Крик чайки

Егор ФЕДОРОВ – ДОЛУН

КРИК ЧАЙКИ
(Из реальных событий)

I

Однажды мы с другом собрались на рыбалку, ехать нам было километров десять на моторной лодке. Убаюкиваясь под одномерным урчанием «Вихря-30-го», я гляжу, как рядом мелькают берега больших и малых островов. Вижу их размываемые течением крутые обрывистые склоны. Смотрю пристальней, а вдруг из-под песка вымылось что-нибудь интересное. Давно это было, но помню, как отец на таком же берегу нашел черепки древней глиняной посуды.
Годы летят, как дни… Может ли быть такое, что и мы, народ саха, подобно этим крутым берегам, под ударами бурных волн исчезнем в пучине жизни? Нет-нет, да и залетают в голову тревожные мысли.
Я ложусь на днище лодки и всматриваюсь в небо. Там, на синем просторе, белоснежные чайки парят так беззаботно, что и тебе на душе становится легче и спокойней. А ведь говорят, что в чаек превращаются души тех, кого поглотили воды. Может быть, и так…
Сбросив газ, моторка уткнулась в песок. Мой товарищ с причальной цепью в руке выскакивает на берег и ловко привязывает лодку к тальникам. Торопливо разводим костер и завариваем чай. Перекусывая, наблюдаем за зашедшей клином в остров речной заводью. Рыба вышла на нерест. Поверхность воды бурлит, как при сильном дожде. Быстро закончив с едой, обильно смазываем лица средством от комаров, нагружаем сети на плечи и идем к заводи. Она только издали показалась нам небольшой, приближаясь, видим, что это целое море. Накачав резиновую лодку, ставим сети. Весело смотреть, как вереницей тянутся поплавки, похожие на белые кораблики из мультиков.
Вдруг мы услышали звук мотора, который остановился возле нашего привала. Поглядев друг на друга, рванули в сторону того берега. Не замечая бьющих по лицам веток тальника, только откидывая их руками, бежим изо всех сил.
– Если это воры, надо хорошенько их проучить, пусть только попробуют зариться на чужое! – успеваю крикнуть другу.
Запыхавшись, прибегаем к шалашу и видим, что у костра курит незнакомец. Немолодой уже якут. Он сам, кажется, испугался выражения наших лиц, вскочил на ноги и, протягивая руку, двинулся навстречу, молвя подобающие случаю слова. Я, остудив свой пыл, подхожу к нему и тоже отвечаю подобающе: кто такие, откуда. Недавний мой гнев сразу улетучился.
– Сейчас пообедаем, гостя надо хорошо приветить, – ставлю кипятить чай.
За едой мирно беседуем. Но рассказ у нашего гостя вышел непростой:
– В начале девяностых на этом песке мы нашли девушку-якутку. Только истинные изверги, исчадия ада могли сотворить с ней такое. Хотели скрыть содеянное в реке, но ей удалось выбраться на этот берег. Я своими глазами видел её труп. Она лежала, согнувшись, на том самом месте, где сейчас ваша лодка. Голое тельце уже портилось от жары. Ужасное зрелище… А перед ней на песке нарисованы лодка и цифры. Говорят, по ним и нашли убийц, – голос его задрожал, глаза увлажнились и смотрят куда-то на восточный берег, а сердце, видно, исходит горючими слезами.
Тяжело видеть, как плачет старый мужчина. И у меня что-то встает в горле. Неужели может такое быть? Но похоже на правду. Странно, как я раньше об этом ничего не слышал? Ведь моя деревня недалеко отсюда, мог бы и знать.
– А тех, кто это сделал, всех судили? - спрашиваю я.
«Суд»… Будто до того всесильно это слово, что может воскресить ту девушку…
– Кажется, нет. Кто-то отделался психбольницей. Некоторые сбежали. Разве найдешь, в каком уголке необъятной России они спрятались?! Только одного, говорят, поймали. Дали ему пять лет, сейчас, наверное, уже на свободе.
