальством, и ты уже "майор", то бишь старший научный сотрудник, и получаешь аж 300. Защитил докторскую - у тебя 400. Создал научный коллектив - профессор. На твоей голове появилась незримая полковничья папаха.
Одни и те же мысли и слова стали кочевать из одной кандидатской в другую. В Ленинской библиотеке даже запретили выдавать рукописи диссертаций, потому что их брали мгновенно и так же мгновенно передирали. Все понимали: просидишь так полгода-год, наскребешь чего-то на "диссер", защитишься и потом всю оставшуюся жизнь зарплата, и немалая, будет идти уже автоматически.
Тут же создалась мафия, которая за 1500 руб. могла за три месяца создать кандидатскую в любой отрасли науки. За пять тысяч - любая докторская. Но даже если человек писал сам, на никому не нужную писанину тратил лучшие годы своей жизни, когда он способен быть генератором идей. По статистическим данным на конец пятидесятых, только 4% кандидатов наук защищались в возрасте до 30 лет, только 4% докторов было моложе сорока.
Механизм льгот
НУ ВОТ человек всеми правдами и неправдами стал наконец доктором наук. Для большинства это было потолком, но многие мечтали стать членкорами и даже, чем черт не шутит, академиками. Здесь подлость состояла в том, что все доктора делились на две неафишируемые категории: выдвигаемые и невыдвигаемые. Невыдвигаемые - это: беспартийные, с хромающим "пятым пунктом", имеющие не тех родственников или плохие отношения с начальством.
Выше всех стояла так называемая "большая академия", то есть АН СССР. Она приравнивалась к министерству, и на ее долю падало всего 8% научных работников. Далее шли академии отраслевые: при Минздраве, Минсельхозе, при Минпросе и т. д. Было непонятно, чем, скажем, медик хуже историка. Последний, будучи академиком АН СССР, имел зарплату на треть выше, чем у члена Академии медицинских наук. Еще ниже рангом были академии республиканские.
Избрание в членкоры отраслевой академии давало прибавку к зарплате в 150 рубликов. За членкорство в большой академии полагалось уже 250. Избрание в действительные члены АН СССР прибавляло 500. Суммируя все доходы, академик получал до 1200 руб. Ему полагалась 4-комнатная квартира и бесплатно построенная за госсчет дача. Полагались также две машины с шоферами: "самому" - "ЗИМ", а жене - "Победа".

Когда-то крах должен был наступить. Он и наступил в начале девяностых годов. Выяснилось, что все научное хозяйство примерно на 80% было ориентировано на оборонку. Еще какие-то проценты были ориентированы на идеологическую работу. С другой стороны, выяснилось, что на научную приманку у нас клюнуло полтора миллиона человек: каждый четвертый научный работник в мире был советским. Но в реальности научную отдачу давали, по разным оценкам, от 10 до 40% научных работников, хотя отдача эта была ничуть не хуже американской.

Следует признать, что науку реформировать так и не собрались. А между тем поставить науку на рыночные рельсы можно. Для начала надо перестать платить за звания и направить эти деньги на финансирование перспективных научных направлений. Иначе наше отставание даже в тех научных отраслях, где мы всегда имели приоритет, станет необратимым.

Вот такую статью я нашел в Интернете совершенно случайно. Теперь позволю себе несколько замечаний к этой публикации. Первая касается количеству работающих в Академии наук. Из Ленинграда был переведен Президиум Академии, который не может быть большим. Но в это время Академией наук управлялось 14 научных институтов. Об этом можно прочитать в Википедии, которую уж никак нельзя отнести даже к сочувствующей  нашей стране.  Первый ляп уважаемого автора статьи.

Второй касается Сталина. Вот уж кого нельзя назвать незнающим человеком и слабым государственным деятелем. В этом вопросе автор статьи  не только показал себя замшелым, пещерным «антисталинистом», но и бросил вызов многим миллионам граждан России, которые думают совершенно не так. И даже Уинстону Черчиллю.

И что он плохого увидел в том, что даже младший лаборант, т.е. по терминологии Вернадского, младший сержант, получал больше квалифицированного рабочего?  Правда, он рассуждает о науке уже 50-70 годов, когда Хрущев немало 2спел «реформировать», но все равно, такая высокая зарплата стимулировала людей пойти в науку.

Ну, а дальше я не буду спорить с автором, ему, как говорится, виднее. Он сам варился в котле научной среды. И с некоторыми выводами соглашусь. Не хотели «корифеи» отечественной науки пускать в неё ученых, думающих не так, как они.  И тем тормозили целые направления науки. Можно вспомнить ставшего волею случая академиком Гавриила Илизарова из Кургана, который долгие годы пробивал свой метод лечения больных травматологического профиля. Недавно прочитал, как не давали защитить докторскую диссертацию моему сокурснику Михаилу Рицнеру, которому надоело воевать с «ветряными мельницами» Академии медицинских наук, и он уехал в Израиль, где стал уважаемым профессором.

