Я русский морской офицер. Киносценарий. Сцена 2

[НАТ. ШКАФУТ БРОНЕНОСЦА АЛЕКСАНДР III. — НОЧЬ.]

Они выходят из кают-компании, не спеша идут по дощатой палубе броненосца. На стенке висит карикатурный плакат: крепкий, усатый матрос высунувшийся из носовой части русского крейсера, бьет кулаком в перекошенное от боли лицо японского моряка, торчавшего из носовой части японского корабля.
Над головами офицеров, в полумраке виднеется полог парусиновой защиты.
ЛЕБЕДЕВ
А какое же великолепное шампанское подавали! Можно сказать, что я стал поклонником Remiere cru! Пожалуй, оно даже лучше чем у Саллерона Мансо. Я, знаете ли, предпочитаю не сильно охлажденное. Все эти семь — девять градусов это не для меня. Рецепторы знаете ли не воспринимают. (многозначительно проводит рукой линию от горла к животу) Мы же не охлонуться желаем правда? Тут важны оттенки вкуса, так сказать не ноты, но обертона!(останавливается и поворачивается к Коломейцеву, его лицо серьезно) К расплате мой дорогой, к расплате. Мы здесь с вами одной веревочкой связаны. Столько лет мундиры носим, флотскими офицерами числимся. Теперь время платить по векселю.
КОЛОМЕЙЦЕВ
О чем вы?
ЛЕБЕДЕВ (усмехается)
Пообвыкнитесь у нас, сами все поймете. Ваши современные взгляды аккурат найдут у нас самое полное подтверждение.
Лебедев огибает носовую шестидюймовую башню и выходит к ограждающим леерам.
КОЛОМЕЙЦЕВ (идя следом)
О каких взглядах вы говорите?
ЛЕБЕДЕВ
Ваши настроения, уже давно не являются тайной. Тем более, что это так модно нынче. Быть либерально настроенным офицером. Парламентская республика, западный путь. Кружится голова от свободомыслия. Декабрист вы мой дорогой. Ни какого шампанского не требуется.
Лебедев легонько хлопает Коломейцева по плечу.
ЛЕБЕДЕВ
Полно те вам Николай Николаевич. Я тоже в вашем возрасте грезил республикой, но сегодня я немного старше вас и понимаю, как это опасно для России. Одно дело Прудона цитировать и совсем другое, что за этим может произойти. Ладно (глубоко вдыхает) пойду догонять своих девочек. Честь имею.
Коломейцев прикладывает руку к козырьку и провожает Лебедева взглядом. Тот неожиданно оборачивается.
ЛЕБЕДЕВ
А Бухвостов сказал правду, вот увидите. (грустно улыбается и тут же без паузы) А вы обратили внимание на его сестру? Хороша, не правда ли?
КОЛОМЕЙЦЕВ
Разве рядом с ним сидела не жена?
ЛЕБЕДЕВ
Ну что вы? Елизавета Михайловна младшая сестра Бухвостова.
Лебедев уходит.
Коломейцев поворачивается к морю и подставляет лицо прохладному ветру.
Броненосец, могучей громадой возвышается над вспомогательными королями флотилии. Невдалеке в голубом сумраке угадывается силуэт еще одного броненосца.
КОЛОМЕЙЦЕВ (задумчиво)
Елизавета Михайловна.
Он снимает очки и вглядывается в далекую чернь открытого моря.
Внезапно в темноте что-то вспыхивает, и через секунду отчетливо слышны глухие удары.
КОЛОМЕЙЦЕВ (еле слышно)
Что это? Черт! Двенадцатидюймовые? Кабельтовых двадцать не больше!
Тут тело броненосца вздрагивает, потом еще, еще.
КОЛОМЕЙЦЕВ
Попадание?!
Инстинктивно хватается за канат ограждения. Жар близкого пожара озаряет лицо. Закрывшись от огня, он замирает, пораженный страшным зрелищем.
Горящий, исковерканный броненосец, грудой пылающего, раскаленного железа, отбрасывает предсмертный отсвет в черноту.
Очки, вылетев из руки Коломейцева, падают на настил. В их стеклах пляшут огненные блики.
Изъеденная осколками, пробитая во многих местах палуба начинает уходить из-под ног. Коломейцев перегибается через леер и в ужасе видит, как черное, беснующееся море устремляется в уходящие под воду, открытые полупортики батарейной палубы.
КОЛОМЕЙЦЕВ (орет куда-то вверх)
Лево на борт! Правая машина стоп!

На экране, сменяя друг друга появляются документальные фотографии: внутренний рейд Порт-Артура с полузатопленными кораблями, засыпанные взрывами траншеи, перевернутые орудия.
ТИТР
5 января 1905 года Порт-Артур пал. Вместе с ним перестала существовать и блокированная в его порту первая тихоокеанская эскадра.

ГОЛОС ВИСТАВОГО
Ваше благородие! Что с вами?!