Картина 8, блистательная. В Академию! Моя Россия

Известно, что в военное время дети быстрее взрослеют. Мишу война непосредственно не затронула, но её злое, огненное дыхание коснулось и его, пришло время, он почувствовал себя юношей и стал зваться Михаилом.

Как говорится в одной пьесе Максима Горького, в России отцы везде: Бог – отец, царь – отец, и твой отец – тоже отец. Отцы являются основой жизни, они всё знают лучше и решают всё за нас. Сейчас у Михаила не было ни одного из них, пожалуй, кроме отца Василия. И посему Михаил вообще потерял смысл в их существовании. Всё было вокруг прах и тлен, чувствовал он. Дворянство проворовалось и выродилось, это было ничто в сравнении с теми офицерами, которые спасли Россию от Наполеона сорок лет тому назад. Крестьянство скатилось в ужасающую бедность.
Перечитав много умных книг, Михаил стал задумываться о смысле жизни. Он понял, что смысл жизни заключается в самой жизни, что вечная жизнь бессмысленна, и только оттого и существует вопрос о смысле жизни, что она быстротечна и коротка.

«Всё, не могу больше жить в этом городишке, – подумал Михаил. – Что со мной происходит? Может быть, я должен вырваться к новым горизонтам и найти именно в искусстве цель и смысл всего сущего?»

Его тягостные размышления были прерваны весёлыми голосами, доносившимися с улицы. Он раздражённо выглянул в окно и увидел трёх девочек лет десяти, увлечённых своей игрой. Они играли “в классы”, прыгая по квадратам, начерченным мелом на деревянном покрытии тротуара. Одна из них увидела его угрюмое лицо и показала на него подружкам, они громко рассмеялись. На мгновение взгляды его и этой девочки встретились. Михаил смутился и захлопнул окно. «По крайней мере, хоть кто-то в этом мире счастлив», – подумал Михаил с некоторой долей жалости к себе.

С этого дня он начал непрерывную осаду своей матери:
– Мама, пожалуйста, разреши мне ехать в Петербург на учёбу.
Мать немало удивилась и тотчас же отказала:
– Ты слишком мал. И даже не думай об этом!
– Мама, но мне уже шестнадцать, пожалуйста, отпусти меня!
– Не пущу! Шалопай! Изменщик! Что ж мне, одной вести дело до конца жизни?!
– Но я не хочу заниматься торговлей, я хочу рисовать!
Вопли и мольбы, угрозы и объятия – мать пробовала всё, но Михаил был непреклонен.
Тогда она решила испробовать другой способ:
– Ну, погоди, отец Василий тебя урезонит.
К удивлению Михаила, отец Василий принял его сторону:
– Ученье – свет, а неученье – тьма, матушка Авдотья, – изрёк он. – Ничего не случится с ним в столице. Пусть молодой человек посмотрит мир. Станет постарше и остепенится.

После недели непрерывного ада, Никониха сдалась. Михаил получил благословение, скромную сумму денег и подорожную (лист на полученье почтовых лошадей).

Василий сопровождал Михаила в течение всего длительного путешествия. Молодой человек, полностью погружённый в мечты о будущей новой жизни в столице, совсем не замечал дороги. По прибытии в Санкт-Петербург Михаил немедленно направился к Академии художеств. Строгое, величественное здание располагалось у самой воды, у холодной свинцовой Невы. Охраняли его два египетских сфинкса.
Михаил влюбился в свою Академию с первого взгляда. «Это же настоящий царский дворец!» – восклицал он. Слегка разочарованный тем обстоятельством, что приёмные экзамены начнутся не раньше, чем через месяц, он поселился в хорошей гостинице. Отец Василий был отправлен на перекладных домой.

В долгожданный день Михаил встретился с комиссией из трёх профессоров, которые побеседовали с ним около получаса и затем долго и критически осматривали солидный портфель его рисунков. Решение комиссии было однозначным: молодой человек подготовлен вполне прилично и рекомендуется к поступлению на академический курс. Управляющий академическим хозяйством, по прозвищу Потапыч, определил ему комнату на этаже новичков.

Войдя в назначенную комнату, Михаил увидел там другого молодого человека, симпатичного, со светлыми кудрями на голове, элегантно одетого. Тот оторвался от просмотра дорогого художественного альбома и представился:
– Александр Гавриловский, дворянин, из Петербурга. А судя по твоему виду, ты из коммерсантов.
Михаил подтвердил его слова и вкратце рассказал о себе и своей семье.
– Прошу тебя, без чинов и званий. Мы оба студенты. А я буду звать тебя Купа, – сказал Александр.
– Хорошо, тогда я буду называть тебя Гаврила, – парировал Михаил.
– Очень мило. Совсем как в песне «Купа и Гаврила меняют шило на мыло», – и они оба рассмеялись.

Михаил, обычно застенчивый, неожиданно почувствовал себя легко в обращении с этим демократичным господином и осмелился уточнить:
– А почему ты не живёшь дома?
– Отвечаю. Во-первых, – начал Александр менторским тоном, – я не хочу доставлять неудобств отцу. А во-вторых, так требует устав Академии, – добавил он проще.
«Какие мы похожие, и всё-таки мы из совсем разных семей», – подумал Михаил.

На иллюстрации:
Здание Академии художеств. Конец XVIII в.
Художник Мошков.
(Архитекторы Императорской Академии художеств
Жан-Батист-Мишель Валлен-Деламот и Александр Кокоринов)


Оглавление        http://www.proza.ru/2019/06/12/820
Картина 7, тёмная. Крымская война.          http://www.proza.ru/2019/06/13/104
Картина 9, пёстрая, суматошная. 1 курс.    http://www.proza.ru/2019/06/13/114