Первая часть повести - Хорошо... - Подъем флага

Первый рассказ в первую повесть «Хорошо то, что хорошо заканчивается» для  книги «Феликс»

     …Балтика. Минная гавань.
     Самое-самое начало девяностых.
     Первый день зимы. Мокрый снег. Светает.
     Привычно на всю гавань поёт «Подъем флага» звонкая труба.
     На баках кораблей моряки-сигнальщики отбивают склянки. Экипажи стоят в парадном строю на ютах своих тральщиков, штабные офицеры выстроились на стенке возле рубок дежурного. Выстроился, встав по стойке «смирно», и старший лейтенант Стариков Валерий Феликсович, проще Феликс, как все его зовут с момента появления в его имени легендарного отчества, на пирсе своего бывшего дивизиона прямо напротив одиноко покачивающего в сторонке своего бывшего рейдового тральщика, некогда прозванного моряками за непре-взойдённые ходовые качества «Антилопой».
     – Ну, вот и всё, – глядя неё, выдыхает Феликс. – Вот и на тебе не поднимают больше военно-морского флага.
     – У-ух, – словно вздыхает корабль в ответ, приподнявшись и шлёпнув об очередную волну своей обшарпанной давно не крашеной кормой.
     – «Хорошо то, что хорошо заканчивается», – вспоминаются вдруг ему мамины слова из далёкого детства. – Вот и мой путь флотоводца подходит к концу. Скоро и мне станет не за-чем приходить сюда, во что бы то ни стало мчаться каждое утро на подъем флага…
     – О! Феликс, привет! Говорят тебя можно поздравить? – неожиданно, как только труба победно пропела «вольно», дружески хлопает его сзади по плечу их бывший замполит.
     – В общем, да, – улыбается Феликс, пожимая широкую теплую ладонь несуразно длинного для морского офицера, почти под два метра ростом капитан-лейтенанту Пырину Олегу Анатольевичу.
     – Ну, поведай, поведай скорей, кто у вас родился?
     – Сы-ын! – гордо тянет.
     – У-у-у, поздравляю, – радуется. – И как мама? Как ребёнок? Куда старшую… дел? – сыпет вопросами
     – Да всё нормально, нормально, – улыбается, – кажется… поговорить только, как обычно не дали. Сына с женой видел лишь в окно, но лица вроде б… счастливые.
     – Что врачи говорят?
     – Да, какие врачи? – машет рукой. – Отправили в регистратуру, мол, там всё скажут.
     – Ну, раз ничего необычного нет, значит, – всё нормально, не переживай.
     – Вообще-то и я так решил.
     – Ну, а дочку-то, дочь куда дел? – заглядывает в глаза. – Ведь ей, кажется, ещё двух не исполнилось, и в ясли её ещё не взяли.
     – Не взяли, – смеётся, – хотя два-то как раз в прошлом месяце исполнилось. Да и ладно, Бог с ним, теперь уже и ни к чему. А её я пока у соседки, жены механика с базового траль-щика оставил. Там, у них сынишка её ровесник, друг друга с рождения знают, играют, так что – всё нормально, спасибо. А вы с ребятами, давайте-ка, вечерком, всем нашим бывшим штабом дивизиона заходите к нам, ножки сынишке обмоем.
     – Зайдем, обязательно зайдем, – радуется Пырин, – к тому же ребята кое-что собрали, да и домашнюю наливочку на черной рябине мичман Тихомиров специально для этого случая целую трех литровку приволок.
     – Знаю-знаю его пятидесятиградусную «рябиновку», – смеётся Феликс, – почти чистое «шило», хотя конечно вкусно, словно морсик.
     – То-о-очно, – тянет замполит. – А ты чего здесь… перед «Антилопой» один, наши-то все, пока ждут назначений, у рубки Маркова теперь на подъем флага собираются.
     – Я не жду … – виновато улыбается, – назначений. У меня вчера ровно два месяца исполнилось, как должность сократили.