Как это обидно и больно! И где же всевидящие очи справедливого суда? Или времена были такие? Чего только не рассказывают про эти девяностые. А как тяжело было тем, кого это коснулось напрямую… Я словно воочию вижу, как эта девушка угасает, пытаясь дозваться помощи. Эх, если бы мы там оказались!.. Все прежние радостные мысли о хорошем отдыхе словно испарились. Отчего же все так страшно, печально и мрачно?!
Позже, побывав на родине, я поспрашивал людей и узнал об этой истории. Я посвящаю этот рассказ всем попавшим в беду и безвинно погибшим прекрасным якутским девушкам.

II
Начало лета. У второкурсников – горячие дни. Извечная суета подготовки к экзаменам. А те, кто сдал все вовремя, упиваются заслуженной радостью. Назавтра скинулись, кто сколько может, накупили провизии и всем курсом выехали на Чочур Мыран (Высокая сопка возле г. Якутска, излюбленное место отдыха якутян. – С.Ф.). Лес, поле, Чочур Мыран – все в зелени и пышно цветет. С ясного неба искристым водопадом льется солнечный свет. Взобрались на сопку, развели костер и нажарили мяса. Рука об руку гуляли на раздолье и пели песни.
В этот самый день решилась судьба Айаала и Саргы. На волне всеобщей радости друзья в шутку устроили им «свадьбу», кричали «горько!», одев на пальцы изготовленные из проволоки кольца. Ах, молодость – ты неуемна всегда и везде. В разгар веселья староста группы от имени всех друзей вручил молодым путевку на теплоходный круиз к Ленским Столбам. У Айаала с Саргы от радости и волнения не нашлось слов, чтобы поблагодарить их за неожиданный подарок. Откуда они тогда могли знать, что у них в руках билет на путешествие в совсем иной мир? Только густой лес, кажется, знал об этом, он закачался и загудел, словно предупреждая их, но молодежь ничего не заметила. Парень с девушкой отошли от товарищей, взошли на самую вершину сопки и, прислонясь к белоствольной березке, говорили, говорили… о счастливой жизни... о будущем…
– А ведь несколько дней назад мы и догадываться не могли, что скоро поедем отдыхать на Ленские Столбы. А затем поедем на твою родину, в Нюрбу. Мне так хорошо! Мы всегда будем вместе, так ведь? – Саргы с верой и любовью взглянула на Айаала и прижалась к его груди.
– Саргы, посмотри на это цветочное поле. Вот так же всегда будет прекрасна и наша жизнь. Для нас всегда будет светить солнце. Сегодня нам хорошо, а завтра будет еще лучше, – шепнув ей на ушко, Айаал крепко обнял Саргы.
Взявшись за руки, они пошли к друзьям. Опять начались забавы и шутки. Свадьбу они решили устроить сначала на родине у парня, в Нюрбе, затем в доме у девушки, в Покровске, и осенью, для друзей – на Сергеляхе (Студгородок Якутского госуниверситета. – С.Ф.).
В последнее время Айаал будто все время куда-то спешит. Раньше был неторопливым. Сейчас он идет одалживать у друзей резиновую лодку и палатку. Это был их совместный с Саргы план. До Ленских Столбов они поедут на теплоходе, но обратно до ближайшей деревни они решили приплыть на лодке. Там их должны встретить, приехав с Покровска, родные Саргы. Почти все ребята с группы были против этого плана, отговаривали, пытались объяснить обо всех опасностях… Но никому, кажется, не под силу изменить указ Джылга Хаана (божество судьбы в якутской мифологии. – С.Ф.).
В день отъезда друзья пришли провожать в речной порт. Все обнялись в молчании. Только Айаал с Саргы попытались веселиться, но ничего у них не получилось. Никто и слова не промолвил. Друзья с щемящей тоской провожали взглядом девушку и парня с рюкзаками на плечах.
