Трудные дети

ИРИНА КИСЕЛЕВА: «ДЕТИ – ЭТО КОРОТКИЙ МИГ СЧАСТЬЯ!»

Июнь – время летних отпусков, а заодно и детских лагерей. Яркие бабочки и загадочные стрекозы… Манящий запах сосен, волны, аккуратные площадки, развевающиеся на ветру флаги, чистая территория, яркие краски, счастливые лица, отдельный кабинет… Мечта, а не работа! Так думала наша героиня по дороге в лагерь. Впрочем, всё пошло не по её сценарию. Знакомьтесь: жительница Петербурга Ирина Яковлевна Киселева.

«Поцелуй Мордашку!..»

Она родилась 9 мая грозного 1942-го в типичной советской семье. Отец, Яков Михайлович, – военный, мать, Лидия Ивановна, – заведующая яслями. Через три года они соберутся вместе и будут праздновать сразу два великих дня: нашу Победу и трехлетие маленькой шустрой девочки, которую отец ласково называл Мордашкой. В конце каждого письма к жене он так и писал: «Поцелуй Мордашку!..». А пока… шла война с постоянными стрессами, недоеданием и недосыпом. Отец воевал на Ленинградском фронте и прежде чем расписаться на берлинской стене, возил хлеб по Дороге жизни, три раза проваливался под лед и каждый раз с мыслями о милой Мордашке вылезал живым из коварных ладожских вод. Всякое было: и пешком добирался, и на попутках, но каким-то чудом выживал… За время войны он получил много наград, в том числе и благодарность Сталина.

Ирина Яковлевна вспоминает жуткую историю, рассказанную матерью подросшей дочери:
– А вы знаете, меня ведь могло и не быть! В конце февраля – начале марта (за два месяца до родов) мама понесла какие-то вещи своей знакомой. Она не знала, что ее приятельницы уже нет в живых. Позвонила. Дверь открыл какой-то опухший от голода мужчина, сразу протянул к ней руки и закричал страшным голосом: «Я тебя съем!». Бедная мама! Она бросила всё, что принесла, вырвалась и побежала... Она неслась со своим большим животом, то есть со мной, кричала и плакала…
На следующий день отец отправил Лидию Ивановну из Ленинграда в Тамбов. Там и родилась «Мордашка».

Возвращение

Прошло два года. В 44-м мать и дочь вернулись в Ленинград. Они жили на Ржевке. А вот и 1945-й – пришла долгожданная победа. Сразу же после войны многие западные источники утверждали, что после победы в СССР не было демобилизации. Эти заявления были беспочвенными. Наоборот, демобилизация, и при этом как можно более быстрая, была нам нужна, как воздух: разрушенной стране катастрофически не хватало рабочих рук. И 23 июня 1945 г. Верховный Совет СССР принял закон «О демобилизации старших возрастов личного состава действующей армии». Первая очередь уволенных из армии солдат была возвращена домой между июлем и сентябрем 1945 г.

Демобилизация и возвращение солдат домой были связаны с проблемами – вряд ли с ними сталкивались какие-либо другие страны. У солдат из войск маршала Жукова, уволенных в запас в Германии летом 1945 г., не было необходимого транспорта. Не хватало поездов и автобусов, поэтому значительная часть демобилизованных должны были добираться домой с конными обозами, которые также было решено перебросить на территорию СССР. Обсуждалась даже возможность отправить их на родину пешком – от неё потом отказались. Впрочем, именно так вынуждено было поступить множество депортируемых, которых Красная Армия освободила в Германии: они пересекали всю Польшу, проходя по тысяче километров. Тогда же вернулся домой и Яков Михайлович. Правда, на поезде.
Помощь государства демобилизованным воинам велась по двум направлениям: трудоустройство и решение насущных материально-бытовых проблем. По закону местные органы власти были обязаны срочно (в течение месяца) предоставить работу всем демобилизованным. Поэтому с ними сразу по возвращении вели массовую разъяснительную работу – из среды демобилизованных были привлечены пропагандисты и агитаторы из партийного, советского и комсомольского актива. Яков Михайлович, демобилизовавшись, тоже занялся партийной работой и даже был избран депутатом нескольких созывов в Гатчине, куда они вскоре перебрались.

