Неточный расчет

  НЕТОЧНЫЙ РАСЧЕТ

Пафнутий в замешательстве оглядывался по сторонам. Все в этом кафе было экстремально: низко нависший и почему-то набранный из паркета потолок, мутный аквариум с единственной снулой рыбой и орущий старыми хитами телевизор. Вокруг было полно престарелых одиноких теток, похожих на тоскливых клоунесс. Неужели жена пригласила его сюда, чтобы попробовать примириться? Вот дура! Они поздоровались, и она пошла «пудрить носик». Да ну ее в баню! Он собрался было уйти, когда услышал: «Ура! Ты свободен!» Свеженакрашенная Алена бросила на заляпанный жиром столик пахнущее типографской краской свидетельство о разводе и потянула за ремешок сумочку, висевшую на спинке стула: «Поздравляю! Ладно, мне еще надо успеть к косметологу!»
Паф посмотрел на явно не подлежащие ремонту щеки бывшей жены и впервые смолчал. Раньше он с ней спорил. Вечно она врет! К счастью, больше он ей не муж. Прежняя жизнь казалась невыносимой. Под конец совместного проживания муж тоже дико раздражал Алену. И виной тому были не измены. Паф был и остался ей чужим. Он громко шаркал тапками, много раз за ночь вставая то попить, то пописать, то покурить. А жуткий стук топора, доносившийся из мастерской, где Паф слесарничал! Чем больше Алена выходила из себя, тем шире ему улыбалась. Все ее подруги считали, что супруги живут душа в душу.
На следующее утро Пафнутий открыл глаза и лениво потянулся: «Как хорошо, что мы с Аленой развелись!» Какая же удобная кровать! И рядом нежится в ласковом сне его Лайма. Этой кровати они ждали много лет. Честно! Паф, а полностью - Пафнутий, любит Лайму с первого курса. Прибалтийка еще только водила пальчиком по вывешенному на дверях деканата списку зачисленных на первый курс, а окружающие уже задумывались, что кроме науки в жизни существуют эклеры в кафе, розы на скамейке и изумруды на пальчике. От Лаймы исходил аромат страсти. Пафнутия покорила ее смелая манера заправлять в джинсовую юбку мужскую рубашку. Так не делал никто из его знакомых. Талия, достойная статуэтки! А еще у Лаймы была фарфоровая кожа и льняные волосы. Ей тоже приглянулся плечистый сибиряк.
Через неделю она уже заправляла в юбку рубашку Пафнутия: "Паф! Ты меня балуешь!" Самая красивая пара факультета! Но увы, перспектив не было. Как получить прописку и остаться в Ленинграде? Оба они не хотели расставаться с Ленинградом. Но где им жить? И кто станет сидеть с их детьми? Нежно обнимая Лайму под романтические трели Демиса Руссоса, Пафнутий зорко оглядывал общежитскую танцплощадку. Неподалеку от них в кампании крашеного блондина баловалась «Каберне» их однокурсница, пухленькая Алена. Она-то была из Питера! Проводив Лайму и избавившись от пугливого блондина, Пафнутий настырно проник в спальню Алены. Он занимался с ней сексом до утра, так и не закрыв дверь в комнату ее родителей. "Настоящий мужик!" - вздохнула безвольная Алена. На втором курсе она родила сына, а Паф получил прописку. Отныне на лекциях он садился рядом с юной женой и озирался: где Лайма? С кем сидит?
Паф жутко ревновал, когда прежняя пассия улыбалась другим парням. Но что он мог поделать? Что мог ей предложить? Зато он стал ленинградцем! У его радости был горький привкус. Улучив момент, Паф встал перед Лаймой на колени: «Не прими мою любовь за слабость! Все, что мог, я тебе отдал! Пока у меня больше ничего нет!" Лайма промолчала: она догадывалась, что женятся на квадратных метрах, а жить приходится с характером! Однако она, как и Паф, не желавший прощаться с Питером, не стремилась вернуться в Прибалтику. Накануне диплома Лайма стала мамой, а ее - увы! - женатый соблазнитель подарил красавице однокомнатную квартиру и выделил ежемесячное пособие.