…Бескрайние просторы великой реки. Айаал гребет в сторону виднеющегося впереди острова. Двухместная резиновая лодка плывет легко и послушно. Айаал вверх и вниз взмахивает крепкими мускулистыми руками. Осталось совсем близко до грозной стремнины большой реки. Саргы волнуется, от тревоги у неё все щекочет внутри, она то и дело одергивает желтый спасательный жилет. Там, на фарватере, на могучей груди реки, могучие волны накатывают друг на друга. Вдруг маленькая лодчонка завертелась на них, словно щепка. Какая огромная волна! Не видя преград, идет сплошным валом. Саргы от страха закрывает глаза, голова идет кругом, она цепляется за веревку по бортику лодки. Брызги от волн беспрерывным дождем окатывают их, словно из ведра.
– Саргы, не бойся, эта лодка верная, устойчивая, – сквозь гул слышен радостный и уверенный крик Айаала.
Саргы успокаивается и открывает глаза: у милого друга лицо расплывается в улыбке, показывая ряд белоснежных зубов. Отблески солнца на брызгах воды покрывают искрящимся нимбом его загорелые широкие плечи в тесном для них пробковом жилете и курчавые черные волосы.
Госпожа матушка-Лена больше похожа на морской залив: белоснежные трехэтажные теплоходы, огромные танкера и над ними с пронзительным криком летают белые чайки, на берегу – маяки на опорах, и всюду, до горизонта, рассыпаны мелкие острова. Как она безбрежна и прекрасна! Девушке все интересно и она оглядывается вокруг. Берег, с которого они отплыли, виднеется позади тонкой полоской, островок, к которому они добираются, чернеет впереди, это значит, что они на середине пути, подумалось ей. Лодка неторопливо качается, следуя волне. Саргы совсем успокоилась. Задорными глазами она разглядывает парня. Его густые брови, светлые глаза, нос с горбинкой, который достался в наследство от отважных предков, но такие нежные губы; тонкую талию и могучую грудь, его прямой стан, все это она словно увидела впервые, и она вся загорелась от тайных желаний. Этот молодой красивый парень, который гребет перед ней и улыбается, навеки будет её, подумалось ей, и даже немного возгордилась, что именно она оказалась для него лучшей из всех девушек. Мочки ушей покраснели, щеки загорелись, соски на грудях затвердели и задрожали в напряжении, коснувшись надетого на неё жилета. Саргы засмущалась и опустила глаза.
Какие они огромные, эти речные суда, словно облака летят по небу. И белые, и черные. Гудят, дребезжат, когда проплывают мимо лодки. От умиротворения Саргы охватывает такая нега, что она хочет выразить всю радость в строках стихотворения:
«Белеет парус одинокий
В тумане моря голубом,
Что ищет он в краю далеком,
Что кинул он в краю родном…»
Как хорошо жить, как покойно и вольно плыть вот так по реке! Внутри все переполняется радостью, от самого сердца идут волны любви к этой жизни и окутывают все тело легкой и теплой негой. Девушка срывает повязанный на шее платок и приветливо машет им проплывающему с грохотом судну: «Э-эй!». Лоскуток белой материи трепещет над рекой, словно крыло чайки. На судне отвечают звонким воем сирены. Как милы и добры все вокруг, и я, и ты, и он, самый близкий и верный друг и защитник Айаал, и эти приветливые русские матросы на судне!
У Саргы только крыльев нет, чтобы взлететь. Под качание волн она вспоминает о давно прошедших временах. Вот так же, наверное, в старину прибыли русские первопроходцы, но у них были деревянные лодки. Остановились на берегах Туймаады. Посмотреть на дивных людей, говорят, собрались все якуты. Думал ли тогда предводитель якутов, Тыгын Дархан, о том, что будет через 400 лет? О том, что по грозному течению реки, никого не остерегаясь, будут вот так плыть и отдыхать юные Саргы с Айаалом? Вряд ли.
