VI

 Конечно, Винченцио намеревался встретиться с Имельдой снова. И еще раз поговорить с ней, надеясь услышать историю ее жизни и те самые идеи, о которых она прежде лишь вскользь упоминала. Но юноша понимал, что его очередной визит к ней домой не приведет ни к чему хорошему: гордая хозяйка теперь может и вовсе не пустить его на порог. С Людовико больше не было нужды встречаться: он поведал Винченцио все, что мог сам знать и понимать в силу своего возраста. Значит, оставалось одно: устроить встречу с этой загадочной особой вне ее дома, так, чтобы это, как и на маскараде, было чистой воды случайностью или решением Судьбы.
 К счастью для Винченцио, удача улыбнулась ему достаточно скоро, когда он и сам того не ожидал. Ранним вечером, когда летнее солнце уже не приносило жару, а лишь приглушенно светило, приближаясь к закату, юноша без конкретной цели ходил по одному из островов, где никогда не было особенно многолюдно. Особенно теперь, в преддверии сумерек.
 Вдыхая уже несколько прохладный воздух, Винченцио силился понять, как же он сможет подстроить встречу с Имельдой без ее ведома. Возможно, стоит попросить об этом Луи. Но юноша понимал, насколько глупым он будет в этом случае выглядеть, и потому отбросил такой вариант.
 Солнце понемногу перетекало в розовато-золотой закат, окрашивающий часть безоблачного неба и верхушки деревьев острова. Прохладный ветерок поднял прядь волос Винченцио, чем вызвал у юноши легкий смех. Внезапно он обернулся и обнаружил возвышавшийся чуть поодаль монастырь святой Агнессы. Винченцио знал, что в эту женскую обитель навсегда закрыт вход не только мужчинам, но и просто мирянам, здешние монахини почти не контактировали с иными людьми, предпочитая уединение и затворничество. Что, кстати, было весьма нетипично для Италии, в чопорной Испании служители Бога и то имели больше свобод.
 Сейчас, на фоне розовеющего неба, стены монастыря выглядели наиболее мрачно и угрюмо. Казалось, это темное каменное здание вот-вот просто обрушится прямо на голову юноше, и потому он захотел было уже покинуть остров. Как вдруг до него донеслись звуки пения: хор монахинь начал исполнять церковный гимн.
 Прежде Винченцио уже не раз слышал, как поют в соборах и церквях, но эти голоса разительно отличались. Они словно сливались с природой, были неотъемлемой частью окружающего монастырь пейзажа, и звучали так завораживающе, будто тоже с нетерпением ждали захода солнца и покойной ночи.
 Поднимаясь на холм, где стоял монастырь, Винченцио повернул немного в сторону, еще не до конца понимая, что его на это сподвигло. Но когда он увидел большой камень, на котором сидела женская фигура в черном одеянии, все сделалось ясно.
 Точно в волшебной сказке, это чаровница вновь заманила его к себе, теперь и не было нужды придумывать неожиданную встречу: она состоялась и так. Впрочем, Имельда поначалу не видела юношу: она сидела на камне, слегка покачиваясь и запрокинув голову, с закрытыми глазами. Ветер шелестел ее одеждами, но Имельда не придавала этому значения. Подойдя ближе, Винченцио понял, что она вся обратилась в слух, она тоже слушает пение монахинь, и ничего больше для нее сейчас не существует.
 Юноша сам, как зачарованный, смотрел на нее, будучи не в силах сказать и слова, но спустя время все же набрался смелости и негромко произнес:
 - Синьорина Ментони...
 Немного вздрогнув, Имельда открыла глаза и с неким удивлением на него посмотрела.
 - Это снова вы? Вы следили за мной?
 - Нет, уверяю вас, я оказался здесь случайно, прежде я не был на этом острове, он мне показался таким тихим и уединенным... так приятно порой бывает побыть вдали от всей суеты нашего кипящего жизнью города.
 - Да, жизнью и всеми из нее вытекающими последствиями... - мрачно заметила Имельда, - Что ж, я здесь нахожусь по той же причине. Люблю слушать их голоса.
 Решившись, Виченцио сел рядом, не сводя с девушки глаз.
 - Вам нравится пение монахинь? Но я считал, вы равнодушны к церкви и, отчасти, к религии.
 - Это верно, но я не вправе запрещать другим верить, если им от этого лучше. Монахини этого монастыря искренне взывают к Создателю, пускай он их и не услышит. Зато это чудесное пение могу услышать я.
 - То есть, вы не верите в Бога?
 Губы Имельды дрогнули.
 - Не стоит искажать мои слова в столь категоричные утверждения. Именно так их и рассудили были инквизиторы, если бы начали меня допрашивать. Я не говорила, что неверующая, однако, полагаю, вы согласитесь с тем, что в наше время уже несколько наивно думать о том, что Господь - это добрый и при этом строгий старец, смотрящий на нас с облаков. И в окружении еще сонма ангелов с крыльями и сияющими нимбами. Нет, нет, это лишь утопия для детей и малообразованных людей. Хотя, надо отметить, церковь уже многие века хорошо пользуется этой выдумкой ради собственного благополучия. Везде обман, сплошной обман, и все ради наживы.
 Голос девушки сделался грудным и почти глухим, а взгляд мрачным и отрешенным. Понимая, что зашел слишком далеко в своих вопросах, Винченцио переменил тему разговора:
 - А Людовико не с вами?
 - Нет, он дома, ему уже пора спать, я оставила его с Розиной.
 - Да, он шустрый мальчик, настоящее дитя улицы, но держится с достоинством.
 Имельда грустно улыбнулась.
 - На что вы пытаетесь намекнуть, синьор ди Розальба? Все в городе знают, что Лю состоит под моей опекой, не являясь мне кровным родственником. По своему он происхождению он выходец из низов, плебей, может, цыган. Однако мне это совершенно безразлично, я люблю как своего сына. И в конце концов, в сказках не зря именно такие уличные оборвыши в итоге оказываются отпрысками королей и императоров. Почему Людовико не может быть из их числа?
 С последними словами Имельда уже засмеялась, и юноша понял, что обстановка немного разрядилась. Тем временем уже начало темнеть, в небе осталась лишь полоска розово-оранжевого цвета, а все прочее медленно становилось темно-синем, учитывая, что пока было новолуние.
 Поднявшись и оправив складки платья, Имельда сказала:
 - Уже скоро станет темно, мне пора возвращаться домой. И вам того же советую, мечтательный скиталец.
 Несмотря на насмешку в ее голосе, Винченцио нисколько не обиделся.
 - Позвольте мне вас проводить, Синьорина Ментони.
 Имельда вновь усмехнулась.
 - Вы весьма настойчивы, юноша, будьте осторожнее: не все столь терпимы как я, для вас однажды излишние порывы могут плохо кончится. В нашем городе в любой момент могут всадить в бок клинок или подсыпать в бокал яд. И если меня не окажется рядом, то... Боюсь, вас ожидает смерть. Ха-ха-ха!
 Ментони смеялась над тем, что выглядело нисколько не смешным. Теперь Винченцио даже немного испугался. Но девушке словно это и было нужно.
 - Что ж, если вы настолько смелый, то так и быть, я покажу вам даже свой кабинет в доме, вы бы все равно рано или поздно его увидели, не вечно же вам ходить у меня в саду под окнами. Пускай и порезались бы о стоящие там особые решетки... Да-да, не удивляйтесь, я прекрасно знаю о том, что вы там были, и про ваш спектакль, чтобы впервые попасть ко мне на прием... ВЫ были весьма убедительны, надо отметить, более несведущий врач бы точно поверил. Но вы не актер, синьор ди Розальба, и не умеете лгать и притворяться. Вам была нужна я, с самого начала. Мужчины, увы, такова ваша природа, с ней не поспоришь, потому я вас не осуждаю.
 Эти слова Имельда говорила уже на пути к каналу, поправляя свои бархатные перчатки. Она почти не смотрела на Винченцио, словно зная, как ему теперь стыдно и неловко. Но, похоже, всерьез собиралась показать ему уже весь свой дом, велев гондольеру отвезти туда их обоих. Что его ожидало дальше, юноша еще и не подозревал.