Добавлю несколько официальных сведений из Википедии.
Академия наук СССР была образована постановлением ЦИК и СНК СССР от 27 июля 1925 года на основе Российской академии наук (до Февральской революции — Императорская Санкт-Петербургская Академия наук). В первые годы Советской России институт академии наук воспринимался весьма неоднозначно, как закрытое и элитарное научное образование. Однако в 1918 году после переговоров с тогдашним руководством Академии наук, уже переименованной из «императорской» в «российскую», началось сотрудничество с новой властью. Финансирование Академии было поручено Наркомпросу и Центральной комиссии по улучшению быта учёных (ЦЕКУБУ). В 1925 году был торжественно отмечен её 200-летний юбилей. К этой дате был принят новый устав.

Первым президентом АН СССР стал известный учёный, геолог Александр Петрович Карпинский, до этого занимавший пост президента Российской академии наук.

Попытки установления государственного и партийного контроля над ранее независимой Академией начались с середины 1920-х: в 1925 Академия была подчинена Совнаркому СССР, в 1928 под давлением властей в её состав избран ряд новых членов-коммунистов.

В январе 1929 года академики демонстративно провалили трёх кандидатов-коммунистов, баллотировавшихся в состав АН, но уже в феврале, в условиях сильнейшего давления, они были вынуждены пересмотреть своё решение.

В 1929 году для «чистки» Академии в Ленинград была направлена правительственная комиссия во главе с Ю. П. Фигатнером. В июне-декабре 1929 года по её решению из АН были уволены 128 штатных сотрудников (из 960) и 520 сверхштатных (из 830). C поста непременного секретаря Академии в конце октября 1929 был смещен С. Ф. Ольденбург, отстаивавший её независимость. После этого партийно-государственные органы установили полный контроль над Академией. Был избран новый Президиум АН. Ещё до этого, 25 февраля 1929 г. вышло особое решение Политбюро: оставить президентом А. П. Карпинского, вице-президентами утвердить Г. М. Кржижановского, Н. Я. Марра и В. Л. Комарова, непременным секретарем ; В. П. Волгин. Таким образом, «впервые в практике Академии наук её руководящее ядро было директивно назначено на заседании высшего партийного органа с последующим автоматическим утверждением на Общем собрании, и это тоже стало прецедентом для последующей практики».

В феврале ; апреле 1930 г. был разработан и утвержден новый устав АН. Выработку проекта поручили академической комиссии, утвержденной пленумом Комитета по заведованию учеными и учебными заведениями ЦИК СССР, которую возглавлял В. П. Волгин. Первое заседание комиссии по выработке устава и реорганизации АН состоялось 28 февраля 1930 г. Проект нового устава был обсужден и одобрен сессией АН 31 марта — 5 апреля 1930 г., она и утвердила первый план работы АН на 1931;1932 гг. 4 апреля 1930 г. на Общем собрании устав был принят.
В 1930 году в связи с реорганизацией советского правительства Академия наук была передана в ведение Центрального Исполнительного Комитета СССР.

Постановлением ЦИК СССР от 14 декабря 1933 года «О передаче Академии наук СССР в ведение СНК СССР» (до того подчинялась Комитету по заведованию учеными и учебными заведениями ЦИК СССР).

В 1934 году президиум Академии и 14 научных институтов были переведены из Ленинграда в Москву (25 апреля 1934 В. М. Молотов подписал соответствующее постановление СНК СССР). Как отметил Ф. Ф. Перченок, «перевод АН СССР в Москву — один из важнейших шагов на пути превращения её в „штаб советской науки“ ; осуществлялся в пожарном порядке».

на 1 января 1937 года в АН СССР было:
• 88 — действительных членов (академиков)
• 4 108 — научных и научно-технических сотрудников (на 1 октября 1937 года)
С 1945 по 1970 годы общая численность научных работников (включая профессорско-преподавательский и научно-исследовательский персоналы высшей школы) увеличилась более чем в семь раз: со 130 тысяч до 950 тысяч человек. В 1980 и 1985 годах общая численность научных работников оставила уже 1,4 и 1,5 миллиона человек соответственно. Суммарное количество научных, научно-педагогических, конструкторских и проектных организаций всевозможных видов с 1945 по 1985 годы также постоянно увеличивалось и составило по СССР в целом 1700, 5300 и 5100 последовательно в 1945, 1970 и 1985 годах.
К 1985 году в АН СССР было:
• 274 — действительных членов (академиков)
• 542 — члена-корреспондента
• около 330 научных учреждений
• 57 000 учёных-исследователей, при общей численности работников во всех учреждениях 217 тысяч человек.
За достигнутые успехи АН СССР была дважды награждена орденом Ленина: в 1969 и 1974 годах.

