Предназначение ковра

Он совершенно не подходил к ее интерьеру. Зинаида старалась изо всех сил, но у нее ничего не получалось. Наконец усталая женщина вынесла новому круглому ковру приговор: «Не вписывается, как ни крути!» И рассмеялась: крутить круглый ковер – такое могло прийти в голову только ей! Ковер не был новым, хотя выглядел превосходно – отличного качества, с богатым рисунком нежных оттенков. Но он был круглым. Из-за его странной формы племянница Зины, которая обожала все необычное, и приобрела это персидское великолепие для своего загородного дома. Но она отчаялась найти подходящее применение этому предмету роскоши. Вердикт гласил: «Абсолютно бесполезная вещь!» Целый год ковер провел в кладовке, а потом племянница заручилась согласием мужа и отдала палас тетке. Та обрадовалась – она жила небогато, интерьер своей скромной «трешки» в хрущевке меняла нечасто. А тут – такая царская обнова! Куда же ее пристроить?
Зина отправилась на кухню. Нет, здесь всего пять метров. Глупо запихивать сюда персидское чудо – оно пропахнет рыбным супом и – чего доброго - еще начнет гнить! Что же ей делать? Она достала китайский сервиз и заварила чай. Настоящий, индийский – его в прошлом году привез из Гоа племянник Зинулечки Мишуля. Может, отдать ковер ему? Мишуля как раз затеял перепланировку и сломал перегородки в доме! Место есть! Но он уже который год живет в Москве и бывает дома только наездами. Чашечка горячего напитка янтарного цвета без сахара улучшила ей настроение. Зинаида возобновила обход квартиры, ожидая, что дизайнерское решение насчет ковра настигнет ее внезапно.
В квартире было не так уж много вещей, принимая во внимание тот факт, что хозяйка провела здесь сорок с лишним лет. Большую часть времени она жила не одна. В начале семидесятых Зина с мужем съехались с его матерью. Квартиры тогда не продавали, а просто меняли, и две крошечные "однушки"с легкостью превратились в трехкомнатные "хрущевские хоромы". Обстановку они купили раз и навсегда: чешский гарнитур и крепкие кровати, изготовленные в Москве. Ни о каких персидских коврах – тем более круглых – речи тогда не шло. Жили они скромно и дружно, опасения Зинаиды по поводу грозного характера свекрови оказались напрасны. К тому же, они встречались только по выходным. Зина с мужем работали на авиазаводе, вставали в пять утра, весь день проводили у станков, а придя домой, мечтали об одном - поскорее улечься спать. Свекровь Зинаиды служила в институте – на кафедре народов крайнего севера. Она отправлялась туда не рано, как подозревала Зина, весь день тиранила студентов и возвращалась затемно. Видя, что невестка завидует ее режиму, свекровь усмехалась: «Учиться надо было!» Вечером свекровь ставила на стол серебряный самовар, заваривала чай, выключала на кухне свет и долго сидела одна. Молча курила и смотрела в окно. В эти минуты даже сын не смел к ней подойти, что уж говорить о тихой и скромной Зинаиде.
Зина родилась в маленьком белорусском городке, была доброй и нежной, но чувствовала, что ей не стоит спешить проявлять эти качества в суровой северной столице. Впрочем, это удавалось не всегда. Впервые оказавшись в центре Ленинграда, она не сдержала сердечного трепета: "Когда-то по этим мостовым ступала нога Пушкина, а теперь вот - моя!" Ей хотелось поцеловать стертые камни. Устав проводить выходные дома, она отправилась в Эрмитаж. Гуляла по древнему дворцу несколько часов, а, когда ей пришло время возвращаться, заблудилась. В отчаянии нашла в кожаной сумочке «двушку» и позвонила домой. Трубку взяла свекровь. «Я потерялась!» - промолвила девушка. Пожилая серьезная женщина не сразу взяла в толк, в чем тут дело. Над ней что, издеваются? Свекровь разговаривала мерно и замедленно, словно читая лекцию в институте и старательно донося слова до аудитории. Она долго и нудно отчитывала невестку за неуместные шутки, а потом поверила. Узнав, где та стоит, велела никуда не уходить и приехала за ней сама. Зинаида сжалась от страха. Когда она издали заприметила силуэт свекрови в белом пальто, то была готова бежать сломя голову. Дама подошла к ней поближе, и девушка отчаянно разрыдалась. Свекровь мягко обняла Зину за плечи и отвезла домой. А дома пропесочила сына Володьку, чтоб не отпускал жену одну.