Резиновая лодка с шуршанием уткнулась в выступающий мысом песчаный берег небольшого островка. Айаал с веревкой в руке прыгнул на отмель и вытянул лодку на сухое место. Погода нынче знойная. Лучи солнца осыпаются жарким дождем. Саргы резвится как малое дитя, балуется, подпрыгивая высоко и бегая по чистому песчаному берегу, только пятки блестят. Айаал смотрит ей вслед, весь объятый покоем оберегающей любви. «Голубушка моя Саргы, я никогда её не опечалю, ничем не попрекну, никому не дам в обиду, клянусь вот этим всевидящим солнцем!» – прошептал он внутри губ и погнался за девушкой, настиг её, подкинул вверх и поймал в свои объятья. Уткнувшись носом, целует и щекочет её мягкий животик. Саргы заливается смехом и сучит ножками, как маленький избалованный ребенок.
– Айаал, Айаал, ты такой сильный, я для тебя словно младенец, будь поосторожнее, ведь я хрупкая, как хрусталь, – она обнимает его за шею и прижимается горячими губами.
Незабываемые, неповторимые мгновения юности, о котором потом приходится только вспоминать.
Айаал с Саргы на руках уходит за кусты. Небольшой кусок материи, прикрывающий затвердевшую до дрожи грудь, быстро соскальзывает. У парня трясутся руки, от нетерпения выступает пот, перехватывает дыхание. От желания крепкого мужского тела девушка выгибает спинку, постанывает и закрывает глаза. Как оно упоительно, первое настоящее сближение разгоряченных тел! Они возносятся на небо, забыв обо всем вокруг. Первая чистая и трепетная любовь, и первые стенания от боли, когда девушка превращается в женщину. Как сильны и горячи мужские ласки! Она впивается пальцами во вьющиеся волосы и прижимает его голову к своим торчащим белым грудям. Как она сладка, неудержимая страсть юности! Со стороны реки повеял легкий ветер, и ветки тальника зашевелились и наклонились. Только они увидели эту любовь и зашептались, пригнувшись друг к другу.
Саргы положила голову на грудь Айаала и тоже шепотом рассказывает о будущей жизни:
– Когда я стану матерью, одену на дочку самое красивое платье, повяжу ей на волосы красный бантик, мы возьмемся за руки и пойдем гулять по улице. Все прохожие будут завидовать и оглядываться на нас, как это будет хорошо! А если будет мальчик, он всюду будет следовать за тобой, вы будете охотиться, ты научишь его водить машину, будешь иногда ругать за баловство, но он у нас будет послушный, ведь правда, Айаал? – глядя ясными глазами, она сама балуется, оторвав травинку и притрагиваясь ею к носу парня.
Айаал резко чихает, и вместе с этим у него вновь пробуждается страсть, он крепко обнимает девушку. В глазах у девушки маленькая бойкая девчушка с бантиком в волосах прибегает ей навстречу и с криком «мама!» цепляется в её ноги.
Парень с девушкой полежали немного, успокоились и вскочили на ноги.
Вода в чайнике уже вскипела и брызжет белой пеной на огонь. Айаал нашел какие-то деревяшки и завозился, сооружая подобие маленького столика. Что-то ломает, бьет руками и ногами, стучит. Между тем то и дело находят время обниматься и целоваться. Они решили провести несколько дней на этом необитаемом «Островке Робинзона». Поставили палатку. Проверили продукты. Айаал пошел к реке и поставил несколько «закидушек». Потом нашел тальниковый ствол и начал её усердно остругивать. Почему-то это Саргы не понравилось:
– Что за чертову палку ты стругаешь, дружок?
– А на чем мы будем жарить рыбу, дорогая? – парень с удивлением поднял голову.
