Одноклассник
Общался Витя в основном с одноклассником Лёвой Штейном, который часто исправлял ошибки в его диктантах или изложениях перед сдачей учителю. Кузьмик умудрялся делать по десятку грамматических ошибок на одной страничке текста, и Штейну, сидевшему в классе перед Витей, приходилось изрядно стараться, чтобы аккуратно исправить их. Другое дело, когда Кузьмик приносил сочинения, написанные им дома. Там ему с грамматикой помогал отец, и Лёва исправлял ошибки, сделанные не только Виктором, но и его папашей.
На физкультуру Витя не переодевался, а лишь снимал пиджак и закатывал рукава рубашки и брючины. И только вместо ботинок, которые Кузьмик аккуратно прятал в холщовый мешок, на его ногах появлялись сильно потрёпанные кеды. Виктор был жилистым и поджарым от природы и легко выполнял заданные упражнения. Поэтому учитель физкультуры прощал ему отклонения от норм поведения и неизменно ставил в журнал четвёрки, что на фоне троек по другим предметам можно было назвать успешной учёбой. По труду у Вити вообще всегда были пятёрки, и он, в то время, как остальные одноклассники сверлили и шлифовали напильником уголки, вместе с трудовиком ремонтировал парты.
В столовую Виктор никогда не ходил, а в любое время года на большой перемене выходил с портфелем на улицу, находил уединённое место и съедал бутерброд, завёрнутый в чистую тряпицу, и выпивал холодный чай, налитый в бутылку, аккуратно заткнутую пробкой.
Так бы, наверное, и прошли все десять лет, назначенные Минобром для получения аттестата зрелости, но в девятом классе появился новый предмет, названный начальной военной подготовкой. Преподавать НВП пригласили отставного подполковника, которому, видимо, давно не приходилось общаться с юношами, а тем более с девушками.
Отставник сразу выстроил класс парами на школьной площадке и заставил пройти по периметру, поставленным и прокуренным голосом отбивая ритм. Лёва с другом Пашей занимался в клубе юных моряков, где строевой подготовке тоже уделяли внимание, поэтому к ним вопросов не возникло. Для них это «и раз, и два, и раз, и два» давно стало привычным делом. А вот Витя на первом же занятии продемонстрировал, что ходить строем не намерен. Его поставили в пару с толстушкой Инной, и даже она на фоне Кузьмика показалась военруку образцом строевой выучки. Витя по команде засеменил рядом с шумно дышащей девушкой, мягко улыбаясь и думая о чём-то своём.
– Отставить! – крикнул подполковник. – Рядовой, как там его? Кузьмик, ко мне! Остальные вольно, оправиться!
Когда послушный Витя расхлябанной походкой подошёл к преподавателю, тот сделал строгое лицо и произнёс:
– Будете у меня ходить строем со своей тенью, рядовой Кузьмик, пока звук вашего шага не будет похож на пощёчину мировому империализму? Всё понятно? Дударенко, покажите ему, что я имею в виду.
Друг Лёвы Паша вышел на беговую дорожку, расправил плечи и пошёл, впечатывая в асфальт шаг за шагом. Его руки, согнутые в локтях, так резко рассекали воздух, что будь в одной из них меч, Паша вполне мог за сто шагов разделать говяжью тушу.
– Вам ясно? – спросил отставник. – Попробуйте повторить.
Кузьмик вышел на дорожку, вздохнул, улыбнулся и засеменил. Его руки болтались у боков без всякой связи с ходьбой.
– Отставить! – заорал подполковник. – Рядовой Кузьмик, ко мне!
Витя подошёл и встал, мягко улыбаясь уголками глаз и краешками губ.
– Издеваться надумали? – еле сдерживаясь, прорычал отставник. – После урока всю перемену будете плац подметать! Доложите классному руководителю, что наказаны мною. А за сегодняшнее занятие двойка.
На следующем уроке по НВП история повторилась. Весь класс ждал нового противостояния Кузьмика с преподавателем. На Витю даже парни начали поглядывать с уважением, а девушки – с интересом. Отставник поставил в пару к Лёве толстушку Инну, чему та была безмерно рада, а Кузьмика для наглядности объединил с Пашей.
