Два года у стенки, от звонка до звонка

Магия школы, мистика или наследственность?!
1
Есть, все же, в школе что-то необъяснимое, притягательное. Она манит тебя, не хочет отпускать, порой даже всю жизнь. У каждого своя школа и никто не знает, когда она накроет тебя. Иначе как объяснить сей ненаучный факт, пугающий своей нелогичностью. Причем, не только простых обывателей, но и видавших виды учителей со стажем.
Взять, к примеру, встречи выпускников. Это же уму не постижимо. Еще год назад некоторых из них учителя вылавливали и, как злостных прогульщиков выпускных классов,  палками загоняли их обратно в школу. Но вот проходит год, а для некоторых даже полгода и … магия начинает действовать. Школа манит, прогульщики чуть не в любви объясняются своим строгим учителям. Другие наоборот, рвут на себе волосы и каются, что дураками были и не учили как следует.
Наиболее школо-зависимые даже создали целую паутину  Одноклассников и втягивают в неё все новых, и новых классников. Взрослые, умудренные жизненным опытом и совсем зеленые классники рассказывают в этой паутине о своих школьных годах, выкладывают школьные фотки. Наиболее шарахнутые на школьной паутине даже раздают классникам всякие советы. Ну скажем, какие продукты и где лучше всего покупать и т.д.
Да, что там говорить, даже правдолюбец Пчелкин, украшенный сединами, будучи на шестом десятке тоже решил завести свою собственную страничку в Классниках. И на этом Корней не думал останавливаться. Наконец-то купил модный мобильник и всерьез решил пойти работать в сельскую школу. Хотя злые языки утверждают, что в этом нет никакой школьной магии. Да и вообще, все разговоры о некой притягательной мистики школы - это всего лишь плод воспаленного воображения. А сам факт возвращения Корнея Пчелкина в школу все поголовно объясняли банальной наследственностью. Мол, жена же у Корнея всю жизнь проработала в школе, вот оно и сказалось.
Пчелкин,  поначалу, никак не хотел с этим соглашаться и все стоял на своем. Казалось, Корней окончательно и бесповоротно уверовал в некую мистическую силу школьной магии. Даже президента и премьера  пытался приводить в пример. Мол, ладно он, готовый поверить в любую мистику. Но как же они, Президент с Премьером, этот нерушимый тандем на вечные времена!? Вроде бы оба прекрасно информированные обо всем, что делается у них в стране люди. Однако, как только речь заходит о школе, начинают буд-то под гипнозом в один голос повторять, что зарплата учителей не ниже средней по экономике и т. д. и т. п. Неужели не магия?!
Правда и Корней через какое-то время стал тоже сомневаться. Помимо магии ему тоже стало казаться, не наследственность ли?! Ладно жена - учительница, но она же не близкая родственница. Но как быть с детьми? Дочь, еще за год до защиты диплома устроилась в сельскую школу и преподавала историю. Был, правда, в ее учительской биографии небольшой, но весьма странный внешкольный период. Она вдруг окунулась в банковскую сферу. Ничего особенного, тяга бюджетников к деньгам хорошо известна. Вот дочка Корнея Пчелкина и выдавала всем страждущим надежду на успех. Можно сказать, за небольшой процент она позволяла любому уверовать в собственное могущество. Дочь Корнея выдавала кредиты в самом крупном строительном мегамаркете. Но что удивительно, как только по миру грянул кризис, она опять вернулась  в сельскую школу. Скажете наследственность или все же  Мистика?
Вот и сын Пчелкина решил перед армией не болтаться и тоже не нашел ничего лучше, как устроиться работать в школу, преподавать английский. Его ничего не подозревающая тогда о магии и мистике жена, после пяти лет их совместной жизни тоже вдруг пошла работать в школу, даже заочно закончила филфак. Мистика или наследственность?
Ладно, оставим молодежь. Корней знал, современные парни и девчонки быстро подсаживаются на всякую магию. Как быть с Пчелкиным-старшим, с дедом Саввой? Тот же случай. Только дед не перед армией, а уже после армии. Он двадцать семь лет прослужил в ракетных войсках стратегического назначения. А после демобилизации тоже не нашел ничего лучше, как поступить в университет на истфак и заняться учительством. Кажется, потом среди прочих мест Савва Иванович Пчелкин даже римское право преподавал в каком-то юридическом колледже.
И как тут быть, все мучился Корней. Да будь это хоть магия, хоть  наследственность, но эта штука определенно казалась весьма заразительной вещью. И это убеждение никак не покидало Пчелкина. Так что же это такое на самом деле - школьная магия? Может и нет никакой магии и это действительно простая наследственность, сомневался Пчелкин. Или всё же мистика, как у президента с премьером?
