Картина 21, сапфировая. Купечество. Моя Россия

Михаил встретился с родителями Елизаветы. Точнее говоря, мать Елизаветы, Ольгу Николаевну, он уже раньше видел у себя в доме, когда она примеряла платья для его матери. Но говорить с ней получилось теперь в первый раз. Ольга Николаевна успешно сочетала своё портновское мастерство с ведением домашнего хозяйства, поднимая на ноги Елизавету и её младшую сестру Марию. Отец Елизаветы, Андрей Васильевич, сапожничал. Он был неразговорчив, предпочитал после работы пропустить стаканчик вина и спокойно прикорнуть в своём кресле-качалке, никого не беспокоя.

Елизавета и Михаил стали добрыми друзьями. Они стали встречаться каждый день, и он не мог дождаться часа, когда можно будет увидеть её и поговорить с ней. Её язвительные и саркастические высказывания уравновешивались его многословными и более консервативными монологами. Иногда они ходили на гулянки-вечеринки, танцевали польки и кадрили.
 ***
Незадолго до Рождества, за ужином, мать начала разговор этаким фальшиво весёлым, беззаботным тоном:
– Миша, я встретила замечательного человека, Менщикова.
– Что, князя Меньшикова?!
– Господь с тобой, я иногда сомневаюсь, чем ты там занимался в Академии. Князь Меньшиков, да будет тебе известно, был вор при дворе Петра Алексеевича, сослан в Сибирь после Петра, где и умер. Эка, полтораста лет тому назад! Нет, наш – другое дело. Савва Менщиков – владелец нескольких заводов на Урале. Миллионщик, не меньше!
– Тогда должно быть отличный человек…
– Брось свои сарказмы. Да, он хороший человек, полон многообещающих идей. И мы приглашены к ним завтра на ужин.
– А не мог бы я вместо этого остаться дома и разобраться с красками?
– Прошу, будь умницей! И кроме того, у него дочь…
– Меня не интересует женитьба!
– Только познакомиться.
– Правду говоришь?
– Я же сказала.
 ***
Когда экипаж с Михаилом и матерью прибыл к дому, где остановились Менщиковы, вся их семья вышла на ступени подъезда, чтобы встретить гостей. Сама Менщикова излучала заботу, гостеприимство и неотразимое обаяние. Она поцеловала Михаила в щёку и пожелала счастливо встретить Рождество, и он понял, что уже любит её всем сердцем. Отец и дочь были сама красота. Оба высокие и стройные, они отличались необыкновенным сочетанием чёрных как смоль волос, сапфирово-голубых глаз и белой кожи. Эти черты, часто свойственные сибирякам и так необычные для жителей Центральной России, начисто лишали присутствия духа и приводили Михаила в замешательство. Когда они вошли в гостиную, дочь, которую звали Аграфена, прыгнула на софу как раз рядом с ним и принялась щебетать:
– Ах, мсье Никонофф, я в таком восторге! Право же, какое невыразимое удовольствие говорить с таким образованным, светским человеком, как Вы! А нам так не хватает светского общества в Екатеринбурге. Умоляю, скажите, что нынче в моде в Петербурге? Носят ли плиссе? в полосочку? ленты? помпоны?
Михаил, имея отличную зрительную память, мог бы нарисовать почти любое дамское платье, которое он видел в Петербурге. Но он счёл это настолько пустячным для себя, что в ответ только пробормотал:
– Помпоны, везде помпоны.
– Очаровательно! – вскричала она. – Да, Нижний Новгород великолепен, но я не могу оставаться здесь слишком долго. Модные дома на Кузнецком мосту просто божественны. И ассамблеи – я так люблю музыку и танцы. А потом – в Петербург! Вы возьмёте меня в Петербург после того, как мы поженимся?
Михаил от неожиданности даже поперхнулся, кое-как, неловко извинился, вскочил и выбежал из гостиной. И… что за оказия: здесь он попал в тесные объятия пыхтевшего сигарой Саввы Менщикова:
– О, мой дорогой мальчик, я как раз шёл с тобой поговорить! Ты один, среди всех этих сонных, трусливых нижегородских купцов, можешь понять меня.
– Интересно, чем же я отличаюсь от них?
– Утверждаю очевидное – ты получил хорошее образование, ты можешь быть архитектором. Ты был в столице, знаешь европейские порядки, новые направления развития, так сказать, веянья. Наконец, ты толковый, смелый молодой человек, – Савва воодушевился. – Теперь, брат, пришло наше время – время предпринимателей. И мы возьмёмся за строительство железных дорог.
– Но у кого достаточно капиталу для железных дорог? Пока что только государство строило их, – возразил Михаил.
– Компания с объединённым капиталом – вот решение, – подмигнул Савва.
– Трест, то есть товарищество на вере?
– Точно! Я знал, что ты толковый малый.
– Но какая может быть “вера”, доверие, если у вас в таких компаниях один из партнёров убегает с деньгами?!
– Нет-нет, здесь другой случай. Смотри, ты и я – мы уже почти семья. И ещё кое-кто из нас, – кивнул он головой в сторону гостиной. Но затем голубые глаза Саввы приобрели маниакальный блеск, его роскошная чёрная борода растопырилась клоками в разные стороны. – Сделай милость, послушай. У тебя перевозка грузов, складское хозяйство почти по всей Волге. А у меня сталь. У тебя купеческое свидетельство в этой губернии, и ты можешь нанимать крестьян, чтобы валить лес…
«Вот в чём дело! Ему нужен погонщик рабов, – Михаил непроизвольно вздрогнул и сглотнул подступивший к горлу комок. – Да-а. Поздравляю. Прежде ты рисовал бурлаков, теперь будешь хлестать их. Раньше ты только представлял фараона в своём воображении, теперь ты станешь им. Согласишься, и умрут тысячи!»
– Мы построим железную дорогу от Нижнего Новгорода до Китая! – упрямо продолжал Савва. – Потом до Аляски! Соединим её с Северо-Американскими Штатами!
– Давайте поговорим об этом позже. А сейчас пойдёмте праздновать, – словчил Михаил.

Он постарался не касаться этой темы до конца вечеринки и затем до их с матерью отъезда из гостей. По здравом размышлении Михаил счёл для себя неприемлемым разубеждать Менщикова или спорить с ним. Бежать, бежать от всего этого, и подальше.

И на следующее утро он срочно отбыл пароходом в Кострому. Там он провёл целый месяц с дядей Филиппом и тётей Татьяной, играл с четырьмя своими двоюродными сёстрами в возрасте от 16 до 5 лет. Часто помогал дяде в его церковных делах, убирался в храме, зажигал-гасил свечи. Легко и беспечно игнорировал гневные письма матери с приказами немедленно возвращаться домой. Вернулся он, лишь когда Менщиковы уехали в Москву.

На иллюстрации:
Пароход “Переворот”, построенный на Сормовском заводе
в Нижнем Новгороде в 1871 году

Оглавление        http://www.proza.ru/2019/06/12/820
Картина 20, блестящая. Учитель.           http://www.proza.ru/2019/06/13/715
Картина 22, хрустальная. Что делать?   http://www.proza.ru/2019/06/13/740