Саргы обняла его сзади и сказала на ухо:
– Мы собираемся поймать акулу? – затем озорно засмеялась.
С еще большим удивлением Айаал посмотрел на свой рожон: «И в самом деле, как я раньше этого не заметил?» – и откинул палку в сторону.
В рюкзаке расплавилось масло, и девушка отмыла его в воде, отряхнула. В это время заметила вдалеке в фарватере проплывающую с гудением лодку, которая то исчезала, то появлялась между волн. Лодка сбросила газ и повернула красноватый нос в сторону Саргы, и ветер донес обрывки криков, которыми переговаривались люди на лодке. Девушка побежала от них, взбегая по рыхлой почве берега к палатке.
– Айаал, там люди на моторке к нам едут, – от тревоги и смущения она спряталась за его спину.
 – Ну и пусть едут, поговорят да уедут, милая моя, – парень, не проявляя беспокойства, ласково посмотрел на девушку.
Гул мотора приблизился и заглох у берега. Два молодых человека выскочили из моторки и вброд по мелководью пошли к палатке. Одежда и наружность у них были ужасно неопрятные. Сколько вот воды в великой Лене, а они, кажется, не мылись не меньше года. Смрад от них шел страшный. От брезгливости Саргы повернулась спиной к ним и пригнулась, чтобы спрятаться в палатке, и тогда, увидев её светлое нежное тело, пришельцы от вожделения облизнули свои губы. С недобрым лукавством перемигнулись между собой.
Они и не подумали здороваться. Один из них, с побитым свиным пятачком вместо носа, по-хозяйски уселся за только что сделанный стол, нагло раздвинув ноги. У Айаала внутри все вскипело, но он виду не подал.
– Здравствуйте! – первым начал он разговор.
– Здрасьте! Кто такие и откуда? Гуляете здесь или забавляетесь? Вот мы, например, каждое лето вот так отдыхаем. На подножном корму, а-ха-ха! – пришелец захохотал, показывая железные зубы, почесал спутавшуюся копну волос.
– Браток, угостишь нас, чем можешь? – сидящий за столом взглянул в сторону палатки.
Айаал прогнал бы их, но не хочет драки, чтобы не испугать Саргы, и от этого только губы прикусил. Молча налил «гостям» чая, открыл банку рыбных консервов.
– Хозяин, а где же наше вино, или жалко тебе?
– Хмельного нет, и вам бы осторожнее с этим на воде, – хоть в душе Айаал и невзлюбил гостей, но проявил что-то вроде беспокойства, лишь бы мирно отвадить их.
У того, кто с железными зубами, губы потрескались и застыли в бессмысленной улыбке, а глаза бегают, и Айаал подумал, что у него не все в порядке с головой или он наркоман.
– Хоть потонем мы, хоть выплывем – не твое это дело, – процедил «Железный Зуб».
Налил себе чаю из чайника на костре и с противной жаждой шумно отхлебнул из кружки. Айаал без всякого желания видеть его отвернулся. Слушавший молча их разговор курносый с усилием проглотил еду и приказным тоном просипел:
– Пусть твоя жена или любовница выйдет из палатки и станцует нам, пожалуйста, стриптиз. Если не захочет, мы и сами сделаем так, чтобы она вышла.
Оба вскочили с мест и начали по-шакальи прокрадываться к палатке. Парень 22-х лет со стальными мускулами, в самом расцвете молодых сил и не думал уступать свою подругу этим псам и встал у них на дороге. Негодяи все же испугались крупного парня атлетического телосложения и остановились. Блеснул нож. Вся сдержанность Айаала куда-то исчезла. Он наотмашь ударил в голову гадко ухмыляющегося «Свиную Морду». От тяжелого удара того подкосило на месте, со скрюченными руками он упал лицом вниз и нож отлетел в сторону кустов. После короткого поединка два бича свалились возле разворошенного костра.