Но тот при всем желании не мог постоянно сопровождать юную супругу. Им владела сильнейшая страсть: выходные он проводил на книжных ярмарках – выменивал и покупал новые тома для домашней библиотеки. Зина не роптала – а что? Он же не пьет, не изменяет ей. А то, что на нее у него остается мало времени – ну, зато они вместе работают, должен же муж иногда отдохнуть от своей ненаглядной! Постепенно девушка втянулась в чтение. Муж покупал не только книги, но и альбомы по искусству. И когда семья снова отправилась в Эрмитаж, она проявила такие познания в его экспозиции, что свекровь впервые посмотрела на нее уважительно. Володька за спиной матери показал жене большой палец: так держать! Девушка невольно приосанилась. Победа! Книжные полки до сих пор занимали большую часть гостиной. Зинаида поняла, что здесь круглому ковру делать нечего: на него обязательно кто-нибудь наступит! Куда же его определить?
Две другие комнаты были спальнями. В одной – что поменьше – проводили ночи Зина с Володькой. Когда он умер, она ничего не стала менять. Просто спала теперь, раскинувшись на всю ширину двуспального ложа. Впрочем, спала – сильно сказано. Зинаида лишилась сна. Она любила мужа, и не могла понять, почему его так внезапно не стало в результате несложной операции. Это было несправедливо! «Врачебная ошибка» - следовало из заключения судмедэкспертизы. Кого-то наказали, и кажется, даже посадили в тюрьму, но Зина недоумевала: а что ей проку? Что ей теперь делать? Уехать обратно в Белоруссию? Но ее родителей уже нет на свете, брат и сестра много лет живут своей жизнью. Она осталась одна в большом северном городе. Хотя, почему одна? В соседней спальне - что побольше - по-прежнему ночевала свекровь. После смерти сына она как-то сникла, потеряв смысл жизни. Ведь за пару лет до этого погиб ее младший сын Игорь – и вот теперь, не дав ей как следует осознать потерю, у пожилой женщины отняли еще одного - среднего. Остался старший, Димка, но он давно жил со своей женой и сыном в отдельной кооперативной квартире ЖСК «Художник» и лишь изредка посещал мать. Вместе они собирались раз в год: на ее день рождения, когда пожилая дама с промышленным размахом исполняла два коронных блюда: жареную корюшку под охлажденным маринадом и горячие беляши! Старший сын свекрови обладал веселым нравом и постоянно подсмеивался над всеми вокруг - в том числе и над матерью. Зинаидина свекровь гордилась своей коллекцией пафосных шляп, а Димка говорил: "Мама, ты в них похожа на Черчилля!" И посмеивался: "Анисья - голова лисья!" Свекровь сохранила девичью фамилию - Анисимова. Сын любил ее, но о совместной жизни речи не шло. Чего ждать от внезапно овдовевшей Зины, растерянная свекровь тоже не знала. Той было под сорок, она вполне могла еще раз выйти замуж, и бывшей свекрови вряд ли нашлось бы место в новой семье. Плохо же она знала невестку! Зине и в голову не пришло считать свекровь бывшей. К тому же Зиной овладела маниакальная страсть к чистоте. Она и раньше не выносила вида немытой тарелки, а теперь сделалась к пыли и вовсе беспощадна. Ее любовь к порядку наводила ужас на всех родственников. Невестка Нина, димкина жена, ожидая гостей, в панике прибирала дом вплоть до момента, когда Зинаида с мужем звонили в дверь. После смерти Зининого мужа оставшиеся члены семьи продолжали ходить друг к другу в гости. Ничего не изменилось. Зина и раньше называла свекровь мамой. Та откликалась с радостью. Кто еще так ее назовет?
