Красный колдун

                КРАСНЫЙ КОЛДУН.

     О наступлении среднего возраста Кэти возвестил тот факт, что она стала реже посещать свадьбы друзей. Зато на похороны ее звали все чаще. Список телефонных контактов, по которым ей никто никогда не ответит, быстро увеличивался. Удалять их у нее не поднималась рука. "К тому же, скоро к ним добавится еще один. Интересно, кто в трубке останется самым последним?" Этот вопрос Кэти решила оставить при себе. Она посмотрела в зеркало. И не увидела ничего. Ничего особенного. Тонкая талия и грива волос куда-то исчезли. Даже ее длинные ноги казались теперь короче. Никто не вспоминал, что в детстве Кэти была красивее своего брата Мориса. Капризный мальчик болел, медленно развивался и долго решал, кем ему хочется стать: "Я бы в хореографию пошел..." Мать охнула, отец поморщился. Но у брата обнаружились способности. От успеха он расцвел. Критики ценили не только мастерство, но и выдающиеся внешние данные новой звезды.
Превратившись в юношу, Морис сделался невероятно хорош! На бедрах - ни грамма жира, казалось, что боков у него не было совсем, прямо из торса росли ноги, а о ширине плеч танцовщика слагали кантаты… Его танец околдовывал! Западные антрепренеры прозвали его «Красным колдуном» и предвещали, что обаянию нереально красивого гения подчинится вся планета. А Морис, будучи и в Париже, и в Нью-Йорке, мечтал поскорее оказаться дома, чтобы обнять сестру и броситься в ванну с горячей водой накануне очередного сексуального приключения. А приключений было много. С годами утонченный танцовщик стал смотреться все эффектнее. Пока не оказался слишком хорош, чтобы жить. Она где-то читала, что смысл человеческой жизни - в самоусовершенствовании. Если это так, то брат уже у цели. Он так добр, умен и изящен... Когда Морис стал чрезмерно изящен, Кэти забеспокоилась и настояла на его визите к врачу. Брат покинул просмотровую с серым лицом, эскулап обнял его за плечи: "Ну зачем вам, дорогуша, знать то, чего знать не нужно?" А потом пробормотал ей: "Год, не больше!» Она все услышала.
     Прошло целых два. Кэти ему так ничего и не сказала. Из самой Барселоны прислали экспериментальное лекарство, но и оно не помогло! Брат становился все изящнее. Сегодня она увидит его в последний раз. Стадия заболевания такова, что завтра Мориса отправят в реанимацию. Насовсем. Так сказал доктор. Брат оттуда больше не выйдет. Сестру к нему уже не пустят. В палату заглянули фанаты Мориса, подкупившие алчную медсестру. Они не смогли сдержать глупых воплей: «Это что, он? Ни фига себе!» Кэти, словно сквозняк, захлопнула двери и бросилась к рыдающему брату. Его изящный стан отек от лекарств, кудри повылезли, а стройные ноги стали напоминать лыжные палки. «Принеси зеркало!» - шепнул он, но Кэти отрицательно покачала головой. «Ну, а что вы хотели? Распущенность до добра не доводит!» - участливо сообщила толстая врачиха. «Какая распущенность? Да знает ли эта медичка, что Морис трудился у станка, как каторжный? А как он боролся со склонностью к полноте? Надеюсь, он так и не узнает, чем болен..." - подумала она, но вслух спросила другое: "Значит, я могу уехать? До тех пор, пока..."
Вопрос она адресовала докторше, но тут Морис, вроде бы задремавший лицом к стене, нашел в себе силы повернуться и даже приподняться, опершись на истончившуюся руку. Ему недавно вкололи наркотик, и перед сном нечеловеческая боль в некогда жарком и ладном, а сейчас покрытом холодным липким потом измученном теле, ослабла. Морис вновь обрел способность чувствовать и расслышал слова Кэти. Он посмотрел на сестру огромными глазами, полными ужаса и неверия в неизбежность. А еще в них были гнев и запрет: "Замолчи!" Она нашлась: "Пока тебя, милый, не переведут обратно!" Брат лег и отвернулся. Кэти показалось, что Морис знает: обратно его не переведут! Сестра еле расслышала, как несчастный даже не прошептал, а прошелестел: "От воспаления же легких не умирают!?" Она погладила его по голове. У них был богатый опыт молчаливого понимания.