     – Поня-ятно, – тянет Пырин. – Мою тоже сократили, но меня временно с понижением, как раз к нему в помощники зама «подвесили».
     – Не горюй, в дивизионе морских… вот-вот вакансию откроют.
     – Откроют, – невесело кивает.
     – Ну, во-от!
     – Да только морские тральщики, поговаривают, в следующем году перебазируют куда-то на Север.
     – Плохо, – расстраивается за товарища Феликс. – Впрочем, и базовые тральщики, я слышал тоже. Минная гавань, говорят, теперь не перспективная, здесь будут международные грузоперевозки, противостоянию конец.
     – Конец!.. – соглашается. – Дай-то, Бог! И вообще, говорят, и институт политработников тоже конец, вот-вот упразднят за ненадобностью.
– А вот это зря! – искренне выдыхает Стариков. – Видоизменить, конечно, нужно, отказаться от всякой чепухи и «первоисточной» рутины, но работу с личным составом никак нельзя бросать, ни на минуту.
     – Да, уж… – безнадежно машет рукой Пырин.
     – Стариков, – легко преодолев сквозь шелест снега, уханье ударяющихся о причал волн, скрип трапов и швартовых почти пятидесятиметровое расстояние, неожиданно прерывает беседу низкий хорошо поставленный зычный голос капитана второго ранга Маркова, коман-дира соседнего дивизиона базовых тральщиков. – Ко мне!
     – Есть! – машинально и привычно не менее звонко и резко выстреливает старший лейтенант навстречу поученной команде, круто развернувшись по направлению к старшему по званию. – Товарищ капитан второго ранга, старший лейтенант Стариков по вашему приказу прибыл, – резанув серым стальным блеском глаз, громко, заглушая всё и всех вокруг доложил он, скорым строевым шагом явившись на зов.
     – Товарищ старший лейтенант, – спокойно, уверенно, хотя и несколько громко на всю стенку гудит комдив базовых тральщиков, – вам от лица командования предлагается должность командира 640-го базового тральщика.
     – Есть, товарищ «кап-вторанга»! – не менее громко гремит Стариков. – Спасибо за доверие, но… мной два месяца назад подписан приказ о сокращении моей должности и соответ-ствующий рапорт о согласии на сокращение.
     – Я в курсе, – стекленеют глаза старшего офицера. – Командованием проведён тщательный анализ и принято решение по сокращению штата Бригады за счет имеющих взыскание офицеров, вы же признаны одним из самых перспективных командиров Бригады.
      – Служу Советскому Союзу, – пылают глаза и у Старикова. – И благодарю вас, товарищ «кап-вторанга», за оценку, но я… – делает короткую паузу, – не меняю своих решений.
     – Почему вы отказываетесь, – едва сдерживается, – это ж серьёзное повышение в должности, звании, окладе.
     – Так точно, товарищ «кап-вторанга», но я, повторюсь, принял своё решение два месяца и один день назад.
     – Да вас и так назначат на эту должность, – ехидно улыбается, – без вашего согласия. Шагом марш на корабль, я вам приказываю.
     – Никак нет, товарищ «кап-вторанга», – угрожающе понижает почти до шепота голос «сталей», – по закону без согласия можно перевести только на равнозначную должность, а таких должностей в Базе нет.
     – А на Флоте?
     – Перемещение к другому месту службы также требует согласия.
     – Вы что? – удивлённо таращит глаза. – Всё положение о службе проштудировали.
     – Так точно!.. – выдыхает. –  И Кодекс законов о труде.
     – Однако! – дивится. – Тогда до получения приказа о вашем увольнении в запас я назначаю вас бессменным помощником дежурного по дивизиону.
     – Никак нет, товарищ «кап-вторанга», – упрямо глядит Стариков снизу вверх прямо в наливающиеся кровью глаза, нависающие над ним, – со вчерашнего дня у меня больше нет должности в Бригаде и соответствующего денежного оклада.
     – А кто вам, товарищ старший лейтенант, дал право отсутствовать в строю на подъеме флага?
