Картина 12, живописно-научная. 4 курс. Моя Россия

На четвёртом году занятий вся Академия шумела как растревоженное осиное гнездо. Император Александр пытался ускорять начатые реформы, и этот процесс не мог пройти мимо Академии. Был принят новый Устав Академии. В соответствии с ним, больше учебных часов отводилось научным дисциплинам, которые раньше не преподавались. Потребовалось приглашать профессоров из Санкт-Петербургского университета, которые должны были читать механику, физику, химию. Было образовано два отделения Академии: одно по живописи и скульптуре, другое – по архитектуре. Архитекторам читали точные науки в большем объёме, чем художникам. Но и художники всё-таки должны были изучать некоторые научные дисциплины.

Хотя Михаил и был силён в математике, по сравнению с другими однокурсниками, но даже и ему не понравились эти новации. Не желая плакаться другу Александру, он нашёл хорошего слушателя в лице Ивана Корсеева.
– Не понимаю, почему мне нужно изучать все эти скучные науки, если я хочу стать художником, – начал дискуссию Михаил.
– Не спеши. Я покажу тебе полезность каждой науки.
– Я умоляю – механика!
– А как ещё ты можешь быть уверен, что твои здания не развалятся.
– Прекрасно! Это важно для вас, архитекторов. Но я-то вообще не собираюсь ничего строить.
– Однако, ты будешь рисовать здания и машины. Механика – это анатомия для неодушевлённых объектов. И ты не сможешь правильно их рисовать.
– Тогда – что ты скажешь о химии?
– Ты сможешь грамотно придумывать новые краски. Как ты будешь смешивать вещества-компоненты, не зная, какой цвет в результате получится? Вслепую?!
– Хорошо. Но уверен, ты не сможешь защитить физику!
– Проще простого. Возьмём часть физики – оптику. Оптика нужна, чтобы знать, как обращаться с приборами для наблюдения. Это раз. Оптика учит, как свет проходит и отражается от объектов. Это два…
– Нет, с тобой совершенно невозможно разговаривать. Ты готов на всё, лишь бы доказать правоту учителя, – Михаил не нашёл ничего лучшего, чтобы закончить разговор.
Но уходя, он подумал: «Пожалуй, он не такой дурак, как кажется».

В общем, он стал прилежно посещать все научные предметы и старался учиться на отлично.
В зимнем семестре у них начался новый курс – архитектура. Преподавал архитектуру профессор Александр Резанов. Это был средних лет господин с пытливым взглядом, с бакенбардами и короткой бородкой без усов. Приблизительно двадцать лет тому назад он закончил Академию и был направлен на стажировку в Италию, где снискал славу гениального русского архитектора за реставрацию кафедрального собора в городе Орвието.
Студенты, специализирующиеся в архитектуре, должны были проходить в последующих семестрах различные специализированные предметы архитектуры: историю, теорию, практику. А живописцам и скульпторам давали архитектуру в течение одного семестра.

Резанов начал свой первый урок таким неожиданным заданием: «Как вы знаете, архитектура – это искусство строительства зданий. А какое здание дороже всего нашим сердцам? Правильно, наш дом! Сейчас каждому из вас нужно спроектировать дом своей мечты. Нарисуйте как можно подробнее. Карандаши, чертёжная бумага – и вперёд!»
Все студенты подпрыгнули от возможности пустить своё воображение вскачь. Хочу высокую башню, чтобы озирать всё вокруг – пожалуйста! Хочу с лестницей, чтобы спускаться сразу на пляж – минута, и всё готово. Резанов прохаживался между рядами чертёжных столов, иногда одобрительно покашливая. Через два часа все сдали свои работы.
Резанов торжественно объявил: «Философы предполагают, что по тому, как ты рисуешь идеальный дом, можно понять всё про твою личность. Так что теперь я буду знать, кто чего из вас стоит. Большинство из вас нарисовали сказочные замки. Видно, что замки эти определённо не могут стоять: вес верхней части ведёт к разрушению всего сооружения на мелкие кусочки. Кроме Вас, Никонов. Ваше сооружение вполне устойчиво. Но в нём так много толстых колонн, что фактически вы не сможете занести вовнутрь никакой мебели».

Все последующие свои занятия Резанов учил их «поверять алгеброй гармонию», как сказал А.С. Пушкин в своей трагедии “Моцарт и Сальери”. Он учил их, как учитывать уклон грунта и класть фундамент. Он рассказывал им про структурный каркас здания. Все научные дисциплины, которые они изучали ранее, пригодились в архитектуре. Механика была нужна для расчёта формы и нагрузки арок. Химия использовалась при выборе правильного цемента. Оптика требовалась, чтобы делать достаточного размера окна. Очередной его афоризм был такой: «Помните, друзья, вы строите не тюрьмы. Людям нужен свет как в церквях, так и в домах. Но всё это пока наша гильдия не засадит вас самих в тюрьму. Ха-ха-ха!»

Рулон за рулоном, их чертежи становились всё чище, клякс туши всё меньше, структурные расчёты всё надёжнее и конструкции – всё удобнее для проживания. Когда последний проект был закончен и защищён, Николай Брезе вдруг завопил на весь класс:
– Ура, мы сдали структурную механику, можно жениться!
– Что? На ком нам жениться? – Михаил отпрянул назад.
– Нет, это у студентов так говорят. Это значит, что мы теперь всегда можем найти работу и содержать семью.

На иллюстрации:
Александр Островский, драматург
художник Василий Перов
Государственная Третьяковская галерея, Москва

Оглавление        http://www.proza.ru/2019/06/12/820
Картина 11, голубая, дворцовая. 3 курс.  http://www.proza.ru/2019/06/13/119
Картина 13, авангардная. 5 курс.              http://www.proza.ru/2019/06/13/160