Бремя на двоих

1.
    Помнишь, в детстве ты сидела у меня на коленях и пела какую-то наивную песенку о любви, а я улыбался тебе и находил в твоих вьющихся волосах ароматы цветущих лугов?
    Мне нравилось смотреть, как ты танцуешь. Движения твоих рук представлялись мне морскими волнами, а гибкий твой стан походил на виноградную лозу, взбегающую по стене нашего дома.
    Я подарил тебе блестящий камешек, лежавший на дне ручья, и взамен получил из твоих рук улитку — символ неторопливого течения наших мыслей.

2.
     Я бы хотел встретить тебя, а потом позабыть — чтобы воспоминания о тебе не терзали меня. Однако я знаю, что в моём сердце ты хотела остаться вечно юной, вечно красивой. Поэтому я говорю: как жаль, что красота наша и молодость всего лишь сиюминутный ручей, ищущий свою тень под раскалённым солнцем.
     Свет, исходящий от нас, потускнел за долгие годы. Мы приучились вглядываться друг в друга, разучились влюбляться. Мы вглядывались чересчур долго — так, что наше зрение подвело нас. Теперь нам тягостно влачить наши тела. Но прежде — всего один взмах крыла отрывал от земли нас и влёк в несметное роение звёзд, словно в луна-парк свежих эмоций.

3.
     Вот, неподвижно сидишь ты на стуле — с опущенной головой, с разбросанными по лицу чёрными прядями — и плачешь, потому что твои опалённые крылья не в силах поднять груз скопившихся в тебе лет. И я плачу вместе с тобой. И губы мои касаются твоих исколотых, окровавленных ног. И я думаю, как много пришлось тебе выстрадать, через что пройти, чтобы быть сейчас рядом со мной, в этом тусклом убежище.
     Жалость к тебе переполняет меня. Но ведь и ты испытываешь ко мне похожее чувство! А ещё ты ревнуешь меня к своей юности, не находя возможности возродиться здесь и сейчас в образе возлюбленной бабочки, память о которой всегда со мной.

4.
     Я обнимаю тебя. Но иногда некая тёмная завеса опускается на меня, и тогда у меня появляется желание ужалить тебя, оттолкнуть — как бы в отместку за твою недолговечность в этом огромном мире. А ведь я тоже создан из глины. В моих жилах течёт солёная кровь. И ты не виновата. Ни в чём. Как же я смею обвинять тебя в природе твоей человеческой! Нет, не подругой хочу называть тебя, но всепрощением и любовью. Ибо святость твоя отражается в хрусталиках моих глаз.