Одному Господу известно, долго ли, коротко ли мучился так в своих сомнениях Пчелкин, если бы в один прекрасный день ему не подвернулась вакансия в газете: «в сельскую школу на Танзее требуется учитель немецкого языка». И Корней Пчелкин тот час подумал - это судьба! Ну в смысле наследственность. Дело в том, что до того как учительствовать, его отец Савва, ну в смысле дед его сына, двадцать семь лет просидел в том же самом лесу на ракетной базе РВСН у этой же самой школы.
Скажете чертовщина какая-то!? Нет, это точно магия. Вот поэтому Корней и пошел в сельскую школу. Злые языки до сих пор говорят, что Пчелкин погнался за длинным рублем, который не ниже чем средний по экономике. Хотя, теперь уже Корней и сам не знал, поверил ли он тогда  Президенту и Премьеру, или...
Может и правда, нет никакой магии?! Одна лишь банальная наследственность во всем и всегда виновата?!


2
В школе дневников Корней Пчелкин не вел. Нет, всякой ненужной писанины в школе было и остается очень много. Однако, так чтобы чего-то стоящего Корнею там никогда написать не доводилось. Да и завуч с директрисой наперебой ему вечно об этом твердили:
-Посмотрите, Корней Саввович... Ну хотя бы в интернете гляньте... Посмотрите, что и как... Как там другие отчеты и справки всякие пишут.
И Пчелкин держался. Как буд-то у него со школой договор: он не пишет статей, а они дают ему возможность преподавать. Разве что иногда, Корней вдруг брал ручку с красной пастой, да и чирикал что-то размашистое родителям нерадивого ученика. Вот и все его записи в дневнике.
А на третьем году Пчелкина вдруг как прорвало. Даже аттестацию на первую квалификационную категорию чуть не провалил. Задумался вдруг, да и запорол тест по пожарной безопасности. Пытался вырулить на компьютерной грамотности и опять пролёт... Хорошо вовремя спустился с творческих небес на грешную землю и сумел добрать балов в разделе педагогики и психологии. К всеобщей радости все обошлось. Первая категория у Пчелкина в кармане и полагающиеся две тысячи за неё считай тоже. Главное, чтоб бухгалтерия не забыла доначислить или еще чего не напутала.
Одним словом, на третьем году работы в сельской школе замахнулся таки Корней Пчелкин на роман. Ну или нечто вроде сценария к фильму, тогда он еще точно это не решил. Но сюжет, как из хорошего триллера, вдруг выстрелил ночью стрелами молнии по синему небу и раскатами грома.
В живописном месте поселка, на берегу озера у леса, недалеко от Литовской и Польской границы, в старом немецком особняке из красного кирпича располагался интернат для детей с задержками в развитии и всевозможными отклонениями здоровья. Рыбаки и грибники не очень любили ходить в эти места. Ходишь по лесу, ищешь грибы, а атмосфера отчего-то гнетущая вокруг. Выуживает рыбак килограммовую щучку, а на пригорке виднеется забор хоть и детского, но все же режимного заведения.
И вот, советское партийное руководство принимает, гениальное по своей простоте и иезуитское по сути, военно-политическое  решение. Во исполнение поручения партии и правительства, генеральный штаб размещает ядерный щит нашей Родины в том самом живописном лесу. Кто бы мог подумать, что естественная нелюбовь местных жителей к этим красотам природы окажется на руку бездушному ВПК. По иронии судьбы и задумке генштаба, интернат для детишек с ограниченными возможностями здоровья будет прикрывать от посторонних глаз и прочих любопытных шпионов-экологов, наш могучий ядерный щит.
Сердобольный ночной сторож, он же дневной охранник дядя Миша нет-нет, да и выпускал детишек погулять по лесу. А когда начальство не было дядя Миша и сам не прочь был пройтись. Он без опаски покидал свой пост и сам ходил с ребятами в лес и на рыбалку. С ними столовался в школьном пищеблоке, с ними и жил. Тут же в каморке, при интернате.
Своей жизнью по уставу, тут же по соседству, жила и воинская часть ракетчиков. Сюда, сразу после окончания училища, приезжают строить военную базу для ракет «Сатана», два молодых лейтенанта. Один Феликс - электро-радиотехник морской авиации, коренастый, невысокого роста, вихрастый блондин. Другой Гаррик- высокий, стройный морской офицер, бравый моряк, после Севастопольского командного училища. Оба музыканты, Феликс играет на семиструнной гитаре, Гаррик - на аккордеоне. В сельском клубе они первые парни. Пригласили в ансамбль еще двух молодых офицеров. Костика-контрабасиста и грузного ударника Володю Морокова,  из радиотехнической батареи.