Я большую часть жизни прожил в Хабаровске, больше 10 лет работал в органе управления здравоохранения Хабаровского края, которое за годы моей работы там поменяло несколько названий – отдел здравоохранения крайисполкома, управление здравоохранения и департамент здравоохранения администрации края, министерство здравоохранения Хабаровского края. Причем занимал не рядовые должности, был заместителем, и одно время первым заместителем начальника этой организации.

Естественно, такая должность обязывала знать все медицинские учреждения, базирующиеся на территории края. Это были ведомственные больницы и поликлиники – железнодорожников, авиаторов, речников, а так же НИИ охраны материнства и детства  Сибирского отделения Академии медицинских наук. Основал это учреждение член-корреспондент РАМН профессор Анатолий Карпович Пиотрович.  К тому времени, когда я занял свою должность, он ушел в мир иной, и руководил НИИ профессор  Владимир Кириллович Козлов. Он очень тесно контактировал с  краевым управлением здравоохранения, не раз бывал в нем, обычно встречаясь с замом по детству и родовспоможению Ниной Петровной Овчинниковой. Я тоже не раз общался с ним,  особенно когда реализовывался проект по улучшению гематологической помощи детям, который финансировал благотворительный фонд «Надежда».

По своей должности я был введен в состав научного совета Хабаровского медицинского института, в заседаниях которого не раз принимал участие. Так что был в курсе многих дел своей альма-матер, в том числе и в области научных исследований.

Сказать, что наша медицинская наука была впереди планеты всей, нельзя. Хотя некоторые её направления были по-своему революционными. Вот что написано об одном изобретателе. Изобретённый в 1950 году Г. А. Илизаровым чрескостный компрессионно-дистракционный аппарат гармонично сочетает стабильную фиксацию костных фрагментов с управлением сложными биологическими процессами развития костной ткани (её сжатием («компрессией») или растяжением («дистракцией»)). Аппарат представляет собой металлические «кольца», на которых крепятся «спицы», проходящие через костную ткань. Кольца соединены механическими стержнями, позволяющими менять их ориентацию со скоростью порядка одного миллиметра в день. Аппарат Илизарова — это универсальная динамическая конструкция, позволяющих создавать оптимальные медико-биологические и механические условия как для костного сращения, так и для анатомо-функционального восстановления опорно-двигательного аппарата. Рассчитывая на широкое применение своего аппарата, Г. А. Илизаров унифицировал его узлы и детали. Для каждого случая врачи монтируют из весьма ограниченного числа деталей свою особую разновидность аппарата. Аппарат применяется для лечения травм, переломов, врождённых деформаций костной ткани. Также используется при «эстетических» операциях в антропометрической (ортопедической) косметологии по удлинению и выпрямлению ног.

Понадобилось долгое время, чтобы разработанный Г. А. Илизаровым метод чрескостного остеосинтеза получил всеобщее признание. Ему помог случай, когда он поставил на ноги известного прыгуна в высоту Валерия Брумеля после сложного перелома голени.  В 1966 году на базе 2-й городской больницы Кургана была организована проблемная лаборатория Свердловского НИИТО, руководителем назначен Г. А. Илизаров. Тогда он занялся своей диссертацией.

Защита диссертации состоялась в Перми в сентябре 1968 года. В диссертации был обобщён накопленный за многие годы опыт успешного лечения тысяч больных (!!!).  На основе всестороннего анализа было сделано открытие определённых закономерностей в росте и регенерации тканей, позволявшее удлинять конечности, восстанавливать недостающие части конечностей, включая стопу, пальцы кисти. За выдающиеся достижения Илизарову в 1969 году была присвоена степень доктора медицинских наук, минуя звание кандидата. В 1969 году проблемная лаборатория Свердловского НИИТО преобразована в филиал Ленинградского НИИТО им. Р. Л. Вредена, его директором был назначен Илизаров. Почти 20 лет пробивался к признанию этот незаурядный ученый.  Г. А. Илизаров удостоен многих почётных званий и наград, национальных и международных премий, Герой Социалистического Труда, награжденный многими орденами и медалями.

Уверен, что такие же случаи были и по другим направлениям науки.  Еще прошу вспомнить, какие журналы для всех издавались в Советском Союзе. «Техника – молодежи», «Юный техник», «Наука и жизнь» и еще целый ряд изданий, в которых поднимались темы изобретательства и рационализации. В них печатались многие изобретения всевозможных самородков из народа, оригинально мыслящих, чьи мысли можно было использовать в дальнейших научных исследованиях. Но они так и оставалась лишь публикацией в журнале, и головной болью тех чиновников, к каким обращались эти изобретатели. Вы обратили внимание, я не ставлю слово изобретатель в кавычки. А теперь поясню, почему.

