Картина 24, тёмно-серая. Безысходность. Моя Россия

Два дня спустя после свадьбы Михаил с Елизаветой пошли мириться к его матери. Они шли к дому Никоновых, держась рука за руку. У входной двери их приветствовал слуга Митрофан. Он объявил:
– Не дозволяется входить Вам, молодой барин. Маменька Ваша запретили. Уж не взыщите.

Мать опять не показалась в окне. Это стало у неё новой, неприятной манерой, мерзким и отталкивающим поведением. Новобрачные вернулись в дом Есыревых.
 ***
В глубине души Михаил тешил себя надеждой, что гнев матери поутихнет и она позовёт его обратно. Но он явно просчитался. Теперь, будучи женатым человеком, ответственным за свою жену, он осознал весь ужас того, что он не знает, как обеспечить семью. Он работал в школе на добровольных началах, и администрация не хотела и слышать, чтобы установить ему хоть какое-то жалованье. Но какое бы вознаграждение ни было назначено ему, оно в любом случае было бы недостаточно для того уровня жизни, к которому он привык. Кроме того, никто не мог бы взять его в компаньоны, опасаясь гнева его матери. И ремесло художника не могло принести ему хоть каких-то приемлемых денег. Михаил носился по городу в тщетных поисках найти хоть что-нибудь.

Однажды дождливым вечером он вернулся домой весь красный, в холодном поту, тяжело дыша и кашляя. Елизавета сразу начала пользовать его обычными народными средствами – крепкий чай с большим количеством малинового варенья, горячее молоко с мёдом, дыхание над кастрюлей сваренного картофеля “в мундире”. Михаил лежал высоко на подушках и продолжал кашлять, выворачивая внутренности наизнанку. Елизавета поняла, что заболевание опускается ниже, в лёгкие, и решила ставить банки. Михаила голым по пояс положили на живот, и она, как в страшном ритуале, подносила горящий факел (ватный тампон в спирте) внутрь маленькой стеклянной баночки и быстро ставила её на кожу спины, чтобы она прилипла; и так получалось несколько баночек в ряд вдоль позвоночника. Через некоторое время они сами начинали отваливаться с радостным хлопком. Михаил боролся с недугом почти две недели и, наконец, почувствовал себя немного лучше, хотя и полностью измождённым и обессиленным. Когда он делал свои первые после болезни неуверенные шаги по комнате, тесть проникся к нему сочувствием и протянул ему стакан водки: «Вот, выпей, и всё сразу пройдёт». Михаил отшатнулся: «Нет! Всё что угодно, только не это. Не хочу закончить горьким пьяницей, – и добавил: – Надо уезжать отсюда».

На иллюстрации:
Автопортрет Михаила Никонова
Бумага, карандаш

Оглавление        http://www.proza.ru/2019/06/12/820
Картина 23, сверкающая. Свадьба.        http://www.proza.ru/2019/06/13/768
Картина 25, зелёная. На новое место.    http://www.proza.ru/2019/06/13/833