Слава о новоявленном музыкальном коллективе долетела и до соседей. Их с удовольствием приглашали играть на праздники в Кибартай. От литовских девчат у молодых зеленых лейтенантов отбоя не было.
Однажды на ракетной базе случается авария. Скорее даже не авария, а настоящая экологическая катастрофа с необратимыми для местности последствиями. Ареал аварии грозит распространиться на соседнюю Литву и Польшу. Ценой собственной жизни их товарищ и друг Константин Кузнецов, старлей из РТБ, спасает ситуацию. После длительного лечения Константина Ивановича все же комиссовали.
Шум поднимать не стали. Население, как могли, успокоили. Под шумок международной кампании борьбы за мир,  ракетную базу тут же показательно закрыли. О чем трубили все средства массовой информации, в том числе и международные. Всякая всячина про договор с американцами об СНВ-2, про нераспространении ядерного оружия. Короче, мир и дружба
Под шумок закрытия военной базы расформировали и интернат, чтобы не мозолил глаза иностранным наблюдателям. Точнее сказать сняли вывеску, сломали забор и сделали обыкновенную сельскую школу в доказательство того, что с экологией все в полном порядке.
По иронии судьбы, внук Феликса и внучка Гаррика, приезжают по распределению именно сюда. В разрекламированную иностранными СМИ образцово показательную, сельскую школу. В экологически чистую школу на берегу озера у леса, недалеко от Литовской и Польской границы, в старом немецком особняке из красного кирпича.
Он -высокий  шатен с голубыми глазами, компьютерный гений, преподаватель информатики и робототехники. Она -породистая блондинка с карими глазами, влюбленная в историю и обществознание, читает Канта в оригинале.
Даже спустя десятилетия после аварии рыбаки и грибники все еще не очень любят ходить в эти места. Бродишь так по лесу, ищешь грибы, а атмосфера отчего-то гнетущая вокруг. Выуживает рыбак килограммовую щучку, а  с пригорка, в лучах заката на фоне багряно-красного неба отчетливые силуэты. Все те же молодые офицеры-ракетчики, дядя Миша с детишками гуляют по лесу. Вот такой роман-триллер привиделся Пчелкину.
Жена и сосед Корнея в один голос настаивают отправить повесть в литературный журнал «Нева» или в продюсерский кино центр Бондарчука. Катастрофа в лесу со спецэффектами может получиться на мировом уровне, а над любовными сценами айтишника и блондинки с карими глазами обрыдаются все домохозяйки. Но что-то Корнею не давало покоя. Не было у Пчелкина уверенности в том, что это действительно будет труд всей его жизни. Корнею хотелось чего-то правдивого, настоящего, даже исторического. С реальными судьбами и глобальными историческими перипетиями, экскурсами из прошлого в настоящее, прочими не выдуманными параллелями судьбы.
Да и как тут было не написать. В руки Корнея попали пожелтевшие от времени страницы воспоминаний, выведенные размашистым почерком. Разбирая завалы на чердаке немецкого особняка, купленного еще дедом Саввой под дачу, Пчелкин наткнулся на эти самые мемуары.  Легкий слог, масса интересных событий начала века... Всё, от истории, до судеб героев просто завораживали Корнея Пчелкина.
С десяток рукописных страниц на немецком языке он проглотил за один миг. Новоиспеченный немецкий агроном, окрыленный революционными идеями вдруг едет на Концессию поднимать вместе с казаками Двадцатипятитысячниками Сальские степи. Самый любимый период Корнея в истории страны. Где-то там, в Сальских степях, его прадед и дед Иван Пчелкин проводил с казаками-станичниками коллективизацию. Но какой слог, какая легкость повествования. Прямо настоящий немецкий Шолохов. Корней даже позавидовал. Ему казалось, что ничего подобного он бы никогда не смог написать.
Неожиданный поворот истории, к власти приходит Гитлер. Русские работники Концессии спасаются от сталинских репрессий. Судьба злодейка раскидывает героев по стране и миру, кого-куда. В тот исторический период мировой истории выжившим не намного легче чем живым. Герои воспоминаний непредсказуемо встречаются в Сальских степях накануне Сталинградской битвы. Вот это настоящий роман, настоящие человеческие судьбы, настоящая литература, история двух мировых держав, победителей и побежденных. На такое и жизнь потратить не жалко, решил Корней и достал с полки новую пачку писчей бумаги.