Через пару лет после смерти зининого мужа не стало Брежнева. Зина искренне проплакала положенную минуту скорби по безвременно почившему вождю. Вдали ревели фабричные гудки. «Что же теперь с нами станет? Как жить?» - переживала она. А свекровь усмехнулась: «Дураки одни плачут! Все от нас зависит! Хотя и я по Сталину ревела. Тоже перед этим овдовела. Осталась с тремя мальчишками…» Зинаида поняла: ей надо учиться принимать решения. Со свекровью они со временем стали очень близки. Пожилая женщина охотно рассказывала невестке о своей молодости, о знакомстве с мужем. Она работала в институте еще до войны. Мечтала стать ученой. Однажды на кафедре появился молодой военный. Как же он был красив! Греческий бог в советском обмундировании! Он был военкором, и - надо такому случиться - пришел взять интервью именно у нее! Через минуту она дала ему интервью, через день отдала руку и сердце. Время было тревожное, и они решили не откладывать. Пара жила счастливо, хотя и часто переезжала с места на место. За шесть лет брака, пришедшихся на мирное время, зинина свекровь, следовавшая за мужем, как нитка за иголкой, успела пожить в пяти республиках и родить троих сыновей. Потом – война, эвакуация, контузия мужа. От нее он и умер – через год после победы над фашистами. Свекровь осталась одна и растила трех парней как могла. Ей помогала ее мать. Они жили в длиннющем, как кишка, бараке на острове, называемом в народе «Голодай» - теперь он стал окраиной Васильевского. Общая кухня и один туалет на сорок комнат. Баня - в соседнем квартале. И в этих условиях свекровь делала карьеру. Но так и не сумела стать серьезным ученым – а ведь именно об этом она мечтала! Однажды, вытирая пыль, она засунула руку на высокий - еще довоенный - шкаф и обнаружила мужнину заначку: пачку «Беломора». Достала, всплакнула, закурила. Сухие! Запах дыма показался родным и знакомым. Муж как будто подошел и обнял ее. С тех пор на шкафу всегда лежал «Беломор». А Зинаида слушала и удивлялась: как она могла столько лет прожить рядом с этой женщиной и ничего о ней не знать? Они оказались похожи: свекровь тоже рано стала вдовой, она тогда была даже младше, чем Зинаида - на два года. Они прожили душа в душу еще семнадцать лет. Когда старушка преставилась, Зина выплакалась, сделала генеральную уборку и заняла спальню свекрови – ее окна выходили во двор, а не на шумную улицу. А через год Зина и сама вышла на пенсию и наконец смогла отоспаться за всю невеселую жизнь. Может, положить ковер в одну из двух спален? Но они так малы, что персидский красавец не сможет вольготно раскинуться на потрескавшихся паркетных полах. "Нет, я попробую его втиснуть!" Пыхтя и отдуваясь, Зинаида втащила ковер в комнатку, свернула пополам и пристроила к кровати. Получилось красиво. Только она встала и окинула дело своих рук довольным взглядом, как зазвонил телефон.