От «Фиалок» к ТОСам

Кем быть девочке, которая уже вовсю училась в школе? Время бежит стремительно. Постепенно между родителями разгорелась нешуточная борьба. Мама видела её педагогом, а отец, страстно соскучившись по мирной жизни, хотел, чтобы артистичная Мордашка стала балериной: она здорово танцевала. Балерины из нее не получилось: подвели особенности строения ступни. «Ну что ж, пойдем в певицы», – решил отец: ведь Ириным голосом с четвертого класса гордился Дворец пионеров им. Жданова и возлагал на неё большие надежды!
Окончена школа. Она хотела угодить обоим родителям, поэтому успевала всё: и поступить в педучилище, и стать учителем начальной школы, и закончить институт им. Герцена, и отучиться в Университете марксизма-ленинизма, получив сразу два диплома, и все это время заниматься вокалом, и даже получать призовые места! Спев на каком-то конкурсе в Доме учителя «Купите фиалки», Ирина получила путевку на фестиваль, но директор школы, где она работала, не хотела лишиться образцового специалиста, спрятала приглашение подальше и навсегда зачеркнула ей карьеру певицы… Впрочем, весь этот багаж пригодится ей потом, в работе с трудными подростками.

В 60-е годы опять переезд – из Гатчины в Ленинград. Здесь наша героиня и замуж вышла за мастера спорта, преподавателя физкультуры, и сына Алешеньку родила.
Наступили 70-е… Каждое лето Ирина Яковлевна проводила с детьми в ТОСАх (были тогда такие трудовые отряды старшеклассников), где четыре часа дети работали в совхозе, а в свободное время – интересный досуг. Как правило, её отряд был самым лучшим. И везде верным другом и помощником был её муж. В РОНО заметили талантливого педагога и в начале 80-х «поощрили» – отправили работать начальником лагеря трудных подростков, которые состояли на учете в милиции.

Ох уж этот РВС!..

Она ехала и мечтала, как войдет, спокойно скажет «Здравствуйте!» и все галантно снимут панамки перед обаятельной женщиной. И вдруг… Что?!!! Как дети не спят? Как нет отбоя в 22:00? Что значит – не ходят строем? Как их собрать, как безопасность обеспечить? Как сидеть в лагере безвыездно??? А семья? А праздники, а дни рождения друзей и родственников? Уууууу...
– Пришла. В лагере бедлам: везде грязь, антисанитария, дети бездельничают; на полу валяется пьяный начальник лагеря, теперь уже бывший (дети звали его Шаня); мальчики и девочки (8–9-е классы) в одной комнате, перегороженной простым одеялом! Я в ужасе, а меня просят сотрудники РОНО и райкома: «Останьтесь всего на два дня, мы Вас потом заменим и т.д.».

Вечером Ирина Яковлевна пошла делать обход. Мимо идут подростки с пакетами на головах, никого, конечно, в упор не видят.
– Вы куда?
– Мы идем убивать Шаню! А ты, пигалица, молчи!!!
Завязалась драка. «Пигалица» села на мотоцикл и поехала в ближайшую воинскую часть просить помощи. Приехала с подмогой, утихомирили драчунов, одного окровавленного с ног до головы мальчика 12 лет повели в медкабинет. Видавшая виды врач спокойно сказала:
– А пусть подохнут, они уже всё равно не люди!

Только после этих слов Ирина поняла, что останется с этими детьми. Надолго. Жаль, что главного помощника – мужа – именно в то лето не было рядом. В то время её сын Алексей служил в Литве на базе Йонава. Это был первый – потом их будет еще несколько – спасительный звонок сыну:
– Мама, не паникуй! Я десантник, и ты теперь десантник. Сделай вот что…
Так прошел ее первый день. Тогда казалось, что она сойдет с ума от стресса. На следующее утро все услышали по радио голос начальника лагеря: «Внимание! Завтрак отменяется! Прошу всех собраться в столовой». Встретили нового «стратега» гробовым молчанием. Она произнесла краткую, но действенную речь:
– Ребята! У нас СОС! Наш лагерь закрывается.
Все приуныли. Но кое-что произошло за прошедшие сутки: накануне она встретила Сережу Ивлева, который учился у неё в начальной школе. Он оказался одним из лидеров всей «честной компании». Сергей встал и тихо сказал:
– Мы даем слово, что исправимся, Вы только помогите нам…
Сразу выбрали штаб из активных. Лагерь назвали «РВС» (ребята Выборгской стороны), назначили ответственных за труд, за спорт, за санитарное состояние, ну и, конечно, за досуг. Каждый день у них было интересное мероприятие. Плюс заработали кружки по интересам: футбол, волейбол, фотодело, рисование. Бонус – езда на мотоцикле. И спортивный судья, и тренер, и инструктор по вождению – всё она, Ирина. Да-да, начальника лагеря эти трудные подростки звали только по имени.