Скоро «Железный Зуб» очнулся, промычал какое-то ругательство, смахнул рукавом кровь с разбитой губы и с видом, что получил свое, сел, отвернувшись спиной.
– Проваливайте отсюда живо! – грозно рявкнул Айаал.
– Ладно, ладно, – от страха у бича все тряслось, он весь скукожился, как щенок и глаза его забегали.
Айаал с омерзением отвернулся. Тот подергал лежащего товарища, но он не шевелился.
– Я его оглушил, скоро очнется, затащи его в лодку и быстро, пулей отсюда.
Бич снова попытался поднять друга, но бесполезно, совсем тот соплей оказался. Айаал схватил его за шиворот, поволок и бросил в воду, словно это был какой-то мешок. «Свиная Морда» очнулся, огляделся в непонимании, помотал головой. Будто вспоминая, что случилось, не моргая, посидел с открытым ртом и слюна потекла по жабрам на разбитый подбородок.
– Ну, давай, давай живее уезжайте! – тяжело выговорил Айаал от злости.
Он схватил за локоть сидящего в воде, кинул его в лодку и повернулся ко второму. Тот молча схватился за нос лодки и толкнул её в воду. Мотор взревел и лодка помчалась в сторону фарватера. Сидящий за рулем повернулся и что-то прокричал, размахивая рукой, и Айаал подумал, что тот, кажется, ему грозится.
Саргы, которая наблюдала за всем этим из палатки, прибежала и обняла парня.
– Айаал, уедем отсюда, эти бичи приедут мстить, мне страшно, – плечи затряслись в плаче, дрожащей грудью она прижалась к нему.
Айаал сквозь тонкую одежду чувствовал её клокочущее от страха сердечко и в жалости крепко обнял.
– И-и, бедненькая моя, успокойся, они больше не приедут, не бойся, я же с тобой, – успокаивая, он гладил её затылок и долго целовал.
Но у самого в сердце стало неспокойно, и он решил, что надо уезжать.
– Саргы, собери быстро вещи и сложи в одном месте. Я принесу лодку, надо её надуть, – он побежал туда, где была спрятана лодка.
Прибежал – и видит, что единственный их транспорт испустил весь воздух. Колом, который он так старательно строгал, в нескольких местах проткнули резину.
– О, какая досада! Ведь видел же, что они подходили сюда, но не обратил внимания. Если бы раньше узнал, руки бы им переломал! – у Айаала все внутри напряглось от гнева.
Он схватил кол и бросил в воду, тот, перевернувшись в воздухе, воткнулся острием в песок.
– Саргы, дитя моё, беда у нас, лодка наша непоправимо испорчена, мы можем только останавливать проезжающие моторки.
Волнение Айаала передалось Саргы, у неё зашумело в ушах. О, ведь не зря однокурсники догадывались об опасностях, предупреждали их, но они не послушались. Вот что бывает, когда подводит рассудок. «Мама, мама дорогая, она наверно вся извелась в ожидании. И почему я обманула её, сказав, что нас будет много? Какая я дура! Мама, прости меня, свою глупенькую дочку за ложь, я побоялась, что не отпустишь… А милый мой Айаал, он наверняка винит себя… Все разрушили эти заезжие бичи», – она склонилась над собранными вещами, а в душе все кипело от беспокойства.
Торопливо собрали палатку и перенесли на другое место в кустах, чтобы не было заметно. Так прошло три дня. Как назло, не проехало ни одной лодки. Только судна проходят с шумом. Они махали и кричали им с берега, но тем и дела до них нет, плывут себе своей дорогой. Как ни злись, но ничего не поделаешь.
Айаал бы пустился вплавь по реке в поисках людей, но он боится оставлять Саргы одну. Сегодня четвертый день, продукты кончились. Айаал твердо решил завтра же сделать задуманное, и Саргы не стала противиться, только взглянула полными слез глазами и кивнула в согласии. Сегодня их последняя ночь. Парню отправляться рано утром, и он, сделав кое-какие приготовления, улегся спать.