     Десять лет назад заболел отец. Мать выла, пока они с братом облегчали страдания умирающего. Диагноз отца они тоже оставили при себе. Они никогда ничего не обсуждали. Брат и сестра и без этого всегда были очень близки. Вместе приехали из провинции, поселились вдвоем. Кэти хлопотала по хозяйству - она могла даже починить утюг - а Морис танцевал. Как весело было спорить с ним на тему типа: «Кем лучше быть: спивающейся беременной глухонемой лесбиянкой или отсидевшим срок безработным геем негритянского происхождения с примесью еврейской крови?»! Их оценки всегда совпадали, и они смеялись: «Тетки в стиле Susie Quatro бальзаковского возраста - невеселая картина! Что хорошо в двадцать лет, в шестьдесят - глупо!» Но о многом они не разговаривали.
Кэти догадалась, в чем дело, когда попыталась заигрывать с красивым платиновокудрым другом Мориса, дотемна задержавшимся в их доме. Парень ее тогда даже не заметил, а утром она встретила его полуодетым на собственной кухне. Так он у них ночевал? Зачем? Но она уже тогда умела оставлять ненужные вопросы при себе. К тому же, у нее самой от нечастого секса стало сильно повышаться давление - так, что из носа ручьем лилась кровь. С любовью было покончено. Гораздо большее удовольствие Кэти получала от дневного сна и ночной еды. Кэти иногда казалось, что ее нет и никогда не было на свете. Только во время сна и еды она чувствовала, что живет. А сексом за них обоих пусть занимается брат. Не зря же его называют секс-символом!
     И вот он - символ прошлого. Неупорядоченная страсть отпустила его, дав смертельные плоды. Измученной тенью Морис лежит в гробу. Рядом воет мать, спецом приехавшая из Челябинска: "Сынок, встань! Я тебя всегда любила!" Что она врет? Никого она не любила! После панихиды Кэти обнаружила ее в доме - и напряженно поцеловала. Они с Морисом уже давно дали старухе ключи: так, на всякий случай - мать же! Бабка деловито утрамбовывала коллекцию бархатных пиджаков сына и золотых перстней с призрачно-прозрачными камнями чистой воды в грязноватые пластиковые мешки с надписью "О'кей". Что она делает? Морис так гордился этими цацками! Помешалась она, что ли? Но Кэти как всегда оставила вопрос при себе. Мать же! Она же единственного сына потеряла!
А полубезумная бабка воровато оглянулась в поисках добычи: что еще тут плохо лежит? Не обнаружив ничего лакомого, она принялась связывать сероватой бечевкой вешалки. "Мама, плечики-то вам зачем?" - взвыла Кэти. "На память, дочка, на память! Надо еще мраморную столешницу от чугунных ножек оторвать!" - кивнула бабка в направлении антикварного столика, - "Морис мне его завещал!" Кэти наблюдала, как грузчик помог матери разломать столик. Но это было не все. "Дочка, а когда мы будем делить квартиру? Ты все организовала?" Кэти молча вышла на лестницу. В спину ей донеслось: "Имей в виду: я - против кремации! Делай с его урной, что хочешь! Только к отцу не подхоранивай! Морис же - извращенец!" Кэти резко развернулась, вернулась в квартиру и с размаху съездила зарвавшейся бабе по морде!
Ничего этого и быть не могло. Сестра-близнец Мориса умерла через минуту после рождения. Да, точно! Обнаглевшую бабку прошиб холодный пот и она остановилась как вкопанная: но кто еще мог так поставить ее на место? Морис постоянно твердил, что физически ощущает присутствие сестренки! Да она и сама привыкла мысленно обращаться к дочери. Так или иначе, теперь мать уж точно осталась одна. Лучше все-таки ей останки Мориса сжечь! Плакат со стены ярко сверкнул ярким огнем красивых глаз сына и лозунгом: «Красный колдун покоряет Токио!» С ума она что ли сходит? Бабка тихонько заскулила и принялась утрамбовывать в клетчатый мешок серебряный подсвечник, подаренный Морису на гастролях самим Барышниковым. Она и не заметила, что вставленный в него огарок свечи почему-то еще тлеет.

***

Наутро в квартире нашли обугленный труп старухи. Следов пожара нигде не было…

2016

Рассказ "КРАСНЫЙ КОЛДУН" в исполнении телерадиоведущего ЮРИЯ ГАТИ.
https://youtu.be/swkc_EJp3D8

2021