Из трубки раздался оживленный голос Лады. Когда-то они были женами родных братьев и очень дружили. Женщины были разными: Зина – крупная блондинка с нежным лицом, Лада – невысокая брюнетка с вечной улыбкой на ярко нарисованных губах. Зинаида почти не красилась, и, лишь став достаточно взрослой, начала тонировать волосы, приближая цвет к задуманному природой. Как-то она сделала химическую завивку – это ей очень шло и было модно. Но племянник Мишуля поднял тетку на смех: «Отличная получилась негритянка!» Зина смутилась: она вовсе не выглядела смешной, но завиваться перестала. Когда она выходила на прогулку с собачкой, которую ей на время подкидывали родственники, прохожие любовались королевской статью, с которой дама шагала по улице. Она несла себя так, что близкие задумывались: действительно ли Зина происходит из простой семьи? Уж нет ли в ее жилах крови польских королей? Ведь именно такой поступью на коронациях отличались средневековые европейские инфанты! А сейчас, обходя грязные лужи, так же вышагивала по улицам северной столицы Зинаида. На самом деле отец Зинаиды Алексей Иванович Монов был русским, ровесником века, в армию загремел из Нижнего Новгорода во время краткосрочной войны России с Польшей. Несчастных солдат привезли в Петроград и разместили в больнице Николая Чудотворца на Пряжке. Потом их погрузили в вагоны и повезли в Белорусию воевать. В одной из деревень под Минском поляки окружили их и кричали «ренцы догуры!», что означало «руки вверх», а командир части, где служил Алексей, велел: «В плен не славаться!» Сам он ушел в разведку и не вернулся, все решили, что он убежал, и сдались в плен. После этого поляки погрузили солдат, чей возраст редко превышал 20 лет, в товарные вагоны и повезли в Белосток. Польские солдаты в плену очень издевались над ними. Не кормили, не поили. Позже, попав в Белорусию, отец полюбил рыбачить - на местной речушке под названием Ясельда. Там, на рыбалке он и рассказывал все эти подробности малышке Зине. На какой-то станции поляки готовили картошку, а наши солдаты с голодухи подбирали на ними очистки. Их привезли в Белосток, разместили в казармах и зинин папа внезапно и совершенно некстати заболел тифом. А пока он лежал в больнице, русских солдат распустили по домам. Алексей уехать не успел. Когда он вышел из больницы, на родину уже не отпускали. Тогда он устроился на ткацкую фабрику возить мануфактуру. Жизнь была тяжелая. Женился на Надежде Михелюс. Это было в польском городе Белостоке. Жил, работал, появились дети, началась война, но в армию Алексея не брали, так как у него не было советского гражданства. Позже он вспоминал всякие ужасы: как полицаи мимо возили евреев на расстрел. Обычное дело. И только в 1946 году им разрешили выехать в Белоруссию, чтобы получить русское гражданство. Приехали они в Пинск случайно - это был тот самый город, где он когда-то попал в плен. Зинин отец поляков ненавидел всю жизнь, вот и матери запрещал говорить по-польски. Утверждал, что поляки спесивы и обманчивы, манишку надевали и изображали из себя панов, а когда разденутся… Сами понимаете! Жизнь в Пинске тоже была тяжелая, раз Алексей был под немцем, его долго не брали на работу даже сторожем. А потом взяли на спичечную фабрику. Но, несмотря ни на что, его семья покупала спички. Вот насколько он был честен. Семья была большая, детей много. Хотя Зине еще не было 16 лет, в 1956 году она поехала с сестрой и братом на строительство железных дорог в Комсомольск-на-Иртыше - это такой поселок в районе Семипалатинска. Ребята даже видели два испытания ядерных бомб. Ее сестра и брат сбежали через год - легко ли разгружать вагоны со щебенкой! А Зина осталась. Куда же ей бежать? А потом ее полюбил Володька.
Прошли годы. Лада еще несколько раз выходила замуж и общалась с бывшими родственниками нечасто. Но в последнее время Лада и Зина снова стали близки. Лада стала женой аж в четвертый раз. Зина понравилась ее новому супругу. Они постоянно ходили друг к другу в гости, Зинаиду приглашали на дачу и доверяли ей маленькую собачку: Лада с мужем часто бывали за границей и не могли возить песика с собой. Зина нахмурила лоб: "То свекровь досматривала, то за собачкой ухаживаю. Интересно, а кто согреет мою старость?" Эта мысль все чаще посещала ее. Но вслух Зинаида такого не говорила. Она старалась выглядеть веселой и довольной, скромно полагая, что ее проблемы никому не интересны. Вот и сейчас ответила бодрым голосом. Лада с мужем опять собирались за рубеж и хотели по