             Алена знала про роман мужа с Лаймой сразу. Бороться с переживаниями ей помогали жестяные банки с горько-сладким «Gin&Tonic». Через несколько лет от непомерной выпивки с ней приключился микроинсульт. Речь Алены стала несвязной, она часто заговаривалась и по многу раз повторяла одно и то же. Однажды раздраженный Паф даже ударил ее: «Тебе надо было родиться мужиком!» Кровь жены вскипела: «Тебе - тоже!» Стараясь не замечать расплывшуюся фигуру жены и переругиваясь с невыносимой тещей, Пафнутий отныне как можно больше времени проводил на службе. Он считал себя похожим на песок в ладони: чем сильнее на него давишь, тем быстрее он утекает. Алена давила. Паф утекал. Он соглашался на все командировки и однажды в холле ташкентского отеля столкнулся с Лаймой.
Прибалтийка прилетела в Узбекистан по тем же служебным делам. Морщин у Лаймы не было совсем, изменились только ее краски. Ярко-голубые глаза были наглухо задраены изумрудными линзами, ногти нарощены, губы и брови - татуированы. Щеки Лаймы, в юности нежно-бело-розовые, отныне были аккуратно закрашены пунцовыми румянами. Прелестные русые локоны - коротко острижены, радикально выбелены и жестко завиты. Но для мускулистого Пафа она стала еще красивее, и африканская страсть вспыхнула с новой силой. Лайма нравилась всем, и это не могло не вдохновлять мужчину. Даже высокие узбекские чины с вожделением рассматривали бесстрастного «белокурого специалиста». После совещания безразличная Лайма прошла мимо. Ошеломленному Пафу показалось, что она его оттолкнула, и он не сразу заметил, что в его руке осталась записка. Паф сжал ее так крепко, что не сразу смог прочитать неровные строчки: «Я люблю тебя и буду любить всю свою жизнь!» Боже! Через минуту он сжимал красавицу в объятиях.
По возвращении в Питер любовники стали встречаться регулярно. Алена втихаря изучила телефон неверного мужа и, обнаружив интимную переписку, устроила скандал. Пафнутий сгладил ситуацию, а себе поклялся, что уйдет к Лайме, как только его сын окончит десятый класс. Несколько лет Паф разрывался на части, и вот - препятствия позади. Дети выросли, рядом - Лайма, она любит его, и все они - ленинградцы! Как говорили в старом кино: "В сорок лет жизнь только начинается!" Так им с Лаймой еще нет и сорока! Но жизнь полна сюрпризов. Даже если она - новая! Наутро после «первой брачной ночи» вторая супруга поставила вопрос ребром: «Или в доме будет чисто, или я - красивая! Выбирай!» Ну что он мог ответить? Когда их нечастые гости, зайдя, боялись присесть, чтобы не испачкать одежду, Лайма проводила пальчиком со свежим шиллаком по толстому слою пыли, объясняя: «Мужу убирать некогда, он, между прочим, работает!»
Лайма открыла глаза: "Пафик! Сваришь кофейку?" Это был их ежеутренний ритуал. Кофе в постели. Безоблачное счастье. "О чем ты думаешь?" Паф свел брови: "Как построить отношения с моим сыном и твоей дочкой!" Лайма хихикнула: "И с Аленой?» Пафнутий отвернулся: "Не надо. Она-то одна осталась из-за нас!" "Ну и что? - отвечала любимая, - Я по ее милости тоже без тебя прожила - целых двадцать лет!" Паф переменил тему: "Вот будет прикол, если мой Санька на твоей Дашке женится!" "Не дай Бог!" - отрезала Лайма. Пафнутий внимательно посмотрел на любовь всей своей жизни и впервые она не показалась ему красивой. Сколько же в ней желчи!
На экране мобильного высветилось смс. "Папа. Позвони мне!" Паф выслушал сына и брови поползли вверх: "Лайма, ты где? Представляешь, мой Санька женится на еврейке! Собрался в Израиль уезжать! Нужно разрешение!" Лайма не расслышала. Она зашла в спальню дочери и обнаружила там здоровенного темнокожего красавца, недвусмысленно обнимавшего ее девочку. Всю ночь напролет они занимались сексом, даже не удосужившись закрыть двери! Как когда-то Паф! Лайма охнула: «Дашенька, он же - негр!» В ответ дочь вскочила и принялась нервно собирать вещи: «Мама, у нас с Магомедом все серьезно! И ничего не было! Вообще стучать надо!" Лайма дала дочери пощечину и разрыдалась. И тут ее гипотетически-экзотический зять заговорил: «Мама, мы скоро поженимся и уедем в Нью-Йорк! Если Вы не станете нам препятствовать!" «Мама?» Лайма вернулась к себе, устало присела на пуф и кивнула Пафу в сторону "детской": "Иди полюбуйся!"