     – Никак нет, товарищ кап-вто-ранга, я находился в строю у своего дивизиона.
     – Вам довели, что остатки вашего дивизиона переданы под моё командование?
     – Так точно, товарищ кап-вторанга!
     – И то, что местом построение для вас я назначил рубку дежурного базовых тральщиков?
     – Так точно, товарищ кап-вторанга!
     – Почему, вы игнорируете… мой приказ?
     – Потому, что…
     – Мол-чать! – привычно вскипая, визжит, словно боров, на всю стенку, грузный, весом далеко за центнер крупный старший офицер, привыкший на своём служебном пути решать все неудобные вопросы таким вот незамысловатым образом…
     Феликс и раньше часто наблюдал эту картину: когда с вечно торчащим из-под туго застёгнутой тужурки огромным животом «медведь», только что выбравшийся из своей берлоги, злобно нависнув над очередной жертвой, распекает её на всю гавань. Визг и стенания, нескончаемо долго разлетающиеся в тот момент во все стороны, изрядно веселили многих, обрастая в последствии слухами, легендами, передаваясь из уст в уста не только в Бригаде, но и Базе. Нередко жертва Маркова после такой экзекуции впадала в длительное состояние «панической депрессии» и раболепного обожания последнего.
     – Вы что себе позволяете, товарищ капитан… второго… ранга? – тихо, одними губами выдыхает в огромное пышнощёкое буквально нависающее над собой лицо Стариков. – Кто… вам… дал право… нарушать… субординацию?.. – скрипя зубами и, сжав кулаки, режет серой сталью молнии.
     – Что-о-о?.. – задыхается Марков, отступая и даже словно оседая.
     – Кто… дал… вам право… повышать голос… на офицера? – удивительным образом заглушая своим внутренним клокотанием всю бригаду, базу, кажется, вселенную, четко, по словам, словно в эфир режет Стариков. – Да к тому же публично, в присутствии личного состава?
     – Что-о-о?.. – разбрасывая жалкие молнии перепуганных глаз, давится «кап-два».
     – Я требую от вас, – вскидывает Феликс подбородок.
     – Что-о-о?.. – страдальчески выглядывает из-под глубоких, сошедших в одну огромную красную складку на лбу, словно отражение судорожной мозговой деятельности некогда мно-гочисленных извилин.
     – Са-тис-фак-ции! 
    – ???
     – Следуйте за мной, коммунист Марков, объяснимся… без свидетелей: как коммунист с коммунистом… с глазу на глаз, – сухо бросает Стариков, круто без разрешения повернувшись к нему спиной и не отдав честь старшему офицеру, уверенным шагом движется в сторону КПП гавани.
     – Что-о-о?.. – одними губами выдыхает здоровяк и долго-долго тяжёлым взглядом провожает странного офицера.
23.03.2019г.

     Автор, как обычно, приносит извинения за возможные совпадения имен и описанных ситуаций, дабы не желает обидеть кого-либо своим невинным желанием слегка приукрасить некогда запавшие в его памяти обычные, в сущности, житейские ситуации. Все описанные здесь события, диалоги, действующие лица, безусловно, вымышленные, потому как рассказ является художественным и ни в коем случае не претендует на документальность, хотя основа сюжета и взята из дневников и воспоминаний моих друзей и товарищей периода 1987-1991гг.
     Автор благодарит критика и корректора (ЕМЮ) за оказанную помощь и терпение выслушать всё это в сто первый раз.
     Да, и ещё: этот сборник, как практически все предыдущие работы, написан на ходу… по горячим следам и потому в нём вероятней всего масса стилистических и орфографических ошибок, при нахождении которых автор, в очередной раз извинившись за неудобство перед скрупулезными лингвистами, просит направить их администратору группы «Питер из окна автомобиля», на любой удобной Вам платформе (ВК, ОК, ФБ), либо оставить их прямо под текстом.
     Спасибо за внимание и… сопереживание.