традиции пристроить Зине песика. Она знала, что зверек пережил свою прежнюю хозяйку, жалела его и уже согласилась взять на время. Как вдруг вспомнила об обстоятельстве, кардинальным образом переменившем ее скупой быт. «Лада, я не смогу сидеть с собачкой. Нет, я хорошо себя чувствую. Просто мне подарили дорогой ковер. Вдруг она на него написает? Мне самой его до химчистки никак не дотащить!» Зина с трудом выговаривала слова, она не привыкла отказывать людям. Ее сердце сжалось в комок, Лада сухо попрощалась и положила трубку. А Зинаида села переживать: «Какая же я несчастная!» Она не держала зла на родственницу, хотя однажды на похоронах Ладу сильно обидела их общая подруга Таня Брошкина. Зина в этот момент стояла рядом и была готова разнимать двух плачущих женщин. Вздорная медсестра Брошкина ей никогда не нравилась, но их мужья были друзьями детства, и Зине пришлось оставить это мнение при себе. Время примирило женщин. Все схоронили мужей, все снова общались. В последнее время Брошкина стала катастрофически терять память. Отправившись на зинин день рождения, забыла адрес и ходила вокруг нужного дома больше часа, пока не встретила Ладу, которая и привела ее в гости. Обрадованная Брошкина выудила из сумки сверток: "Это к столу! Очень вкусно!" От свертка несло тухлятиной, и брезгливая Зинаида спросила: "Что это?" Таня ответила: "Жареная рыба!" "А давно ты ее жарила?" Таня наморщила лоб: "Недели две назад! Как ты меня пригласила, я сразу решила порадовать всех рыбкой!" И она не издевалась. Зина потихоньку отправила вонючую рыбу в мусоропровод и пригласила гостей к столу. Выпив вина, Таня расплакалась: "Оказывается, у меня есть внук! Почему мне его не приводят? Я так люблю малышей!" Все смолкли. Внуку Брошкиной было двадцать семь лет, и гости хорошо знали, что она его воспитала. Зина от души пожалела выжившую из ума подругу.
          У Зинаиды никогда не было собственной собаки. Одно время в доме царила персидская кошка - но они живут так недолго! Девущка от души плакала, когда кошечки не стало, а племянница, увидев зареванные глаза любимой тетки, вдруг предложила ей свою старую собаку. Зина, зная, что племянница и ее муж день и ночь пропадают в офисе, согласилась. Она слышала, что собака больна. Видела, что ни у кого не поднимется рука, чтобы совершить то, что делают в подобных случаях. К тому же Зина была на пенсии. "Я ее выхожу!" - решила она. Так в доме появилась Зара. Женщина окружила собаку таким теплом и любовью, что животное окрепло и они даже стали выходить на прогулку. Это продлилось пару лет, но всему наступает конец. Собака вконец ослабела, в последние недели Зине пришлось выносить Зару на улицу на руках. Тяжело! Она не могла смотреть в глаза больного животного и была готова сделать для нее все, что угодно. Но Зары не стало. Зина решила больше животных не заводить. Она хотела прекратить череду бесконечных потерь. Через неделю после смерти собаки Зинаида отправилась в гастроном и заметила борзую, бродившую неподалеку. "Сбежала!" - подумала она: собака явно была не уличной - чистая, ухоженная, в кожаном ошейнике. Зина в задумчивости остановилась возле животного. А борзая, с небывалой тоской заглянув в глаза женщины, подошла к стоявшей у магазина урне. Она была голодна, но никак не решалась засунуть голову в мусорный ящик. Зинаида поняла, что собака хорошо воспитана и унижена непривычно бедственным положением. "Стесняешься, ах ты, бедная!" - сказала Зина. Ей захотелось прикоснуться к мягкому шелку на спине собаки. Она решила купить борзой покушать, как вдруг рядом остановилась еще одна дама: "Зара, вот ты где бродишь, милая! Голодаешь, бедная? Да, хозяин-то помер, а наследнички тебя на улицу выгнали!" Зина вздрогнула дважды: вначале от знакомой клички, потом - от очередного упоминания о человеческом бессердечии. Собака так и не стала есть из урны. Она пристально посмотрела на Зинулю, и женщина увидела в глазах борзой слезы. "Я сейчас, я быстро!" - сказала Зина и бросилась в гастроном. Она решила накормить собаку и отвести к себе: "Такая уж у меня судьба!" Однако, выйдя из магазина, Зина увидела, что Зару держит за ошейник та, другая дама: "Пойдем со мной, милая, я любила хозяина, буду и тебя любить. У меня хорошо, в загородном доме уже есть три собаки! Они тебе понравятся, мы дружно живем! Где трое - там и четверо!" Она прикрепила к ошейнику поводок, и Зара снова встретилась взглядом с Зиной. Ни та, ни другая не могли ничего сказать друг другу. Все было ясно без слов.