Узнав, что дочь Лаймы, как и его сын, собралась "за бугор", Паф нахмурился: как же он попал в такую западню? Вытерпев восемнадцать лет брака с опостылевшей женой, вырастив сына и ценой невероятных усилий обретя гармонию с любимой, мужик столкнулся с прежними проблемами. Их дети собирались покинуть дома навсегда! Питер им, видите ли, нехорош! Знали бы они, чем он заплатил за возможность здесь остаться!
В тот же день Паф купил билет в Сибирь и поехал навестить мать... Они говорили весь день, а потом нестарая и мудрая мама посоветовала Пафу вернуться к первой жене. Сын промолчал. Он не посмел рассказать матери, что накануне отъезда получил от Алены смс: "Привет, милый! Как ты? Счастлив с тезкой звезды? Сынок наш женится, как ты знаешь! Но это еще не все, у нас будет не две, а сразу три свадьбы: я тоже выхожу замуж. За того самого блондина из телевизора! Это - мой одноклассник, любит меня со школы!»
В самолете из его бумажника выпорхнуло фото Лаймы. При взгляде на потрясающее лицо и точеную фигуру Пафу отчаянно захотелось пирожков с капустой, которые пекла Алена. Он впал в полудрему. Ему приснилась первая жена: она дотошно ставила заплатки на локти его старого халата - причем, не только снаружи, но и изнутри - чтобы мужа не бесили болтающиеся лохмотья. А Лайма старые вещи выкидывала! Хорошо, что последствия инсульта у Алены почти исчезли. Теперь бы она его не раздражала! В разгар болезни она повадилась умничать: «Милый, крокет и крикет - это разные вещи! Не называй шпалеры гобеленом! Это неприлично!» И объясняла разницу. А еще ее обуяла болтовня. От рассвета до заката жена говорила - и только о себе! В семь утра Алена уже торчала у Пафа перед носом, вынимала из поседевшей копны застрявшие бигуди, и, мешая ему бриться, пронзительным голосом плела небылицы: «Когда я ушла из манекенщиц, меня перехватил «Аэрофлот», и я стала стюардессой. Я тогда уже была мастером спорта международного класса по йоге и легко закидывала ногу за ухо! Ко мне сватался шейх! Но я ему отказала и пошла в «Интурист»!» Паф бесился и спорил.
Он-то знал ее со студенчества и помнил, что жена подрабатывала один раз в жизни - когда носила кабель на телестанции и смешно называлась кабельмейстером! Наверное, путалась там со своим блондинчиком! Какой к черту шейх? Незадолго до развода он спросил: «Алена, зачем ты столько врала?» Она усмехнулась: «А о чем бы ты иначе со мной разговаривал?» Паф сконфуженно примолк - и то правда - а потом поинтересовался: «Как там блондинчик? Говорят, умудрился сделать карьеру ведущего?» Алена наклонилась к уху Пафа: «А знаешь, хвалит мой голос! Позвал читать погоду!» Что же ему теперь делать?
Паф до одури боялся летать, но, с тех пор, как в поездах запретили курить, выхода не было. Едва железная птица начинала стремительный разбег, он засовывал под язык успокоительно-расслабляющий новопассит и средство для понижения артериального давления, погружаясь в бесконечно-безразличную полудрему.
В питерском аэропорту Паф поспешил на стоянку, сел за руль и через восемь минут закончил жизнь, оказавшись там, куда мечтали попасть все мужики с советских времен. Его голова воткнулась меж беломраморных грудей Главпевицы. Но последним, что он услышал, оказались не сладострастные стоны звезды, а визг тормозов, глухой удар и звон осыпающегося стекла. И умер Паф не от восторга - он заснул за рулем и врезался в автобус, с капота которого улыбалась мечта всех мужчин, одетая в минимальное бикини. Ремнем безопасности он не воспользовался, а подушка эйр-бег не сработала.

2016

Актриса ЮЛИЯ БОЧАНОВА представляет рассказ "НЕТОЧНЫЙ РАСЧЕТ".
https://youtu.be/DfJ_FON37F8

2021