Ему приснилась мать, которая умерла, когда он еще был маленьким. Она протягивает ему руки с противоположного края поляны. Всюду множество цветов, и они с Саргы, взявшись за руки, прямо по ним бегут маме навстречу. Бедная матушка целует их обоих, обнимает и говорит о том, как она по ним соскучилась, как она их ждала, а сама так счастлива от радости.
– Айаал! Айаал! Вставай, там лодка причалила к берегу, – он почувствовал, как Саргы на коленях забралась в палатку и дергает его за плечи.
Услышав встревоженный голос Саргы, Айаал резко сел на постели. Он чуть не рассмеялся, увидев, как Саргы с круглыми, как у испуганного зайчонка, глазами сидит, сжавшись в комочек, у входа в палатку. Но веселье сразу пропало, когда он вспомнил о том, что на этот безлюдный остров могут приехать те бичи, чтобы отомстить за прошедшее. Молча прислушиваясь, он успокаивающим тоном сказал девушке:
– Сколько их? Пойдем, разглядим их в бинокль, может, это проезжающие, тогда они бы нам помогли.
Оба ползком выбрались из палатки и, прячась за большим кустом, посмотрели в бинокль.
– Те самые бичи, но их уже четверо, с ними один пожилой человек. Удивительно! Номер их лодки такой же, как у моей комнаты, как я раньше этого не заметил? – прошептал Айаал Саргы, затем, полежав немного, повернулся к ней: – Они идут сюда. Ты иди в палатку. И не выходи, ладно? Не бойся. Я пойду, попробую поговорить с ними, что же они никак от нас не отвяжутся, тот, старый, вроде помягче нравом, делать нам больше нечего, – сделав несколько шагов, он вдруг повернулся к Саргы.
Как она прекрасна, его милая Саргы! Будто стараясь запомнить навсегда, он вглядывался в этот чистый светлый лобик, в эти испуганные, готовые брызнуть слезами черные-пречерные глаза, в эти чуть приоткрытые полные губки. В груди странно шевельнулось сердце. «С чего бы это?» –мелькнуло в голове, он так крепко обнял девушку, словно никогда не захотел бы отпустить. Какая она нежная, его милая Саргы! Её маленькие плечи совсем скрылись в его широкой груди. В нос ударил сладкий запах любимой девушки, от этого закружилась голова и он закрыл глаза. Успокаивая её, прижался губами к ушам:
– Не бойся, все будет хорошо, – шепнул он ей и пошел навстречу незваным гостям.
Пока он шел к ним, предательский страх исчез сам собой. Бичи остановились там, где раньше стояла их палатка и о чём-то спорили. Увидев вышедшего из кустов Айаала, один из них что-то сказал другим. Все повернулись к парню. Словно встречая дорогого друга, губы у них разверзлись в улыбке.
– Здорово, братишка! Ну, как дела, что нового? Мы приехали просить прощения. Тогда выпивши были, извини, дорогой, – радуются, делают вид, будто в тот раз ничего такого не случилось.
Айаал потерял осторожность. На какой-то миг краем глаза он заметил, что один из них вертит в руках тот самый выброшенный им кол. «Опять этот чертов кол, как он здесь…». Вдруг он почувствовал тяжелый удар в спину. Заточенное острие палки прошло сквозь ребра и выскочило у него из груди, вместе с этим вокруг брызнула кровь. Страшная боль прошлась волнами от пяток до макушки. Айаал не смог сделать ни вздоха, земля под ним пошла ходуном, загудело в ушах. Последней искрой сознания захватило заплаканные от страха глаза бедной Саргы. И сразу наступила ночь.