Зинаида сняла трубку и набрала номер племянника. «Мишуля меня точно выручит!» - подумала женщина, а вслух сказала с обычным придыханием, так похожим на восхищение: «Мишенька, а у меня для тебя сюрприз! Хочешь поменять старые ковры на новый? Он такой чудный, такой уютный! А стоит... Целое состояние!» Зина расхваливала ковер как купец на восточном базаре, но племянник заартачился. Его, видите ли, не устраивало, что ковер круглый. На самом деле он опасался, что рядом с «персидским чудом» спартанская обстановка его холостяцкого «флэта» станет выглядеть копеечной. А его пыльные и далеко не новые паласы, которые Зинаида предлагала обменять, оставила ему в наследство мама. Словом, переговоры зашли в тупик. Как принято в дипломатических кругах, стороны взяли тайм-аут. Что же ей делать? Зинаида налила чашечку остывшего чая – но пить не стала: скоро ложиться, вдруг ей будет не уснуть? Она присела и задумалась, глядя в окно. Почему осколки семьи упорно не желали складываться в единое целое? Ну почему все сами по себе? Даже к ней в гости стараются приехать порознь! Ей захотелось каждому что-нибудь подарить. Не то чтобы она собиралась прощаться, но все-таки... Ладиной дочке она отдаст колечко и брошку любимой бабушки. Мишуле, как хранителю архива, полагаются старинные фотографии в деревянных рамках. Можно еще распределить по племянникам и библиотеку – но муж так долго ее собирал! И потом, кому сегодня нужны книги, купленные за макулатурные талоны еще в семидесятых? "Королева Марго", "Женщина в белом"... Что бы ей еще отдать любимым? Зина обвела комнату глазами. Лисья шкура стала старой и пыльной, из нее так никто ничего и не сшил. Это один охотник ей подарил – еще при Володьке! Сервиз "Мадонна" муж привез из Праги, но он тоже не представляет такой ценности, как в советское время. Зина посмотрела на будильник, решила подумать о распределении презентов потом и поспешила к телевизору.
От семейной жизни у нее сохранилась привычка смотреть программу «Время». Раньше они с мужем и свекровью втроем уютно устраивались в гостиной, слушали и обсуждали новости. Теперь Зинаида смотрела на экран одна. Ей, как всегда, удалось увернуться от ненавистной фразы, которой ведущая заканчивала каждый эфир: «Как будут развиваться события – вновь покажет время!» - Зина выключила телевизор на секунду раньше. Она отправилась в спальню, по привычке разгладила простыню горячим утюгом, не спеша разделась и легла в теплую постель. Одеяло приятно окружило ее запахом лаванды. Какое блаженство! Она немного подумала, глядя в потолок, полистала одну из мишулиных книг и задремала. Встречи со звездами, которые описывал племянник, помогали ей лучше любого снотворного – но в этом она не призналась бы ему и под дулом пистолета. Книги Мишули заменяли Зине и снотворное, и колыбельные. Хотя всех этих милых песен и сказочек, которыми баюкают детишек, она не успела даже выучить. Единственная дочь Зинаиды умерла в возрасте пяти месяцев.