Грубость, цинизм, «безбашенность» трудных подростков – это лишь маскировка чувства собственной неполноценности, своей ущемленности и обиды. Поэтому, как ни странно, они, как никто, ценят человеческую ласку, истинное внимание и заботу. Ирина знала, что перевоспитание трудного подростка во всех случаях должно начинаться с обращения к достоинству этих юнцов, с веры в них. И дети потянулись к ней. К своей Ирине…

За лагерным забором

Узнав, что рядом находится лагерь Академии наук, Ирина решила показать своим трудным детям другую жизнь. Решили устроить соревнования между двумя лагерями. Когда приехали, она услышала оклик:
– Ирина, ты? Вот почему ваши озорники перестали у нас фрукты воровать!...
Оказалось, что начальник лагеря – бывший тренер по волейболу Яков Львович Прайс (в 11-м классе Ирина выступала за Россию). Ребят здесь приняли тепло, по-домашнему. После соревнований был поздний обед или ранний ужин:
– Дети – это короткий миг счастья! Я так хотела показать им хоть какую-то красоту, и они ее увидели: белоснежные скатерти, на столах цветы, аккуратные девочки в накрахмаленных передничках приносят угощение, причесанные и отутюженные мальчики галантно раскланиваются…

Когда вечер закончился, Ирина отправила ребят с двумя сопровождающими домой, сказав, что сама приедет через час: уж очень ей хотелось поговорить с бывшим тренером! Только подняли бокалы с шампанским, как с улицы явственно послышалось: «И-ри-на! И-ри-на! И-ри-на!...». Сообразив, что ребята без неё не поедут и быстро попрощавшись, она вышла к ним с опущенной головой, как нашкодившая ученица, и тихо сказала:
– Эх, вы, не дали мне с тренером часок поговорить.

Да, с ними не забалуешь… Кто-то приносил ей молоко, надоенное собственными руками, кто-то звал на рыбалку в шесть утра, и она твердила себе: «Надо!» и покорно сидела с удочкой, кто-то нырял за ней, когда она, сонная, упала в воду с какой-то кручи… Тогда за три месяца Ирина похудела на 25 кг.

Перед отъездом ребята устроили вечер, посвященный Высоцкому. Они сделали из простыней скатерти, поставили в стаканчики цветы, принесли чай и какие-то сладости – сделали всё, как в соседнем лагере:
– У меня сжалось сердце. «Какие молодцы!» – только и вымолвила я. А когда после концерта они запели песню «Мама, милая мама», я заплакала – как будто этот вечер мне посвятили!.. В 22.00 я пошла проверять, как они на ночь устроились. Пришла в их корпус – ни одного человека нет! Бегом в лес. Иду по лесу и молюсь: «Господи! Помоги!!! Где мои дети?». А они рядом, в ложбинке у потухшего костра песни поют!...
Через несколько дней приехала комиссия – приняли мою работу, наградили путевкой в Сочи. И вот наступило прощание. Завтра дети уедут к себе, а я – к себе. Они сочинили песню и спели ее перед комиссией. Там были такие слова: «Ни вы нам не нужны, ни вы, ни вы, ни вы, а только она!!!» – и все дружно показали на меня. У меня такое волнение было…

А потом был детский дом, где она задержалась на 12 лет. Но это уже другая история.

***

Однажды 15 лет спустя, эскалатор тихо мчал ее в глубину метро. Навстречу поднимались двое моложавых мужчин – военный и кто-то в штатском. Одному из них она улыбнулась и помахала рукой. А другой закричал: «Ирина!..» и стал восторженно рассказывать своему спутнику:
– Ты знаешь, кто это? Ты только послушай! Я благодарен ей за то, что она была в моей жизни!.. Она… Она…
Военный перебил его и с какой-то особенной теплотой произнес:
– Это была моя мама…