 * * *

 Вновь очутившись на пороге поместья Ментони, Винченцио замер в предвкушении. Велев ему идти следом, Имельда спокойно прошла через коридор, после чего зашла в комнату, где на оттоманке мирно дремал Людовико, хотя время еще было не позднее. Осторожно присев рядом с мальчиком, Имельда вновь ласково коснулась его волос и поцеловала в лоб. Затем тихо позвала Розину и велела его переодеть и уложить в кровать. А затем вновь позвала растерянного Винченцио за собой. Они поднялись на верхний этаж, а затем прошли по коридору к самой дальней комнате, скрытой за мрачной темной дверью. Юноше начало казаться, что все происходящее сейчас - воплощение какого-то безумного романа: вечер, полутемный коридор с дверью в конце, и странная молодая особа в черном, держащая в руке странной формы подсвечник в виде арабской лампы со свечей. На мгновение Винченцио даже подумал, что сходит с ума, а все происходящее - плод его расстроенного воображения. Но все оказалось иначе, это было реальностью.
 Достав маленький ключ и повернув его три раза в замке, Имельда открыла дверь и зажгла другие свечи в комнате, находившиеся возле широкого письменного стола. Помимо бумаги, чернил и перьев, там находились еще странные пузырьки и банки, засохшие остатки птичьих крыльев и пучки трав, а на стене висели соединенные вместе  листки с красноречивыми надписями: "Слепая вера без сомнения - удел глупцов и непередовых людей!", "Истина всегда лежит в тени сомнения" и "Люди молятся выдуманным ими же богам в надежде получить от них прощение, только за этим".