Она прикрыла веки и поплыла по реке воспоминаний. После школы Зина вместе с белорусскими подружками отправилась покорять целину –  тогда было так принято. Молодежь целыми кампаниями уезжала из родных городов и сел – родина призывала их на строительство объектов народного хозяйства. На целине Зиночка получила письмо. Соседский парень Володька писал, что давно влюблен в нее и даже тайно провожает, чтоб никто не обидел. Но так, чтоб она не замечала. Вдруг заподозрит неладное? Зина подумала - и согласилась с ним встретиться. Парень оказался высок, строен и скуласт. Он был скромным и – что подкупало – умел краснеть. Она совсем не удивилась, когда юноша сделал ей предложение. Она написала родным, что скоро выйдет замуж, уедет в холодный Ленинград - и получила одобрение. Но с отъездом на север вышли проволочки, поэтому Зинина дочь родилась на целине, не дождавшись изменений в жизни юной мамы. Зинаида и ее муж были счастливы. Он отправился домой один, чтобы подготовить все к приезду молодой семьи. Ему предстояло оповестить свою маму. Девушка боялась ее как огня. Через неделю Зинуля получила телеграмму: «Мама согласна! Выезжайте немедленно!» Девушка поняла, что ей придется ехать в поезде несколько дней – с грудным младенцем и тремя чемоданами! Но делать ей было нечего, муж вышел в Питере на новую работу и вернуться за своими девочками не мог. Так Зина с новорожденной оказались в поезде одни. В поездке крошка сильно простудилась. Заболела. Ее не стало прямо в купе. От горя Зинаида чуть не отправилась вслед за ней. Муж поддерживал Зину, как мог. При первой встрече свекровь обнадежила ее: «Не плачь! Девушка ты молодая, еще родишь!» Но Зинаида не беременела. Она стала болеть, и врачи запретили даже думать о детях. Она смирилась и грустила. Подрастали племянники. Засыпая, Зина подумала, что любит их, как родных детей.
Зина проснулась внезапно. Ее сердце временами замирало и через пугающую паузу запускалось снова. Надо ей принять лекарство! Она вскочила на ноги. В комнате, освещенной старинным электронным будильником с тускло светившимися зелеными цифрами, было темно. Зинаида совсем позабыла о ковре, который накануне втиснула под кровать. Зацепившись за его край, она упала и сильно ушибла колено. От ковров - один вред! Об один она споткнулась, когда выходила замуж, со второго ее согнали строгие прихожанки. Ни в храме, ни в ЗАГСе на ковры наступать не разрешалось. И вот - третья встреча с паласом. Плача от боли и обиды, она не спала всю ночь. А утром позвонила другу Мишули Эдику, который ее опекал. Парень отвез ее в больницу. Диагноз поставили сразу: «Трещина!» Пока накладывали гипс, она рассказывала Эдику о вчерашних событиях. «Обычный день, даже хороший», - привирала Зина, не желая огорчать парня подробностями отношений с родными. Вернее, подробностями их отношения к ней. Но Эдик читал между строк. Он предложил привезти злосчастный ковер в больницу и постелить в палате – для уюта. Зина в ужасе замахала руками: «Не надо, я об него уже один раз споткнулась! Не хочу его видеть! Да я здесь долго и не пробуду!» «Не беспокойся, мама Зина» - прозвучало ей в ответ. Зина ушла в укромный уголок и долго, горько плакала, чтобы ее никто не увидел.
В дверном проеме возникли знакомые фигуры. Дочь Лады и Мишуля! От неожиданности Зизишка привстала: она не привыкла видеть племянников вместе! Она изо всех сил старалась сблизить их, хотя парень и девушка постоянно были заняты. Но сейчас они держались за руки, выглядели взволнованными, и Зина почувствовала себя ... их мамой! Неужели она больше не будет одинокой? Так вот в чем было предназначение ковра! В палату вбежала Лада. Она была бледна, на губах – ни следа помады, чего не бывало никогда: «Зина, как ты? Прости меня, я так тебя люблю! А собачку мы уже пристроили, мы ведь сегодня в Париж улетаем на две недели!» По ненапудренному лбу Лады тек пот, и она сжимала руку больной так крепко, что Зина успокоилась. «Никому я не отдам ковер! Я положу его в гостиной, сверху поставлю круглый стол и приглашу родных на чашечку чая. А когда их ноги утонут в толстом ворсе, к сердцу каждого подступит тепло. И все мы снова сделаемся большой семьей. Разве может быть иначе?» Зинуля начала вспоминать рецепт торта «Наполеон», который можно испечь по такому случаю, и заснула. Ей снился Эдик. Бегая по окружности ковра, он изображал смешного циркового пони. Она спала и тихо улыбалась.

2015

Рассказ "ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ КОВРА" читает народная артистка России ТАТЬЯНА ПИЛЕЦКАЯ.
https://youtu.be/Sw1GPPtI7JU

2021

Иллюстрация - пастель Мих.Грушевского