Саргы сидела в палатке и слышала, как на берегу Айаал разговаривает с пришельцами и временами посмеивается, это успокоило её, и она улеглась лицом вниз на постель. Даже чуть прикорнула было, но тут она услышала, как кто-то прибежал и остановился возле палатки. «Айаал», – подумала Саргы. Вдруг лезвие ножа распороло верх палатки. Черт с оскаленными железными зубами протянул в рыжих волосках руку и схватил девушку за косу. Черные с отливом волосы оказались между пальцев с синими наколками. Страшный девичий крик вознесся ввысь и резко сорвался.
На берегу, у стола, который он так старательно делал, лежал лицом вниз и подрагивал бедный Айаал. Между лопаток торчал и качался заостренный кол. Стоящий рядом бородатый изверг привязал к его ногам веревку и они вдвоем потащили Айаала к густым зарослям тальника. За ними по желтому песку потянулась полоска свежей крови.
– Милая моя Саргы, прости меня!.. Они взяли меня коварством, сзади. Не ругай меня, когда встретимся на том свете, – душа Айаала никак не могла отлететь, и он еще долго лежал и хватался руками за стебельки росистой травы.
III

Их обоих затащили в лодку. Парень уже был мертв и смотрел на бескрайнее небо помутневшими, заледенелыми глазами. На дне лодки истерзанная, замерзшая до красноты голая девушка пыталась подняться на колени, но один из злодеев сидел и хохотал, положив ей на спину ногу в окровавленных сапогах.
Сначала сбросили парня, его труп с привязанным на шее камнем сразу исчез в бурлящей холодной воде Лены. Когда скидывали девушку, её тонкая белая рука застряла между железок корпуса лодки, и был страшен хруст, с которым ломались её кости. Оказавшись в воде, она захлебывалась и пыталась выйти из воды, но они поджидали её и с тем же мерзким хохотом били её железной лопастью весла по голове и плечам. Потеряв сознание, она ушла в глубину. Неизвестно, сколько она так проплыла, но ей показалось, что кто-то толкнул её наверх. Из последних сил она выбралась на поверхность и глотнула воздуха, жажда жизни заставила её повернуть в сторону темнеющего поодаль берега.
Волны, волны, черные, бурлящие, пенные волны великой артерии северной земли! Безжалостная ко всем, готовая прибрать все себе, с суровым нравом и холодными водами матушка-Лена в этот раз словно размякла сердцем и попыталась помочь девушке. “Доченька, доберись скорее до берега”, – шептали воды северной реки. Её мелкая зыбь неторопливо и мягко гладила голые плечи барахтающейся в воде девушки. Обессиленная девушка доверилась воле волн и, захлебываясь в белой пене, пыталась грести одной рукой в направлении берега. Над ней парили души утопленников – белые чайки с беспокойным гомоном летели камнем вниз: “Давай, держись!” – их крики тревожили наступающее тихое и безмятежное утро.
Ступив на спасительную твердь берега, у девушки, боровшейся за жизнь, подкосились ноги и она упала на колени. Попыталась ползти по мокрому песку. Зияющие раны на расцарапанных сосках, к которым не прикоснулись губки нерожденного ребенка, больно потерлись о песок. Нагнувшись, она хотела прикрыть дрожащей здоровой рукой растерзанный низ живота, но сквозь бледнеющие пальцы неостановимо сочилась кровь и алые капли растворялись в речной воде.
– Люди добрые, где же вы? Мой Айаал! Умоляю, спасите меня! – улегшись на спину, попыталась она крикнуть, но голос не вышел из горла, только кровавая пена потекла по краям губ.
В отчаянии девушка при помощи одной руки постаралась продвинуться дальше на берег... но сил не хватило. Понимая, что истекает кровью и умирает, она подняла голову и с тоской взглянула заплаканными докрасна глазами на поднимающееся солнце. И вдруг, словно вспомнив о чем-то, начала выводить на песке черточки. А потом... Потом все кончилось. Нежные белые пальцы, начавшие писать, навеки застыли на том песке.