Инна еле поспевала за широко шагающим Лёвой и постоянно хватала его за пиджак, чтобы Штейн не забывал о ней. Пройдя по периметру школьной площадки, Лёва с Инной нашли общий ритм и длину шага и напоминали теперь парочку, марширующую под «семь сорок». В другой раз над ними бы покатывался от смеха весь класс, но сегодня внимание было сосредоточено на Вите.
Паша чётко следовал ритму, отбиваемому голосом подполковника, а Кузьмик умудрялся одновременно с одним шагом Павла делать два шажка, как будто ребёнок, пытающийся угнаться за взрослым. Руками же он выделывал такие кренделя, что напоминал человека, впервые вставшего на коньки.
Отставник построил весь класс в две шеренги и сделал заявление:
– Через месяц юноши поедут со мной в тир, сдавать зачёт по стрельбе. Тот, кто не сдаст строевую ходьбу, допущен не будет! Рядовой Кузьмик, это касается, в первую очередь, вас!
После урока Витя снова подметал на школьной площадке. На его лице, как обычно, блуждала лёгкая улыбка.
Все учителя делали поблажки Кузьмику, вытягивая ему за старание и тихий нрав тройки. По физкультуре Витя вообще мог бы быть одним из лучших, если бы проявил к занятиям хоть какой-нибудь интерес. Ну, отжался, сколько надо. Ну, подтянулся. Пробежал, прыгнул. Без фанатизма и с мягкой улыбкой. У трудовика парень вообще ходил в любимчиках. Благодаря этому Кузьмик и получил зачёт по строевой подготовке.
Трудовик сдружился с отставником и как-то после занятий, выпив с ним по граммульке «за мужское взаимопонимание», уговорил быть с Витьком помягче. «Что-то в нём есть, – сказал трудовик, разламывая пополам плавленый сырок, – настоящее. Не ломай парня».
Отставник неожиданно пришёл на урок труда, посидел в сторонке, посмотрел, как ловко Кузьмик управляется со столярными инструментами, и ушёл, не произнеся ни слова.
На следующем уроке НВП перед занятием подполковник отозвал Витю в сторонку и сказал: «Можете больше мои занятия не посещать. Тройку я вам и так поставлю». Кузьмик растерянно взглянул на преподавателя, кивнул и сел на лавочку, где и провёл весь урок, наблюдая за одноклассниками.
– Освобождение получил? – спросил его Штейн. Витя кивнул, и они оба мягко улыбнулись.
***
Прошло лет шесть. Лёва отслужил армию и приехал в Ленинград, где устроился на работу и поступил в техникум. Однажды, пробегая по Лаврскому парку, который нужно было преодолеть по дороге от станции метро до картографической фабрики, он остановился, неожиданно услышав: «Куда спешишь, Штейн!».
Лёва оглянулся. Голос явно был знакомым. В аллее, под раскорячившимся от времени клёном, стоял учащийся расположенной неподалёку Духовной семинарии, в рясе и шапочке, с рыжеватой бородкой. Семинаристы часто прогуливались в Лаврском парке.
– Витя? – вглядываясь, неуверенно спросил Штейн и подошёл поближе.
Кузьмик мягко улыбался. Бывшие одноклассники изучающе смотрели друг на друга. Спрашивать ни о чём не хотелось.
– Мне пора, – прервал вымученную паузу Витя, развернулся и быстро засеменил по аллее. На ногах под длинной рясой мелькали старые потрёпанные кеды. Может быть, даже те самые. Руки семинариста на бегу болтались по бокам, как две ленты, привязанные к плечам и развевающиеся на ветру.
Свидетельство о публикации №219061401083
Зел. С уважение.
Александра Куликова 02.09.2020 16:29 Заявить о нарушении
Леонид Блох 04.09.2020 13:53 Заявить о нарушении
Александра Куликова 04.09.2020 20:15 Заявить о нарушении