В 1992 году я был на курсах по изучению японского менеджмента в Токио. С нами проводили занятия сотрудники института РНР, который основал один из известных японских промышленников Коноске Мацусита. Продукция концерна, возглавляемого этим японцем, имеет торговые марки ПАНАСОНИК, НАЦИОНАЛЬ и другие.  Преподают в этом институте вышедшие на пенсию люди из разных сфер производства, достигшие больших высот – директора предприятий, начальники цехов и т.д.  Нам прямым текстом было заявлено, что успехи Японии в послевоенные годы основаны на использовании на практике лучших наработок  в СССР в период 30-х и до середины 50-х годов.  Именно в СССР того периода они узнали, как надо активизировать мысль любого работника предприятия.  Вы правы, должен быть материальный стимул в первую очередь, а также внимательное отношение к любому изобретению или рацпредложению. Именно это и было в СССР в сталинский период.  Там любое предложение проверялось на практике, если было полезным, внедрялось в производство, а изобретатель получал огромную премию. Заметьте, изобретатель, а не его начальник. Начальнику и всем, кто помог что-то внедрить, улучшить качество продукции или снизить себестоимость, тоже перепадало, но намного меньше, чем самому изобретателю или рационализатору.  А вот при Хрущеве самые большие премии стали получать начальники, а изобретателям стали доставаться копейки.  Изобретений и рацпредложений стало меньше, или они перекочевали на страницы журналов.

Японцы долгие годы получали эти журналы, и все предложения в них опробовали у себя в стране. И к тому же активно пропагандировали среди своих рабочих творческую мысль, любое предложение любого человека рассматривалось, если требовалось, проводились испытания,  в случае нужны в нем, внедрялось в производство, работник получал большую премию. Если не внедрялось, но не было «дурацким», работник тоже поощрялся, но небольшой премией.  Об этом нам и поведали японские преподаватели в институте РНР, занятия в котором проходят для слушателей из всех стран мира.

Все это свидетельства того, что в сталинский период существования Советского Союза много делалось для развития науки. Но реальной, а не для написания никому не нужных диссертаций. Сталина обвиняют в том, что он погубил отечественные школы генетиков и кибернетиков. Но Сталин был умный человек, но не «семи пядей во лбу», к тому же он никогда не принимал единоличных решений, всегда проводилось широкое обсуждение любых проблем, этому есть масса свидетельств. Об одном факте из них я уже написал. Только вмешательство Сталина позволило реализоваться предложению изобретателя, и наша страна на долгие 50 лет получила взрывчатку, на 30% по мощности превосходящую зарубежные. В 90-е годы секрет производство такой взрывчатки был подарен американцам. http://www.proza.ru/2018/05/09/611

В науке, как ни в какой сфере человеческой деятельности, мнения субъективны, всегда есть конкуренты, которые желают внедрить свои предложения. Вспомните борьбу Вавилова и Лысенко в сельском хозяйстве. И не всегда в конкурентной борьбе побеждали прогрессивные идеи, случалось и обратное, как в той же генетике и кибернетике.

Мне дважды за время работы предлагали написать кандидатские диссертации. Были интересные наработки, и материал был собран, после небольших доработок были готовые диссертации. В первом случае и руководитель мог быть очень уважаемый, главный рентгенолог СССР профессор Юрий Николаевич Соколов. Но защищаться надо было ездить в Москву, там же проходить апробацию. Я работал практическим врачом, чтобы получить неплохие деньги, много совмещал. И тут поездки в Москву и обратно, огромные расходы на дорогу, гостиницу, оплату машинисток и т.д. А выхлоп, извините за грубое слово?  Если кандидат наук работал в институте, ему за диссертацию доплачивали 100 рублей, а практическому врачу – 10. Улавливаете разницу? Врачу первой категории доплачивали 15 рублей, высшей – 30 рублей. Переходить работать в институт я не хотел, мне моя работа нравилась.  Так и отказывался от заманчивых  предложений. А  то бы писал на визитке – Щербаков А.К., врач высшей категории, к.м.н.

Вообще считаю, что в нашей стране степень кандидата наук была лишней. Она не требовала от соискателя каких-то изобретений, чего-то нового в науке, а показывала лишь умение диссертанта работать с научной литературой, проводить какие-то минимально сложные исследования, и была ступенью к докторской  степени, для которой надо было предложить что-то новое, свое. Но большинство людей,  девять из десяти кандидатов наук,  довольствовались первой степенью, получали свою дополнительную сотню рублей, и не рвались дальше, тем более что пробиться на вершину нашей науки было труднее, чем покорить Эверест. Отсюда многие проблемы отечественной науки, что в советский период, что сейчас.